Кризис коммунистического движения и как из него выбраться. ч.4

Часть 1    Часть 2   Часть 3

!!! Перед прочтением см. Предисловие к ч.1 !!!

10. У советского ревизионизма старые корни

Выше в предыдущей главе, рассматривая причины полнейшей недееспособности позднесоветского обществоведения, так ярко проявившей себя в перестройку и столь трагическим образом отразившейся на судьбе всего советского народа, мы предположили, что это могла быть только ложная мировоззренческая база советских ученых-марксистов, та философская основа, на которую они опирались в своих рассуждениях и которую уже никак нельзя было назвать диалектическим материализмом. Анализируя известные нам факты, мы сделали вывод, что отказ от истинного марксизма-ленинизма был связан с увлечением советских обществоведов учением Гегеля, к которому они подходили не критически, в результате чего в советском марксизме-ленинизме диалектический метод Маркса был подменен идеалистической диалектикой Гегеля.

Не все читатели могли согласиться с нашими выводами. К тому же нам самим хотелось убедиться в том, что мы на верном пути, и найти тот источник, который бы подтвердил наши выводы или опроверг их. И мы такой источник, чрезвычайно информативный и более чем любопытный, нашли. Это «Диалектический и исторический материализм» в 2-х частях, написанный под рук. М.Митина в 1934 г. В части 1 «Диалектический материализм» есть то, что нас  интересует и даже больше того, — там имеется такая информация, найти которую мы и не мечтали.

Оказывается, неогегельянство в марксизм, в том числе и в русский и советский, пытались втащить достаточно давно. Грешил им еще Г.В.Плеханов с верной ему компанией меньшевиков, за что был жестоко бит не раз В.И.Лениным. В советской же философии в 20-30 гг. с этим направлением якобы марксизма, получившим название «меньшевиствующий идеализм», шла нешуточная идейная борьба, о чем даже было специальное постановление ЦК ВКП(б) от 25 января 1931 г. «О журнале «Под знаменем марксизма»». Просуществовало это направление под данным наименованием до начала 50-х гг. 20 века, а потом от этого названия отказались за ненадобностью, поскольку оно стало господствующим в советской «марксистской» философии. Почему мы так думаем, мы поясним ниже, сославшись на ряд любопытных фактов

А пока несколько больших цитат, без которых будет сложно разобраться в корнях того явления, с которым нам всем предстоит серьезно бороться, если мы действительно хотим построить коммунистическое общество.

Вот первая цитата:

«Неогегельянство в настоящее время с большой силой распро­страняется в буржуазной философии, отвоевывая первенство у прежде господствовавших идеалистических течений, привлекая к себе со всех сторон и разными путями все силы философской реакции.

Как выше уже указывалось, социал-фашисты в общем процессе фашизации буржуазии и повороте ее философов к Гегелю спешат внести свой «вклад», не отстать от буржуазной философии. Осо­бенно за последнее время усилился «интерес» к Гегелю со стороны идеологов и философов социал-фашизма. Элементы гегельянства звучат все сильнее у Макса Адлера, у Кунова, который прямо говорит о «гегельянстве Маркса», у Каутского. Есть ряд фило­софов социал-фашистов, открыто стоящих на неогегельянских по­зициях (например Г. Геллер) или же сочетающих Канта с Гегелем (например Зигфрид Марк).

Таковы тенденции развития современной буржуазной, социал — фашистской философии.

Перед лицом апеллирующей к Гегелю реакционной мистики особенно усугубляется вред, который нанесла на идеологическом фронте у нас, в Советском союзе, группа философов, руководимых А. Дебориным, тянувших советскую философскую мысль от Маркса и Ленина к Гегелю. Несмотря на известные достижении этой группы философов по борьбе с механицизмом, эта борьба не может быть признана удовлетворительной, так как велась с неправильных позиций. Меньшевиствующие идеалисты совершенно ложно разрешали задачу изучения диалектики Гегеля, не будучи «материалистическими»^[1] друзьями гегелевской ди­алектики.

