Государственно-монополистический капитализм

 ГМКОт редакции «Рабочего Пути»:

В дискуссиях, ведущихся между сторонниками советского социализма и его противниками, нередко поднимается тема государственно-монополистического капитализма. Критики советского социализма нередко относят к государственно-монополистическому капитализму всю эпоху СССР, пытаясь таким способом доказать старый либеральный тезис, известный еще со времен Перестройки, что якобы никакого социализма в СССР не было и советский народ эксплуатировался советским государством точно также, как это происходит при капитализме.

Цель данных граждан, действующих в интересах господствующего ныне класса буржуазии, вполне понятна — всеми способами отвлечь российских трудящихся от революционного переустройства нашего общества, от восстановления в стране социалистического строя, который был четверть века назад уничтожен буржуазной контрреволюцией. Возразить же на этот ложный тезис врагов рабочего класса можно только хорошо представляя себе, что такое «государственно-монополистический капитализм», как он возникает и каковы его проявления. Ясно, что такое понимание сущности ГМК невозможно без знания, которое дает только изучение марксизма-ленинизма — единственной науки, изучившей досконально капиталистическое общество таким, какое оно есть на самом деле.

Ниже мы предлагаем нашим читателям статью из «Большой советской энциклопедии» первого издания (так называемого «сталинского»), в котором вопросы марксистско-ленинской теории освещены наиболее полно и доступно. Том №18 был подготовлен к изданию в 1930 году, что нашим читателям необходимо учитывать в том смысле, что когда речь в статье идет о «новейших явлениях», важно понимать, что указанные явления новейшими уже не являются, а давно и прочно вошли в политику монополистического капитала. Все сказанное в статье мы наблюдаем и сейчас, только с более резкой и многократно усиленной форме.

Что же касается действительно новых проявлений ГМК, по крайней мере, второй половины 20 века и последних десятилетий, то о них РП постарается выложить дополнительные материалы, чтобы наши читатели имели возможность наблюдать в полной мере диалектику капиталистического развития.

Государственно-монополистический капитализм (ГМК)

I. Перерождение монополистического капитализма в ГМК и его источники

Понятие государственного капитализма неразрывно свя­зано с новейшей монополистической стадией развития капиталистического хозяйства. Имен­но эпоха империализма, «эпоха банковского капитала, эпоха гигантских капиталистиче­ских монополий, эпоха перерастания моно­полистического капитализма в ГМК, по­казывает необыкновенное усиление „государственной машины», неслыханный рост ее чиновничьего и военного аппарата в связи с усилением репрессий против пролетариата как в монар­хических, так и в самых свободных, респуб­ликанских странах» (Ленин). Этот исключительный рост государственной машины в последней ста­дии капитализма обусловлен общими зако­нами развития капиталистических производ­ственных отношений и соответствующих им политических и правовых надстроек.

В качестве надстройки, порожденной клас­совой структурой капиталистического общества и обладающей известной относительной самостоятельностью, государственная власть оказывает обратное воздействие на ход и условия производства на всех этапах раз­вития капитализма. Уже в эпоху становле­ния капиталистического хозяйства, в эпоху первоначального капиталистического накоп­ления, нарождавшаяся буржуазия использовала государственную власть для того, чтобы ли­шить работника средств производства и со­здать наемную армию труда из вчерашних мелких производителей. Государство игра­ло роль непосредственного рычага первона­чального накопления, экспроприируя с по­мощью налоговой системы мелкую буржуа­зию и превращая накопленные средства в капитал. Существенным моментом первона­чального накопления являлось государственное регу­лирование заработной платы, которое нужно было молодой буржуазии для того, чтобы «принудительно удерживать заработную пла­ту в границах, благоприятствующих выкола­чиванию прибавочной стоимости, чтобы удли­нять рабочий день и таким образом удержи­вать самого рабочего в нормальной зависи­мости от капитала» (Маркс).

Наступившая с конца 18 в. эпоха побед­ного шествия капитализма создала новые условия для развития государственной машины и предъя­вила новые требования к государству как исполнительному аппарату господствующего класса. С одной стороны исчезла надобность в той усиленной протекционистской полити­ке, с помощью которой нарождался капита­листический строй. С другой — крепнущая буржуазия начала священную войну за безраздельное распоряжение государственным аппара­том, за упразднение привилегий и сохранив­шихся прерогатив политической власти класса землевладельцев. В борьбе против остат­ков меркантилизма, превратившегося из ору­дия насаждения капитализма в тормоз его дальнейшему развитию, буржуазия выдви­нула теорию «государства — ночного сторо­жа». Идея полной свободы хозяйственной жизни от стеснительной опеки государства выражала новые требования к государственной надстройке, функции которой должны были свестись к охране и созданию наиболее благоприят­ных условий для капиталистического раз­вития. Эту же задачу по существу выпол­няла и т. н. «социальная деятельность го­сударства», которую буржуазия вынуждена была допустить под грозными ударами на­растающего рабочего движения. Ограничи­вая хищническое истребление рабочей силы, буржуазное государство лишь охраняло ми­нимальные условия воспроизводства рабо­чего класса, действуя под давлением той же самой необходимости, которая, по выраже­нию Маркса, «заставила выливать гуано на английские поля».

Поскольку передовая английская промышленность не боялась иностранной конкуренции и поэтому не нуждалась в та­моженной охране, поскольку аграрный про­текционизм (хлебные пошлины) тормозил раз­витие капитализма, английская буржуазия выступала под знаменем фритредерства (свободы торговли — прим. РП) и ограничивала деятельность государства соз­данием наиболее благоприятных условий для свободного завоевания мирового рынка. Наоборот, в странах, выступивших на арену капиталистического развития позднее, бур­жуазия требовала активной протекционист­ской деятельности государства для защиты от наступающего передового конкурента. В то же время условия исторически запозда­лых родов капитализма вызывали своеобраз­ное сращивание феодально-помещичьих и промышленных группировок, отразившееся рядом специфических черт на государственной власти и ее роли в хозяйственной жизни (отсюда знаменитая «прусская государственность»).

Если на всех исторических этапах развития капиталистического общества государство отнюдь не являлось пассивным и безразлич­ным привеском по отношению к ходу хозяй­ственной жизни, то эпоха империализма по­родила качественно иную роль и положе­ние государства в хозяйственной системе. Процесс концентрации и централизации ка­питала и явившееся результатом его господ­ство монополий привели к сращиванию буржуазного государства с капиталистиче­ским хозяйством, составляющему действи­тельное содержание государственно-капи­талистических тенденций. Вскрывая оппор­тунистическую природу каутскианской тео­рии империализма, Ленин подчеркивает, что попытки оторвать империалистическое го­сударство и осуществляемую им захватни­ческую политику от внутренних свойств и особенностей системы финансового капитала имеют глубоко ревизионистский характер.

Новая роль государства по отношению к хозяйству вытекает из всей сущности монополистического капитализма, из всей совокупности особенностей, характеризую­щих империализм как особую и последнюю стадию развития капитализма.

