О положении родственных языков

С помощью национального языка буржуазия не только защищает от конкурентов внутренний рынок своей страны. В своей внутренней функции, функции подавления классовой борьбы трудящихся, язык т.н. «титульной» нации используется как средство раскола рабочего класса и вражды его частей по национально-языковому признаку. Права национальностей, живущих в одной стране, в политической, хозяйственной, культурной областях дополнительно ущемляются на том основании, что представители этих национальностей не знают или плохо знают титульный язык. С другой стороны, идеологи буржуазии не устают убеждать рабочих основной национальности, например, рабочих — украинцев, в том, что единственным путём улучшения условий их жизни является путь разделения по национальному признаку с рабочими — русскими, путь усиления конкуренции, вражды и недоверия между ними.

Между тем, в производстве и в быту русские и украинские рабочие вполне понимают друг друга без переводчика. Это важное обстоятельство в языковом вопросе отличает положение в современной Украине от положения, скажем, в габсбургской Австро-Венгрии, где граждане-чехи действительно не понимали языка сограждан-венгров. Тем не менее, буржуазные государства игнорируют родственность и взаимопонимание языков и в своей внешней функции, функции захвата чужих территорий и богатств для своего правящего класса, используют государственные языки как одно из средств раскола пролетариата бывших республик ССР и натравливания народов друг на друга при подготовке и ведении грабительской войны.

Национальная культура опирается на национальный язык, обычаи и традиции народа. Но в буржуазном обществе национальная культура реакционна по своему содержанию. Капиталисты пользуются национальной культурой — как инструментом политики национализма и шовинизма — в целях укрепления своего господства над обществом, в целях эксплуатации и подавления рабочего движения. Реакция внутри страны, как и стремление империалистов к покорению чужих наций и превращению их в своих наёмных рабов, — всё это требует национальной обособленности, чувства национального превосходства, недоверия, национальной вражды и столкновений между трудящимися разных национальностей. У одной нации воспитывается чувство превосходства и презрения к другой нации. В ответ на это у другой нации раздувается страх перед национальным порабощением.

Такое положение дел ярко выступило в отношении к русскому и украинскому языкам.

Два языка, в целом понятные обоим народам, подавляются и ассимилируются: русский, по всей линии, – на Украине, украинский, скрытно, – в России, ДНР и ЛНР. Народный язык по существу своему не может быть принадлежностью класса буржуазии, он вообще не может быть ни классовым, ни реакционным. Но именно буржуазия добивается того, что многие рабочие сегодня путаются и отождествляют своего классового врага — с тем языком, на котором этот враг говорит. Они считают, что русский (на Украине) или украинский (в ДНР) язык есть такой же ощутимый и полноценный враг, как российский империализм или украинское террористическое государство соответственно.

Два ближайших языка, сходные на 99% по грамматическому строю и на 70% — по словарному фонду, которые уже давно дополняют и обогащают друг друга, пожалуй, ближе многих других языков стоят к тому, чтобы в результате длительного и свободного сотрудничества русских и украинских трудящихся стать одним общим языком, обладающим всем богатством двух национальных языков. Потенциально это так. Но для процветания и объединения языков недостаточно их близости. Для этого нужна еще и общая и тесная хозяйственная деятельность — основа, на которой вообще появились человеческие языки, нужен социалистический фундамент, который эту хозяйственную деятельность не обособляет, а обобщает, одновременно позволяя развиваться и обогащаться национальным языкам. Для объединения языков требуется такая общественная система хозяйства, при которой русские и украинские трудящиеся сами придут к выводу о необходимости и большом удобстве единого языка для совместного производства и общежития.

А пока господствует капитализм, такое объединение языков невозможно. Государственные языки, хоть на первый взгляд и получают господствующее положение в своих странах, тем не менее, в условиях частной собственности, эксплуатации, диктатуры и конкурентной борьбы империалистов, хиреют и вырождаются в изоляции. Даже близкие языки интернациональная буржуазия использует, как оружие против своих народов.

