О предательстве (зиновьевская оппозиция)

(Доклад, подготовленный участниками марксистского кружка)

Большевистская партия всегда решительно боролась за единство своих рядов, против всяких фракций и группировок. Допустить фракционность и групповщину в ожесточённой политической борьбе, которую приходилось вести на несколько фронтов, — это всё равно, что устроить профсоюзное собрание в штабе армии во время сложной и тяжёлой войсковой операции. С другой стороны, всякая оппозиция ленинской партии не есть демократия, не право голоса, не свобода мнений, а отражение влияния классового врага. Ленин неоднократно указывал, что логика фракционной борьбы неизменно приводит всякую оппозицию в объятия буржуазии, к прямой измене и контрреволюции. История показала, что так происходит со всеми оппозициями, выступавшими против генеральной линии партии большевиков.

На 10 съезде партии по предложению Ленина была принята специальная резолюция, запрещающая всякого рода фракции и группировки в партии. Съезд вменил в обязанность всем партийным организациям строжайше следить за всякого рода фракционными выступлениями в своих рядах и пресекать такие выступления на корню.

Большевики разгромили троцкистскую оппозицию, которая встала на путь фракционности и создания своей «второй» партии. Партия разоблачила контрреволюционную сущность троцкизма, ставшего передовым отрядом международной буржуазии внутри СССР.

На путь фракционной борьбы с партией встала и другая оппозиция, открыто выступившая против большевиков ещё на 14 съезде. Эту новую оппозицию возглавляли Г. Зиновьев и Л. Каменев. Эти двое уже не один раз до этого проявляли оппортунистические колебания в важнейших вопросах партийной политики, выступали против Ленина, против всей линии партии.

Так, например, Каменев, будучи арестован и отдан под суд в 1915 году вместе с рабочими-большевиками – депутатами 4-й Государственной думы, на царском суде позорно отмежевался от линии ЦК партии в вопросе об отношении к войне. Каменев выступил в полной солидарности со взглядами «оборонцев», которые были за участие в империалистической войне «до победы» на стороне своего буржуазного правительства. Ленин тогда жёстко заклеймил это позорное поведение Каменева в статье «Что доказал суд над РСДР фракцией».

Мелкобуржуазные оппортунистические шатания в годы первой мировой войны проявлял и Г. Зиновьев.

После Февральской революции Каменев призывал рабочих поддерживать буржуазное Временное правительство. Он докатился до того, что на митинге в Ачинске вместе с местными купцами и офицерами написал приветственную телеграмму Временному правительству и великому князю Мишке Романову за то, что тот отказался от царской короны.

Каменев резко выступал против исторических апрельских тезисов Ленина, в которых была очерчена программа и пути борьбы рабочего класса за пролетарскую революцию.

В октябрьские дни 1917 года Зиновьев и Каменев вели себя как гнусные штрейкбрехеры, как прямые враги революции. Партия готовится к решающим боям с буржуазией, к последнему штурму. На заседаниях ЦК партии 10 и 16 октября стоял вопрос о непосредственной организации вооружённого восстания. Из всех членов ЦК только Каменев и Зиновьев выступали и голосовали против восстания. Они не верили в силы пролетариата, его партии и отвергали возможность победы социалистической революции. По сути, Каменев и Зиновьев выступили за соглашение с мелкобуржуазными партиями меньшевиков и эсеров, которые входя во Временное правительство, уже доказали свою полную неспособность решить проблемы, волнующие народ России. Но лиха беда начало. Выступая против вооружённого восстания, Каменев и Зиновьев обращаются за поддержкой своей позиции к буржуазии. Они публикуют в буржуазной газете «Новая жизнь» письмо, в котором докладывают капиталистам о решении ЦК партии большевиков организовать восстание и начать его активную подготовку. Тем самым они помогали буржуазии мобилизовать все свои силы для борьбы с пролетарской революцией.

Ленин со всей решительностью выступил против такого вероломного и предательского поведения двух членов ЦК и потребовал исключения их из партии.

