О «рабочей политике». Часть 2

Если социальная демагогия и ложь были обязательным спутником национал-социалиста, выступающего в рабочей среде или на массовых собраниях трудящихся, то в закрытых собраниях крупного капитала Гитлер и гитлеровцы позволяли себе полную свободу речи. При этом чем ближе нацисты подходили к власти, тем более отодвигалась на задний план социальная демагогия. Развёрнутая программа «немецкого социализма» постепенно заменялась короткими неопределёнными лозунгами для масс: «За хлеб, за труд, за свободу!». Наконец, после прихода к власти фашисты не упоминают о социализме ни слова.

(Такого рода неопределенные лозунги мы слышали еще в горбачевскую Перестройку — «гласность», «ускорение», «перестройка», «больше социализма» и т.п. Ускорение чего? Какая перестройка, что именно перестроивать и как? А что означала «гласность»? Лгать без меры, затыкая рот тем, кто говорит правду и разоблачает лжецов? «Больше социализма» может быть только коммунизм, но о коммунизме «архитекторы перестройки» не упоминали, ровно наоборот,  — их «больше социализма» означало на деле, как мы сейчас понимаем, долой социализм и даешь капитализм!

Примерно также было и в 2014–2015 гг. в ДНР и ЛНР. Сначала появлялись «развёрнутые программы народовластия», в которых населению предлагалось едва ли не строительство социализма. Затем эти «программы» свели к отдельным лозунгам типа: «За свободу, за социальную справедливость, за честный труд, за народ!». Позже власти «народных республик» и вовсе закрылись и отгородились от народа, а идеологическая обслуга вообще перестала упоминать такие слова, как «свобода» и «социализм»).

Зато фашизм ярко и без маскировки рисовал свои подлинные цели перед предпринимателями, которые должны были дать свою санкцию на приход фашистов к власти. В своей речи в Дюссельдорфе Гитлер развивает теорию «заслуг» («Leistung») класса капиталистов как «хозяйственных вождей нации» и как людей «высокой личной ценности для народа». Этим людям «по праву, по заслугам, по личной высокой ценности» принадлежит руководство и в области экономики, и в области политики. Эти люди «своей личной ценностью вносят высокий вклад в общественное здание». Этим «гениям арийской расы, отобранным самой природой» противостоят пролетарии — люди, которые «по своему существу фактически состоят в родстве с народами более низкой культурной ступени», «люди, духовно блуждающие и разложившиеся».

Исходя из такой оценки буржуазии и рабочего класса, Гитлер в этой же речи  требовал выбросить из немецкого языка слова и понятия «буржуазный» и «пролетарский». Он мотивировал требование тем, что в этих словах «сохраняется немецкое бессилие, а с ним и наш упадок или победа большевизма».

Но именно эти «люди низшей культуры» («Untermenschen») были единственной реальной угрозой господству монополий и фашизму. Рабочий класс, его текущая борьба задерживали приход к власти фашистской партии. Поэтому с начала 30-х гг. гитлеровцы в очередной раз меняют свою тактику в отношении пролетариата. Ставится задача бросить все лучшие силы на просачивание в пролетарскую среду.

Фашисты торопятся. Дело обстояло так, что ни в 1931, ни в 1932 гг. судьба фашистской диктатуры ещё не была решена. Это признают и руководители НСДАП. На одном из собраний партийного актива Гитлер прямо говорит:

«1932 год будет решающим годом, и исход его решит наша борьба с заводским марксизмом».

Были даны главные лозунги момента: «Проникайте на предприятия!», или «Hib!» («Hinein in die Betriebe»), «Создавайте заводские ячейки — специфическое оружие для завоевания рабочих!», «Распространяйте среди рабочих мировоззрение национал-социализма!», «Ни одного предприятия без национал-социалистической заводской ячейки!». Такими лозунгами и плакатами были заполнены все фашистские газеты и обклеены общественные места, улицы, заборы. Одновременно с этим было подготовлено множество секретных циркуляров, документов и инструкций, практически разъяснявших, как нужно организовать заводские ячейки и как проводить борьбу с «заводским марксизмом». При этом фашисты, в общем, и не скрывали, что «кое в чём учатся у врага», используют, по выражению Геббельса, «методы русского большевизма против большевизма немецкого».

В этих фашистских «методичках» давались точные указания, чтобы национал-социалистические заводские ячейки не увлекались стачками, сводя их по возможности к нулю. При снижении зарплаты рабочим предлагалось соответствующим образом обрабатывать рядовых членов национал-социалистических ячеек:

«Важно указать гг. партийным товарищам, чтобы при  неизбежном снижении зарплаты национал-социалистические рабочие по-иному понимали хозяйственное положение, чем рабочие натравленные марксистами».

«По-иному понимали» — означало, чтобы рабочие, завербованные нацистами, молча терпели ухудшение своей жизни и удерживали от забастовок и протестов своих товарищей.