Первым приз­наком ленинского определения империализ­ма является «концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой сту­пени развития, что она создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни». На столь высокой ступени концен­трации ряд отраслей и средств производ­ства фактически по своей технической ор­ганизации перерастает рамки старых форм индивидуальной собственности и упра­вления. Тем самым создается экономическая база для огосударствления и возникновения государственных монополий в ряде отраслей произ­водства. В отличие от имевшихся и на преж­них стадиях развития капитализма случаев огосударствления тех или иных областей хо­зяйственной жизни, государственные монополии в эпоху империализма превращаются в со­ставную часть монополистической системы. Поскольку монополии охватывают решаю­щие отрасли современного хозяйства, между государственными организациями и всей остальной капи­талистической системой создается неразрыв­ная органическая связь. Поэтому «частные и государственные монополии переплетаются воедино в эпоху финансового капитала» (Ленин). Это переплетение государственных и частных монополий ока­зывается таким образом первой объективной основой сращивания государства с хозяйством в эпо­ху империализма.

Но такие жe последствия вызывает харак­терное для империализма слияние банков­ского капитала с промышленным и созда­ние на базисе этого «финансового капи­тала», «финансовой олигархии». Господство финансовой олигархии по самому своему существу означает сращивание государственного аппа­рата с системой финансового капитала. К органам финансового капитала фактически стягиваются все нити т. н. государственного хозяйства. Государственное регулирование денежного обращения, осуществляемое через эмиссионные банки, ока­зывается неразрывно связанным со всей де­ятельностью банковского аппарата финансо­вого капитала. Широко разветвленная сеть государственных сберегательных касс, аккумулирую­щая миллиардные суммы мелких сбереже­ний, также фактически находится в распоря­жении финансового капитала. Между круп­ными банками и госаппаратами мелкого кредита создается тесное сотрудничество и прямое разделение труда. В руках банков, этих поистине «универсальных учрежде­ний», сосредоточиваются операции с государственными займами, составляющими важнейший канал аккумуляции и перераспределения капита­лов в современном хозяйстве. Система го­сударственного кредита органически сплетается с бан­ковским капиталом, облагая все общест­во данью в пользу монополистов, создавая полное господство финансовой олигархии «и над прессой и над правительством». Государственные монополии над отдельными отраслями произ­водства и торговли (напр. табачные и др. монополии) превращаются в средство «повы­шения и закрепления доходов для близких к банкротству миллионеров той или иной отрасли промышленности» (Ленин) и входят в качестве подчиненных частей в общую систему финансового капитала. Спекулируя земельными участками, участвуя в финанси­ровании всевозможных коммунальных пред­приятий, финансовый капитал подчиняет себе такую существенную часть современ­ного госаппарата, как муниципалитеты. Переход госчиновников на службу в орга­низации монополистического капитала, пря­мой и косвенный, скрытый и явный подкуп их лишь иллюстрируют неразрывную связь между финансовой олигархией и государственной вла­стью. В легальной и открытой форме сращивание госаппарата с органами финансо­вого капитала осуществляется посредством «личной унии», участия в наблюдательных советах монополистических объединений вид­ных чиновников и членов правительств.

В природе монополистического капита­лизма заложены борьба за внешние рынки, стремление к захвату территорий, к завоева­нию мирового господства. Если в эпоху расцвета капитализма свободной конкурен­ции на государство возлагались функции охраны внешних условий капиталистическо­го развития, то эра борьбы за раздел и пе­редел мира требует несравненно более ак­тивной роли государственной надстройки. Наиболее ярко новая роль государства обнаружива­ется в области вывоза капитала, составляющей важнейшее звено борьбы за мировое господство. Государство мобилизует всю мощь своей милитаристской машины для того, чтобы проложить путь экспорту ка­питала. Непосредственное сотрудничество капитала с государством сливает в единый стратегический план экспорт капитала, пря­мое навязывание займов слабым и беззащит­ным странам и военно-политическое давле­ние на них империалистической государственной маши­ны.

Борьба монополистического капитализма за рынки сырья также неразрывно сплета­ет в единый клубок государство с частным капиталом. Действуя по прямой указке монополистических клик, государство при­нимает самое активное участие в борьбе за сырье. Кроме того, обеспечивая воинствую­щему капиталу господство над теми или другими источниками сырья, милитарист­ская государственная машина сама выступает в каче­стве крупнейшего потребителя таких объек­тов борьбы монополистических интересов, как нефть, каучук, цветные металлы и др. И здесь государство превращается в крупнейшего акционера борющихся за мировое господство монополий, государственные монополии сплетаются с част­ными, и сила милитаризма является пря­мым орудием борьбы за новые территории.

Монополистическая стадия капитализма воскрешает на новой основе протекционист­скую деятельность государства. Протек­ционизм, таможенные барьеры, под защи­той которых монополистические объеди­нения ведут борьбу за рынки, является та­кой же необходимой функцией империали­стического государства, как и неслыхан­ное усиление военно-политической машины, без которого немыслима наступательная поли­тика финансового капитала. Мощь государственной ма­шины, вооруженная сила госаппарата, игра­ет роль первостепенного фактора в борь­бе за раздел и передел мира, составляющей основу своеобразия теперешних форм сорев­нования между капиталистическими стра­нами. Но выполнить свою роль опоры и активнейшего орудия империалистической политики захвата государство может лишь в тесной связи и переплетении со всеми хо­зяйственными организациями финансового капитала.

Сращивание буржуазного государства с хозяйством, непосредственно обусловленное всеми важнейшими признаками монополи­стического капитализма, придает таким образом госаппарату ряд новых хозяйственных функций. Но поскольку решающую роль во всех областях хозяйственной жизни играют монополии, государство становится прямым орудием крупнейших клик монополистиче­ского капитала. Кучки сильнейших монопо­листов, короли финансовой олигархии, фак­тически господствуют над госаппаратом, определяют всю его хозяйственную и адми­нистративную деятельность, используют го­сударство как сильнейшее оружие в борьбе за мировое господство. Какими бы ширмами «демократического управления» ни прикры­валась государственная власть монополистического ка­питализма, она одинаково выполняет слу­жебную роль в руках некоронованных пра­вителей финансового капитала. Эта сторона процесса нарастания государственно-моно­полистических тенденций, усердно замалчи­ваемая международной социал-демократией, опреде­ляет истинное существо сращивания госу­дарства с хозяйством.

