Из опыта комработы среди служащих

От редакции РП: В статье РП «О предложении учиться марксизму» давался ответ на вопрос товарища, являющегося служащим в одном из крупнейших банков, о причинах неудач ведения им компропаганды в своем трудовом коллективе – среди банковских служащих. После опубликования статьи автор вопроса решил рассказать нам о том, что побудило его сделать такое предложение своим, вроде бы особо не бедствующим коллегам и о дальнейшем развитии ситуации в этом трудовом коллективе, которая не оставляет никакого иного выхода и для этой категории наемных работников, кроме как непримиримой классовой борьбы со своими работодателями-капиталистами. Ниже идут тексты двух писем товарища, которые редакция РП публикует с его согласия.

«30.01.2017 г.

Предложение учиться м-л своим коллегам я сделал не просто так, а после неудачных попыток ответить на их вопрос «что делать?» в практическом плане. Я неоднократно ранее предлагал им выступать против произвола руководства коллективно, единым фронтом, как противостоя очередным, «угнетательским», как в коллективе мы их называем с моей подачи, указаниям начальства, так и отстаивая, таким образом, существующие более-менее приличные условия труда. На что неизменно получал в ответ: «Ну, сколько нас? Ты, я, и ещё пара человек. Нас всех переувольняют за такое, и наберут новых, а у меня семья, ипотека, и. т.д…»

Я в свою очередь предлагал им представить, что если бы мы организованно выступили бы всем структурным подразделением, то вероятность массового увольнения, о котором они мне говорят, была бы минимальна, т.к. работа бы полностью встала и собственники банка понесли бы многомиллионные потери. Пока еще они наберут новых сотрудников, обучат их, и вновь организуют производственный процесс! Владельцам банка такое положение вещей было бы крайне невыгодно, и они вынуждены были бы пойти нам на уступки.

Мои коллеги с этим соглашались, но резонно говорили, что все боятся увольнений и сокращений, и будут дальше все терпеть, потому что банк крупнейший и располагает огромными финансовыми ресурсами, а значит, легко может под видом «оптимизации» сократить всё наше подразделение в городе и перенести его в другой город (случаи такие действительно имеются в нашем городе в соседних подразделениях, и в последнее время происходят всё чаще), а значит на такие действия не пойдут, и поэтому и не стоит «особо шуметь».

На мои возражения о том, что какой смысл сидеть молчком и терпеть сжимающуюся удавку на шее, если нас всех всё равно через 1-1,5 года, а может и раньше сократят, и вышвырнут на улицу, они отвечали, что, мол, да, сократят, но это будет потом, а кушать хочется сейчас. На этот аргумент я пока не нашёл, что ответить.

Также имел место и один эпизод практической борьбы (впервые в моей практике), или, точнее, попытки борьбы.

Получилось так, что из-за некомпетентных действий начальства при наборе новых сотрудников оказалось, что в помещении, где мы располагаемся, физически не хватает рабочих мест, и для размещения всех сотрудников руководство временно предложило нам вместо обычной 8-часовой рабочей недели сменный график работы 2/2 в среднем по 12 часов рабочего времени с разделением коллектива, соответственно, на 2 смены, до тех пор, пока не найдется дополнительное помещение для единовременного размещения всего подразделения.

Такое предложение руководства коллективу крайне не понравилось, и на рабочих местах началось бурное, эмоциональное обсуждение этого предложения в стиле: «да что это за беспредел?!», «издеваются, как хотят!», «я сейчас заявление по собственному напишу!», и т.д. Здесь я и решил попытаться сорганизовать своих коллег, говоря о том, что никакой нашей вины здесь нет, что это недоработка и некомпетентность наших руководителей и мы не должны на это соглашаться. Затем предложил всем коллективом (18 человек) организованно продолжать ходить на работу по старому графику, поскольку мы не нарушаем ни одного пункта своего трудового договора, а если не будет свободного места, то просто надо будет находится на территории банка 8 часов и ничего не делать, и добавил, что при таком нашем демарше (протесте) помещение для размещения будет найдено сразу же. Коллеги, услышав это, стали успокаиваться, а некоторые даже начали одобрительно высказываться по этому поводу.

