Часто спрашивают, чем был вызван рост рабочего движения в России в конце 80–90 гг. XIX в., на базе которого удалось создать революционную партию пролетариата и подготовить три русские революции? Почему сегодня нет таких общественных условий для организации новой революционной партии?
Ответ очевиден: сегодня другие исторические условия, которые нельзя механически сравнивать с теми, что были в России во второй половине XIX в. Частная собственность, капитализм, эксплуатация, наёмное рабство, политический террор остались. Но производство ушло далеко вперёд, изменив формы и методы капиталистической эксплуатации и подавления рабочего класса.
В конце XIX в. российский империализм только выходил на большую дорогу высшей прибыли и международного разбоя, превращая Россию из феодальной империи в военно-феодально-империалистическую. Рабочее движение делало первые серьёзные шаги. У сегодняшних рабочих за спиной три революции, две мировые войны, победоносная диктатура пролетариата, контрреволюционная эпоха, реставрация капитализма в России, превращение нового российского капитализма в империализм.
Изменилось материальное положение рабочих. Нет массового голода. Сохраняется пока 8-часовой рабочий день. Нет широкого распространения фабричных казарм, большинство рабочих имеет отдельное жильё. Улучшились быт, охрана труда, относительно конца XIX в. выросла общая культура. Рабочие имеют возможность потреблять больше, чем пролетарии царской России. Буржуазия широко опутывает рабочих кредитами, привязывает к себе покупкой жилья, автомобилей и т. п. дорогих товаров. Действующий рабочий, если он собственник жилья по ипотеке или автомобиля по кредиту, имеющий «хорошую» зарплату, считает себя не пролетарием, а «средним классом». Говоря по-научному, типом мелкого буржуа с присущим ему реакционным сознанием. Добавьте к этому запугивание, одуряющую фашистскую пропаганду войны и шовинизма, ремонт автотрасс (для перевозки своих товаров, быстрой переброски войск и грабежа народа платными дорогами), благоустройство центральных городов, «бесплатные» обеды в школах и другое показное «благополучие», — верхушки, которые бросаются в глаза обывателю и по которым он судит, что правительство «хорошее», — и получите нынешнее состояние умов большинства. Приходилось слышать от рабочих: «Бороться не за что. Свободу на хлеб не намажешь, всегда были и будут рабы и господа. А власть нам не нужна, уже пробовали, ничего не вышло» — вот типичное настроение обывательской массы.
Рабочие по-прежнему связаны и собраны крупным производством. Но эти коллективы сегодня напоминают ткацкие фабрики 70-х гг. XIX в. в России. Рабочие, в основном, политически отсталые, организаций нет, каждый за себя. Немедленно по концу смены коллектив перестаёт существовать. Улучшить своё положение рабочие стремятся не дружной борьбой с предпринимателем, а поиском нового места или сделкой с администрацией — сверхурочной работой на износ или переходом в надзиратели.
Наиболее «передовым», поддающимся революционной агитации, является небольшой слой квалифицированных заводских, транспортных и энергетических рабочих, не имеющих частных домов, участков, дач, автомобилей, гаражей, ипотек и кредитов, живущих только зарплатой, проживающих в многоквартирных «советских» домах, в возрасте 40 –50 лет с зарплатой до 40 тыс. руб. Среди них чаще всего и появляются самые политически развитые и передовые рабочие-одиночки, вроде новых Моисеенко и Волковых.
Детский труд растёт, но пока в скрытых формах. Усиление эксплуатации пролетариата маскируется некоторым повышением номинальной зарплаты и «социальными» подачками. Но прибыли фашистской буржуазии настолько велики, что доля рабочего класса в национальном доходе постоянно уменьшается, идёт его относительное обнищание, малозаметное широким массам. Абсолютное обнищание через рост цен, инфляцию и поборы заметно лучше, однако рабочие стараются компенсировать его за счёт «добровольного» увеличения рабочего дня, роста интенсивности своего труда (чтобы получить «премию» или подработку) и уменьшения потребления семьи.
На такой экономической почве стоит нынешняя пассивность масс, которые пока что считают свои классовые интересы и политическую свободу ниже сиюминутного материального «благополучия». Обстоятельство, что это «благополучие» шаткое и иллюзорное, которое может рухнуть при капитализме в любой момент, что зажиточной и культурной жизни без свободы не бывает, — это обстоятельство нужно массам доказывать, начиная революционную агитацию и пропаганду почти «с нуля», на новом витке развития и в условиях, похожих на 1870-е гг. в царской России. Доказывать с учётом примера китайских «коронавирусных» концлагерей и украинской войны, где (там и там, но разными путями) империалистические правительства уже разорили сотни тысяч таких рабочих «благополучий».
О том, что было давно, написана огромная большевистская литература и, кажется, всё разложено по полкам. Но видно, сегодня нужно что-то вроде конспекта, где указаны не только общие, известные всем причины роста рабочего движения (зверская эксплуатация труда капиталом, политический гнёт и т. д.), но конкретные причины, более наглядные для нашей молодёжи, чем общие слова.
***
К 80-м гг. XIX в. стало ясно, что Россия быстро идёт тем же капиталистическим путём, что и главные промышленные страны. Никакой «особой» дороги, минуя капитализм, у неё нет. Земледельческая страна превращалась в аграрно-индустриальную. Крестьянское хозяйство всё больше становилось денежным, товарным. Деньги для крестьян становились всё важнее: надо было не только платить подати (деньгами), но и покупать товары, нужные в крестьянском хозяйстве. Но добыть деньги в своём маломощном хозяйстве для большинства крестьян было невозможно. Плата за аренду земли росла, а цены на продукты крестьянского хозяйства падали. Падала и плата за надельную землю, которую сдавала в аренду крестьянская беднота. За 6 лет плата за труд батраков снизилась с 33 копеек в день до 31 копейки. Массы крестьян разорялись, а батраки не могли прокормиться в деревне. Это привело к тому, что эти массы побежали в города на отхожие промыслы, наниматься на фабрики и заводы.
Но промышленность ещё не так велика, чтобы «проглотить» всю разорившуюся деревню. У ворот предприятий толпятся огромные очереди безработных, согласных на любую работу. Этим пользуются капиталисты, которые снижают расценки и ухудшают положение занятых рабочих.
