Деградация современной буржуазной социологии — 3

«Вопросы философии», 1955 г., № 1, стр. 103-120
(выдел. в тексте — РП)

Деградация современной буржуазной социологии

Ю. П. Францев

О так называемой «социологии культуры»

В 50-х годах прошлого века Чарлз Диккенс, упрекая буржуазное общество в равнодушии к прогрессу, писал: «Если сущностью его яв­ляется полное равнодушие ко всему, что помогает или мешает прогрессу человечества, то, значит, мы заблудились в пустыне Сахаре и нам нужно найти из нее выход». Выход был указан тогда же, в середине XIX века. В 1848 году вышел в свет «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса, показавший, кому дороги интересы прогресса и кто является той силой, которая не позволит превратить культурную жизнь человечества в мертвую пустыню. Спустя два десятилетия Парижская Коммуна явила миру прообраз того общества, под знаменем которого ныне одерживают победы сотни миллионов людей, руководимых комму­нистами. В середине XX века равнодушие буржуазии к прогрессу смени­лось открытой ненавистью; реакционеры пускают в ход все, что мешает прогрессивному развитию человечества. Идейная жизнь буржуазного общества, как и предсказывал Диккенс, превращается в пустыню, почва которой убивает всякое здоровое зерно и взращивает уродливый черто­полох.

В устах идеологов современной империалистической буржуазии слова о «культурном прогрессе» все чаще являются средством маскировки. О культуре, культурных ценностях говорят, создавая военные блоки, при­зывая к «крестовому походу» против стран социализма и демократии, об­основывая мировое господство американских монополий. Демагогия реакционных буржуазных идеологов на темы культуры и цивилизации превратилась в своеобразную форму диверсии против подлинной культуры и цивилизации, которую отстаивают ныне сотни миллионов людей, сбросивших ярмо эксплуатации и борющихся против империалистического рабства. Вслед за идеологами и кадровые политики лагеря империалисти­ческой реакции норовят при случае ввернуть словцо о «культуре», рассуж­дая о «культурной» миссии колонизаторов или об «охране» культуры штыками нового вермахта.

В прямой связи со всем этим стоят современные реакционные бур­жуазные теории, именуемые социологией или философией культуры.

Среди современных буржуазных теоретиков, пишущих по вопросам культуры, имеются, разумеется, и люди, которые не стоят за разруше­ние культуры; некоторые из них осуждают современных варваров, вновь взявшихся за сожжение книг, преследующих прогрессивную мысль. Од­нако сегодня тон в области буржуазной философии культуры задают не эти люди. Господствующими являются теории, в той или иной мере оправдывающие политику империалистической реакции в области куль­туры. Именно такие теории находят поддержку со стороны правящих кругов, таких теоретиков охотно печатают и прославляют.

Об этих теориях и идет речь в настоящей статье.

Идеалистические извращения понятия культуры

Культура есть совокупность достижений общества в области зна­ний, науки, искусства, просвещения и применение этих достижений в це­лях развития производства, разрешения задач общественного развития. Для развития культуры огромное значение имеет предоставление народ­ным массам возможности пользоваться в той или иной мере ее достиже­ниями.

Современным идеологам империалистической реакции не с руки правильное понимание культуры. Они хотели бы в понятие культуры вложить свое собственное понимание, грубо искажающее действитель­ность, но служащее корыстным интересам реакционной буржуазии.

Основой теории современных буржуазных социологов, стряпающих на потребу американским монополистам некую «философию культуры», является идеалистическое истолкование культуры.

Уже с XIX века культура толкуется социологами как совокупность двоякого рода ценностей: материальных, куда относится вся техника, а также прикладное искусство, и духовных, включающих всю духовную жизнь общества.

Расчленение культуры на материальную и духовную буржуазные со­циологи пытаются, однако, использовать в своих исследованиях для того, чтобы доказать примат духовного над материальным, фальсифицируя исторический материал, сделать вывод об определяющей роли идей в истории развития человеческого общества.

Так дело уже обстояло у позитивистов XIX века. Например, немец­кий историк культуры прошлого века Г. Шурц сводит всю историю куль­туры, в том числе и материальной, к «истории человеческого ума» («История первобытной культуры», стр. 6. 1910). Так обстоит дело и у современных буржуазных социологов. В современной американской «Эн­циклопедии социальных наук» мы, например, читаем, что каждый элемент культуры определяется «идеями» и «ценностями» (т. IV, стр. 625). Идеа­листическое извращение истории общества уже давно получило у бур­жуазных социологов некое новое «подтверждение» при помощи манипу­ляций с «культурными ценностями». Эти «культурные ценности», по словам буржуазных социологов, определяют «культурные эпохи», и в ко­нечном счете от них якобы зависит историческое развитие человечества. Нечего и говорить, что при этом все культурные ценности сводились к идеям, признавались формой проявления духа. Материальная культура в расчет не принималась или выдавалась за пример, долженствующий показать примат творящего духа над косной материей.

Маркс и Энгельс еще в «Немецкой идеологии» писали, что «из истории исключается отношение людей к природе и тем самым создает­ся противоположность между природой и историей» (Соч. Т. IV, стр. 29). Буржуазные социологи, признавая наличие материальной культуры, до сих пор пишут об извечном «антитезисе культура — природа», подчерки­вая производное, второстепенное значение материальной культуры по сравнению с духовной культурой (см. статью Кребера в журнале «Пер­спективы США» № 4 за 1953 год).

Еще в XVIII веке буржуазные социологи задавали себе вопрос, яв­ляется ли история человеческого общества «продолжением» развития природы или нет. Монтескье, Гердер, выдвигавшие на первый план гео­графические условия, отвечали на этот вопрос утвердительно. В начале XIX века Гегель пытался объединить природу и историю на идеалисти­ческой основе. В конце XIX века буржуазные идеологи стали возводить китайскую стену между природой и историей. Особенное усердие про­являли в этом деле неокантианцы, твердившие, что «науки о духе» про­тивоположны наукам о природе, в связи с чем культура была объявлена областью «моральных ценностей», а всякие попытки установить законо­мерности в культурном развитии человечества были заклеймлены как «ненаучные». Все усилия буржуазных социологов в этом направлении были сосредоточены на том, чтобы доказать рассудку вопреки примат духовной культуры над материальной.

Никакой «духовной» культуры, освобожденной от материи и совер­шенно бесплотной, быть, однако, не может. Такая культура существует лишь в воображении империалистических идеологов.

Разрешение запутанного буржуазными социологами вопроса о сущ­ности культуры давно уже дал марксизм. Культура возникает вместе с производством; развивающееся производство двигает вперед культуру. Вместе с тем достижения культуры способствуют развитию производи­тельных сил общества, росту производства, разрешению задач обще­ственного развития; умение применять достижения культуры на практике также является важным показателем развития культуры.

Развитие производства даже в первобытно-общинном строе предпо­лагает развитие культуры. Без наличия языка, некоторых простейших зна­ний, добытых в процессе труда, невозможно успешное развитие производ­ства, общественной жизни. От поколения к поколению накапливались знания, передавались и развивались также и художественные образы, глу­боко и правильно отражающие объективную реальность. Возьмем один пример. Русские народные сказки своими корнями уходят в седую древ­ность, но они являются величайшими памятниками культуры, и поколения воспитываются на них, ибо они говорят о борьбе человека с природой и о победах его в этой борьбе, воспитывают любовь к труду, смелость в той мечте, без которой невозможен творческий труд, а не «мечтательность пустую», которую клеймили еще Чернышевский и Писарев. Идеология первобытно-общинного строя так же, как и рабовладельческого или фео­дального общества, крайне далека от нас, но достижения этих обществ в области культуры остаются близкими всем тем, кому дороги интересы развития культуры, культурного прогресса человечества. Пользование огнем — первый шаг на пути культуры — никогда не устареет и не будет отменено, как не будут «отменены» замечательные русские сказки и бес­смертные памятники античного искусства или эпохи Возрождения.