Но не прошло и 3 минут, как меня вызывают к себе руководители (их кабинет был рядом с нашими рабочими местами, и, видимо, было слышно, что у нас говорилось). Главный из них сразу же мне высказал: «Ты что творишь?! Ты что мне людей раскачиваешь?» и далее стал мне угрожать увольнением за мои ошибки и «низкую производительность». Но несмотря на то, что у меня были козыри в аргументах в защиту нашей трудовой позиции, я не стал их применять в конфликте, поскольку не чувствовал за собой поддержки трудового коллектива, а без нее со мной одним представители капитала расправились бы в два счета. В общем, мне пришлось спустить все на тормозах. Но я всё же заметил для себя, что, несмотря на изначальную жесткость разговора и определенные угрозы  мой адрес, мое начальство, тем не менее, общалось со мной как-то уважительно, на равных что ли, не так, как раньше, по производственным вопросам, и в конце разговора мирно предложило мне больше «не поднимать волну» в коллективе. Возможно, у них тоже не было еще такой ситуации, и они не ожидали подобного  развития событий, не знали, как поступить, — напугались возможного организованного выступления коллектива, с которым точно не справились бы. В итоге я тогда возражать не стал, а сам продолжил агитацию в трудовом коллективе, только более скрыто и осторожней.

Коллегам в этот день после резкого разговора с начальством я честно сказал, что мне угрожали увольнением. Особой поддержки я у них не нашел — к тому времени их зародившийся было настрой действовать уже сошел на нет. Это хорошо показал следующий день, когда из 18 недовольных сменным графиком работы коллег к протестным действиям были готовы только 3-е, считая вместе со мной. В итоге трудовой коллектив проиграл, в очередной раз уступив давлению руководства — всем пришлось согласиться на сменный график работы 2/2.

Понятное дело, после такого конфликта, наше начальство стало пристально наблюдать за настроениями в коллективе и особенно за мной, используя для этого стукачей и провокаторов, которые мешали ведению дискуссий в коллективе во время отсутствия руководства, и докладывали руководству, что та смена, в которой нахожусь я, «слишком много шумит» и не работает должным образом. В результате меня под предлогом «ротации» перевели в другую смену с гораздо менее сознательными сотрудниками, с которыми вести работу стало гораздо тяжелее. Впрочем, сейчас уже дополнительное помещение найдено, и скоро весь коллектив вернется к стандартной рабочей неделе, но скорее всего меня вместе с самыми несознательными и лояльными к руководству новыми коллегами переместят туда, изолировав тем самым от более сознательных наших коллег».

Прошло полтора года с лишним. Второе письмо нашего читателя:

«26.09.2018 г.

Здравствуйте! Пишу вам, чтобы сообщить о том, чем закончился тот эпизод классовой борьбы, о котором я писал в своем первом письме. А закончился он поражением — удалением меня из коллектива через сокращение, причём сокращали меня в тот момент, когда в наше подразделение производился набор новых сотрудников.

Произошло это следующим образом. Спустя 2 месяца после того классового конфликта в нашем подразделении произошла реорганизация, в процессе которой старое подразделение упразднялось, одновременно создавалось новое, и сотрудники переводились в это вновь созданное подразделение с заключением дополнительного соглашения к трудовому договору. Такая практика реорганизаций в банке, когда для сотрудников меняется фактически только название подразделения, распространена довольно широко. Неоднократно ранее проходил её и я, и поэтому не придал этому особого значения.

Но когда началась процедура перевода, начальник вызвала меня на беседу, где сообщила, что в связи с тем, что я более не выполняю тот тип работ, на который меня принимали в данное подразделение, и благодаря чему зарплата у меня на тот момент была выше всех остальных сотрудников, занимающих аналогичную должность, то в новом подразделении мне будет предложена зарплата существенно ниже существующей, а именно — минимально возможная на данной должности, которую устанавливают вновь принятым сотрудникам. Понятное дело, я от такого предложения категорически отказался, заявив, что это грабеж средь бела дня. На что начальница мне невозмутимо ответила, что в случае моего несогласия с предложенными условиями перевода я попадаю под сокращение в связи с упразднением структурного подразделения. На что я в свою очередь ответил, что лучше пойду под сокращение, но подписывать такие унизительные и грабительские условия не буду.