Ячейкам национал-социалистов на предприятиях предписывалось вести постоянную агитацию при помощи стенных газет, стендов, плакатов. В такой наглядной агитации не следовало помещать критику предпринимателей или администрации, либо эта критика должна была идти в очень умеренной форме. Со своей стороны, предприниматели через свои союзы обязывались содействовать созданию и размещению национал-социалистических стендов, плакатов, лозунгов. Примечательно, что стенды фабзавкомов, а также стенды со статьями из рабочих законов и буржуазной конституции были фактически запрещены на предприятиях: администрация на словах не отказывала профсоюзам в такой агитации, но под всеми предлогами старалась не допустить их установки и размещения материалов. В то же время фашистская наглядная агитация изготовлялась мгновенно и размещалась в самых людных местах предприятия.

Террористические планы фашистов включали в себя шпионаж на предприятиях. Организаторами и центрами шпионажа за рабочими должны были стать национал-социалистические ячейки. Об этом говорилось в одном из тайных циркуляров НСДАП:

«Каждый национал-социалист обязан выяснять в предприятии всех марксистских функционеров (рабочих активистов) независимо от их политического оттенка, установить их точные адреса и по возможности достать фото каждого… Таким образом, явится возможность постепенно очистить предприятие от враждебных элементов и найти работу для большего числа наших партийных товарищей. После же нашего прихода к власти этот адресный материал может иметь большое значение для того, чтобы навсегда очиститься от врагов немецкого народа»[1].

Общие задачи национал-социалистических заводских организаций (НСБО) были окончательно сформулированы в мае 1932 г. и опубликованы в журнале для функционеров НСДАП «Наша воля и путь». Эти задачи сводились к трём главным пунктам:

1. НСБО должны, больше чем до сих пор, выдвигаться на передний план всей партийной работы.
2. НСБО должны подготовить генеральное наступление на марксистских противников с точки зрения определённых положительных целей.
3. НСБО должны к 31 августа 1932 г. иметь ¼ миллиона членов и 80 000 новых читателей национал-социалистического органа «Арбейтертум».

Параллельно фашисты развернули широкую агитацию за сужение прав существующих фабзавкомов. Дело было в том, что в этих органах на предприятиях были представлены и руководили, в основном, «марксисты», т.е. передовые с-д рабочие и коммунисты. Атаку на завкомы фашисты повели в две линии. Гитлеровский «специалист» по экономическим вопросам Федер в своей программной книге излагал обе эти линии. Во-первых, завкомы как форму рабочей организации нужно было сохранить, но организовать их таким образом, чтобы в них были равно представлены рабочие, служащие и предприниматели. (Т.е. классово разложить фабзавкомы, из рабочих организаций сделать организации, в которых доминирует буржуазия и ее прислуга — служащие.) Во-вторых, всем ячейкам национал-социалистов давалась директива провести кампанию по перевыборам фабзавкомов и выставлять при этом собственные списки.

Такая же директива была дана и для разложения изнутри «свободных» профсоюзов. В секретном циркуляре от 10.02.1932 г. руководство НСДАП предлагало своим низовым организациям:

«Наше внимание должно быть обращено на профсоюзы и предприятия. Пропаганда в профсоюзах должна развиваться с усиленной активностью… В каждом профсоюзе должны быть созданы сильные национал-социалистические группы, которые должны быть готовы к выступлению по первому требованию».

В целом смысл создания НСБО рядом с фабзавкомами и профсоюзами заключался в том, чтобы национал-социалисты имели против существующих рабочих организаций «здоровый противовес», т.к., по мнению гитлеровцев, существующие профсоюзы, без радикальных классовых изменений, ни в коем случае не могут быть перенесены в третью империю. А в случае стачки или восстания с-д рабочих и рабочих-коммунистов против них должны, прежде всего, выступить рабочие национал-социалисты этого же предприятия.

Каковы же были результаты этой работы национал-социалистов по завоеванию предприятий и профсоюзов в годы кризиса? Своей «контрольной цифры» в 250 000 национал-социалистических рабочих достичь не удалось. Удержать немецких рабочих от выступлений и революционной борьбы тоже не удалось. Для германского финансового капитала и фашистской партии это означало, что нужно форсировать установление открытой террористической диктатуры в стране.

А что происходило с самим пролетариатом Германии в те годы?  По статистике больничных касс общее число рабочих упало с 18,2 млн. в 1928 г. до 12,4 млн. к началу 1931 г. Падение это шло, в основном, за счёт фабрично-заводского пролетариата. К середине 1932 г. в промышленности осталось 6,8 млн. занятых рабочих, при этом 1/3 из них была занята частично, т.е. работала неполную неделю или день. При этом на крупных предприятиях (свыше 1000 рабочих) летом 1932 г. было занято около 1,5 млн., т.е. на 15 % меньше, чем в 1925 г.

