Как начиналась партия. Часть 11

← Часть 10

А как быть с экономической борьбой, от которой марксисты отталкивались в своей агитации? Дело в том, что чисто экономическая борьба рабочих не опасна для крупной буржуазии. Развитие техники производства и рост ввиду этого производительности труда позволяли выжать из рабочего за 10 часов столько же прибавочной стоимости, как лет 5-7 назад при 12-часовом рабочем дне. Требования, вроде небольшого повышения зарплаты и некоторого улучшения условий труда, также могли быть удовлетворены за счёт ничтожной части прибыли капиталиста, которую он тут же возмещал, увеличивая интенсивность труда рабочих. В 1895 г. на заседании московского «Общества содействия мануфактурной промышленности» крупнейшие капиталисты-мануфактурщики Московской и соседних губерний признали, что от экономических уступок рабочему движению, проведённых законодательно, крупная промышленность не только не пострадает, но и выиграет — за счёт конкуренции со средними и мелкими предприятиями, для которых такие уступки означают крах.

Это означало, что крупной буржуазии не приходилось особенно опасаться организованного стачечного (сугубо экономического) движения. Она была готова примириться с рабочим движением, но при одном условии: движение должно было отказаться от самостоятельной политической борьбы, от выставления самостоятельной политической платформы, от создания своей классовой партии.

В тот момент марксизм подчёркивает прогрессивную сторону капиталистического развития России, борется со всеми остатками крепостничества и старых феодальных порядков, изобличает всю вредность и бесплодность попыток народников задержать развитие страны и сохранить старые сгнившие устои, диалектически видит зло в недостаточном развитии капитала. Поэтому для крупной буржуазии и в такой момент марксизм стал желанным союзником. Она быстро усваивает его терминологию. Печатные органы крупного капитала, вплоть до «Вестника Финансов и Промышленности», предоставляют свои страницы марксистам. Министр финансов Витте (фактический ходатай русского крупного капитала) пишет доклады царю с цитатами из «Капитала» Маркса.

Выходит, классовое сотрудничество? Нет. Буржуазия, используя марксизм, стремится лишить его классовой революционной сути. Она временно выставляет своими идеологами легальных марксистов — Булгакова, Струве, Тугана и др. и через них проводит свои классовые вожделения. Булгаковым поручается развивать сознание рабочих, изобличать перед ними существующий полицейский режим в России, призывать рабочих к экономической борьбе. При этом буржуазия требует от легальных марксистов, чтобы они разбивали «марксову ересь о пролетарской революции и социалистической миссии рабочего класса», марксову «теорию обнищания пролетариата», готовили, таким образом, для крупного капитала послушную ударную силу, которая пойдёт в бой за политическую свободу для буржуазии. Эта идея и становится ведущей у «легальных марксистов» — идеологов крупной буржуазии.

Первые русские марксисты (группа В. Ульянова и др.), воспитанные на оригинальных трудах Маркса и Энгельса, не дали себя провести «легальным марксистам». Революционные марксисты соглашались с критикой реакционных мелкобуржуазных утопий народников, которую давали «легальные», но твёрдо стояли на почве научного социализма. «Критические заметки» Струве немедленно получили надлежащую оценку со стороны марксистов, которые отмежевались от Струве и его сторонников. Но следующие поколения социал-демократов, воспитанные на легальной литературе, не смогли отличить революционных марксистов от «легальных» вульгаризаторов Маркса. «Молодёжь» познакомилась с научным социализмом только по этой вульгаризации, по марксизму, из которого была удалена его революционная суть. Поэтому с.-д. «молодёжь» пошла сама и повела за собой рабочих по кривой линии, выгодной и безопасной для крупного капитала, по линии, ведущей к тред-юнионизму, к отказу рабочего класса от самостоятельной политической роли. Будучи вынуждены считаться с уже возникшим рабочим движением, с невозможностью избавиться от него, крупная буржуазия и её идеологи, само собой, предпочли тред-юнионизм (сугубо экономическую борьбу рабочих) революционной социал-демократии. С другой стороны, малосознательная социал-демократия в лице «молодых», на время отказавшись от политической агитации (по тактическим соображениям), невольно сыграла на руку крупной буржуазии: она повела рабочих к тред-юнионизму, превращая тем самым рабочее движение в придаток буржуазной демократии.