Идеология социалистического общества не сохраняет буржуазной идеологии, наоборот, она развивается и крепнет в борьбе с ней. Но социа­листическое общество является наследником культурных ценностей всех предшествовавших поколений. Эти ценности и составляют то, что мы на­зываем наследством прошлого.

Вопрос о соотношении материальной и духовной культуры, поднятый буржуазной социологией в целях увековечения идеализма, ныне обора­чивается, однако, все больше против идеологов современной буржуазии. Сбросив со счетов материальную культуру и изобразив себя рыцарями «духа», буржуазные идеологи попадают в весьма тяжелое положение, ибо при этом обнаруживается глубочайшая духовная нищета бур­жуазии.

Признавая, что материальная культура действительно развита в со­временном капиталистическом обществе, многие буржуазные социологи подчеркивают, что у современной буржуазии мало духовных ценностей, что капитализм развил материальную культуру, но в небрежении осталась духовная культура.

Некоторые американские социологи вздыхают о том, что «машин­ная культура» убила человека-творца. Они пытаются найти выход в уси­лении религиозной проповеди, которая-де должна противостоять «меха­низации» современного человека в капиталистических странах. Так, про­фессор Чикагского университета Джон Неф пишет, что главная задача современной культуры заключается в том, чтобы «подняться со стадии фабрикации, до которой мы упали, на стадию творчества». Он призывает на помощь при этом «вечные ценности», которые-де и должны «спасти» мир, погрузившийся в «продуктивизм» и «индустриализм». «Основная проблема, — продолжает Неф, — заключается в том, примирится ли мир с тем, чтобы быть пленником техников, подчинится ли со связанными руками и ногами силам дегуманизаторским, или человек совершит необ­ходимое усилие для того, чтобы гуманизировать индустриальную циви­лизацию» (журнал «Monde Nouveau» за 1951 год, № 51—52, стр. 29). «Гуманизировать» же цивилизацию Неф собрался при помощи идеа­лизма и религии. Ему вторит философ Кайзерлинг, поносящий совре­менную культуру за то, что она «механистична» и благодаря ей «чело­век деградирует». «Он ведет автоматическое существование с един­ственной претензией стать полнейшим роботом», — пишет Кайзерлинг (op. cit., стр. 222). Эти мысли перепевают многие современные критики «индустриальной культуры», особенно из числа сторонников объективного идеализма, не желая отдать себе отчет в том, кто же пре­вращает людей в «роботов», в чьих это интересах, кто старается повер­нуть технику против человека, кто наживает на этом барыши и развя­зывает все «антигуманистические тенденции», а вернее, человеконена­вистнические силы, в современном капиталистическом лагере.

Об этих подлинных причинах упадка духовной культуры современ­ной буржуазии ее идеологи предпочитают умалчивать. Они обходят мол­чанием и тот факт, что капитализм уродует не только духовную куль­туру, но и развитие материальной культуры, направляя его в сторону производства орудий истребления людей и уничтожения материальных ценностей.

О существе современных идеалистических извращений понятия куль­туры, особенно ярко выраженных в американской реакционной социоло­гии, позволяет судить вышедшая в 1952 году книга известного американ­ского социолога Нортропа «Укрощение наций» (одним из главных орудий этого «укрощения» и призвана быть, по его расчетам, импе­риалистическая «культура»). Нортроп всеми силами пытается доказать, что в основе культуры лежит некий комплекс «основных понятий и поло­жений, принятых народом для того, чтобы организовать данные его опыта и упорядочить его отношение к природе и другому народу» (Northrop «The Taming of the Nations». N. Y. 1952, p. 5). В первую очередь здесь следует подчеркнуть тот характерный для империалистической «филосо­фии культуры» момент, что народ объявляется только «принимающим» идеи, которые для него изготовляются господствующими классами. На подобных теориях мы остановимся несколько дальше.

В целом же в своем определении культуры Нортроп повторяет ста­рые, давно разгромленные Лениным субъективно-идеалистические бредни о культуре как об «организованном опыте». Любое мракобесие, самая откровенная реакция, возврат к варварству с подобной точки зрения объявляется «культурой», поскольку она «организует» и «упорядочивает» опыт современных каннибалов.

Нортроп искажает самый характер идей, действительно играющих важную роль, способных стимулировать или тормозить развитие куль­туры, определяя их в качестве понятий и положений, которые «приняты» для того, чтобы каким-либо способом «упорядочить» отношение к приро­де, к другим людям и т. д. На самом деле эти понятия и положения от­ражают объективную реальность, и именно в той мере, в какой эти идеи правильно отражают объективную реальность, они способны играть прогрессивную роль в развитии культуры, направлять деятельность лю­дей. Что касается «философии культуры», преподносимой Нортропом, то она может направить деятельность его соотечественников, уверовавших в эту философию, только в сторону оправдания всяческого мракобесия, го­нения на культуру.

В. И. Ленин говорил, что субъективно-идеалистические теории об «организованном опыте» следовало бы преподавать в духовных семи­нариях. Нортроп в этом отношении не составляет исключения. Начав с субъективно-идеалистического извращения понятия культуры, он прихо­дит к той же поповщине, не отличаясь в этом от католических бого­словов. По его мнению, сейчас в мире существуют некие «культурно-по­литические единства». Среди этих «единств» он выделяет область «азиат­ской солидарности», «коренящейся в основной философской и культур­ной схожести не-арийского индуизма, буддизма, даосизма и конфуциан­ства» (op. cit., р. 287). Другой культурный круг, по Нортропу, — это «исламский мир». Весьма характерно, что Нортроп старается свести культуру восточных стран к религиозной идеологии, ибо колонизаторам было бы, конечно, очень выгодно, если бы народные массы стран Азии пребывали в плену невежества и религиозных представлений и не делали бы ни шагу вперед по пути культурного развития.

Отождествление культуры с религиозной идеологией нелепо даже и для тех эпох, когда религия оказывала огромное влияние на жизнь обще­ства, не говоря уже о современности. Даже в эпоху первобытно-общин­ного строя человеческая культура состояла отнюдь не из представлений о «духах» и колдовской силе. Эти представления отражали бессилие че­ловека в борьбе с природой, культура же как раз и составляла его пер­вые шаги на пути овладения силами природы. Ф. Энгельс в «Анти-Дю­ринге» пишет: «Первые выделившиеся из животного царства люди были во всем существенном так же несвободны, как и сами животные, но каж­дый шаг вперед на пути культуры был шагом к свободе» (стр. 107. 1950).

Первобытный человек зорко наблюдал природу; изумительные зна­ния повадок зверей, птиц, различных периодов в жизни природы отли­чают древнего охотника; его орудия явились результатом опыта, долго накапливаемого в процессе труда, а отнюдь не плодом «мистического» или «мифологического» мышления, как утверждают нынешние буржуаз­ные социологи. Религиозная идеология, несомненно, влияла на первобыт­ное искусство, но не она составляла его основу. От древнейшего этапа истории культуры, например, от культуры древнего Египта, до нас дошли не одни религиозные верования, которые никаким вкладом в культуру не были. Для нас представляют интерес первые попытки разгадать строе­ние человеческого тела, значительные познания, накопленные в области математики, первоначальные предположения о воде как источнике «всех вещей». Материалистическая философия и наука получили значительное развитие в античном рабовладельческом обществе, культура которого отнюдь не сводится к мистике Платона или Плотина. В период средневе­ковья, несмотря на реакционное влияние религии, закладывались основы многих наук. Замечательные художники и резчики по дереву, вроде вос­петого Ромэн Ролланом Кола Брюньона, отступая от мертвых идеали­стических схем, преподанных церковью, создавали подлинные шедевры реалистического искусства. Даже в спорах схоластов появляются заро­дыши материалистических идей. Совершенно очевидно, что отождест­влять культуру средневековья с религией — значит отдавать дань обску­рантизму.