Поэтому самое большое, на что была способна буржуазная демократия на Украине – это долгие разговоры о двуязычии, которое не существовало юридически, в виде двух государственных языков, но было фактически в большинстве районов Украины, включая и Донбасс.

В рамках борьбы рабочего класса за демократические права и свободы такое двуязычие можно было рассматривать как прогрессивный шаг. И вот сейчас с ним ведётся государственная борьба по всей линии.

Власть насаждает один официальный язык для всех сфер общественной жизни путём подавления и поражения второго фактического языка. На Украине это выражается прямо и открыто в том, что русский язык объявлен языком врага, и этот статус закреплён юридически. В ДНР украинский язык по конституции считается одним из четырёх государственных языков. Но «бьют-то не по паспорту, а по морде». Фактическим языком, разрешённым в Донецке для документов материального и нематериального производства, является только и исключительно русский. Использование сочных и ёмких по смыслу украинских слов и оборотов — даже к месту и по существу — строго не приветствуется. При ссылках на правовые акты Украины, временно действующие в ДНР, перевод на русский обязателен, хотя перевод собственных имён и названий с одного понятного языка на другой — это не только логический, но и делопроизводительский абсурд.

Школьная программа в части изучения второго родного языка сокращена до 1 часа в неделю. Требования к ученикам невысокие, хорошо заметно, что украинский в донецкой школе пока что терпят, и дело идёт к тому, что этот предмет выродится в факультатив, а то и вовсе исчезнет. По довоенной учебной программе для донецких школ русский и украинский языки (и литературы) давались в сопоставимой пропорции, примерно 45 на 55 %, и свои плоды для мирного сожительства национальностей это обстоятельство всё-таки давало.

Реклама, вывески и другая публичная информация на украинском языке официально не запрещена, но с улиц днровских городов и сёл украинский язык постепенно исчезает. Это не удивительно, так как место вытесненной украинской буржуазии на рынках ДНР тут же занимает буржуазия российская со своими товарами и со своей рекламой.

Что касается России, то здесь против украинского языка государство действует более скрытно и выдержанно. В местах более-менее компактного проживания украинцев (Кубань, Москва и область, Брянск, Оренбург, Тюмень, Приморье и т.д.) есть школы, в которых организованы классы с украинским языком обучения либо классы с обязательным изучением языка как отдельного предмета. Где-то с 2012 года количество таких классов неуклонно сокращается. Высвобожденные часы в лучшем случае заполняются русским языком и математикой, а в худшем – всяким хламом, вроде православного воспитания, уроков патриотизма и т.п. Тихо сворачивается украинский курс в университетах, место украинского на кафедрах славянской филологии всё больше занимает чешский или польский языки. Конечно, изучение западно-славянских языков дело хорошее, но когда оно организуется не в ущерб другим ближайшим языкам.

Вторая линия борьбы, неразрывно связанная с первой, касается отношения к разговорной речи в общественной жизни, в обиходе. Трудно сказать, как относятся к украинскому языку в России в целом. Но можно определённо сказать, что наиболее сознательный и передовой слой российских рабочих понимает, что воевать нужно не с украинским рабочим, который говорит по-украински, а с общим врагом всех рабочих — интернациональным классом капиталистов, в частности, с организаторами и поджигателями войны в Донбассе.

Стихийно или осознанно, но пролетариат понимает, что не язык, не национальность, а классовое положение человека определяет, как к нему следует относиться. Прежде всего, кто он? Эксплуататор и паразит, или эксплуатируемый рабочий? Захватил себе заводы, электростанции, нефть и газ, или не имеет ничего, кроме рабочих рук? Заправляет всеми делами в экономике, а значит, и в политике государства, или бесправный придаток к машине, отгороженный от управления страной семью заборами? Присваивает себе огромную долю общественного богатства, потребляет труд тысяч рабочих, или получает крохи от результатов своего труда, которых часто не хватает даже на дрянную еду. Эти критерии, а не язык и национальность, всё чаще всплывают в политических разговорах с простыми людьми. Многие в России и в ДНР уже отдают себе отчёт в том, что нужно разделять украинский народ и украинскую буржуазию, а значит, нужно разделять наёмников буржуазии, её верную челядь, и вчерашних рабочих, которых насильно загнали в окопы.

