Аресты 1895-97 гг. тяжело ударили по российской социал-демократии. Наиболее сознательные кадры рабочих руководителей оказались в тюрьме и ссылке. Это вызвало снижение сознательности всего рабочего движения в стране. Но не только массовые аресты первых русских марксистов вызвали кризис социал-демократии. Огромную роль в увлечении сугубо экономической борьбой — борьбой в целях поднятия благосостояния занятых рабочих — сыграл подъём русской промышленности. Была и третья причина роста «экономизма» — переполнение рядов партии непролетарскими элементами, массой «интеллигентов» из учащейся молодёжи.
До 1895 г. учащаяся молодёжь, в целом, враждебно относилась к марксизму. С 1895 г. обстановка резко меняется. Причины: а) влияние быстро растущей марксистской и якобы-марксистской литературы на массы интеллигентной молодёжи, б) «неожиданное» выступление на сцену широкого рабочего движения, которое народники и их воспитанники считали невероятным и утопическим. Эти обстоятельства привели к тому, что ненависть к марксистам («слугам желудка») сменилась бешеным, поголовным, стадным увлечением марксизмом. Но как и все «бешеные» увлечения, увлечение марксизмом касалось не его революционных выводов, которые вели к научному социализму и революционной практике, а только критической, разрушительной части его. Интеллигентная молодёжь приветствовала марксизм за его критику утопического народничества. В то же время молодёжь не поняла революционной, классовой точки зрения марксизма, с которой и велась эта критика.
В начале 90-х гг. XIX в. марксистской литературы в России почти не было. В 60-х гг. был издан перевод 1-го тома «Капитала» Маркса, который стал редкостью и ценился на вес золота. Экземпляры книги передаются из кружка в кружок, как реликвии. «Капитал» изучают только члены кружков. Те, кто не входил в этот узкий законспирированный круг, доступа к книге не имели. Рабочие, организованные вокруг кружков, почти не имели доступа и к нелегальной марксистской литературе, так как её было мало. Социал-демократы, у кого была литература, не успевали удовлетворять сильно возросший спрос на неё среди рабочих. Марксисты на первое место ставили работу среди пролетариата, а на работу среди учащейся молодёжи смотрели как на второстепенное дело. Поэтому ясно, что вся литература, которой и так было мало, отдавалась рабочим. Литература, которую издавал Московский рабочий союз, не доходила даже в марксистские интеллигентские кружки, не то что в руки учащихся. Немецкая с.-д. литература была доступна лишь немногим, кто владел немецким языком.
И получилось, что для большинства русской интеллигенции марксистской литературы не было. Единственным источником знакомства с марксизмом для интеллигенции стало изложение взглядов Маркса в статьях Михайловского и других народников и споры на вечеринках. Доступ на эти вечеринки был ограничен. Споры там велись без системы, безалаберно, отвлечённо, так что дать верное представление о марксизме они не могли.
К тому же с 1893-94 гг. в либеральных книгах и журналах начинается поход против марксизма. Марксизм, которого тогда широкий круг читателей не слышал и не видел, даже не знал о его существовании, объявляется врагом. Легальные литераторы, вроде народников Михайловского, Кареева и других профессоров, выступают против речей марксистов, сказанных на нелегальной вечеринке в 100 человек. Против какого-нибудь вопроса, поставленного марксистом на тайной вечеринке, эти профессора пишут целые статьи в легальных журналах, имеющих большой круг читателей. Ясно, что при такой постановке дела, когда марксисты не имели возможности ответить профессорам, победителями в спорах оставались публицисты-народники. У них были журналы, книги, репутация «друзей народа» (оставшаяся им в наследство от старых героев «Народной Воли», погибших в борьбе). В память о героях «Народной Воли» 70-х гг. этих профессоров массы тоже считали «освободителями». А кто знал марксистов? У них не было ни известности, ни академического образования, ни книг, ни толстых журналов.
