Как начиналась партия. Часть 2

← Часть 1

Но главное было в другом. Стране требовалось пережить сильную ломку, которая была результатом страшного голода 1891–92 гг. Нужно было, чтобы под влиянием этого голода масса крестьян была выброшена из деревни в город. Нужно было, чтобы эта масса в поисках работы была готова работать по самым дешёвым ценам. Нужно было, чтобы дешевизна рабочих рук привлекла в Россию целый поток заграничных капиталов. Нужно было пережить всё это, чтобы революционная интеллигенция стала понимать, что крестьянские устои разрушаются, а развитие страны прочно идёт по пути капитализма.

В это время по всей России рассеивается молодёжь, уже вовлечённая в марксистскую пропаганду. Это высланные из Петербурга члены разгромленного кружка Благоева и распропагандированные ими студенты. Это и бывшие заграничные студенты и курсистки — ученики группы «Освобождение труда». Эти молодые люди повсюду собирали вокруг себя небольшие группы, которые серьёзно принимаются за изучение политэкономии. Постепенно, начиная с 1891–92 гг., в разных городах России совершенно самостоятельно друг от друга появляются кружки марксистов. Все они изучают марксистскую литературу, знакомятся с положением дел в промышленности и в деревне, завязывают связи с передовыми рабочими. Дело знакомства с этими рабочими облегчалось тем, что часто связи с ними доставались новым кружкам «по наследству» от старых народовольческих рабочих кружков и уцелевших революционеров-народников, искавших продолжения дела революции. Передовые рабочие в большинстве сразу и без колебаний принимают научный социализм, как свою классовую теорию, и очень быстро становятся марксистами. К 1894 г. кружками были охвачены Москва, Петербург, Вильна, Казань, Лодзь, Варшава, Одесса, Киев и другие промышленные центры. Марксистская пролетарская интеллигенция оказалась тем ферментом, который, попав в благоприятную рабочую среду, привёл к возникновению «очагов» марксистской партии. Если же марксистские идеи не шли дальше интеллигенции, то сознательного рабочего движения не было.

На местах кружки развиваются не одинаково. Там, где не было крупной промышленности, где не было стихийного рабочего движения, там марксисты долго варятся в собственном соку, не имея влияния на массы. И наоборот, в крупных промышленных центрах марксистские кружки быстро связываются с передовыми рабочими и начинают фактически руководить массовым движением. В последнем случае кружки из интеллигентских превращаются в рабочие организации с широкими связями в кружках разных заводов и фабрик.

Это происходит в связи и в то время, когда в России быстро растёт крупная промышленность — особенно на юге, в Донбассе, Екатеринославской губернии, в Николаеве, Баку. С американской быстротой и размахом появляется крупная угольная, металлургическая и нефтяная индустрия. Появляется новый американо-европейский тип капиталиста с новыми американо-европейскими формами эксплуатации. Система выжимания пота (прибавочной стоимости) из рабочих становится ещё сильнее и «по-научному» изощрённее. Снова начинаются рабочие волнения. Происходит крупная забастовка в Лодзи. Вслед за ней волна массовых стачек катится по России: Харьков, Юзовка, Москва, Ярославль, Егорьевск. Но теперь всюду стачки идут организованно, всюду во главе забастовок выдвигаются передовые, уже прошедшие марксистскую выучку рабочие. Везде на забастовках сознательно вырабатываются требования об улучшении условий найма и труда, о человеческом отношении к личности рабочего. И в противоположность прежним забастовкам 80-х гг. гораздо чаще забастовки кончаются победой рабочих.