После победы социалистической революции Каменев и Зиновьев пытались взорвать советское правительство изнутри. Они предложили партии включить в состав правительства явных пособников буржуазии — правых эсеров и меньшевиков. Ленин и партия решительно отвергли эти притязания на ложный «партийный демократизм». Попытки расколоть ЦК и партию были раскрыты и осуждены.

Через некоторое время Зиновьев и Каменев заявили, что они раскаиваются в своих предательских поступках. Партия поверила им, они были возвращены к партийной и советской работе.

Свои оппортунистические шатания Зиновьев и Каменев проявили в тот период, когда в стране шло восстановление народного хозяйства, разрушенного двумя войнами. Намечался новый этап социалистического строительства. Партия под руководством Сталина намечала новую генеральную линию развития – путь социалистической индустриализации и коллективизации сельского хозяйства. Большевики боролись за построение социализма, исходя из ленинского положения о том, что в стране есть всё необходимое и достаточное для построения полного социалистического общества.

Но вслед за троцкистами против этого ленинского положения выступают Каменев и Зиновьев, которые не верят в возможность успешного строительства социализма в России. В 1925 году накануне 14 съезда партии они выступают с речами и статьями, в которых отвергают ленинское учение о строительстве социализма и проповедуют капитулянтские теории о невозможности такого строительства в одной отдельной стране. Отрицая учение Ленина, Зиновьев и Каменев полностью переходят на платформу троцкистов.

В итоге на 14 съезде партии зиновьевская оппозиция открыто выступила против линии партии, против политики ЦК. Оппозиция потребовала предоставления своему лидеру Зиновьеву права на оглашение политического «содоклада» — приложения к политическому отчёту ЦК, который делал Сталин. Это был грубый демарш против партии и ЦК. Со времени раскола с меньшевиками подобного факта в истории партии не было. Это означало, что зиновьевцы ещё накануне 14 съезда стали на путь оформления своей особой фракции, на путь сколачивания своей особой партии – партии врагов рабочего класса.

Выступлению Зиновьева со своим антиленинским «содокладом» предшествовала преступная антипартийная работа в Ленинграде. Здесь под руководством Зиновьева, Евдокимова, Бакаева, Залуцкого, Сафарова шла кипучая контрреволюционная деятельность. Для выработки кадров был организован «теоретический кружок высшего типа», которым лично руководил Зиновьев. Газета «Ленинградская правда» была постепенно превращена в центральный фракционный орган, открыто выступающий против партийной политики. Зиновьевцы пытались использовать в антипартийной борьбе Ленинградскую комсомольскую организацию. По указанию Зиновьева руководители Ленинградского комитета комсомола рассылают по своим местным и первичным организациям папку материалов, составленную Сафаровым, с клеветническими обвинениями против ЦК партии. По инициативе Зиновьева и Евдокимова их сторонники в руководстве комсомола пытаются превратить ленинградскую городскую конференцию комсомола во всероссийский съезд комсомола и противопоставить этот «съезд» всему Ленинскому комсомолу.

Зиновьевцы распространяют клеветнические выдумки о «перерождении» партии и ЦК. Повторяя выдумки троцкистов 1923-1924 гг., они собирают все силы для борьбы с партией.

14 съезд решительно осудил антиленинские и пораженческие теории зиновьевцев. Но они и не думали прекращать свою борьбу. Съезд партии вынужден был направить в Ленинград делегацию во главе с Молотовым, Ворошиловым, Орджоникидзе – для разъяснения коммунистам решений съезда. Туда же выезжают и лидеры оппозиции. Завязывается ожесточённая борьба зиновьевцев против решений 14 съезда. ЦК ВКП(б) направляет в Ленинград С.Кирова, который возглавил Ленинградскую партийную организацию и нанёс сокрушительные удары зиновьевцам.

В 1926 году зиновьевская оппозиция, разбитая большевиками, настойчиво ищет союза с другими оппозиционными группировками, в первую очередь, с троцкистами. После объединения всех разгромленных партией уклонов и оппозиций, это антибольшевистский союз стремительно покатился к контрреволюции, к террору, в объятия империалистов.

