Глава 11. Экономика классовой борьбы при социализме. Часть 1.

К оглавлению

Глава 11. Экономика классовой борьбы при социализме. Часть 1.

Почему такая полная яда ненависть к Сталину? 

Теперь, когда мы разобрались с историческими вопросами, в этом, последнем разделе мы должны дать ответ на вопрос: в чем причины такой ненависти во всем мире по отношению к Иосифу Сталину, причем не только со стороны буржуазии, — империалистической и неимпериалистической, и обычных буржуазных идеологов, но и со стороны «социалистических» идеологов буржуазии, а именно, социал-демократов, троцкистов и ревизионистов? Почему одно только упоминание имени Сталина вызывает у этих «господ» приступ ядовитой ненависти и неконтролируемой ярости в его адрес?

Правильный ответ на этот вопрос позволит нам получить ключ, который откроет двери для правильного и четкого понимания длительного процесса, приведшего к краху могучей СССР и ликвидации некогда славной ВКП (б), партии Ленина-Сталина, которая своим блестящим руководством до, во время и после Великой Октябрьской революции, потрясла мир и открыла эпоху крушения империализма и успеха пролетарской революции и национального освобождения. Поиск этого ответа стал еще более актуальным после событий августа 1991 года, которые вызвали такую радость и злорадство в буржуазных кругах по поводу якобы «окончательного и бесповоротного краха коммунизма и марксизма-ленинизма», а также растерянность и пессимизм в коммунистическом движении во всем мире.

Цель данного раздела — дать правильный ответ на вопрос, поставленный в самом начале, и правильное ясное объяснение процесса, приведшего к контрреволюции в августе 1991 года, в надежде, что это хотя бы немного, пусть даже незначительно, поможет (если можно так выразиться о своей роли, без малейшего желания быть претенциозным, напыщенным и высокомерным) мировому коммунистическому движению в процессе извлечения необходимых уроков из истории социализма в СССР и выбрать свой собственный путь в будущем на единственной прочной основе — основе марксизма-ленинизма, учении, которое сегодня не просто продолжает быть актуальным, но актуально, как никогда.

Важный ключ к ответу на этот вопрос можно найти в следующей цитате из Маркса:

«В области политической экономии свободное научное исследование встречается не только с теми врагами, с какими оно имеет дело в других областях. Своеобразный характер материала, с которым имеет дело политическая экономия, вызывает на арену борьбы против свободного научного исследования самые яростные, самые низменные и самые отвратительные страсти человеческой души — фурий частного интереса. Так, высокая англиканская церковь скорее простит нападки на 38 из 39 статей её символа веры, чем на 1/₃₉ её денежного дохода. В наши дни сам атеизм представляет собой culpa levis[небольшой грех] по сравнению с критикой традиционных отношений собственности».[1]

Когда Маркс опубликовал книгу, из которого взята данная цитата, буржуазия и ее лакеи сначала попытались похоронить ее с помощью заговора глухого молчания, а когда это не сработало, начали гнусные ее искажения и подлые личные нападки на ее автора — с единственной целью, дискредитировать его идеи. Он был обвинен в том, что он «диктатор», «страдающий манией величия» и «плагиатор». Если Маркс был подвергнут таким грязным нападкам всего лишь за «преступление» научно-литературного анализа и выявления сути капиталистических отношений собственности и выяснения средства для свержения этих имущественных отношений, вряд ли стоит удивляться, что те, кто на практике отменили капиталистические имущественные отношения и заменили их социалистическими отношениями собственности, должны стать объектом «самых яростных, самых низменных и самых отвратительных страстей человеческой души — фурий частного интереса».[2]

К лету 1918 года — то есть, спустя всего несколько месяцев после Октябрьской революции, и хотя Соединенные Штаты все еще находились в состоянии войны с Германией, а не с Россией — «Нью-Йорк Таймс» уже охарактеризовала большевиков как «наших самых злостных врагов »и как«бешеных хищных зверей». Советские лидеры повсеместно назывались в американской прессе «платными агентами» Германии, «мясникам», «убийцами и сумасшедшими», «преступниками, пьяными от крови», и «человеческими отбросами» — это лишь некоторые из типичных выражений, которыми американская империалистическая пресса называла Ленина и его товарищей. В Конгрессе США они были описаны как «достойные проклятия звери», и описания большевиков в американской прессе были характерны и для их описания в прессе других империалистических стран.