Что же можно сказать о попытках объявить культуру современных народов Азии «буддистской», «исламистской» и т. п.? Это попытки вы­дать свои желания за действительность. Только слепой может не видеть новой культуры, создаваемой в народном Китае, и объявлять китайской культурой «культуру» господ, засевших на оккупированном вооружен­ными силами США острове Тайвань. Да и в прошлом культура Китая, давшая ряд таких важнейших изобретений, как порох и бумага, выдви­нувшая крупнейших философов-материалистов, оставившая миру много­численные изумительные памятники искусства, никогда не являлась «ре­лигиозной культурой».

Попытки современных буржуазных социологов выдать за культуру народов идеалистические реакционные выдумки нашли свое яркое вы­ражение и в том, как Нортроп характеризует культуру европейских стран. Культура Великобритании определяется, по его мнению, преиму­щественно британско-протестантскими эмпирическими философскими тра­дициями. Этой «формулой» Нортроп хотел бы объединить Бэкона, Локка и епископа Беркли; материалиста Толанда или Пристли — с субъектив­ным идеалистом Юмом и позитивистами или «неопозитивистами» махист- ского толка. В истории английской общественной мысли шла и ведется сейчас борьба между материализмом и идеализмом, причем славные тра­диции английских материалистов продолжают ныне такие передовые уче­ные и философы Англии, как Бернал, Корнфорт, Холдейн, а остатки фи­лософской похлебки Беркли дохлебывают современные субъективные идеалисты. Нортроп пытается ликвидировать этот важнейший факт исто­рии идейной жизни Англии одним взмахом пера. Он тщится доказать, что основой культуры являются выверты философского идеализма, негод­ный продукт негодного общественного строя.

Нортроп прибавляет к своей «формуле» еще и другие «основные элементы» культуры Англии: классическое образование, английские за­коны, английскую церковь и королевскую семью. Кому же не ясно, что это довольно сумбурный перечень некоторых элементов политического и общественного строя буржуазной Англии и к подлинной культуре ан­глийского народа эти элементы не имеют никакого отношения! Ни Бай­рон, ни Шоу, ни Роберт Оуэн в этом перечне не фигурируют.

Нортроп, далее, «выводит» английскую культуру из… христианского стоицизма. Между тем всем известно, что один из родоначальников ан­глийской философской мысли, схоласт Дунс Скотт, задавался вопросом, может ли материя мыслить, а подлинным ее основоположником был ма­териалист Бэкон. Нельзя, разумеется, отрицать влияние христианства на культуру европейских стран, но нельзя и не видеть, что история этой культуры неразрывно связана с освобождением от влияния религиозной идеологии, что именно с этой борьбой связаны лучшие страницы истории буржуазной культуры, в том числе и в Англии. Интересно отметить, что Нортроп все же вспомнил об английской революции XVII века, ока­завшей немалое влияние на развитие английской культуры. Он попытал­ся, однако, выдать эту революцию за религиозную реформацию на том единственном основании, что в то время народные движения проходили еще под религиозным флагом. А чартизм и другие чисто «светские» вы­ступления английского народа, открыто бросавшие вызов английским за­конам, которые служат эксплуататорам и церкви, благословляющей на­емное рабство? Их Нортроп оставляет за дверьми сконструированной им «английской культуры».

Совершенно очевидно, что современные буржуазные социологи, идеа­листически извращая понятие культуры, хотели бы отождествить ее с буржуазной идеологией. Однако сведение культуры к буржуазной идео­логии является таким же мошенничеством, как попытка выдать современ­ные американские книжонки о сыщиках и убийцах за произведения художественной литературы.

Антинародность современных буржуазных теорий культуры

Культура есть «дух», а место обитания его — головы отдельных творцов — такова наиболее распространенная идеалистическая схема со­временной «философии культуры», созданная буржуазными социологами.

В пору, когда буржуазия была восходящим классом, она в какой-то мере была склонна говорить о «народности культуры»: «третье сословие» любило в то время говорить от имени народа. Теперь времена не те: многие современные буржуазные социологи считают своей прямой зада­чей «устранение» народных масс из истории культуры.

«Все мы — народ, и все то лучшее, что мы делаем, есть дело народ­ное», — говорил Чехов. Против этого положения, являющегося аксиомой для каждого подлинного деятеля культуры, и выступают нынешние тео­ретики буржуазии. Буржуазные социологи создают теории культуры, на­правленные против народа. Они заявляют, что культуру творят «избран­ники», «элита». На долю народа приходится лишь усвоение того, что создано этой элитой. Немецкие фашистские теоретики с пеной у рта «доказывали», что народная песня — это «спустившаяся вниз» мелодия, сочиненная композитором из «верхов» общества, что никакого народного творчества нет, а есть только народное «усвоение». Социологи-позити­висты изображали историю культуры как процесс постепенного изжива­ния дикарских пережитков, которые, однако, застряли в толще народ­ных масс и от которых освободились только некие «критически мысля­щие личности». Этот процесс «изживания» совершается под воздей­ствием «культурных верхов» общества. По сей день во всем капитали­стическом мире имеет хождение теория современного английского социо­лога Арнольда Тойнби о том, что общество делится на «творческое мень­шинство» и «нетворческую массу», которая к созиданию культурных ценностей якобы непричастна.

Буржуазные социологи своими писаниями хотели бы уничтожить тот неоспоримый вывод из всей истории культуры, что силу мастерам культуры всегда придавала близость к народу, что отрыв от народа за­водил даже большие таланты в безвыходный тупик. Они не хотят при­знать, что народ созидает культуру. При всей огромной роли интелли­генции в создании культуры определяющим является связь этой интел­лигенции с народом. Большевики всегда боролись с любой попыткой отрицания роли интеллигенции, с проповедью стихийности, пропагандой махаевщины. Но интеллигенция, как учит история, оказывает положитель­ное влияние на культуру только тогда, когда ее деятельность идет на пользу народу, а не во вред ему.

Современные буржуазные социологи взяли за правило клеветать на народ, объявляя его не созидателем, а чуть ли не разрушителем куль­туры. Известно, что подобные «теории» были в ходу у разных россий­ских реакционеров, вроде Мережковского, писавшего с поразительной наг­лостью о «грядущем хаме». Ныне этим «теориям» стараются придать некое наукообразие и философский вид.

Остановимся на одной из таких «философий культуры».

В одной из своих последних статей виднейший немецкий неокантиа­нец Э. Кассирер, бывший последние годы своей жизни профессором Иэльского университета в США, писал: «Современная цивилизация очень неустойчива и хрупка. Она построена не на песке, а на вулканической почве. Ибо ее начало и основание было не рациональным, а мифиче­ским. Рационалистическая мысль была лишь верхним слоем на более древнем геологическом пласте, который достигал большой глубины. Мы должны быть всегда готовы к страшным толчкам, которые могут потрясти наш культурный мир и наш социальный порядок до самых оснований» (Е. Сassiгег «The Myth of the State», «Fortune», June, 1944, p. 206).

