Из опыта берлинского подполья. Часть 2

← Часть 1

При аресте нужно сразу же настроиться на то, что фашисты будут бить и пытать, откажут во всякой связи с родными, поместят в условия штрафного изолятора. Не исключено, что постараются убить в полицейском участке или в СИЗО «при попытке к бегству». Здесь не стоит давать им лишнего повода для расправы, сразу же заявлять им в лицо, что они фашисты и что их рано или поздно ждёт виселица. Гораздо лучше завязать упорную борьбу, цепляясь за каждое слово и действие полиции и следствия, и самим ходом её показать, что Россия есть фашистско-гестаповское государство, беззаконное и террористическое по отношению к простому народу.

Вину не признавать, по крайней мере, до последней возможности. Следствие будет «давить» на то, что «чистосердечное признание» может облегчить участь арестованного. Это ложь. Признание вины есть шаг к гибели, гарантия гибели. И наоборот, упорство в защите и не признание вины даёт, хотя и крохотный, но шанс выжить в фашистском застенке.

Всегда помнить, что у фашистов нет «добрых» следователей, а есть многочисленные гестаповские приёмы «ломать» арестованных, в т. ч. и с помощью игры в хорошее отношение, когда следователь якобы старается спасти арестованного от казни или от «тяжёлой» статьи. Заключённый, давший слабину, может поддаться на уговоры «доброго» следователя, признает вину, выдаст товарищей и тем самым подпишет себе и товарищам приговор.

Вернёмся в Берлин 1933–1936 гг. Опыт подпольной работы показал, что полезным делом для оперативного работника является велосипед. Он даёт возможность проехать почти везде, где может пройти пешеход, повышает скорость передвижения, что важно при организации встреч, позволяет возить с собой грузы и быстро уйти узкими переулками от полицейской погони на автомобилях.

Опыт показал, что не все товарищи выдерживали преследований и искушений фашистского режима. Некоторые, страшась репрессий или устав от партийной работы, переходили на сторону фашистов. Так, небольшая часть берлинских коммунистов устранилась от работы сразу же, с февраля 1933 г. А некоторые в поисках средств и хорошего пайка даже вступили в отряды СА. Поэтому в первые месяцы подполья в рядах КПГ возникло недоверие к какой-то части коммунистов, которое было вполне понятным. Для нас этот пример означает, что не исключено, что какая-то часть рабочих, вступивших в борьбу с фашизмом, не выдержит её и в лучшем случае отойдёт в сторону, а в худшем перейдёт на сторону буржуазии за прибавку к зарплате и паёк.

В работе постоянно следить за обстановкой вокруг. Отмечать людей, которые появляются в поле зрения более 1 раза. Подходя к дому или месту встречи, внимательно осматриваться. Нужно наблюдать из укромного места за домом или местом встречи какое-то время, не подходя к нему. Особенно если есть подозрения на полицейскую слежку или засаду.

Опыт германского подполья показал, что много провалов в 1933–1935 гг. было из-за записных книжек и блокнотов, в которых подпольщики по неопытности записывали адреса, №№ телефонов товарищей, конспиративных квартир, места встреч и т. п. Эти записки обнаруживались гестапо при арестах и приводили иногда к провалу целой районной организации. Этот факт ещё раз указывает на важность для подпольщика держать в памяти все важные сведения, не оставляя материальных следов на бумаге и тем более в телефоне.

Основной смысл подпольной работы и связанной с нею конспирации заключается в том, чтобы а) это вело к организации и укреплению революционной рабочей партии, б) чтобы, несмотря на террор и преследования, революционная организация сохраняла связи с массами, с производством, чтобы были при этом обеспечены относительная безопасность партийных кадров и оперативное руководство всей подпольной организацией, а значит, и руководство массами в борьбе с фашизмом.