Из-за дешевизны рабочей силы, высоких таможенных пошлин и устранения вследствие этого иностранной конкуренции русские фабриканты не видели особой нужды переходить от ручного труда к машинному. Особенно в текстильной промышленности господствует полукустарное производство с самыми ужасными формами эксплуатации рабочих, система выжимания пота, дикие средневековые порядки.
Зарубежные капиталисты, видя такое положение, устремляются в Россию в погоне за наживой. У себя, в Англии, Франции, Германии, Бельгии, им приходится сильно считаться с организованным движением рабочих. А в России рабочие ещё спят крепким сном. Почти всеобщее невежество, забитость и безграмотность служат залогом этого сна. Иностранные капиталы идут на юг России: в Донбасс, на Кавказ. Иностранные предприниматели быстро понимают, что в России большая прибыль обеспечивается не махинациями в парламенте, а нагайкой, полицией, военно-карательными отрядами против рабочих. Нагайки и пули оказались гораздо выгоднее всех конституций.
Это означало, что наплыв иностранных капиталов в Россию был вызван не только потому, что туда было трудно проникнуть иностранным товарам из-за больших пошлин. Европейских капиталистов манил полный политический застой. Русский царизм обеспечивал доходы иностранных капиталистов от посягательств рабочих. Здесь не было ни профсоюзов, ни какой-то другой организации рабочих.
В 70 –80-е годы XIX в. трудового народа России было почти не слышно. Трудящиеся были разобщены, покорно платили подати, исполняли всякую повинность, считали, что такая у них судьба — одни должны быть рабами, другие — господами. Когда крестьянам было нечем платить подати, тогда они покорно ложились под розги. Народ молча голодал в т. н. «недороды» и считал, что на это «воля божья». Если крестьянину кто-то давал ссуду под грабительские отработки, такого человека считали «благодетелем». Благодетеля видели и в фабриканте-заводчике, который давал возможность не умереть с голоду.
В 80-е годы XIX в. Россия была мёртвой страной, где царил полицейский участок. Революционное движение было представлено, в основном, народниками. Попытки небольшой кучки народников разбудить это спящее болото — сначала проповедью деревенского социализма, затем политическим террором — кончились полным разгромом борцов. После убийства царя Александра II правительство было напугано. Оно опасалось новой «пугачёвщины», думало, что народники связаны и опираются на самые широкие массы, и потому было готово идти на уступки. Но вскоре правительству стало ясно, что оно имеет дело не с народным движением, а с небольшой кучкой революционеров. Народ по-прежнему спит. Народ не опасен, потому что дальше петиций губернаторам и мечтаний о «мужицком царстве» дело у него не идёт.
Увидев пассивность масс, правительство тут же отбросило планы реформ и вернулось на старый путь реакции. С помощью виселиц, казематов, каторги и ссылки оно быстро расправляется с революционерами. Видя это, от революционеров быстро отходит интеллигенция, которая ещё недавно гордилась своей «принадлежностью к революции». Среди неё начинается разброд. Лучшая часть революционной интеллигенции уходит в себя, ударяется в толстовство (терпение, непротивление злу) и достоевщину (самосовершенствование, отказ от классовой борьбы).
Реакция душит Россию. Публицистику 70-х гг. XIX в. сменяет полицейская литература. Университеты превращены в фабрики бюрократии. Из гимназий выгоняют «кухаркиных детей» и политически неблагонадёжных «жидов». В гимназиях и школах преобладает муштра, военная подготовка и изучение мёртвых языков. Под запретом лучшие произведения Пушкина, Лермонтова, Толстого. За чтение Радищева и Чернышевского волокут в участок. От учителей требуют не искусства педагогики и науки, а способностей по сыскной части. Земские школы отдают под надзор попам и местным купцам, которые следят за «благонамеренностью» учителей. «Благонамеренным» считается учитель, который ставит много свечей в церкви и выпивает много водки в трактире, принадлежащем купцу.
Изящная литература кое-как сохранилась и отражала в себе с точностью настроение безвременья и безвыходности, которое царило в обществе. Упадок, беспросветная тоска, отсутствие каких бы то ни было идеалов у громадного большинства народа. Хищнические стремления наживы у верхов общества. У лучшей части молодёжи — мистицизм и копание в своём жалком «я». Сквозь тяжёлый кошмарный сон всей массы народа пробиваются стоны, какие издаёт забитая тягловая скотина. Всем кажется, что выхода нет, что муки и стон — это уже навсегда.
Революционное пробуждение масс сильно тормозили народники- «восьмидесятники». Они не понимали, что народ не пошёл за ними потому, что их программа была построена на утопической уверенности, что русское крестьянство является социалистическим по своему существу. Они считали, что крестьянин подготовлен к социализму жизнью в «миру». Но «мир» был полицейской общиной, которая держалась на круговой поруке по уплате податей и оброков. Революционеры-народники не оценили нового факта русской жизни — капитализма. А капитал быстро проник в деревню, заставил крестьян продавать свой хлеб, разбил общину и разделил её членов на кулаков, середняков и бедноту — пролетариев и полупролетариев.
Тем не менее, народники 80-х гг. упорно цепляются за общину. Они изобретают средства сохранить её и поставить преграды капиталу. Но все их изобретения, крестьянские банки, организованная продажа сырья и орудий земледелия — всё это лишь усиливает разложение крестьянства и ускоряет капитализацию деревни.
Народники 70-х гг. со своей революционной проповедью шли напролом. Себя они считали «героями», которым положено вести за собой «толпу». И они действительно были геройскими людьми. Совсем не то были народники 80-х гг. Эти отвергли риск борьбы. Их работа совпала с работой царской реакции по сохранению феодальных порядков и учреждений. Царское правительство опиралось на те же слои населения, которым служило народничество 80-х гг. Это народничество приветствовало мероприятия реакции по укреплению средневековых «устоев». Устои крепли, а вместе с ними крепло и убеждение масс в безысходности своего положения.
Народники 70-х гг. были революционными борцами, которые хотели опереться на массы, но не сумели этого и не смогли выразить их волю. Народники 80-х гг. были выразителями реакционных идей и интересов лишь зажиточных слоёв русского крестьянства. Эти народники не хотели видеть, что в России нет сплочённой и однородной массы народа, к которой обращались революционеры-семидесятники. Сословную жизнь всё больше вытесняла жизнь классовая. Рос класс рабочих и класс предпринимателей. Народники видели в капитализме аномалию, болезненное отклонение и считали, что нужно с ним бороться. Они не понимали созидательной работы капитала и необходимости сознательного и активного участия в этой работе того самого «народа», от имени которого они выступали.