Кассирер, занимаясь проблемой мышления, доказывал, что до появ­ления логического мышления, на ранних ступенях развития человеческого общества, господствовало дикарское, «мифическое мышление», пережитки которого, по его мнению, сохранились и в эпоху цивилизации. История показывает, что никакого «дологического» мышления никогда не было. Если бы мышление человека даже на самых ранних ступенях развития не отражало действительности, было бы «фантастическим», «мистиче­ским» или «мифологическим», человек не смог бы изобрести и самого простейшего орудия, не смог бы бороться с природой. Фантастические представления всегда были пустоцветом на живом дереве человеческого познания. Этот пустоцвет пышно расцветал на ранних ступенях разви­тия общества, когда в сознании человека огромное место занимали суе­верия, предрассудки, религиозные верования, возникшие в результате бессилия человека в борьбе с природой и мешавшие ему в этой борьбе. Кассирера и других философов-идеалистов пугает тот факт, что массы по­рывают с этими идеалистическими представлениями, поднимаются на борьбу против строя эксплуатации. Что же касается теории, согласно которой культура является тонким слоем, не имеющим ничего общего с народом, и создается «высшими», «избранными» классами, то такая тео­рия показывает лишь классовое лицо буржуазных идеологов, восхваляю­щих враждебную народу, вырождающуюся, глубоко реакционную бур­жуазную культуру. Ибо культура неотделима от народа, подлинный тво­рец культуры — народ; гений народа проявляется в культуре, им создан­ной. По существу ничем не отличающаяся от фашистских бредней, схема Кассирера находит свою «разработку» в сочинениях американских социо­логов. Они доказывают, что мышление масс «дологично», «символично» и т. д., в то время как мышление «избранных» освободилось от таких «доисторических элементов».

Основное положение, которое хотят внушить своим читателям апо­логеты империализма, заключается в том, что мышление масс будто бы «отстает» от мышления «героев», под которыми следует понимать пред­ставителей империалистической буржуазии. «Герои»-де создают культу­ру, далекую от мышления масс, которые якобы представляют угрозу для этой культуры.

Американский социолог Барнес расхваливает Грехема Уоллеса за то, что этот представитель буржуазной социологии США «обратил особое внимание на силу символизма в мышлении масс и показал, как совре­менные политики эксплуатируют магическую власть символов для того, чтобы господствовать над мыслью и действиями избирателей» (Barnes «Sociological Contributions to Political Theory», «Twentieth Century Poli­tical Thought». N. Y. 1946, p. 40—41). Для нас интерес подобных «трудов» заключается не в том, как они характеризуют «мышление масс», а в том, что они способствуют саморазоблачению буржуазии, вскрывают жуль­нический характер ее пропаганды.

Сочиняя пасквили на тему о «психологии толпы», современные бур­жуазные социологи настойчиво твердят о ее «опасности для демократии, особенно в законодательных дебатах и политических кампаниях» (ор. cit., р. 41—42). Совершенно очевидно, что эти упражнения направлены к одной цели — обосновать покушение на политические права трудя­щихся. Барнес, касаясь «важнейших политических идей» современной империалистической буржуазии, пишет: «Наши современные средства общения, ежедневные газеты, телефон, телеграф, кино и радио имеют тенденцию привести все население в основном в психологическое состоя­ние толпы, особенно в периоды общественного возбуждения. Отсюда не­обходимость тщательных исследований психологии толпы и методов со­циальной терапии, которые повысят степень рациональности в групповых реакциях на общественные проблемы» (ibid., р. 42).

Спора нет, современная буржуазия использует и радио, и кино, и газеты, и все иные орудия культуры для каждодневного одурачива­ния масс. Постыдным примером подобной деятельности буржуазии мо­жет служить в прошлом гитлеровская Германия, а в настоящем — США, где ведется разнузданная клеветническая кампания против СССР, Китай­ской Народной Республики и других миролюбивых стран. Разговоры же Барнеса о необходимости «социальной терапии» по отношению к массам, также понятны. «Социальной терапией» эти «врачеватели» капитализма называют расправу буржуазии с трудящимися, лживую пропаганду, подавление любой прогрессивной мысли и все другие антинародные мероприятия современной империалистической реакции. Реакционная буржуазия издавна привыкла называть виселицы, тюрьмы, каторгу для трудящихся мерами «оздоровления», «санации» общества. Ново­модные американские социологи лишь повторяют старую черносотенную ложь, прикрывая ее трескучими фразами о «спасении культуры», кото­рой, по словам этих «избранных», угрожает «полудикарское» мышление масс, особенно в периоды «возбуждения» этих масс. Совершенно оче­видно, что все эти черносотенные теории глубоко антидемократичны. Они выражают ненависть реакционных буржуазных теоретиков к наро­ду, трудящимся массам, борющимся за мир, демократию и социализм.

Враждебность империалистической идеологии, включая и империа­листическую социологию культуры, к народным массам, к трудящимся служит лишним подтверждением упадка современной буржуазной куль­туры.

Совершенно очевидно, что отношение к трудовому народу, к тру­ду — важный показатель уровня культуры. Известно, что рабовладель­ческое общество воспитывало у своих членов презрение к труду. В этом нашла одно из своих выражений неизбежность гибели рабовладельче­ского общества. Нынешнее капиталистическое общество по мере усиле­ния в нем паразитических тенденций все активнее проповедует презре­ние к труду, к народу, к трудящемуся человеку, что служит печатью при­ближающейся гибели этого общества. Французский писатель-экзистен­циалист Альбер Камюс проповедует, например, в своем трактате «Си­зиф», что человеческий труд есть сизифов труд.

Уровень развития культуры определяется не только наличием дости­жений в области знаний, науки, техники и искусства, но и степенью воз­можности пользоваться этими достижениями для широких масс трудя­щихся. Это полностью игнорируется современной буржуазной «фило­софией культуры». Ленин подчеркивает, что при капитализме пролетарии «культурой пользовались в ничтожном количестве» (Соч. Т. 29, стр. 52). Расцвет культуры достигается обществом тогда, когда ее ценности внед­ряются в жизнь общества и делаются доступными всем. Это полностью становится возможным только в условиях социалистического общества. Вместе с широким пользованием благами культуры неизмеримо воз­растает и активное участие самих народных масс в строительстве куль­туры. В советском социалистическом обществе стало обычным, что пере­довые колхозники делают доклады о своих достижениях в Академии наук, передовые рабочие делятся своим опытом на заседаниях научно- инженерных обществ. Это и есть подлинное торжество культуры.

Знаменосцы деградации буржуазной культуры

В. И. Ленин писал: «В каждой национальной культуре есть, хотя бы не развитые, элементы демократической и социалистической культуры, ибо в каждой нации есть трудящаяся и эксплуатируемая масса, условия жиз­ни которой неизбежно порождают идеологию демократическую и социали­стическую. Но в каждой нации есть также культура буржуазная (а в боль­шинстве еще черносотенная и клерикальная) — притом не в виде только «элементов», а в виде господствующей культуры» (Соч. Т. 20, стр. 8). (Выдел. Ленина — прим. РП)

Империалистические теоретики культуры не желают видеть двух культур в современном капиталистическом мире; они либо просто игно­рируют культуру народных масс, отождествляя, скажем, культуру не­мецких или японских фашистов с культурой народов Германии и Япо­нии, либо клевещут и лгут на культуру народных масс, заявляя, что в народе сохраняется-де все «отсталое», «невежественное» и т. д.

Сейчас элементы демократической и социалистической культуры в невиданной степени развились и в любой из капиталистических стран.