До запрещения КПГ в её ячейки по месту жительства (у немцев структура КПГ была более развита по местам жительства рабочих, а не по предприятиям, как у большевиков; это обстоятельство сыграло вредную роль в работе КПГ) входило более 100 членов партии, хорошо знавших друг друга. Когда начались массовые облавы и аресты коммунистов, возникла угроза ликвидации целых ячеек. Было решено разбить ячейки на более мелкие группы, по 5 человек. Смысл: коммунисты в пятёрке могли знать друг друга и держать связь только внутри своей пятёрки. Каждая пятёрка должна была работать самостоятельно. Несколько пятёрок составляли ячейку. Примерно пятью ячейками руководил инструктор, и только он имел связь с ячейками, с одной стороны, и комитетом партии в подокруге, с другой. Такая структура в условиях нелегального положения имела недостатки, но помогла спасти организации партии от разгрома. Арестов стало много меньше, работа ячеек и комитетов стала надёжнее.

Было решено не созывать собраний, в которых участвовало бы более 20 человек, как это было до перехода не нелегальное положение. Поскольку гитлеровцы имели свои фашистские массовые организации, партия решила проникнуть туда и развернуть там антифашистскую работу, используя организации фашистов как прикрытие. Так можно было обеспечить связь по организационной линии, открыто общаться друг с другом и вести политическую работу, распространять листовки и т. п.

Чтобы вести агитацию с возможно меньшим риском для партийных кадров, товарищи придумывали всё новые формы и методы. Так, рабочим завода, где делали лампы накаливания, пришла мысль использовать кислоту, которой маркировали лампы. Они изготовили штампы со словами «КПГ живёт!» и «Смерть фашизму!». Смочив штампы в кислоте, товарищи делали оттиски на витринах магазинов, перед которыми всегда останавливались сотни людей. Стереть надпись было невозможно, хозяева были вынуждены менять витринные стёкла или заклеивать надписи бумагой. Агитационный эффект оттисков был большой.

Был придуман сравнительно безопасный способ распространения листовок среди населения. Товарищи забирались на чердак или на крышу дома и просовывали наружу доску. Под неё поперёк укладывали другую. На внутренний конец первой доски ставили ведро с водой, в котором было пробито небольшое отверстие. На другом конце, что выходил на улицу, слабо закреплялась пачка листовок, штук 100 — 150. Чаще всего это делалось на оживлённых городских перекрёстках. Как только из ведра вытекало известное количество воды, равновесие нарушалось, доска опрокидывалась, а листовки разлетались. Прежде чем доска опрокидывалась, проходило минут 20, и за это время товарищи могли спокойно уйти.

Был изменён порядок встреч на улице. Если товарищи, идущие на встречу, замечали малейшие подозрительные признаки, они были обязаны пройти мимо друг друга, не показывая виду, что знакомы. В этом случае встреча переносилась на другое время и в другое место. Прежде чем подойти к товарищу, который ждал в условленном месте, второй товарищ был обязан некоторое время наблюдать за местом встречи и его окрестностями на предмет выявления слежки, подозрительного поведения товарища, который ждал, странных людей и событий. И только убедившись, что ничего подозрительного нет, товарищ имел право подходить к тому, кто его ждал. Это приём конспирации, хотя и требовал времени, сил и терпения, спас от ареста сотни подпольщиков и нелегалов КПГ.

Если подпольщики случайно встречались на улице, в учреждении и т. п., они были обязаны проходить мимо, не подавая признаков, что знают друг друга.

При написании листовок или руководящих документов для подполья, когда шифровать было нельзя, требовалось писать коротко, мастерски, очень ясно и просто разъяснять сложные вопросы. Для этого подпольщикам требовалось а) досконально знать положение, нужды и чаяния рабочих и трудящихся на конкретных предприятиях, в районах, ячейках и т. д., б) хорошо владеть марксизмом, поскольку все материалы должны быть доказательны и убедительны. Никто не даст коммунисту-агитатору долго говорить. Краткость и убедительность речи есть искусство. Коммунисты обязаны им овладеть.