Где-то с 1893 г. в крупных центрах марксистские кружки фактически превращаются в массовые социал-демократические организации. Партия уже родилась, хотя ещё нет единого центра, единой программы, нет даже имени. У этой необычной партии была особенность. У старых дворянско-интеллигентских революционных организаций, начиная с декабристов, всегда сначала создавался партийный центр, появлялась группа лиц, намечавшая партийную программу, и лишь затем группа привлекала себе сторонников, начинала создавать организации на периферии. В противоположность этому, марксистская рабочая партия развивалась другим путём. Она возникла одновременно в разных местах. В каждом промышленном центре создавалась организация, в крупных городах — несколько организаций, независимых друг от друга, не знающих друг друга. Все они были связаны одной общей программой, созданной не той или иной российской группой революционеров, а марксизмом — научно осмысленным опытом всего передового пролетариата ведущих капиталистических стран.

Каждая такая местная организация самостоятельно, в зависимости от местных условий, вырабатывает свою тактику. И лишь когда рабочее марксистское движение на местах приняло уже массовую форму, только тогда появляется нужда и стремление свести отдельные местные ручейки движения в один общий поток. Только тогда, на базе созревших материальных условий, начинается тяга к созданию единого центра.

Как складываются эти материальные условия? В 1894–95 гг. проходят массовые забастовки в Москве. Идёт знаменитая ярославская забастовка, которую расстреливает фанагорийский полк по приказу царя. Начинается грандиозная забастовка всех текстильщиков Петербурга в 1896 г. Эти стачки возбуждают всё российское общество. В 1895–96 гг. по всем промышленным центрам страны прошли массовые аресты рабочих. Были разгромлены все первые социал-демократические организации. Но, с другой стороны, благодаря массовым высылкам забастовщиков и революционеров из столиц и крупных городов, по всей России была разнесена весть о рабочем движении, о революционерах и их борьбе. Всюду заговорили о марксизме и социал-демократии. Появляется легальная марксистская литература и пресса. Правительство сначала смотрело на марксистов без опасения. Оно считало, что раз они громят народников, врагов самодержавия, то опасности нет.

Широкая популярность, которую завоёвывает марксизм, мода на марксизм имела отрицательную сторону. Марксизм сильно распространился среди буржуазной интеллигенции, но она переваривает его по-своему. Поскольку марксизм боролся с народниками, крепостническими порядками и пережитками феодализма и доказывал неизбежность буржуазного порядка, постольку он принимался буржуазной интеллигенцией. Принималась вся политэкономия, кроме главных выводов из неё, призывавших рабочий класс к самостоятельной классовой борьбе и революции. Такой марксизм, пробуждающий классовое сознание пролетариата, был для буржуазной интеллигенции неприемлем. Намечается группа марксистов-литераторов, которая пытается вытравить из марксизма его революционную сущность. Появляются буржуазные (легальные) марксисты и марксисты революционные. Из-за цензуры революционные марксисты скоро исчезают из легальной печати.

В каком положении оказываются марксистские кружки? Большая их часть до голодного 1891 г. занималась почти целиком самообразованием. Но постепенно от теории кружки переходят к практике. Усиливается пропаганда марксизма среди учащейся молодёжи. Среди неё создаются группы переводчиков немецкой социалистической литературы и группы переписчиков и распространителей её. Заводятся на этой почве марксистские библиотечки. Кружковцы всё чаще посещают студенческие вечеринки и превращают их в аудитории пропаганды идей марксизма. Постепенно, вместе с работой среди учащихся, начинается пропаганда среди фабрично-заводских и ремесленных рабочих (подмастерьев и учеников). Эта работа начинается почти одновременно (1891–93 гг.) в разных концах России — царстве Польском, Минске, Одессе, Киеве, Москве, Саратове и пр., почти везде, где уже существовали марксистские кружки самообразования.