Если западноевропейское неогегельянство представляет собою реакционнейшее извращение учения Гегеля, то меньшевиствиствующий идеализм является гегельянской ревизией марксизма. Пер­вое—плод фашистской идеологии, второй—форма мелкобуржуаз­ного влияния на пролетарскую идеологию. Первое призывает к разгрому рабочего движения, второй объективно способствует идейному разоружению пролетариата.

Меньшевиствующий идеализм за ширмой разработки диалектики возобновляет идеалистическую диалектику, некритически усваи­вает учение Гегеля и старается пересаживать одну за другой его идеи на социалистическую почву. Деборинская группа под видом углубления и развития марксизма ревизовала его, подме­няла его философией Гегеля, ставила марксизм наголову. Вместо того чтобы очистить логику Гегеля от мистики идей, перепла­влять ее в материалистическом горниле, «они брали ее как данное». Вместо того чтобы «читать Гегеля материалистически»^[2], перера­батывать его в свете учения Маркса и Ленина, они читали Маркса по-гегельянски, перечесывали его «под Гегеля». Вместо того чтобы разрабатывать диалектические категории, опираясь на работы основоположников марксизма-ленинизма и решения партийных съездов, изучая опыт революционной борьбы пролетариата и от­крытия современного естествознания, группа деборинцев замкну­лась в сферу «чистых» самодвижущихся логических категорий, оторванных от материальной действительности и практики клас­совой борьбы. С высоты гегельянской логики перестала быть различимой конкретная действительность. Материя исчезла, пре­вратившись в «бесконечную… совокупность опосредствования, т. е. отношений и связей» (Деборин), в нематериальный «син­тез пространства и времени» (Гессен), движущуюся материю заменило «движущееся движение» (Тымянский). Коротко: диалек­тический материализм, марксизм, выродился в подкрашенное марксистской фразеологией гегельянство.

При ближайшем рассмотрении гегельянский ревизионизм ока­зывается в близком духовном родстве с меньшевистским неокан­тианством; философия II Интернационала показывает, куда растет меньшевиствующий идеализм. Мы наблюдаем у меньшевиствующих идеалистов тот же отрыв теории от практики, который является типичным для II Интернационала, тот же уход от дей­ствительности классовой борьбы, от теоретического ее осмысле­ния, тот же отрыв логических форм от конкретного, материального содержания, ту же неспособность сохранить гармонию между исто­рическим и логическим, то же самодержавие абстрактно-логи­ческого. Расшатывание материалистических основ марксизма, внедрение буржуазной идеалистической философии в пролетарское мировоззрение, отвлечение от революционной практики, от за­щиты генеральной линии партии—такова роль, объективно вы­полняемая меньшевиствующим идеализмом.

Меньшевиствующий идеализм деборинской группы возвращает философию марксизма к Гегелю, механисты тянут на о к домарксовскому материализму. Мы же не хотим итти назад ни к Гегелю, ни к механическому материализму и равно боремся с обоими видами ревизионизма. Мы не отвергаем, подобно меха­нистам, всякую диалектику, а лишь идеалистическую диалектику.»^[3]

И еще одна:

«…остановимся на тех воззрениях, которые извращают действительный ход развития философских взглядов Маркса.

Широко распространенной и тем не менее в корне извращающей действительный процесс формирования философских взглядов Маркса и Энгельса является точка зрения Плеханова. В своей статье «Философская эволюция Маркса» Плеханов утверждает, что «весь их (Маркса и Энгельса) путь представляет три этапа: первый этап — абстрактное гегелевское самосознание, второй этап — конкретно-абстрактный человек Фейербаха и последний этап — ре­альный человек, живущий в реальном классовом обществе, в определенной общественно-экономической обстановке». От гегель­янства через антигегельянство к синтезу фейербаховского мате­риализма и гегельянства на новой основе — к марксизму в соб­ственном смысле.