Коммунисту-подпольщику требуется осторожность, спокойствие и выдержка. Товарищи, которые плохо владели нервами, часто пугались даже случайных прохожих и тем самым невольно привлекали к себе внимание. Осторожность — не трусость для подпольщика, а умение держать себя в руках в сложной обстановке и трезво и тщательно оценивать её.

Если тот или иной человек вызывает подозрение, не гестаповец ли это, обычно партийное мероприятие откладывалось, а за подозрительным человеком устанавливалось скрытое наблюдение. Если подозрения подтверждались, то вся работа товарищей или ячейки в данном месте прекращалась, связи прерывались, встречи отменялись, конспиративные квартиры и явки консервировались.

Если под подозрение попадал свой товарищ, а случаи перехода на сторону фашистов были, с ним под благовидными предлогами рвалась всякая связь, а товарищей, которых он знал и мог выдать, всеми силами выводили из-под удара. Немедленно по каналам связи оповещалась вся местная организация, руководство округа и выше, что такой-то товарищ, возможно, провокатор гестапо.

Контрразведка подполья могла в этом случае затеять через провокатора игру с гестапо, чтобы пустить полицию по ложному следу, отвести удары от партии, заставить гестаповцев «рыть землю» там, где не было угрозы для подполья.

Как партия проникала на предприятия? Один пример. На одной из фабрик в районе Панков работали в основном женщины, человек 300. До марта 1933 г. КПГ имела там крепкую ячейку, которая выпускала свою газету. В марте 1933 г. ячейку разогнали, её члены были арестованы или уволены. Казалось бы, крах.

Партийная организация района Панков стала тщательно изучать обстановку на фабрике и вокруг неё. Анализ показал, что на фабрике осталась работать одна женщина, которая в прошлом симпатизировала коммунистам. Однако было неизвестно, не изменились ли её взгляды с приходом фашистов.

Выяснилось также, что среди родственников членов ячейки есть женщина антифашистских взглядов, которая ранее знала симпатизировавшую партии работницу.

Перед концом рабочего дня подпольщики и родственница остановились неподалёку от фабричной проходной и стали ждать работницу. Когда та появилась, женщина, знавшая её раньше, пошла за ней следом и на остановке трамвая заговорила с ней. Выяснилось, что антифашистские убеждения работницы не изменились. Правда, она была не уверена, что сможет наладить связь с другими работницами, но выразила готовность сообщать своей знакомой о положении дел на фабрике. Через работницу на фабрику стали поступать газеты и листовки КПГ, которые она распространяла среди женщин. Также работница наблюдала, какое впечатление в цехах произведёт газета и листовки. Она случайно подслушала разговор двух других работниц, которые обрадовались, что снова появилась коммунистическая фабричная газета. Сознание того, что она не одна, воодушевило работницу. Вскоре она наладила связь с этими двумя женщинами, и с этого момента за короткое время на предприятии образовалась нелегальная группа из 6-ти человек. В тех условиях это был успех.

Особенно большое впечатление на работниц произвели листовки. Для их распространения коммунисты использовали то обстоятельство, что мост городской железной дороги проходил над оживлённой улицей, по которой ходило много людей. Обычно в обед большая часть работниц фабрики гуляла возле моста. Подпольщики решили сбрасывать листовки с проходящего поезда. Для подготовки были проведены пробные поездки, во время которых в деталях репетировались действия товарищей, кроме, конечно, самого разбрасывания листовок. Когда детали были отработаны, и подполье убедилось, что риск небольшой, приступили к делу. В назначенный день подпольщики выбрали поезд так, чтобы он шёл по мосту как раз в обеденный перерыв. В нужный момент из дверей вагона вниз полетели сотни листовок с обращением запрещённой КПГ к работницам фабрики. Прежде чем фашисты сообразили, что произошло, товарищи, которые бросали листовки, были уже далеко, смешались с толпой и разошлись в разные стороны.