Если подобной руганью эксплуататорские классы и империалистическая буржуазия реагировали на политическую революцию, вряд ли можно удивляться бешеной реакции, которую у них вызвало фактическое строительство социализма.. После того, как НЭП, подготовив необходимые основания для второго натиска социализма, был выброшен за борт в 1929 году, и строительство социализма началось по-настоящему — с первой пятилетки и коллективизации сельского хозяйства — буржуазия в СССР и за его пределами, видя, как исчезают все ее горячие надежды на реставрацию капитализма, в сотни раз активизировала свой контрреволюционный саботаж и обрушила настоящий шквал самой вульгарной массовой пропаганды против социалистического строительства и лидеров, руководящих этим строительством. Поскольку Сталин был вождем большевистской партии в ходе этого второго натиска строительства социализма, так как он, как никто другой, был олицетворением, с конца 1920-х годов и до самой своей смерти в 1953 году, воли и решимости большевистской партии по построению социализма путем преодоления всех внутренних и внешних препятствий, победы над внутренними и внешними врагами СССР — от троцкистско-бухаринской оппозиции внутри большевистской партии до кулаков, белогвардейцев и буржуазии самых мощных империалистических стран — то вряд ли стоит удивляться тому, что именно он, Иосиф Сталин, как никто другой, должен был стать объектом ««самых яростных, самых низменных и самых отвратительных страстей человеческой души — фурий частного интереса».

И эти яростные и низменные страсти были выражены, и продолжают выражаться по сей день еще с большей силой, потому что этот, второй натиск социализма был очень успешным во всех сферах: политической, экономической и военной. В этот период СССР осуществляет чудесные подвиги социалистического строительства, превращая технологически отсталую страну в современное общество, с использованием новейших технологий и культуры, избавляя народ от мук голода, лишений, деградации, безработицы и неграмотности. Построением мощной социалистической промышленности в сочетании с несравненным героизмом своего народа и с действительно вдохновляющим руководством КПСС (тогда же ещё ВКП(б) была!) и ее генерального секретаря Иосифа Сталина СССР внес наибольший вклад в разгром гитлеровского фашизма и в возникновение в Восточной Европе новых 7 стран народной демократии. Даже такой ренегат, как Горбачев был вынужден отдать должное этим достижениям в своей «Перестройке», которую мы цитировали в предыдущей главе. С учетом этих успехов можно только ожидать, что враги социализма — от империалистической буржуазии до ее наемников в рабочем движении, ревизионистов, социал-демократов и троцкистов — будут извергать всякого рода «дифирамбы» в адрес советских строителей социализма и, особенно, в адрес Иосифа Сталина.

Мы всегда считали и продолжаем считать, что все злобные оскорбления в адрес Сталина направлены не просто лично против этого великого и неутомимого защитника марксизма-ленинизма, но против самих основ последнего.

XX съезд партии и триумф хрущевского ревизионизма

В данной статье мы не касаемся империалистической буржуазии. Нашей целью является объяснить, как ревизионизм, начиная с его победы в 1956 году на XX-м съезде КПСС, проводил реставрацию капитализма в СССР, каковы были его методы и средства, как политические, так и экономические, направленные на достижение этой цели, и почему он счел целесообразным злобно атаковать Сталина под предлогом защиты ленинизма, критикуя Сталина за его предполагаемые отклонения от ленинизма.

К сожалению, наша задача облегчается контрреволюцией августа 1991 года, которая стала совокупным продуктом всех экономических и политических изменений, запущенных хрущевским ревизионизмом механизмов и обратном движении, осуществляющимся с тех самых пор во все ускоряющихся темпах. Вначале ревизионисты не были достаточно сильны, чтобы в открытую атаковать ленинизм и социализм — такова была мощь социалистического строя. Им пришлось осуществлять свое грязное дело, искажая учение марксизма-ленинизма и принимая буржуазные экономические меры, но при этом всегда заботится о том, чтобы действовать во имя ленинизма, под прикрытием борьбы против «культа личности» Сталина, его «ошибок » и его« отклонений »от ленинизма. Только с приходом к власти Горбачева контрреволюционные реставраторы почувствовали себя достаточно сильными, чтобы открыто подвергать сомнению основы учения марксизма-ленинизма. И после августовской контрреволюции новая буржуазия, получив свободу для выражения своей почти религиозной ненависти к социализму, даже уничтожила символы и памятники Октябрьской революции. Статуи не только великих революционеров, таких как Яков Свердлов и Феликс Дзержинский (Сталин уже давно был подвергнут такому обращению все теми же «защитниками» ленинизма), но и памятники самого великого Ленина сметали с постаментов, словно кегли. Имя «Ленинград» — гордость и радость международного пролетариата, было изменено на дореволюционное, как и имя «Сталинград» — гордый символ антифашистского сопротивления, уже давно было переделано хрущевцами на Волгоград. Очевидно, что даже имена и символы периода социализма и революции настолько преследуют новую буржуазию, нарушая ее покой, подобно призраку Банко в отношении Леди Макбет, что она стремится стереть саму память об этом славном периоде в истории международного пролетариата.

