Из дневника занятий с «ленинцами»

Из журнала «Большевик» 1924 г. № 5-6. Стр. 59-67.

Прим. РП: «Ленинцами» автор статьи называет рабочих, пришедших в большевистскую партию по ленинскому призыву, объявленному РКП(б) в 1924 г. после смерти В.И.Ленина (решение Пленума ЦК РКП(б) 29-31 января 1924 года).

Из дневника занятий с „ленинцами».

Новый призыв в партию подводит вплотную к вопросам совре­менной политики и экономики большое количество рабочих от станка. Некоторые из них, быть может, и не войдут в партию ее членами, но желание быть в курсе всех событий, как происходящих в СССР, так и за пределами его, стремление разбираться во всех мероприятиях Со­ветской власти, во всех постановлениях партии останется у них прочно.

Волна подъема, происходящего сейчас на наших глазах, вынесла середняка-рабочего наверх, заставила его если, как правило, не го­ворить, то ставить вопросы. Прислушаться к ним очень важно, они вскрывают затаенные думы и тревоги, обнаруживают все те сложные процессы, которые за годы революции произошли в сознании рабочих масс. Особенно нужно это знать каждому пропагандисту, ибо это озна­чает прощупать основы для правильного ведения работы в дальнейшем, наметить построение той или иной программы занятий, определить метод работы по ней.

В качестве сырого материала решаюсь опубликовать некоторые свои наблюдения во время занятий в одной из сокращенных школ полит­грамоты для кандидатов РКП(б.).

Эта школа насчитывала 25 рабочих. Большим плюсом явля­лось то, что все они были грамотные. На вопрос: читают ли газеты, — почти все ответили утвердительно. Большинство получает газеты по под­писке. Возрастной состав школы таков:

Членов РКСМ……………………….5 человек.

От 22 лет до 30…………………….9 человек.

От 30 лет до 45…………………….9 человек.

От 45 лет до 62…………………….2 человека.

Основное ядро, таким образом составили вполне уже зрелые, со­знательно пережившие Октябрьскую революцию, товарищи.

Мужчин — 24, женщин — 1. Еще один штрих состава: двое — бывшие члены партии, ушедшие из нее с приходом нэп’а. Теперь они снова возвратились к ней.

Первое занятие (по программе Агитпропа ЦК РКП) прошло, главным образом, в рассказывании. Знакомились друг с другом. Тем не менее, уже к концу занятия определенно наметился пункт, вокруг которого сосредоточилось внимание «ленинцев», который вызвал вопро­сы, обмен мнениями. Этот пункт — вопрос о пролетариате — гегемоне. Как это выходит, что меньшинство глава всем? Как объ­яснить право на диктатуру рабочего класса крестьянам?

На этом вопросе остановились основательно. Договорились о том, что один из слушателей возьмется прочитать и разобрать статью тов. Зиновьева, имеющуюся в приложении к «Истории партии» — «Боль­шевики и гегемония пролетариата», а потом расскажет ее нам. В даль­нейшем выяснилось, что и эта статья не разрешила всех сомнений. Требовали конкретных доказательств своих прав быть гегемоном, осо­бенно интересовались перспективами современной техники. Все вместе читали и построчно разбирали цитируемые тов. Зиновьевым слова Вла­димира Ильича: «Это положение фабрично-заводского рабочего в об­щей системе капиталистических отношений делает его единственным борцом за освобождение рабочего класса, потому что только высшая стадия развития капитализма, крупная машинная индустрия, создает материальные условия и социальные силы, необходимые для этой борь­бы», и т. д.

Эту тему необходимо развить в ряде популярнейших брошюр, го­ворящих не общими фразами, а на простейших жизненных примерах объясняющих руководящую роль пролетариата в хозяйственной жизни, политической и т. д.

Экономизм был быстро и вполне сознательно забракован.

—   Без политики экономику не оправдаешь.

—   Одно дело, только с разных сторон смотрится.

Характерно еще, что суровые речи Владимира Ильича на II съезде партии об обязанностях члена партии, о необходимости железной дис­циплины воспринимались как само собою разумеющееся.

—   Хочешь иди, хочешь не иди, никто не неволит, а пошел, так держись.

—   Не хватает чего — не ходи, лучше около стой и помогай, так поль­зы больше будет.