До конца 1897 г. это движение только намечается. Преобладает ещё старое революционное течение. Союзы борьбы ведут решительную революционную агитацию. Там, где ещё сохранились старые кадры первых марксистов, очень подозрительно относятся к попыткам протащить тред-юнионизм в агитацию. Например, Московский Союз не одобрил агитационной литературы, которую давала плехановская группа «Освобождение Труда». В этой литературе Союз увидел лишь голое противопоставление западно-европейских «свобод» русскому самодержавному произволу. Мол, там, на Западе, рабочим уже не надо политической борьбы, всё уже завоёвано. Группе «Освобождение Труда» было предъявлено требование, чтобы в популярной литературе, наряду с критикой русской полицейщины, непременно давалась бы и критика западно-европейского буржуазного демократизма. Когда в 1895 г. из-за границы была получена брошюра «Рабочий день», в ряде Союзов не решились её распространять без комментариев. Предпочли даже вырвать из брошюры последний лист, где говорилось о свободах, которыми пользуются рабочие в Западной Европе, но не было ни слова о том, что эти свободы урезаны, неполны, непрочны, фальшивы, формальны. Не было сказано, что качество и уровень этих свобод находятся в прямой зависимости от степени организованности, сплочённости и сознательности рабочего класса данной страны. От способности рабочих вести постоянную борьбу с правительством за эти свободы. Что буржуазия постоянно стремится ликвидировать эти свободы рабочего класса. Что, наконец, все эти свободы не были дарованы пролетариату, а были завоёваны им в ходе долгой, упорной, изнурительной и жестокой борьбы с капиталистами и их правительством.

В этой связи на конференции московских и нижегородских работников было постановлено, что главная задача русских марксистов заключается в том, чтобы сразу начать воспитывать русских рабочих для самостоятельного политического выступления, для борьбы за власть. И тем самым предотвратить всякую возможность превращения рабочего класса в придаток буржуазной демократии. На первом майском празднике в Москве в 1895 г. сами рабочие, притом не из самых сознательных, выражали недовольство агитационной литературой за то, что она указывает на лучшее политическое положение западно-европейских товарищей, но совсем умалчивает о путях, какими они добились этого положения, о том, как именно они боролись за свободу, и как должны, в свою очередь, бороться русские рабочие. Нужны были практические рекомендации борьбы.

А тогдашняя заграничная литература в этом смысле оторвалась от живой русской практики и перестала удовлетворять нужды движения. Она не давала уже ни одного практического лозунга, который был бы новым и соответствовал моменту. Она давала старые лозунги, которые были правильные, но уже давно вошли в практику всех сознательных рабочих и марксистов-агитаторов. Беда группы Плеханова состояла в отрыве от русской действительности. А ошибка группы «Освобождение Труда» была в том, что она в то время всё ещё переоценивала значение «социалистической» интеллигенции. В своей литературе группа обращалась главным образом к ней, доказывая ей необходимость «возбуждения сознательного политического движения в рабочем классе»:

«От нашей социалистической интеллигенции… зависит решение этого вопроса… Без рабочих, сознающих свои классовые интересы, нет социализма… Социалистическая интеллигенция — это тот фермент, который, попав в благоприятную (рабочую) среду, может развить в ней брожение, которое приведёт к возникновению социалистической партии» [1].

Все эти верные и важные лозунги попадали, однако, не по адресу. В широкие слои интеллигенции брошюры группы «Освобождение Труда» не попадали, так как большинство революционных марксистов порвали почти все связи с интеллигентной публикой. Эти брошюры читались узким кругом рабочих, которые уже давно стояли на точке зрения группы «Освобождение Труда». Эти рабочие ждали от группы не того, что им было давно и хорошо понятно. Они желали действовать и на практике стать тем «ферментом», о котором писал Плеханов. Эти рабочие стремились развивать сознание масс и требовали от группы Плеханова, в которой видели своего идейного вождя и единственный источник с.-д. литературы, чтобы она дала им практическое оружие для работы среди масс.

Сознательные рабочие и марксисты-практики (а тогда только практики и были в России) требовали от своих теоретиков, чтобы те дали материал для агитации в духе тех идей, которым учили эти теоретики, и с учётом фактического положения дел в рабочем движении. А трагизм, в который попала группа «Освобождение Труда» в середине 90-х гг., состоял в том, что она не поняла или не захотела понять этих требований. Она продолжала говорить о «будущем рабочем движении» и убеждала интеллигенцию в неизбежности этого движения. Она проморгала, что движение это уже началось и идёт полным ходом. Группа «Освобождение Труда» толкует в своих изданиях о необходимости агитации — и тем самым она продолжает, по сути, вести только пропаганду, не давая никакой почти агитационной литературы широкого применения. Это привело к тому, что группа Плеханова фактически отстранилась от руководства уже существующим движением в России.

В тот момент в самой России ещё не успели выделиться собственные теоретики-марксисты, за исключением В. И. Ульянова и Федосеева. Но в распоряжении Ульянова и Федосеева не было техники, при помощи которой можно было создать широкую агитационную (брошюрочную) литературу. Русские эмигранты, состоявшие только из теоретиков, оторванные от практической работы, не поняли насущной потребности в такой литературе. В этом была одна из причин, почему группа «Освобождение Труда» была вынуждена на время уступить место идейных вождей т. н. «молодым» — воспитанникам легального марксизма. Когда в середине 90-х гг. возник конфликт между русскими практиками и заграничными теоретиками, русские практики в идейном отношении вполне стояли на точке зрения группы «Освобождение Труда», но были очень недовольны тем, что эта точка зрения всё ещё пропагандировалась группой, а не агитировалась.