Создав «вторую партию», оппозиционеры ушли в подполье. Они начали организовывать свои ячейки и «центры» на местах. Они создавали тайные типографии, в которых печатались антиленинские платформы и листовки, направленные против большевистской партии. Типографии эти были организованы при самой существенной помощи недобитых белогвардейцев и агентов иностранных разведок. 7 ноября 1927 года, в 10-ю годовщину Октября, оппозиционеры пытались организовать на улицах Москвы и Ленинграда свою антипартийную, антисоветскую демонстрацию. Они собирают подпольные собрания, на которых делаются клеветнические и провокационные доклады, инструктируется «личный состав» о том, как лучше вести борьбу с партией и её ЦК.

Партия не раз предупреждала лидеров оппозиции о гибельности и недопустимости фракционного пути. Эти лидеры не раз давали партии лживые и лицемерные обещания отказаться от подрывной работы, выполнять все решения партии и ЦК, «держать руки по швам», распустить все свои фракционные и подпольные группировки. Но двурушники давали заверения и обещания лишь для того, чтобы иметь возможность удобнее устроиться внутри партии и государства для борьбы с ними. На 15 съезде в декабре 1927 года вожаки троцкистов-зиновьевцев были исключены из партии. Среди исключённых были Троцкий, Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Сафаров, Бакаев, Залуцкий, Вардин, Гертик и другие. Среди исключённых были и непосредственные организаторы убийства Кирова – зиновьевцы Котолынов, Румянцев и Левин.

Вскоре после 15-го съезда партии Зиновьев и Каменев ещё раз формально раскаялись в своих ошибках и обманным путём пробрались в партию. Всем действующим оппозиционерам была дана такая же директива – пролезать в партию, чтобы бороться с ней изнутри. Находясь в рядах партии, Зиновьев и Каменев поддерживали контрреволюционную группу Рютина-Слепкова. Эта группа пыталась «создать подпольным путём буржуазную кулацкую организацию по восстановлению в СССР капитализма и, в частности, кулачества».

В октябре 1932 года ЦКК снова исключила Зиновьева и Каменева из партии. Но у подонков стыда нет. В 1933 году они пишут в ЦК покаянное письмо с признанием своих ошибок. И партия снова верит их раскаянию и принимает в свои ряды. Высокое доверие партии они снова обманули. Сделав нужные выводы из своих предыдущих неудач, они тщательно законспирировались и продолжали вести свою антипартийную и антисоветскую работу. Впоследствии, при подготовке судебного процесса над зиновьевцами, было окончательно доказано, что Зиновьев и Каменев ни на минуту не прекращали своей деятельности по развалу партии, вредительству, терроризму, подрыву мощи СССР. Вот пример. 15 января 1935 года Евдокимов в своём заявлении суду откровенно заявил: «Мы так привыкли лгать партии, что отучились отличать правду от лжи. Когда Зиновьев с трибуны 17 съезда делал анализ контрреволюционности наших позиций 25–27 гг., там была только половина правды. Вторая половина, которой не хватало, это то, что в партии сохранились враги, что эти враги сохранили партийные билеты для того, чтобы бороться с партией. Зиновьев должен был об этом заявить съезду».

Зиновьев и Каменев снова обманули партию. Фактически с трибуны съезда Зиновьев давал сигнал своим единомышленникам о том, что обман партии является законным и необходимым для борьбы с социализмом.

По прямым директивам Каменева и Зиновьева велась вся двурушническая политика оппозиции: на словах — заявлять о согласии и поддержке генеральной линии партии; на деле – организация и работа контрреволюционного подполья, подготовка реставрации капитализма в СССР. (Вот интересно, не были ли «замазаны» в этом подполье Хрущёв, Микоян, Козлов, Андропов?)

На суде эта деятельность была доказана фактами и уликами.

Подпольная работа наиболее активной части зиновьевцев особо активизировалась в 1933-34 гг. В Москве был создан подпольный «московский центр», вся деятельность которого была направлена «на осуществление контрреволюционных целей в духе так называемой зиновьевско-троцкистской платформы». Этот центр возглавляли Зиновьев, Евдокимов, Бакаев, Гертик. Следствием было установлено, что «московский центр» не ограничивался одной лишь поддержкой связи с ленинградской подпольной группой и своими отдельными единомышленниками в других городах. Он играл роль «политического центра, систематически, на протяжении ряда лет руководившего подпольной контрреволюционной деятельностью как московской, так и ленинградской групп».