Недостаточно ругать почем зря Хрущева и Горбачева и осуждать их, как негодяев и отщепенцев — гораздо важнее опровергнуть их теории. «Истинное опровержение», говорил Гегель, «должно проникнуть в цитадель противника и вторгнуться в сферу его власти». Именно это мы и предлагаем сделать, вне зависимости от того, насколько трудоемким и болезненным может оказаться такой путь.

В статье, опубликованной в апреле 1956 г. Коммунистическая партия Китая (КПК) сделала следующее заявление о больших заслугах Сталина в развитии Советского Союза и международного коммунистического движения:

«После смерти Ленина Сталин в качестве главного лидера партии и государства творчески применял и защищал марксизм-ленинизм. Сталин выразил волю и чаяния народа, и проявил себя выдающимся марксистско-ленинским борцом,, в борьбе в защиту наследия ленинизма против его врагов — троцкистов, зиновьевцев и других буржуазных агентов Сталин получил поддержку всего советского народа и партии и сыграл важную роль в истории в первую очередь потому, что вместе с другими руководителями Коммунистической партии Советского Союза он защищал ленинскую линию на индустриализацию СССР и коллективизацию сельского хозяйства. Следуя этой линии, Коммунистическая партия Советского Союза привела к победе социализма в СССР и создала условия для победы Советского Союза в войне с Гитлером. Эти победы советского народа отвечали интересам рабочего класса всего мира и всего прогрессивного человечества. Поэтому, естественно, что имя Сталина пользуется большим почетом во всем мире «. (Об историческом опыте диктатуры пролетариата (стр. 7)

Следовательно, любой, кто захочет восстановить капитализм в СССР, должен начать свое черное дело с нападок и очернения человека, чье имя так неизгладимо связано с победами и триумфом социализма, как имя Сталина. Именно такую цель преследовал Хрущев на XX-м съезде КПСС (1956 г.), когда в своем секретном докладе он начал бессмысленное, на первый взгляд, нападение на Сталина, обвинив его в «мании преследования», в том, что он занимался «жестоким произволом», прибегая к «массовым репрессиям и террору», в том, что Сталин был невежествен до такой степени, что «знал страну и сельское хозяйство только из фильмов» и планировал военные операции «на глобусе», и утверждая, что «руководство Сталина стало серьезным препятствием на пути советского социального развития».

Ну, теперь-то мы знаем, «путь советского социального развития», для которого сталинское руководство стало по-настоящему могучим препятствием, а именно — восстановление капитализма! Хрущев не предложил никаких доказательств этих своих утверждений, он просто в сенсационном стиле, столь характерном для этого архи-ревизиониста и капиталистического бульдозера, нанизал друг на дружку целую коллекцию из «злоупотреблений»,. Но его «секретный» доклад, тщательно слитый в империалистические спецслужбы, сделал свое дело. Вновь воспользуемся словами КПК:

«Полностью отрицая Сталина на XX-м съезде КПСС, Хрущев фактически сводит на нет диктатуру пролетариата и основы теории марксизма-ленинизма, которые Сталин отстоял и развил. Именно на этом съезде Хрущев в своем докладе начал отказ от марксизма-ленинизма по ряду принципиальных вопросов ». (Возникновение и развитие различий между руководством КПСС и нашей партией, 6 сентября 1963 г.)

Атака Хрущева на Сталина служила двойной цели — отрицанию достижений социализма и в то же время отвлечению внимания от ревизионистского искажения учения марксизма-ленинизма по ряду кардинальных вопросов. Ведь именно на этом съезде Хрущев начал ревизию ленинизма по таким важным вопросам, как пути к социализму и отношение к империализму. Отрицая реальность, он противопоставляет свой «мирный переход» и «парламентские пути к социализму» пути Октябрьской революции, утверждая, что в свете «радикальных изменений», которые произошли в мире, последний уже не имеет своего универсального значения. Путем полного пересмотра учения Ленина об империализме и войне, Хрущев нарисовал портрет правительства США и его главы, как якобы оказывающих сопротивление силам войны, а не как представителей империалистических сил войны.