Коренной порок этой точки зрения состоит в том, что фило­софское развитие Маркса рассматривается чисто логически, как простое развитие идей, независимо от классовой борьбы, от уровня развития науки. Мы показали также, что Маркс и Энгельс созда­вали диалектический материализм в борьбе с Гегелем и фейерба­хианством. Плеханов не понимает, что философское развитие

Маркса всегда было подчинено задачам революционной борьбы, что в революционной борьбе Маркс быстро понял недостатки ге­гелевского и фейербаховского оружия.

К Плехановской схеме философского развития Маркса примы­кают и механисты и меньшевиствующие идеалисты, правда зна­чительно ухудшая ее, доводя до абсурда. Так в своей книге «Маркс как философ» Л. Аксельрод пишет: «Против идеализма вообще и идеализма Гегеля в частности выступил ученик Гегеля — Фейербах, прошедший через систему своего учителя и усвоивший диалектический метод мышления. Фейербах с поразительным ма­стерством воспользовался диалектическим оружием, с помощью которого разрушил идеалистические построения. И там, где за­кончил Фейербах, там только начал Марке. Маркс всецело раз­деляет фейербаховскую критику идеализма… Короче, Марке соз­дал высший синтез, выразившийся в сочетании диалектического метода Гегеля с материалистической основой познания Фейербаха». В сущности Аксельрод здесь лишь более вульгарно повторяет Плеханова, выдавая за диалектический материализм соединение фейербахианства с гегельянством.

Меньшевиствующие идеалисты целиком сходятся с механистами по вопросу о возникновении диалектического материализма. Диа­лектика Маркса рассматривается ими как диалектика Гегеля, исправленная материализмом Фейербаха, как синтез диалектики Гегеля и материализма Фейербаха (Деборин).

В чем социальный смысл этих извращений истории возникно­вения диалектического материализма? Все эти извращения схо­дится на одном общем для них утверждении: диалектический материализм есть объединение фейербаховского материализма и диалектики Гегеля. Но утверждать это — значит пытаться раство­рить философию пролетариата в буржуазном мировоззрении. Диалектический материализм есть и продолжение и вместе с тем полная противоположность всем формам буржуазной философии. Путь его развития — это борьба со всеми философскими теориями буржуазии, в том числе и в первую очередь с идеалистической диалектикой Гегеля и созерцательным материализмом Фейербаха.

Нельзя быть диалектиком «вообще», но лишь либо идеалистиче­ским, либо материалистическим диалектиком. Меньшевиствую­щие идеалисты принадлежат к числу первых, марксисты-ленинцы представляют вторых. Механисты не относятся ни к тем, ни к другим, не будучи вовсе диалектиками.

Мы являемся «материалистическими друзьями гегелевской диа­лектики». Мы не отвергаем эту диалектику, а перерабатываем ее и развиваем как материалистическую диалектику.»^[4]

С сущностью меньшевиствующего идеализма мы примерно разобрались.

А теперь еще одна цитата об исторических корнях таких явлении как оппортунизм и ревизионизм, наглядно показывающая, что стоящая перед нами сегодня задача – восстановления подлинного учения Маркса и Энгельса, очищение его от буржуазных искажений, оказывается, не нова – в истории коммунистического и рабочего движения она уже вставала и была успешно решена.

«Деятельность Маркса и Энгельса совпадает с периодом под­готовки пролетариата к революции, когда пролетарская революция не была еще прямой и непосредственной практической задачей. Их деятельность совпадает с эпохой развития промышленного ка­питализма, распространения его в отсталых странах, колониаль­ного захвата аграрных отсталых областей промышленным капи­талом…

Гениальные предвидения Маркса и Энгельса, равно как и все стороны их учения, получили свое дальнейшее развитие у Ленина в новую эпоху, сменившую период промышленного капитала,— в эпоху империализма.

Чтобы полностью понять социально-исторические корни лени­низма и его международное значение, необходимо предварительно уяснить историческое значение борьбы ленинизма с оппортунизмом II Интернационала и целой полосы его безраздельного господ­ства. Непроходимая пропасть отделяет революционное учение Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина от социал-демократического оппортунизма, переросшего ныне в социал-фашизм.