Хотя листовки произвели нужный эффект, всё же много их попало в руки случайных прохожих и было уничтожено полицией. Встал вопрос о том, как дать листовку в руки каждой работнице. Женщины-коммунистки придумали такой способ. Листовки разложили по конвертам, заклеили. На конверте с помощью резинового штампа детской азбуки написали одну фразу: «Если хочешь узнать своё будущее — спроси об этом у звёзд». Расчёт был на то, что это заинтересует большинство женщин.

Конверты раздавали на улице, когда работницы шли домой. Женщины, увидев интригующую надпись на конверте, улыбались и клали конверты в сумки. Эта затея помогла партии укрепить свои позиции на фабрике.

О тактике подполья на выборах. Подпольному комитету нужно было участвовать в выборах фабричного старосты, но так, чтобы не поставить под удар свою фабричную группу. Тщательно и всесторонне изучив положение работниц на фабрике, комитет составил для выборного собрания тонко сформулированные вопросы. Эти вопросы должны были волновать всех женщин-работниц, затрагивая их кровные интересы. Для выяснения этих вопросов члены подпольной группы вели доверительные беседы со многими работницами, выясняя, что их волнует, каковы нужды и чаяния. При этом часть работниц, не входивших в коммунистическую группу на фабрике, сами вызвались открыто выступить против кандидатов фашистского «Трудового фронта», хотя это грозило арестом.

На собрании, однако, работницы молчали. Затем, видя, что нужен «детонатор», одна из членов женской коммунистической группы спросила, намеревается ли руководство устранить на фабрике антисанитарию и оборудовать для женщин комнаты личной гигиены. Вопрос был вполне легальный. Тут же завязалась оживлённая дискуссия, молчавшие работницы как будто дружно «сорвались с цепи». Фашистский кандидат в старосты ничего вразумительного сказать не мог, в результате женщины его опозорили и провалили на выборах, так как не было никаких гарантий, что он будет действительно защищать их интересы. В старосты прошли кандидаты подполья, причём за них голосовали даже рабочие, вступившие в СА. Подполье одержало победу, благодаря 1) тщательной подготовке к выборам, 2) детальному знанию положения дел на фабрике и 3) агитации на почве самых насущных нужд, вокруг которых удалось объединить большинство рабочих, даже симпатизирующих Гитлеру.

О печати. Важнейшей задачей антифашистского подполья является издание на бумаге коммунистических материалов, статей, листовок, газет уменьшенного формата, их распространение. Без своей прессы подполье быстро теряет связь с массами, лишается их поддержки и симпатий, вырождается в закрытую секту. Постановка агитации и пропаганды — это, вообще говоря, показатель всей партийной жизни. Нет печати — нет партии.

Немецким коммунистам было очень трудно наладить свою печать, тем не менее, они это сделали, часто под самым носом гестапо. Неудобство было в том, что печатали на ротаторе, а это громоздкий и шумный аппарат. Было опасно покупать тысячи листов бумаги, краску и восковые бумаги. Кроме собственно литературной части, нужно было делать макет газеты или листовки, перепечатывать материалы на восковки, затем печатать на ротаторе. Риск был большой, могли донести, что в конспиративной квартире по ночам раздаются подозрительные звуки. Закупки бумаги и краски могли дать в руки гестапо ниточку для раскрытия всей подпольной организации. Чтобы уменьшить опасность, печатали в разных местах, выбирая подвальные или полуподвальные помещения, выбирая момент, когда дома не было соседей. Закупки делали часто, но в небольших размерах и в разных магазинах.

Если тот или иной товарищ шёл на встречу с руководителем или другими товарищами, члены его пятёрки не должны были знать, с кем он встречается и где. Каждый член пятёрки или ячейки должен знать лишь то, что касается непосредственно его. Этот принцип должен соблюдаться неукоснительно, как бы товарищи ни доверяли друг другу, т. к. это позволяет в случае арестов и облав локализовать потери и спасти товарищей от провала.