Второе занятие, темой которого были события 1905 года и наступившая затем контрреволюция, прошло очень оживленно. Боль­ше говорили сами слушатели. Мне приходилось только рядом вопросов направлять их мысль в ту или другую сторону, подталкивать к выводам.

Почти все оказались участниками событий 1905 года в крупных пролетарских центрах (Москва, Коломна). Наперебой делились воспо­минаниями.

Совершенно естественно вышло, что центральным вопросом стал вопрос о вооруженном восстании.

Прочитали статью Владимира Ильича «Уроки московского восстания» (т. VII, ч. 2) Слушали ее, затаив дыхание. Поражала точность описания происходившего в Москве, свежесть мыслей.

—   Как-будто сегодня писал.

После чтения началось обсуждение. И вот тут-то произошел весьма показательный разговор. Он настолько характерен, что хочется записать его полностью.

—   Урок-то этот хорошо запомнил, — сказал товарищ Д., 42 лет, до того времени молчавший, — надо, мол, беспощадно истреблять военных и гражданских чиновников, в 17-м году сразу принялись за них. Случай такой вышел. Иду я по улице, в апреле примерно, с двумя товарищами, а навстречу офицер в погончиках.

—   Почему погоны? — спрашиваем. — Снимай-ка, гражданин.

—   А он: деньги у тебя есть?

—   Мое, мол, это дело, — хоть есть, хоть нет; не краду их, зарабатываю.

—   А он опять: покажи деньги, коли есть.

—   Вынул я бумажку, а он тычет: видишь царский герб?

—   Ну, вижу.

—   Ну вот, когда ты от этих денег откажешься, тогда и я погоны сниму — и деньги царские, и погоны царские.

—   Я деньги сейчас же все в клочки, да и за погоны! Так и содрали, им спуску давать нельзя было.

Глаза товарища Д. оживленно блестели, он весь горел ненавистью к заправилам старой жизни, готовностью, к борьбе с ними,

А, через несколько минут, когда говорили о значении вооруженного восстания для европейских рабочих, разбирали причину неудачи осен­него (1923 г.) движения германского пролетариата и ужас теперешнего экономического положения рабочих масс, тот же товарищ Д. с потух­шим взглядом кривил губы в недоверчивую усмешку.

—   Что, товарищ Д., не верите плохой жизни немецкого рабочего?

—   Не хуже нашего.

Уходя с занятий, узнала, что товарищ Д. получает по 6 разряду в месяц 24 р., с нагрузкой в 100% вырабатывает 48 р. Но не всегда бывает нагрузка. А семья у него большая — сам-семь.

Третье занятие. Империалистическая война (ее при­чины, влияние на хозяйственную жизнь Европы, на положение рабо­чих и крестьян в России) оказалась достаточно знакомым вопросом. Надо было только систематизировать имеющиеся сведения и сделать их как бы преддверием февральской революции.

Это прошло довольно быстро и оживленно. Для анализа февраль­ских событий прочитали тезисы Владимира Ильича от 4-го апреля. Опять слушали напряженно.

—   До сих пор еще кой-чего не доделали, что тогда указал.

—   А что?

—   Да вот хоть насчет чиновников, «платить им не выше средней платы хорошего рабочего», а они все еще на нашей шее сидят.

—   Легче Коминтерн создать было, чем эту братву одолеть.

И сколько ни толковали и на этот раз, и потом, почему пришлось и приходится спецставки платить, для рабочих вопрос о «чиновниках» продолжает быть, хотя и объяснимым, но «больным».

Внимание на этом занятии сконцентрировалось вокруг подготовки и осуществления Октябрьской революции. И тут самым жгу­чим вопросом стал вопрос: почему мы первые осуществили прорыв бур­жуазного фронта. Причем этот вопрос переходил сейчас же в другой: хватит ли у нас силы в отсталой стране справиться с задачами социа­листического строительства?

Интересно, что когда мною было предложено прочесть кому-нибудь и разобрать для всех две статьи Владимира Ильича «Удержат ли боль­шевики власть», «Выборы в Учредительное Собрание и диктатура пролетариата», послышались голоса:

—   Чего читать «Удержат ли большевики власть»? удержали, ясно.

Это говорилось отнюдь не потому, что не хотели читать, а потому, что другая мысль занозила мозги: удержать удержали,- а что сделали и что сделаем с этой властью?