И всё же несознательная часть населения ещё велика. В ДНР нет открытых репрессий к тем, кто говорит по-украински, однако среди некоторых слоёв населения наблюдается раздражение или табу по поводу употребления мовы. Это отсталая часть рабочего класса, особенно бывшая привилегированная верхушка донецкого пролетариата, развращённая в своё время ахметовыми, звягильскими, клюевыми, колесниковыми и др. за счёт огромных прибылей от добычи угля и производства металла. В этой прослойке чаще всего считают, что все украинцы, без классового разбора, — это враги Донбасса, поскольку, якобы, украинские рабочие от природы настолько испорчены, что в 2014 году сами собой (или по первому зову бандеровцев) поднялись, сами вооружились и сами пришли убивать в Донбасс. Сказывается долгое воспитание этой части пролетариата в духе классового мира с буржуазией, в духе «общности» интересов местной олигархии и рабочих — на том основании, что те и другие, дескать, совместно проживают в Донбассе, патриоты Донбасса, а раз так, то никаких различий между этими классами не может быть.

Есть довольно широкий слой мелкой торгово-кустарной и транспортной буржуазии, полной националистических предрассудков, идущей вслед за новой крупной буржуазией Донецка. Новая буржуазия Донбасса ориентирована на российский финансовый капитал, стало быть, настроения и взгляды мелкой буржуазии в 2015 – 2017 годах развернулись в этом же направлении.

Есть служащие, для которых негласный запрет на украинский язык является вполне материальным производственным отношением (заметят в употреблении украинского – могут найти первый удобный повод и уволить). Поскольку удельный вес служащих в населении ДНР велик (до 15% с военными и полицаями), то вольно или невольно служивая масса заражает этим отношением всё общество.

К числу трудящихся, считающих украинский язык враждебным, относится часть жителей «прифронтовых районов» ДНР, которая уже пострадала или периодически страдает от обстрелов. Из 2 миллионов 700 тысяч населения ДНР в этой полосе живёт примерно 500 тысяч. Ясно, что среди них найдётся не одна тысяча имеющих большой зуб на Украину, из которых вряд ли 10-я часть понимает настоящий характер и цели войны. Наконец, есть учащаяся молодёжь, в отношении которой последние годы проводится «украинизация наоборот», с полным изъятием из обучения и воспитания украинского языка и культуры. При этом выметается всё, без разбора, причём заметно, что реальная борьба идёт не столько с украинским национализмом, сколько с прогрессивными, демократическими элементами, которые были и есть в украинской культуре.

На самой Украине сфера применения русского языка в повседневной жизни сжалась незначительно. Опыт показывает, что как ни воюет правительство с «ворожою мовою», из производства и быта русский язык не уходит. Напротив, идёт борьба против насильственной украинизации общественной жизни, но она принимает более скрытые формы, например, такие, как фактическое двуязычие русскоговорящих трудящихся, использование русского языка демократической частью украинского общества — хотя бы в виде протеста против фашистской диктатуры, широкое использование русского языка в промышленном производстве и научно-технической документации и т.п.

Да, трудящиеся массы хотят дружбы и мира, развития и расцвета своих языков и культур. Но, не решив общих вопросов, нельзя решить вопросы частные. Это значит, что, не разрушив капиталистический базис общества и не заменив его социализмом, невозможно правильно решить национальный вопрос и внутри него — вопрос языковый. Буржуазия «решает» национальный вопрос путём разжигания межнациональной вражды, добиваясь того, чтобы культуры и языки народов были идеологическим оружием против революционной организации рабочего класса, служили разбойничьей войне. Поэтому марксисты и передовые рабочие отдают себе отчёт в том, что национальный вопрос – вопрос очень важный, но всё же вопрос, подчинённый главному вопросу, — о завоевании диктатуры пролетариата. Без революционного свержения буржуазии всякая «защита и развитие» национальной культуры и языка является делом реакционным, таким делом, которое приводит к укреплению господства буржуазии и к ослаблению рабочего класса наших стран.

М. Иванов