К 160-летию И.В.Мичурина. Великий биолог — диалектический материалист.

15 (27) октября Великому русскому и советскому ученому Ивану Владимировичу Мичурину, открытия которого составили целую эпоху в мировой биологической науке, исполняет 160 лет со дня рождения.

Буржуазная власть, царствующая сегодня в России, не любит вспоминать о достижениях советских ученых, тем более выдающихся. Ныне принято чтить и поклоняться западным талантам, а о существовании своих, достижения которых нередко значительно превышают западные, помалкивать. В сознание российских граждан, особенно молодого поколения, упорно внедряется мысль, что все, чем когда-либо располагала наша страна в культурной и научной-технической области, в том числе в советское время, пришло к нам с Запада. Это там — гении, дарования, ученые, писатели, философы, выдающиеся инженеры и изобретатели. А у нас — только тупость, глупость, лень и сплошное бескультурье. И если бы не Запад, который по доброте душевной нас, дураков, цивилизовал, мы бы до сих пор жили в хлеву и ходили бы в лаптях.

Вот только факты опровергают эти наглые и подлые байки, столь милые сердцу мирового капитала, в последнее время боящегося прогресса, в том числе в сфере науки и культуры, как огня.

Русская культура занимает достойное место в мировой культуре. Русские ученые еще в дореволюционной России совершили множество открытий мирового уровня, оказав серьезное влияние на развитие всей мировой науки, многие из них стали основателями новых наук — М.Ломоносов, И.М. Сеченов, И.П.Павлов, Д.И.Менделеев, А.Г.Столетов, К.А Тимирязев и др. О писателях, философах и деятелях культуры и говорить нечего — имена А.С. Пушкина, Л.Н.Толстого, П.И.Чайковского, А.Н. Герцена, Н.Г. Чернышевского и пр. известны всему миру.

Ничуть не меньше, а значительно больше выдающихся ученых, писателей, гениальных инженеров и конструкторов было и в советское время, когда власть трудового народа создала в стране такие условия для духовного развития человека, а значит науки и культуры, которых еще никогда ни у одного человеческого общества не было. К величайшим мировым достижениям — ко всему тому, что было создано человечеством за многие тысячелетия — смогли прикоснуться миллионы советских мальчишек и девчонок — детей рабочих и крестьян, ранее при царизме лишенных даже возможности учиться. И это дало свои закономерные плоды: советская страна во всех областях общественной жизни — в науке, технике, экономике, производстве, социальной сфере, в культуре и искусстве рванула ввысь с такой силой, что оставила далеко позади загнивающий мир капитала с его буржуазной наукой и культурой,  связанной по рукам и ногам частной собственностью.

В условиях Советской власти оказались востребованными величайшие ученые, которых при царизме знать никто не желал — те, кто многие десятилетия обивал пороги государственных учреждений самодержавной России, надеясь найти поддержку своим открытиям и изобретениям, но постоянно получал отказ. Так бы и пропал их талант, а достижения  и результаты уникальных исследований остались бы никому не известными, если бы не Великая Октябрьская социалистическая революция. Рабочему классу, взявшему власть в стране в свои руки, были важны знания и умения русских ученых, инженеров, архитекторов и др. — ведь свою главную задачу он видел в том, чтобы сделать жизнь трудового народа сытой и счастливой. Накормить каждого голодного, дать кров каждому бездомному, обогреть тех, кто лишен тепла, вылечить всех, кто болен, дать человеку труда — тому, кто создает все богатство мира — возможность широкого духовного развития, при котором каждый человек смог бы раскрыть весь свой потенциал, все свои способности, данные ему природой  — вот цель, к которой стремился русский пролетариат, беря власть в свои руки в октябре 1917 года! И он отлично понимал, что такую гигантскую задачу не решить без науки, без глубокого проникновения человеческого разума в тайны природы, ибо только поставив природу на службу человеку, познав ее законы и научившись управлять ею, можно обеспечить все потребности каждого члена коммунистического  общества.

Это и определило отношение Советской власти к бывшим царским ученым и техническим специалистам. Тем, кто готов был работать на благо трудового народа, в голодной, едва понимающейся с колен Советской России, были созданы все условия для плодотворной научной работы. Рабочие и крестьяне сами не доедали, но кормили этих ученых и содержали их лаборатории, ибо понимали, что без колоссальных научных знаний, которые добывают для них эти ученые, трудовому народу из голода и нищеты не вылезти.

Ну, а тем из деятелей царской науки и культуры, кого заботы народа России не волновали, кого интересовал лишь собственный достаток, пусть даже полученный за счет нищеты и горя тысяч других людей, пришлось искать себе новую родину. О таких русский рабочий класс не сожалел — баба с возу, кобыле легче — сами сдюжим, как-нибудь выкрутимся, чего не знаем — тому научимся, но в полон к капиталу опять не пойдем! Это сейчас буржуи всех мастей и их холуи обществоведы, журналисты и пропагандисты воют о «загубленном большевиками духовном богатстве» царской России. Только какое это «богатство», показывают сомнительные достижения самих этих сбежавших от «власти черни» буржуазных ученых, философов и литераторов, вся суть которых состоит в том, что все свои силы и весь свой талант (часто действительно немалый) они отдали на оправдание права одних людей паразитировать на других. Вот потому-то, кроме буржуазии, о которой они радели и ради которой рвали свой зад, скорбеть о них некому.

А трудовой народ чтит не их, а тех, кто встал на его сторону, кто понял и принял его власть, ибо сам, своим сердцем прочувствовал бесконечную несправедливость жизни миллионов простых тружеников в условиях царского самодержавия. Достижения этих ученых, инженеров и писателей велики не потому, что они приняли в свое время верное политическое решение, а потому что их талант и гений служили действительному прогрессу, делу исторически более передового, революционного класса. Эти люди действовали в соответствии с законами общественного развития, а не против них, и потому их способности и дарования сумели раскрыться в полную силу, они не были загублены на корню мелкими, ничтожными меркантильными интересами.

Одним из таких ученых, твердо вставших на сторону рабочего класса и трудового крестьянства России, и был великий советский ученый Иван Владимирович Мичурин. Его многолетние исследования и труды, не нужные никому в царское время, оказались жизненно необходимыми освободившимся от гнета капитала и помещиков рабочим и крестьянам. Его открытия и теории — настоящая революция в биологии, позволившая совершенно по новому взглянуть на окружающий нас мир и использовать его законы на пользу человеку. Мичурин не просто выдающийся селекционер, как его представляет сегодня российская буржуазная наука. Он создатель новой науки в сфере познания живой природы — физиологи растений, позволяющей человеку создавать новые сорта растений, которых никогда не было в природе. Он основатель истинной науки о наследственности — мичуринской генетики, которая действительно способна наделять растения нужными человеку свойствами и передавать их из поколения в поколения. Мичурин все свою жизнь не на жизнь, а на смерть воевал с буржуазной генетикой (менделизмом-морганизмом) — лженаукой, которая занимается откровенным обманом, пытаясь доказать, что внешняя среда не оказывает на живые организмы никакого воздействия или что воздействие это ничтожно мало по сравнению с тем, что изначально заложено в этих организмах.

Мичурин — не просто талантливый исследователь, он осознанный материалист, причем не стихийный, как это часто бывает у ученых-естественников, а диалектический материалист, убежденный сторонник марксизма-ленинизма. Он полностью поддерживал политику Советской власти, которую сегодня хают на все лады идеологи буржуазии — например, коллективизацию, распевая осанны своим товарищам по классу — «бедным погибшим кулакам», т.е. сельской буржуазии, выжимавшей последние соки их едва живых российских крестьян.

Мичурин и работал, не щадя своих сил, чтобы навсегда избавить Россию от ее векового проклятия — ненасытного голода, уморившего благодаря частной собственности сотни миллионов российских крестьян. Он мечтал превратить СССР в цветущую страну-сад, и его верные последователи практически сделали это — по всей Советской стране зеленели и плодоносили плодовые деревья и кустарники, обеспечивая фруктами и ягодами весь трудовой народ.

 Заслуги Мичурина перед мировой наукой столь велики,  что даже сегодня в условиях реставрированного капитализма, ненавидящего всякое упоминание о достижениях советской науки, российская власть Миурина особо не трогает. В значительной степени уничтожив сделанное им и его учениками (тысячи гектаров посаженных в советское время фруктовых садов и теплиц, десятки тысяч уникальных сортов растений и с\х животных, разгромив самые передовые в мире селекционные станции и научно-исследовательские институты и пр.), она, тем не менее, не рискнула окончательно предать его имя забвению, как это было сделано с тысячами других выдающихся советских ученых. И даже великодушно дозволяет некоторые празднования в его честь.

К примеру, к 160-летию И.В.Мичурина в Мичуринске, на его родине объявлен «яблочный конкурс»;  периодически печатаются в российских СМИ статьи о его заслугах как выдающегося селекционера (но не более того!); в Мичуринском государственном аграрном университете недавно состоялась Международная научно-практическая конференция «Инновационные технологии продуктов здорового питания», также посвященная 160-летию со дня рождения Ивана Владимировича Мичурина.