После занятий долго толковали с некоторыми «ленинцами» про те­перешнюю жизнь. Пошли в столовку Нарпита. С тоскою один пока­зывал на бутылки пива на столиках и говорил:

—   Ну, зачем разрешили все это? В получку это бывает! Жены, дети бегают за мужьями, отцами, упрашивают отдать деньги, все пропьют.

Обыденная жизнь массовика рабочего давить на сознание, заставляет с тревогой проверять все достижения.

Четвертое занятие началось с разбора статьи «Выборы в учредительное собрание и диктатура пролетариата». Товарищ А. до­вольно удачно справился с задачей, хорошо иллюстрировал на цифрах нашу тактику в октябре. Это дало возможность провести параллель с теперешним положением в Германии, доказать всю несостоятельность формулы русских меньшевиков в октябрьские дни и немецких с.-д. в наши о победе пролетарской революции только при наличии абсолют­ного большинства за нее.

Пришлось довольно значительную часть времени потратить на мень­шевиков. И что интереснее всего—не на критику их позиции в октябрь­ские дни и позднее в дни гражданской войны, а на то, чего же они сейчас хотят? как относятся к Советской власти, которая во­преки их предсказаниям очень прочно существует? Некоторые думали, что меньшевиков теперь и совсем нет; удивились, что у них есть свой ЦК, журналы. Страшно просили показать и почитать им их.

Когда кончали уже занятия, удалось принести два номера «Социали­стического Вестника» (конец апреля, начало мая). Читали статьи, ка­сающиеся ленинского набора («Крапленые карты»), письма из Москвы, о наших вузах и т. д. Сначала слушали очень внимательно, стара­лись вникнуть в слова далеких людей, потом на лицах появилось не­доумение, которое быстро сменилось брезгливостью.

—   Как им не стыдно, — вырвалось у одного рабочего.

—   Так это- то же, что наши «толстопузые» говорят.

То, что их, ленинцев, меньшевики считают бессмысленной скотин­кой, которую Сталин, Ярославский и Зиновьев погнали голосовать за себя против оппозиции, было воспринято как прямое оскорбление ра­бочим. Не было после чтения страстных разговоров и споров, только глаза ушли глубже и еще раз «почитать меньшевиков» не просили.

Новым значительным показался разбор вопроса о Брестском мире. Самый факт был хорошо известен, не вызывал сомнений в правильности решения его, но захватил подход к нему Владимира Ильича. Долго об­суждали его слова: «Если ты не сумеешь приспособиться, не расположен ползать на брюхе в грязи, тогда ты не революционер, а болтун» (в некоторых конкретных условиях исторической действительности, при условии принципиальной твердокаменности). Революционная работа, вместо героического вооруженного восстания, победного массового дви­жения, повернулась к аудитории будничным лицом. Хотели хорошенько вглядеться в это лицо. Сами связали эту мысль с только что пережитым (и переживаемым еще).

Занятие пятое начали с разбора статьи «Удержат ли большевики власть». Остановились довольно подробно на вопросе о связи в те дни нацией партии с крестьянством, разобрали тогдашние положения Владимира Ильича о рабочем контроле, о втягивании широких слоев трудящихся в государственный аппарат.

Простые конкретные примеры (стр. 236—239 т. XIV, ч. 2) того, как мы будем подтягивать самых забитых, задавленных тружеников к делу управления и распределения, зазвучали в нашем «ленинском уголке» бодро и свежо.

Оживились «ленинцы», и начались рассказы, как теперь приходится доделывать то, что тогда указал Ильич. Перевыборы жилтовариществ дали огромный интересный материал для беседы.

Потом перешли к теме занятия. Экономика после Октябрьской ре­волюции. Сознательно все оно было построено мною на анализе цифр, которые привели бы к правильному пониманию экономических взаимо­отношений между рабочими и крестьянами в этот период. Записывали, вычисляли, выводы делали сами. В этом деле помогли «Календарь ком­муниста» и статья т. А. Слепкова в № 1 журнала «Большевик» «К третьей годовщине Кронштадтского мятежа». Основные черты «воен­ного коммунизма», его положительная роль были таким образом про­работаны. Одновременно необходимость перехода к нэп’у вытекла орга­нически и стала неопровержимой.

—   А все-таки при военном коммунизме лучше было.

Это был общий вздох.

Занятие шестое было целиком посвящено разбору нэп’а. И вот на этом-то занятии особенно ярко всплыло многое, что наболело.

