Воспоминания И. В. Бабушкина, 1925 г.

И С Т П А Р Т

ОТДЕЛ ЦК РКП (б) ПО ИЗУЧЕНИЮ ИСТОРИИ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ и РКП (б)

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

„Все, что отвоевано было у царского
самодержавия, отвоевано исключитель­но
борьбой масс, руководимых такими
людьми, как Бабушкин»
Н. ЛЕНИН

Скачать      pdf    fb2

ВОСПОМИНАНИЯ И. В. БАБУШКИНА
(1893-1900 гг.)

РАБОЧЕЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО „ПРИБОЙ“
ЛЕНИНГРАД 1925

ОТ ИСТПАРТА.

История появления на свет издаваемой нами рукописи И. В. Бабушкина описана К. М. Тахтаревым в статье: «Ленин и социал-демократическое движение» («Былое», № 24) сле­дующим образом:

«Благодаря переносу издания «Искры» в Лондон, в Лон­дон переехали многие из ее главнейших сотрудников. Все они поселились недалеко от Владимира Ильича. Здесь же останавливались и товарищи, приезжавшие из России, как из числа интеллигентов, так и рабочих. Из последних нельзя не отметить И. В. Бабушкина, который был близок как Вла­димиру Ильичу, так и мне. Он бежал из Екатеринославской тюрьмы и стал одним из самоотверженных сторонников «Искры». Он приехал в Лондон к Владимиру Ильичу за по­ручениями, с которыми он предполагал возвратиться в Рос­сию. Владимир Ильич попросил его написать свои воспомина­ния о своей революционной деятельности и о своем участии в рабочем движении. Он немедленно же принялся за это дело и передал Владимиру Ильичу в высшей степени интересную рукопись».

В Истпарт ЦК рукопись И. В. Бабушкина поступила вме­сте с Женевским архивом Партии, в архиве старой «Искры».

Приведение рукописи в удобочитаемый вид, с сохране­нием духа и стиля автора, примечания, расшифровка имен и кличек, подбор материалов и документов—произве­дены сотрудницей Истпарта Е. Е. Штейнман. Краткие био­графические сведения о Бабушкине, печатаемые ниже, соста­влены т.т. С. Лившицем и Е. Е. Штейнман, по воспоминаниям: жены Бабушкина, К. М. Тахтарева, т. Голикова и самого Ба­бушкина и, кроме того, по материалам жандармского упра­вления и департамента полиции.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемая вниманию читателя незаконченная авто­биография И. В. Бабушкина представляет собою глубочай­ший интерес, как по содержанию, так и по ее объективно-политическому значению.

Несмотря на то, что рабочий класс России вот уже вось­мой год, как пришел к власти, — мы меньше всего знаем о жизни и быте этого класса, а также и о том, как и чем живет этот класс в своей массе, в каких условиях и как сла­гаются, растут и воспитываются его передовые представи­тели. — В 70-х годах, когда народническая интеллигенция мечтала через крестьянскую общину прийти к социализму и считала человеком будущего общества мужика, — она дала нам прекрасные литературные образцы крестьянского быта.

Правда, эти литературные изображения нередко страдали некоторыми преувеличениями и слащавостью, а сам мужик молчал и литературно и политически, но все же мы имели тогда некоторое представление о жизни и быте мужика, хотя бы и по этим изображениям. А вот о быте рабочего класса мы и до сих пор имеем весьма смутное представление. Наша литература в настоящее время изображает все, что угодно, только не рабочего.

Вот почему правдивый, безыскусственный рассказ о жизни, быте и борьбе рабочих 90-х годов, написанный самим же рабочим — покойным И. В. Бабушкиным, пред­ставляет значительный интерес.

И. В. Бабушкин являлся редким представителем того по­коления рабочих-революционеров, которые вместе с Лени­ным начинали строить нашу Партию и вынесли на своих пле­чах колоссальную работу по воспитанию и вовлечению в ре­волюционное движение нижестоящего слоя рабочих. Этот незначительный слой рабочих-революционеров принадлежал к верхушечному слою-квалифицированных рабочих больших фабрик и заводов. Эти рабочие, уже в силу своей профессии, требовавшей от них некоторой элементарной грамотности, всего больше видели и чувствовали на себе царивший тогда произвол чиновников самодержавного правительства, притес­нения и гнет со стороны фабрично-заводской админи­страции.

Поэтому естественно, что при пробуждении рабочего класса в России и в первые моменты выступления его на арену революционной борьбы с царским самодержавием, главные руководящие кадры слагавшейся тогда с.-д. партии вербовались, главным образом, из среды квалифицирован­ных рабочих крупных фабрик и заводов.

Заслуга перед нашей Партией этих пионеров-рабочих не­измеримо огромна. Вот почему знакомство с автобиогра­фией И. В. Бабушкина для нашей молодежи представляет не простой интерес занимательного чтения, а является полез­ным изучением истории и традиций революционной борьбы нашей Партии в лице беззаветно-преданных делу освобо­ждения рабочего класса самих же выходцев из рядов этого класса.

С. Канатчиков.

