Наконец, я в Ульсане – цели всей моей поездки в Южную Корею. Стою с сопровождающими меня товарищами под той самой вышкой, на которой вот уже 9 месяцев находятся двое мужественных людей, борцов за права всех заемных рабочих Южной Кореи, Чхве Пёнсын и Чхон Ыйбон, протестуя против наглой и бесчеловечной политики руководства компании Хёнде.
Забраться мне туда к ним наверх на высоту не представлялось возможным. Они тоже не могли спуститься вниз, поговорить лично. А потому нам удалось пообщаться с ними только по телефону с помощью переводчика, поскольку Чхве и Чхон иностранными языками не владеют, а я корейского, к сожалению, не знаю. Я задавала им вопросы, специально подготовленные еще дома до поездки, они отвечали. Когда я их слушала, у меня сжималось сердце и темнело в глазах от гнева, настолько жутким оказалось в действительности положение южнокорейских рабочих, о жесточайшей эксплуатации которых я и раньше слышала немало.
Пересказывать я ничего не буду, читайте сами. Наш товарищ из Норвегии Владимир Тихонов всего лишь дословно перевел на русский язык то, что сказал мне товарищ Чхве Пёнсын, отвечая на мои вопросы за себя и своего товарища:
1. Ваша протестная акция продолжается почти год. Как ваше самочувствие?
Мускулы часто сжимаются из-за долгого, в течение 280 дней, пребывания в небольшом, закрытом пространстве. У тов. Чхон Ыйбона, заведующего делами профсоюза заемных рабочих автомобилестроительных предприятий Хёндэ, который пикетирует на высоте вместе со мной, 20 июля, когда приехали «автобусы надежды» с тысячами поддерживающих нас товарищей со всей Кореи, так болела поясница, что он даже и встать не мог. Врачи определили, что у меня недостаток движения, и что от этого у меня есть проблемы с печенью и почками, но вроде пока особых болей нет и ничего, жив-здоров.
2. Есть ли какая-то реакция руководства компании Хенде на ваш протест?
Правящие классы везде применяют к нам, рабочим, насилие, и не только в Корее. Министерство Труда Южной Кореи — орган государства сам определил, что использование заемной рабсилы на конвейере автозавода незаконно, но палец о палец не ударяет, чтобы исправить ситуацию, которую само же определяет как неправовую. То же самое и прокуратура — несмотря на то, что Верховный Суд и Комитет по Рабочим (орган при Минтруда, занимающийся проверкой законности увольнений и т.д.) определили применение заемного труда здесь на Хёндэ как незаконное, три года как она «ведет следствие» в отношении фирмы, а уголовного дела — не возбуждает. Естественно, что за эти три года фирма спокойно уничтожает свидетельства своего незаконного поведения, а когда наш профсоюз заемных рабочих об этом кричит, то нас никто не слушает. В прошлом и этом году уже трое заемных рабочих покончили самоубийством от отчаяния. Ну и что? Государство это не волнует.
Фирма отказывается выполнять определения Верховного Суда и Комитета по Рабочим. По первому они подали на обжалование в Конституционный Суд, а по второму сейчас ведут административный процесс (т.е. арбитражный суд — прим. перев.). Так они выгадывают время, ведь на решения по всем этим искам уходят годы. А пока они спокойно подавляют наше профсоюзное движение.
Наш профсоюз, профсоюз заемных (непостоянных) работников автозаводов Хёндэ, понес большие жертвы в борьбе против произвола и подавления со стороны нанимателя. В 2004 г. Минтруда признало использование заемной рабсилы на конвейере автозавода незаконным, но с тех пор более 160 заемных рабочих только на Ульсанском автозаводе компании Хендэ уже было уволено. Более 600 подверглись репрессиям другого сорта — отстранение от работы на определенный срок и т.д. 20 рабочих было арестовано за профдеятельность, двое сейчас официально числятся в розыске (оба сейчас сидят на опоре ЛЭП — Чхве Пёнсын в розыске с 2010 г. и Чхон Ыйбон — с 2012 г.). Кроме того, всего с профактивистов сейчас фирма взыскивает 17 миллиардов 800 миллионов вон за якобы нанесенные ей «убытки». У профактивистов арестовываются зарплатные банковские счета, накладывается арест на имущество. На заводах Хёндэ в городах Чонджу и Асан — 80 уволенных, более 400 наказанных другим путем.[1]
3. Как относятся к вашей акции в Южной Корее? Пишут ли о вас официальные южнокорейские СМИ?