Мы можем сказать, что во Франции создана прогрессивная художе­ственная литература, в сокровищницу которой вошли произведения та­ких мастеров культуры, как Анри Барбюс, Роман Роллан, Луи Арагон, Андрэ Стиль и другие. И во Франции и в Англии выросли значительные отряды прогрессивных ученых, борющихся под знаменем марксизма-ленинизма. Кто не знает имен Бернала и Жолио-Кюри, кто не знаком со статьями и книгами марксистов — философов, историков, экономистов,— опубликованными в Париже и Лондоне? Значителен слой прогрессивной интеллигенции в Италии, где лозунг борьбы за культуру, выдвинутый ком­мунистической и социалистической партиями, привлекает под свои знаме­на широкие круги интеллигенции. Даже в США, несмотря на жестокие преследования, развивается и крепнет культура, знаменосцами которой являются У. Фостер и Говард Фаст, В. Джером и Поль Робсон, Ч. Селзам и Майкл Голд. Ряды борцов за демократическую культуру в капиталисти­ческих странах пополняются все новыми представителями буржуазной интеллигенции, порывающими с лагерем реакции и войны. Они видят, в какой тупик заводит культуру империалистическая политика наступления на гражданские свободы и подготовки новой войны. Агрессивная война и культура несовместимы. Эту истину начинают понимать и многие бур­жуазные деятели культуры. Вот ход рассуждений одного католического теоретика: «Сейчас дело идет не о том, чтобы отправляться на войну, а о том, чтобы созидать и строить. Такова главная идея, которую мы должны поддерживать как христиане в политическом плане». А если это так, то нельзя не признать, что «Советская Россия… привержена делу, кото­рое, несмотря ни на что, содержит созидательную идею» (К. Барт. Ци­тирую по журналу «Monde Nouveau». 1951. № 51—52, стр. 17). Над этой фразой стоит задуматься. В течение многих десятков лет идео­логи реакции твердили, что коммунизм — идея разрушения, что ком­мунизм якобы угрожает культуре, ведет к разрушению того, что создано веками, и т. д. Теперь эта пропаганда терпит провал. Теоретик из дру­гого лагеря заявляет во всеуслышание, что коммунизм — это созидатель­ная, конструктивная идея и система. Тот, кто хочет строить, может идти вместе с коммунистами, но ему не по дороге с поджигателями войны. Нельзя недооценивать серьезнейшего значения для современной буржу­азной интеллигенции, для современной буржуазной культуры того факта, что империалистические круги хотят насытить пропагандой милитаризма все стороны культурной жизни капиталистических стран. Это не при­влекает, а отталкивает от империалистов значительные круги буржуаз­ной интеллигенции, создает раскол в культурной жизни капиталистиче­ских стран. Культура есть созидание, война — ее антипод, так рассуж­дают значительные слои буржуазной интеллигенции в капиталистиче­ских странах.

Наличие могучего лагеря демократии и социализма усиливает во сто крат роль прогрессивных сил в культурной жизни мира. Лагерь демо­кратии и социализма, Советский Союз, идущий во главе этого лагеря, являются оплотом в борьбе за социалистическую и демократическую культуру. Это облегчает рост элементов социалистической культуры в ка­питалистических странах, окрыляет и вдохновляет ее творцов.

Именно поэтому реакционные теоретики стремятся выдать «культу­ру» Маккарти за культуру американского народа. Они конструируют вне времени некие «прообразы» (pattern) культуры, стараются упрятать под одну шапку гонителей культуры и ее подлинных созидателей, скрыть классовый характер культуры, замолчать наличие прогрессивной куль­туры, или же объявить ее носителей стоящими «вне культуры», вне тех шаблонов, «образцов» национальных культур, сконструированных ново­модными философами культуры империалистической реакции.

На самом деле современная буржуазная идеология растлевает куль­туру, извращает самые цели просвещения, искажает величайшие дости­жения науки, уродуя их в своих корыстных интересах. На основании величайших достижений физики буржуазные идеологи пытаются со­здать «выводы», подкрепляющие самоновейший идеализм и мракобесие, отрицание причинности, объективной закономерности в природе и т. д. Из открытия атомной энергии, открытия, которое способно сослужить ве­ликую службу мирным целям (и которое в Советском Союзе уже начало служить эту службу), буржуазия старается извлечь пользу только для своей корысти, для своей политики грабежа и массового убийства. С дру­гой стороны, прогрессивная, демократическая идеология в огромной мере способствует развитию и расцвету культуры, обогащает и помогает сде­лать ее достоянием широких масс народа. Развитие культуры в классовом обществе идет в обстановке обостренной классовой борьбы и без этой борьбы невозможно.

Идеология современной империалистической буржуазии, как и все социальные условия общества, в котором погоня за максимальной при­былью является основным экономическим законом, неизбежно оказывает самое губительное влияние на культуру. Культурные запросы такого об­щества удовлетворяются различного рода вредными суррогатами, в куль­турной жизни все сильнее сказываются такого рода явления, которые в действительности препятствуют развитию культуры, направлены против культурности масс. К культуре, которая является совокупностью достиже­ний в области знаний, науки, искусства, разумеется, нельзя относить ганг­стерские романы, порнографические книжки, мораль сенатора Маккарти и Гитлера. Всем известно, что гитлеровцы при помощи современных средств культуры — искусства, образования, литературы и т. д. — стара­лись воспитать в массах низменные, животные инстинкты, внушить пре­зрение к человеку, к величайшим культурным ценностям, созданным дру­гими народами. При этом они пользовались, конечно, типографским стан­ком, радио и профессорской кафедрой, кистью художника, театральными подмостками и пр. Можно ли, однако, совокупность произведений, кото­рые характеризуют культурную жизнь гитлеровской Германии, назвать культурой, то есть достижениями в культурном развитии страны? Разу­меется, нельзя. Культурная жизнь гитлеровской Германии представляла собой картину расправы с культурой. Период господства гитлеровцев — это период уничтожения культурных ценностей, созданных немецким на­родом на протяжении столетий, сожжения книг, запрещения Маркса, Энгельса, Гейне, Лессинга. Только в этом смысле и можно говорить о «культуре гитлеровской Германии», вернее, о том ущербе, который был нанесен культуре немецкого народа в этот период. По этому пути, как известно, идут ныне реакционные правящие круги США.

Когда мы говорим о современной буржуазной культуре, то имеем в виду в первую очередь то вредоносное влияние, которое буржуазия оказы­вает на культуру, тормозя ее развитие в своих корыстных интересах. Речь идет о плачевном состоянии культуры и культурной жизни в капиталисти­ческих странах. Буржуазия выдает за «культурные ценности» растлен­ные идеи реакции и мракобесия, субъективный идеализм, «беспредмет­ное искусство», буржуазный аморализм. Буржуазная культура совре­менности — это распад и разрушение культуры, извращение культурного наследия прошлого, возведение всяческих препон на пути прогресса куль­туры.

Когда-то буржуазия создала английскую политическую экономию, немецкую классическую философию, которые при всей их ограниченности содержали достижения культуры и стали поэтому источниками мар­ксизма. Ныне буржуазия создает уродливые теории, растлевающие созна­ние. Буржуазия, которая кричит о «чистой» науке, на деле требует от нее атомных и водородных бомб, бактериологического оружия и готова заду­шить любую науку, когда она идет против современных людоедов. Буржуазная реакция стремится к превращению культурной жизни общества в пустыню Сахару, как говорил Диккенс.

Этот факт вольно или невольно демонстрируют многие буржуазные социологи, пишущие по вопросам «философии культуры». Одни из них прославляют некое «новаторство» в области искусства, литературы. Дру­гие восхваляют эпигонство и открыто проповедуют возврат вспять. Не ясно ли, что и те и другие являются знаменосцами деградации и распада буржуазной культуры?

Какова цена этого реакционнейшего «новаторства» в области бур­жуазной культуры? В одной из своих книг уже упоминавшийся нами американский социолог Нортроп, как и многие другие его единомыш­ленники, извлекает на свет старый идеалистический лозунг — «искус­ство для искусства». Этот старый тезис дворянско-буржуазной эстетики получает у Нортропа дальнейшее логическое развитие. Нортроп доказы­вает, что, приняв тезис «искусство для искусства», современные худож­ники не должны отражать жизнь, ибо это «принижает» искусство. От­сюда он делает дальнейший вывод: раз искусство не должно отражать жизнь, оно должно быть беспредметно. О характере такого беспредметно­го искусства дают представление картины многих современных американ­ских художников, являющие собой причудливое нагромождение разно­цветных линий, лишенное всякого смысла и содержания.