Учение Маркса и Энгельса развивалось в беспощадной борьбе с буржуазными и мелкобуржуазными теориями и взглядами, кото­рые, будучи в действительности «в корне враждебными марксиз­му», стремились оказать свое влияние на рабочее движение: с лассальянством, прудонизмом, бакунизмом, дюрингианством и т. д.

Отличительной чертой учения Лассаля, Прудона и других авто­ров теорий, распространявшихся среди пролетариата в эпоху Маркса и Энгельса, было стремление итти на примирение с буржуазным обществом и государством, реформировать к лучшему существую­щие общественные отношения без классовой борьбы, без рево­люционного изменения экономической основы. Или же в этих теориях проявлялось абстрактное, мелкобуржуазное, «левое», анархическое отрицание современного общественного строя и го­сударства, без понимания однако действительных путей и средств замены его другим общественным строем (Бакунин).

Постепенно марксизм победил эти явно враждебные ему теории и вытеснил их из идеологии рабочего движения. Однако, как только обозначалась теоретическая победа марксизма, тенденции, находившие себе выражение в названных учениях, стали искать себе новых путей.

Мелкобуржуазное мировоззрение стало рядиться в «маркси­стские» одеяния, начало проявляться как социалистический оп­портунизм внутри марксизма, «на общей почве марксизма».

Уже конец жизни Энгельса был ознаменован ростом и засилием оппортунизма в социал-демократическом движении и II Интерна­ционале. Энгельсу пришлось вести открытую борьбу с оппорту­нистическим руководством германской социал-демократии, которое, прикрываясь марксистскими фразами, на деле отмежевывалось от подлинного духа учения Маркса и Энгельса; пришлось вести линию на раскол с оппортунизмом.

Между Марксом—Энгельсом, с одной стороны, указывал т. Ста­лин, и Лениным—с другой, лежит целая полоса безраздельного и фактического господства оппортунизма II Интернационала, не­смотря на то, что формально во главе II Интернационала стояли такие «ортодоксы», как Каутский и др. Оппортунисты стремятся превратить Маркса и Энгельса в безвредные «иконы». Они извра­щают революционную сущность их учения, подменяя его теорией «гражданского мира» и установкой на реформы через посредство буржуазной демократии. Бернштейн и Каутский издают с сокра­щениями и искажениями работы Маркса и Энгельса или же вовсе замалчивают и скрывают их работы и письма, имеющие важнейшее принципиальное значение. Оппортунисты извращают основные положения революционного учения марксизма, относящиеся к диктатуре пролетариата, к теории государства, к стратегии и тактике классовом борьбы. Основной теоретической линией оппортунизма был ревизионизм, т.е. стремление к ревизии (пере­смотру) всех важнейших теоретических положении Маркса и Эн­гельса. Оппортунисты объявляют ревизионистский поход против основ революционной теории, философских основ марксизма, про­тив материализма и диалектики, стремясь вернуться к философ­скому идеализму, к учению о спокойной и медленной «эволюции» общества.

Период империализма приводит в дальнейшему росту оппорту­низма: его социальная база расширяется вместе с обуржуазиванием части пролетариата.

При помощи империалистических сверхприбылей, получаемых от грабежа колоний, капитализм имеет возможность подкупать лучше оплачиваемые слои рабочих, создавая рабочую аристокра­тию. Капитализм делает послушными себе верхушки рабочего профессионального движения путем подкупа профессионалистской бюрократии. Это приводит к дальнейшему развитию оппортунизма и ревизионизма.