Начало нашей акции совпало с президентскими выборами, а потому некоторые СМИ нас вниманием не обошли, — все же мы сидели на высоте. Кроме того, пять кандидатов в президенты (от либералов и социал-демократических партий — Ан Чхольсу, Ли Джонхи, Сим Санджон, Ким Соён и Ким Сунджа) даже посетили нас, о чем сообщалось в газетах и по ТВ. А затем интерес заглох, если не считать двух леволиберальных газет (Хангёре и Кёнхян), да прогрессивных интернет- медиа. Но консервативные СМИ не пишут о том, что заставило нас пойти на подобную акцию, и упоминают только те детали, которые можно исказить в выгодном для них свете. В основном они просто цитируют материалы пресс-службы автокомпании Хёндэ.
4. Что думают по поводу вашего протеста южнокорейские рабочие и профсоюзы? Проводили ли они какие-нибудь акции в вашу поддержку?
Солидарности всегда не хватает, даже когда ее много… Коллеги-профсоюзники с нами солидаризируются. Но мы, заемные рабочие Хёндэ, хотим более активной солидарности, а вот у тех общенациональных профобъединений, куда мы входим (Общекорейское Объединение Металлистов, а на самом верху — Федерация Демократических Профсоюзов Кореи), интересы уже немножко другие, они больше настаивают на «реализме». В цехах нам простые рабочие помогают, но вот забастовок поддержки или всеобщих забастовок никто в связи с нашей акцией не организовывал. Только вот Общекорейское Объединение Металлистов организует сейчас комитет по совместной борьбе с теми профсоюзами временных рабочих на Хёндэ и Киа, что ведут переговоры с компаниями по поводу незаконного использования заемного труда. Да и ульсанское региональное отделение Федерации Демократических Профсоюзов Кореи устроило расширенную забастовку профактивистов ради нас, а также митинг.
5. Изменилось ли как-то положение в Южной Корее с заемным трудом с момента начала вашей акции?
Незаконное использование заемного труда начало привлекать в Корее внимание с начала 2000-х. гг. Многие профсоюзы пытались с этим бороться. Кроме нас, на автозаводах Хёндэ, долгое время бастовали против использования незаконного заемного труда профсоюзы временно занятых рабочих компаний SK (на дочернем предприятии «Инсайд Кориа»), Carrier (производитель обогревательного и охладительного оборудования), Кымхо (производство шин), Киа (автозавод), корейского филиала Дженерал Моторс (в городе Чханвоне, на юго-востоке Кореи), судостроительного завода Хёндэ в Мипхо (одном из районов Ульсана), государственной железнодорожной компании (профсоюз женщин-бортпроводниц) и другие.
Федерация Демократических Профсоюзов Кореи до сих пор борется за отмену существующего закона об использовании заемного труда. И только после того, как Верховный Суд, наконец, постановил, что использование заемного труда на автозаводах Хёндэ было незаконным, эта проблема заинтересовала широкие слои корейского общества. Только вот, не знаю почему, южнокорейское государство ничего в этом направлении не делает. Гражданское общество и профсоюзы ведут совместную борьбу против эксплуатации заемного труда, но вот успехов пока особенных нет… Одно утешение — за те 285 дней, что мы сидели на опоре ЛЭП, борьба против эксплуатации заемщиков вышла за пределы нашей отрасли. Заемщики в сфере услуг — в сети супермакетов «Имарт», в сервисных центрах фирмы Самсон (Самсунг) — тоже поднялись на борьбу.
Рабочие выполняют одну и ту же работу, но «заемные» одеты в особую форму и за ту же работу получают на 40% меньше.
6. В чем состоит главная цель вашего протеста? Каковы ваши требования сегодня и изменились ли они с начала вашей протестной акции? Какой реформы от правительства вы добиваетесь или ваши требования касаются только руководства компании Хенде?
Наши требования — признание использования заемного труда незаконным, прекращение найма новых рабочих (которыми замещаются увольняемые заемные рабочие) и арест председателя компании Хёндэ Моторс, Чон Монгу.
▶Использование заемного труда на автозаводах Хёндэ уже признано незаконным Верховным Судом Кореи, но вот компания этого не признает.
▶ Прекращение найма новых рабочих следует из корейского закона об охране прав заемных рабочих. По этому закону в случае, если использование заемного труда признано незаконным, то наниматель обязан предложить рабочему постоянное место в качестве компенсации. До того как этот закон был пересмотрен 2 августа 2012 г., рабочий должен был проработать более 2 лет, чтобы иметь на это право, но теперь после пересмотра достаточно проработать хотя бы один день, чтобы им обладать.