Совершенно очевидно, что лозунг беспредметного изобразительного искусства — это лозунг полной ликвидации художественной деятельно­сти человека. Даже живопись пещерного человека выше подобного рода «искусства», ибо в своих рисунках дикарь стремился выразить простыми линиями и красками окружающий его мир, свою борьбу с природой и при этом часто достигал высокой выразительности.

Таков же смысл теории беспрограммной музыки, представляющей со­бой на деле какофонию, бессистемный набор звуков.

Помимо лозунга «беспредметного» и «беспрограммного» искусства, в области театра и кино существуют другие, не менее вредные теории, на­правленные к той же цели. Известный буржуазный социолог Льюис Мэмфорд заявляет, что с социологической и психологической точек зрения ки­но и театр представляют собой лишь искусственно вызываемые сны наяву. Ясно, что такая теория ведет к полному вырождению искусства театра и кино, превращая их в орудие одурманивания масс. Именно целям одур­манивания масс служит кино, радио, театр в капиталистических странах, в первую очередь в США, овеществляющих социологические теории «снов наяву». К полной ликвидации ведут такие буржуазные «новаторы» и литературу. Литература в их руках достигает такого же хаотического состояния, как и музыка: ломается сюжет, бессвязность провозглашает­ся высшим достижением литератора, а безидейность — знаменем литера­туры.

Послушаем, что говорит о состоянии литературы в США один из ярых проповедников «американизации» западноевропейских народов, амери­канский социолог Страус Хюпе. Он толкует современную американскую литературу как «литературное выражение той неопределенности, которая вкралась в систему ценностей американского общества». Проявляется эта «неопределенность» в том, что «не только автор вооружен средствами пси­хологии и психиатрии, которыми он может действовать более или менее искусно, но и герой произведения является истерической личностью нашего времени» (Strausz Hupe «The Zone of Indifference». N. Y. 1952, p. 198—199). «Неопределенность» при ближайшем рассмотрении стано­вится весьма отталкивающей определенностью — проявлением духовного распада.

В современной буржуазной культуре, с одной стороны, развивается жалкое эпигонство, прославляющее исконные устои капиталистического строя, «добрые старые времена» капитализма. Это элигонство убивает живую душу прежних классических произведений, которым тщатся подра­жать мелкие людишки, возомнившие себя их наследниками, а на деле оплевывающие и опошляющие их и развивающие лишь то, что было отри­цательного и реакционного в старой буржуазной культуре. С другой сто­роны, в современной буржуазной культуре процветает «новаторство» от­кровенных геростратов, стремящихся ликвидировать художественную деятельность человека. Эту безвыходность положения замечают некото­рые буржуазные теоретики.

Критик из английского консервативного журнала «Уорлд ревью» кон­статирует, что между современным буржуазным изобразительным искус­ством и массой зрителей лежит непроходимая пропасть, ибо искусство всех этих неокубистов, неоимпрессионистов, сюрреалистов и т. д. «в ли­ниях и красках не имеет прямых связей с реальностью» («World Review», January, 1948). Автор попал, несомненно, в цель: в этом проявляется глу­бочайший упадок современного буржуазного искусства. Но где же выход? Он находит нужным заполнить эту пропасть, но сам признается, что от­каз от всех этих сюрреализмов приводит на деле лишь к «безжизненному академизму», другими словами, лишь к жалким подражаниям художни­кам прошлого, к эпигонству. Таковы два полюса, таков порочный круг. Выход из него может быть найден только на путях служения народу, только с переходом на позиции борьбы за мир, против человеконенавист­ничества, за социальный и культурный прогресс. Некоторые буржуазные теоретики ищут этого выхода. Но идеологи империалистической реакции хотели бы обречь культуру человечества на застой и движение вспять.

Для того, чтобы проповедь застоя и движения вспять сделать убе­дительной, предпринимается ревизия и самого понятия культурного про­гресса. В области изучения истории культуры широко рекламируется школа «культурных кругов», которая вместо стадий, ступеней развития истории культуры проповедует некие «культурные круги», охватываю­щие те или иные народы. Все эти «круги» — различные стороны культу­ры, не связанные процессом эволюции, твердят эти теоретики. Другие со­циологи, как уже упоминалось, расчленяют процесс культурного разви­тия человечества на некие типы, или «прообразы» (pattern), культур и тоже твердят, что эти типы не связаны между собой генетически, они возникали и гибли, и к этому-де сводится культурная история человече­ства. Так исчезает самое понятие культурного прогресса, а любой регресс и упадок могут быть объявлены «новой», вполне оправданной формой или типом культуры. Субъективно-идеалистический релятивизм состав­ляет методологическую основу таких теорий культуры.

Конструируя самоновейший «образец» культуры, реакционные тео­ретики хотели бы, чтобы «философскую основу» современной культуры составляло прямое мракобесие, иррационализм, мистика. Они ополчают­ся против научного мировоззрения, видя в подлинной науке своего вра­га. Борьба с научным мировоззрением идет во всех областях буржуазной культуры. Широко пропагандируется модная «социологическая концеп­ция», согласно которой во всех бедах виновата наука, каковую и следует изъять из обихода «духовной культуры». Как же будет выглядеть эта «духовная культура» без науки? Не есть ли это лишь другое название воинствующего невежества и мракобесия?

Целая группа англо-американских писателей во главе с известным английским романистом Хаксли проповедует в стихах и прозе, что мате­риалистическая наука (которую Хаксли называет «натуралистической») и технология якобы привели мир к гибели. Мерзости империализма эти идеологи стремятся взвалить на науку. Они пишут, что спасти мир может только «созерцание», мистика. Отказ от подлинных ценностей культуры, возврат к средневековому мракобесию, к суевериям и мистике — вот ло­зунг многих творцов современной буржуазной культуры. Одному из по­добных идеологов, писателю Джералду Хэрду, мало даже средневекового христианского мракобесия; он ищет «подкрепления» в индийской мистике, в исступлении йогов и дополняет все это фрейдизмом. Создав таким об­разом философскую помойную яму, Хэрд рекомендует обратить особое внимание на средневековое изуверство флагеллянтов — «бичующихся», видя в их занятиях самобичеванием «глубокий смысл» и пример для под­ражания. Так должна выглядеть «духовная культура» империализма! Проповедники невежества заявляют, что наука-де расшатала моральные ценности и привела к кризису культуры. Отсюда и рецепт: построить всю культуру на «моральных ценностях», то есть пропитать ее идеализмом, поповщиной, так как под «моральными ценностями» реакционные идеологи подразумевают назидания буржуазной морали, сентенции идеализма. Сегодня этот лозунг звучит особенно бесстыдно, ибо что за мораль у нынешних «столпов» империалистической реакции?

Поход против научного мировоззрения, проповедь субъективного идеализма и мракобесия тесно сплетаются ныне с пропагандой буржуаз­ного аморализма, с проповедью «освобождения» человека от всяких мо­ральных норм, от всякого долга по отношению к обществу, с пропагандой волчьей психологии и морали. Таков еще один путь разложения культуры империализма. Поэтому-то буржуазными социологами, вроде Страуса Хюпе, и рекламируются невротики и психопаты: их на разные лады воспе­вают все буржуазные писатели, порвавшие связи с народом, отдавшие свое перо пропаганде реакционной идеологии.

