ЭКСПЛУАТАЦИЯ — в широком общем смысле слова означает систематическое использование человеком производительных сил. В этом смысле говорят об эксплуатации железных дорог, заводов и т. д.
В применении к обществу эксплуатация понимается как присвоение прибавочного труда непосредственных производителей классом собственников средств производства. Эксплуатация имеет место только в классовом обществе, где один общественный класс, монополизировавший средства производства, заставляет работать на себя другой класс — непосредственных производителей. «Всюду, где часть общества обладает монополией на средства производства, рабочий, свободный или несвободный, должен присоединять к рабочему времени, необходимому для содержания его самого, излишнее рабочее время, необходимое для того, чтобы произвести средства существования для собственника средств производства, причем безразлично, будет ли этот собственник афинский ….[аристократ], этрусский теократ…, civis romanus [римский гражданин], норманский барон, американский рабовладелец, валашский боярин, современный лэндлорд… или капиталист» (Маркс, Капитал, т. 1, 8 изд., стр. 165).
Эксплуатация носит различные формы и имеет различное содержание в разных социально-экономических формациях. «Та специфическая экономическая форма, в которой неоплаченный прибавочный труд высасывается из непосредственных производителей, определяет отношение господства и подчинения, каковым оно вырастает непосредственно из самого производства, и в свою очередь оказывает на последнее определяющее обратное действие. А на этом основана вся структура экономического общества, вырастающего из самых отношений производства, и вместе с тем его специфическая экономическая структура» (Маркс, Капитал, т. III, 8 изд., стр. 570).
Эксплуатацию можно свести к двум основным типам:
а) к эксплуатации, основанной на личной зависимости эксплуатируемых от эксплуататоров, на юридической несвободе производителей,
и б) к эксплуатации, основанной на наемном труде.
Первый тип эксплуатации имеет место в рабовладельческом и феодальном (крепостном) обществе. В России крепостничество, особенно на последних его стадиях, сопровождалось торговлей крепостными (см. Рабство, Феодализм, Крепостное хозяйство). Отличие раба от крепостного заключается в том, что «крепостник-помещик не считался владельцем крестьянина, как вещи, а имел лишь право на его труд и на принуждение его к отбыванию известной повинности» (Ленин, Соч., т. XXIV, стр. 367), между тем как рабы являлись собственностью рабовладельцев, принадлежали им, как вещь. Эксплуатация крепостных выражается в том, что собственники заставляют последних работать определенные дни на помещичьих полях, поставлять помещику продукты своего труда, нести другие повинности или платить оброк. В этом случае можно провести четкую грань между необходимым трудом крепостных на себя и прибавочным трудом на помещика. Весь же продукт труда раба поступает его господину и весь труд раба выступает внешне, как прибавочный труд, хотя в течение некоторой части рабочего дня раб возмещает потребные ему средства существования. Характер и степень эксплуатации, основанной на принудительном труде, зависят от уровня развития товарно-денежных отношений.
Эксплуатация, основанная на наемном труде, имеет место в капиталистическом обществе. Она предполагает существование особого класса наемных рабочих, которому противостоит класс капиталистов, монополизировавший собственность на средства производства, «наличность «свободного» в двояком смысле рабочего, свободного от всяких стеснений или ограничений продажи рабочей силы и свободного от земли и вообще от средств производства, бесхозяйного рабочего, «пролетария», которому нечем существовать кроме как продажей рабочей силы» (Ленин, Соч., т. XVIII, стр. 18). Стоимость последней, как и стоимость всякого товара, определяется трудом, необходимым для ее воспроизводства, т. е. трудом, затрачиваемым на воспроизводство средств существования рабочего и его семьи. Причем «в противоположность другим товарам определение стоимости рабочей силы включает в себя исторический и моральный элемент» (Марк с, Капитал, т. I, стр. 113). Но рабочий своим трудом в течение рабочего дня производит стоимость, превышающую стоимость рабочей силы. Часть рабочего дня рабочий, эксплуатируемый капиталистом, работает для восстановления стоимости своей рабочей силы, а в излишек сверх этой части своего рабочего дня он работает на капиталиста, производя в течение этого времени прибавочную стоимость (см.) Капиталистическая эксплуатация заключается в присвоении капиталистом этой прибавочной стоимости, созданной рабочим. Прибавочная стоимость является источником не только промышленной прибыли, но также — торговой прибыли, ссудного процента, земельной ренты, налогов, жалования чиновников и т. д.