Осуществляя новые хозяйственные функ­ции, вытекающие из сущности монополисти­ческого капитализма, государство в извест­ной мере регулирует и контролирует хозяй­ственную жизнь. Это регулирующее вмеша­тельство выражает достигнутую капитализ­мом высокую ступень концентрации произ­водства. В нем обнаруживается материаль­ная подготовленность производства к пла­номерному общественному управлению. Но, в качестве орудия господства монополисти­ческих клик финансового капитала, государ­ство регулирует хозяйство, отдельные части которого фактически превратились в от­расли «технически организованные в обще­государственном масштабе» (Ленин) в инте­ресах кучки монополистов. Госрегулиро­вание целиком сохраняет частнокапитали­стический характер. «Возьмем для примера хоть сахарный синдикат,— писал Ленин, — он создался еще при царизме и тогда при­вел к крупнейшему капиталистическому объ­единению прекрасно оборудованных фаб­рик и заводов, причем это объединение, разумеется, насквозь проникнуто было реак­ционнейшим и бюрократическим духом, обе­спечивало скандально высокие барыши ка­питалистам, ставило в абсолютно бесправ­ное, униженное, забитое, рабское положение служащих и рабочих. Государство уже то­гда контролировало, регулировало произ­водство в пользу магнатов-богачей». Но та­кое регулирование производства неизбежно воспроизводит все противоречия, свойст­венные монополистическому капитализму. Поэтому «тот же сахарный синдикат пока­зывает нам воочию перерастание монопо­листического капитализма в государственно-монополистический» и в то же время обнару­живает с полной ясностью истинную при­роду регулирующей деятельности государ­ства. Являясь прямым продолжением моно­полий, действуя в их интересах, госкапи­тализм лишь возводит на высшую степень монополистические приемы регулирования. Монополии же не только не превращают анархическое капиталистическое хозяйство в плановое, но вызывают к жизни новые, несравненно более сложные формы ожесто­ченной конкурентной борьбы. Точно так же госрегулирование хозяйства, являющееся одним из признаков ГМК, по самой сво­ей природе противоречит задачам подлинно планового, регулируемого в общественных интересах производства.

Этот противоречивый характер государ­ственного вмешательства в хозяйство особенно ярко обнаружился в эпоху империалистской войны 1914—1918 гг. «Войной и разрухой все страны вынуждены идти от монополистиче­ского капитализма к государственно-моно­полистическому» (Ленин). Сращивание го­сударства с хозяйственными организациями буржуазии приняло формы огосударствле­ния; действуя в начале войны путем ряда косвенных регулирующих мероприятий, го­сударство вынуждено было в той или иной степени к концу войны заменить рыночную систему сбыта промышленных изделий и снабжения организованным распределением. Продовольственный кризис заставил пра­вительства основных воюющих стран пе­рейти к карточной системе распределения продуктов и к мерам воздействия на сельскохозяйственное производство. Внешняя торговля, играв­шая важнейшую роль в хозяйственной бло­каде, была поставлена под непосредствен­ный контроль государства. В качестве ор­гана, осуществляющего интересы всего клас­са капиталистов, государство иногда было вынуждено идти на подавление противо­речивых интересов отдельных прослоек и группировок буржуазии.

Несмотря на несомненное наличие глубо­кого вмешательства государства в хозяйст­венную жизнь, развившегося в некоторых странах в целую систему плановых мероприя­тий, ГМК эпохи империалистической войны обнаружил ряд глубоких экономических противоречий. Так например госрегули­рование оказалось по существу бессильным перед стихией мелкого, раздробленного сельского хозяйства. Широко развернувшаяся спеку­ляция, подпольный рынок и непрерывный рост цен срывали государственную систему регулиро­вания с/х рынка и распределения продо­вольствия. Государство вынуждено было ла­вировать между противоречивыми интере­сами помещиков, отдельных групп монопо­листов в промышленности и крупной тор­говой буржуазии. Контрабандная торговля через нейтральные страны прорывалась сквозь цепь блокады и хозяйственной войны. Трепет буржуазного государства перед «свя­щенной частной собственностью» наложил печать на все регулирующие мероприятия. Таким образом вынужденные военной обстановкой меро­приятия государственно-монополистическо­го характера обнаружили глубокую проти­воречивость. Элементы организованного ре­гулирования хозяйства вступали в противо­речие с частнособственническими основами капиталистического хозяйства. Поэтому пе­реход к мирной обстановке вызвал доволь­но быстрое исчезновение этих порожден­ных войной и обусловленных специфической обстановкой проявлений ГМК. Идеоло­ги различных прослоек буржуазии, инте­ресы которых оказались задетыми практикой государственно-монополистического регули­рования военной эпохи, приветствовали это отмирание военных форм как возврат к «свободному капитализму». Однако в действи­тельности послевоенная эра развития капи­тализма вызвала усиление государственно-монополистических тенденций на новой, более высокой основе.

II. Причины роста государственно-монопо­листических элементов в послевоенном капитализме.

Эпоха империалистской войны чрезвычай­но ускорила процесс централизации капи­тала и гибели промежуточных слоев мелкой и средней буржуазии. Вымыванию средних слоев способствовали общая хозяйств, раз­руха, недостаток сырья, рабочей силы, невозможность нормального обновления капитала и политика государственно-монополистического аппарата, всемерно усиливавшая позиции крупного монополистического капитала, объе­диненного системой персональной унии с госу­дарством. Последовавший непосредственно за войной период острейшего кризиса капиталистической системы действовал в том же на­правлении. Распад денежных систем, инфля­ция, охватившая почти все капиталистичес­кие страны, вызвали прямое разорение и об­нищание огромных слоев мелкой буржуа­зии. Для крупного капитала инфляция, при активном участии и прямом содействии государственной власти, послужила источником обогащения и средством пожирания более слабых кон­курентов. В побежденных странах, где раз­вал денежных систем и инфляционный кри­зис достигли высшего предела, усиленный процесс концентрации и централизации ка­питала принял даже специфические формы т. н. инфляционистских объединений («стиннесизация» в Германии).

В то же время чрезвычайно усилилась ор­ганизованность буржуазии как господству­ющего класса. Во время войны рост органи­зованности буржуазии был одним из элемен­тов государственно-монополистической консоли­дации хозяйства. Применяя принудитель­ное синдицирование (объединение), государство подталки­вало капиталистическое развитие и укрепля­ло монополистические формы. В эпоху после­военного кризиса рост всевозможных союзов буржуазии вытекал из обстановки обострен­ной классовой борьбы и экономических за­труднений. Росту чисто хозяйственных моно­полистических организаций соответствовало необычайное развитие всевозможных пред­ставительных организаций буржуазии.

Ряд отраслей производства приобрел ис­ключительное значение для обороноспособ­ности и обеспечения интересов всего клас­са капиталистов. К средствам сообщения при­бавились такие решающие базовые отрас­ли современного военного могущества, как производство электроэнергии, хими­ческая промышленность, производство алю­миния и др. цветных металлов, важнейшие отрасли сырья, служащие объектом монопо­листической конкуренции (нефть, каучук, хлопок). Разорение в ряде империалистиче­ских стран, сузившее внутренние рынки, растущая пауперизация крестьянских масс в колониях, развитие капитализма в коло­ниях и полуколониальных странах, балканизация Европы, перемещение хозяйст­венного центра капитализма из Европы в Америку, выпадение шестой части мира из сферы империалистической эксплуатации чрезвычайно обострили борьбу за рынки. В результате войны и инфляции колоссально возросла внутренняя задолженность капи­талистических государств. В сложнейшем переплете межгосударственной задолжен­ности экспорт капитала превратился в важ­нейшее звено империалистической политики. Долги европейских стран-победительниц США, проблема германских репараций стали осью послевоенных группи­ровок капиталистических стран и создания империалистических государственных блоков.