Но что делает фирма вместо того, чтобы дать постоянную работу всем тем, кого она незаконно эксплуатировала? Она отбирает какую-то часть из них и только их и нанимает на постоянной основе, заодно заметая следы незаконного использования других «заемных» рабочих (через сведение нескольких операций в один блок, насильственный перевод с одного места работы на другое и т.д.). Поэтому мы и требуем прекращения найма новых рабочих. Ведь фирма, нанимая часть «заемных» по новой, не считает их работу в качестве «заемного» рабочего в трудовой стаж, отказывается применять к ним положения коллективного договора и выплачивать задержанную зарплату. Т.е. тех, кого нанимают заново, нанимают на ухудшенных условиях.
▶Арест Чон Монгу должен следовать из того, что он, как и указано в определении Верховного Суда Кореи, нанимал нас на «заемной» основе незаконно с 2002 г. По другим искам жертв «заемной» эксплуатации (7 человек на автозаводе в Асане подали иск о признании их постоянными рабочими и незаконности временного их найма . Иск сейчас рассматривается.) речь идет о незаконной эксплуатации заемного труда с 2000 г. То есть, по меньшей мере, 10 лет несколько десятков тысяч жертв «заемного труда» незаконно эксплуатировались, это продолжается до сих пор. Чон Монгу – председатель компании и ее реальный мажоритарный владелец. Он и должен нести ответственность и соответствии с положениями Уголовного кодекса.
Конкретных требований к правительственной политике у нас нет. Только в принципе мы считаем, что надо запретить заемный и вообще временный труд, за исключением особых случаев. Если мы победим, то это, наверное, отразится и на государственной политике, потому что автозаводы Хёндэ – предприятие национального значения. Можно сравнить с верфью им. Ленина, где зародилась польская «Солидарность», только, наверное, это не очень адекватное сравнение.
Если всех временных рабочих на автозаводах Хёндэ переведут на постоянную работу, то произойдет цепная реакция – по всей стране заемные рабочие больше ждать не захотят. Кроме того, придется правительству менять систему «внутрифирменного аутсорсинга» (т.е. передачи отдельных цехов в аренду небольшим предприятиям-поставщикам, которые используют заемный труд, так что рабочие, работая в цехах Хёндэ, формально к Хёндэ не имеют отношения – прим. перев.). В процессе нашей борьбы несколько парламентариев в парламентском комитете по труду и окружающей среде уже внесли предложения о поправках к законам, регулирующим заемный труд.
7. Почему вы выбрали именно эту очень тяжелую для человеческого организма и столь необычную форму протеста?
Мы уже 10 лет боремся с фирмой Хёндэ, и члены нашего профсоюза понесли немало жертв за это время. Мы показали корейскому обществу, в чем заключаются коренные противоречия нашего времени. Но все это время мы боролись практически одни. Мы от имени пролетариата всей Кореи противостояли капиталу. Но, когда все затихало и забастовок и митингов не проводилось, о нас предпочитали забывать. Хотя и в периоды забастовок и протестов поддержка была ограниченной, но она все же была. Когда мы решились влезть на опору ЛЭП, наша борьба переживала застойный период. Фирма объявила о найме новых рабочих на постоянные места, чтобы тем самым внести раскол в наши ряды, и многие на самом деле клюнули на брошенную им приманку. Да еще и профсоюз постоянных рабочих Хёндэ занял по отношению к борьбе заемных рабочих прохладную позицию. Мы оказались в изоляции, и чтобы выйти из нее выбрали пикетирование на опоре ЛЭП, надеясь привлечь внимание народа.
Есть разные способы обращения к массам, и мы вот решили, что пикетирование на высоте – самый эффективный. А какие еще есть альтернативы? Можно голодовку объявить, но голодовки обычно проходят незамеченными. А опора ЛЭП – вот она, тут, прямо у заводской проходной.
https://www.youtube.com/watch?v=gMnbXKUFCIA
8. Последовали ли вашему примеру еще кто-либо из рабочих Южной Кореи или они используют иные методы борьбы?
Кроме нас сейчас еще в двух местах проводят пикетирование на высоте. На колокольне католического собора в сеульском районе Хехва протестуют уволенные работницы частной образовательной компании «Чэнын кёюк», проводившие на основе временного найма дополнительные занятия с младшими школьниками по учебным пособиям и программе компании. И на фонарной вышке стадиона в городе Намвоне на юге страны протестует персонал государственной больницы — ее собираются закрыть, оставить только частные медучреждения.