* * *

Иван Васильевич Бабушкин

Некролог[1]

Мы живем в проклятых условиях, когда возможна такая вещь: крупный партийный работник, гордость партии, това­рищ, всю свою жизнь беззаветно отдавший рабочему делу,— пропадает без вести. И самые близкие люди, как жена и мать, самые близкие товарищи годами не знают, что сталось с ним: мается-ли он где на каторге, погиб ли в какой тюрьме или умер геройской смертью в схватке с врагом. Так было с Ив. Вас., расстрелянным Ренненкампфом[2]. Узнали мы об его смерти лишь совсем недавно.

Имя Ив. Вас. близко и дорого не одному соц.-демократу. Все, знавшие его, любили и уважали его за его энергию, от­сутствие фразы, глубокую выдержанную революционность и горячую преданность делу. Петербургский рабочий, он в 1895 г., с группой других сознательных товарищей, энер­гично ведет работу за Невской заставой среди рабочих Семянниковского, Александровского, Стеклянного заводов, образовывает кружки, устраивает библиотеки и сам все время страстно учится.

Все мысли его направлены на то, как-бы расширить ра­боту. Он принимает деятельное участие в составлении пер­вого агитационного листка, выпущенного в С.-Пе­тербурге осенью 1894 года, листка к Семянниковским рабо­чим, и самолично распространяет его. Когда в Спб. обра­зовывается «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», Ив. Вас. становится одним из активнейших его членов и ра­ботает в нем вплоть до своего ареста. Идея создания за гра­ницей политической газеты, которая послужила бы делу объединения и укрепления с.-д. партии, обсуждалась вместе с ним его старыми товарищами по петербургской работе — основателями «Искры», и встретила с его стороны самую горячую поддержку. Пока Ив. Вас. остается на воле, «Искра» не терпит недостатка в чисто-рабочих корреспонденциях. Просмотрите первые 20 номеров «Искры», все эти корреспон­денции из Шуи, Ив.-Вознесенска, Орехова-Зуева и др. мест центра России: почти все они проходили через руки Ив. Вас., старавшегося установить самую тесную связь между «Искрой» и рабочими. Ив. Вас. был самым усердным кор­респондентом «Искры» и горячим ее сторонником. Из цен­трального района Бабушкин перебирается на юг, в Екатери­нослав, где его арестуют и сажают в тюрьму в Александровске. Из Александровска он бежит вместе с другим това­рищем, перепилив решетку окна. Не зная ни одного ино­странного языка, он пробирается в Лондон, где тогда была редакция «Искры». Много переговорено было там, много вопросов обсуждено совместно. Но Ив. Вас. не привелось быть на втором съезде партии… тюрьма и ссылка выбили его надолго из строя. Поднимавшаяся революционная волна вы­двигала новых работников, новых партийных деятелей, а Ба­бушкин жил в это время на далеком севере, в Верхоянске, оторванный от партийной жизни. Времени он даром не те­рял, учился, готовился к борьбе, занимался с рабочими, това­рищами по ссылке, старался сделать их сознательными со­циал-демократами и большевиками. В 1905 г. подоспела ам­нистия, и Бабушкин двинулся в Россию. Но и в Сибири в это время кипела борьба, и там нужны были такие люди, как Бабушкин. Он вступил в Иркутский Комитет и с головой ринулся в работу. Приходилось выступать на собраниях, ве­сти с.-д. агитацию и организовывать восстание. В то время как Бабушкин с пятью другими товарищами — имена их не дошли до нас — вез в Читу большой транспорт оружия в отдельном вагоне, поезд был настигнут карательной экспе­дицией Ренненкампфа, и все шестеро безо всякого суда были немедленно же расстреляны на краю, вырытой на скорую руку, общей могилы. Умерли они, как герои. Об их смерти рассказали солдаты — очевидцы и железнодорожники, быв­шие на этом же поезде. Бабушкин пал жертвой зверской расправы царского опричника, но, умирая, он знал, что дело, которому он отдал всю свою жизнь, не умрет, что его будут делать десятки, сотни тысяч, миллионы других рук; что за это дело будут умирать другие товарищи-рабочие, что они будут бороться до тех пор, пока не победят…

Есть люди, которые сочинили и распространяют басню о том, что Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия есть партия «интеллигентская», что рабочие от нее оторваны, что рабочие в России — социал-демократы без социал-демократии, что так было в особенности до ре­волюции и в значительной мере во время революции. Либе­ралы распространяют эту ложь из ненависти к той револю­ционной борьбе масс, которой руководила в 1905 г. РСДРП, а из социалистов перенимают эту лживую теорию кое-кто по неразумию или легкомыслию. Биография И. В. Бабуш­кина, десятилетняя с.-д. работа этого рабочего искровца служит наглядным опровержением либеральной лжи. И. В. Бабушкин — один из тех рабочих-передовиков, которые за 10 лет до революции начали создавать рабо­чую с.-д. партию. Без неустанной, геройски-упорной ра­боты таких передовиков в пролетарских массах РСДРП не просуществовала бы не только десяти лет, но и десяти месяцев. Только благодаря деятельности таких передови­ков, только благодаря их поддержке РСДРП выросла в 1905 г. в партию, которая неразрывно слилась с пролетариатом в великие октябрьские и декабрьские дни, которая сохранила эту связь в лице рабочих депута­тов не только 2-ой, но 3-ей, черносотенной, Думы.