Что помогло кружковцам связаться с рабочими? 1) То, что в ту пору среди рабочих механических и машиностроительных заводов была сильно развита потребность в научных знаниях. 2) То, что многие из рабочих, попавших в первые марксистские кружки, не были новичками в революционных кружковых занятиях. Некоторые рабочие до того учились в старых народовольческих кружках или в чисто самообразовательных кружках без политической тенденции. Здесь большую услугу русскому марксизму снова оказало революционное «наследство» — организация и пропаганда народовольцев-семидесятников среди рабочих. 3) В силу этого первые марксистские кружки в крупных городах состояли,в основном, из передовых рабочих. Интеллигентов-марксистов поражала высокая степень подготовки этих рабочих. 4) Рабочие жадно ухватились за марксистские кружки, причём главным их стремлением было уже не приобретение общеобразовательных знаний, а их систематизация и увязка — для понимания своего положения и всей окружающей действительности.

От пропагандиста рабочие требовали связи между наукой и жизнью. Когда такая связь появилась, рабочие начали отдавать предпочтение марксистским кружкам перед народовольческими и образовательно-культурными кружками. Здесь рабочие в проповеди классовой борьбы и выяснении всего исторического процесса нашли, наконец-то, искомую связь между теорией и живой действительностью. В землевольческих кружках рабочих «разжигали» на борьбу с правительством, учили «бунтарскому» духу, учили сочувствовать «серому» мужичку и желать ему всего лучшего. Но в этих кружках рабочие не могли понять, в чём заключается их собственная социально-политическая задача пролетариата. До этого рабочим приходилось додумываться собственным умом.

Многие рабочие из первых марксистских кружков по начитанности не уступали студентам. Сложилась своеобразная обстановка. В кружках учащейся молодёжи марксистам пришлось вести упорную борьбу против теории «героев и толпы» и других пережитков идеологии народничества. Усвоение диалектического материализма и основ политэкономии Маркса давалось очень тяжело. Особенно тяжело давалась студенчеству теория прибавочной стоимости. В то же время рабочие, знакомые уже с народничеством, проникнуться его философией так и не смогли. Жизнь каждый день показывала им творческую деятельность «толпы», массы. Каждый рабочий был частицей этой «толпы» и в своём повседневном труде исполнял какую-то функцию и таким образом принимал участие в творчестве массы, организованной фабрикой или заводом. А опыт фабрично-заводского сотрудничества рабочие легко переносили на сотрудничество в общественной жизни.

Абстрактная для интеллигента теория прибавочной стоимости Маркса в уме рабочих сразу принимала конкретную форму. Были случаи, что, познакомившись с теорией прибавочной стоимости, рабочие сами высчитывали, сколько именно прибавочной стоимости даёт их личный и общий труд хозяину.

Первые пропагандисты-марксисты ставили своей задачей передать слушателям-рабочим всё то, что знали сами. Других, более определённых целей вначале не ставилось. Но в ходе занятий с рабочими эти цели появились. Через учеников-рабочих марксисты постепенно знакомились с обыденной жизнью фабрично-заводского люда, психологией рабочего, думами и чаяниями, бытом и т. п. Из кабинетных теоретиков марксисты стали превращаться в действительных революционеров-марксистов. Те из интеллигентов-марксистов, которые не выходили за пределы своего кабинета или студенческих вечеров и знакомились с бытом рабочих лишь по теории, так и оставались только марксистами. Народники, вроде Михайловского, заметили это и разделили марксистов той поры на «настоящих» и «не настоящих». На самом деле, революционная социал-демократия относится к марксизму так же, как всякая прикладная наука относится к фундаментальной. Революционный социал-демократизм был проведением в жизнь марксистской теории. Можно быть грамотным марксистом, прекрасно рассказывать, по каким законам идёт развитие капитализма, и в то же время не знать, что в данный момент этого развития должны делать у себя на предприятиях сознательные рабочие.