Империализм и контрреволюционеры были довольны выпадами Хрущева против Сталина и косвенно — против социализма. T.C. Страйберт, директор Информационного агентства США, в радио-шоу 11 июня 1956 года заявил, что атака Хрущева на Сталина «подходит для наших целей, как нельзя лучше». В своей редакционной статье от 23 июня 1956 года «Нью-Йорк Таймс» открыто говорила об использовании секретного доклада Хрущева в качества «оружия для уничтожения авторитета и влияния коммунистического движения» («Коммунистический кризис»). И Джон Фостер Даллес, тогдашний госсекретарь США, на пресс-конференции в апреле 1956 год, воспользовался возможностью, чтобы выступить за «мирные преобразования» в Советском Союзе. Тито, который вступил на путь капиталистической реставрации в начале 1948 года, вследствие чего титовская Югославия была исключена из Коминформа — преемника Коминтерна — ликовал в связи с событиями в СССР. Развевая реакционным флагом «антисталинизма», Тито заявил, что XX-ый съезд «создал достаточно элементов» для «нового курса», уже начатого в Югославии, и что « вопрос сейчас заключается в том, победит ли этот курс, или же курс сталинизма вновь окажется в выигрыше» (Броз Тито, выступление в Пула, 17 ноября 1956 года).

Троцкистская и ревизионистская сволочь всего мира обезумела от радости и волнения при виде этого «нового курса».

Консолидация хрущевского ревизионизма

В период между XX-м и XXII-м съездами КПСС прошла через возникновение, формирование, развитие и систематизациию хрущевского ревизионизма по ряду очень важных вопросов. Учение марксизма-ленинизма было подвергнуто совершенному искажению и полному пересмотру. На XXII-м съезде была принята новая программа КПСС, в которой заявлялось, что диктатура пролетариата «перестала быть необходимой в СССР», и что «государство, которое возникло как государство диктатуры пролетариата, на новом, современном этапе, переросло в общенародное государство». Также партия пролетариата была заменена на «партию всего народа».

«В результате победы социализма в СССР, укрепления единства советского общества Коммунистическая партия рабочего класса превратилась в авангард советского народа, стала партией всего народа…» — заявляла программа КПСС, принятая на съезде. И так далее, и так далее. Так как эти искажения и изменения ленинизма были подвергнуты обширной и даже тщательной критике в международном антиревизионистском движении, в котором ведущую роль играла КПК, мы не будем обсуждать и анализировать их далее в данной главе. Вместо этого мы сосредоточитмся на экономической стороне ревизионизма, экономических теориях, предложенных им и его практических шагах по проведению «реформ», которые, в конечном итоге, привели к реставрации капитализма в СССР и в Восточной Европе.

Справочная информация: империалистическое давление в области экономической теории, или рынок и экономическая эффективность

Ревизионизм не взялся в 1953 году внезапно из ниоткуда, подобно Юпитеру из головы Минервы. Для того, чтобы понять появление ревизионизма и его успех в процессе возвращения СССР на капиталистический путь, необходимо получить знания о ситуации, которая существовала до смерти Сталина. На самом деле невозможно понять события в международном коммунистическом движении в целом и в области политической экономии, в частности, после смерти Сталина, если не следить за развитием событий в буржуазной экономической теории, начиная с середины XIX-го века и, особенно — после окончания Первой мировой войны. Кроме того, надо иметь четкое понимание анализа буржуазными теоретиками проблем, стоящих перед социализмом, которому на всех фронтах пришлось развиваться в условиях непрекращающегося давления со стороны мирового империализма. Формы империалистического давления колебались от вооруженного вторжения, торгово-экономической блокады, убийств, вредительства и саботажа до истерической массовой пропаганды самого отвратительного и вульгарного типа в сочетании с более изощренной пропагандой и лжетеоретическим анализом самого тонкого рода. В настоящей главе мы ограничимся анализом империалистического давления в области экономической теории.