А вообще за те 290 дней, что мы тут сидели, уже в 10 местах пытались проводить пикетирование на высоте: в Сеуле в двух разных местах; в Тондучхоне к северу от Сеула; в двух местах в Пхёнтхэке к югу от Сеула, в одном месте – уволенные рабочие автозавода компании Ссанъён, они 179 дней выстояли на высоте; в Асане, там товарищи с предприятия Юсон, которое запчасти для автомобилей делает, 151 день продержались; а еще в Танджине на западном побережье; в двух местах в Чонджу; в Чханвоне; в двух местах в Ульсане — еще, кроме нас, водители бетономешалок…
Еще уволенные из автокомпании Ссанъён рабочие проводили пикетирование у ворот Тэханмун сеульского дворца Токсугун, бывшей королевской резиденции (это в центре Сеула, напротив мэрии). Там за несколько лет борьбы за восстановление на работе уже 24 рабочих погибло по причине самоубийств в состоянии депрессии и обострения хронических заболеваний на нервной почве. Оставшиеся в живых и хотят, чтобы больше никто не погибал. Там их профорг, товарищ Ким Джону, 41 день голодал. Только вот правительство силой разогнало их пикет, а тов. Кима упрятали за решетку.
А еще вот напротив сеульской мэрии под небоскребом, где штаб-квартира компании «Чэнын кёюк» размещается, ведут пикетирование под открытым небом выгнанные оттуда работницы.
Еще уволенные с трех автозаводов Хёндэ (Асан, Ульсан, Чонджу) 75 дней уже под открытым небом сидят перед штаб-квартирой компании в сеульском районе Янджэ и ее пикетируют.
А с 29 июля ведут пикетирование также и в память тов. Пан Чонсика – заемного рабочего с Асанского завода Хёндэ и профактивиста, который недавно покончил жизнь самоубийством, ему 35 лет было только.
9. Не считаете ли вы после стольких месяцев протеста, что проведение индивидуальных протестных акций неэффективно? Может быть имеет смысл перейти к иным способам борьбы за свои права?
Эту борьбу не только мы вдвоем ведем. Как я уже упоминал, у нас борьба против незаконного использования заемного труда с 2004 г. началась. 10 лет уже боремся. В 2005, 2006, 2010 и 2011-2012 гг. были у нас забастовки, в т.ч. оккупационные. Также одновременно ведем борьбу с компанией и в зале суда. Верховный Суд после 6 лет мытарств решил, что использование заемного труда тут незаконно, а еще через 2 года последняя аппеляционная инстанция окончательно подтвердила это определение. Только вот мы требуем от фирмы исполнения закона, а фирма никаких положительных мер не предпринимает.
Мы уже и конвейер останавливали. За это вот фирма сейчас взыскивает 17 миллиардов 800 миллионов вон с нас и у 500 членов нашего профсоюза зарплатные счета арестованы, а у руководства профсоюза еще и имущество под арестом. Только на Ульсанском заводе незаконно уволено 160 наших товарищей, а более 700 получили наказание выше временного отстранения от работы (без выплаты жалованья – прим. перев.). Если бы только такие репрессии…
Уже несколько десятков раз профактивистов избивали, а иногда и похищали на время, запирали и долго били. От гнева и отчаяния двое наших товарищей покончили жизни самосожжением, а один самоубийство совершил. Мы его зовем – рабочий герой, товарищ Лю Кихёк.
Еще один рабочий, доведенный в 2010 году до попытки самосожжения (его спасли, и на фото я с ним, около вышки).
Мы уже вот все перепробовали. И пикетирование на высоте уже во второй раз.
В 2010 г. у нас была 25-дневная забастовка, оккупационная. И все кончалось беспощадными репрессиями.
Мы боремся, рискуя жизнями, зная, что нас могут подловить и избить в любой момент. И так не только у нас на Ульсанском заводе, на заводах в Асане и Чонджу тоже так. Ведь вот как на Асанском заводе профсоюз заемных рабочих организовали? Один товарищ потребовал полагающийся ему по закону ежемесячный отгул, а его так избили, что он сразу в больницу попал. А в больницу к нему пришел один из подручных начальства, и ножом ахиллово сухожилие и перерезал. А вот на заводе в Чонджу одного профактивиста просто пивной бутылкой избили. И никто, естественно, никакой ответственности за изуродованных рабочих не понес. Это только нас в розыск объявляют и арестовывают, а с хозяев как с гуся вода. Рабочих на Ульсанском заводе уже 20 раз арестовывали, на Асанском – 10 и в Чонджу – один раз. А вот вчера, 1 августа, зампредседателя профсоюза заемных рабочих Ульсанского завода тоже схватили и арестовали. Товарищ Кан Сонъён его зовут.