И читатели журналов на слово верили Михайловским и Кареевым, что у Маркса «нет труда, соответствующего труду Дарвина». Что основы экономической теории марксизма «не доказаны», «не проверены», «не связаны между собой» и т. п. Михайловский утверждал, что вывод Маркса о неизбежности социалистического строя «держится исключительно на конце гегелевской трёхчленной цепи».
Другой фальсификатор, профессор-народник Кривенко клялся читателям, что марксизм требует от его сторонников «…облегчить переход к капитализму, употреблять усилия к скорейшему переходу к капитализму, стараться о развитии капиталистической промышленности, капитализации промыслов, развитии кулачества, обезземеливании масс крестьянства, выкуривании лишнего мужика на фабрику» и т. д. Кривенко убеждал читателей, что русские марксисты революционерами не являются, так как «толкуют только о рабочих, их интересах». По Кривенко, марксисты — не революционеры ещё и потому, что «…борьбу из-за пятака, грубо материалистическую „шкурную” борьбу нельзя сравнить с высоко-идеалистическим мировоззрением народников, с широким кругозором их идеалов» [1].
На страницах своих толстых журналов народники праздновали полную победу над марксизмом. Ведь марксисты молчали, не отвечали на все нападки, следовательно, они неправы, и возразить им нечего. На деле марксисты не молчали, но ответить профессорам они могли только в нелегальной литературе и на нелегальных собраниях. Поэтому широкой интеллигентской публике их ответов было не слышно. Марксистов слышала лишь небольшая кучка молодёжи, которая была в нелегальных кругах и вынуждена была о многом молчать.
Но вот начинается эпоха т. н. «легального марксизма». Картина меняется. Возникает очень оригинальное явление, в возможность которого было трудно поверить в 80-е и в начале 90-х гг. В самодержавной стране с полным порабощением печати, в эпоху чёрной реакции, которая преследовала малейшие ростки политического недовольства и протеста, — в такой стране пробивает себе дорогу в легальную литературу теория революционного марксизма. Эта теория излагается эзоповым языком, но для всех «интересующихся» этот язык был понятным. Царское правительство привыкло считать опасной только теорию революционного народничества 70-х гг., не замечая, что эта теория к 90-м гг. окончательно выродилась в реакционное учение, поддерживающее царизм. Правительство «по инерции» радовалось любой критике народничества, а марксизм беспощадно критиковал народнические утопии. Пока правительство спохватилось, пока цензоры и жандармы отыскали нового врага и обрушились на него, — прошло немало времени. В это время выходили одна за другой марксистские книги, открывались газеты и журналы. Марксистами становились повально, марксистам льстили, за ними ухаживали, издатели радовались хорошему сбыту марксистских книг.
Первым легальным выступлением марксистов считается книга П. Струве «Критические заметки», вышедшая в 1894 г. Но книга не дала ясного ответа на нападки народников и тот туман, которым они окружили марксизм. Струве признал, что в России победил капитализм. Но он не дал и намёка на неизбежность борьбы с капитализмом, не показал, что эта борьба должна быть совсем другой, чем борьба, которую якобы вели с капитализмом народники. Книга Струве не прояснила, а сильнее запутала представление интеллигенции о капитализме.
Первым натиском русских марксистов на интеллигенцию была книга Бельтова (Плеханова) «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю», вышедшая в 1895 г. Плеханов разбил «идеи» народников, что «истинный и справедливый мир никак не связан с объективным ходом исторического развития». Народники выдвигали утопические «теории оздоровления русского общества», мало считаясь с реальным развитием производства в России. Народники приписывали марксистам утопические взгляды на закономерность общественных явлений, а потом «разоблачали» то, что сами приписали марксизму. Плеханов в своей книге доказал несостоятельность этих «идей» и нападок на марксизм. Плеханов пришёл к заключению, что русские народники, как и утописты Западной Европы, ничего общего с революцией не имеют. Народники были субъективными идеалистами и считали, что можно втиснуть реальную жизнь в свои «рецепты» и «планы идеального общества». С другой стороны, народники обвиняли марксистов, что те якобы только пассивно наблюдают за историческим процессом. Народники утверждали, что, по мнению Маркса, отношения производства могут развиваться сами собой, без вмешательства людей. Но производственные отношения есть отношения людей. Без людей их быть не может. Например, материя состоит из атомов, молекул, их соединений. Все процессы в материи совершаются по определённым законам. Марксисты из этого примера делали вывод, что эти законы надо познать и поставить на службу людям. Идеалисты из этого делали вывод, что всё дело в развитии законов, а материя могла бы стоять в стороне и совсем не двигаться, чтобы не мешать «саморазвитию» молекул и соединений. Ясна нелепость такого вывода. Но далеко не всем ясна нелепость аналогичного по сути вывода, что люди никак не влияют на производственные отношения и не должны поэтому их изменять.