Прежние мелкобуржуазные иллюзии о возможности «исправле­ния» капитализма путем реформистского «штопания» его противо­речий все более и более уступают место откровенно буржуазному течению внутри социал-демократии, стремящемуся приспособить рабочее движение к интересам капиталистов, делающему ставку на долговечное существование капиталистических отношений. В Англии это течение получило свое выражение в английском тред-юнионизме, стремившемся оторвать экономическую борьбу рабочего класса от его политической борьбы, в политике англий­ской «рабочей» партии. В Германии его выражает реформистская верхушка профсоюзов, парламентских и муниципальных деяте­лей социал-демократии, теоретически представленная гг. Бернштейном, Фольмаром, Давидом, Зюдекумом и т. п.

В России то же течение представлено так называемыми «легаль­ными марксистами», бывшими прямыми апологетами капитализма и рядах социал-демократии (Струве и др.), и меньшевиками, та­кими откровенно махровыми его представителями, как «экономи­сты», «рабочедельцы» и «ликвидаторы», открыто проводившими либерально-буржуазные тенденции в рабочем движении, приспо- соблявшими его к интересам буржуазии.

С другой стороны, в международной социал-демократии соз­дается промежуточные «центристские» группы, пытающиеся занять промежуточное, колеблющееся положение между революцион­ным марксизмом и оппортунизмом. Социальные корни центризма нужно искать в своеобразном разделении труда среди оппор­тунистов, часть которых, продолжая сеять мелкобуржуазные иллюзии в пролетарской среде, облекает их в «марксистскую», иногда «левую» и «революционную» фразеологию. Так наряду с откровенно махровым оппортунизмом возникает центризм (Каутский в Германии, Троцкий в России), особенно опасный и вредный,  поскольку он прикрывает откровенный оппортунизм, и в дальнейшем развитии целиком выявивший свою контрреволюцион­ную меньшевистскую сущность. Наконец группа так называемых «левых» социал-демократов (Р. Люксембург и др.) наряду с более правильным понимаем революционных перспектив допускала однако грубейшие оппортунистические извращения теории и пра­ктики марксизма. «Левая», «революционная» фразеология, мелко­буржуазная по своему содержанию, нередко оказывалась худшей формой ревизионизма.

По всем решительно вопросам теории и практики классовой борьбы оппортунизм оказался в кричащем противоречии с марксизмом. «Марксизм» Каутских и Гильфердингов, «марксизм» русских меньшевиков, «марксизм» Троцкого ничего общего не имеет с подлинным революционным марксизмом, несмотря на то, что в отличие от Бернштейна этот «марксизм» нередко прикры­вается «марксистской» и «левой» фразеологией. Мы далее увидим, какие чудовищные извращения марксизма допускают даже такие теоретики меньшевиков, как например Плеханов.

Дальнейшее развитие марксизма требовало прежде всего вос­становления подлинного учения Маркса и Энгельса и борьбы за его действительные теоретические основы со всеми оппортуни­стическими извращениями марксизма. Эту задачу и выполняет ленинизм, который и возрождает и двигает дальше вперед рево­люционное учение Маркса и Энгельса. Продолжая дело Маркса и Энгельса в новую историческую эпоху, Ленин проводит беспо­щадную борьбу со всеми видами оппортунизма, ведет линию на раскол и с открытым оппортунизмом и с оппортунизмом, при­крытым «левой» фразой, и с центризмом.

Но ленинизм является не только восстановлением учения Маркса и Энгельса, но и конкретизацией его и дальнейшим раз­витием применительно к новым историческим условиям борьбы, к особенностям эпохи империализма. Империализм как послед­ний и высший этап капитализма, сохраняя все основные проти­воречия развитого капитализма, обостряет их и доводит до высших пределов. В то же время эпоха империализма обнару­живает новые противоречия и своеобразные особенности в капи­талистической экономике. Империализм приводит к смене периода свободной капиталистической конкуренции периодом капиталисти­ческих монополий, к усилению роли финансового капитала, к соз­данию капиталистических трестов и синдикатов, объединяющих отдельные капиталистические предприятия, к вывозу капитала в отсталые страны, к борьбе империалистических государств за источники сырья, за колонии, за передел уже поделенного ка­питалом мира, к неизбежности империалистических войн. Капи­талистические монополии становятся оковами, препятствующими дальнейшему развитию производительных сил общества, вызы­вают тенденцию к застою, к загниванию. Эпоха империализма есть эпоха умирающего, загнивающего капитализма.