Народники 80-х гг. не имели веры своих предшественников в немедленный революционный переход из царства кабалы в царство социализма. Они сторонники эволюционного, медленного перехода к социализму с помощью старой крестьянской общины и кустарного промысла. Этими реакционными средствами они пытались предотвратить капитализм.
Реакционность народников 80-х гг. была в том, что они отстаивали любой ценой мелкое крестьянское хозяйство. Они считали, что правительству не надо бояться «крепкого мужика», так как экономическое положение такого мужика заставляет его забывать даже очень крупные недостатки политического строя. Они приводили в пример Францию, где самым мирным и покорным элементом населения является крестьянин-середняк, мелкий землевладелец. Значит, надо наделить весь народ в России кусками земли, примитивными орудиями труда, лачугами на своём куске земли. Сделать всех трудящихся частными собственниками, хотя бы мелкими и мельчайшими. И тогда революции не будет. Пусть весь народ будет беден, бесправен, забит, главное — сохранить за каждым собственность на клочок земли. Поэтому-то самыми революционными элементами народа являются промышленные рабочие, не имеющие земли.
Отсюда народники делали тот вывод, что никакого рабочего движения в России быть не должно. Рабочего класса нет, а должен быть рабочий-землевладелец-частник. Он крепко связан со своей частной собственностью, боится её потерять, всегда может уйти с завода в деревню. И потому он будет думать не о революции, ибо она отнимет у него землю и частную собственность, а о том, как помочь правительству защитить эту собственность от революционеров. И потому да здравствует «община» рабочих — частных собственников, как верное средство против сознательного пролетарского движения, против классовой борьбы пролетариата против капитализма и всех его проявлений, как в экономике, так и в политике.
(Подобную политику развращения, разложения и подкупа рабочего класса ведёт сегодня фашистская буржуазия, экономически опираясь на огромные возможности современного производства, политически — на фашизм. Для классового мира ей нужны миллионы «зажиточных» рабочих-собственников, одураченных так, что считают свою личную собственность и жильё — своей частной собственностью, а предметы широкого потребления — милостью капиталистов и правительства.)
Народники не желали видеть, что капитализм в России есть и развивается. Это означало, что они отвергали все попытки сознательной борьбы с его проявлениями. А такая борьба возникала и разворачивалась сразу с двух сторон.
Доведённые до крайности тяжёлым положением и голодными заработками, рабочие стихийно восстают то там, то тут, пытаясь улучшить своё экономическое положение. Прежде и сильнее всего это стихийное рабочее движение шло в той части промышленности, где эксплуатация и гнёт были всего сильнее, где предложение рабочих рук сильно превышало спрос на них, где конкуренция между ручным (кустарным) и машинным (фабричным) трудом больше всего била по рабочим. Это была текстильная промышленность.
В этой отрасли положение русских рабочих было таким, которое было трудно представить себе даже западно-европейскому рабочему того времени. Рабочее время на машинных ткацких фабриках колебалось между 12 и 16 часами, а на фабриках с ручным трудом — от 16 до 20 часов. Если у рабочего не было прогулов, то на хлопко-прядильных фабриках рабочий-мужчина в среднем получал 10 руб. за 25 рабочих дней, женщина — 8 руб. (Для сравнения: околоточный получал жалованья 55 руб. в месяц, пристав — 95 руб., жандармский поручик — 150 руб.).
Из нищенского рабочего заработка в среднем хозяева удерживали на самоткацких фабриках от 6 до 7 руб. разных штрафов. Затем шли вычеты за баню, лекарства, челноки и другие ткацкие инструменты, на лампадное масло, за архиерейские молебны и т. д. Но и жалкий остаток после вычетов выдавался рабочим не деньгами, а принудительным отовариванием продуктов в фабричной лавке. Например, в г. Владимире ржаная мука на розничном рынке продавалась по 1 руб. за пуд (16 кг). А в фабричной лавке рабочие были вынуждены брать её по 1 руб. 30 коп. Фунт чая в городе стоил 1 руб. 60 коп., а в хозяйской лавке — 2 рубля. Перловая крупа в городе стоила 15 коп. за кг, тогда как в фабричной лавке за неё хозяин брал 25 коп. Фунт свежей говядины с костью в городской лавке стоил в среднем 85 коп., тогда как тухлятина в фабричной лавке сбывалась рабочим по 1 руб. 10 коп. И т. д.
(Тут надо отмести «аргумент» нынешнего тупого мещанина, что тогда корова стоила 3 рубля. Здоровая тёлка 8-ми месяцев на рынке в Твери в 1881 г. в апреле стоила 40–50 руб., в октябре — 25-35 руб. Средняя дойная корова 3-х лет, родившая одного телёнка, стоила от 50 до 100 руб., смотря по конкретному состоянию рынка и коровы. Вологодская дойная корова 3–4 лет, нормального откорма, с высокой жирностью молока и удоем 10 литров в день, могла стоить до 200 руб. Сколько нужно было трудиться рабочему прядильной фабрики, чтобы купить хотя бы яловую тёлку? Ответ: в тех условиях — бесконечно. Рабочий-текстильщик не мог её купить вообще, т. к. не было возможности откладывать на это деньги.)
Часто по договору найма рабочим запрещалось покупать что-либо в городе, в вольных лавках. Нередко хозяева фабрики навязывали рабочим совершенно не нужные им товары, которые потом эти же хозяева выкупали у своих рабочих, но уже за полцены.
Чудовищным было санитарное положение рабочих на производстве и в быту, в цехах и фабричных казармах. Даже примитивной охраны труда не было. Ядовитые испарения, жара, пыль, грохот, подъём непосильных тяжестей, отсутствие ограждений, неустроенные туалеты и умывальни — всё это пагубно отражалось на здоровье рабочих и их детей. Ежегодно фабриканты выбрасывали за забор тысячи калек, инвалидов и сирот.