Либералы (кадеты) хотят превратить в народного героя недавно умершего председателя 1-й Думы, С. А. Муром­цева. Мы, социал-демократы, не должны пропускать случая, чтобы выразить презрение и ненависть царскому правитель­ству, которое преследовало даже таких умеренных и без­обидных чиновников, как Муромцев. Муромцев был только либеральным чиновником. Он не был даже демократом. Он боялся революционной борьбы масс. Он ждал свободы для России не от такой борьбы, а от доброй воли царского са­модержавия, от соглашения с этим злейшим и беспо­щадным врагом русского народа. В таких людях смешно видеть народных героев русской революции.

А такие народные герои есть. Это — люди, подобные Ба­бушкину. Это — люди, которые не год и не два, а целые 10 лет перед революцией посвятили себя целиком борьбе за освобождение рабочего класса. Это — люди, которые не растратили себя на бесполезные террористические пред­приятия одиночек, а действовали упорно, неуклонно среди пролетарских масс, помогая развитию их сознания, их орга­низации, их революционной самодеятельности. Это — люди, которые стали во главе вооруженной массовой борьбы против царского самодержавия, когда кризис наступил, когда революция разразилась, когда миллионы и миллионы пришли в движение. Все, что отвоевано было у царского самодержавия, отвоевано исключительно борьбой масс, руководимых такими людьми, как Бабушкин.

Без таких людей русский народ остался бы навсегда на­родом рабов, народом холопов. С такими людьми русский народ завоюет себе полное освобождение от всякой эксплуатации.

Прошла уж пятая годовщина декабрьского восстания 1905 года. Будем чествовать эту годовщину, вспоминая рабо­чих передовиков, которые пали в борьбе с врагом. Мы обра­щаемся с просьбой к товарищам рабочим собирать и при­сылать нам воспоминания о тогдашней борьбе и дополни­тельные сведения о Бабушкине, а также о других с.-д. рабо­чих, павших в восстании 1905 г. Мы намерены издать бро­шюру с жизнеописанием таких рабочих. Такая брошюра будет лучшим ответом всяким маловерам и умалителям Рос­сийской Социал-Демократической Рабочей Партии. Такая брошюра будет лучшим чтением для молодых рабочих, ко­торые будут учиться по ней, как надо жить и действовать всякому сознательному рабочему.

Н. Ленин.

Иван Васильевич Бабушкин
Краткие биографические сведения

И. В. Бабушкин родился 1-го января 1873 г. в селе Леденском, Тотемского уезда, Вологодской губ. Родители его были бедняки-крестьяне; они имели небольшой надел и работали на солеварнях.

Отец И. В. умер, когда ему было 5 лет. Остались еще сын Николай 9-ти лет и дочь Мария 1 года. Мать И. В., Екате­рина Платоновна, терпела сильную нужду с тремя детьми. Доходило до того, что она посылала сыновей просить мило­стыню. Наконец, она уехала с двумя детьми в Петербург искать работы. И. В. был оставлен в деревне; тут ему при­ходилось уже с семилетнего возраста думать о пропитании. Одновременно он учился в сельской школе. 10-ти лет Ба­бушкин попадает в Петербург. Мать устраивает его маль­чиком в мелочную лавку; здесь ему пришлось хлебнуть горя. Особенно донимало его ношение тяжестей на голове, от чего развилась болезнь глаз. И. В. был устроен в больницу. Впо­следствии Бабушкин рассказывал, как он был доволен боль­ничной обстановкой: светло, тепло и никто не ругает; одно было неприятно — пришлось лежать с закрытыми глазами. Последствия болезни остались на всю жизнь: глаза быстро утомлялись и веки припухали. (Воспом. жены И. В. Ба­бушкина).

14-ти лет он поступил учеником в торпедную мастерскую Кронштадтского порта. В течение трех лет И. В. зараба­тывал 20 коп. в день (или 4 р. 40 к. — 5 р. в месяц); на эти ничтожные средства он должен был содержать себя, не имея возможности получить откуда-нибудь помощь. Когда Ба­бушкину исполнилось 18 лет, его произвели из учеников в мастеровые, но, как бывшему ученику, жалованье платили маленькое (18 р. в месяц). В это время он близко сошелся с одним рабочим-петербуржцем, товарищем по мастерской. Последний был проникнут смутными социалистическими воз­зрениями; человек малоразвитой, он все же сумел внушить Бабушкину чувство ненависти к эксплуататорам-капиталистам, заводским монтерам, деревенским кулакам, попам.

Вскоре Бабушкину удалось перебраться в Питер и по­ступить слесарем на Невский механический завод (б. Семянниковский). Работа была сдельная («штучная»), очень тяже­лая. Частенько заставляли работать сверхурочно (ночью). В первый год своего пребывания на заводе Бабушкин весь ушел в работу, кроме работы у него не было другой жизни. Иногда напряженная многочасовая работа на заводе дово­дила его до обморочного состояния.