—   Нэп — уступка крестьянам, это хорошо, но почему нэпманы пухнут?

—   Помог нам нэп, верно. Как теперь прихлопнешь его?

Беремся за решение этой задачи в стране, где 130 мл населения, а фабрично-заводских рабочих 1,5 миллиона, в стране, где промышлен­ность в среднем достигает около 40% довоенной выработки.

—   Прихлопнуть нэп — не выходит дело.

—   «В обход» надо.

—   Ну неужто же морды эти сократить нельзя? — вырывается страст­ным воплем. И делится впечатлениями: пошли «в центр» поглядеть — страшно стало. Сколько праздных разодетых людей, ненужных вещей!

—   Откуда такие средства берутся?

Начинаем толковать, как можно ущемить нэпмана, всех тех, кто приближается к нему. Об этом готовы говорить без конца.

Особую непримиримость обнаруживают те товарищи, которые ухо­дили из партии при повороте к нэп’у.

За последние годы они поняли нэп, как политический шаг, осо­знали его положительные стороны, но тем острее работает мысль над тем, как изжить нэп, тем больше кипит сердце против всякой го­родской накипи нэп’а. Вот почему нашим журналам, газетам как можно больше в статьях, сценках, рисунках надо бичевать нэп. Бичевать в его отвратительной подлинности, — это будет близким рабочему.

Разбирали заключительное слово Владимира Ильича на XI съезде партии о том, как надо наступать. По этому вопросу надо очень много писать и толковать. «Диалектика» последнего времени: переход к нэп’у и переход к «умелому» наступлению на нэп. Самый злободневный вопрос сейчас. На следующих занятиях разбирали (доклады) по статьям т. Ленина «О продналоге» и его речь на 7 московской губконференции («От штурма к осаде»).

— Труднее всего, что под носом понимать. — Так формулировали впечатление от этих статей докладчики.

—   Назад хорошо видишь и вперед как будто лучше, а вот около — темно, ругаешься.

Но ведь, мы сильны, власть в наших, руках, этому и было по­священо седьмое занятие — все казалось обеспечивало спокойное течение занятия; тема хорошо знакомая, на практике проверенная. И действительно сначала гладко шло. Но, как только дошло дело до волисполкомов, конец спокойствию.

Рабочие хорошо связаны с деревней. И почти каждый начал рас­сказывать о слабости сельских советов, о неналаженности там аппаратов.

Рассказы так и сыпались, при чем, все они кончались примерно таким образом:

—   И чего это уком смотрит!

—   Чего губком делает?

Пришлось, что называется, в лоб поставить вопрос:

—   А чего смотрит и делает само население?

Спор разгорелся вовсю. Одни доказывали, что без правильного распределения работников сверху ничего не выйдет, другие переносили центр тяжести на рост сознательности и организованности масс.

Больше всего указывали на разложение «администраторов». Опять на сцену выступил нэп.

Нэп — нэп’ом, но неужто твердых людей подобрать нельзя?

—   А люди это кто?

—   Мы сами. Подпирать надо со всех сторон, тогда лучше дело пойдет.

Как это ни странно покажется на первый взгляд, но и на этом за­нятии и позднее приходилось сталкиваться со своеобразной идеализа­цией тех, кому приходится управлять, руководить работой.

Трудность выковывания устойчивой идеологии, роль коллектива при этом, обязанности каждого члена коллектива, — это все вопросы, требую­щие большой разработки не только в форме популярных брошюр, но и художественных произведений.

Необходимо тут же отметить еще один момент, который в дальней­шем нам надо практически изживать: из общего количества слуша­телей (25 ч.) только двое, да, и, то, в первые годы революции, были членами Совета (один районного московского и один в провинции).

Помимо власти две могучих организации помогут нам справиться с нэп’ом: профессиональные союзы и кооперации. Профдвижению и кооперации пришлось посвятить целиком восьмое занятие. Ха­рактерно: секретарь кружка предупредил меня, что «кооперацией мало интересуются». В это время как раз стали в газетах появляться от­четы о XIII съезде партии, появился доклад тов. Зиновьева (отчет ЦК).

Начали, действительно, вяло.

—   Что ж кооперация? Вот было собрание. Ввели опять на книжку брать. Да еще хотели и всякие спиртные напитки давать.

—   Ну, а вы что?

—   Поднялись, конечно.