В своей книге Плеханов не только критикует, но и пытается показать, как на деле применять марксизм. Степень развития производительных сил показывает, в какой мере человек имеет власть над природой. Марксизм никогда не утверждал, что людям нельзя восставать против экономической необходимости. Марксизм впервые показал, как справиться с ней и изменить её. Раз люди узнали законы экономического развития общества, от них зависит свергнуть их иго над собой. Свобода есть познанная необходимость. Свобода есть возможность действовать с полным знанием дела.
Идеалисты утверждали, что «человек есть червь». Марксисты говорят: да, червь, — пока невежествен и забит, но он — бог, когда знает. Когда человек понимает, он может сделать всё, что понимает. Целесообразная деятельность людей в процессе производства объясняет развитие их сознания.
Грош цена теории, когда она создаётся для кабинетного пользования. Из этого Плеханов делает вывод: марксизм нельзя делать теорией только для «интеллигенции». В этом случае появляются «герои», которые воображают, что им достаточно просветить марксизмом собственные головы, чтобы повести за собой массы. Пока есть такое положение, социализм остаётся благородной мечтой. Но социализм начнёт приближаться огромными шагами, когда сама масса станет «героем» исторического действия, когда в массе разовьётся классовое революционное сознание. Раньше революционеры-интеллигенты говорили: надо развивать человеческое сознание. Марксисты к этому добавляют: надо развивать сознание производителей, рабочих, беднейших крестьян, батраков!
Философия народников есть субъективизм. Она вредная потому, что мешает интеллигенции развивать в рабочих массах социалистическое сознание. Интеллигенты-народники противопоставляют толпу героям и воображают, что масса есть совокупность нулей, а значение массы зависит лишь от героев, которые становятся во главе её. А марксисты стремятся разбудить в массе героическое сознание, увеличить сопротивление масс страху и раболепию перед правительством, попам, религии, водке и всем прочим дурманам, которые порождает строй эксплуатации и рабства.
Книга Плеханова произвела сильное впечатление. В ней было ясное, целостное мировоззрение с яркой революционной физиономией. Это впечатление усиливалось резким контрастом книги с общей умеренностью и бесцветностью тогдашней литературы. Но сначала читающая публика была только ошеломлена. Публика обиделась на Плеханова за разгром своих признанных вожаков, вроде Михайловского, за разгром своих «незыблемых» традиций. Общее мнение было такое, что Бельтов только «грубо ругается» на народников и политических обывателей. Народники-литераторы испугались открытого спора с таким опасным противником, как Плеханов, прекратили свои нападки «по существу» книги и начали горько скулить на нанесённую их «устоям» обиду. Тем временем жизнь подтвердила положения книги Плеханова.
Рост и размах рабочего движения показал «обиженной» интеллигенции, что революционное действие в России уже началось и шло по законам, открытым марксизмом. Что марксисты не только спорили с народниками и Кареевыми, но и успели кое-что сделать практически — в смысле развития сознания и организации борьбы рабочих масс. Удивлённая интеллигенция увидела, что за «желудочными материалистами» идут целые батальоны сознательных и частично организованных рабочих. Рабочие открыто заявляли о своём праве на лучшую жизнь, о своём намерении встать в авангарде борьбы против правительства и всякого дурмана.