Русские марксисты пока что доверяли опыту и знаниям эмигрантов и требовали, чтобы группа «Освобождение Труда» взяла на себя практическое руководство движением. Но группа этого не сделала. Поэтому движением начали руководить местные организации, каждая на свой страх и риск. В это время конфликт между группой «Освобождение Труда» и русскими организациями происходит не только в столицах, но в Киеве и Екатеринославе. На просьбу украинских товарищей издавать популярную агитационную литературу один из членов группы, Аксельрод, заявил, что они «…ни в коем случае не станут издавать вульгаризованную литературу для широких масс». Почти такой же ответ получил от Плеханова и московский депутат, посланный за границу за литературой. Хотя этот депутат привёз из России для напечатания такие рукописи, как «Что должен знать и помнить каждый рабочий», «О конкуренции», переделку «Религии и капитала» и т. п. вещи, ходившие по рукам в рукописном виде.

Между тем, движение в Северо-Западном крае полностью уходит в сторону от социалистического пути. Этот факт не находит никакого осуждения за границей. Наоборот, Плеханов, представлявший еврейское рабочее движение на Лондонском конгрессе, молчит, чем, по сути, признаёт справедливость этого поворота к тред-юнионизму и сионизму. «Экономизм», т. е. «чисто рабочее движение», как зараза, перекидывается и в остальную Россию, где находит благоприятную почву в стихийном увлечении масс стачками и стадном увлечении интеллигенции «модной теорией» легального марксизма.

Но кое-где на местах уцелели от массовых провалов «старики» — первые революционные социал-демократы. Они крепко держатся за старую программу. «Старики» издают «С.-Петербургский рабочий Листок» и «Рабочую Газету» в Киеве. Эти органы полностью стоят на точке зрения революционного марксизма. Они видят первую и самую насущную задачу социал-демократов в том, чтобы объединить и организовать всех вовлечённых в агитацию рабочих в одно единое целое, слить в один поток все отдельные ручейки с.-д. движения, словом, создать единую политическую рабочую партию. «Ниспровергнуть самодержавие… может лишь крепко организованная, многочисленная рабочая партия… Организовавшись в сильную партию, рабочие освободят себя и всю Россию от всякого политического и экономического гнёта» [2] — такие лозунги ставит русский революционный марксизм.

«Борьба с самодержавным правительством за политическую свободу есть ближайшая задача русского рабочего движения… Русское рабочее движение удесятерит свои силы, если выступит, как единое, стройное целое, с общим именем и стройной организацией… Отдельные рабочие кружки должны превратиться в одну общую партию… Русская рабочая партия будет партией социал-демократической» [3].

Лозунг партии был поставлен, и все «старые» марксисты приняли его. Начинается работа по подготовке первого съезда, который должен положить начало партийному выступлению русской социал-демократии.

Но одновременно с киевской «Рабочей Газетой» появляется «Рабочая Мысль» — орган «экономизма». На местах, где не было руководства со стороны «стариков», укрепляются «молодые», неся с собой тактику тред-юнионизма и подчинения рабочего движения буржуазии. Начинается новый период истории русской революции. Это был период разброда, распада, шатаний. У русской социал-демократии «стал ломаться голос». Появляются ревизионистские произведения Струве, Прокоповича, Булгакова, Бердяева, Кричевского, Мартынова. Но брели назад и вразброд только идеологи и руководители движения. Само рабочее движение в России продолжало расти и делать огромные шаги вперёд. Пролетарская борьба захватывала новые слои рабочих и распространялась по всей стране. Эта борьба вызывала «по закону индукции» оживление борьбы за демократические свободы в студенчестве и других слоях населения. А новые руководители рабочего движения не соответствовали широте и силе стихийного подъёма, их сознательность спасовала перед размахом движения. Они испугались этого размаха. Среди этих социал-демократов — руководителей рабочего движения возобладала группа деятелей, воспитанных почти только на одной «легальной» марксистской литературе. А такого воспитания было тем более недостаточно, чем большей сознательности требовала от этих деятелей стихийная борьба масс. Эти руководители быстро оказались позади в теоретическом отношении (вместо борьбы с правительством проповедовали буржуазную «свободу критики»). Они так же быстро оказались позади и в практическом отношении, так как вели дело к сохранению кустарничества вместо организации широкой агитации и рабочей политической партии. Кроме того, эти деятели пытались защищать свой переход на службу буржуазии всякими «марксистскими» доводами. Революционный социал-демократизм принижался до тред-юнионизма легальными марксистами в легальной литературе и хвостистами в литературе нелегальной.

В такой обстановке готовился первый съезд Российской Социал-демократической Рабочей Партии.

Подготовили: С. Юдина, М. Иванов.

• [1] Плеханов. «Политические задачи русских социалистов». Орган «Социалист», Женева, 1889 г. «О задачах социалистов в борьбе с голодом», с. 51, 64.
• [2] «С.-Петербургский Рабочий Листок», №2, сентябрь 1897 г.
• [3] «Рабочая Газета», №2, ноябрь 1897 г.