Наконец определяющим для послевоен­ной эпохи всеобщего кризиса капитализма становится неслыханный рост классовых противоречий, развитие революционного на­ступления рабочего класса, сталкивающее каждый борющийся отряд рабочего класса с совокупной системой государственной власти и организо­ванного финансового капитала. «При таком положении вещей особое значение для бур­жуазии приобретает государственная власть, становяща­яся диктатурой финансово — капиталистиче­ской олигархии, выражением ее концентри­рованной мощи. Функции этого многонаци­онального империалистического государ­ства разрастаются по всем направлениям. Развитие государственно-капиталистических форм, облегчающих как борьбу на внешнем рынке (военная мобилизация хозяйства), так и борьбу против рабочего класса; исключи­тельно чудовищный рост милитаризма (ар­мия, морской и воздушный флот, применение химии и бактериологии); возрастающее дав­ление империалистического государства на рабочий класс (рост эксплуатации и прямое подавление с одной стороны, систематичес­кая политика подкупа бюрократической ре­формистской верхушки — с другой) — все это выражает собою громадный рост удельного веса государственной власти» (из программы Коминтерна). Этот рост удельного веса государственной власти сопровождается усилением процесса сращивания государства с хозяйством, укре­пления и развития элементов ГМК.

III. Основные формы проявления новей­ших государственно-монополистических тенденций.

Новый этап роста государственно-монопо­листических тенденций проявляется в раз­личных формах, выраженность и значение которых варьирует в отдельных капиталисти­ческих странах в зависимости от ряда специ­фических условий.

Первой, наиболее откры­той формой государственно — капиталисти­ческих тенденций является рост элементов «госкапитализма в собствен­ном смысле этого слова (государственные элек­тростанции, муниципальные, промышлен­ные и транспортные предприятия)» (резо­люция VI Конгресса Коминтерна). Хотя об­щая тенденция к нарастанию этой формы в послевоенном капитализме несомненна, разме­ры деятельности государства как предпри­нимателя и удельный вес государственных предпри­ятий чрезвычайно различны в отдельных странах. В некоторых странах государство при­соединило к тем предприятиям, которые и рань­ше принадлежали казне (транспорт, связь), лишь небольшое количество новых. Наобо­рот, в др. странах наблюдается весьма зна­чительный рост государственного предпринимательства. Это имеет место преимущественно в новых отраслях промышленности, как например, элек­трохозяйство, производство некоторых видов нового сырья, замещающего объекты наибо­лее ожесточенной борьбы монополистическо­го капитала (например, алюминия, азота), ряд отраслей химической промышленности, иг­рающих особо важную роль в военно-хозяй­ственной подготовке. В государственно-ка­питалистических предприятиях всех стран видную роль играют производства военной промышленности, что находится в непосред­ственной связи с ростом милитаризма в по­слевоенную эпоху. Кроме того государство, в особенности его местные организации (му­ниципалитеты), существенно расширило свою предпринимательскую деятельность в об­ласти различных видов коммунального стро­ительства, инфраструктуры. Сюда относятся дорожное строи­тельство, имеющее особое значение в связи с развитием автомобильного транспорта, со­оружение районных электроцентралей, газо­проводов и т. п. Здесь мы имеем дело преи­мущественно с отраслями, для которых харак­терны большие размеры необходимых ка­питальных вложений, медленный оборот ка­питала и сравнительно низкая рентабель­ность. Значительная доля предприниматель­ской деятельности государства падает на со­оружение морского флота и портовых учре­ждений. Наконец чрезвычайно усилилось участие государства и местных органов в жи­лищном строительстве. Давление жилищного кризиса, охватившего большинство европей­ских стран после войны, в этом случае сочета­ется также с нежеланием частного капитала связывать крупные средства долгосрочными и медленно оборачивающимися вложениями. Особую разновидность этой формы госка­питализма представляет участие государст­ва в смешанных монополистических органи­зациях. Государство здесь внедряется в си­стему монополистических организаций капи­тала путем приобретения крупных пакетов акций и облигаций, оставляя непосредствен­ное руководство предприятиями за руково­дящими органами монополий.

По своей экономической роли предприни­мательская деятельность государства не пред­ставляет сколько-нибудь серьезной конкурен­ции частнокапиталистическим монополиям. Наоборот практика выработала здесь весь­ма разнообразные формы сотрудничества и экономической смычки. Сосредоточивая свою предпринимательскую деятельность главным образом в областях, связанных с длительными вложениями очень крупных средств, в областях, обслуживающих мили­таристские запросы финансового капитала, госу­дарство обеспечивает интересы стоящих за его спиной монополистических клик. Стро­ительство этого типа создает огромный ры­нок для крупнейших частных монополий в области тяжелой индустрии (в первую оче­редь металлургии и электротехники). Госпредприятия обслуживают частную инду­стрию дешевым током, жилищное строитель­ство обеспечивает частную промышленность рабочей силой и т. д. В качестве потребителей и поставщиков частных монополий госпредприятия теснейшим образом сплета­ются с ними. Происходит обмен пакетами ак­ций, взаимное участие в наблюдательных со­ветах, взаимное сплетение с банковскими ор­ганизациями финансового капитала. Т. о. госпредприятия целиком врастают в общую систему монополистического капитализма. В смысле же тенденций развития, методов рационализации и нажима на рабочих, борь­бы за рынки и т. д. — деятельность госпред­приятий ничем в принципе не отличается от прочих частнокапиталистических монополий.

Второй формой проявления государствен­но-капиталистических тенденций после вой­ны является усиление хозяйственно-регулирующих функций и мероприятий государственной власти. Наиболее открытой формой регулирующей деятель­ности государства является поддержка отдельных отраслей хозяйства и групп моно­полистов путем всевозможных субсидий. Оказывая прямую помощь частным ка­питалистам, государство перераспределяет общественное накопление. Послевоенные бюд­жеты большинства капиталистических стран колоссально выросли, и тем самым увеличи­лась возможность воздействовать на процесс перераспределения народного дохода. Ха­рактерным для послевоенного капитализма является также увеличение размеров государственного кредита. Капиталистические государства, пережившие послевоенную бурю инфляции, вышедшие из войны с огромным грузом вне­шней и внутренней задолженности, усилен­но нажимают на рычаги налогового обложе­ния и госкредита, перераспределяя огром­ные массы накапливаемых ценностей в поль­зу монополистических клик. Если на началь­ных стадиях монополистического перерожде­ния капитализма государственная власть, отчасти в це­лях своеобразной социальной демагогии, от­части под давлением противоречивых ин­тересов отдельных групп буржуазии, зача­стую выступала против монополий, создава­ла далее видимость их ограничения и запре­та, то в настоящее время, продолжая практи­ку военной эпохи, государство всеми мера­ми административного и хозяйственного воз­действия подталкивает процесс синдицирования и трестификации (образования монополистических союзов — прим. РП).