А несколько ранее, летом этого же года, в том же г. Мичуринске торжественно отмечали 80-ю годовщину cо дня смерти «выдающегося селекционера», за которую Мичурин, будь он жив, плюнул бы в рожу местному губернатору:

«После краткой речи кандидата на пост губернатора области все присутствующие возложили на могилу Мичурина живые цветы и венки от разных организаций, а епископ Мичуринский и Моршанский Гермоген совершил заупокойную Литию.»

Почему, спросит нас читатель? А потому, что Иван Владимирович Мичурин был убежденнейшим атеистом. И попов разных мастей он на дух не переносил, натерпевшись от них еще в царское время. «Не кощунствуй! Не превращай божьего сада в дом терпимости!» — заявляли ему попы, требуя остановить работы по созданию новых сортов растений (из воспоминаний самого И.В.Мичурина»). И приглашение попа это ни что иное, как плевок в лицо великому ученому, которого тут же нагло и цинично местная власть величает «основателем города».

Воистину буржуазия способна испоганить все, к чему прикоснется.

Но Мичурина все-таки бы не забывают, хотя многого о нем и недоговаривают. (Радует другое — настоящие ученые, которых в России хоть немного, но все-таки осталось, заветы Мичурина не забыли и действуют в соответствии с ними, отбросив прочь позорную буржуазную генетику. Это не афишируется, ибо по головке не погладят, но по факту делается и уже не первое десятилетие. Вот такая «наука в подполье».) А вот его ученикам и верным последователям, продолжателям его учения, например, Т.Д. Лысенко, досталось по полной программе — об их выдающихся заслугах доброго слова от российской власти и ее верную холуев буржуазных пропагандистов не услышишь. Хотя теоретические основы всей деятельности того же Лысенко заложил никто иной как И.В. Мичурин.

Того, что мы написали, крайне мало, чтобы понять, каким был этот величайший советский ученый и что он выдающегося совершил, что его именем называли города,  институты и даже целое направление в биологической науке.

Потому мы решили опубликовать на страницах рабочего сайта статью о И.В.Мичурине П. Т. Белова «И. В. Мичурин как диалектический материалист»   из журнала «Вопросы философии» № 3, 1948 г., с.125-142

Тем, кто захочет еще более подробно ознакомиться с достижениями И.В.Мичурина можно порекомендовать вот эту книгу: А.А.Рубашевский «Философское значение теоретического наследства И.В.Мичурина»

И. В. Мичурин как диалектический материалист

П. Т. Белов

1.

С именем Ивана Владимировича Мичурина (1855—1935) связаны ве­ликие достижения русской, советской агробиологической науки. Мичурин­ское материалистическое направле­ние в биологии представляет собой качественно новую, выс­шую ступень в развитии дарви­низма. Как человек, как тип учё­ного, И. В. Мичурин является об­разцом для каждого деятеля науки любой её отрасли. Вместе с тем те­оретическое наследство И. В. Ми­чурина имеет огромное значение не только для биологии, но и для всего естествознания в целом.

Великие открытия И. В. Мичурина в области изучения законов разви­тия живой природы являются новым громадным вкладом в естественно­научное обоснование марксистско-ленинского мировоззрения — диалек­тического материализма. Поэтому всестороннее изучение и обобщение теоретического наследства И. В. Ми­чурина имеют для нас первостепен­ное значение также и с точки зрения дальнейшего творческого развития марксистско-ленинской теорий позна­ния, материалистической диалектики.

Учение Мичурина — это новый, высший этап в развитии дарвинизма, в развитии подлинно научного по­знания закономерностей живой при­роды. Чем же характеризуется этот принципиально новый, высший, ми­чуринский этап в развитии биоло­гии?

Известно, что Ч. Дарвин, открыв законы естественного отбора, объ­яснил тем самым факты целесо­образного устройства растительных и животных организмов соответственно условиям, в которых они жи­вут и развиваются. Раскрыв законы естественного отбора, Ч. Дарвин тем самым материалистически истол­ковал происхождение и изменение видов, превращая биологию в науку. Однако, прослеживая сложнейшие связи и отношения организмов, раз­новидностей, видов и т. д., Дарвин прямо заявлял, что он не ставил своей задачей исследовать проис­хождение и сущность жизни во­обще или исследовать внутреннюю природу свойств изменчивости и на­следственности, на основе взаимо­действия которых, собственно, и осуществляются явления естествен­ного и искусственного отбора. Дар­вин справедливо считал, что для ре­шения этих задач наука его времени не дала ему достаточных данных. Жизнь и присущие живым организ­мам неотъемлемые свойства измен­чивости и наследственности он при­нимал как факты природы, не входя в исследование этих фактов.

Дальнейшее развитие биологиче­ской науки после Ч. Дарвина по­шло именно в направлении выясне­ния сущности жизненного процесса и, в частности, природы свойств на­следственности как первоисточника изменяемости и приспособляемости организмов.

Реакционная линия в биологии — линия Вейсмана—Менделя—Морга­на — вместо изучения объективных закономерностей стала «разрабаты­вать» насквозь идеалистическую и метафизическую теорию о вечном и неизменном жизненном начале, о бессмертном «веществе наслед­ственности», заключённом якобы в хромосомах, генах, — начале, которое не подчиняется законам развития тела (сомы) организма, а, наобо­рот, само определяет его развитие, диктует ему свои собственные зако­ны, непознаваемые и недоступные регулирующей власти человека. Сторонники этого учения, так назы­ваемые неодарвинисты, стали воз­рождать в своеобразной форме антинаучные теории витализма и преформизма. Лженаучная идеали­стическая генетика утратила факти­ческое соприкосновение с естество­знанием и вновь пошла по заброшен­ным тропам идеалистической натур­философии, умозрительно конструи­руя различные «атомы наследствен­ности» — гены и их всевозможные комбинации, подгоняя факты под эти, от начала и до конца спекуля­тивные, натурфилософские построе­ния.

Напротив, прогрессивная, материа­листическая линия в биологии, про­должая дальнейшее творческое раз­витие дарвинизма, поставила своей задачей научное раскрытие материальной основы сущности жизни (как определённой формы существования материи), сущности коренных жизненных свойств орга­низмов. Ведущая и решающая роль в дальнейшем после Дарвина развитии научной биологии в этом направлении всецело и безусловно выпала на долю русской передовой биологической науки.

Великие русские учёные И. М. Се­ченов и И. П. Павлов в противо­положность идеалистической зоопси­хологии и физиологии ставят своей задачей раскрыть материальные ос­новы свойств раздражимости, ощу­щения, сознания и создают матери­алистическую естественно-научную теорию развития высшей нервной деятельности. К. А. Тимирязев, ис­следуя материальную природу про­цессов жизнедеятельности растений, исследуя, как он выражался, «ко­смическую роль зелёного листа», по существу, впервые создаёт целую науку — физиологию растений. Одно­временно он отстаивает от идеали­стов дарвиновскую теорию происхож­дения и развития видов и, самостоя­тельно обобщая новые данные, двигает эту теорию вперёд. Акаде­мики А. Н. Бах и А. И. Опарин, исследуя биохимические процессы обмена веществ в организме, созда­ют материалистическую (биохимиче­скую) теорию происхождения и сущ­ности жизни, вплотную подходя к теоретическому естественно-научно­му решению проблемы возникновения жизни на земле, происхождения жи­вого из неживого. Крупнейшие рус­ские почвоведы В. В. Докучаев, П. А. Костычев, В. Р. Вильямс в борьбе с метафизической буржуазной теорией убывающего плодородия почвы создают научное почвоведе­ние, согласно которому образование и развитие почвы понимаются как сложнейший комплексный процесс.

Наконец, Иван Владимирович Ми­чурин и его последователи, возглав­ляемые академиком Трофимом Де­нисовичем Лысенко, создают глубо­ко материалистическую и вместе с тем диалектическую теорию, раскры­вающую материальную природу на­следственности и изменчивости орга­низмов, а также законы управления ими.

Если Ч. Дарвин, преследуя цель научного объяснения законов происхождения и развития видов, выдвинул и разработал теорию стихийного естественно­го отбора, то И. В. Мичурин, ставя принципиально иную зада­чу — задачу коренного измене­ния живой природы, — выдвигает и разрабатывает теорию о законах искусственного отбора, точ­нее — теорию искусственно­го формообразования ор­ганизмов, теорию о законах сознательного, целеуст­ремлённого преобразова­ния и развития человеком но­вых видов в интересах социалисти­ческого общества.

Конечно, и в труде Ч. Дарвина «Происхождение видов» есть спе­циальный раздел об искусственном отборе. Дарвин даже с него начи­нает изложение своей теории. Тем не менее законы искусственного от­бора в теории Дарвина остались не­раскрытыми. Факты искусственного отбора привлекались им в эвристи­ческих целях, для доказательства главного — законов естественного от­бора. А кроме того сам искусствен­ный отбор во времена Дарвина, нося на себе печать стихийного развития общества в досоциалистических фор­мациях, в целом имел стихийный характер полуосознаваемого челове­ком отбора тех видоизменений ра­стений и животных, которые давала ему природа.