Выяснилось, что на собрании целый бой был и отстояли-таки за­прещение в долг давать выпивку.

—   Вот тетрадку ученическую в кооперативе не купишь, в город надо ехать, а новые пивные все открываются.

Действительность заслоняла четкость вопроса. Пришлось опять при­бегнуть к железной логике Владимира Ильича. Начали вслух читать его последнюю статью о кооперации, разбирать ее. Несколько раз перечитывали место:

«Но чтобы достигнуть через НЭП участия в кооперации поголовно всего населения, — вот для того требуется целая историческая эпоха. Мы можем пройти на хороший конец эту эпоху: в одно-два десятилетия. Но все-таки это будет особая историческая эпоха и без этой истори­ческой эпохи, без поголовной грамотности, без достаточной степени толковости, без достаточной степени приучения населения к тому, чтобы пользоваться книжками и без материальной основы, без известной сте­пени обеспеченности, скажем, от неурожая, от голода и т. д.— без этого нам своей цели не достигнуть. Все дело теперь в том; чтобы уметь соединить тот революционный размах, тот революционный энтузиазм, который мы уже проявили в достаточном количестве и увенчали полным успехом, уметь соединить его (тут я почти готов сказать) с уменьем быть толковым и грамотным торгашом, какое вполне достаточно для хорошего кооператора».

Тут обо всем пришлось толковать: и о необходимости грамотности, и о нашей бестолковости, а самое главное о том, что значит быть толковым торгашом.

Некоторые опять-было пошли по линии наименьшего сопротивления:

—   Надо частную торговлю уничтожить.

Но что это значит для крестьян? Уничтожить их право свободно распоряжаться хлебом. Можно ли это сделать сейчас?

Нет.

—   Закрыть рынки в городах, частные магазины.

Справляются ли наши государственные органы, кооперативы с за­дачами снабжения населения нужными товарами?

Начались рассказывания:

—   Картошки в кооперативах нет.

—   Захотел мальчонке сапоги купить в обувных магазинах Гума (все прошел), — одна неподходящая пара, а на Сухаревке сколько угодно.

Вот и надо учиться «умело» торговать.

Упорно хотели выяснить разницу между кооперацией прежде и теперь. Что такое кооперация и кооперирование, о котором говорил Владимир Ильич?

Беседа затянулась, интерес к вопросам кооперации вспыхнул. Но именно только вспыхнул, и надо много дров, чтобы вспышка превра­тилась в мощное горение, в работу над развитием кооперации, в огне которой сгорит частная торговля, а вместе с ней и НЭП.

В руках частной торговли — 64 процента, в руках государства — 36. Эти цифры покоя рабочим не дают и не дадут.

—   Надо сделать обратно!

При разборе вопроса о профессиональных союзах больше всего интересовались тем, о чем дискуссия шла в 1920—21 г. Захватила оценка момента Владимиром Ильичом. А когда толковали о задачах профсоюзов в настоящее время, внимание сосредоточилось на вопросе: от кого защищают профсоюзы рабочих в советских республиках. Опять разговоры об  «аппаратах» Советской власти, о неразрешенной еще полностью задаче овладения ими. Медленность процессов втягивания «своих» во все уголки управления угнетала; указывали, что мертвое хва­тает живое, на трусость, боязливость в этих вопросах. Интересовались очень тем, как осуществляется постановление МК о привлечении к ответ­ственной работе 300 «ленинцев».

Девятое занятие отвели вопросам международного рабочего движения. На этом занятии с особенной отчетливостью выявилось то, что приходилось наблюдать и в предыдущие занятия: какое огромное количество фактических сведений накопилось за годы революции у ра­бочих. Митинги, доклады, лекции сделали свое дело. В потоке буд­ничных дней теряются приобретенные знания, но стоит только немного поворошить память, и нужные представления быстро появляются.

Парижская Коммуна, как конец I Интернационала. Кто может рас­сказать о Парижской Коммуне? Когда она была? И наперебой трое начинают рассказывать.

Первый конгресс II Интернационала. Когда он был? Не помните ли чего-нибудь об этом конгрессе?

И т. С., 47 лет, отчеканивает:

—  Плеханов сказал тогда: «Русская революция победит, как ре­волюция рабочего класса, или не победит вовсе».

Мне кажется, что мы мало учитываем «капитал» современных ра­бочих, а он очень значителен. Выявляя его, опираясь на него, можно гораздо больше сделать за десять занятий, чем это кажется сначала.