Некоторые марксисты ограничились фактом победы капитализма в России, но не делали практических выводов из этого факта. Эти марксисты радовались победе капитализма над феодальными пережитками. Фактически они выражали мнение противников мелкобуржуазных «устоев», т. е крупной буржуазии. Марксисты «настоящие» не ограничились признанием факта победы капитализма, а немедленно стали искать способы борьбы с ним. Они поняли, что первым шагом в этой борьбе должно стать пробуждение классового сознания рабочих. И приступили к этой работе. Предавая свои знания передовым рабочим, вникая в положение на заводах и фабриках, марксисты вместе с рабочими вырабатывали прикладную науку социал-демократизма России, вместе с рабочими становились социал-демократами. Чем шире становилась связь первых социал-демократов с рабочей массой, чем глубже в эту массу проникали их кружки, тем точней и ясней становилось сознание русских марксистов, тем больше появлялось опыта в руководстве борьбой рабочих.

Но были и случаи, когда рабочие увлекались знанием ради знания. Пропагандист не сумел внушить им необходимости из учеников превращаться в учителей, немедленно нести свои знания из кружков к своим товарищам, становиться руководителями рабочих в борьбе. Некоторые кружки вырождались в «культуртрегерские» — чисто самообразовательные. В других кружках у рабочих возникало стремление перейти из рабочей среды в интеллигентный пролетариат — сельские учителя, конторщики, статистики и пр. Но это были отдельные случаи, не характерные для периода кружковой пропаганды.

Чаще всего такие случаи были в городах со слабо развитой промышленностью, распылённым пролетариатом и сильным влиянием мелкобуржуазного хозяйства. Это было среди рабочих, находившихся в особо привилегированном положении, а особенно в кружках, состоящих из ремесленников. Так, лекальщик, машинист или ремесленник часто работает в одиночку или в мелкой мастерской. В повседневной жизни он мало действует вместе со своими товарищами рабочими. У него мало возможности беседовать с рабочими о слышанном в кружке и вербовать новых членов кружка.

С другой стороны, одиночный характер труда, лучшая оплата привилегированных рабочих, оторванность их от основной массы, ремесленная среда — всё это в большой степени развивало в отдельных рабочих эгоистические стремления накопить знания с целью перехода к более обеспеченным и культурным условиям жизни интеллигентного пролетариата. А работа в массе на крупных фабриках и заводах не позволяет рабочему изолироваться, уходить в себя. Общие интересы работы поневоле вызывают общие разговоры, обсуждение фактов фабрично-заводской жизни: снижения расценок, роста цен, задержку зарплаты, принуждение к сверхурочным работам, произвол мастера или начальника и т. д. Во время таких общих разговоров обычно выделялся передовой, наиболее развитый рабочий — член кружка. Ему, естественно, приходилось противопоставлять своё сознательное мнение — мнению широких отсталых и несознательных масс.

Сначала рабочая масса относится к мнению сознательного рабочего недоверчиво и враждебно. Ему часто дают презрительное прозвище «студент» (сейчас — «коммуняка»). Но в моменты общего недовольства и возбуждения к его голосу всё чаще прислушиваются. Сознательного рабочего начинают выдвигать в тех случаях, когда надо было объясняться с администрацией, говорить от имени всех с фабричной инспекцией, писать жалобу, начинать организацию стачки и т. д. Невольно и стихийно к этому рабочему начинают «жаться» те, кто уже задумывается над своим положением. Всякое неприятное событие на производстве, непонятное место в случайно прочитанной книжке или газете заставляло рабочих обращаться к нему за помощью и объяснением. Авторитет таких передовых рабочих растёт всё больше, и они уже не могут скрыть своего развития от товарищей по работе. Вокруг них группируются все жаждущие знания и у передовых рабочих появляется возможность сплотить их в кружок и начать систематические занятия. Первые составы рабочих марксистских кружков так и поступали. В первом составе первого Московского с.-д. кружка были рабочие четырёх заводов, ж/д депо, мастерских и одной фабрики. Вскоре после начала занятий почти на всех этих предприятиях образовались свои кружки, которые велись членами первого кружка. Эти руководители выбирали из своих вторичных кружков наиболее дельных и сознательных рабочих и передавали их своим интеллигентам-пропагандистам для дальнейшей подготовки. Таким путём сеть кружков, а вместе с ней и связи с рабочими, росли очень быстро.