Мичурин же, как известно, опи­раясь на незыблемые законы, откры­тые Дарвином, исследовал пути и средства именно сознательного, пла­номерного, целесообразного и в массовом масштабе изменения, пе­ределки человеком наследственной природы организмов.

«…Я утверждаю,— писал Мичу­рин,— что всё многообразие расти­тельных форм произошло в резуль­тате безостановочно совершающих­ся изменений в природе из очень ограниченного количества растений, и многими фактами дока­зываю, что человек может и должен делать лучше природы, конечно, с соци­альным заказом»[1].

«Для нас сейчас, — говорит он в другом месте, — актуальнейшей зада­чей является найти путь, найти спо­соб, уяснив который мы могли бы легче и с большим успехом вмешать­ся в действия природы, тем самым раскрывая её «тайны»[2].

Найти пути и способы коренного преобразования флоры земли в ин­тересах человека — этой задаче Ми­чурин отдал весь свой гений, всю свою жизнь.

Итак, Ч. Дарвин объяснял живой мир, Мичурин создал теорию о путях и методах его измене­ния — в этом и состоит то принци­пиально новое, что отличает и воз­вышает учение И. В. Мичурина. Кроме того, ни в коем случае нельзя забывать, что Ч. Дарвин всецело находился в плену буржуазного ми­росозерцания. Отсюда его непосле­довательность и известная методоло­гическая ограниченность: некоторые уступки религии, некритическое от­ношение к реакционным идеям Мальтуса, непонимание специфики человека в ряду высших существ и т. д. И. В. Мичурин, напротив, был последовательным диалектиче­ским материалистом и атеистом, придерживавшимся единственно на­учного мировоззрения — идеологии марксизма-ленинизма. В превосход­стве мировоззрения Мичурина над мировоззрением Дарвина выражено превосходство советского социали­стического государственного и об­щественного строя над строем капи­тализма.

Мичурина как учёного, по суще­ству, создал советский социалистиче­ский строй. Задавленный нуждой и бездушием официальной царской России, Мичурин до самой Октябрь­ской социалистической революции прозябал в одиночестве и неизвест­ности. Запоздай победа революции — он так бы и умер, мало кому из­вестным, не осуществив своих ге­ниальных замыслов.

Это ближе и непосредственнее всех чувствовал и сознавал сам ве­ликий преобразователь природы. «Мне, — говорил он о себе в 1932 году, — проработавшему 58 лет в области научно-исследовательской мысли, из которых 43 года протекли до революции, в условиях полной отчуждённости, при постоянном со­знании, что я изгой, ненужный ни­кому отщепенец, ныне хочется ска­зать трудящемуся люду не только о том, что дал я ему в результате работы многих десятилетий, но и о том, что дала мне Великая проле­тарская революция…

Без средств, без имени, при полной изолированности от общества, в по­стоянной борьбе с нуждой и про­зябании на те скудные средства, ко­торые попутно с кропотливой, никем не оплачиваемой по тому времени научной работой можно было добыть личным трудом конторщика желез­ной дороги и работника точной ме­ханики, я, тем не менее, упорно ра­ботал над осуществлением постав­ленной перед собой цели…

У меня в те дни был крохотный приусадебный участок с гибридами, не находящими себе применения — по той бесславной причине затира­ния и забвения, которые свой­ственны, были царско-помещичьему строю…

Большевистская партия и Совет­ская власть сделали всё для про­цветания начатого мною дела. Это дало мне большие возможности пе­рейти сразу на широчайшие, букваль­но массовые эксперименты с расте­ниями, и я обеспечил получение ещё большего количества гибридов»[3].

В другой раз Мичурин писал: «До революции мой слух всегда ос­корблялся невежественным сужде­нием о ненужности моих работ, о том, что все мои работы — это «за­теи», «чепуха». Чиновники из депар­тамента кричали на меня: «Не сметь!» Казённые учёные объявляли мои гибриды «незаконнорожденны­ми». Попы грозили: «Не кощун­ствуй! Не превращай божьего сада в дом терпимости!» (так характери­зовалась гибридизация).

И когда рабочие и крестьяне под руководством Ленина и его больше­вистской партии свергли прежний строй, я завершил свои мысли и желания делом.

Социалистическое строительство, ведущееся под руководством боль­шевистской партии, во главе с до­рогим вождём всех трудящихся товарищем Сталиным, дало нам воз­можность увидеть великие, чудес­ные дела и в городе и в селе, в заводских и академических лабора­ториях, в недрах земли и высоко в воздухе.

Лично мне кажется, что теперь я на 80-м году своего жизненного пу­ти вдруг встретил приятного, но незнакомого мне ранее человека. Всё так чудесно изменилось»[4].

И правда, жизнь Мичурина до ре­волюции и в годы советской вла­сти — это две совершенно не похо­жие жизни. Там он — забитый, про­зябающий в нужде и неизвестности учёный, который на основе прове­дённых с колоссальным трудом экс­периментов выдвинул замечательные научные идеи, не признававшиеся буржуазной наукой. Здесь он — во главе огромного научно-исследова­тельского и учебного комбината пло­доводства; в его распоряжении поло­жительно всё, что только требуется для исследований. Здесь он — под­держиваемый государством и осво­бождённым от пут эксплоатации народом. «Только при Советской власти меня признали в моей стра­не,— писал Мичурин. — Первый, кто отметил мои работы, был Владимир Ильич Ленин»[5].

Превращение многомиллионного раздробленного единоличного кре­стьянства в советское, колхозное, социалистическое крестьянство, со­здание крупного машинизированно­го колхозного и совхозного сельско­хозяйственного производства откры­ли перед творчеством И. В. Мичури­на ещё более величественные пер­спективы.

«Ушло в вечность то время, когда плодовый сад являлся достоянием помещика-барина да кулака-богатея. Ушло в вечность время полудиких, разгороженных бесплодных садиков старой деревни. Наступило время расцвета высококультурного, высо­котоварного садоводства. Колхоз­ный строй позволяет быстро решить эту задачу»[6].

«Я вижу, что колхозный строй, че­рез посредство которого коммуни­стическая партия начинает вести великое дело обновления земли, приведёт трудящееся человечество к действительному могуществу над силами природы.

Великое будущее всего нашего естествознания — в колхозах и сов­хозах»[7].

Так приветствовал И. В. Мичу­рин колхозную революцию в СССР, открывшую новые горизонты для его творчества. Так великий русский учёный — преобразователь расти­тельного царства — приветствовал партию большевиков — великую си­лу, преобразующую жизнь трудя­щегося человечества.

Таковы социальные основы, обу­словившие расцвет творческого ге­ния И. В. Мичурина. Но кроме это­го надо указать и на те новые идейные источники, которые от­крылись для Мичурина только благодаря Великой Октябрьской социа­листической революции и которые оплодотворили и умножили его твор­ческие возможности. Речь идёт о марксистско-ленинском мировоззре­нии, которое изучил и воспринял Ми­чурин и которое стало его собствен­ным мировоззрением.

На полях одной из читанных ког­да-то Мичуриным книг сохранилось сделанное им замечание: «Выводить новые сорта сможет только чело­век, знающий пути эволюционной работы природы, дающие безоста­новочную смену форм живых орга­низмов и никогда не допускающие повторения старых форм»[8] — заме­чание, говорящее о том, что необ­ходимо «глубокое изучение законов жизни».

И вот, не получив по бедности ни­какого официального образования, кроме 4 классов начального учили­ща, но одарённый от природы гени­альным умом, И. В. Мичурин само­стоятельно изучил всю сумму пере­довых естественно-научных знаний своего времени. Об этом свидетель­ствуют не только его непревзойдён­ные работы в области биологии, но и его, так сказать, приватные заня­тия точной механикой и электротех­никой, на которые он вынужден был отвлекаться до революции, чтобы заработать средства на жизнь и на продолжение своих главных науч­ных работ.

Преисполненный демократически­ми устремлениями, сочувствием к на­роду, обречённому в условиях цар­ской России на бедность, лелея заветную мечту — вывести для своего народа, для своей родины высо­коурожайные сорта новых садовых культур, — Мичурин с молодых лет вырабатывает глубоко материали­стический и вместе с тем диалекти­ческий взгляд на природу. Уже с первых своих печатных работ Ми­чурин борется против «учёного невежества», против книжной, отор­ванной от жизни, от практики схо­ластической мудрости, ведёт борь­бу против идеализма в биологии, выступает как стихийный материа­лист и диалектик.

Впоследствии, живя и работая в условиях победившей социалистиче­ской революции и изучая произведе­ния классиков марксизма-ленини­зма, Иван Владимирович глубоко проникается мировоззрением марк­сизма-ленинизма и сознательно кладёт марксистский диа­лектический материализм в основу своей научной методологии. Вот его высказы­вания на этот счёт. Отвечая на во­просы редакции одного из советских журналов, И. В. Мичурин писал:

«Естествознание по своему суще­ству материалистично, материализм и его корни лежат в природе. Естествознание стихийно влечётся к диалектике. Для избежания ошибоч­ного понятия в усвоении необходи­мо знать единственно правильную философию, — философию диалекти­ческого материализма»[9].