Факты были таковы. 600 подписей московских рабочих под адресом к 25-летию Парижской Коммуны (немного, но за каждым подписавшим стояли десятки рабочих; попробуйте сегодня собрать в Москве хотя бы 100 подписей к годовщине Великого Октября). 40 000 бастующих рабочих в Питере. Шумные маёвки во многих городах. Участие московских рабочих в демонстрации по поводу мученической смерти Марии Ветровой (добиваясь показаний, девушку-революционерку насиловали и избивали тюремщики и жандармы в Трубецком бастионе Петропавловской крепости; 08.02.1897 г. Мария Федосеевна Ветрова, 27 лет, не вынесши пыток и насилий, облилась керосином из горящей лампы и 12.02. скончалась от ожогов). Массовые аресты марксистов и рабочих. Всё это сделало вдруг марксизм «модным учением». Молодёжь группами покидала народников и становилась под знамя марксизма. Книгу Плеханова читали в каждом гимназическом кружке. Организации народников пустели.
За учащейся молодёжью потянулись более-менее серьёзные идеологи буржуазии. Им, также как и марксистам, было необходимо «очистить горизонт» от мелкобуржуазных утопий народников. Буржуазии было необходимо доказать бессмысленность борьбы против победы капитализма в России. Для этого либеральные литераторы начинают группироваться вокруг имени Маркса. Наступило кратковременное процветание марксизма на поверхности литературы. Оно было вызвано тем, что на краткий момент совпали интересы социал-демократии и либерально-демократической буржуазии. Благодаря этому временному и противоречивому «союзу» революционеров и «легальных марксистов» была достигнута быстрая победа над народничеством и огромное распространение вширь идей марксизма (хотя и в вульгаризованном виде).
Вслед за легальными марксистскими книгами начинают выходить марксистские газеты и журналы. Первой появилась издаваемая в Риге на латышском языке «Deenas Lapa», затем «Самарская Газета», «Новое Слово», «Начало» и «Жизнь». В них всё ещё продолжалась совместная работа революционных социал-демократов с «легальными марксистами» вроде Струве, Туган-Барановского, Изгоева и пр.
Сложилась обстановка, когда совместно выступили, с одной стороны, Плеханов, Ленин, Засулич, а с другой — Струве, Туган и Ко. Это выступление объективно способствовало разброду и теоретической беспринципности, которые были характерны для следующего периода борьбы. Но ошибка революционеров была не в заключении ими временного союза с либеральными критиками. Ошибка была в том, что революционеры не сразу взвесили то обстоятельство, что цензура правительства, которая пропускала «критику» идеологов буржуазии, должна будет наложить свою лапу на всякую попытку довести эту критику до конца, т. е. на попытку от критики народнических утопий перейти к критике реальной русской действительности.
Сам разрыв революционеров с «легальными марксистами» был вызван не тем, что «легальные» были буржуазными демократами. Наоборот, буржуазные демократы были естественными и желательными союзниками марксистов, так как дело шло о решении демократических задач социал-демократии, которые выдвинулись (как и сегодня) на первый план положением в России. Но необходимым условием такого союза была полная возможность для марксистов раскрывать рабочему классу враждебную противоположность его интересов и интересов буржуазии.
А большинство «легальных марксистов» обратились к бернштейнианству и такой «критике», которая отнимала эту возможность, развращала социалистическое сознание рабочих, опошляла марксизм, проповедовала теорию притупления социальных противоречий, объявляла нелепостью идею социальной революции и диктатуры пролетариата, сводя рабочее движение и классовую борьбу к узкому тред-юнионизму и «реальной» борьбе за мелкие, постепенные реформы.
Такая позиция «легальных марксистов» вполне устраивала буржуазию. Эта позиция буржуазной демократии была равносильна отрицанию права на самостоятельность социализма и рабочего класса, следовательно, и права на существование социализма. На практике буржуазная демократия стремилась превратить молодое русское рабочее движение в хвост либеральных буржуа.