Теперь мне на собственной шкуре стало ясно, для чего проводятся капиталом все эти неочевидные для рядовых малосознательных сотрудников реорганизации — для «законной» расправы с неугодными путём выдавливания их из трудового коллектива, а также для демонстративного усиления гнета наемных работников, усиления их эксплуатации,  запугивания и подавления воли к борьбе. Согласился я на сокращение ещё и потому, что после моей изоляции от основного коллектива, ведение пропагандистской работы с теми, с кем я оказался вынужден работать – с самыми несознательными сотрудниками потеряло всякий смысл. Мои новые коллеги соглашались с моими доводами, но открыто выступать против политики усиливающейся эксплуатации и ущемления их законных трудовых прав отказывались, потеряв уважение к себе и совершенно не веря в свои силы. Я же, уже наученный опытом, в одиночку, в отрыве от масс, не боролся.

Также стоит рассказать о том типе работ, для выполнения которой меня изначально взяли на работу в это подразделение на повышенную з\п и от выполнения которой затем отстранили. Заключалась она в автоматизации процессов действий пользователя ПК в бизнес программном обеспечении (ПО) средствами разработки, встроенными в операционную систему. Другими словами — это автоматическая имитация действий пользователя ПК, программная роботизация. Для такой роботизации не обязательно обладать знаниями профессионального программиста-разработчика, достаточно иметь представление о программировании и начальный уровень подготовки, вполне достижимый самостоятельным обучением, т.к. особенностью роботизации является её исполнение на высокоуровневых языках программирования в уже используемом ПО. Например, встроенные средства разработки в широко распространенном офисном пакете ПО Microsoft Office. Цель такой роботизации понятна — максимально заменить наемных работников программными средствами (роботами), имитирующими их деятельность, а самих работников сократить и выбросить на улицу.

Подобная роботизация в настоящее время высоко востребована стремящимся любыми путями к максимальной прибыли монополистическим капиталом во всем мире, поскольку в сравнении с профессиональными программными решениями, требующими высоких материальных (создание особой ИТ-инфраструктуры, закупка специализированных, профессиональных средств разработки, наем целого штата высокооплачиваемых профессиональных программистов) и соответственно временных затрат, она предлагает готовые решения по программной автоматизации с производительностью намного выше человеческой, в короткие сроки «подручными» средствами разработки, выполненные к тому же относительно дешевой рабочей силой с более низкой квалификацией. (Более низкая квалификация работников не требует от капиталистов и их власти громадных затрат на обучение трудящихся. Вот вам и причина повсеместного падения уровня образования во всем капиталистическом мире! – прим. ред. РП)

Таким образом, в мои обязанности входила разработка такого ПО для роботизации производственных процессов подразделения. Поначалу постановка задач начальством по роботизации носила системный характер, я их успешно решал, за что был даже награждён грамотой от этого самого начальства. Но со временем поставленные задачи стали очень часто пересматриваться в процессе разработки, что приводило к дополнительным трудозатратам с моей стороны, а вскоре мне объявили, что в центральном отделении в Москве разрабатывают новое ПО, в котором уже все будет автоматизировано, и поэтому моя деятельность больше не нужна, в связи с чем меня переводят с этой инновационной деятельности на производственный процесс. Мои же возражения (позднее это подтвердилось) о том, что новое московское централизованное ПО выйдет сырым и недоработанным, были отклонены.

Как потом позже выяснилось, основной причиной перевода меня на производственный процесс была моя «недостаточная инициативность и рвение» в исследовании производственных процессов на предмет их дальнейшей автоматизации. Несмотря на то, подобная деятельность требует глубоких знаний специфики производственного процесса и управленческого опыта, и является прерогативой руководителя с соответствующей зарплатой, именно её от меня, оказывается, и ждало начальство. В итоге на моё место взяли другого сотрудника, не такого продвинутого в технических знаниях, сколько умеющего умело изображать кипучую деятельность.