Вот массовый и характерный пример положения рабочих в русской текстильной промышленности. В 1880 г. земская санитарная комиссия Московского уезда обследовала хлопкопрядильную фабрику капиталиста Хлудова в Ярцеве. В акте обследования говорилось: «Служа гнездом всякой заразы, миллионная фабрика Хлудова является в то же время образцом беспощадной эксплуатации народного труда капиталом». Это пишут не революционеры, а царские статистики и врачи. «…Работа на фабрике обставлена крайне неблагоприятно: рабочим приходится вдыхать хлопчато-бумажную пыль, находиться под действием удушливой жары и переносить удушливый запах, распространяющийся из дурно устроенных ретирад (туалетов). Фабричная администрация объяснила, что потому не принимается мер к улучшению ретирад, что в этом случае, с уничтожением миазмов, эти места превратились бы в места отдохновения рабочих, и их пришлось бы выгонять оттуда силой». Вопрос: какие же были условия жизни и работы на этой фабрике, если даже туалеты могли сделаться местами отдыха рабочих?
«…Работа идёт и днём, и ночью. Каждому рабочему приходится работать две смены в сутки, через 6 часов делая перерыв, так что, в конце концов, рабочий никогда не может выспаться вполне. При фабрике рабочие помещаются в громадном сыром корпусе, в 3 этажа, разделённом, как гигантский зверинец, на клетки или каморки, грязные, смрадные, пропитанные вонью отхожих мест. Жильцы набиты в этих каморках, как сельди в бочке. Каморка 35 м. куб. служит помещением — во время работ для 17 человек, а в праздники и во время чистки машин — для 35–40 чел. В каморках приходится по 1 м. куб. зараженного всякими испарениями и газами воздуха на человека»[1].
На текстильные фабрики рабочие нанимаются на год. Рабочие книжки на руки не выдаются. В них указана обязанность рабочих не покидать фабрики до истечения года. Но администрация имеет право прогнать рабочего в любой момент, если она «недовольна» им.
Штрафы были так велики и многочисленны, что отравляли всю жизнь рабочих. На некоторых рабочих насчитывались штрафы и разные вычеты до 15 руб. при заработке в 10 руб. Рабочие хлудовской фабрики на разборе дела о «бунте» жаловались мировому судье, что они работают изо всех сил, а их «выпускают с фабрики в одной рубашке, да ещё с долгами». Часто Хлудов, Морозов, Торнтон, Воронин и другие фабриканты — герои сегодняшнего обывателя — гнали рабочих с фабрик без всякого расчёта. На большинстве фабрик зарплату рабочие получали не деньгами, а съестными припасами и дрянной одеждой из хозяйских лавок.
Эксплуатация детского труда на фабриках велась в широких размерах. Из общего числа текстильных рабочих 25% составляли дети до 14 лет, 25,7% — подростки до 18 лет. Утомление детей на фабриках было так велико, что земские врачи часто видели случаи, когда дети, подвергшиеся увечью на фабрике, засыпали во время операции таким крепким сном, что не нуждались в наркозе.
Интересно, отдал бы нынешний обыватель своих малолетних детей на фабрику «цвета русской нации» Морозова или Хлудова?
Итог зверской эксплуатации рабочих состоял в том, что чистый доход русских текстильных капиталистов в те годы доходил до 50% в год, почти как у нынешних международных монополий.
Нашего фашиствующего обывателя не убеждают эти факты невыносимого положения русских рабочих, для него эти факты — выдумки большевиков, чтобы «оправдать заговор жидов против России». Между тем, это капля в море тех сведений, что дал о положении рабочих царский государственный и земский аппарат фабричных инспекций, земских комиссаров и врачей, мировых судей, полиции. Доходило до того, что жандармы уговаривали фабрикантов выдать зарплату рабочим, оборудовать для них туалет, снизить рабочий день, сделать вентиляцию и т. п. Но на это власти шли не по доброй воле, а принуждались силой и размахом рабочего движения.
Кажется, сказано довольно, чтобы понять причины подъёма революционного движения в конце XIX в. Ясно, что рабочие не могли долго выносить такой порядок вещей. Их недовольство должно было проявляться и действительно проявлялось — тем чаще и сильнее, чем дольше они оставались на фабрике. То есть по мере того, как они переставали чувствовать себя одновременно и рабочими, и крестьянами. По мере того, как капиталисты усиливали эксплуатацию и гнёт своих рабочих.
Подготовили:
С. Юдина, М. Иванов.
[1]См.: И. Песков. Фабричный быт Владимирской губернии, стр. 96-97. А. Дементьев. Фабрика, что она даёт рабочему, стр. 73. В. Погожев. Фабричный быт в Германии и России, стр. 25.
Прочел вашу статью. Может сейчас смысла нет создавать всякие марксистские кружки и партячейки,пока рабочий класс России не клюнет жареный петух в одно место? Ведь реально ныне труд марксистской интеллигенции выглядит как черпание воды решетом.
Дождитесь второй части статьи.
Когда сёминский «петух» клюнет нашего рабочего в мягкое место, — будет уже поздно. Пропагандистскую работу надо вести. СЕЙЧАС рабочий может не соглашаться с вами, но ПОТОМ ваши слова могут ему вспомниться. По крайней мере, помимо либеральных взглядов, навязываемых рабочим извне, в их головах всплывут и марксистские идеи, которые вы до них доносили.
А может Семин не так уж и не прав, учитывая какая сытая биомасса составляет нынешнее российское население.
Сёмин совершенно не прав. Он оторван от рабочего класса и от трудящихся. Буржуазия ведёт классовую борьбу против рабочего класса ежедневно, ежечасно. Ключевой вопрос не в абстрактной сытости трудового народа России. Рабочие и трудящиеся возмущены буржуазным и фашистским произволом, происходящим сегодня. Беда в том, что мы не можем сорганизовать ручейки и всплески революционного недовольства в огромную реку.
Марксисты из кружков не идут в рабочие коллективы и не могут зачастую наладить связи с рабочими. Рабочие не станут слушать человека со стороны, даже пришедшего с самыми благими намерениями, если последний не докажет делом, трудом и практикой своей связи с рабочими, классовой борьбы за интересы рабочих.
Кружковцы топчутся на месте потому, что своя шкура и зарплата им в массе дороже интересов рабочих. Они боятся уволиться с насиженного, прикормленного тёплого местечка и идти на зарплату в 25-30 тысяч на завод, в цех. А без этого внедрения в рабочие коллективы марксизм внести в рабочую массу почти не получится.
Дождитесь второй части статьи. Выйдет на днях.
Говорите, что рабочие не будут принимать человека со стороны:»Рабочие не станут слушать человека со стороны, даже пришедшего с самыми благими намерениями, если последний не докажет делом, трудом и практикой своей связи с рабочими, классовой борьбы за интересы рабочих.»