Мичурин в этот период совершен­но ясно отдаёт себе отчёт в клас­совом, партийном характере науки и безоговорочно, открыто становит­ся на сторону идеологии рабочего класса. «Наука и в частности её конкретная область — естествозна­ние,— говорит он,— неразрывно свя­зана с философией, но так как в фи­лософии проявляется человеческое мировоззрение, то, следовательно, она есть одно из орудий классовой борьбы.

Партийность в философии являет­ся основным ориентирующим момен­том. Строй вещей определяет собой строй идей. Передовой класс, каким показал себя пролетариат, несёт и более передовую идеологию, он вы­ковывает единую последовательную марксистскую философию»[10].

Будучи сознательным, убеждён­ным диалектическим материалистом. Мичурин не только говорит о ма­териальном характере явлений при­роды, но и постоянно подчёркивает активность человека по отно­шению к внешнему миру. «Объек­тивный мир — природа — есть при­мат, человек — есть часть природы, но он не должен только внешне со­зерцать эту природу, но, как сказал Карл Маркс, он может изменять её.

Философия диалектического мате­риализма, — продолжает Мичурин, — есть орудие изменения этого объек­тивного мира, она учит активно воз­действовать на эту природу и из­менять её, но последовательно и активно воздействовать и изменять природу в силах только пролетари­ат, — так говорит учение Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, — непревзойдённых умов-гигантов»[11].

Читая эти строки, невольно уди­вляешься силе, выразительности и глубине понимания Мичуриным ос­новных положений диалектического материализма. Но тем и отличается творческое, а не начётническое усво­ение марксизма-ленинизма. Как и во всём, Мичурин и тут демонстри­рует перед нами свой творческий метод, своё творческое отношение к делу.

И. В. Мичурин творчески усвоил не только основы марксистской ма­териалистической диалектики, но и её распространение на понимание явлений общественной жизни — марксистский исторический материа­лизм. Об этом говорит его отноше­ние к Октябрьской революции, его понимание исторической миссии ра­бочего класса, политики большевист­ской партии, понимание основ совет­ского общественного строя, понима­ние внутренней связи кризиса буржу­азной науки с кризисом системы капитализма в целом.

По характеру своей научной дея­тельности Мичурин сравнительно мало высказывался по вопросам исторического материализма, но те высказывания, которые он делал, го­ворят сами за себя. Достаточно к тем, что уже приведены, процити­ровать слова Мичурина о коллекти­визации крестьянского хозяйства.

«В лице колхозника, — говорил он, обращаясь ко Второму всесоюзно­му съезду колхозников-ударников, — история земледелия всех времён и народов имеет совершенно новую фигуру земледельца, вступившего в борьбу со стихиями с чудесным тех­ническим вооружением, воздейству­ющего на природу со взглядом преобразователя.

Этот совершенно новый тип зем­ледельца рождён марксизмом, вос­питан и поставлен на ноги больше­визмом Ленина—Сталина. Выступая на арене истории в качестве мень­шого брата и союзника главной фи­гуры нового строя — рабочего, кол­хозник, естественно, возбуждает теперь исключительный интерес тем, как он будет и как должен воздей­ствовать на природу.

Моё призвание, как известно, со­стоит в том, чтобы всемерно и без­остановочно улучшать растения. Поэтому я рассматриваю замеча­тельную фигуру колхозника именно с этой стороны»[12].

Мастерское владение марксист­ско-ленинской философской наукой (наряду с советскими общественно­-экономическими условиями, которые создали ему идеальную обстановку для научного творчества) позволило И. В. Мичурину подняться на такую высоту теоретических обобщений, которой до него не достигал ни один естествоиспытатель. Всё это, вместе взятое, и позволило великому рус­скому учёному своим революцион­ным новаторством открыть новый, высший этап в развитии научной биологии.

Мировоззрение диалектического и исторического материализма, к ко­торому пришёл Мичурин в итоге своей деятельности, не было для не­го каким-то внешним приобретением. Нет. Весь строй его собственных методологических и общественных идей стихийно приближал его к иде­ям марксизма-ленинизма. Революционеру-новатору в науке, издав­на считавшему, что «мы не можем ждать милостей от природы; взять их у неё — наша задача»; демокра­ту, который сам весь век трудился и подвергался угнетению и который вместе с народом больно переживал бедствия страны при царизме, — Мичурину были кровно близки рево­люционные идеи большевизма. Ему были созвучны марксистские требо­вания единства революционной тео­рии с революционной практикой. Таким образом, инстинктивно Мичу­рин и сам тянулся к единственно верной научной идеологии. Победа Октябрьской социалистической рево­люции широко открыла для него двери в теорию марксизма-лени­низма.

«В жизни нужно получить много горечи, перенести много нужды, пережить тысячи притеснений, ни разу не увидеть применения резуль­татов своего труда для того, чтобы возненавидеть всё прошлое и всей душой привязаться к новому и оце­нить всё то великое, что совершает­ся теперь»[13].

Так писал в 1934 году о своём от­ношении к капиталистическому про­шлому и советскому настоящему своей Родины Мичурин. И он дей­ствительно всем сердцем привязал­ся к новому, социалистическому и отдал ему все свои силы.

2.

Материалистическому учению И. В. Мичурина глубоко свойственно диа­лектическое понимание живой приро­ды. Идея развития составляет руко­водящую нить всех его взглядов на мир.

Выражая свой общий взгляд на мир, великий учёный писал: «Жизнь безостановочно идёт вперёд… Всё, что останавливается на одной форме и на одном месте, неизбежно обрече­но на отмирание. Все формы живых организмов есть переходящее явле­ние и никогда вполне не повторяют­ся. Каждая отдельная особь, как животного царства, так и раститель­ных форм (сортов), рождается во времени, развивается до полноты своих специфических свойств и за­тем постепенно теряет эти свойства и качества, стареет и, наконец, уми­рает»[14].

Но если диалектика вечного и не­престанного движения, творчества нового свойственна самой действи­тельности, самой природе, то, спра­ведливо заключает Мичурин, и в на­уке надо быть диалектиком, новато­ром, а не рутинёром-метафизиком, слепо цепляющимся за старое, при­вычное.

«Крайне неблагоразумно, — пола­гал он, — да в сущности и бесполез­но, держаться на одном месте в ка­ком бы то ни было деле, цепляясь за часть, когда целое стремится не­удержимо вперёд. Люди, которые ни­как не могут отрешиться от отста­лых приёмов в работе, никогда и не смогут добиться решающих резуль­татов. Всё, что стоит на месте, не движется вперёд, не прогрессирует, обречено на гибель»[15].

«Всё течёт, всё изменяется»… и то, что иногда в научном мире считают незыблемым и непревзойдённым сегодня, может считаться завтра устаревшим и негодным»[16], — писал Мичурин комсомольцам.

Диалектические принципы мичу­ринской методологии выведены из последовательного в течение деся­тилетий изучения колоссального фактического материала. Подобно тому, как у Ч. Дарвина за каждым его теоретическим положением стоит целая гора фактических данных, так и в теории И. В. Мичурина за каж­дым принципиальным выводом стоит целая гора фактов. Однако и здесь нельзя не отметить известной разни­цы между теорией Дарвина и тео­рией Мичурина, к выгоде последней. Разница в том, что если фактический материал Дарвина носит чисто со­бирательный характер, характер гербария трудолюбивого натуралиста-одиночки, то на стороне Мичури­на плоды многолетних практиче­ских опытов преобразователя природы, плоды строгой экспери­ментальной проверки фак­тов в масштабах крупнейшей лабора­тории-комбината, помноженные на гигантские масштабы практики кол­хозного и совхозного плодоводства. Практика Мичурина — сельскохозяй­ственная практика самих земледель­ческих масс.

Мичурин так и говорил: «Дело, над которым я работаю 60 лет, не­разрывно связано с массами, являет­ся делом масс»[17].

Всеобщие принципы движения, вы­веденные Мичуриным из долголетне­го изучения живой природы, в свою очередь, используются им как орудие дальнейшего познания законов фор­мирования и развития видов и осо­бей растительного мира.

«Растительный вид, — писал Мичу­рин в своих пожеланиях студентам Сельскохозяйственной академии име­ни К. А. Тимирязева, — не есть что-то извечное и неизменчивое, как учили метафизики всех времён, как ещё до сих пор пытаются доказать это рути­нёры, представители кастовой науки. Вид изменялся так же, как «всё те­чёт, всё изменяется». И если мы при­званы к тому, чтобы не объяснять только, а переделывать мир, мы прежде всего должны передать свойства растений в желательном для трудящихся направлении»[18].

Центральной проблемой в мичу­ринской теории является познание природы свойств наследственности и изменчивости организмов и обосно­вание способов управления ими в нужном человеку направлении.