Но вот слесарь того же завода, Илья Костин, дал ему как-то раз прочитать прокламацию (народовольческого ха­рактера). На Бабушкина эта прокламация произвела гро­мадное впечатление. С этих пор он стал смотреть на жизнь другими глазами. За прокламацией последовали нелегальные брошюрки. Потом Бабушкин поближе сошелся с товарищем по мастерской — пожилым рабочим Фунтиковым (Афанасье­вым). Тот втянул Бабушкина в революционную среду.

В своих воспоминаниях участник рабочего движения 90-х г.г. К. М. Тахтарев рассказывает, как зимой 1893 г. он впервые присутствовал на собрании рабо­чего кружка,      происходившем на  квартире            Фунтикова, куда его привел народоволец М. Сущинский. В небольшой комнате, которую занимал Фунтиков в ма­леньком деревянном домике, в одном из закоулков около церкви Михаила Архангела, собралось неболь­шое число молодых рабочих; в числе их были Ба­бушкин, его друг Илья Костин, Н. Меркулов и еще два-три. Выступавший первый раз перед рабочими Тахтарев не без смущения стал говорить на тему о рабочем вопросе в России, предпочитая ограничиваться, главным образом, фактами, ка­сающимися положения русских рабочих и рабочего дви­жения заграницей. Потом, за чаем и закуской, начались оживленные разговоры, в которых главное участие прини­мали Фунтиков, Сущинский и Тахтарев. Сущинский налегал, главным образом, на политику, указывая на необходимость прежде всего покончить с самодержавием. Остальные из собравшихся, по-видимому, стеснялись высказываться, пред­почитая ограничиться вопросами. При этом наибольшую активность проявил Бабушкин.

«Во время этих разговоров я имел возможность при­смотреться к присутствующим, — пишет Тахтарев. — Все они, кроме Бабушкина, были одеты, по-видимому, в свое обычное платье, в пиджаки и косоворотки; высокие сапоги дополняли их рабочий костюм. Только один Бабушкин вносил некоторую дисгармонию своей внешностью. Он был одет по-праздничному. На нем было что-то в роде сюртука с жилетом, крахмальный воротничок и манишка, манжеты, брюки на выпуск. Волосы на голове были заботливо приче­саны, и руки его, по сравнению с руками товарищей, были безукоризненно чисты. Помню, что эта внешность его произвела на меня первоначально не совсем благоприятное впечатление, которое было совершенно неправильным. Правда, по своей внешности он был в этот день скорее по­хож на принарядившегося приказчика, чем на рабочего, ко­торого я представлял себе почему-то в том виде, какой имели остальные собравшиеся. Я тогда еще не понимал вполне есте­ственного и понятного стремления рабочего к поднятию не только умственного, но и вообще культурного уровня своей жизни, вполне законного желания — хоть в праздничный день — забыть о серой обстановке своей обычной рабочей жизни и одеться как можно лучше. Впрочем, и Бабушкин потом приходил на собрания кружка одетый уже не так «торжественно», но всегда аккуратно»[3].

Бабушкин регулярно посещал собрания этого кружка. Пропагандист «Петр Иванович» (под такой кличкой, знали рабочие Тахтарева) знакомил своих слушателей с учением Маркса, пользуясь для этого «Капиталом» в изложении Каутского («Экономическое учение Маркса»), давал читать для первоначального ознакомления брошюру Свидерского: «Труд и Капитал». Он знакомил свой кружок с историей ра­бочего движения за границей и с историей революционного движения, пользуясь для этого книгой Туна и брошюрами Плеханова и Кричевского.

Познакомился также Бабушкин с очень развитыми и со­знательными рабочими-революционерами П. А. Морозовым и В. А. Шелгуновым. Эти новые знакомства, книги, беседы совершенно перевернули душевный уклад Бабушкина. Он твердо решил отдаться целиком делу освобождения рабоче­го класса. Очень скоро пришлось столкнуться ему с разногла­сиями между народовольцами и социал-демократами. У него были добрые знакомые и среди тех и среди других: из на­родовольцев он знал, напр., Сущинского, Фунтикова, из соц.- демократов Тахтарева и др. Кто из них прав, за кем должен идти рабочий-социалист? Бабушкин правильно решает эту трудную задачу и без колебаний становится на сторону со­циал-демократов. К февралю 1894 г. борьба народовольцев и соц.-демократов среди кружковых рабочих дошла до крайних пределов и происходила по самым различным по­водам. Так, напр., рабочий Фунтиков (организовавший кружок, в который входил Бабушкин) передал накоплен­ные кружком деньги (190 руб.) группе народовольцев. Из-за этого произошла целая история; 190 рублей казались круж­ковым рабочим очень значительной суммой, и, так как члены кружка более сочувствовали соц.-демократам, чем народо­вольцам, то они —естественно — возмутились передачей денег народовольцам, и на этой почве начались пререкания.

Рабочие С. И. Фунтиков и П. А. Морозов еще весной 1894 г. были арестованы. С пропагандистом «Петром Ивано­вичем» сношения прекратились, так как последний на лето уехал за-границу. Летом 1894 г. за Невской заставой не оста­валось никого из интеллигентов с.-д. Но такие сознательные рабочие, как Бабушкин, Шелгунов, Илья Костин, не хотели сидеть сложа руки и стали вести занятия в своих кружках сами. Так прошло лето.