, а потом, говорите что надо к рабочим со стороны и приходить:» Они боятся уволиться с насиженного, прикормленного тёплого местечка и идти на зарплату в 25-30 тысяч на завод, в цех. А без этого внедрения в рабочие коллективы марксизм внести в рабочую массу почти не получится.»
По вашему человеку со стороны замечание нельзя делать и подсказывать,а стать вместе с ними и еще посоревноваться кто лучше будет пахать за 25-30 тыс? Как в сказке не пей козленочком станешь, нет же надо рядом стать и выпить из копытца показать сначала пример, а потом сказать что так делать нельзя! Ваше такое непонимание как раз и раскрывает человека, который с рабочими не сталкивается и в их шкуре не бывал, ни разговоров не знаете ни зарплат.
Соглашусь, что дело все в организации нет организации нет и движения, но недовольство есть как есть и довольные своим положением. Другими словами в каждом рабочем коллективе есть силы прогрессивные и реакционные и коллектив неоднороден сегодня тоже — вот и не могут все собраться.
С моей работы уволокли в армию несколько человек ( в том числе и меня). И оказалось что мы и были более прогрессивные чем остальные. Остались соглашатели и любители фашизма, неважно под какой личиной (великая Россия или борьба с ордой). Среди рабочих текучка, кому не нравиться — проваливай, остальные терпят. Никакого единства. Как будто нарочно ищут причину для разобщения.
Как это «уволокли» в армию? Вы что, тряпка, что ли? Ещё можно притащить в военкомат силком и связанного. Но контракт-то подписывать не могли заставить! Это дело добровольное! Всегда можно сказать «нет и точка». И по факту никаких рычагов у государства на отказника нет. Сама по себе насильная «мобилизация» и последующая отправка на фронт войны российского правительства с украинским правительством не имеет ничего общего с защитой Родины и юридически ничтожна. Все, кто пошёл в армию — добровольцы.
Рекомендую прочитать статьи РП про мобилизацию https://work-way.com/blog/2022/10/29/o-mobilizatsii-v-rossii/ и https://work-way.com/blog/2022/11/12/eshhyo-raz-o-mobilizatsii-v-rossii/
Ну, коль скоро вы нам пишите, стало быть, в сейчас уже не в армии. Расскажите нам о своём опыте сопротивления. Другим товарищам тоже будет интересно и познавательно. И что касается текучки — тоже напишите нам поподробнее. Каким образом ищут причину для разобщения на вашем предприятии?
В армии еще, добился отправки на влк. Солдаты не знают своих прав, командиры лгут и пьянствуют. Угрожают тюрьмами, конфискацией всего имущества и внесудебными расстрелами ( что кстати присутствует)
Да текучка дело обычное, пришел слесарь на работу ему постепенно начинают наваливать либо чужие Авгиевы конюшни, либо вынуждают оставаться на переработки.
Пока мы были на предприятии старались доносить рабочим, что мы все в одной лодке, что нужно добиваться равных условий. Руководство старалось выделить элиту операторов ЧПУ, а все остальные обслуживающий персонал: склад, слесаря, простые токаря и фрезеровщики. Сейчас же вообще половина станочников которые уволились ранее приходят на подработку неофициально, поработать 2-3 дня в неделю. И бегают так по 2-3 предприятиям в неделю.
Разобщение начинается от оплаты труда и заканчивая несовпадением смен. Чтобы подготовить заготовки для ЧПУ нужно прийти раньше, но смена официально начинается позже или же остаться внеурочно. ЧПУ 12 часов, остальные формально 8, менеджмент тоже 8 но со сдвигом. Нужно закрыть наряд? Жди или работай в цеху час-полтора. Не хочешь получить штраф за жалобу от ЧПУ, обеспечь их работой на весь их рабочий день иначе обвинят в срыве плана.
Ремонтная бригада на ставке, токарь на сделке. Ремонтник вынуждается оставаться на сверхурочные иначе жалоба от токаря что он чинит станок два дня. Т.е. после обеда и утром следующего дня завершает. Если раньше на каждом почти участке был человек который втолковывал и пробовал урегулировать эти моменты с рабочими и руководством, то теперь их нет. Мастера кстати в этих негласном общении почти не участвовали и побаивались сильно заедатся с рабочими. Мы шутя говорили, зачем нам нахлебники в виде руководства если мы сами фактически руководили всем процессом производственным.
Не могу поверить, что на вашем предприятии нет пооблемы сбыта. Продукция залеживается везде, а у вас такого нет?
Это не советское предприятие с 5 тыс. чел. Здесь очень мало человек. Склад был забит продукцией. И причем отвратного качества. Постоянные рекламации, доработки, но тем не менее заказчики либо государственные либо крупные ГОК. Да заказы не колоссальные, но средненькому буржую хватало. О том что постоянно снижается добыча в карьерах и шахтах мы знали давно. Уголь, железная руда и по-моему полиметаллы.
Почему вас заинтересовала проблема сбыта?Из-за плана? Ну так постоянно был дефицит кадров. Отток начался до моего прихода, где-то в 20году.
Не знаю, как вы читали мой комментарий, но я ясно написал, что «Рабочие не станут слушать человека со стороны, даже пришедшего с самыми благими намерениями, если последний не докажет делом, трудом и практикой своей связи с рабочими»
Ключевое в этом абзаце — доверие рабочих надо заслужить. А возможно это сегодня одним путём — работой вместе с рабочими в коллективе.
Имею подобный опыт. Сам уволился с высокооплачиваемой работы в офисе и работал на заводе за 120 тысяч тенге (25 тысяч рублей). Дело было в Алматы в 2021-2023 годах. На завод приходили люди из кружков левых, называвших себя марксистами. Были коллективом восприняты как полицейские провокаторы. Потому что это были совершенно незнакомые люди с листовками. Рабочие, например, подозревали, что их подослал владелец завода, чтобы выявить недовольных условиями работы и уволить их с производства.
> а потом, говорите что надо к рабочим со стороны и приходить
А есть другой более эффективный вариант, кроме внедрения в рабочие коллективы? Вот фашистских и полицейских провокаторов буржуазия регулярно внедряет и агентуру вербует.
>По вашему человеку со стороны замечание нельзя делать и подсказывать,а стать вместе с ними и еще посоревноваться кто лучше будет пахать за 25-30 тыс?
Я где-то такое говорил, про «посоревноваться кто лучше будет пахать за 25-30 тыс»? и про «замечание нельзя делать и подсказывать»?