В противоположность идеализму и метафизике в биологии, в напряжён­ной борьбе против мендельянско-морганистской генетики, проповедующей бессилие человека познать и овла­деть законами изменения наслед­ственных качеств вида, ориентирую­щейся на случайность, на стихийный характер развития, И. В. Мичурин со­здал действенную диалектическую и материалистическую биологическую науку, вооружающую человека на­дёжным знанием законов наслед­ственности и её изменения, позволяю­щую приступить к планомерному, на­правленному преобразованию живой природы в интересах человека. Мичу­рин громит так называемые законы Менделя, идеалистическую теорию мутаций, спекулятивные гипотезы Моргана. Мичурин выступает против всей линии идеализма и метафи­зики в биологии.

Предостерегая в 1932 году моло­дых научных работников от слепого поклонения догмам, требуя строгой проверки теории практикой, Мичурин писал: «Я отрицал многие положения менделизма ещё тридцать лет назад, считая его неприемлемым в плодо­водстве». Мичурин говорит, что «за­кон Менделя в наши дни — наивное занятие»[19]. В статьях, относящихся к 1915 году и специально посвя­щённых критике менделизма, Мичу­рин приводит массу опытных дан­ных, массу фактов, «неопровержи­мо доказывающих полную несо­стоятельность пресловутого закона Менделя по отношению применения его к гибридам многолетних плодо­вых растений»[20].

Демонстрируя в других статьях и выступлениях всё новые и новые фактические материалы против мен­делизма, Мичурин иронически заме­чает, что, возможно, хоть это «не­сколько образумит менделистов. В последнее время наши неофиты дела гибридизации как-то особенно назой­ливо стараются нам навязать этот гороховый закон — создание австрий­ского монаха…»[21]. И что всего обид­нее, выражает при этом своё него­дование Иван Владимирович, так это то, что «наши менделисты» не унимаются даже после полного осу­ждения этого закона нашими круп­нейшими отечественными авторите­тами в области гибридизации.

Против идеалистической теории мутаций голландского биолога Гуго де Фриза самым решительным обра­зом выступил в своё время К. А. Ти­мирязев. Вслед за Тимирязевым и наряду с ним против этой теории вы­ступает и И. В. Мичурин, развивая при этом своё собственное, мате­риалистическое толкование появления новых, так называемых мутантных признаков в организмах. Теория Мичурина по данному во­просу, как увидим, теснейшим обра­зом связана с его пониманием изме­нения наследственной природы орга­низмов под воздействием внешней среды их жизнедеятельности.

«…B последнее время, — пишет Мичурин, — многие увлекаются тео­рией происхождения видов живых организмов, так называемым, мута­ционным путём. По моему мнению, такое определение или толкование имеет слишком шаткую основу. В принципе, не отвергая совершенно участия мутаций в происхождении видов в некоторых случаях, но в большинстве нельзя признать причи­ной одно это явление на каких-то накопленных до максимума свойств, вследствие чего получаются эти пре­словутые взрывы с выходом мутаций в организмах. Между тем из своих долголетних наблюдений появления мутаций в растительном царстве мне встречались случаи, в которых такие явления происходили лишь вслед­ствие приспособления растений к но­вым, резко отличающимся от преж­них условий среды существования, причём детали строения растения из­меняли свою форму всегда в сторону самого верного и целесообразного пути к избежанию какого-либо из приспособления»[22].

Высмеивая тупоумие морганистов, Мичурин писал: «Признанный ими авторитет Моргана и все его гипоте­зы останутся для всех компилянтов таковыми, несмотря на протест вся­кого практического деятеля. Они скорее согласятся отказать всем фактам практического дела, чем самим отказаться от какой-либо из недоказанных гипотез»[23].

Так называемая формальная, на­сквозь идеалистическая буржуазная генетика тоже ставит своей задачей «исследование» законов наслед­ственности и изменчивости организ­мов. Однако уже в самых, что назы­вается, исходных позициях она сама себе противоречит, не умея свести концы с концами. В самом деле, как же можно рассчитывать на успеш­ное исследование законов формооб­разования видов, если полагать, что природа наследственности носит не­материальный, а следовательно, и недоступный познанию характер? Лженаучная буржуазная генетика тоже ставит себе задачей — или де­лает вид, что ставит, — воздейство­вать на наследственную природу организмов (посредством всякого ро­да технических средств). Но бесси­лие и бесплодность её в данном случае проявляются в том, что она действует по принципу, как говорил о ней Мичурин, «подбавляй, подме­шивай, авось что-нибудь выйдет». Это подобно тому, как если бы кто-нибудь, захотев сделаться поэтом, стал подбрасывать, перемешивая, со­ответствующее количество шрифта по принципу «орёл — решка», в на­дежде на то, что, авось, однажды со­четание упавших букв даст гениаль­ную поэму; подобно этому буржуаз­ная генетика, воздействуя на заро­дыши колхицином, всякого рода ультралучами и т. п., коверкая и уро­дуя организмы, рассчитывает на то, что, авось, однажды получится же­лаемый результат. Но ведь это — знахарство, алхимия, бесплодная иг­ра в кости, — словом, всё, что угод­но, но только не наука! Наука лишь постольку может считаться наукой, поскольку она вооружает человека фактическими знаниями о действи­тельных, т. е. материальных, свой­ствах явлений, — знаниями, позволяю­щими эти явления поставить под ре­гулирующий контроль и управление со стороны человека.

И. В. Мичурин беспощадно раз­облачал и отвергал принципы и ме­тоды буржуазной селекции. Мичу­ринская наука сформировалась и выросла в непримиримой борьбе с идеалистическими и метафизиче­скими теориями. Общеметодологиче­ские основы мичуринской науки и искусства преобразования живой природы, мичуринской науки и ис­кусства сознательного управления законами формообразования орга­низмов и видов в целом вкратце можно свести к следующим трём основным положениям:

1) Последовательно материали­стическое понимание процесса и сущности жизни, сущности наслед­ственных свойств организмов.

2) Безграничная убеждённость во всесилии науки и практики в позна­нии и овладении всеми сокровенными тайнами природы, тайнами формо­образования видов.

3) Понимание живой природы (и растительного царства в частно­сти) как находящейся в непрестан­ном процессе движения, изменения, развития. В свою очередь, движе­ние, изменение, развитие понима­лись Мичуриным не метафизически, не как процесс простого количест­венного увеличения или уменьшения, перегруппировки и т. д. вечно од­них и тех же неизменных «носите­лей наследственных признаков», а диалектически, как развитие в бес­конечно многообразных формах, как уничтожение старого и возникнове­ние качественно нового.

В предисловии к своей книге «Итоги шестидесятилетних работ» Мичурин писал:

«Для диалектики «нет ничего раз навсегда установленного, безуслов­ного, святого, на всём и во всём она видит печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения, бесконечного вос­хождения от низшего к высшему» (Ф. Энгельс «Диалектика при­роды»).

Этот принцип является всегда основным принципом в моих рабо­тах, проходя красной нитью через все мои многочисленные опыты, ко­торые я ставил в деле улучшения существующих и в деле выведения новых сортов плодово-ягодных ра­стений»[24].

Как материалист, Мичурин не искал и не выдумывал каких-то сверхнатуральных двигательных фак­торов изменчивости или устойчи­вости наследственных свойств, а стремился открыть их в самом про­цессе жизнедеятельности организма в целом, учитывая его собственные исторически сложившиеся качества, а равно учитывая характер влияния на него конкретных окружающих условий (климата, почвы и т. п.), в которых данный организм живёт и развивается.

Раскрывая законы искусственного отбора, развивая теорию о способах и средствах сознательного и плано­мерного изменения видов и выведе­ния совершенно новых, нужных че­ловеку видов растений, Мичурин требует учитывать глубоко зако­номерный характер процесса видоизменения, процесса, соверша­ющегося в границах определённой меры количественно-качественных отношений. Границы этой меры от­ношений, в свою очередь, понима­ются, исходя из учёта всей преды­дущей истории условий формообра­зования и развития данных расти­тельных организмов. Оригинатор не должен поступать произвольно, не учитывая объективных возможностей пластичности организма.

В этой связи И. В. Мичурин борет­ся против метафизической теории акклиматизации, механически пере­носящей в условия нашего северо-восточного, сравнительно сурового климата сорта, наследственные жиз­ненные свойства которых веками складывались в совершенно иных условиях Западной Европы. Не акклиматизировать готовые западно­европейские растения требует он, а выводить совершенно новые, ме­стные, отечественные сорта, адэкватные данным жизненным условиям их нормального произрастания, выво­дить в этих условиях и по­средством этих местных оте­чественных климатических и почвен­ных условий.

В этой связи И. В. Мичурин раз­рабатывает гениальную теорию о принципах и методах улучшения старых и выведения новых сортов растений, исходящую из глубоко диа­лектического понимания, так ска­зать, исторического характера разви­тия организма и вида в целом; теорию направленного вос­питания нового растения; теорию вегетативной гибридизации и тео­рию отдалённого скрещивания по­средством методов предварительного сближения (подготовления) особей, вступающих в перекрёстное опыле­ние (знаменитый мичуринский метод ментора).