Эта подпольная организация ставила перед собой ряд конкретных задач:

— сохранение «своих» кадров внутри партии и государства;

— продвижение «своих» кадров на руководящие посты в партии и государстве;

— накопление и укрепление среди членов подпольных групп чувства озлобления и открытой ненависти к большевикам, к руководителям партии и советской власти. Такие чувства основывались на постоянном внушении человеку недовольства своим материальным и служебным положением, на чувстве обойдённости и недооценки большевистским руководством «исключительных способностей» этих личностей;

— развитие и внедрение идеологии «рая, погубленного большевиками». Это выражалось, в частности, на утверждении лидеров оппозиции о том, что «капитализм имеет свои несомненные плюсы», по крайней мере, молодым членам подполья обещалось, что «в новых условиях» их заслуги оценивались бы гораздо выше.

Отсюда возникала задача всеми путями способствовать разрушению социализма в России. Представлялось, что наиболее радикальным и надёжным способом решения этой задачи является прямая военная интервенция капиталистических государств. В то же время признавалось необходимым перед интервенцией провести подготовительный период, в течение которого занять ключевые руководящие должности в партии и государстве, ослабить промышленность и армию, подорвать большевистскую идеологию, вбить клин между рабочим классом и крестьянством.

«Кадры, — сознавались на суде зиновьевцы, — сохранены были тем, что была дана установка подавать обманные, двурушнические заявления в партию с согласием и подчинением решениям съезда…»

«Наш центр, — заявлял Бакаев, — не имел никакой положительной программы, которую он мог бы противопоставить ЦК партии. Здесь была только злобная, враждебная критика важнейших мероприятий партии, эта критика была подстать белогвардейским выродкам из «Последних новостей».

«В оценке коллективизации, — признавался Евдокимов в своём заявлении суду, — мы стояли на контрреволюционных позициях… В своих оценках мы не отличались от меньшевиков и других врагов рабочего класса. То же и в деле индустриализации… Мы клеветнически утверждали, что материальное положение рабочего класса не улучшается, а ухудшается… Мы ничем не отличались от международной контрреволюционной сволочи. Мы точно так же, как эта сволочь, ждали краха, мы жили надеждами на этот крах».

Этот круг предательства замыкается признанием Сафарова: «Все мысли и идеи сводились к идеологическому оформлению буржуазно-реставраторской реакции против социализма… Политически в этом подполье слились в одну сплошную реакционную массу все контрреволюционные антипартийные группировки. Мы стали конденсаторами контрреволюционной злобы и ненависти остатков эксплуататорских классов…».

В зиновьевском подполье логично и неизбежно вырастали не только идеологические, но и сугубо уголовные, фашистские методы борьбы. Открытое террористическое насилие там было признано полезным. Убийство С.М. Кирова – результат террора зиновьевской группы. Поэтому Зиновьев, Евдокимов, Гертик, Каменев и многие другие оппозиционеры должны были понести не только моральную и политическую ответственность, но и ответственность по советским уголовным законам. По приговору пролетарского суда организаторы и руководители «московского центра» — Зиновьев, Каменев, Гертик, Евдокимов и другие были расстреляны.

Собаке – собачья смерть!

Подготовили С. Осипов, А. Самсонова

От редакции РП: Более подробно о преступлениях троцкистско-зиновьевского террористического центра можно прочитать в обвинительной речи А. Вышинского, произнесенной на открытом процессе в 1936 году (имеет в книге «А.Вышинский «Судебные речи».) К сожалению, полностью стенограмм процесса, выходивших в СССР отдельным изданием, разыскать до сих пор не удалось. Их нет даже в крупнейших российских библиотеках, или они спрятаны так глубоко в закрытых отделах этих библиотек, что доступ к ним имеют только единичные лица из тех, кому абсолютно доверяет российская буржуазная власть. Видимо, буржуазии и по сию пору есть что скрывать из того, что прозвучало тогда это этом процессе.