>Ваше такое непонимание как раз и раскрывает человека, который с рабочими не сталкивается и в их шкуре не бывал, ни разговоров не знаете ни зарплат.
Заметьте, вы приписали мне про «»посоревноваться кто лучше будет пахать за 25-30 тыс» и тут же сделали из своего «вывода» мою причастность или непричастность к работе на заводе среди рабочего коллектива.
Извините, что потратил ваше время.
«Ключевое в этом абзаце — доверие рабочих надо заслужить. А возможно это сегодня одним путём — работой вместе с рабочими в коллективе.» — Заслужить доверие рабочих можно, и не работая вместе с ними в одном коллективе.
«На завод приходили люди из кружков левых, называвших себя марксистами. Были коллективом восприняты как полицейские провокаторы.» — Смотря что в листовках было написано, а также как, когда, где и кому эти листовки раздавались — всё имеет значение и может поменять весь смысл раздачи данных листовок на противоположный.
Позволю себе с вами не согласиться, поскольку нынешних условиях многие рабочие к политически активным товарищам и к их листовкам относятся предвзято. Вот почему работа коммунистов на местах и нахождение их среди рабочих, завоевание их уважения и терпеливая пропработа — это на данном этапе ключевой момент в деле восстановления авторитета марксизма в глазах рабочих.
Если в конкретном коллективе трудящихся к листовкам относятся скептически, значит, агитатор и пропагандист должен менять тактику. Листовки — не единственный способ воздействовать на умы и даже не главный, а вспомогательный. Я об этом писал. Перед тем как соваться к коллегам по работе с газетами, интернетными ссылками, а тем более с листовками, надо включать голову и трижды подумать, что в них написать, зачем, как, когда и где их вручать, а также кому их вручать, а кому не вручать. Возможно, придётся не вручать в руки, а расклеить или подбросить их анонимно. А может, вообще отказаться до поры от распространения листовок, и избрать устную форму агитпропа. Везде нужна уместность, своевременность и т.д., словом, здравый смысл.
Пока в тюрьму к тюремной бригаде не попадет коммунист пока хорошенько не вникнет в быт и условия, пока не станет в этих условиях авторитетным решалом, то не будут слушать коммуниста рабочие.
Поэтому идите коммунисты в тюрьмы поднимать движение не с самых прогрессивных, а с самых отсталых и забитых жизнью. Согласны с таким утверждением? Думаю нет.
Не всякий коллектив рабочих заслуживает времени и агитации.
В каждом коллективе есть силы реакции и прогресса не однороден коллектив сегодня нигде. Вот если возможно надо выцеплять прогрессивных людей думающих и из реакционных коллективов, если получается весь коллектив сагитировать это отлично. Даже больше скажу каждый коллектив рабочих всегда кипит по каким то вопросам это со стороны может незаметно, но реальная ситуация когда в пределах одной дригады один получает больше другого в 2 раза у кого и какой авторитет к о должен заслужить?
Хорошо. Будем сидеть дома и вести комработу дистанционно. А с рабочими вживую пускай общаются Z-нацисты! Так победимЪ!
Рабочие разные бывают. Есть и такие, что хуже полицаев. А есть такие, что сами наваляют Z-пропагандисту по первое число. Голову надо включать, к кому идти с пропагандой и с какой пропагандой.
>Заслужить доверие рабочих можно, и не работая вместе с ними в одном коллективе.
Да, можно. Но, когда работаешь бок о бок наравне с остальными, вливаешься в коллектив быстрее. Рабочие видят прогресс и развитие новичка на практике, результаты работы, настрой, начинают притираться и воспринимать нового человека как своего. При этом бригада «прощупывает» нового работника, узнаёт его всё лучше и лучше. Как новичок справляется с коллективной и индивидуальной работой, как ведёт себя в спорных ситуациях, чью сторону занимает — рабочих или владельца.
>Смотря что в листовках было написано, а также как, когда, где и кому эти листовки раздавались
В них оправдывалась кв-афера, вакцинация и выдвигались «рекомендации сидеть дома». Происходило это в январе 2022 года после протестных событий.
«В них (листовках) оправдывалась кв-афера, вакцинация и выдвигались «рекомендации сидеть дома». Происходило это в январе 2022 года после протестных событий.» — Так и правильно, что рабочий коллектив к распространителям таких листовок относился как к провокаторам. Это и были никакие не марксисты, а самозванцы и корона-фашистские провокаторы.
А потом появляется в коллективе коммунист с листовками и сходу начинает таранить марксизмом обывательскую глыбу. И его либо поднимают на смех, смотрят на него как на чудака, — либо к нему относятся как к такому же провокатору, который «ковидные» листовки разносил…
Неее. Это такой же бред, как сидеть дома и вести работу по-сёмински (дистанционно). Работать в коллективе надо. Но делать это надо умело, находя подход к каждому рабочему отдельно, подводя рабочих к марксизму аккуратно и постепенно.
По опыту критика рабочих часто касается нафталина как то выразился один и потом я очень много замечал критикуют фразы в частности и мои в части заумности высказываний и нафталиновости. Надо как то и с одной стороны подтягивать культурный уровень рабочих с другой уметь объяснять ясным языком. Мне помогают аналогии хоть это и не совсем правильно и можно их приводить ничего не жоказав и одной и другой стороне дискуссии. Но рабочие очень многое понимают.
Я к такому выводу, как Святов тоже пришёл, без похода коммунистов к рабочим, дело дальше не сдвинется. Но пойти к рабочим и стать одним из них, не так просто. Буржуазия охраняет сон рабочих, как зеница око. Скажу для тех, кто решится на такой смелый поступок, делайте так, чтоб буржуазия как можно дольше не смогла вас идентифицировать, как марксиста. Если буржуазия вас выявит, то ваши дни в рабочем коллективе сочтены. Если вас не уволят, то хорошенько изолируют, и ваша дальнейшая работа станет не возможной. В одиночку вы нечего не сделаете, все споры в курилке — это пустая трата времени и сил, к тому же вас возьмут на карандаш и окружат провокаторами. Помните, буржуйские холуи нет так глупы и глаз у них хорошо намётан. Остерегайтесь провокаторов, они среди тех, на кого не подумаешь, особенно близкие люди.