В этой связи И. В. Мичурин от­крывает и раскрывает действитель­ные законы доминирования свойств родительских пар в гибридах, ничего общего не имеющие с метафизиче­скими, спекулятивно-идеалистическими вымыслами Менделя.

Наконец, мичуринская наука со­знательного и целеустремлённого преобразования живой природы тре­бует тончайшего учёта всех проти­воречивых тенденций, объективно возникающих и действующих во всяком процессе формообразования и развития качественно новых видов растений. Единство и «борьба» свойств устойчивости и пластично­сти организма (наследственности и изменчивости); взаимодействие внут­реннего и внешнего факторов фор­мообразования; соотношение необ­ходимости (направленности) и слу­чайности (уклонений) в процессе приспособления организмов к усло­виям их развития; взаимодействие антагонирующих условий: образова­ние свойств выносливости, с одной стороны, и облагороженности сор­та — с другой; противоборство на­следственных свойств родительской пары (борьба за доминирование в гибриде) и т. д. — Мичурин требует строжайшего учёта всех этих взаи­модействующих тенденций с тем, чтобы во-время вмешиваться и регу­лировать, помогать естественному ходу формообразования требуемых свойств сорта. «В результате разум­ного вмешательства мы теперь с успехом можем значительно ускорить формообразование новых видов и уклонить строение их в сторону, наи­более полезную для человека»[25].

Работы самого И. В. Мичурина демонстрируют перед нами поистине непревзойдённые образцы тончай­шего искусства во-время заметить новые тенденции и устранить их или использовать в нужном для постав­ленных целей направлении.

Например, встречаясь со слишком устойчивой наследственной основой родительских пар, Мичурин расша­тывал эту устойчивость по возмож­ности более отдалённой гибридиза­цией (половой или вегетативной) и ставя растение как можно в более резко отличные условия, чем те, в которых сложились его наследствен­ные свойства в предыдущей цепи развития. Избегая преобладания (доминирования) наследственных признаков какого-либо одного из родителей, Мичурин оба их ставил в одинаково непривычные для них условия жизни. Расшатав таким образом наследственную основу гиб­рида, Мичурин затем направленным воспитанием формировал те из свойств, которые ему были необхо­димы, а также регулировал процесс формообразования. В этом случае мощным орудием был «метод менто­ра» (воспитателя), состоящий в том, что вновь выводимый сорт приви­вается к корневой системе или прямо в крону другого соответственно по­добранного сорта, который своими свойствами должен подействовать на наследственные свойства выводимого сорта в нужном для селекционера направлении.

Мичуринская наука и искусство преобразования живой природы, вы­ведения новых видов растений не по­лагаются на благоприятный случай появления новых, нужных признаков, а на основе познания законов фор­мообразования видов они застав­ляют природу производить те формы и с такими свойствами, кото­рые нужны человеку. Мичурин счи­тал недопустимым ограничиваться только простым отбором, высевать массу семян, наблюдать и отбирать наилучшие из сеянцев. Это слишком медленный путь. Надо вмешаться в самый процесс формообразования, чтобы получить то, что сама природа в такие короткие сроки произвести не в состоянии. «Мы,— говорит Мичу­рин, — должны уничтожить время и вызвать в жизнь существа будуще­го, которым для своего появления надо было бы прождать века… ве­ка медленной эволюции, которая дала бы им необходимое развитие, намного превышающее строение су­ществующих форм»[26].

Приведём некоторые характерные положения, как они сформулирова­ны самим Мичуриным.

Как известно, важнейшим поло­жением мичуринской материалисти­ческой генетики является признание решающей роли и влияния внешних материальных условий жизнедея­тельности на формирование наслед­ственной основы организма. Мичурин писал: «…Некоторые, мнящие себя учёными знатоками законов расти­тельного царства, наивно считают сомнительным моё утверждение о влиянии внешней среды на процесс образования новых форм и видов, как якобы ещё не доказанных нау­кой… Думая о таких якобы учёных людях, не знаешь, чему более удив­ляться: их крайней ли близорукости или полному невежеству и отсут­ствию всякого смысла в их мировоз­зрении.

Прежде всего интересно знать, неужели они считают, что все 300 ООО различных видов растений создались (вне всякого влияния внешней среды) единственно при посредстве наследственной переда­чи свойств своих производителей?.. Ведь такое решение было бы пол­нейшим абсурдом. Нельзя же в са­мом деле предполагать, что из пер­вых зародившихся особей живых растительных организмов при по­средстве перекрёстного их оплодот­ворения постепенно в течение десят­ков миллионов лет создалось всё существующее в настоящее время растительное царство на всём зем­ном шаре без участия влияния внеш­ней среды, условия которой в тече­ние прошедших веков и тысячеле­тий так часто и так сильно изменя­лись в своём виде…»[27].

В другом случае Мичурин пишет:

«Только совместным действием наследственной передачи свойств предков и влиянием факторов внеш­ней среды создались и создаются в дальнейшем все формы живых ор­ганизмов. Против этой бесспорной истины нельзя возражать»[28].

Мичурина и мичуринцев обвиня­ют в ламаркизме. Но обвинения эти с головой выдают невежество самих идеалистов-автогенетиков, ко­торые, выходит, не знают ни Ла­марка, ни Мичурина. По Ламарку, организм сначала перестраивает­ся, чтобы затем приспособиться к новым для него условиям. Теория Ламарка телеологична. По Мичури­ну же, наоборот, организмы видо­изменяются, приспосабливаются в итоге самого факта воздействия на их материальную природу столь же материальных внешних агентов. Вы­нужденные проходить все фазисы своей жизнедеятельности в данных изменившихся конкретных условиях среды, аккумулируя в себе влияние этой среды, организмы в результате такого влияния склоняются в сторону большего приспособления. Само со­бою разумеется, что при этом остаёт­ся в полной силе действие законов естественного отбора (если это про­исходит в условиях дикого развития) и действие законов искусственного отбора, если речь идёт о возделывае­мых человеком растениях.

Теория Мичурина материалистич­на. Материалист не может не при­знавать влияния внешней среды на направление формирования наслед­ственных свойств организма. Уже из самого избирательного характера реагирования живой протоплазмы на внешние условия её жизни вытека­ют свойства её приспособляемости. В условиях холода замедляются процессы её жизнедеятельности. При пониженной влажности несколь­ко иначе протекают процессы обме­на веществ, чем при повышенной влажности, и т. д. Внешние усло­вия, определяя характер жизненно­го режима протоплазмы, ваяют, вы­ковывают её определённые свойства, адэкватные условиям жизни. Разу­меется, собственные качества орга­низма, сформированные в филоге­незе, т. е. в процессе развития вида, при этом не пассивны, они противо­стоят, противоборствуют изменяю­щимся условиям. И влияние внеш­них условий в конце концов опосре­дуется степенью устойчивости или пластичности наследственных свойств самого организма. Но факт формирующего воздействия внешней среды остаётся фактом, неопровер­жимо доказанным трудами Мичури­на. Великий преобразователь приро­ды смело использовал это решающее средство изменения видов и, как из­вестно, вывел более 300 новых заме­чательных сортов плодовых расте­ний.

Руководствуясь бесспорным прин­ципом, говорящим о том, что на формообразование наследственных свойств влияет организм в целом, а не какая-либо только одна его часть, и подтвердив это положение много­численными фактами опыта, И. В. Мичурин обосновал теорию о влия­нии подвоя на привой и логически вытекающую из неё теорию ве­гетативной гибридизации.

«Никто не станет отвергать,— писал Мичурин, — что листья слу­жат действительно для перерабаты­вания принятого корнями сока, но утверждать, что листья представля­ют из себя единственный орган рас­тения, от которого зависит качество и разности строения плодов каждо­го сорта плодового растения и что такой существенно важный орган, как корни растения, не имеет ника­кого влияния на изменение построй­ки как вообще всего растения, так в частности его плодов, и припи­сывать гораздо большее влияние таким, сравнительно второстепенным факторам [в] жизни растения, как почва, климат и топографические условия, — по меньшей мере не сле­дует»[29].

«Влияние подвоя на привой не­оспоримо», — говорит Мичурин; всё дело лишь в степени этого влияния, и эта степень определяется соотно­шением устойчивости наследствен­ных данных как привитого расте­ния, так и того, к которому приви­вают. Чем моложе, чем менее устойчив по своим наследственным свойствам новый сорт привоя и, на­оборот, чем старше и устойчивее подвой, тем сильнее сказывается на­следственная природа последнего на образовании наследственных качеств семян выводимого растения. Поэто­му Мичурин настоятельно предосте­регал садоводов не относиться безразлично к подбору корневой ос­новы для разводимых садов в кол­хозах и совхозах.