Практика послевоенного ГМК знает случаи даже прямого вмешательства государства для укрепления существую­щих монополий и предупреждения их рас­пада под влиянием внутренней борьбы за квоты, за доли в прибылях и т. п. Государ­ство приходит также на помощь проведению капиталистической рационализации, поддер­живая своими средствами институты и ла­боратории нормирования, научной органи­зации труда и т. д. Бурная обстановка по­слевоенных колебаний конъюнктуры также вызывает попытки регулирующе­го вмешательства государства. Государство организует специальные институты изучения конъюнктуры, щедро ассигнует средства на пропаганду «антикризисной профилактики», в минуты наиболее острых кризисных коле­баний для поддержки отдельных групп мо­нополистов мобилизует весь арсенал нахо­дящихся в его распоряжении средств кре­дитной и эмиссионной политики. Характер хозяйственно-регулирующей деятельности государства ярко проявляется в политике цен. Однако вопреки утверждениям социал-демократии, чрезвычайно преувеличиваю­щей эту сторону деятельности государства, регламентация и вмешательство в ценооб­разование в настоящее время захватывает лишь весьма ограниченный круг продуктов тяжелой индустрии, в наибольшей степени охваченной монополистическими объедине­ниями; самое осуществление ее ярко демон­стрирует сращивание государственного аппара­та с органами финансового капитала, ибо как правило органы, регулирующие цены, со­ставляются из представителей заинтересо­ванных групп монополистов. Хотя време­нами эта регламентация цен низводится до простой формальности, принципиальное зна­чение ее заключается в том, что государственная власть выступает в качестве посредника между от­дельными борющимися группами монополи­стов. Государственная регламентация цен на такие това­ры, как уголь, железо, калий, нефть, каучук является фактически результатом согласова­ния интересов и требований конкурирующих групп обрабатывающей и добывающей про­мышленности, монополий, ориентирующих­ся главным образом на внешние или на внут­ренние рынки, и т. п.

Усиление активности государства в напра­влении борьбы за рынки обнаруживается в росте таможенных барьеров. Ве­дя агрессивную таможенную политику, госу­дарство выполняет функцию «охраны» оте­чественных монополистов от иностранной конкуренции, усиливает позиции монополий в борьбе за мировое господство. Под при­крытием лозунга охраны таможен, тарифы служат средством финансирования монопо­лий за счет роста дороговизны и снижения жизненного уровня масс. К ввозным пош­линам присоединяется государственное поощрение экспорта. Вывозные премии, специаль­ные кредиты экспортным индустриям, пре­мии и субсидии пароходным товариществам, крупные ассигнования на торговый флот — все это формы участия государства в борь­бе за рынки.

В послевоенный период рас­ширилась практика государственных монополий на отдельные товары, также являющихся формой участия государства в борьбе за рынки. По отношению к объектам наиболее острого соперничества монополий государ­ство применяет прямое контингентирование[1] производства и регламентацию условий вы­воза (каучук, нефть).

Внешние займы, играющие особо важную роль в послевоен­ном вывозе капитала, в подавляющем боль­шинстве случаев являются политическими актами государственной власти, непосредственно подчи­ненными интересам империалистического соперничества. Но усиление активности го­саппарата в борьбе за рынки в послевоен­ную эпоху делает еще более прозрачным и осязательным подлинное подчинение госу­дарства группам монополистов. История пе­реговоров о торговых договорах (например, между Францией и Германией в 1925) дает яркие образчики сращивания и подчинения государственной власти королям финансово-монополи­стического капитала.

В целях поддержки и насаждения отраслей производства, играю­щих особо важную роль на случай войны и хозяйственной блокады, капиталистические государства стали широко применять выдачу субвенций, гарантирование прибылей, та­моженные и транспортные льготы, особо вы­годную оплату госзаказов и т.д.

Особое вни­мание уделяется государством поддержке и регулированию с.-х. производства. К вы­полнению таможенных притязаний монопо­листической буржуазии присоединяется уси­ленный аграрный протекционизм, наблюда­ющийся в послевоенную эпоху в большинстве капиталистических стран. Стремясь обеспе­чить известный продовольственный минимум на случай войны, правительства капитали­стических стран проводят специальную поли­тику поощрения помещиков и крупного фер­мерства (т. н. «политика плуга» в Англии, «борьба за хлеб» в фашистской Италии, германская система увеличения пошлин на с.-х. проду­кты и поддержки крупных аграриев и т. д.).

Эта усиленная поддержка автаркических тенденций в послевоенную эпоху является одной из составных частей своеобразной фор­мы ГМК, заключающейся в целой сис­теме мероприятий по подготовке хозяйства к грядущим военным столкновениям и бло­каде. Учитывая громадный масштаб и уни­версальный характер материальных запро­сов современных вооруженных сил, капи­талистические государства ведут системати­ческую подготовку всего народного хозяй­ства на основе специальных законодатель­ных актов (акт о национальной обороне США 4/VII 1920 г., закон об организации нации во время войны, при­нятый во Франции в 1928 г., милитаризация фашистской Италии и др.).

Важнейшей ча­стью военно-хозяйственной подготовки яв­ляется детальная разработка плана мобилиза­ции промышленности с первых же дней и ча­сов войны. На основании опыта прошлой вой­ны подготовка мобилизации промышленно­сти исходит из необходимости привлечения к непосредственному обслуживанию воен­ных нужд подавляющей части «мирной», некадровой промышленности. Поэтому воен­но-хозяйственная деятельность государст­ва сосредоточивается на вопросах технической подготовки промышленности к развертыва­нию производства вооружений, на разработ­ке методов экономии сырья и замены его сур­рогатами, на специальном регулировании электрификации, которая должна смягчить то­пливные затруднения и облегчить работу транспорта в грядущей войне. Государственные орга­низации производят учет производственных возможностей хозяйства на случай войны, подготовляют районные планы мобилизации всех ресурсов и быстрого развертывания военного производства. Но и в этой лихо­радочной деятельности государства по подго­товке к войне обнаруживаются все характер­ные черты государственно-капиталистиче­ских тенденций. Облеченные широкими пол­номочиями государственные органы военно-хозяйствен­ной подготовки фактически комплектуются из ставленников крупнейших монополий, и вся работа проводится при самом непосред­ственном участии частнокапиталистических предприятий.

Так как буржуазия не может вести войну без обеспечения «спокойствия» в тылу, важнейшим элементом подготовки к войне является политика милитариза­ции труда и подчинения госу­дарству органов рабочего дви­жения. «Этому „прикрытию тыла“ буржу­азии служат такие мероприятия, как законы о профсоюзах в Англии, в Норвегии, арби­траж в Германии, план Монда о сотрудни­честве химических промышленных компа­ний, кампания в пользу „мира в промышлен­ности», аполитичные профсоюзы („спенсеризм» в Англии, „компанейские профсоюзы» в Америке), создание фашистских государ­ственных профсоюзов в Италии, закон о ми­литаризации профсоюзов в случае войны во Франции. Все это — мероприятия, рассчи­танные на обеспечение вооруженного пода­вления всякого классового рабочего движе­ния тотчас же после объявления войны» (из резолюции VI Конгресса Коминтерна).

С этой стороны военно-хозяйственная фор­ма государственно-капиталистических тен­денций смыкается с характерной для после­военного капитализма деятельностью госу­дарства в области рабочего движения и регу­лирования условий труда. Уже в огне импе­риалистской войны вся огромная машина рабочих организаций (профсоюзы, потреби­тельская кооперация, органы страхования и рынка труда) была поставлена социал-демократией на службу государству и играла роль важ­нейшей опоры системы «гражданского мира» и военной каторги для рабочих.