Ясно, что при таких условиях разрыв с «легальным марксизмом» был необходим. Но «оригинальная» особенность России была в том, что этот разрыв означал простое удаление марксистов из всей наиболее доступной массам «легальной» литературы. В ней окопались бывшие марксисты и принялись за «разнос» марксизма под лозунгами: «против ортодоксии» и «да здравствует свобода критики». Эти лозунги были одобрены полицией. В России тремя изданиями выходит книга «знаменитого» Бернштейна. Жандарм Зубатов рекомендует всем рабочим читать книги Бернштейна и Прокоповича. На революционеров ложится вдвойне трудная задача борьбы с новым «экономическим» течением. А это течение не ограничилось областью литературы. К «экономизму» потянулась и часть социал-демократов.
Молодёжь, воспитанная на этой «легальной» марксистской литературе, и заменила первых русских социал-демократов. «Молодые» марксисты, как они сами себя называли, с 1898 г. становятся идеологами рабочего движения.
«Экономизм» был детищем «от незаконного сожительства» буржуазного «легального марксизма» с идеологией стихийно растущего рабочего движения. То и другое могло развиться только на почве быстро прогрессирующего капитализма. В момент подъёма промышленности русская промышленная буржуазия чувствовала себя стеснённой самодержавно-полицейским строем в России. Она была недовольна тем, что царское правительство заключило русско-германский торговый договор, который был в интересах крупных помещиков и земельной аристократии. Предприятия были обложены 3%-м сбором, был введён квартирный налог. В этом буржуазия усмотрела предвестники перехода к подоходному налогу, т. е. к «грабежу предпринимателей» правительством.
С другой стороны, промышленная буржуазия видела, что рабочее движение растёт, правительство вынуждено с ним считаться. Тузы промышленности понимают, что рабочее движение с самого начала грозит принять классовый характер и неминуемо идёт к сознательной борьбе за политическую свободу. Но политическая свобода была нужна и крупной буржуазии, ибо иначе трудно влиять на правительство в интересах капитала. Буржуазия понимала, что единственной реальной силой, которая могла бы ограничить самодержавие, вырвать у него необходимые буржуазии уступки, был рабочий класс. Но капиталисты понимали и то, что борьба рабочего класса — оружие опасное и обоюдоострое. Рабочие лишь тогда могут сыграть роль пушечного мяса, буржуазной дубинки в демократической революции, когда они бессознательны, когда они ведут политическую борьбу не как класс, резко отмежёванный от других классов, не как самостоятельная партия, а в хвосте буржуазии.
Продолжение будет.
Подготовили: С. Юдина, М. Иванов.
[1] См. Соч. Михайловского, т. II, стр. 102.
>«…облегчить переход к капитализму, употреблять усилия к скорейшему переходу к капитализму, стараться о развитии капиталистической промышленности, капитализации промыслов, развитии кулачества, обезземеливании масс крестьянства, выкуривании лишнего мужика на фабрику»
А почему большевики против этого этапа протестовали? Ведь когда капитализм развит, то с ним ведь проще бороться.
Мне кажется, речь о том, что характеристика марксистов (данная Кривенко) как агентов буржуазии в корне не верна. Тут ещё дело в том, что народники представляли себе сам процесс развития капитализма в России иначе, чем было в действительности. Они полагали, что капитализм может обойти Россию стороной, что существует иной, некапиталистический путь развития для России XIX века. В полном соответствии со своей теорией «героев и толпы» они полагали, что вопрос о переходе России к капитализму определяется не наличными экономическими условиями и процессами в массах, а деятельностью тех или иных «героев», в частности, марксистов. Как известно, Плеханов им ответил, что они опоздали: Россия уже встала на путь капиталистического развития и никакого «или — или» тут не имеется.
Когда я учился в школе, в старших классах, читая историю и литературу, вызывало недоумение: как это можно прийти к социализму в тех условиях, минуя стадию капитализма? Ведь это очевидно.