Мичуринское понимание характера качественных различий в возрастном развитии растений и разработанная на этой основе Трофимом Денисови­чем Лысенко целостная, глубоко ма­териалистическая и диалектическая теория стадийного разви­тия растений, нанесли сокру­шительный удар по идеалистическо­му и метафизическому лагерям в биологии, явившись огромным заво­еванием передовой советской биоло­гической науки. Исходя из своего по­нимания исторического развития ра­стений, Мичурин делал выводы о наиболее подходящем периоде в раз­витии растения для целей направлен­ного изменения:

«Всякое растение имеет способ­ность изменяться в своём строении, приспособляясь к условиям новой среды, лишь в молодом возрасте, и эта способность проявляется, начи­ная с первых дней после всхода из семени в большей мере, с течением времени постепенно слабеет и затем совершенно исчезает при полной возмужалости дерева. После этого новый сорт плодового дерева стано­вится очень устойчивым по отноше­нию к изменению в смысле выносли­вости, и уже никакие способы ак­климатизации не могут изменить его»[30].

Жизнь семени — это особая ста­дия в развитии организма. Поэтому Мичурин указывает, что нельзя упу­скать из виду также и условия хра­нения семян. Жизненные процессы продолжаются и здесь, а следова­тельно, совершаются и определён­ные количественные и качественные изменения.

«Жизненные функции зерна, — чи­таем мы в одной из его статей, — и в состоянии покоя не прекращают­ся совершенно, а лишь сводятся к крайнему минимуму.

В обмене веществ запас их, хотя и медленно, но расходует­ся непрерывно в течение всей жизни зерна, длина ко­торой, повторяю, различна не толь­ко для семян разных видов и разно­видностей растений, но даже и для каждого отдельного семени, потому что в семенах из одного и того же плода запас жизненных сил почти всегда различен по величине»[31].

Таковы некоторые из теоретиче­ских положений учения Мичурина о закономерностях развития организ­мов. Гениальные, глубоко диалекти­ческие идеи взаимосвязи и взаимо­обусловленности явлений природы, идеи о возрастном различии в раз­витии растений и вытекающий от­сюда конкретно-историче­ский подход исследователя к по­знанию законов формообразования видов и разновидностей в органиче­ском мире вооружали И. В. Мичу­рина испытанным и надёжным тео­ретическим оружием в деле выведе­ния всё новых и новых сортов плодово-ягодных культур, нужных для советского социалистического земледелия.

Девизом И. В. Мичурина было: «Действовать не наугад, а с более или менее верным расчётом на по­лучение в сеянцах желаемых ком­бинаций свойств и качеств»[32].

Например, в самом молодом воз­расте, когда в растении формиру­ются качества выносливости отно­сительно климатических условий жизни, Мичурин выдерживал сеян­цы в спартанских условиях воспи­тания, но когда дело близилось к закладке свойств и органов плодо­ношения, то, чтобы максимально облагородить плодовые ка­чества выводимого сорта, он менял, так сказать, гнев на милость, да­вая обильную во всех отношениях подкормку, создавая идеальные усло­вия для бурной вегетации, для раз­вития организма.

Метод Мичурина принципиально враждебен всякому застою, рути­не, всякому даже подобию застоя в научном творчестве. Важно при этом подчеркнуть, что он сам ясно видел преимущества именно этих последовательно-новаторских черт своей методологии. Он не стихий­ный, а сознательный, убеждённый сторонник марксистской материали­стической диалектики.

Воспитывая своих последователей в духе революционно-критического метода материалистической диалек­тики, стремясь передать свои приё­мы и методы работы молодому поколению исследователей, И. В. Ми­чурин говорил: «В деле использова­ния моих методов нужно постоянно смотреть вперёд, ибо голое приме­нение их может превратить их в догму, а вас, мичуринцев, в про­стых копиистов и компилянтов. А это ничего не имеет общего с ми­чуринской работой, ибо основной мой метод состоит в постоянном устремлении вперёд, в строгой про­верке и перестройке опытов, в обзо­ре всего происходящего в движении и изменениях… Постоянно связывать теорию с усидчивой практикой, про­верять всё написанное в упорном труде и диалектическом мышле­нии»[33].

В другом случае он пишет, что использовать его достижения в го­товом виде и не двигать дело впе­рёд прямо противоположно тому, что он думает.

«Такого рода «метод» — метод застоя, антидиалектический метод. А я всё время мыслю и действую диалектически.

Я хорошо вижу и твёрдо знаю, что всё — в движении, и ни­когда не успокаиваюсь как на со­зданном до меня и помимо меня, так и на достигнутом мною. Поста­вив себе какую-нибудь цель, я не разбрасываюсь по сторонам, а все­цело отдаюсь ей и, достигнув её, иду дальше, отталкиваясь от неё, к новой заманчивой цели.

Вот мой метод. Так надо рабо­тать»[34].

И дальше: «Не простая перепе­чатка моей «зелёной книги», а про­должение её, дальнейшее её развитие — вот что требуется нам.

Мы не всё ещё взяли у природы, даже у природы  нашей родной страны»[35].

Таковы некоторые важнейшие ме­тодологические положения биологи­ческой теории И. В. Мичурина. Тео­ретическое значение творческого на­следства Мичурина огромно. Как ни разносторонни и глубоки были его собственные обобщения своих долголетних опытов, наблюдений, фактов, он всё же, будучи погло­щён главной целью — практическим выведением новых сортов, — сам всего выполнить был не в состоя­нии. Многие его достижения требу­ют ещё своего дальнейшего углуб­лённого теоретического анализа и обобщения. Об этом предупреждал своих последователей и сам И. В. Мичурин. Законно предъявляя счёт к работникам теоретического фрон­та — советским философам, биоло­гам, — он говорил: «…Всю жизнь я провёл в саду и на грядках, и за эту жизнь мною была сделана мас­са наблюдений и изучений жизни растений, много открыто новых фактов, теоретическая сторона ко­торых ещё не затронута наукой. Эти факты требуют, конечно, осве­щения и детальной теоретической разработки. В этом отношении дол­жна придти на помощь материали­стическая диалектика как един­ственно правильная философия по­следовательного материализма»[36].

Приходится признать, что закон­ные требования Мичурина к совет­ским философам остаются невы­полненными и до сего дня. Мы и до сих пор в этом отношении в большом долгу перед великим рус­ским, советским преобразователем природы.

3.

Творчество И. В. Мичурина отли­чается сознанием единства цели, устремлённости в работе. Задачи, которые в течение всей своей жиз­ни и деятельности ставил перед со­бой Мичурин, были глубоко на­родными задачами. Это придава­ло ему непреклонную настойчивость и упорство в борьбе, несмотря на тяжёлые условия общественной жиз­ни во времена проклятого царизма. Это же вдохновляло и окрыляло его, когда при советской власти пе­ред ним развернулись величествен­ные перспективы претворения меч­ты в действительность.

«В своих работах, — писал он, — я в течение многих лет руководство­вался правилом: «Жизнь на земле зависит от деятельности зелёного растения» и более половины своей жизни я недоумевал: «Плуги и ма­шины всякие, — рассуждал я, — мы улучшаем, а главное — растение — проходит как-то вне нашего внима­ния».

Затем, когда Мичурин овладел марксистским историческим мате­риализмом, он добавил: «Теперь следует внести серьёзную поправку о том, что жизнь на земле зависит от деятельности зелёного растения плюс от техники»[37].

И. В. Мичурин всю свою жизнь, весь ум отдал делу улучшения, усо­вершенствования зелёного растения. Мичурин ясно понимал органиче­скую, неразрывную связь своей нау­ки с коммунизмом, понимал, что только при социализме и коммуниз­ме возможно разрешить задачи, ко­торые выдвигала его мечта. И он всеми силами души отдался делу строительства социализма.

«Жизнь стала другой — полной смысла существования, интересной, радостной. Поэтому и растение и животное должны быть более про­дуктивными, более выносливыми, более отвечающими потребностям этой новой жизни. А это возможно только на основе всемогущей тех­ники и всемогущей селекции»[38].

Активно включившись в борьбу всего советского народа за социа­лизм и коммунизм, Иван Владими­рович не ограничивался тем вкла­дом в дело коммунизма, которым являлась его собственно теоретиче­ская и экспериментальная исследо­вательская работа. Он постоянно выступал также и как учёный-об­щественник, активно участвуя в по­литической жизни страны.

Встретив Великую Октябрьскую социалистическую революцию «как должное, исторически необходимое по своей справедливости и неизбеж­ности», Мичурин «немедленно обра­тился ко всем честным специалистам сельского хозяйства с призывом пе­рейти на сторону советской власти и безоговорочно идти по пути рабочего класса и его партии»[39].

И. В. Мичурин принял самое ак­тивное участие в проведении кол­лективизации сельского хозяйства в СССР. Более того, этот замечатель­нейший учёный сам вступает в чле­ны одного из колхозов. Он обра­щается к советскому трудящемуся крестьянству с пламенными речами и печатными воззваниями, в кото­рых доказывает историческую необ­ходимость коллективизации и пре­восходство колхозного строя над раздробленным и бессильным перед стихиями единоличным, мелкособ­ственническим хозяйством.