Осенью, по инициативе В. А. Шелгунова, для занятий в рабочих кружках было приглашено несколько интелли­гентов с.-д. (из группы так называемых «стариков», которую возглавлял В. И. Ульянов). Ходил Владимир Ильич и сам за Невскую заставу—заниматься с рабочими, среди которых был известен под названием «Лысого». Вот тогда-то и по­знакомился с ним Бабушкин. Все наиболее ценные связи с рабочими перешли к группе Ульянова.

Тяга к знанию была очень велика у Бабушкина. Кроме кружка, в котором вел пропаганду В. И. Ульянов, он посещал еще другой кружок, где читал лекции его старый знакомый «Петр Иванович» (Тахтарев). С осени 1894 г. он стал по­сещать воскресную школу, устроенную либеральным фабри­кантом Варгуниным за Невской заставой. Среди препода­вательского состава этой школы был целый ряд лиц, которые впоследствии стали видными деятелями с.-д. дви­жения (Н. К. Крупская, А. А. Якубова, 3. П. Невзорова). «Эта школа была настоящей лабораторией для выработки со­знательных рабочих… Кружковые рабочие теснились около этой школы, можно сказать, как пчелы около улья. Она была настоящим центром умственной жизни за Невской за­ставой», — говорит в своих воспоминаниях Тахтарев. — Ба­бушкину приходилось нелегко: он ложился спать в 12 часов ночи, а в 4 — 4% ч. утра уже нужно было вставать и идти на завод.

«Зимой 1894 г. работа по организации рабочих кружков и культивированию отдельных личностей продолжалась, — пишет Тахтарев, — но в ней было заметно уже некоторое разочарование. Чего-то недостает! Но чего? Это стало мало-помалу выясняться, и, как мне кажется, два события помогли выяснению. Это были: «беспорядки на «Невском механическом заводе московского товарищества» (быв. Се- мянникова) за Невской заставой и стачка в порту».

Волнение, возбужденное этим бунтом, не прошло бес­следно: оно явилось поводом едва ли не к первой попытке социал-демократов оказать воздействие на более широкий круг рабочих. Наскоро была изготовлена и напечатана на гектографе агитационная брошюрка с изложением положе­ния семянниковских рабочих; ее распространили по заводу, хотя и не особенно удачно. Этот новый прием с.-демократов обратил на себя внимание рабочих. Автором брошюрки был И. В. Бабушкин. В 1895 г. Бабушкин энергично вел работу за Невской заставой среди рабочих Семянниковского, Александровского, Стеклянного заводов, обра­зовывая кружки, устраивая библиотеки.

Среди кружковых рабочих совершался перелом. Все силь­нее и сильнее укреплялась мысль, что рабочий с.-д. должен участвовать в окружающей жизни, активнее относиться к нуж­дам и требованиям рабочей массы. «Кружковщина», «само­развитие» уже не удовлетворяли. Весной и в начале лета 1895 г. уже громко раздается: «Довольно         кружковщины. Пора перейти к агитации». Так говорили одни, поддерживае­мые с.-д. интеллигентами (Ульянов, Цедербаум-Мартов, Ва­неев, Радченко, Запорожец, Кржижановский, Старков, Малченко и др.), впоследствии положившими начало «Петерб. Союзу Борьбы за освобождение рабочего класса». «Другие продолжали держаться кружков. Споры продолжались все лето и затянулись до осени. Споры велись и среди интелли­генции, работавшей среди рабочих. Наконец, осенью 1895 года большинство пришло к такому соглашению: кружки можно сохранить, но тактику следует изменить со­образно назревшим потребностям времени. Надо начать аги­тацию, собирая рабочих с соседних фабрик, а также устраи­вая собрания представителей разных рабочих районов. Надо на этих собраниях обсуждать общее и частное положение рабочего дела. Надо разбрасывать литературу в возможно большем количестве. Кружки остаются, но значение их изме­няется. Весь смысл их отныне — служить школой для подго­товки сознательных и образованных агитаторов. Для агита­ции необходимы агитаторы, для выработки последних — кружки. Значит, кружки должны служить целям агитации»[4].

Нельзя сказать, чтобы Бабушкин отрицательно отнесся к идее агитации, но он несколько опасался, что при агита­ции будут заброшены кружки, а тогда понизится уровень с.-д. рабочих.

Осенью 1895 г. С.-Д. Организация (группа Ульянова), окончательно перешла к новым методам борьбы, стала вести массовую агитацию среди рабочих, выпускать воззвания к рабочим той или иной фабрики (напр., Торнтона), звать их на стачечную борьбу. Но в ночь на 9 и 10 декабря в Петер­бурге были произведены большие аресты; было арестовано около 80 человек. Это был настоящий разгром Соц.-Дем. Организации, лишившейся своих лучших работников (В. И. Ульянова, Ванеева, Запорожца, Кржижановского, Старкова, Малченко, рабочих Шелгунова, Карамышева, Б. Зиновьева и мн. др.). На Бабушкина этот разгром произвел сильное впечатление. Он стал опасаться, что преждевременный пере­ход слабых и малочисленных кружков к открытым попыткам воздействия на массы приведет к провалам, быстро истощит их силы и с самого начала поставит начинавшееся в то время стихийное рабочее движение лицом к лицу с единственным возможным руководителем — с интеллигентскими группами; в этом пункте он был тверд и казался зараженным интеллигенто-боязнью. Мартов в «Записках социал-демократа» рас­сказывает, как ему приходилось спорить на эту тему с Ба­бушкиным (последний уже не работал в это время на Семянниковском заводе, а служил сторожем в лаборатории Александровского чугуно-литейного завода).