И это исповедовали самые передовые мыслители: Белинский, Герцен, Огарев, Чернышевский, Добролюбов… Неужели они не видели развития России по пути капитализма? Видели, и не хотели того, что он с собой несет. Пытались избежать.
Можно еще понять, если эта теория народников появилась бы в Азии, в Китае, там ростки капитализма были еще слабыми. Но в России, особенно после реформ Петра… И еще эта теория оказалась настолько живучей. Ладно там в 80-е годы, после разгрома народовольцев, затем преобладание либерального народничества (так написано в учебнике) — казалось эта теория ушла в небытие (мощное развитие капитализма и рабочего движения, идейный разгром народничества в работе В.И. Ленина ,, Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов»), но где там. В 1901-02 годах создается уже целая партия, в отличие от предыдущих небольших групп революционных народников, и эта партия становится к 1917 году самой многочисленной в России. После создания партии всё возвратилось на круги своя. Та же тактика, тот же террор. Прочитайте пьесу А. Толстого ,,Азеф», там всё написано. В конце февраля 17 года, ,,когда на улицах еще шли баррикадные бои, состоялись выборы в Совет. Большинство голосов получили меньшевики и эсеры, они и возглавили Совет. ,,Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула всё, подавила сознательный пролетариат не только численно, но и идейно» — писал В.И. Ленин» — так, насколько помню, было написано в нашем учебнике истории. Участие в коалиционном правительстве (с буржуазией), война до победного конца, расстрел 4 июля, затем в 1918-22 годах вооруженная борьба против пролетариата. Антоновщина, Кронштадское и Ишимское восстания. Такая вот ,,революционность» этой партии. После 22 года она вроде официально самораспустилась, но многие ее внутренние (заодно с троцкистами) и зарубежные представители продолжали вредить и в 30-е годы.
Очень примечательная новость, товарищи.
«В Татарстане предложили тестировать школьников на склонность к экстремизму и терроризму.
Госсовет Татарстана предложил проводить обязательное социально-психологическое тестирование школьников для предотвращения участия в экстремистской и террористической деятельности. Согласно пояснительной записке, поводом для инициативы стали частые случаи участия несовершеннолетних в поджогах военкоматов и объектов железнодорожной инфраструктуры, «что свидетельствует о распространении идей радикализма и насилия, целенаправленном вовлечении в экстремистскую и террористическую деятельность детей, являющихся наиболее уязвимой частью общества».
По мнению авторов инициативы, родители часто отказываются от добровольной проверки на наркотики, поэтому тестирование на вовлечённость в экстремистскую деятельность планируют сделать обязательным. В документе прописано, что по результатам теста власти смогут усовершенствовать профилактические, воспитательные, пропагандистские меры, направленные на предупреждение экстремистской и террористической деятельности среди несовершеннолетних.»
https://t.me/ostorozhno_novosti/31785
Дадите к ней свой комментарий?
Любая «инициатива» по поводу проверки/досмотра/тестирования граждан (на что угодно), предусматривающая обязательность, не оговорённую Конституцией, должна опираться на доказанную практику применения и исходить из обоснованных (с доказательной базой!) критериев целенаправленности, целесообразности и необходимой достаточности. В противном случае данная инициатива есть опыт. Социальный опыт. А участие в опыте по Конституции требует добровольного информированного согласия (ст. 21 Конституции). Причём даже наличие в стране/регионе чрезвычайной ситуации не отменяет этой статьи Конституции.