Своеобразие капиталистической эксплуатации состоит в том, что она на поверхности явлений выступает в замаскированном виде, затемняющем понимание ее истинной природы. Рабочий получает цену своего товара — рабочей силы — в форме заработной платы. Особенностью ее является то, что она выступает внешне не как цена рабочей силы, а как цена всего труда рабочего (хотя труд как созидатель стоимости не может иметь стоимости, а следовательно и цены). «Итак, форма заработной платы стирает всякие следы разделения рабочего дня на необходимый и прибавочный, на оплаченный и неоплаченный труд. Всякий труд представляется оплаченным трудом. При барщинном труде труд крепостного крестьянина на самого себя и принудительный труд его на помещика различаются между собой самым осязательным образом, в пространстве и времени. При рабском труде даже та часть рабочего дня, в течение которой раб возмещает лишь стоимость своих собственных средств существования, в течение которой он фактически работает лишь на самого себя, представляется трудом на хозяина. Весь его труд представляется неоплаченным трудом. Наоборот, при системе наемного труда даже прибавочный или неоплаченный труд кажется оплаченным. Там отношение собственности скрывает работу раба на себя самого, здесь денежное отношение скрывает даровую работу наемного рабочего» (Маркс, Капитал, т. I, 8 изд., стр. 421). Это обстоятельство создает почву для иллюзий об отсутствии в капиталистическом обществе эксплуатации, которые широко используются буржуазной вульгарной экономией, «принципиально признающей лишь одну внешнюю видимость явлений» (Маркс), заинтересованной в замазывании капиталистических противоречий и в оправдании капиталистической эксплуатации.
В капиталистическом обществе имеют место и формы эксплуатации, осуществляемой не на основе купли и продажи рабочей силы, а на основе скупки товаров капиталистами у непосредственных их производителей — мелких товаропроизводителей — по ценам ниже стоимости. Эту форму эксплуатации преимущественно применяет торговый капитал, подчиняющий себе мелких товаропроизводителей (крестьян, кустарей) как основной покупатель их товаров, снабжающий их сырьем. Скупая товары у мелких производителей по очень низким ценам, опутывая их сетью кредитных обязательств, торговый капитал (совместно с ростовщическим) разоряет мелких производителей, способствует их пролетаризации, т. е. росту капиталистической эксплуатации. Эксплуатация на основе скупки товаров непосредственно у мелких товаропроизводителей по ценам ниже стоимости очень широко используется капиталом в колониях и аграрных странах. При раздаточной системе мелкий производитель, работающий у себя и номинально считающийся собственником, но получающий все средства производства от раздатчика, фактически становится в положение наемного рабочего.
При капитализме существуют и такие формы эксплуатации, как так называемая «голодная аренда» земли, при которой арендатору часто остается из стоимости продукта меньше того, что он получил бы в качестве наемного рабочего. Кабальные формы аренды земли, тесно связанные с остатками крепостничества, были могучим фактором, революционизировавшим крестьянство в старой России.
В эпоху империализма (см.) к обычным для капитализма методам эксплуатации присоединяются новые, отражающие господство монополий. Понижая заработную плату и повышая интенсивность труда, монополии в то же время эксплуатируют трудящихся города и деревни при посредстве монопольных цен. Неэквивалентный обмен между империалистическими державами и отсталыми странами в силу господства монополий принимает такие размеры и такой характер, и экспорт капитала (см.) ведет к такой эксплуатации трудящихся отсталых стран, что монополии «собирают дань» со всего мира, доводя до гигантских масштабов эксплуатацию трудящихся масс (см. также Колонии и колониальный вопрос).
Капитализм в своем развитии не устраняет полностью и архаических форм эксплуатации, основанных на принудительном труде. Так, до 60-х гг. 19 в. в капиталистической Америке существовал обширный класс рабов. Рабовладельческие отношения сохранились и в настоящее время в колониях, принадлежащих «цивилизованным», высоко развитым капиталистическим странам.
Только социалистическое общество устраняет эксплуатацию, ибо здесь нет классов, нет частной собственности на средства производства. Весь труд в социалистическом обществе может быть рассматриваем как необходимый труд. «Устранение капиталистического способа производства позволит ограничить рабочий день необходимым трудом. При этом, однако, при прочих равных условиях, необходимый труд должен расширить свои рамки. С одной стороны, условия жизни рабочего должны стать богаче, его жизненные потребности должны возрасти. С другой стороны, пришлось бы причислить к необходимому труду часть теперешнего прибавочного труда, именно тот труд, который требуется для образования общественного запасного фонда и фонда накопления…» (Маркс, Капитал, т. I, 8 издание, стр. 412). Само собой разумеется, что накопление и следовательно создание излишка над потреблением работников остается и для коммунизма одной из важнейших экономических задач. Это подчеркивают Маркс и Ленин (см. Замечания Ленина на книгу Бухарина «Экономика переходного периода», Ленинский сборник, XI).
В условиях диктатуры пролетариата эксплуатация трудящихся остатками капиталистических элементов ограничивается пролетарским государством. По мере того как социалистический сектор становится господствующим и преобладающим, окончательно ликвидируются причины, порождающие классовые различия и эксплуатацию. Контрреволюционной клеветой было утверждение троцкистов о том, что промышленные предприятия пролетарского государства являются госкапиталистическими, или утверждение правых оппортунистов, что в деревне имеет место «кабальная эксплуатация» трудящихся со стороны кулаков.