Сам Бабушкин говорит об этом моменте в своих воспо­минаниях: «… наконец меня уломали, т.-е. я, наконец, согла­сился продолжать вести агитацию». И он лихорадочно принялся за работу, стал налаживать распространение нелегальной литературы на Чугунном заводе, фабри­ках Максвеля, Паля и др. предприятиях. Органи­зация быстро залечивала свои раны и развила боль­шую агитационную деятельность. В середине декабря она приняла название — «Петербургский Союз борьбы за освобождение рабочего класса».

В самый разгар агитационной работы Бабушкин был аре­стован — в ночь на 5 января 1896 г. Тринадцать с лишним меся­цев просидел он в одиночке Дома Предварительного Заклю­чения. Долго тянулось жандармское дознание; по делу «Союза Борьбы» было привлечено 74 человека. Приговор по этому делу был вынесен (в административном порядке) только 29 января 1897 г. Учитель Бабушкина — В. И. Улья­нов — был выслан в Енисейскую губ. на 3 года под гласный надзор полиции. Бабушкин должен был отбывать надзор в провинции («в избранном им месте жительства, за исклю­чением столичных губерний и университетских городов») — тоже в течение 3 лет.

Приехав в Екатеринослав, Бабушкин несколько месяцев был без работы, потом ему удалось поступить на Брянский завод, в инструментальную мастерскую мостового цеха. Он немедленно организовал там кружок, в который вошли не­сколько рабочих Брянского завода (Г. И. Петровский, П. Мазанов, Числов, Лавренов), вел пропаганду, распространял прокламации. С 1898 г. он, вместе с рабочими П. А. Морозо­вым, И. 3. Бычковым, Г. И. Петровским и «одним из интелли­гентов», руководил партийной работой (агитацией и пропа­гандой) в районе Брянского завода, в мастерских предместий Амура и Нижнеднепровска; эта группа была представлена в Екатеринославской Комитете РС-ДРП одним Бабушкиным, который соблюдал — в целях конспирации — твердую дик­татуру. Екатеринославская с.-д. организация в это время раз­вила широкую агитационную деятельность на почве стачеч­ного движения. Сначала она носила название «Екат. Союз Борьбы за освобождение раб. класса»; после I съезда РС-ДРП, происходившего в марте 1898 г., она переименовалась в «Екат. Комитет РС-ДРП».

В августе 1899 г., работая под кличками «Трамвайный» и «Николай Николаевич», Бабушкин организует на Амуре и в Нижнеднепровске рабочий кружок-кассу под названием «Начало», связывая его с городским комитетом партии. Он составил устав этого кружка и кассы, снабжал кружок неле­гальщиной, организовал библиотеку, доставил в кружок про­пагандиста (Тихомирова). В том же поселке Бабушкин орга­низовал потом другой кружок, получивший название «Рас­свет». Кроме кружковой работы, он занимался массовым распространением прокламаций в рабочих районах.

В Екатеринославской с.-д. организации интеллигенты ра­ботали очень дружно совместно с рабочими. «К чести этой (екатеринославской) интеллигенции, — писал Бабушкин в своих воспоминаниях, — нужно сказать, что она почти ничего самостоятельного не предпринимала, раньше чем не посоветуется с нами (т.-е. с рабочими), и потому в то время у нас так удачно все шло и развивалось и за все время не произошло почти ни одного разногласия». Единственно, чем Бабушкин был недоволен, это тем, что делегат от Екатерино­слава на I-й съезд партии (К. Петрусевич) был послан без ведома рабочих.

16 апреля и 4 июля 1900 г. жандармы произвели массо­вые обыски и аресты членов Екатерин, с.-д. организации. Деятельность Бабушкина оказалась раскрытой, и он 17 октя­бря 1900 г. был привлечен к жандармскому дознанию. Ба­бушкину, однако, удалось скрыться (он уехал в Питер) и пе­рейти на положение «нелегального». Некоторое время он работал в с.-д. организации в Смоленске, откуда ему также пришлось бежать.