Это должен быть основной аргумент родителей. Пусть проверяющие либо обосновывают, ссылаясь на успешную практику применения, либо ждут добровольного согласия родителей хоть до морковкиного заговения. Это, кстати, относится и к проверкам со стороны охраны в метро и в прочих общественных местах. Спрашивается, вот вы пристаёте к гражданам безо всяких обоснованных ориентировок и поводов для подозрения, выборочно проверяете их, выворачиваете их карманы или просвечиваете их через рамку якобы в целях безопасности, и как успехи? Чью безопасность вы обеспечиваете? Чья безопасность пострадает, если вы не проверите их? Вообще говоря, подобные проверки неконституционны и являются актами самоуправства, хотя бы даже они и обосновывались некими «внутренними нормативными актами», т.к. ни у кого нет полномочий на издание «внутренних нормативных актов», нарушающих Конституцию. Всё остальное решает расклад сил на местах. В принципе здесь всё то же самое, что и с «антиковидными» мероприятиями.
Ещё один момент: обосновывать свой отказ участвовать в социальном (научном и т.п.) эксперименте человек не обязан. Ни устно, ни письменно. Он имеет право просто проигнорировать предложение «поэкспериментировать». Пусть родители пользуются этим правом.
В каких книгах написано об этих критериям?
Данные критерии, если говорить вообще, есть основа научного подхода к решению текущих задач.
Более-менее чётко они прописаны в законе 68-ФЗ о чрезвычайных ситуациях. Мы писали об этом в статье https://work-way.com/blog/2022/09/02/razvorachivaetsya-novyj-vitok-lipovoj-epidemii-chto-delat/
Родители учащихся очень много чего могут сделать при желании. Доставить массу неприятностей представителям власти, проявив протестную активность в интересах своих детей. Только желания нет.
Во время ковидобесия в г. Майкопе инициативная группа буржуазных холуёв, в попытке угодить проводникам санитарного террора, предложила в школах организовать апартеид детей по признакам привиты-непривиты их родители. Т. е. дети из «благонадёжных» семей и «непривитые» должны обучаться порознь, изолировано друг от друга. Для обывателей это было уже через край, что вызвало волну возмущения. Тут же от этой инициативы отказались. Теперь, в этом уч. году, в школах Адыгеи, классные руководители раздавая ученикам ксивы для подписей родителей на согласие плановым прививкам, нагло врали, что это обязательно и нельзя отказаться. Хотя сам факт, что спрашивают разрешения, должен опровергать эту примитивную ложь. В этот раз не нашлось родителей, которые бы дали по мозгам администрации.
Поэтому. Продолжаются периодические сборы наличности с учащихся на СВО. С детей и родителей взяли манеру трясти деньги на участие в развлекательных мероприятиях по разнарядке из центра.
Товарищи. Есть важный вопрос. Если в следующем году рабочее движение начнёт подниматься, будет активно назревать антифашистская революция, то как изменится рабочая стратегия и тактика РП? Что нужно будет делать рядовым коммунистам и тем, кто учит активно теорию МЛ?
Изменение тактики РП будет зависеть от того, что назревает и как назревает. У нас нет хрустального шара, указывающего на будущее. И ни у кого нет.
Стратегия и тактика коммунистов должна строится на тщательном анализе социального состава российского общества, его динамике. Нужен новый, свободный от прошлых ошибок. проект государства трудового народа. Только на базе современной трактовки принципов социализма можно вести продуктивную, убедительную работу в массах.
А чем современная трактовка «принципов социализма» отличается от ленинско-сталинской?
Современная трактовка идей социализма должна,. по-видимому, заключаться в убедительной . пропаганде их — без ревизии фундаментальных положений М-Л — на понятном нынешним
поколениям народных масс.языке. Люди должны увидеть снятие ныне угнетающих их бед и тревог, улучшение своего социального, политического и экономического положения в новых условиях.
Есть идея по форме реализации коллективного права собственности трудящихся на средства производства. Суть её в следующем. Национализированные предприятия акционируются. Работники получают равные доли в основном капитале предприятия и, таким образом, становятся коллективными собственниками (акционерами, пайщиками). Соответственно, полученная прибыль (часть прибыли) распределяется между рабочими-акционерами по итогам отчётного периода. Если работник увольняется, то его доля в предприятии переходит остальным работникам или аккумулируется в резервный фонд. Когда принимается на работу новый сотрудник, то он получает равный пай с остальными из резерва. Заработная плата работникам будет начисляться отдельно, с учётом результатов их личного труда.