Послевоен­ная эпоха всеобщего кризиса капитализма и назревания мировой пролетарской рево­люции превратила деятельность государства в этой области в одну из важнейших форм го­сударственно-капиталистических тенденций. Если в других сферах проявления государствен­но-капиталистических тенденций мы имеем дело прежде всего с процессом сращивания буржуазного государства и хозяйственного руководства, то в данной области на первый план выдвигается еще более сложный процесс сращения государственного и хозяйственного аппарата буржуазии с реформистским профсоюзным аппаратом. Государственно-капиталистиче­ские формы открывают тысячи возможностей для постоянного проникновения профсоюз­ных чиновников в сращивающиеся части го­сударственного и хозяйственного аппарата буржуазии. Соуиал-демократические партийные и профсоюзные деятели ста­новятся членами наблюдательных советов го­сударственно-капиталистических предприя­тий, пробираясь таким образом все дальше и дальше в гущу монополистических орга­низаций промышленности. Реформистские чи­новники занимают ряд крупных и мелких постов в органах социальной политики го­сударства. Они участвуют в качестве «пред­ставителей рабочего класса» в многочислен­ных смешанных организациях, осуществля­ющих регулирующие функции государственного капи­тализма. Хозяйственные предприятия рабо­чих организаций (рабочие банки, кооператив­ные предприятия) сращиваются с органами финансового капитала, средства, собранные из рабочих грошей, предоставляются в ра­споряжение частного капитала для спекуля­тивных целей.

Государственное вмешательство в отноше­ния между трудом и капиталом, унаследовав­шее от довоенного времени такие формы, как ограничение рабочего времени, страхование безработных, в послевоенный период обогати­лось принудительным арбитражем. В любом случае конфликта между рабочими и пред­принимателями по поводу заработной пла­ты, условий труда и т. п. дело может быть передано государственному арбитру. В случае несогла­сия сторон с решением арбитра это реше­ние может быть объявлено обязательным и узаконено государством. Практика прину­дительного арбитража ведет к фактическому лишению рабочего класса права на стачку, к ухудшению условий оплаты труда, ко все возрастающему закабалению пролетариата. И в этом деле реформистский профсоюзный аппарат играет чрезвычайно видную роль. Именно выслужившиеся профсоюзные бюро­краты заполняют собою ряды государственных арби­тров. Но помимо того без профсоюзной ма­шины было бы абсолютно невозможно заста­вить рабочих подчиниться принудительному арбитражу. Эту свою функцию профсоюзный аппарат выполняет без отказа.

Социал-демократия и бюрократическая профсоюзная верхушка служат тем приводным ремнем, с помощью которого происходит рост одной из новейших форм современных государственно-капитали­стических тенденций — тенденции к огосу­дарствлению органов рабочего движения. Наи­высшую ступень развития этой тенденции мы наблюдаем в фашистском «корпоративном государстве», в котором профсоюзы являются непосредственно частями государственной машины и ор­ганами прямого подавления рабочего класса. Теория и практика фашизма лишь воплощает в наиболее законченной форме совершающий­ся в настоящее время во всех капиталистических странах процесс фашизации буржуазного государства и фашистского перерождения социал-демократии.

IV. Основные типы роста государственно-монополистических тенденций в послевоенном капитализме.

Можно наметить примерно следующие типы и разновидности послевоенной эволю­ции государственно-капиталистических тен­денций в разных странах. Классическим типом послевоенного роста ГМК является Германия. Все характерные формы ро­ста государственно-капиталистических тен­денций здесь получили наиболее яркое про­явление. Хозяйственные функции государ­ства, отчасти находящиеся в прямой преем­ственной связи с военной эпохой, в Герма­нии наиболее оформлены и осуществляют­ся рядом специальных организаций (Госу­дарственный совет угольной промышленно­сти, Калийный совет, Комитет металлопро­мышленности и др.). В послевоенных усло­виях развития германского хозяйства особо важ­ную роль играет деятельность государства в области регулирования внешнекредитных отношений, привлечения иностранных капи­талов и распределения их внутри страны. Специфической особенностью германского типа развития государственно-капиталистических тенденций является исключительный рост государственного капитализма в собственном смысле — предпринимательской деятельности государства. Уже до войны в предприятиях, принадлежащих государству, было занято свыше полумиллиона рабочих рук (не счи­тая железных дорог и почты). В послевоенное время количество государственных предприятий значи­тельно расширилось. Крупнейшие предпри­ятия общеимперского правительства в об­ласти электропромышленности, производства алюминия и азота, калийной промышленно­сти, добычи угля и железной руды объедине­ны в мощный концерн (Viag), располагавший в 1924 г. акционерным капиталом в 120 млн. марок. В 1925 г. предприятия, принадлежащие государству, дали свыше 10% добычи угля в стране, 8% добычи кокса, около 6% добычи ка­лия. Особенно велика доля госпредприятий в производстве алюминия (74%), электри­ческой энергии (86%), газа (87%), в добы­че поваренной соли (41%). Общеимперские и местные органы власти участвуют огром­ными капиталами в ряде частных монополистических организаций. На почве развитого германского капитализма нарастание государственно-капиталистических тенденций, теснейшее сращивание государства с частным капита­лом приняли наиболее яркие формы.

В отличие от германского типа, рост госкапи­талистических тенденций в развитии пред­принимательской деятельности государства в др. империалистических странах не про­является столь ярко. Так в США удельный вес госпред­приятий в общей продукции незначителен. В Англии тенденции нарастания этой фор­мы государственного капитализма также значительно слабее, чем в Германии. Во Франции госпредприятия развивают свою деятельность почти исключительно в области кадровой военной промышленности и производства вооружений. Характерной для этого типа ГМК является подготовка государства в области прямого и косвенного регулиро­вания хозяйства. Так во Франции особен­но выделяются по своему размаху государ­ственные мероприятия по подготовке всего хозяйства к войне и милитаризации насе­ления. В Англии на переднем плане ре­гулирование хозяйственных связей с коло­ниями, регламентация производства и сбы­та колониального сырья (например закон Стивенсона о контингентировании произ­водства каучука), а также форсирование организации монополий и концентрации ка­питала в важнейших отраслях хозяйства (например, в угольной промышленности). В США рост хозяйст­венной деятельности государства проявляет­ся в разработке ряда законодательных актов по регулированию целых отраслей хозяй­ства (мероприятия по смягчению с.-х. кри­зиса, акты о строительстве торгового флота, о регулировании электрификации и т. п.). Характерными для американской практики явля­ются попытки путем вмешательства государ­ства смягчить конъюнктурные колебания в хозяйстве. Особую известность приобрели в последнее время попытки президента Гувера с помощью федеральной резервной системы, путем вмешательства в биржевую спекуля­цию, распределения крупных госзаказов и т. п. смягчить резкое ухудшение конъюнктуры и предотвратить кризис перепроизводства.

Этот тип ГМК отличается тем, что государ­ство, расширяя свои хозяйственные функции, избегает резких форм открытого администра­тивного вмешательства в хозяйство. Полное подчинение государственной власти группам крупней­ших монополистов здесь проявляется в наи­более обнаженном виде.