Проблема эксплуатации больше всего привлекала внимание экономистов в связи с объяснением источников прибавочной стоимости (см. Прибавочная стоимость). Проблема прибавочной стоимости является краеугольной в марксовой политической экономии. «Учение о прибавочной стоимости есть краеугольный камень экономической теории Маркса» (Ленин, Соч., т. XVI, стр. 351). Здесь проходит основной водораздел между буржуазной и марксистской политической экономией. Марксистская теория прибавочной стоимости сбрасывает фетишистское покрывало с процесса капиталистической эксплуатации и обнажает истинную суть взаимоотношений рабочих и капиталистов, заостряя внимание на антагонизме классовых интересов капиталистического общества. Буржуазная политическая экономия, всячески замазывая противоречия, пытается поставить на место классовой борьбы мир и сотрудничество классов, на место антагонизма интересов — гармонию интересов. Современная буржуазная политическая экономия непримиримо враждебна теории эксплуатации. Она пытается объяснить происхождение капиталистической прибыли не из эксплуатации рабочих на основе присвоения прибавочной стоимости, а теориями, всячески замазывающими и скрывающими истинную природу капиталистической эксплуатации. Такова например, теория «производительности капитала» (прибавочная стоимость по этой теории есть продукт производительности капитала, рассматриваемого как совокупность средств производства), теория «воздержания» (прибавочная стоимость по этой теории есть результат того, что капиталисту приходится воздерживаться от потребления до реализации своих товаров и заключенной в них прибыли) и т. д.
Давно миновали те времена, когда буржуазная наука могла быть относительно беспристрастной в этих вопросах. В конце 18 и нач. 19 вв. буржуазная классическая школа политической экономии, выступавшая в эпоху, когда буржуазия была еще революционным классом и когда антагонизм интересов буржуазии и пролетариата не достиг такого обострения, как в последующую эпоху, близко подошла к проблеме эксплуатации.
А. Смит рассматривал, например, земельную ренту и прибыль как вычеты из продуктов труда производителя. Еще дальше пошел Рикардо, который в основу своей экономической теории положил тот принцип, что стоимость определяется трудом. Исходя из этой теории, школа Рикардо «громко провозгласила, что причиной возникновения прибыли… является производительная сила труда» (Маркс, Капитал, т. I, 8 изд., стр. 401), и сформулировала антагонизм в движении заработной платы и прибыли. Рикардо сделал вывод, что прибыль может увеличиваться лишь при условии снижения заработной платы и наоборот. Но классики (речь о классиках буржуазной политэкономии — прим. РП), подойдя вплотную к проблеме эксплуатации, «обошли проблему, а не разрешили ее». Они не сумели вскрыть тех антагонистических отношений между капиталистами как владельцами средств производства и рабочими, к-рые только одни и могут объяснить, почему производительный труд при капитализме является источником обогащения капиталистов. Маркс говорил, что «инстинкт совершенно правильно подсказал этим буржуазным экономистам, что очень опасно слишком глубоко исследовать жгучий вопрос о происхождении прибавочной стоимости» («Капитал», т. I, 8 изд., стр. 401).
Значительно ближе подошли к эксплуатации социалисты-утописты (Томсон, Грей, Брей и др.; см. Утопический социализм). Однако социалисты-утописты только протестовали против эксплуатации, но они, подобно классикам, не смогли объяснить этого явления, не смогли вывести его из основного закона движения капитализма, из закона стоимости.
Научное объяснение эксплуатации дал только Маркс в своей теории прибавочной стоимости. Буржуазная же политическая экономия после 1830 посвятила себя прямой и откровенной апологетике капитализма и выбросила за борт буржуазной экономической науки проблему эксплуатации. «Начиная с этого момента, классовая борьба, практическая и теоретическая, принимает все более ярко выраженные и угрожающие формы. Вместе с тем пробил смертный час для научной буржуазной экономии. Отныне для буржуазного экономиста вопрос заключается уже не в том, правильна или неправильна та или другая теорема, а в том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследование уступает место сражениям наемных писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой» (Маркс, Капитал, т. I, 8 изд., Послесловие ко 2 изд., стр. XIX).
И.Б.
Лит.: Маркс К., Капитал, т. I (гл. IV—XV) и том III (гл. XX, XXXVI, XLVII), 8 изд., М.—Л., 1931—32; его же, Критика Готской программы, М., 1932; его ж е, Нищета философии, гл. II, разд. 2, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Сочинения, т. V, 1929; Энгельс Ф., Анти-Дюринг, отд. 2, там же, т. XIV, М.—Л., 1931; его же, Конспект первого тома «Капитала» Маркса, Москва, 1932; Ленин В. И., К. Маркс, Соч., т. XVIII, Москва—Ленинград, 1929; его же, Развитие капитализма в России, там же, т. III, 1929.
БСЭ 1 изд., т.63, к.331-336