Избиения рабочих частной охранкой Hyundai, снизу с синяком на лице — это товарищ Чхон Ыйбон, один из 2 рабочих, участвующих сейчас в этом «высотном» протесте.
Вот они — наемные шакалы южнокорейского капитала, готовые за лишние пару монет убивать своих братьев — рабочих:
10. Изучали ли вы опыт мирового рабочего движения прежде, чем решились на эту акцию? Знакомы ли вы с революционным опытом русского рабочего класса, в начале 20 века совершившего Великую Октябрьскую социалистическую революцию и освободившего от гнета ненасытного капитала всех трудящихся России? Как вы считаете, применимо ли что-нибудь из этого опыта борьбы в сегодняшних условиях Южной Кореи?
Мы изучаем историю всемирного революционного движения различными путями, но я многого не знаю, только общеизвестные вещи понимаю. Конечно, особенно Октябрьская Революция в России очень вдохновила всех рабочих, которые борются с капиталом на деле. Думаю, что Советы Рабочих, Крестьянских и Солдатских Депутатов – это был как локомотив строительства нового общества. Вопрос, кончено, такой – а как вот сделать, чтобы не забюрократизировались бы Советы, чтобы правильно отражали бы наши классовые интересы? А еще, думаю, надо исследовать возможности взятия Советами на себя различных общественных функций. Я много не знаю, поэтому так коротко отвечу.
11. Поддерживают ли ваш протест в других странах мира? Если да, то в чем это выражается? Проводились ли в мире акции в вашу поддержку?
Я о международной солидарности многого не знаю. Иностранными языками не владею, поэтому и особенных связей с зарубежными товарищами не было у меня. Поэтому и не знаю, что делается по нашему поводу за рубежом. Даже и не знаю, как и о чем просить, поэтому пока и не пробовал. Только вот хорошо бы, чтобы зарубежные товарищи всему миру бы рассказали, как нас эксплуатируют и давят. Говорят, что Хёндэ и Киа на пятом месте в мире по производству машин. Но если эти машины изготовляются бесправными, эксплуатируемыми заемными рабочими, значит, какую-то часть ответственности за это и их покупатель несет, соглашаясь такую продукцию покупать? Пусть люди за границей знают, что у нас творится – это должно помочь надавить на компанию, чтобы она несла хоть какую-то ответственность перед обществом.
перевод с корейского Владимир Тихонов
[1] Дополнительное разъяснение — у фирмы Хёндэ три автозавода, в Ульсане, Асане и Чонджу. На этих трех заводах — три отдельных филиала профсоюза заемных рабочих автозаводов Хёндэ. В Ульсане — «Профсоюз заемных рабочих автозаводов Хёндэ, аффилированный с Общекорейским Объединением Металлистов» (там же головной офис профсоюза). В Асане — «Профсоюз заемных рабочих автозавода Хёндэ в Асане, аффилированный с Общекорейским Объединением Металлистов, отделение в провинции Южная Чхунчхон. И в Чонджу — «Профсоюз заемных рабочих автозавода Хёндэ в Чонджу, аффилиированный с Общекорейским Объединением Металлистов, отделение в провинции Северная Чолла.
[2] bbc.co.uk/news/business-23691284
* * *
Видеоролик на корейском языке «Борьба рабочих Южной Кореи за свои права» смонтирован южнокорейскими профсоюзами. В красках показана вся борьба рабочих и то, как с ними обращаются хозяева.
https://www.youtube.com/watch?v=C_t_xaNDAPg
Когда рабочие решили взобраться на вышку ЛЭП, компания узнала об этих их намерениях и пыталась это предотвратить — вышку обнесли колючей проволокой. Но рабочие разрезали ее под покровом ночи и все равно залезли туда.
Сначала у рабочих была только пара фанерок для того, чтобы удержаться на вышке, потом уже постепенно отстроили своего рода «платформу».
В ходе последующих акций в поддержку протестующих охранка почти лишила глаза одного из участников этих акций. Автобус с этими «хунвейбинами» постоянно дежурил под вышкой, даже когда я там была.