Писатель-экзистенциалист Альбер Камюс, о котором уже упомина­лось выше в связи с его книжкой «Сизиф», написал роман «Посторон­ний». Перевод этого романа был издан в Англии и Америке и стал широ­ко известен. Герой романа — юноша, «посторонний» для общества: он на­ходится как бы по ту сторону добра и зла. Автор описывает, как после похорон матери этот юноша идет посмеяться в кино, потому что ему на­доела процедура похорон матери. В ту же ночь, чтобы освободиться от неприятного осадка, вызванного смертью матери, он развратничает. Вско­ре он становится убийцей. Все это писатель преподносит читателю не с осуждением, а с похвалой, как образец «невинного аморализма».

Не случайно этому роману создали шумный успех. Альбер Камюс не просто модный писатель, он журналист из реакционного лагеря. Он хоро­шо знает, для чего нужны такие аморальные юноши. Гитлеровцы показа­ли, что в воспитании подобных моральных уродов заинтересована совре­менная империалистическая реакция. Это пропаганда с помощью литера­туры морали прагматизма и других течений субъективного идеализма. Что касается объективного идеализма, то он под «моральным базисом» куль­туры попрежнему понимает поповщину, заповеди покорности и смирения, которые должны пронизывать всю культурную жизнь общества. Пропа­ганде подобных идеек, усиленно ведущейся в США и других капиталисти­ческих странах, посвящают свои многочисленные труды те, кто под видом «философии культуры» проповедует клерикализацию всей духовной жиз­ни и удушение культуры.

Развивающуюся по пути прогресса культуру может породить лишь передовой общественный строй, идущий на смену капитализму. Таким передовым строем является советский социалистический строй, такой пе­редовой культурой является советская социалистическая культура, оказы­вающая мощное влияние на духовную жизнь всего человечества. В огром­ном демократическом, антиимпериалистическом лагере идет процесс сози­дания подлинных культурных ценностей. Вместе с тем прогрессивный класс никогда не отвергал и не отвергает культурного наследия прошлого. Наоборот, именно он является законным наследником всех достижений культуры. В этом гарантия того, что культура не только не погибнет во­преки всем стараниям современных «цивилизованных» варваров, но и бу­дет шаг за шагом продвигаться к невиданному расцвету.

Космополитизм в современных буржуазных теориях культуры

Презрение к прогрессивным национальным культурным традициям — одна из наиболее отличительных черт идеологии современной империа­листической реакции. Не случайно космополитизм стал одной из главных тем всех современных теоретиков и публицистов империалистической реакции, пишущих по вопросам «философии культуры». Некоторые из них заявляют, что наличие культурных особенностей должно будто бы законо­мерно порождать вражду народов между собой. Выход из этого положения может быть найден только-де в унификации всех культур, а эта «унификация», разумеется, означает не что иное, как распространение культурного, политического и экономического влияния американского империализма. Космополитизм — это своеобразное дополнение к «плану Маршалла» и «доктрине Трумэна»; эта «теория» означает уничтожение всякого национального суверенитета — не только государственного и экономического, но и культурного.

Американские буржуазные теоретики сейчас усиленно распростра­няют мысль о том, что США — новый мессия капитализма, призванный спасти одряхлевший мир. Эту реакционную идею они хотят поставить во главу угла и всей своей «философии культуры». Американский историк философии Лерреби хвастливо заявляет, что в области философии США призваны заменить западноевропейскую буржуазную мысль. Своеобраз­ный «план Маршалла» в области культуры преподносится под флагом «нового европейского возрождения», которое на этот раз начинается не в Италии, а в Америке. Этому посвящает свою последнюю книгу и амери­канский социолог Страус Хюпе. Об этом пишут также многие европей­ские буржуазные социологи. Боясь своего народа, отдаваясь на милость заокеанских «покровителей», западноевропейская реакционная буржуа­зия стремится и в области культуры подчеркнуть свою зависимость от США. В канун 1952 года английский журнал «Таймс литерари саплемэнт» доказывал, что у западноевропейской буржуазии нет своей идеологии и выработать ее должны США.

Ныне эта реакционная теория культурного «возрождения» буржуаз­ной Европы под эгидой США терпит провал за провалом. Поток амери­канской бульварной литературы, фильмов о бандитах, уродливых «коми­ксов» на практике показал, что значит это «возрождение». Защитниками лучших национальных культурных традиций стран Западной Европы вы­ступают сегодня прогрессивные силы во главе с коммунистами. Во всем капиталистическом мире развертывается битва за культуру, против мра­кобесия, варварства, реакционного «американизма», за спасение лучших культурных традиций народов, справедливо имеющих право гордиться своей вековой культурой.

На помощь трубадурам «культурной миссии» США приходят различ­ные теоретики, расписывающие «кризис европейской культуры». Значи­тельная группа буржуазных социологов хотела бы выдать маразм и гние­ние, царящие в культурной жизни буржуазии, за кризис культуры евро­пейских народов. Они кричат при этом об «опасностях», которые несет за собой «раскол» общества на враждующие классы, вспоминают о ги­бели рабовладельческого общества и его культуры и говорят о «закате» европейской цивилизации.

«Многие разделяют фаталистический и пессимистический взгляд и провозглашают конец или по крайней мере начало конца европейской ци­вилизации. Другие цивилизации уже погибли — почему не может по­гибнуть и наша?» Так писал известный английский историк В. Эренберг, подытоживая взгляды многих современных буржуаз­ных социологов. «Семя, посеянное Шпенглером, взращенное трудами других, принесло плод», — заключает Эренберг (V. Ehrenberg «Aspects of the Ancient World». Oxford. 1946, p. 234—235). Теория совре­менных последователей Шпенглера рассчитана на то, чтобы всемерно сбить с толку интеллигенцию Западной Европы, изобразить неуклонно приближающуюся гибель капитализма в виде гибели европейской циви­лизации. В соответствии с этим разрабатываются и «рецепты» спасения «западной цивилизации» и культуры, в основе которых всегда лежит аме­риканизация Европы. Так, по мнению Страуса Хюпе, для спасения своей цивилизации и культуры Западная Европа, признав «защиту» и «помощь» США, должна «вместе с тем принять и гегемонию США» (op. cit., р. 147).

О том, до каких пределов политического цинизма докатываются при этом американские «теоретики», позволяет судить статья Лайонела Триллинга, одного из редакторов троцкистского журнальчика «Партизан ревью», в специальном органе американской пропаганды, рассчитанном на западноевропейскую интеллигенцию, журнале «Перспективы США» («Perspectives USA» № 3, 1953). Помимо жалких потуг обосновать право американских «культуртрегеров» на мировое господство голослов­ными заявлениями о том, что якобы «существует несомненное улучшение в нынешнем положении американской культуры, по сравнению, скажем, с тем, что было 30 лет назад» (р. 29), эта статейка содержит совершенно неприкрытый призыв к европейской интеллигенции продать свою куль­туру, а вдобавок и самих себя за американские доллары.

Соблазняя европейцев высокими окладами, получаемыми наиболее удачливыми из числа продажных буржуазных интеллигентов, состоящих на штатной службе американских монополий (вроде самого Триллинга), автор этой статьи с цинизмом прожженного биржевого маклера пишет: «Деньги находят, что им нужен интеллект, так же, как интеллект находит, что ему нужны деньги» (р. 30).

Все усилия американских идеологов типа Страуса Хюпе или публици­стов вроде Триллинга направлены сейчас на то, чтобы доказать, что без гегемонии США Западная Европа, в частности ее культура, не сможет выжить. Система «патронирования» — это якобы единственный шанс Западной Европы уцелеть и спасти свою культуру. От посулов идеологи монополий США переходят к угрозам. Страус Хюпе, уделивший в своей книге немало места рассуждениям об особой культурной миссии США, заканчивает, однако, свое сочинение следующими словами: «США смогут прочесть в своем прошлом веление провидения и принять мантию импе­рии, предназначенную судьбой. Никогда в истории искушение не было большим, а обстоятельства могут не оставить Соединенным Штатам дру­гого выбора, кроме как следовать по пути Рима» (op. cit., р. 291). Ссыл­ками на «судьбу» и «провидение», как известно, безудержно спекулировал и Гитлер, пытаясь придать своим чудовищным планам некий мистический оттенок. Это не спасло его планы, как и его самого, от гибели.