Если коммунистическое подполье уже имеет организацию, охватывающую город, район, область и выше, то необходима периодическая ротация партийных кадров. У берлинского подполья КПГ средний срок работы инструктора, организатора, агитатора на одном месте до ареста составлял примерно год — если человек активно работал в своём районе. За это время человек уже мог примелькаться и привлечь к себе внимание гестапо. Чтобы продлить срок активной работы коммуниста и в то же время дать ему новые навыки, руководство периодически переводило оперативных работников на новое место, где их не знали или почти не знали.

Были случаи, когда партийные руководители на местах, стараясь восстановить работу ячеек и связи после арестов, не восстанавливали руководящий состав ячейки или района, а пытались всю работу делать в одиночку. И агитацию, и прессу, и связи, и технику. Это в 99 случаях из 100 приводило к тому, что человек «раздёргивал» работу, терял бдительность, совершал грубые ошибки, подвергал большой опасности не только себя, но и связных.

Руководящие работники обязаны следить за состоянием нервов своих товарищей. Если у подпольщика неладно с нервами, его лучше на время вывести из работы, дать отдых, спрятать. Коммунист-подпольщик в состоянии нервного срыва — это угроза всей местной, а иногда и высшим партийным организациям.

Товарищам наверняка придётся столкнуться с коммунистами, которые не проявляют активности в работе, хотя вполне могли бы стать работниками ячейки или комитета. Такие люди обычно рассуждают, как мелкобуржуазные революционеры: коммунистам следует беречь силы, тщательно законспирироваться и только изучать марксизм по книгам — до тех пор, пока не будет свергнута фашистская диктатура. Когда таких коммунистов спрашивают, кто же будет свергать фашизм, как в условиях подполья создавать органы партии, как растить партийные кадры, как можно строить настоящее и будущее, не борясь с фашизмом здесь и сейчас, они обыкновенно уклоняются от ответа. Такие товарищи просто трусят, а все их аргументы по сбережению сил и т. п. нужны только для того, чтобы замаскировать эту трусость и тот факт, что они не коммунисты, а мелкобуржуазные попутчики, которые от ужасов капитализма шарахаются из крайности в крайность. Такие люди могут быть помощниками партии, но допускать их в подполье нельзя.

Факт, что 30-40% наиболее стойких и мужественных подпольщиков КПГ составляли женщины. Как правило, в возрасте 18–35 лет. Антифашистскому подполью нельзя пренебрегать подходящими женскими кадрами. Сознательные антифашистки часто давали примеры отваги и мастерства в борьбе с гестапо, в организации партийной работы на предприятиях и в районах, стойкости в фашистском застенке.

Подполью нельзя обойтись без технического аппарата — тех, кто печатает листовки, газеты, отвечает за связь, конспиративные квартиры, финансы, литературу, транспорт. На этот участок можно ставить наиболее надёжных товарищей, которые, например, неважные агитаторы, но хорошие техники и конспираторы.

У немцев подпольные организации партии были разделены на направления: политическое, организационное и техническое, куда входили и курьеры. Соответственно в районах, округах и секторах были политический руководитель, организатор и руководитель технической работы.

Район партийной работы обычно совпадал с районом города или сельским районом. В район входило несколько ячеек. Ячейки состояли из пятёрок, в среднем их было 10-15. Округ включал в себя 2-3 района. Сектор состоял из нескольких округов или районов крупного города.

О группах антифашистов. Наши товарищи недавно столкнулись с таким явлением, как «тайная группа марксистов», которая действует, но не имеет связи с другими марксистами или группами. Что делают эти «группы», неясно. Скорее всего, это случайная группа людей, недовольных политическим положением, поверхностно знакомых с марксизмом, но признающих в той или иной мере марксизм единственной правильной революционной теорией. «Работа» таких групп сводится к разговорам между собой. Если такие группы есть, это уже неплохо, т. к. среди них обязательно найдутся элементы, которые пойдут дальше разговоров и приступят к настоящей партийной организации и работе. Но всё же с такими группами нужно обращаться осторожно, т. к. не исключено, что они подставные органы охранки.