В империалистической борьбе против социализма в области экономической теории один из аргументов играет все более важную роль, а именно тот, что без рынка якобы невозможно иметь эффективную экономику. Далее, согласно этому аргументу, поскольку социализм направлен на ликвидацию рынка, то он не может не привести ко все возрастающей неэффективности и бюрократии, которые, в свою очередь, обязательно создадут условия для неизлечимого кризиса, в котором рынок снова обязательно заявит о себе. Это всего лишь еще один способ попытаться утверждать, что капиталистическая система производства является не исторически обусловленным переходным этапом в развитии человеческого общества, но конечным этапом его развития. Возникновение ревизионизма и его развитие объясняется этим аргументом и, в свою очередь, сделало его более весомым.

В 1920 году, в период после Октябрьской революции, и под ее непосредственным влиянием, вышли в свет две книги, содержащие полное изложение экономических теорий, направленных против социализма: одна — в Германии, другая — в России. В своей книге «Экономический расчет в социалистическом содружестве» Людвиг фон Мизес заявил, что в отсутствие рынка «человеческий ум не сможет правильно ориентироваться среди огромной массы промежуточных продуктов и возможностей производства … Он остановится в недоумении перед проблемой управления и местонахождения … Как только человек отказывается от концепции свободно установленной денежной цены на товар более высокого порядка [т. е. средства производства], рациональное производство становится невозможным. Каждый шаг, который уводит нас от частной собственности на средства производства и использования денег, уводит нас от рациональной экономики…»

«Там, где нет свободного рынка, нет механизма ценообразования, а без механизма ценообразования, нет никаких экономических расчетов».

Книга Бориса Бруцкуса «Марксизм и проблемы социалистической экономики» была написана в России. В этой работе он рассматривает вопросы стимулирования для организаторов производства, а также определения цен на рынке. Он приходит к выводу, что экономическая позиция социализма страдает двумя основными слабостями: во-первых, что в отсутствие цены, определяемой на рынке, социализм не в состоянии осуществлять эффективные экономические расчеты, и, во-вторых, что он не в состоянии обеспечить организаторам продукции такого эффективного стимула, как прибыль.

В своих оказавшихся, увы, успешными усилиях подорвать и уничтожить социалистическое производство современные ревизионисты после XX-го съезда партии широко воспользовались этими аргументами, выдвинутыми буржуазным экономистом Бруцкусом в 1920 году. Вот несколько цитат из его работ:

«…Капитализм никого не награждает так щедро … как умелого предпринимателя, который умеет успешно сочетать элементы производства. И это несмотря на то, что потребности, которые он удовлетворяет, — самые прозаические. Таким образом, в капиталистическом обществе состояние предпринимателя является состоянием постоянного напряжения, и это он стремится передать всем, кто принимает участие в производстве. Одних он постарается заинтересовать непосредственно — товаром, который он создал, других он будет подталкивать с помощью повышения заработной платы, третьих будет держать в узде угрозами увольнения. Таким образом, в капиталистическом обществе, разделенном на классы и отдельные группы собственников, находит свое воплощение экономический принцип». (Стр.10-11).

При социалистической общественной системе общества «в отличие от капиталистической, нет большого числа предпринимателей, экономическое положение которых заинтересовывает их в обеспечении успешного производства. Напротив, руководители социалистических предприятий не получают никакой материальной выгоды от своих усилий, если их усилия по управлению производством успешны, и более того, они страдают, если результаты этих усилий оказыааются неблагоприятными». (Стр. 11).

Отказ «марксистских» западных теоретиков опровергнуть буржуазные экономические теории

Идеи и работы фон Мизеса и Бруцкуса получили дальнейшее развитие в 1930-е годы в работах различных буржуазных экономистов, таких, как Ф. фон Хайек, G Холм, А. Лернер, Х.Д. Дикинсон и других. «Марксистская» интеллигенция и экономические теоретики на Западе сделали очень мало для того, чтобы опровергнуть эти буржуазные нападки на социализм. Вместо этого Оскар Ланге, один из двух самых известных представителей «марксистской» политической экономии (вторым был Морис Добб из Великобритании), который впоследствии стал вице-председателем польского Государственного Совета и членом ЦК Польской Рабочей партии, сделал своей миссией построить «социализм» на основах буржуазной экономической науки. Вот как этот «марксистский» интеллектуал в своей книге «Марксистская экономика и современная экономическая теория», которая вышла в свет в 1935 году, горячо возражает на заявление японского экономиста о том, что марксистская экономика оказалась выше буржуазной экономической теории:

«Это превосходство марксистской экономики действительно странно, в связи с тем, что она оперирует понятиями, которые давно устарели и которые игнорируют все развитие экономической теории со времен Рикардо…»

Профессор Ланге «забывает» добавить, что в период своего расцвета, когда ее противником еще был феодализм, буржуазия дала миру блестящих теоретиков и политических экономистов, которые заложили основы науки политической экономии. Буржуазные политические экономисты, такие, как Уильям Петти, Адам Смит и Давид Рикардо разработали теорию трудовой стоимости, согласно которой стоимость товара определяется количеством общественно необходимого труда, содержащегося в ней — теорию, ставшую трамплином для развития Марксом его теории прибавочной стоимости, которая произвела революцию в экономической науке и впервые объяснила тайну капиталистической эксплуатации. Рикардо, который скончался в 1827 году, был последним буржуазным политическим ученым который внес какой-либо серьезный научный вклад в развитие политической экономии. Так как буржуазный строй был исторически прогрессивным по сравнению с феодализмом, до того времени буржуазная политическая экономия могла вносить свой вклад в развитие научного понимания законов человеческого общества.

Но поражение феодализма и развитие капитализма привело к усилению классовой борьбы между буржуазией и пролетариатом, и капиталистическая система производства сама по себе стала препятствием на пути развития производительных сил общества. Наука политической экономии с этого момента уже не могла развиваться на основе классовых интересов буржуазии. Любое научное объяснение процесса производства при капитализме, в котором класс капиталистов эксплуатирует рабочий класс, могло только лишь содействовать развитию классового сознания рабочего класса в то время, когда он начал организовываться, чтобы противостоять ежедневным посягательствам капитала. Начиная с этого времени, буржуазные теоретики больше не выступали с научными исследованиями, разъяснениями и пояснениями, но лишь распространяли путаницу в области политической экономии, которая перестала быть наукой и стала просто одной из ветвей буржуазной морали. Буржуазные политические экономисты перестали быть научными исследователями, превратившись вместо этого в «наемников» буржуазии. Вот как описывал Маркс это развитие в буржуазной политической экономии:

«Отныне дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или другая теорема, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследование уступает место сражениям наёмных писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой». [3]. 

Эти наемники не только атаковали трудовую теорию стоимости, но и выступали с бесчисленными воображаемыми метафизическими теориями стоимости. Имея дело с реальностью, они просто сосредотачивались на колебаниях цен на рынке. С течением времени буржуазные экономисты разделились на технических экономистов, изучающих колебания рынка и политических экономистов, занимающихся проповедью буржуазной морали. Но вернемся к Ланге:

«Это превосходство марксистской экономической науки лишь частично. Есть некоторые проблемы, перед которой марксистская экономическая наука совершенно бессильна, в то время как «буржуазная» экономия решает их легко. Что может сказать марксистская экономия о монопольных ценах? Что она может сказать о фундаментальных проблемах денежно-кредитной теории …»

«То, что марксистская экономия на это не способна, связано с трудовой теорией стоимости».

«…Буржуазная»экономия в состоянии понять явления повседневной жизни капиталистической экономики таким образом, что далеко превосходит все, что могут произвести марксисты».

«Марксистская экономия будет плохой базой для руководства центральным банком или предвидения последствия изменения учетной ставки».

Как это очевидно из его высказываний, приведенных выше, Ланге не только думал, что задачей марксистских экономистов является помощь функционированию буржуазной политической экономии, но, и что буржуазная экономическая наука могла бы создать основу, превосходящую разработки марксистской экономической науки, для реального развития социалистической экономики. Буржуазной экономии Ланге придает «общечеловеческое значение», при сохранении за марксистской экономией определенной пророческой роли в капиталистическом обществе. Вот что он говорит:

«…В обеспечении научной основы для нынешней администрации капиталистической экономики «буржуазные» экономисты разработали теорию равновесия, которая также может послужить основой для правильной администрации социалистической экономики. Очевидно, что экономика Маршалла предлагает больше возможностей нынешнему управлению экономической системы советской России, чем марксистская экономия, хотя последняя, несомненно, является более эффективной основой для прогнозирования будущего капитализма. Таким образом, современная экономическая теория, несмотря на свое несомненно «буржуазное» происхождение, имеет универсальное значение.» («Марксистская экономика и современная экономическая теория», Обзор экономических исследований, июнь 1935 г.).