По сокращению из банка мне уйти не удалось, переводом я перешёл в другое подразделение на всю ту же роботизацию, где организация была поставлена намного лучше, и начальство там не требовало того, что не предусматривалось должностной инструкцией. Стоит отметить, что в это обособленное подразделение банка с численностью сотрудников в несколько сотен человек незадолго до моего перевода приезжала делегация высокопоставленных руководителей из Москвы, где на общей встрече с сотрудниками было заявлено о постепенном сокращении 95% штатной численности к 2020 году, в том числе и благодаря программе роботизации. И если раньше при объявлении планов о сокращении начальство популистски успокаивало сотрудников говорильней о том, что все сокращаемые сотрудники не будут просто так выброшены на улицу, что им найдут место в других подразделениях банка, то сейчас всех сотрудников просто по-фашистски поставили перед фактом – готовьтесь с вещами на выход! На вопрос же несознательного сотрудника о том, что же теперь нам, мол, делать, высокопоставленное начальство в буквальном смысле развело руками, мол, что хотите!

По специфике работы мне приходится общаться с теми, кого благодаря моим разработкам впоследствии будут сокращать. Такая своеобразная беседа жертвы и палача поневоле, где «жертва» рассказывает «палачу» как лучше и правильней её казнить. При этом коллеги демонстрировали крайне низкий уровень сознательности, поскольку при полном понимании того, для чего совершается роботизация, и что их ждёт в самое ближайшее время, я ни у кого не наблюдал не то, чтобы какого-либо протеста или возмущения, но даже элементарной негативной реакции. Не вызвали никаких споров и обсуждений новости об «окончательном решении пенсионного вопроса», только несколько раз промелькнули шутки о том, что никто до пенсии не доживет.

Однако в этом подразделении я проработал недолго, поскольку мне поступило предложение работы от компании, входящей в большую тройку сотовых операторов РФ. Работа все та же — программная роботизация производственных процессов нетехнического характера, которая там только набирает обороты.

Но ситуация с сознательностью работников в этой компании несколько лучше, т.к. на ежедневных планерках начальник часто упоминает некоторых сотрудников, которые различными способами препятствуют проведению исследований производственных процессов для дальнейшей оптимизации и роботизации, а также даёт указания как с такими сотрудниками бороться.

Конечно, отрадно видеть, что классовая прослойка служащих начинает активизироваться, сопротивление наступлению фашизма возрастает, но пока, к сожалению, оно разрозненно, малочисленно и не организованно.

Со своей стороны с учётом приобретенных знаний и опыта борьбы я продолжу работу по просвещению и организации трудящихся, даже несмотря на моё положение и роль в этой компании. Потому что понимаю, что деваться нам, наемным работникам, некуда, капиталисты, если их не остановить, не успокоятся, пока не сживут всех со свету».

***

Мы уверены, что приобретя определенный опыт и, разумеется, необходимые знания, наш читатель сумеет теперь наладить более успешную пропагандистскую и организационную работу со своим трудовым коллективом. Мы отлично понимаем, что дело это очень непростое, тем более в коллективах служащих, которые, несмотря на свое положение наемных работников, не слишком отличающее от положения рабочего класса, в силу самого характера своего труда (прислуживания капиталистам), все же значительно менее революционны и настроены на протест, чем рабочие, которым капиталисты зачастую просто не оставляют иного выбора, как бороться за свои трудовые права. Тем не менее, пролетаризация служащих в условиях нынешнего умирающего капитализма, их печальные перспективы на будущее, связанные, в том числе с активно ведущейся капиталом роботизацией производства, о которой так хорошо рассказал наш читатель, вынудят шевелиться и служащих. Им, чтобы выжить, хочешь-не хочешь придется сплачиваться и единым фронтом выступать в защиту своих трудовых и человеческих прав против своих работодателей и угождающего им во всем российского правительства.

Чем скорее это произойдет, тем будет лучше для самих служащих, тем легче и большего они смогут добиться. И в этом деле важна активность каждого служащего, осознавшего для себя полнейшую бесперспективность бесконечного терпения, смирения и молчания. Каждый наемный работник, как наш читатель, сможет стать точкой кристаллизации, вокруг которой объединяться другие. Маленькие усилия многих сознательных людей, сложенные вместе, способны создать могучую реку протеста, которая легко и быстро смоет всю эту капиталистическую грязь с ее безумно-варварским отношением к людям труда.

За работу, товарищи!