Эволюция, происшедшая с ним за эти годы, привела его к прежним товарищам по «Спб. Союзу Борьбы» (Ленину, Мартову, Потресову), — приступившим в то время совместно с группой «Осв. Труда» к изданию «Искры». Бабушкина не удовлетворял «экономизм» и раздробленная кустарная орга­низация рабочих. Столковавшись с группой «Искры», он поехал в Орехово-Зуевский район, где в то время не было никакой оформленной, организации, и, поселившись там под видом мелкого торговца, в течение почти года вел органи­зационную и пропагандистскую работу, наезжая по време­нам также в Москву, Ив.-Вознесенск, Шую. Ему удалось соз­дать в Орехово-Зуеве и окрестных местах прочную рабочую организацию, принявшую революционную программу и раз­вившую в районе серьезную агитационную деятельность. Во время своих поездок в Москву Бабушкин успешно боролся с зубатовцами, проникая в среду соблазненных ими рабочих. Его корреспонденции из разных мест Московско-Владимир­ского округа, печатавшиеся в 1901 г. в «Искре», представляли собою очень ценный и интересный материал для истории ра­бочего движения той эпохи, а его статья: «В защиту ив.-возн. рабочих» (в приложении к № 9 «Искры»), написанная в ответ на народническую статью Дадонова о «Русском Манчестере» (помещ. в «Русском Богатстве»), показала в авторе дарова­ние памфлетиста, умевшего ярко противопоставить проле­тарскую точку зрения мелкобуржуазному «рабочелюбию»[5] .

24 декабря 1901 г. эта интенсивная деятельность была прекращена набегом жандармов, которым удалось накрыть собрание Комитета Ореховской организации. Протокол об аресте Бабушкин подписал: «Неизвестный». Через некоторое время жандармы открыли его фамилию и переслали его в Екатеринослав, где он разыскивался по местным делам. В ночь на 29 июля 1902 г. он вместе с И. Горовицем (харь­ковский с.-д.), почти без всякой помощи извне, бежал из 4-го полицейского участка. «Из тюрьмы он бежал с помощью маленьких пилок, которые он всегда носил с собой, запрятав их в сапоге. Этими пилками он перепилил железные прутья тюремной решетки… И, разогнув их, открыл себе путь на свободу.

…Это было нелегкое и нескорое дело. Пилить толстый железный прут приходилось очень долго. Операция продол­жалась несколько дней. Необходимо было перепилить не­сколько железных прутьев. Когда это было сделано совершенно незаметно для постороннего глаза, то оставалось лишь отогнуть прутья для торо, чтобы было возможно вы­скочить в окно. Это было делом момента. Правда, надо было уметь выбрать подходящий момент и для бегства. …[6].

Бабушкин приехал в Лондон, где находилась тогда редак­ция «Искры» и где жил старый революционный учитель Ба­бушкина — В. И. Ульянов-Ленин.

Н. К. Крупская так описывает приезд Бабушкина в Лон­дон[7]:

«В начале сентября 1902 г. приехал Бабушкин, бежавший из екатеринославской тюрьмы. Ему и Горовицу помогли бе­жать из тюрьмы и перейти границу какие-то гимназисты, вы­красили ему волосы, которые скоро обратились в малино­вые, обращавшие на себя всеобщее внимание. И к нам при­ехал он малиновый. В Германии попал в лапы к комиссио­нерам, и еле-еле удалось ему избавиться от отправки в Америку. Поселили мы его в коммуну, где он и прожил все время своего пребывания в Лондоне. Бабушкин за это время страшно вырос в политическом отношении. Это уже был закаленный революционер, с самостоятельным мнением, пере­видавший массу рабочих организаций, которому нечего было учиться, как подходить к рабочему — сам рабочий. Когда он пришел несколько лет перед тем в воскресную школу — это было совсем неопытный парень. Помню такой эпизод. Был он в группе сначала у Лидии Михайловны Книпович. Был урок родного языка, подбирали какие-то грамматические примеры. Бабушкин написал на доске «у нас на заводе скоро будет стачка». После урока Лидия отозвала его в сторону и наворчала на него:        «Если хотите быть революционером, нельзя рисоваться тем, что ты революционер — надо иметь выдержку» и т. д. и т. п. Бабушкин покраснел, но потом смо­трел на Лидию, как на лучшего друга, часто советовался с ней о делах и как-то по-особенному говорил с ней.

В то время в Лондон приехал Плеханов. Было устроено заседание совместно с Бабушкиным. Речь шла о русских делах. У Бабушкина было свое мнение, которое он защищал очень твердо, и так держался, что стал импонировать Пле­ханову. Георгий Валентинович стал внимательнее в него вгля­дываться. О своей будущей работе в России Бабушкин гово­рил, впрочем, только с Владимиром Ильичем, с которым был особо близок. Еще помню один маленький, но харак­терный эпизод. Дня через два после приезда Бабушкина, придя в коммуну, мы были поражены царившей там чисто­той, — весь мусор был прибран, на столах постелены газеты, пол подметен. Оказалось, порядок водворил Бабушкин. «У русского интеллигента всегда грязь — ему прислуга нужна, а сам он за собой прибирать не умеет», — сказал Бабушкин».

Иван Васильевич был поражен напряженностью и бы­стрым темпом английской общественной жизни. Но еще более был он поражен организованностью англий­ского рабочего движения. Во время его приезда про­исходил как раз в Лондоне конгресс английских трэдъюнионов, и Бабушкин отправился вместе с К. М. Тахтаревым (с которым вместе работал в Петербурге в 1893—95 г.г.) на заседание конгресса. Конгресс произвел на Ивана Васильевича необыкновенно сильное впечатление: хотя он «и не понимал английского языка, но все же полу­чил довольно точное представление о том, как английские рабочие обсуждают и решают свои дела», — пишет Тахта­рев. — «К тому же надо прибавить, что наиболее интерес­ные речи я вкратце ему переводил, равно как и делавшиеся предложения и постановления»[8].