…империализм доводит до крайних пределов… основное противоречие капитализма, противоречие между трудом и капиталом, пролетариатом и буржуазией. При промышленном капитализме были возможны длительные периоды сравнительно «мирного» развития, когда рабочий класс пользовался главным образом экономической формой борьбы против эксплоатировавшей его буржуазии, когда он подготовлял свои силы для революции, ограничиваясь использованием парламентской трибуны и парламентской борьбой. Известных экономических уступок в виде сокращения рабочего дня или повышения зарплаты рабочим удавалось добиваться иногда от отдельных капиталистов или капиталистических групп при по-средстве законодательных реформ, профсоюзных методов борьбы, организации больничных касс и рабочей кооперации. Это обстоятельство создавало в известных слоях хорошо оплачиваемых или идеологически отсталых рабочих политическую инертность, порождало в них оппортунистические настроения, склонность к примирению с капиталом. Разрозненные промышленные капиталисты, в свою очередь, не всегда были настолько сильны экономически, чтобы проводить до конца безграничную эксплоатацию пролетариата, чтобы от времени до времени не создавать видимости известных экономических и политических уступок.

Совершенно иное положение создается при империализме, когда отдельных капиталистов объединяют могущественные тресты, синдикаты, когда их ставит в зависимость от себя всесильный банковский капитал. Здесь экономический и политический нажим буржуазии на рабочий класс становится безграничным. В то же время растущая механизация производства и методы капиталистической рационализации приводят к увеличению кадров мало-квалифицированного труда, увеличивают армию безработных, упрощают технические функции рабочего, окончательно превращая его в послушного раба производственного процесса. Рабочий класс в этих условиях переходит к выполнению задачи свержения капитализма и установления диктатуры пролетариата.

«Империализм, — говорит т. Сталин, — есть всесилие монополистических трестов и синдикатов, банков и финансовой олигархии в промышленных странах. В борьбе с этим всесилием  обычные методы рабочего класса—профсоюзы и кооперативы, парламентские партии и парламентская борьба—оказались совершенно недостаточными. Либо отдайся на милость капиталу, прозябай по- старому и опускайся вниз, либо берись за новое оружие — так ставит вопрос империализм перед миллионными массами пролетариата. Империализм подводит рабочий класс к революции»….»^[5]

Мы просим прощения у наших товарищей за столь объемные цитаты, но как теперь вы сами может быть понимаете, они были чрезвычайно важны. Просто поставить ссылки на те или иные страницы мы не могли — данной книги ни в библиотеках, ни в сети нет — библиотеки давным-давно вычищены от марксистской литературы в первые же годы после победы буржуазной контрреволюции в России, а книги сталинского периода активно изымались еще при Хрущеве. Нам же просто повезло, что мы случайно наткнулись на эту книгу в реале, и постараемся при первой же возможности выложить ее в сеть, поскольку учебник этот просто потрясающий. Ничего подобного до сих пор мы не видели. Диалектический материализм излагается не в виде абстрактных рассуждений о законах и категориях диалектики, к чему мы привыкли в позднесоветское время, но еще наглядно показывается на примерах как буржуазные идеологи пытаются исказить и подменить ту или иную категорию или закон. Только таким способом и можно было подготовить действительно квалифицированные кадры, способные разобраться и опровергнуть любую буржуйскую или оппортунистическую ложь. Жаль только, что большинство из студентов КомВУЗов и ВТУЗов, для которых был написан этот учебник, погибли впоследствии на полях Великой отечественной войны.