Еще во время своей работы в Чикагском университете, где он читал лекции, Ланге опубликовал книгу «Рабочие принципы советской экономики». В нем он назвал советскую экономику «авторитарной экономикой», для достижения целей которой советский народ «не давал своего согласия». Жертвы советского народа, утверждал он, «становились напрасными из-за бюрократической неэффективности» и «роста такой сильной заинтересованности в диктаторских и авторитарных методах управления, что реализация демократических социалистических идеалов, исповедуемых официально, стала невозможной». (Стр. 26).

Далее Ланге утверждает, что у советского коммунизма и американского империализма была общая цель:

«Общая цель — идеал свободного демократического общества благосостояния. В какой степени этот идеал лучше реализуется через частные или через государственные предприятия и собственность на средства производства, или же с помощью комбинации этих двух, является вопросом техники, вопросом о наиболее эффективных средствах экономической и социальной политики. Это не вопрос основных ценностей. В течение долгого времени мы настолько были захвачены проблемами средств и методов, что совсем упустили из виду понимание того, что конечные цели либерального капитализма и демократического социализма — одни и те же. Осознание этой общности целей пришло к нам очень болезненным путем, через успехи фашизма». (Стр. 30).

В заключение, Ланге заявил, что нет никакой необходимости для социализма в США, так как капитализм смог сделать там то, что может быть сделано только на социалистическом пути в других странах:

«Мы в этой стране найдем свой путь к более полной реализации наших демократических идеалов, путь, вдохновленный наследием Джефферсона, Джексона, Линкольна, индивидуализмом тех, кто осваивал новые земли и популизмом, а не социализмом какой бы то ни было европейской марки…»

И хотя у американского капитализма было несколько второстепенных разногласий с советским коммунизмом, по его словам, «через эти разногласия мы можем и должны сохранить фундаментальную общность наших высших ценностей».

Весь якобы «новый» горбачевский бред об универсальных человеческих ценностях и изменении противоречий уже полностью содержался в трудах Ланге.

После нападок Хрущева на Сталина на XX-м съезде партии, Ланге в 1958 году опубликовал свою «Политическую экономию социализма», где он описывает «основные законы» социализма, которые, оказывается, применимы к «каждый социально-экономической системе». Ланге не только удалось обнаружить десятки «законов политической экономии», которые ускользнули от Маркса, но даже свести политическую экономию до абсурда, приписывая название фундаментального и универсального закона политической экономии, к банальной тавтологии, согласно которой «никто не может заниматься накоплением, если потребляет весь продукт».

«Кто пожелал бы подвести под одни и те же законы политическую экономию Огненной Земли», — писал Энгельс, — « и политическую экономию современной Англии, — тот, очевидно, не дал бы ничего, кроме самых банальных общих мест».[4]

Труды Ланге, как, впрочем, и многих ревизионистских теоретиков, только лишь подтверждают правильность сделанного Энгельсом замечания. «Универсальные законы» Ланге, которые в равной мере относятся к примитивной, промышленной капиталистической и социалистической экономикам, являются воплощением именно «самых банальных общих мест».

Множество интеллектуалов, как Ланге, занимали видные посты в странах народной демократии в Восточной Европе после окончания Второй мировой войны. Эти интеллектуалы были, в основном, либерально-буржуазными элементами, которые сыграли прогрессивную роль в борьбе против фашизма. Только в ходе классовой борьбы можно определить, будут ли эти интеллектуалы служить интересам пролетариата или буржуазии. Нехватка опытных и испытанных пролетарской революционной практикой марксистских теоретиков, в сочетании с триумфом хрущевского ревизионизма в самом СССР, открывшего шлюзы, через которые хлынули бесчисленные микробы буржуазной идеологии, вскоре переполнившие все социалистические страны, привели к укреплению буржуазно-либеральной интеллигенции типа Ланге за счет нескольких рабочих марксистских теоретиков, имеющихся в Восточной Европе.

В самом СССР, где в то время было много рабочих марксистских теоретиков, доказавших свою ценность тем, что им удалось пройти через все испытания и невзгоды социалистического строительства и коллективизации, ревизионистские идеи так же присутствовали. На самом деле было довольно много занимавших важные посты деятелей, которые, как было показано Сталиным и Ждановым в 1947-48 годах, являлись полностью буржуазными, и которые, дожидаясь своего часа, распространяли свои буржуазные идеи, когда и где они только могли это сделать безнаказанно.

К оглавлению