Вопросы, которые интересовали:

«Почему в Германской коммунистической партии две части? Отчего Великобританская партия так мала?»

Заползала тревога:

«Не может ли случиться с коммунистическими партиями то же, что с социал-демократическими?»

На десятом занятии по материалам ЦК познакомились с про­цессами (статистического порядка) внутри партии после революции, свя­зав это с разобранными раньше процессами в нашей экономике. Затем перешли к вопросам внутрипартийной жизни, к последней дискуссии.

Последнее занятие (одиннадцатое) целиком было посвящено раз­бору партийной программы. Предварительно она по частям была рас­пределена между занимающимися, и каждый делал «доклад», который дополнялся, обсуждался. Интересное вступление было во время разбора пунктов о религии: «безбожниками» были все, не нашли ни одного колеблющегося, были только некоторые расхождения в тактике, осо­бенно внутри семьи. Но вот выступил т. С., 47 лет, много работавший раньше в Питере, начитанный. Смысл его выступления сводился к тому, что корни религии лежат глубже, чем это многим кажется, что религия связана с такими вопросами, как нравственность, а эти вопросы всем интересны. Наша пролетарская классовая нравственность неиз­вестна еще широко, и вот сбиваются часто люди, да еще какие люди: Горький, Богданов, Луначарский. Только такой «великий садовник», как тов. Ленин, мог подрезать эти ветви, направить их на правильный путь.

Многое видят, многое глубоко понимают «ленинцы».

В заключение хочется отметить один необходимейший момент в дальнейших занятий с «ленинцами»: надо потратить несколько часов в процессе занятий на обучение их тому, как надо записывать услы­шанное, как читать (статью, брошюру, книгу), как готовиться к до­кладу. Сделать это во время занятий в сокращенных школах полит­грамоты, конечно, было нельзя, но в процессе дальнейших занятий обязательно.

К сожалению, мне не пришлось видеть занятий в других кружках, не могу сравнить уровня развития «ленинцев». Представитель от рай­кома, который был на последнем собрании школы и принимал участие в работе, определил этот кружок, как средний.

Не делаю выводов из всего сказанного, ибо это были бы выводы из чрезвычайно ограниченного круга наблюдений. Хотелось просто за­печатлеть черты работы с «ленинским призывом», положить почин со­биранию материалов.

А.Кравченко

Из дневника занятий с «ленинцами»: 7 комментариев Вниз

  1. Хорошее практическое пособие о том как надо заниматься с рабочими сегодня.

  2. «— Да вот хоть насчет чиновников, «платить им не выше средней платы хорошего рабочего», а они все еще на нашей шее сидят.

    — Легче Коминтерн создать было, чем эту братву одолеть.

    И сколько ни толковали и на этот раз, и потом, почему пришлось и приходится спецставки платить, для рабочих вопрос о «чиновниках» продолжает быть, хотя и объяснимым, но «больным».»
    ————————
    Я тоже никогда не мог и сейчас не понимаю момента, почему чиновникам, инженерам, директорам часто платили выше з.пл., чем высркоквалифицированному рабочему. Тот их кормит непосредственно, значит и оплата у него должна быть выше. Я так понимаю. Может на первых этапах, при переходе от частной собственности к общенародной, в связи с нехваткой инженеров, может и есть смысл платить чуть выше з.пл., но далее должно быть наоборот, я так считаю.

    1. В хрущ-брежневском СССР как раз не платили. Рядовой инженер на заводе получал 160-180 р., а рабочий легко от 250 и выше. От того интеллигенты и ныли, что их не ценят и не уважают, и приветствовали Перестройку (не все, но многие, особенно из НИИ), что считали себя, таких умных и грамотных, выше рабочих.

  3. Ко всему прочему у чиновников как правило условия труда лучше, чем у непосредственного производителя, это тоже нужно учитывать.

  4. Прочитал вашу статью,про эксплуатацию.Понятно как эксплуатируют рабочих,крестьян.А вот как на счёт учителей,врачей?Они же ничего не производят?У них нет прибавочной стоимости ведь.

Наверх

Добавить комментарий для ☭ Alex Kur Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован.

С правилами комментирования на сайте можно ознакомиться здесь. Если вы собрались написать комментарий, не связанный с темой материала, то пожалуйста, начните с курилки.

*

code