Иногда к ним поднимался врач, приглашенный на средства профсоюза.
А это уже мои фото. Обмен подарками с профсоюзным вожаком, которого разыскивала полиция, когда он с нами встретился и показал видео о жизни и борьбе рабочих Hyundai. Групповое фото под вышкой.
У нее был раскинут целый палаточный городок, и там всегда дежурили 4 человека из рабочих же — готовили еду для участников протеста (мы поужинали вместе с ними, рисом с капустой), убирали за ними мусор, следили за их самочувствием. Рядом с вышкой проходит железная дорога, и машинисты всех поездов приветствовали рабочих гудками, проезжая мимо, выражая свою поддержку.
Пост-скриптум
На этой неделе южнокорейские профсоюзы регулярных рабочих Hyundai Motor и ее партнера, фирмы Kia (а их на южнокорейских заводах насчитывается 45.000 человек) планируют начать всеобщую забастовку. Британская «объективная» и «нетенденциозная» Би-Би-Си жалеет «бедняжку» Hyundai, напоминая читателям, что в прошлом году южнокорейские рабочие этой компании уже прекращали работу на 4 месяца, нанеся ей «ущерб в $ 1,5 млрд.». Британские журналисты заверяют свою многомиллионную зрительскую и читательскую аудиторию в разных странах мира, что якобы в южнокорейской автомобильной промышленности «забастовки происходят регулярно из-за того, что там сильные профсоюзы»[2], переворачивая истинное положение вещей с ног на голову и полностью умалчивая о том, как южнокорейские корпорации обращаются со своими рабочими.
И это вовсе не оговорка — Би-Би-Си вполне намеренно старается создать впечатление, что южнокорейские рабочие «с жиру бесятся», искажая сведения об основных требованиях забастовщиков. Так, на первое место журналисты Би-Би-Си «выпячивают» требование рабочих «выдавать золотые медали весом в 54.25 грамм отработавшим на фирму 40 лет» — по словам наших корейских источников, » золотые медали, видимо, в Лондоне просто и придумали. Фантазия богатая, постмодерная.» На самом деле рабочие требуют прежде всего повышения базового оклада до 130498 вон (сейчас — 120498), т.е. около 120 долларов (!) (интересно, а сколько за свое вранье получают журналисты Би-Би-Си?), повышения премиальных до 800% (сейчас 750%) и… повышения пенсионного возраста с 59 лет до 61 года (дело в том, что пенсии у рабочих в «процветающей» Южной Корее такие, что на них не прожить, но об этом Би-Би-Си опять-таки предпочитает не писать).
А еще британские «беспристрастные» журналисты намеренно искажают суть требований корейских рабочих, — в частности, их требования выплаты компанией платы за профобучение тем детям рабочих, которые не идут в ВУЗы, а собираются трудоустраиваться. Би-Би-Си «возмущенно» подчеркивает, что тем детям рабочих, которые идут в ВУЗы (много ли находится таких, при существующей в Южной Корее системе обучения, не сообщается), фирма платит за обучение уже сейчас, но не обмолвилась и пол-словом о том, что профессиональное-то образование в этой стране — тоже далеко не бесплатное (это вам не система советских ПТУ!), и что даже для того, чтобы стать рабочим и продолжить отцовскую традицию, детям рабочих в этой стране нужны деньги. Так что рабочие не хотят, чтобы тех, кто не идет в ВУЗы, дискриминировали. «Дорого все, семье часто не потянуть,»- объясняет наш источник. И добавляет: » В общем, что на Би-Би-Си идиоты сидят, я и раньше знал, но что такие…»
Нет, товарищи, буржуазные писаки — не идиоты. Идиотами они, видимо, считают свою аудиторию, думая что не зная корейского языка, люди в других странах поверят им на слово и не узнают правды. А требования рабочих опубликованы на сайте южнокорейских левых. «Все требования конкретные и жизненные, «- пишет наш южнокорейский источник, — » Скажем, повышение основной ставки на 130498 вон (ок. 120 долларов) — это действительно нужно, базовые ставки очень низкие, приходится на жизнь добирать с помощью оплаты за сверхурочные. «
…В конце августа «автобусы надежды» корейских профсоюзов еще раз поедут в Ульсан. Видимо, опять силы безопасности фирмы Hyundai спровоцируют при этом побоище, как уже было в конце июля.
Мы будем следить за борьбой рабочих Hyundai и KIA за свои права и информировать о ней наших читателей.
Ирина Маленко