У немецких товарищей был такой случай. Один подпольщик познакомился на бирже труда с безработным, который, по его словам, возглавляет группу антифашистов, не имеющих связи с КПГ. Безработный сказал, что им срочно нужны газеты и другие материалы, которые они берутся распространить. Подпольщик, грубо нарушив конспирацию, пригласил безработного домой и передал ему нелегальную литературу. Нарушение конспирации сильно обеспокоило местный комитет партии, но, с другой стороны, партия была заинтересована в новых связях с массами, чтобы шире распространить своё политическое влияние.

Когда в комитете обсуждали этот случай, что-то настораживало подпольщиков. Было много случаев, когда некоторые члены партии, потеряв из-за арестов связи со своими организациями, привлекали к работе других коммунистов и сочувствующих, которые временно не проявляли активности, побуждая их к решительным действиям. Но тут была группа пролетариев-антифашистов с руководителем во главе. И этот руководитель не был членом политической организации КПГ. Это странно. Не была ли эта группа фикцией, разговоры о ней — приманкой для подполья, а человек, выдававший себя за её руководителя — агентом гестапо?

Если это так, то товарищ, который встретил этого безработного, уже притащил за собой «хвост» на встречу с другим подпольщиком. Это потребовало принять особые меры предосторожности, особенно при встречах с руководителями местного подполья. Требовалось тщательно выяснить, нет ли слежки.

Подпольщик, которому было поручено проверить безработного, должен был посоветоваться со своим руководителем. Он должен был идти на встречу по безлюдным улицам, время от времени пересекая их, чтобы хорошо осмотреться на всём протяжении улиц. Но делать это надо было так, чтобы возможный шпик гестапо не понял его намерений. Те товарищи, которые, обнаружив «хвост», вели себя беспокойно, немедленно подвергались аресту, т. к. гестапо опасалось, что они могут скрыться.

Чтобы удостовериться, что «хвоста» нет, товарищ дважды проверился в разных районах города, использовав для этого проходные дворы и дома с несколькими выходами. Это был испытанный метод. Применяя его, при условии хорошего знания города или района, было легко избавиться от «хвоста». Товарищ несколько раз сменил трамвай, автобус и поезд метро, и только после этого убедился, что слежки нет.

Руководитель местного подполья подтвердил опасения товарища насчёт безработного. Он потребовал немедленно прервать связь, а товарищу, который познакомился с безработным, следовало тут же переменить квартиру, переждать и смотреть, как развернутся события. Если безработный — провокатор, то эти меры помешают полиции проникнуть в организацию. Но если группа антифашистов действительно есть, то ей нужно помочь, а не бросать на произвол. Пассивное выжидание событий плохо влияло на политическую работу местной организации.

Поэтому было решено, что подпольщик встретится с безработным и постарается разузнать, что это за человек.

При этом был риск, что его и товарища, который познакомился с безработным, схватит гестапо. Но было и предположение, что гестапо не интересно сразу же арестовывать двоих коммунистов. Оно должно было, ухватившись за ниточку, попробовать разгромить всю местную организацию КПГ. Было не исключено, что агент ещё не докладывал своему начальству о новом контакте, желая как можно больше разузнать о подполье и явиться к начальству с готовыми результатами.

В обоих случаях, если безработный — агент, то он должен прийти на встречу один. Если товарищ выяснит, что он из гестапо, то не подаст виду, а наоборот, пообещает, что будет поддерживаться связь. Таким образом, провокатор не будет заинтересован в немедленном аресте подпольщика. Если же он приведёт с собой шпиков, чтобы показать им подпольщика, после встречи товарищ рассчитывал уйти от «хвоста».

Товарищ, который познакомился с безработными на бирже труда, должен был наблюдать за встречей подпольщика и безработного и выяснить, не ведётся ли за ними наблюдение. Он заранее подыскал себе новую квартиру, чтобы не возвращаться домой, если выяснится, что гестапо устроило ловушку.