Тем временем столкновения рабочих с капиталистами, случайные и стихийные в 80-х гг., с 1893 г. принимают — под влиянием подъёма промышленности — характер эпидемии. Рабочая масса уже не удовлетворяется стихийностью. Она всё чаще обращается к передовым рабочим с требованием, чтобы они «по-научному» руководили стихийными столкновениями с хозяевами. Таким образом, масса делает передовых рабочих своими сознательными вожаками. Под напором живой забастовочной борьбы теоретический характер кружковых занятий уходит на задний план. Интеллигентам и передовикам-рабочим почти всё время в кружках приходится посвящать практическим вопросам руководства борьбой, выдвигаемым жизнью на том или ином предприятии.

Что делать, как бороться? — спрашивали менее образованные рабочие у более образованных товарищей. Тот же вопрос сознательные кружковые рабочие задают пропагандистам. Но у пропагандистов нет готового ответа для данного конкретного случая. Они знают только, как вообще борется рабочий класс. История классовой борьбы на Западе показывала, что там она долго шла наощупь. Постепенно от стихийных разгромов фабрик привела она к сознательной классовой борьбе пролетариата, объединённого в свою политическую партию. В разных странах эта борьба шла по-разному, по местным условиям. Разным было и положение рабочих в странах Запада.

Все эти сведения передаются рабочим. Из них сообща интеллигенты и рабочие делают выводы.

1. Рабочее движение идёт стихийно по пути наименьшего сопротивления. Недовольство рабочих выливается, прежде всего, на ближайших виновников их плохого положения — мастеров, директоров, хозяев. Стихийное движение обычно выражается в форме «бунта», в разгроме машин и фабричных помещений. Такого рода борьба нежелательна и вредна для рабочих. Поэтому во время стихийных вспышек рабочих нужно овладеть движением и направлять его в русло организованной стачки. Задача сознательных рабочих, пользуясь опытом борьбы на Западе — повести движение по кратчайшей линии, помочь ему избежать ошибок и отклонений. Поэтому как в мирное, так и в боевое время необходимо разъяснять рабочим, что причиной их плохого положения является не отдельная личность хозяина, а вся совокупность хозяев, весь капиталистический строй.

2. Борьба рабочих одной какой-нибудь фабрики или завода против хозяина существенного улучшения положения рабочих дать не может. Нужно, чтобы стачку на этом предприятии поддерживали и рабочие других предприятий данной отрасли, а по возможности и рабочие всех других отраслей.

3. В борьбе за улучшение своего положения рабочие неизбежно столкнутся с сопротивлением не только капиталистов, но и правительства, потому что нынешнее государство есть организация господства буржуазии над пролетариатом. Буржуазное правительство служит буржуазии, и в этом смысле нет разницы между правительствами — республиканским, конституционным или самодержавным. Только воздействие организованной борьбы рабочего класса заставляет правительства идти на уступки. Качество и количество этих уступок прямо зависит от силы сопротивления пролетариата, степени организованности и сознательности рабочих данной страны.

4. Прочное улучшение экономического положения рабочих немыслимо без завоевания политической свободы. Только приобретение гражданских и политических прав даёт возможность добиваться диктатуры пролетариата.

5. Без диктатуры пролетариата невозможен переход к социалистическому строю, который один в состоянии покончить со всякой эксплуатацией.

6. Тред-юнионистская форма движения английских рабочих нежелательна, так как она не может привести к социализму.

Такая программа господствовала среди кружков к концу 1893 г. в Москве и в других местах, где велась практическая работа среди рабочих. Но сделать программу было недостаточно. Нужно было как-то провести её в жизнь.

Часть 3 →

Подготовили: С.Юдина, М.Иванов.