В связи с бредовыми планами «повторить» в новом издании Римскую империю стоят и многочисленные лживые «определения» современной культуры США. Нортроп, например, в своем определении современных культур утверждает, что основа современной культуры США состоит в некоем «эквиваленте» «стоического римского правового универсализма» (Northrop, op. cit., p. 287).

Римские стоики были, как известно, идеологами мировой римской империи. Нортроп утверждает, что этот «универсализм», то есть претензии на мировое господство, коренится и в американской культуре, которая-де «универсальна». Это и есть проповедь мирового господства американских империалистов под видом «философии культуры».

Этот «универсализм» есть на поверку тот же самый буржуазный на­ционализм и шовинизм. Не может быть никакого сомнения, что подобное истолкование американской культуры оскорбительно для американского народа. Шовинизм всегда действовал разлагающе на культуру. Каждый народ вносит свой вклад в мировую сокровищницу культуры; без уваже­ния национальной культуры других народов нельзя научиться уважать и культуру своего народа.

Уместно вспомнить, что, конструируя свое определение особенностей культуры США, Страус Хюпе подчеркивает в ней следующие составные части: «гений англо-саксонской расы» и «гений протестантской церкви» (op. cit., р. 160). Но ведь в США живут миллионы негров, имеется также огромная масса американцев — выходцев из романских и других не «ан­гло-саксонских» и не «протестантских» стран. Совершенно очевидно, что все они исключаются из числа строителей американской культуры.

Пропаганда национальной и расовой ненависти проникает во все сферы культурной жизни США — в школу, литературу, искусство и т. д. Американский социолог Тененбаум отмечает, что в американских кино­фильмах «негры неизменно изображаются только слугами, клоунами и швейцарами; итальянцы — гангстерами, владельцами овощных лавок, обитателями трущоб; китайцы — бандитами, убийцами, содержателями опиекурилен, контрабандистами». Яд национализма и расизма распро­страняют не только кино, радио, газеты и журналы, но и различные американские лженаучные труды.

Воинствующий шовинизм и расизм глубоко проникли и в империа­листическую социологию культуры.

Особенно стараются извратить действительность различные современ­ные «психорасисты», пишущие по вопросам культуры. Они создают целую шкалу культур и «национальных характеров» — от «низших» к «выс­шим». Такие социологи, по сути дела, под новым флагом воскрешают ста­рые расистские бредни гитлеровских «теоретиков». Чего стоит, например, труд некоего психо-социолога Шаффнера, доказывающего, что немцам вообще и во всякие времена присущ «авторитарный характер», и выводя­щего эту черту «немецкой культуры» и «немецкой психологии» из …«авто­ритарной позиции отца в немецкой семье»! Подобного же характера и «труд» Горера (США) о японской культуре, в котором устанавливается связь между «агрессивностью японцев» (всех японцев, японцев как на­ции) и господствующей в Японии «жесткой системой приучения детей к опрятности». Нет недостатка и в клеветнических книжонках, состряпан­ных по тому же методу и направленных против советских народов.

Подлинное решение вопроса о национальных культурах возможно лишь с позиций марксизма-ленинизма, с учетом классового характера современной культуры, с учетом того, что каждый народ — большой и малый — вносит ценный вклад в сокровищницу мировой культуры. Идеа­листическая методология в подходе к этому вопросу приводит лишь к архиреакционным выводам расистского толка.

При помощи разжигания национальной розни, оплевывания всех других народов буржуазия всегда стремилась отвлечь массы трудящихся от классовой борьбы, подменить обостряющуюся классовую борьбу рас­прями между трудящимися различных национальностей. Панически боясь консолидации сил демократического и антиимпериалистического лагеря, американские империалисты разжигают национальные предрассудки, ста­раются помешать этой консолидации, замедлить ее, а если удастся, то и сорвать. Старый принцип рабовладельцев древнего Рима «разделяй и властвуй» особенно ценится американскими империалистами в послево­енных условиях. Никогда еще реакционная роль буржуазного национа­лизма не выступала с такой отчетливостью, как в наше время. Оградить рабочий класс и всех трудящихся от влияния националистической, национал-шовинистической идеологии, неустанно воспитывать рабочих и все трудящиеся массы в духе пролетарского интернационализма и дружбы между народами — значит ковать непобедимое оружие против империа­листической реакции.

Ленин учит: «Кто хочет служить пролетариату, тот должен объеди­нять рабочих всех наций, борясь неуклонно с буржуазным национализмом и «своим» и чужим» (Соч. Т. 20, стр. 9). Верные пролетарскому интерна­ционализму, коммунистические партии крепят единый фронт борьбы тру­дящихся всего мира против империализма, за свободу народов, мир, де­мократию, за социализм. Понятно то единодушие, с которым коммунисти­ческие партии всех стран, идущие во главе защитников культуры, реши­тельно и резко осуждают всех буржуазных перерожденцев, буржуазных националистов, пытающихся разложить ряды трудящихся.

* * *

Из всего сказанного следует вывод, что буржуазная идеология отрав­ляет культурную жизнь в капиталистических странах, влияет и на масте­ров культуры. Отделить мертвое от живого может передовой класс своей идейной борьбой. Кому теперь после работ В. И. Ленина не известно, как отделить гениальное, прогрессивное от отсталого, реакционного в сочи­нениях Льва Толстого? Сколько написано и пишется лживого буржуаз­ными идеологами для того, чтобы извратить суть и значение памятни­ков культуры прошлого! Кто, кроме прогрессивных сил, может отбросить эти лживые измышления и показать культурные ценности прошлого в их истинном величии? В каждой культуре современных капиталистических стран идет борьба между реакционными, клерикальными течениями, пол­ностью или наполовину черносотенными, и прогрессивными, демократи­ческими и социалистическими, течениями за влияние на культурную жизнь народа. В руках империалистической буржуазии огромные поли­тические и экономические возможности влияния. Она поддерживает и распространяет упадочные течения в искусстве, реакционные взгляды в науке, тормозит применение достижений в области техники на благо на­рода. Она стремится так построить систему образования, чтобы приобре­тение самых начальных знаний сопровождалось засорением мозга детей уродливыми, реакционными взглядами. Область культуры — область на­пряженной классовой борьбы.

Буржуазия ставит себе на службу те или иные достижения культуры, эксплуатируя науку в интересах своей агрессивной политики, в интере­сах подготовки новой истребительной войны, используя литературу, искусство, всю систему образования для обмана и оболванивания людей. Империалистическая реакция ставит и перед своей «философией куль­туры» единственную цель — обоснование и оправдание чудовищных пре­ступлений, совершаемых или замышляемых ею во имя обеспечения мак­симальных прибылей монополий. Рабочий класс и его коммунистические партии в борьбе за культуру сплачивают под своими знаменами пред­ставителей прогрессивной интеллигенции, всех тех, кому дороги инте­ресы культуры, кто не желает возврата к средневековому варварству.

Только в результате деятельности прогрессивных сил, партий рабоче­го класса можно отделить достижения культуры от элементов буржуазной идеологии, которая в той или иной степени способна оказывать тлетворное влияние на деятельность мастеров культуры. Задача современных бур­жуазных социологов и философов состоит в том, чтобы затруднить этот великий процесс борьбы за культуру. Тем более вырастает значение слав­ной борьбы коммунистических партий на культурном фронте против рас­тленного влияния буржуазной идеологии, против варварства и мрако­бесия.