Мичурин посылает специальное обращение ко Второму всесоюзному съезду колхозников-ударников. Он поддерживает постоянные связи с комсомольскими, пионерскими и дру­гими советскими общественными ор­ганизациями, всюду пропагандируя науку и коммунизм, связывая теорию и практику с задачами и перспектива­ми социалистического строительства.

Сейчас, когда продажные лакеи капитализма ежедневно выливают потоки грязи и злобной клеветы на советский колхозный строй, хоте­лось бы, чтобы каждый трудящий­ся крестьянин за рубежом узнал о том, что думал и говорил И. В. Ми­чурин о советских колхозах. Вели­чайший из учёных-естествоиспытателей нашего века, всю жизнь свою проживший среди народа и для на­рода, среди крестьян и для крестьян, он, который сам был свидетелем и активным участником великого дви­жения советского крестьянства за коллективизацию, — он находил ог­ненные, бессмертные слова, выра­жавшие превосходство колхозного строя над раздробленным, едино­личным хозяйством:

«Мелкое частнособственническое единоличное хозяйство, за которое его несчастные обладатели заплати­ли царскому и капиталистическому строю веками бесправия и нищеты, тяжёлого невежества и каторжного труда, является тормозом для пла­номерно действующей машины со­циалистического хозяйства, нелепым ударом по руке рабочего, движуще­го эту машину.

Пятидесятишестилетний труд и опыт мой, целиком отданные на благо трудящихся, продиктовали мне необходимость обратить внима­ние всех колхозников и единолични­ков района, в интересах самого быстрого развития и процветания социалистического хозяйства, в ин­тересах облегчения коммунистиче­ской партии и советской власти их великих исторических задач, на за­вершение к осени текущего года сплошной коллективизации»[40].

Так призывал Мичурин советских крестьян в 1931 году идти в колхо­зы. Советские трудящиеся крестьяне любили Мичурина, доверяли его жизненному опыту, его проникновен­ному уму и шли в колхозы.

Ревностный патриот своей Роди­ны, он ещё до революции гневно разоблачал раболепие правящих помещичье-капиталистических групп, буржуазной чиновной науки старой России перед заграницей. Великий русский патриот, ценой личных ли­шений гордо отвергнувший все за­манчивые предложения американ­ских капиталистов выгодно купить у него его питомник, Мичурин пос­ле Октябрьской социалистической революции становится пламенным советским патриотом.

Разоблачая наглое хвастовство буржуазной, в частности американ­ской, печати о якобы крупных дости­жениях биологической науки за рубежом, Мичурин на фактах пока­зывает гниение и распад буржуаз­ной науки. Тут же он вскрывает и социально-классовые причины этого безвыходного кризиса буржуазной культуры. «Экономический кризис,— писал он в начале 30-х годов, — охвативший весь Запад и потрясший все основы капитализма, не мог не отразиться на области естественных наук».

Сравнивая далее плачевное со­стояние зарубежной науки с бурным развитием культуры и науки в Советском Союзе, Мичурин продол­жает:            «Такое явление вполне естественно, потому что над всеми деятелями Запада довлеют условия общественной жизни буржуазного строя, в которых почти всякая дея­тельность сводится к спекулятивно­му эффекту, причём небольшая клас­совая верхушка деятелей впитывает в себя чуть ли не целиком весь трудовой заработок рабочих масс.

Совсем другое мы видим в СССР при Советском правительстве, при благодетельном уничтожении клас­сов. Здесь всё основано на стрем­лении всеми способами улучшить благосостояние трудящихся»[41].

Мичурин мечтал о том, чтобы как можно скорее была обновлена вся природа Советского Союза в инте­ресах трудящихся. Он мечтал об ор­ганизованном наступлении советско­го человека на засушливые степи и пустыни, о насаждении мощных лесных полос и широком разведе­нии садов, что должно изменить ландшафт степей и пустынь и ко­ренным образом изменить климат.

Ныне, после исторического поста­новления Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) в октябре 1948 года «О плане полезащитных лесонасажде­ний, внедрения травопольных сево­оборотов, строительства прудов и водоёмов для обеспечения высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах европейской части СССР», мечта Мичурина пре­творяется в величественную совет­скую действительность.

И. В. Мичурин мечтал о скорей­шем переходе от пропаганды мичу­ринского дела к широкому, повсе­местному практическому внедрению его в колхозное и совхозное произ­водство. После сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных на­ук имени В. И. Ленина в августе 1948 года, когда были разгромлены вейсманисты-морганисты и одержа­ло триумфальную победу мичурин­ское направление в биологии, эта мечта великого преобразователя природы претворяется в жизнь. То­варищ Сталин, большевистская пар­тия решительно поддержали мичу­ринское направление в советской биологии, и оно победило. И эта победа вызвала радость всего совет­ского народа, радость прогрессив­ного человечества всего мира и зло­бу империалистической реакции.

Доклад академика Т. Д. Лысенко «О положении в биологической нау­ке», одобренный Центральным Ко­митетом ВКП(б), итоги августовской сессии Всесоюзной академии сель­скохозяйственных наук имени Ленина показали, раскрыли со всей остротой, по какой линии проходит ныне фронт партийной, классовой борьбы в области биологии и агро­номии. Борьба в биологической нау­ке ещё раз наглядно, ярчайшим образом продемонстрировала и под­твердила истину марксизма-лениниз­ма о партийности идеологии, о пар­тийности науки.

Идеалистический и метафизиче­ский лагерь вейсманистов-морганистов против материалистической, научной линии в биологии. Лагерь буржуазной идеологической реак­ции против передового, советского, мичуринского направления в науке. Лагерь вейсманистов-морганистов невольно или сознательно (это в данном случае всё равно) старается отвлечь внимание наших умствен­ных сил и наши материальные сред­ства на изучение таких, с позволе­ния сказать, проблем, как проб­лема влияния второй мировой вой­ны на развитие популяций воронеж­ских мух. Другой лагерь в агро­биологической науке, во главе с академиком Лысенко, на осно­ве органического слия­ния биологической теории Тимирязева — Мичурина о формообразовании орга­низмов с органическим комплексом Докучаева—Костычева—Вильямса о мерах повышения плодо­родия почвы добивается преоб­разования природы с тем, чтобы как можно скорее утроить, удесятерить производительность нашего сельско­хозяйственного труда и обеспечить тем самым скорейший переход СССР от социализма к коммунизму.

Вот почему беснуются ныне учё­ные лакеи империализма, увидев полное торжество мичуринского на­правления в советской биологии. Им становится страшно перед фактом быстро растущей экономической мо­щи СССР. В росте могущества СССР агробиологическая наука за­нимает важнейшее положение, и врагам социализма и демократии хотелось бы лишить сельскохозяй­ственное производство СССР верно­го компаса, подорвать влияние ми­чуринской теории.

Но правда оказалась на стороне мичуринцев. На стороне правды сто­ят весь советский народ, наша большевистская партия, товарищ Сталин — и мичуринская правда по­беждает.

В докладе на торжественном засе­дании, посвящённом 31-й годовщине Великой Октябрьской социалистиче­ской революции, Вячеслав Михайло­вич Молотов сказал:

«Дискуссия по вопросам теории наследственности поставила боль­шие принципиальные вопросы о борьбе подлинной науки, основан­ной на принципах материализма, с реакционно-идеалистическими пере­житками в научной работе, вроде учения вейсманизма о неизменной наследственности, исключающей пе­редачу приобретённых свойств по­следующим поколениям. Она под­черкнула творческое значение мате­риалистических принципов для всех областей науки, что должно содей­ствовать ускоренному движению вперёд научно-теоретической работы в нашей стране. Мы должны пом­нить поставленную товарищем Сталиным перед нашими учёными задачу: «Не только догнать, но и превзойти в ближайшее время дости­жения науки за пределами нашей страны».

Дискуссия по вопросам биологии имела и большое практическое зна­чение, особенно для дальнейших ус­пехов социалистического сельского хозяйства. Недаром эту борьбу воз­главил академик Лысенко, заслуги которого в нашей общей борьбе за подъём социалистического сельско­го хозяйства всем известны. Эта дискуссия прошла под знаменитым девизом Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у неё — наша задача». Этот ми­чуринский завет, можно сказать, проникнут большевистским духом и зовёт не только работников нау­ки, но и миллионы практиков сель­ского хозяйства к живой творче­ской работе на пользу и славу наше­го народа.

Научная дискуссия по вопросам биологии была проведена под на­правляющим влиянием нашей пар­тии. Руководящие идеи товарища Сталина и здесь сыграли решаю­щую роль, открыв новые широкие перспективы в научной и практиче­ской работе»[42].

Таким образом, в борьбе совет­ского народа за создание усло­вий перехода от социализма к коммунизму, за коммунистическое изобилие продуктов теоретическое наследство Мичурина является мо­гучим фактором, вооружающим со­ветское сельскохозяйственное произ­водство подлинно научным знанием законов природы.

В сумме научных открытий из области природы, являющихся естественно-научной основой марк­систского мировоззрения, великие открытия И. В. Мичурина занимают одно из первых мест и потому до­стойны самого глубокого изучения.