Судьба руководителя авторского коллектива, создавшего этот учебник, проф.М.Митина, достаточно интересна. В 1931 г. после вышеуказанного постановления ЦК партии, в котором была раскритикована группа меньшевиствующих идеалистов Деборина (кстати, меньшевика до 1917 г. и как говорит о нем Википедия,  «вплоть до своей смерти он оставался в числе наиболее влиятельных представителей философских элит в СССР»^[6]), Митин становится  главным редактор журнала «Под знаменем марксизма». В 1939 г. ему поручено возглавить Институт Маркса — Энгельса — Ленина (ИМЭЛ) при ЦК ВКП(б). Но в 1944 г., входя в состав  редакции многотомника «История философии», он допускает серьезную идеологическую ошибку, проворонив все то же самое неогегельянство, духом которого был пропитан третий том, посвященный немецкой классической философии. Не М.Митин конкретно отвечал за этот том, его соредактор Быховский, но досталось «на орехи» всей редакции – постановлением ЦК ВКП(б) «О недостатках и ошибках в освещении истории немецкой философии конца XVIII и начала XIX вв.» все они были лишены Сталинской премии, уже врученной им за создание этого многотомника, и освобождены от занимаемых должностей. Митин переходит на работу в журнал «Большевик», параллельно возглавляя кафедру диалектического материализма в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б).

После смерти Сталина с  1960 г. работает главным редактором ведущего философского журнала СССР «Вопросы философии». А в 1968 г., необоснованно обвиненный в плагиате (якобы у одного из репрессированных меньшевиствующих идеалистов – Я.Э.Стэна Митин «позаимствовал» неопубликованную статью и выдал ее за свою), смещается с этой должности и заменяется неким И.Т.Фроловым, прелюбопытнейшей фигурой, которая сыграет отнюдь не последнюю роль в горбачевской перестройке.

Для начала И. Т. Фролов, ставший впоследствии партийным философом КПСС и помощником М. С. Горбачёва,  в 1960—1970-е годы отмечается тем, что выпускает ряд работ в защиту того самого направления генетики – менделизма-морганизма, основой которого являются метафизике и идеализм, и которое было совершенно обоснованно раскритикованно советскими генетиками при Сталине. С приходом Горбачева на пост Генсека Фролов становится главным редактором самого важного советского партийного журнала «Коммунист», через который и начинается потом идеологическая обработка советского населения и в первую очередь коммунистов. С 1987 г. Фролов — помощник Генерального секретаря ЦК КПСС. В 1989 г. избирается в ЦК и становится главным редактором газеты «Правда», получая в свое распоряжение еще большую аудиторию. В том же, 1989 г. он избирается народным депутатом СССР^[7], т.е. становится одним из тех, кто потом на III Внеочередном съезде народных депутатов СССР 14 марта 1990 г. лишает советских трудящихся общенародной собственности, тем самым фактически загоняя их в капиталистическое рабство.

Этот маленький пример хорошо показывает, откуда у горбачевской перестройки (у буржуазной контрреволюции) ноги растут. Это граждане знали, что делают. Меньшевиствующий идеализм таки реализовал себя, но уже не только в философии, но и в политике и в экономике, как и предупреждали марксисты-ленинцы во главе со Сталиным…

11. В чем причина 20-летнего поражения российских «коммунистов»?

К сожалению, даже сегодня, спустя 20 лет после реставрации капитализма в России, немногие  в нашей стране поняли, что одной из причин гибели СССР явился отход советского обществоведения от МЛ. Хотя еще в 1991 г. Харпал Брар, председатель Коммунистической Партии Великобритании (марксистско-ленинской),  в своей книге «Перестройка — полный крах ревизионизма»^[8] указал на это со всей определенностью.

Тысячи российских граждан, в том числе и ученые-«марксисты», искренне считающие себя «коммунистами» только на том основании, что они хотят восстановления социализма в нашей стране, вместо скрупулезного объективного анализа исторической и существующей действительности, как того требует марксизм, плавают в болоте буржуазного идеализма, не удосуживаясь пересмотреть свои мировоззренческие позиции. Они так и не поняли, что те пустые умствования и бестолковые дела, которыми они занимаются 20 лет, ни к МЛ, ни к революционной деятельности никакого отношения не имеют! Важна не марксистская риторика, а марксистская суть, которой нет. Потому нет у них и видения верных путей борьбы с существующим капитализмом. Потому и распадаются их партии, и шарахается от них рабочий класс, интуитивно чувствуя, что эти так называемые «коммунисты» и сами не знают куда идти.