Иной тип роста государственно-капитали­стических тенденций обнаруживают стра­ны господства фашистской дик­татуры. Регулирующая деятельность фа­шистских государств проявляется в осо­бенно откровенных формах. Так как фашист­ские формы государства получили распро­странение главным образом в относительно отсталых странах, со слабо развитой промы­шленностью, то в центре регулирующей де­ятельности фашизма стоит политика инду­стриализации, проводимая за счет исклю­чительного нажима на рабочий класс. Фа­шистские государства (например, в Италии и Ру­мынии) осуществляют политику индустриа­лизации путем усиленной поддержки про­мышленности субсидиями, систематическим увеличением военных заказов, предоставле­нием всевозможных налоговых льгот, снаб­жением кредитами, особым поощрением строительства и т. д. В Италии особо покро­вительствуемыми отраслями являются авто­мобильная и авиационная промышленность, судостроение, электропромышленность, до­быча руды и угля; в Румынии — промышлен­ность по переработке с.-х. сырья; в Польше — военная промышленность и производства, работающие на экспорт. В условиях огра­ниченности внутреннего рынка, фашист­ские государства проявляют особую актив­ность в регулировании внешней торговли. Усиленная таможенная охрана дополняется прямым запрещением ввоза конкурирующих товаров (в Польше, в Италии, в Румынии). За счет нажима на налоговый пресс и обнища­ния масс фашистские государства поддержи­вают экспортные отрасли промышленности огромными премиями и субсидиями. Харак­терная для фашизма империалистская экс­пансия, погоня за новыми территориями, от­ражает судорожные попытки буржуазии рас­ширить недостаточные внутренние рынки. Доля средств, извлекаемых из трудящегося населения путем налогов, достигает огром­ных размеров.

Специфической чертой фа­шистского ГМК является обилие актов государственного вмешательства в земельные отношения с целью укрепления опоры фашизма в дерев­не — феодально-помещичьего землевладения. Бедность капиталами, низкие нормы на­копления заставляют фашистские государ­ства проявлять особую активность в поисках внешних займов. Ярким примером фашист­ского типа сращивания государства с капи­талом является введенная Муссолини в 1923 г. система распределения средств госкредита. Особым декретом частному консорциуму дер­жателей промышленных акций было предо­ставлено право распоряжаться кредитными средствами казначейства без всяких ограни­чений.

Наконец в фашистском типе ГМК находит свое завершение насильственное вмешательство государства в борьбу рабо­чего класса за улучшение своего положения. Провозглашенные знаменитой «хартией труда» Муссолини корпоративные реформы до­водят до конца попытки огосударствить ра­бочие организации и превратить профсоюзы в простой придаток государственной машины.

Специфическими особенностями отлича­ются государственно-монополистические тен­денции в странах Востока, выдвинув­шихся на арену передового капиталистиче­ского развития в новейшую эпоху. Наиболее яркий пример этого рода дает послевоенная Япония. Здесь новейшие монополистиче­ские формы капитала переплетаются с весь­ма обильными пережитками феодализма. Опираясь отчасти на традиции позднефео­дального государства, японские государ­ственно-капиталистические формы харак­теризуются большим удельным весом госпредприятий. По размаху предприниматель­ской деятельности государства Япония при­ближается к Германии. Кроме мощной воен­ной промышленности и транспорта, в руках государства находятся крупнейшие предпри­ятия японских колоний и «сфер влияния» — Кореи, Маньчжурии, Формозы, Сахалина. Государству и муниципалитетам принадле­жит значительная доля электропромышлен­ности. О размерах государственных предпри­ятий можно судить по бюджетным данным за 1926 г. В общем бюджете Японии в 1.639 млн. иен около одной трети (520 млн. иен) падало на доходы от государственных предприятий. Государство участвует крупными капитала­ми в банках и монополистических торговых и промышленных компаниях. Кроме того, в Японии имеют широкое распространение госмонополии на ряд предметов потребле­ния масс (соль, табак и др.).

V. Оценка государственно-капиталистических тенденций буржуазными и реформистскими теоретиками.

На теоретических построениях буржуазных ученых отражается прежде всего борьба противоречивых интересов различных про­слоек господствующего класса. Наряду с противоречиями, имеющими место внутри гос­подствующей верхушки, немалую роль игра­ет непрерывное усиление гнета монополий над широкими слоями мелкой и средней бур­жуазии, систематически экспроприируемой крупным капиталом и теряющей свою и без того иллюзорную самостоятельность.

За­щищая теорию надклассового характера го­сударства, буржуазная наука сосредоточи­вает свое внимание главным образом на отдельных внешних проявлениях государственно-капи­талистических тенденций, преимущественно на росте предпринимательской деятельно­сти государства. Чрезмерно преувеличивая моменты, характеризующие эту сторону госкапитализма, буржуазная (и реформистская) теория зато всячески затушевывает подлин­ную сущность государственно-капиталисти­ческого перерождения, заключающуюся в сращивании государства с органами финан­сового капитала и в полном подчинении госвласти интересам господствующей кучки мо­нополистов.

Положительная программа ру­ководящих кругов буржуазии в отношении элементов госкапитализма сводится к тре­бованиям, которые должны в максимальной степени приспособить хозяйственную деятель­ность государства к обслуживанию интере­сов «национальных» монополий. Отсюда свое­образная «самокритика» неповоротливости и громоздкости бюрократической государственной ма­шины (см. например, критику бюрократичности и «организованной бесхозяйственности» го­сударственно-монополистического аппарата у Бенте, Шмаленбаха и др.). Отсюда требо­вания рационализации государственного аппарата на основе практики частнокапиталистических предприятий.

Наконец буржуазия и ее те­оретики настаивают на строгом ограждении частного капитала от возможной конкурен­ции государственных предприятий. Так резолюция Со­юза германской индустрии и других представитель­ных организаций буржуазии требует ограни­чения предпринимательской деятельности государства «областями, которые недоступ­ны силе частного хозяйства, прежде всего — предприятиями, которые убыточны и посто­янно нуждаются в поддержке».

Однако систематически проводя в жизнь свою положительную программу, буржуазия требует от своих идеологов использования государственно-капиталистических тенден­ций в интересах социальной демагогии. За­дача эта осуществляется буржуазной наукой двояким способом. Прежде всего широко используется недовольство мелкой буржуа­зии, теряющей свою самостоятельность и вытесняемой победным шествием монополии. Именно на эти слои рассчитана та пропаган­да «хозяйственного либерализма» и критика «связанного хозяйства», которой усиленно за­нимается буржуазная наука в новейшее вре­мя. Нарочито преувеличивая силу принуди­тельного регулирования хозяйства государ­ством, руководящие круги буржуазии выста­вляют демагогические требования возврата свободной конкуренции и ограничения вме­шательства государства. «Государство и хо­зяйство поступают лучше всего тогда, когда они держатся на расстоянии трех шагов друг от друга», заявляет видный представитель германского финансового капитала Якоб Гольд­шмит. Рост предпринимательской деятель­ности государства изображается как неза­метная «холодная» социализация, как угроза частнособственническим устоям капитализ­ма.

Широко используется опыт военного периода с его многочисленными хозяйствен­ными затруднениями для того, чтобы дискре­дитировать в массах идею социализма и пла­новой организации хозяйства. Само собою разумеется, что, выступая против государственного вме­шательства в хозяйственную жизнь, требуя возвращения либерализма, буржуазные те­оретики имеют в виду не свободу конкурен­ции, а лишь свободу монополистической ор­ганизации капитала. Помимо широкой кампании в периодической прессе, эти построе­ния встречаются у целой группы буржуаз­ных экономистов во главе с Дилем, Бернгар­дом, Лифманом, Мизесом и др.