Ознакомившись с положением партийных дел, Бабушкин после нескольких недель отдыха вернулся (с поручением от Владимира Ильича) в Россию и водворился в Петербурге, чтобы усилить местный «искровский» комитет, находив­шийся в разгаре борьбы с «экономистами». Здесь Иван Ва­сильевич, искавший всегда наиболее широкой арены для своей работы, направил свою энергию на агитацию в только что перенесенных в Петербург зубатовских обществах. Именно в них думал он пропагандировать революционное понимание задач рабочего движения и необходимости поли­тической борьбы. Жил Бабушкин нелегально, под видом страхового агента. Деятельность его вскоре была прервана.

7 января 1903 г. Бабушкин опять оказался арестованным, был раскрыт, и на этот раз, — после более чем годичного заключения, — сослан в далекую Якутскую область, в гиблый Верхоянск, расположенный за полярным кругом. Бабушкин и здесь даром времени не терял. Он учился, готовился к даль­нейшей борьбе, занимался с несколькими рабочими — това­рищами по ссылке, стараясь сделать их сознательными со­циал-демократами и большевиками (сам он был определен­ным большевиком). Частенько ходил на охоту, занимался слесарным мастерством. 23 марта 1904 г. он, вместе с другими 19 верхоянскими ссыльными, подписал заявление о солидар­ности с участниками «Романовского протеста» (в Якутске)[9].

В России между тем происходили большие события: рас­стрел 9 января 1905 г., невиданные доселе по своему размеру стачки, митинги, вооруженные столкновения… Надвигалась революция. Слабые, отзвуки ее достигали и до затерянного в просторах Сибири Верхоянска. Лишенный возможности бе­жать с места ссылки, Бабушкин вынужден был ждать, скрепя сердце, пока его освободит революция.

В конце 1905 г. Бабушкина с товарищами везли из Верхо­янска в Якутск, не то для перевода в другое место, не то для суда за 3-й протест против режима ссылки. В дороге, около Алдана, узнали они о знаменательных октябрьских событиях: всеобщей политической стачке, манифесте 17 ок­тября, амнистии. В Якутске их по требованию товарищей освободили, и через неделю Бабушкин был отвезен на казен­ный счет в Иркутск.

Бабушкин с места в карьер вошел в революционную ра­боту. Он вступил в Иркутский комитет РСДРП, выступал на митингах, призывал к восстанию. Сибирский с.-д. Союз вскоре командировал его в Читу, для усиления местной парт, организации. Здесь Бабушкин имел возможность широко развернуться. Чита была фактически в руках революционе­ров. Социал-демократы совершенно открыто издавали га­зету «Забайкальский Рабочий». Вместе с А. А. Костюшко-Валюжаничем Бабушкин был одним из активнейших работ­ников Читинской с.-д. организации.

На встрече Нового года (1906 г.) весь Иркутский с.-д. ко­митет был захвачен жандармами и посажен в Александров­ский централ. Тогда Бабушкин (по сообщении т. Голикова) направился в Иркутск для восстановления организации. Ехал он с пятью другими товарищами, которые везли в Иркутск большой транспорт оружия в отдельном вагоне; поезд был настигнут карательной экспедицией ген. Меллера-Закомельского на станции Слюдянка Круго­байкальской жел. дороги, и все шестеро без суда были немедленно же расстреляны на краю вырытой на скорую руку общей могилы. Умерли они, как герои. Отказав­шись перед расстрелом назвать свое имя, Бабушкин «неиз­вестным» сошел в могилу, до конца оставшись стойким, убе­жденным и всегда скромным во внешних проявлениях бор­цом. Он погиб в первых числах января 1906 г.

Долго не знали товарищи о постигшей его судьбе. В 1907 г. Н. Голикову, товарищу Ивана Васильевича по чи­тинской с.-д. работе, удалось установить, при каких обстоя­тельствах был казнен Бабушкин. Некрологи Бабушкина были помещены в заграничной партийной прессе только в конце 1910 г. — начале 1911 г.

[1] См. Собр. сочин. Н. Ленина, т. XI, ч. 2.
[2] По другим данным — Меллером-Закомельским; точно установить, чьей экспедицией расстрелян И. В. Бабушкин — не удалось.
[3] К. М. Тахтарев. Рабочее движение в Петербурге 1893—1901. Ленин­град, 1924. Изд. „Прибой“.
[4] К. М. Тахтарев. Рабочее движение в Петербурге 1893—1901. Ленин­град, 1924. Изд. „Прибой»
[5] См. приложения, стр. 14.
[6] Повторения и пропуски в оригинале издания.
[7] Из ст. Н. К. Крупской: «Перед вторым съездом». «Правда»,—№ 85, 14 апреля 1925 года.
[8] К.М. Тахтарев — «Рабочее движение в Петербурге», вып. 1893-1901. Раб. изд-во «Прибой», 1924. Ленинград, стр. 176-177.
[9] См. приложения, стр. 186.