В чем причина 20-летнего поражения российских «коммунистов»? Она все та же. В том, что они не желают ничему учиться, наивно полагая, что они все и так знают, только на том основании, что им когда-то лет 30 назад о марксизме рассказывали в институтах. (Как мы теперь знаем, рассказывали как раз те самые идеалисты-гегельянцы!).

Они не изучают мировой исторический опыт рабочего и коммунистического движения, не открывают работы классиков для того, чтобы научиться у них правильному марксистскому анализу явлений действительности, не корпят над историческими документами, чтобы разобраться в том, что произошло со страной, не интересуются  положением каждого общественного слоя российского населения, чтобы знать как к каждому из этих слоев подойти и как с ними работать.

Этим «коммунистам» нечего сказать рабочим. Разве можно после этого удивляться отсутствию в России коммунистического рабочего движения? Наши рабочие ждут ответов от коммунистов — своих идейных руководителей, а ответов этих нет. Вместо строгих научных ответов, одни субъективные иллюзии да фантазии, которые никуда, дальше все того же капитализма, не ведут.

Это плохо само по себе. Но для России это плохо вдвойне, ведь нынешняя российская буржуазная власть, более чем какая другая в мире, держится на идеологии, на политическом невежестве российских трудящихся масс, на разорванности их сознания. Она победила с помощью идеологии и практически бескровно, и сейчас идеология является ее главной опорой, которая удерживает российских трудящихся в ее подчинении.

Но это означает и другое, что идеологией ее можно и уничтожить (по крайней мере, в значительной степени обессилить). Для этого требуется восстановить разрушенное буржуазной пропагандой социалистическое сознание российского трудового народа, склеить его воедино, вылечить, вдохнуть в его авангард — рабочий класс веру в себя и свои силы. И справиться с этой задачей могут только настоящие коммунисты, те самые большевики-ленинцы-сталинцы 21 века, появления которых ждет сегодня весь угнетенный народ страны (а скорее всего и не только страны, но и всего мира).

Почему нам нужны какие-то большевики-ленинцы-сталинцы 21 века? Почему нас не устраивают многочисленные российские «коммунисты» и еще более многочисленные левые? Потому что идеология всех этих левых и «коммунистов» в корне своем оппортунистическая, мелкобуржуазная. В ней нет ничего коммунистического, и даже объединение их в единую партию, о чем наивно мечтают многие наши левые, ничего толкового в результате не даст. Выйдет вся та же мелкобуржуазная партия с утопическими мечтаниями о «правильном капитализме» или гибриде капитализма с социализмом, которая не будет иметь никаких надежных связей с массами, которая точно так же не будет знать, что ей нужно, чего она хочет и куда следует идти.

Почему? Да потому что идеология мелкой буржуазии не может не отражать ее классовой сущности. А классовая сущность мелкой буржуазии в том, что она вечно шарахается из стороны в сторону, боясь и крупного капитала, который ее давит и угнетает,  и пролетариата, поскольку его задача избавиться от всякой буржуазии и всякого угнетения. Потому реально бороться с капитализмом мелкая буржуазия не способна. Она сама его плоть и кровь. Она, с одной стороны угнетенный, а с другой стороны, эксплуататорский класс, который точно также паразитирует на классе наемных работников – пролетариате.

Реально бороться и победить буржуазию может только пролетариат. Но среди всех существующие в России левых и коммунистических партий нет такой, которая бы отражала интересы пролетариата. Ее только предстоит создать. Это задачу, стоящую перед всеми действительно революционными силами страны, понимают многие. Вопрос только в том, как это делать.

КРД «Рабочий Путь»

Окончание