К встрече с безработным привлекли ещё одного товарища. Он должен был находиться неподалёку и иметь при себе кастет, молоток или дубинку. Его задачи: а) если провокатор будет вооружён и попытается задержать подпольщика, тут же напасть на провокатора и нейтрализовать его; б) установить, не привёл ли безработный другого агента гестапо; если привёл, то взять на себя второго гестаповца, вести его и, если понадобится, убрать. Страхующий товарищ должен быть незамеченным, обладать ловкостью, решительностью и силой. Да и сам подпольщик, идущий на встречу в таких условиях, обязан был иметь некоторую подготовку в уличной борьбе, знать приёмы, быть в спортивной форме.

Подпольщик и безработный встретились на улице. Через длительное время их обогнал, идя по другой стороне улицы, страхующий товарищ. Правую руку он держал в кармане брюк. Это был условный сигнал: второй агент не пришёл, наблюдения нет.

Внешний вид безработного усилил сомнения подпольщика. Это был сильный, упитанный мужчина в сером костюме, которые обычно носят шпики, чтобы не выделяться в толпе. Он был не похож на человека, который давно без работы. Но, чтобы делать окончательный вывод, этого было мало.

Перед встречей подпольщики составили план разговора и согласовали маршрут, по которому пойдёт подпольщик с безработным. Это гарантировало надёжный и незаметный контроль за возможной слежкой.

Разговор был составлен так. Сначала подпольщик попросил безработного повторить всё, что тот рассказывал товарищу на бирже труда. Затем подпольщик расспрашивал безработного о размерах пособия по безработице, о том, как давно без работы он и его друзья, чем они живут. Из ответов безработного следовало, что тот не знает деталей — многого из того, что волнует каждого настоящего безработного, хотя утверждает, что уже 6 месяцев без работы.

(К слову. Весь опыт подпольной и нелегальной работы нашей партии и других коммунистических партий говорит, что именно из-за деталей было больше всего провалов как со стороны подполья, так и со стороны охранки. Отсюда вывод: пристальное внимание деталям, досконально знать положение дел по тому или иному вопросу.)

Подпольщик изложил безработному оценку внутреннего и внешнего положения с позиций КПГ в расчёте на то, что победа над фашизмом должна вызвать у агента гестапо отрицательную реакцию. Но реакции не последовало. Тогда товарищ вспомнил, что другим подпольщикам удалось недавно захватить картотеку местного гестапо. Товарищ сообщил об этом безработному, добавив, что, узнав о таком провале, некоторые агенты гестапо подали рапорты о переводе на другую работу. И тут на лице безработного отразился испуг. Он не смог скрыть своего замешательства, хотя и быстро взял себя в руки. Теперь было ясно, что этот человек — агент гестапо.

Подпольщик не подал виду и продолжал беседу, как ни в чём не бывало. Он сообщил «безработному», что подполье заинтересовано в его группе и что он будет регулярно получать от него нелегальные материалы. Товарищ пообещал связать «безработного» со своим руководителем. Следующая встреча была назначена на другой день.

Этот тактический приём должен был удержать агента от немедленного ареста подпольщика, т. к. получить новые связи в подполье было для гестапо делом заманчивым. Расчёт отказался правильным. После встречи агент даже не пытался выслеживать подпольщика. Это означало, что гестаповец поверил ему.

Окончательное подтверждение, что «безработный» служит в гестапо, подпольщики получили через несколько дней. После того как товарищ не явился на условленную встречу с «безработным», гестаповцы немедленно арестовали того товарища, который первым познакомился с агентом на бирже труда. Этот товарищ всё же не внял предупреждениям и не смог расстаться с семьёй. Он не верил в опасность ареста, пренебрёг правилами конспирации и поплатился за это. Но в гестапо он мужественно перенёс все пытки, и дальнейших арестов не последовало.

Продолжение будет.

Подготовили: Д.Куснутдинов, А.Файзалиев.