С другой стороны факт роста государствен­но-капиталистических тенденций использу­ется для построения теории т.н. «социально­го» или «хозяйственного» государства. Смысл этой теории сводится к тому, что новейшая эволюция якобы превратила государство из органа, стоявшего над обществом и ограни­чивавшегося лишь только охраной правовых устоев капитализма, в универсальную ор­ганизацию, регулирующую хозяйственную жизнь и определяющую экономические усло­вия существования всех слоев населения. «Социальное» или «хозяйственное» государ­ство является, согласно этой теории, всемо­гущим органом, устанавливающим заработ­ную плату, регулирующим цены на важней­шие средства существования, заботящимся о жилищных условиях населения, под­держивающим наиболее слабые отрасли про­мышленности, защищающим ремесло и мел­ких фермеров от конкуренции, и т. д. и т. п. Эта утопия, основанная на чрезмерном пре­увеличении регулирующей деятельности госу­дарства, служит таким образом для затушевывания классового характера буржуазного государ­ства и его мероприятий, обеспечивающих фа­ктически исключительно интересы господ­ствующей кучки монополистов. Особенно охотно «социальная идея» государства про­пагандируется теоретиками фашизма.

Про­блемы госкапитализма играют также весь­ма видную роль в новейшей дискуссии бур­жуазных теоретиков (главным образом германских) по вопросу о «судьбах капитализма». При этом оба отмеченных течения используют факт роста государственно — капиталисти­ческих тенденций для доказательства незыб­лемости капиталистического строя и зама­зывания его глубочайших внутренних про­тиворечий. Если одни изображают государ­ственно — капиталистические элементы как угрозу дальнейшему расцвету капитализма, то другие пытаются противопоставить рево­люционной теории крушения капитализма теорию постепенного нарастания «посткапиталистических форм» (Зомбарт) в лице го­сударственных, коммунальных и смешанно-публичных предприятий.

В полном идейном родстве с буржуазной наукой, теоретики международного рефор­мизма также используют рост государствен­но-капиталистических тенденций для построе­ния теории «организованного капитализма». Исходным пунктом этой теории является ут­верждение, что процесс развития монополий уничтожает конкуренцию и анархию произ­водства и заменяет ее плановой, рациональ­ной организацией производства. Рост моно­полий, по утверждению реформистов, вызы­вает «принципиальную замену капиталисти­ческого принципа… социалистическим прин­ципом планового производства» (Гильфердинг). При этом социал-демократы, как и буржуазные уче­ные, старательно затушевывают классовый характер государства и его хозяйственную де­ятельности, чрезмерно преувеличивают роль государственных предприятий и изображают вмешательство государства в хозяйствен­ную жизнь как стремление внедрить плано­вое начало и преодолеть частнособствен­нический характер производства. В своем апологетическом усердии социал-демократы пытаются пред­ставить послевоенную эволюцию ГМК в ка­честве необходимого акта «защиты отечества»: «огосударствленная экономика снова возро­дилась, более прочная и консолидированная, чем до 1914 г., но с новыми функциями — не для захвата и господства над новыми терри­ториями, а для самозащиты от наступления мирового хозяйства» (К. Реннер).

Социал-демократическая теория пытается изобразить государство как все­могущую организацию, «определяющую все без исключения экономические категории — цены товаров и заработную плату, земель­ную ренту, норму прибыли и процента» (К. Реннер). «Социальную теорию государства» они дополняют теорией «хозяйственной демо­кратии», смысл которой сводится к тому, что, демократизируя государство, рабочий класс может овладеть управлением производства. «Проблема сейчас заключается в том, чтобы с помощью государства, с помощью созна­тельного общественного управления пере­строить это организованное и управляемое капиталистами хозяйство в хозяйство, уп­равляемое демократическим государством» (Гильфердинг). Таким образом, изображая государ­ственно-капиталистические тенденции как составную часть «организованного капита­лизма», социал-демократия строит свою утопию «мирно­го врастания капитализма в социализм».

Известную капитуляцию перед буржуазно­-реформистскими теориями «организованного капитализма» представляет оценка государ­ственно-капиталистических тенденций, дан­ная теоретиками правого уклона в Коминтер­не. Исходным пунктом этой правой концепции ГМК является недиалектическое пред­ставление о вытеснении конкуренции ростом монополий. В результате роста монополий и спайки между экономической и полити­ческой организацией буржуазии, на арену мирового хозяйства выступают «не отдель­ные частные предприятия», а «коллективно-­капиталистические организации — государ­ственно-капиталистические тресты». «Госу­дарственно-капиталистический трест есть в сущности огромное комбинированное пред­приятие, „внутри которого“ меновая связь, выражающая общественное разделение труда…, заменяется техническим разделением труда внутри организованного „народного хозяйства“» (Н. Бухарин, «Экономика переходного периода»). Первый тур развития госкапи­тализма воплотился в хозяйственной системе передовых капиталистических стран эпохи империалистской войны. Второй тур разы­грывается в современном этапе развития по­слевоенного капитализма не на базе военно­го потребления, а на основе «нормального» роста капиталистической системы производ­ства. Развитие госкапитализма переносит якобы «проблематику рынка, кризисов, цен», все черты, характеризующие анархическую систему капитализма, в сферу мирохозяй­ственных отношений, превращая внутренние противоречия вследствие внешней проти­воречивости, неорганизованности мирового хозяйства.

Каждое звено этой концепции представля­ет результат механистического, недиалекти­ческого разрешения важнейших противо­речий капиталистической действительности. Если развитие капитализма вызывает нара­стание противоречия между рациональной организацией в сфере технического разделе­ния труда и анархией в сфере общественно­го разделения труда, то в этой схеме один из противоречивых полюсов механически устраняется. Рост монополий, который в дей­ствительности вызывает новые, более слож­ные формы конкуренции, здесь рассматри­вается как простое устранение конкуренции. Сращивание государства с капиталистиче­ским хозяйством, которое в действительности лишь воспроизводит на более высокой сту­пени все основные противоречия капитализ­ма, рассматривается как основа для возник­новения рационально организованных го­сударственно-капиталистических трестов. Превращение внутренних противоречий ка­питализма в пассивный рефлекс противоре­чий мирового хозяйства открывает путь для социал-демократической концепции ультраимпериализма. Наконец недооценка глубоких внутренних противоречий послевоенного капитализма объективно служит теоретической базой для обоснования возможности прочной и дли­тельной стабилизации капитализма.

В дей­ствительности рост государственно-капита­листических тенденций в послевоенном ка­питализме показывает материальную подго­товленность к социалистическому преобра­зованию общества.

  1. E. Хмельницкая.
    Источник: БСЭ 1 изд., т.18, с.399-420

[1] Контингентирование — государственное регулирование внешней торговли с помощью установления импортных и экспортных квот (контингентов).

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован.

С правилами комментирования на сайте можно ознакомиться здесь. Если вы собрались написать комментарий, не связанный с темой материала, то пожалуйста, начните с курилки.

*

code