«Но пойти к рабочим и стать одним из них, не так просто.» — Конечно, без контакта с рабочим классом никуда. Но пойти к рабочим и стать одним из них — это не одно и то же. Можно стать одним из рабочих и быть отвергнутым рабочими. А можно, и не становясь рабочим, быть услышанным ими и воздействовать на них. Нельзя умалять роль революционной интеллигенции. (Именно революционной интеллигенции, а не самозванцев.) При этом мы не умаляем и роль коммунистов-выходцев из рабочих.
А может, Сёмин — троцкист, полицейский провокатор и «коронавирусный» пропагандист и агитатор?
А почему «может»?
Вопрос был задан стороннику Сёмина, чтобы тот задумался о своём любимом кумире.
А что плохого в троцкистах? Троцкий тоже в компартии состоял.
Состоять в компартии и быть коммунистом — это не одно и то же. В партии было полно фашистский агентов, хитростью пробравшихся в ряды рабочего движения и пытавшихся возглавить это движение, чтобы его развалить. Надо это объяснять??? К сожалению, в 1953 году троцкистам удалось захватить власть в партии и в стране. Вы сами видите, что из этого получилось: вместо построения коммунизма — полная реставрация капитализма.
Троцкий состоял в партии большевиков в составе отдельной фракции. И так как большевизм отрицает фракционность, а Троцкий был фракционером и принципов большевизма на деле не разделял, значит Троцкий большевиком не был.
https://work-way.com/blog/2024/07/26/o-prichinah-rosta-rabochego-dvizheniya-v-rossii-chast-1/#comment-63671
Троцкий большевиком не был.
Анатолий, не примите за провокацию,
скажите: а что, по вашему, Большевизм?
Если можете, — развёрнуто!
Развёрнутый ответ вы найдёте в БСЭ сталинского издания.
Большевизм=марксизм ленинизм=теория и тактика рабочего класса по взятию и удержанию власти рк для создания бесклассового, коммунистияеского общества.
/теория и тактика рабочего класса по взятию и удержанию власти рк для создания бесклассового, коммунистического общества./
Бесклассового?
Так ведь это же Анархия?!
Бесклассовое общество — это не анархия, а коммунизм. Это азы исторического материализма.
Когда Партия Коммунистов ведёт победоносную борьбу, — в неё, помимо широких народных масс, устремляется и всякая шваль, типа Троцкого.
Ну что, коммуняки, нечего вам было ответить на цитату Ленина? Побоялись публиковать мою разгромную критику? А я много такого привести могу из ПСС Ленина, чтобы показать его русофобию всем людям, у которых ещё не атрофировались мозги от красной пропаганды.
Вы бы не пылили здесь своими павлиньими перьями. Этот детский сад с вырыванием цитат из контекстов для защиты вашей вонючей фашистской бредятины мы уже проходили. Поэтому и спорить не о чем. Проваливайте на свои фашистские сайты.
А для интересующихся: этот фашистский комментатор пытался доказать, что Ленин якобы ненавидел русский народ, и в качестве доказательства апеллировал к работе Ленина «К вопросу о национальностях или об «автономизации»». Прошу всех ознакомиться или освежить в памяти этот труд Ленина в полном объёме https://docs.historyrussia.org/ru/nodes/342296-pismo-v-i-lenina-locale-nil-k-voprosu-o-natsionalnostyah-ili-ob-locale-nil-avtonomizatsii-locale-nil-locale-nil-30-31-dekabrya-1922-g#mode/inspect/page/1/zoom/4 (ПСС В.И. Ленина, т. 45, стр. 356-362)
Почитал, русофобии у Ленина тут нет. Ее видит лишь черносотенец ,которых Сталин 6 ноября 41 справедливо сравнивал с гитлеровцами.
Он справедливо громит русский бюрократизм и держимордство. А насчет заглаживания вины между нацией угнетателем и угнетенной тоже прав. Даже в обрусевшей Башкирии помнят как царский войска воевали с Салаватом Юлаевым, что говорить про 22 год, когда никому не надо было рассказывать что царские войска делали с инородцами.
Как раз таки за счет того что большевики мирили народы, у нас в РФ до сих пор нет бойни между татарами, башкирами, якутами, чукчами, даже тут Ленин защищает наше спокойствие до сих пор.
Полностью согласен. Для этого и призвал посетителей нашего сайта прочитать полностью первоисточник — слова Ленина (там не так много букв) — чтобы потом противостоять аргументации фашистских выродков типа этого «В. Белоцерковского».
А их вообще приходит много под статьями гадить? Или это один такой альтернативно одаренный?
Много. Сегодня только около дюжины отметилось. Модераторы сайта их мусор не пропускают: стили разные, аргументы разные, а по сути одно и то же давно разоблачённое дерьмо. Как будто из перестройки прибежали.
Единственное — «великой только так, как велик держиморда» — не очень хорошо звучит. Учитывая, что в последствии Сталин назвал русскую нацию великой.
Нормально звучит. Правильно. Ленин и Сталин вели речь о разных русских народах: второй — об освободителе (который сумел сбросить с себя оковы рабства и оковы не просто национализма, а даже великодержавного шовинизма и стал под руководством партии большевиков подлинным интернационалистом-освободителем), а первый — об угнетателе, которому ещё предстоит сбросить с себя рабство и шовинизм, причём Ленин ещё и указывает, как этот сделать.
Ниже Ленин, кстати, адресует и вам в том числе следующее:
«Кто не понял этого, тот не понял действительно пролетарского отношения к национальному вопросу, тот остался, в сущности, на точке зрения мелкобуржуазной и поэтому не может не скатываться ежеминутно к буржуазной точке зрения.»
Так что имейте это в виду и исправляйтесь, уходите с мелкобуржуазной точки зрения.
П.С. Вдогонку. Того русского народа, которого Сталин назвал великим, больше не существует. Он сейчас никакой не великий, а лежит и еле-еле трепыхается, вдавленный в дерьмо сапогом фашизма. Какой же это великий народ? Никакой не великий. Русскому народу ещё ПРЕДСТОИТ сбросить с себя оковы рабства и шовинизма. Сбросит — будем снова его славить. А пока — буржуазной русской нации нечего примазываться к нации социалистической, к её победам и достижениям. Достижения русского народа в сталинском СССР (некоторые из них, например, полёты человека в космос, это всё ещё достижения сталинского СССР, хотя были совершены уже после смерти Сталина) — это не наши с вами достижения. Русский народ отдал эти достижения на откуп своим поработителям.
1. «Вот вам программа людей, павших до уровня диких зверей. И эти люди имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации. Нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова».