Думается, эта схема должна дать работникам почувствовать себя не только номинальными, но реальными хозяевами своего труда и собственности. Стоит ли её рассмотреть для включения в экономическую программу будущей компартии?
А зачем капиталистическую приватизацию включать в экономическую программу будущей компартии?
Речь не идёт о приватизации. И не о классическом понимании акционирования. Наоборот. Современный рабочий должен понимать, за что, конкретно, ему надо бороться. Как будет реализовано право собственности трудящихся на средства производства. В советское время понимание широкими массами общенародной собственности было размыто. Вроде как общее, значит ничьё. Отсюда соблазн: можно воровать и тянуть с предприятия всё подряд. А в дела начальства нос не совать — без нас разберутся. Ну вот и разобрались.
«Общее=ничьё» — это и есть уловка позднесоветской контры: под этим соусом завершился грабёж советского народа. И главное: «не суйтесь в дела начальства».
Реализация права собственности трудящихся на средства производства решается только в масштабе всей экономики в форме общенародной собственности. И никак иначе. Только так можно ставить задачи максимального удовлетворения нужд трудящихся на основе высшей техники, а не задачи анархического извлечения прибыли. Только так можно уйти от капиталистической конкуренции к социалистическому соревнованию. Только так можно прийти к распределению по труду. Только так можно ставить амбициозные задачи мощной индустриализации, которая насытит экономику продукцией настолько, что можно снижать товарность производства, осуществив переход к полному продуктообмену. Только так можно стереть грани между физическим и умственным трудом, между городом и деревней. Только так можно построить коммунизм.
Товарищи. Почему сейчас молодежь так активно поддерживает идеи разных правых фашистов и идет к ним на службу? Коммунисты вообще ведут с молодыми людьми политработу или окукливаются у себя в своих организациях?
Сейчас практически нет никаких коммунистических организаций, кроме кружков. В кружках, в основном, как раз молодёжь. Эта молодёжь и ведёт работу среди своих. Есть и люди постарше среди кружковцев — тоже ведут работу с молодёжью, как могут. Нефашистские и антифашистские движения скорее стихийные, чем организованные.
Что касается «идей разных правых фашистов», то не так уж они и популярны среди молодёжи, если учесть, что все крупные организованные общественные движения в стране так или иначе фашистские: курируются или подчинены фашистам.
Погодите. А как же крупные левые организации (КПРФ в расчёт не берем) вроде ркрп, ррп, рксмб? Они тоже что ли поддерживают фашизм? Не понимаю…
Социал-фашизм. Да, эти партии, на словах декларируя антифашизм, на деле так или иначе его поддерживают. К слову, знамя липового антифашизма поднимают и партии крупного капитала. Запрещают, например, фашистскую символику. Вот такой расклад.
Здравствуйте. Заранее извиняюсь, если этот вопрос уже задавали. Предположим человек заинтересовался марксизмом, ленинизмом и хочет изучить всё это поподробнее. С чего вы бы, лично, советовали ему начать ? Заранее спасибо за ответ.
У нас есть на сайте приблизительный список литературы для самостоятельного изучения марксизма: https://work-way.com/blog/2013/06/15/kak-osvoit-marksizm-samostoyatelno/
Что думает РП о деятельности российского публициста Юрия Мухина, открыто заявляющего о том, что в РФ фашисты захватили власть?
Если вас интересует конкретно его заявления насчёт фашизма в РФ — мы не следим за его деятельностью пристально, то фашизм в России как-то нелепо отрицать. Сейчас в мире не осталось нефашистских стран. И чтобы не увидеть фашизм в РФ, надо быть избирательно близоруким.
Из того, что мы знаем о Мухине, можно сделать вывод, что это не марксист. А потому аналитика у него откровенно слабая, увлекается частностями, многое додумывает. Кое-какие его аргументы, тем не менее, заслуживают внимания.