Если Сталин говорит не о русской нации до революции, то на каком основании упоминает Белинского и даже Кутузова? А ведь при Кутузове русский народ был ещё более темным, ещё более втоптан в рабство, отличался ещё большим шовинизмом, доходящим до звериных форм. Суворов и Кутузов — начало конец 18-начало 19 веков.
Если та русская нация, о которой говорит Сталин, не имеет отношение к русской нации до Октябрьской Революции, то к ней не может относиться больше половины перечисленных имён.
2. Ленин адресует это тем, кто не согласен с тем, что нужно неравенством в пользу малых народов компенсировать фактическое неравенство в пользу русских, которое неизбежно возникало на тот момент. Что доверие между народами нужно защищать тем, что обеспечивать свободу отделения вплоть до того состояния, когда общее только военное руководство.
Я не высказывался против этих мыслей. Значит, слова Ленина о мелкобуржуазности могут ко-мне не относиться.
3. Состояния народа разные, русский народ в 15 веке — это не русский народ при Сталине, но при этом при Сталине часто отмечали преемственность достижений, подчеркивали родство с теми, кто отстоял Русь от тевтонцев, кто отстоял Русское Царство от татар, кто отстоял Россию от Наполеона. Не говорилось, что это разные народы. Считали возможным гордиться достижениями рабской эпохи.
Доказательство тому в достаточном количестве фильмов в таком духе («Иван Грозный» в обоих частях, «Петр Первый», «Александр Невский», «Адмирал Ушаков»).
Конечно, достижения сталинской эпохи — это не достижения населения современных постсоветских республик, но и современные народы бывшего СССР чувствуют себя частью общей истории. Советские люди нам не никто.
Я не понимаю, почему нельзя гордиться Советскими достижениями при отмечении того, сейчас этот народ в плачевном состоянии, что мы не достойны своих предков.
Если считать разными народами разные периоды жизни русских в зависимости от того, когда они проявляли большую сознательность и прогрессивность, то придется считать народ 1805 года другим народом, а не тем, что будет в 1905 году, а народ после 1905 года считать не тем народом, что после него. Тогда придется и тот народ, что взял власть в 1917 году, считать не тем народом, что будет в 1930е, ведь духовно он преобразился. Ведь к концу 1930х нравы были уже не те, что в начале 1920х. Появилась в отчётливой форме и укрепилась социалистическая семья, взгляд на социалистический патриотизм развился. Исчезли остатки капитализма на селе, крестьянство стало социалистическим, а значит и образ его жизни и мысли менялся.
Если всякое изменение духовного облика людей означает, что один народ сменяет другой народ, то и здесь правильно будет это приложить.
Или Вы имеете какие-то другие отличия, которыми обосновываете то, что это нужно считать разными народами.
Советский народ при Сталине по праву мог гордиться своими великими предками. Это имело смысл, он это доказывал ЕЖЕДНЕВНО. Гордость бывших советских людей и их потомков из фашистских осколков бывшего СССР за советские достижения — ничто, пустой звук, если они не пытаются бороться за социализм. Вы и вправду этого не понимаете?
Так или иначе преемственность великим делам своих прогрессивных предков — это не то, что дано по крови: её надо каждый день доказывать делами и борьбой, прогрессивными в данный момент времени. А что сейчас прогрессивно? Что на повестке дня? Вот когда русский народ встанет уверенно на путь освобождения от фашистов, в первую очередь тех, которые засели в Кремле, на путь революции, тогда можно будет сказать: «Да, это тот самый великий русский народ, чьи предки совершили такие-то и такие-то великие дела.»
Вы ставите вопрос, имеют ли право гордиться своими предками только те, кто их достойны, то это другой вопрос.
Речь о том, можно ли считать историю своего народа не историей своего народа, а какого-то другого на том основании, что этот народ часто в истории имел разные качества.
Т.е, есть ли преемственность, можно ли ощущать себя частью одного народа со своими предками.
Я убежден, что можно. Это история одного и того-же народа ровно до того времени, пока народ себя таковым считает.
Как один и тот-же человек может меняться. Ворошилов в гражданской войне — человек с одним нравственным обликом, а Ворошилов в 1950е — человек уже сильно изменившийся, но это все ещё один и тот-же человек.
Никто не считает, что это уже другая личность.
Но я понимаю, о чем говорите. Наверное, выход в том, чтобы разделять два понятия о русском народе:
1. В собирательном значении по отношению к частным периодам его жизни, как о совокупности всех времён его существования, со всеми его культурными достижениями и историческими пороками, которые есть у него в истории и в настоящий момент.
Тогда надо признать, что немцы в этом смысле — великая нация;
2. Как о какой-то части времени его существования, о каком-то периоде.
В этом смысле немцев при Гитлере назвать великой нацией сложно.
Народ действительно меняется. Один и тот-же народ в разные периоды своего существования может быть как великим свершителем, так и жить в позоре.
Русский народ видел и расцвет Киевской Руси, и монгольское рабство, и крепостничество, и великие революции.
И будет на самом деле неправильно говорить о том, что русский народ всегда и во всем такой-же, приписывать современным русским положительные качества Советских людей. Таким образом можно смешать с грязью память о Советских людях, если не видеть разницы между строителями новой жизни, и новыми холопами.
Идеализированное представление о своем народе ведёт к шовинизму, к отрицанию интернационализма.
Ведь такой взгляд требует обедать его, а это значит поддерживать или отрицать реакционное, помогать этому.
Поэтому правильнее, на мой взгляд, разделять два понятия о русском народе.
Сталин использовал понятие о русской нации в первом смысле, раз включил в неё и Суворова, и Ленина.
Этим он обосновал взгляд на русских в этом смысле как на великую нацию, т.е нацию, многие поколения которой внесли огромный вклад в прогресс на Земле.
Во втором смысле нельзя сейчас назвать русских великой нацией.
Но чувство единства со своими предками, как связь между частями истории одного народа (причем частей ближайших, до сих пор живы некоторые ветераны) может и должно при правильном понимании национальную гордость сделать одним из мощнейших стимулов к восстановлению социализма и вместе с ним достижения былого величия, достойного исторического величия русской нации в первом смысле.
«Т.е, есть ли преемственность, можно ли ощущать себя частью одного народа со своими предками.
Я убежден, что можно. Это история одного и того-же народа ровно до того времени, пока народ себя таковым считает.» — И я убеждён, что можно. Только это право надо заслужить.