В этот период среди предпринимателей резко выросло влияние фашизма. Хозяева предприятий говорили на своих сходках, что наконец-то появился тот политический инструмент, который нужен для «нормального хозяйствования». На предприятиях начинается охота администрации на сознательных и революционных рабочих. Их немедленно увольняли «по утрате доверия», «по недостаточной квалификации», часто — в результате провокаций и фальсифицированных «нарушений». На их место тут же набирали безработных фашистов. Но и в таких «тепличных» условиях нацисты не получили массы добровольно идущих к ним рабочих. Всего на предприятиях НСБО удалось организовать около 23 000 рабочих. По данным печатного органа христианских профсоюзов «Дер Дойче», летом 1932 г. в 1920-ти обследованных предприятиях гитлеровцы составляли 1,3 %, а на 325-ти крупных и крупнейших — 1,5 %. В течение 1932 г. национал-социалисты организовали в Берлине 1500 своих ячеек и получили с их помощью на выборах в фабзавкомы 0,5 % (по данным гитлеровцев 1,3 %) всех мандатов. И это при большой финансовой и организационной помощи предпринимателей и властей.

Таким образом, германский пролетариат не был захлёстнут фашистской волной и демагогией в отличие от мелкобуржуазных масс города и деревни. Это показали и парламентские выборы. Рост национал-социалистов в рейхстаге и ландтагах шёл в основном за счёт мобилизации голосов мелких хозяйчиков и ликвидации «срединных» буржуазных партий типа христианских демократов, умеренных националистов и т.п. Рабочие по-прежнему голосовали за социал-демократов (с уменьшением) и за коммунистов (с увеличением за счёт социал-демократов). Но в 1930 г. гитлеровцы получили за счёт потерянных другими буржуазными партиями 2 миллиона 276 130 голосов, а в 1932 г. за счёт тех же потерь буржуазных партий ещё 6 миллионов 276 440 голосов. Основной прирост национал-социалистов во время выборов шёл за счёт буржуазных и мелкобуржуазных избирателей.

Ещё более показательными стали выборы по отдельным промышленным центрам в ноябре 1932 г. В Берлине, Вестфалии, Галле, Хемнице, Гамбурге и др. на первом месте шла КПГ, на втором ― социал-демократы, на третьем ― нацисты, которые не получили прироста за счёт рабочих. Буржуазии стало ясно, что парламентскими методами фашистов к власти не привести, нужны «более решительные меры». Но даже в условиях террора в марте 1933 г., когда фашизм встал у власти, рабочие голосовали за коммунистов и социал-демократов. За последних ― поскольку даже после всех предательств с-д и ударов фашистского государства изрядная часть рабочих всё ещё считала социал-демократов антифашистами. Такая политическая слепота и безграмотность части рабочих особенно пагубно сказалась в период 1929–1932 гг., когда между пролетариатом и буржуазией Германии стоял вопрос «кто кого?». Но, так или иначе, но в 1932 и 1933 гг. около 12 млн. пролетарских избирателей, т.е. абсолютное большинство рабочего класса, голосовало против фашистской диктатуры и почти 5 млн. изъявило свою волю бороться за диктатуру пролетариата.

Само собой, такое положение, когда пролетариат не сдавался, несмотря на все потуги с-д, вызвало усиливающийся террор против рабочих организаций. Непосредственным исполнителем террора в период 1930–1932 гг. стали фашисты, но их покрывали с-д правительства, а деньгами снабжал крупный капитал. Сложилась обстановка, когда гитлеровцы ещё не пришли к власти, но им уже поручалась почти вся грязная полицейская работа. С октября 1930 г. по май 1932 г. фашистами было убито 68 рабочих. Если дело доходило до суда, то убийц чаще всего оправдывали по причине того, что «убитый рабочий сам упал на нож, и так 7 раз». Или же сажали в тюрьму, но лишь для того, чтобы спрятать от рабочих, а затем тихо выпустить на волю. 16 июня 1932 г. был снят официальный запрет фашистских штурмовых отрядов. За 26 дней после снятия этого запрета было убито ещё 36 сознательных рабочих. Во время июльской избирательной кампании кровавый террор против рабочих развернулся вовсю. Характерно, что убийства рабочих и погромы организаций чаще всего устраивались по инициативе руководства социал-демократической партии и с-д министров типа Цергибеля. Фактически задания и санкции на террор фашисты получали напрямую от с-д правительства. В те дни Геббельс открыто заявил, что наступает «самая кровавая предвыборная кампания, которую Германия когда-либо переживала». Фашистским отрядам был дан приказ: «Не ждите, пока на вас нападут, хватайте и стреляйте».

Наступил интересный исторический момент. Все слабости рабочей организации, весь с-д хлам разом выступили на поверхность. Стала очевидна полная правота коммунистов, которые призывали рабочих не сдавать оружие правительству, не распускать отряды и дружины, не слушать ложь с-д вождей о мирном приходе «рабочей власти». Открытая атака фашистов давала рабочему классу полное право пойти в ответное наступление, уничтожить фашистские банды и смести правительство, направляющее и поощряющее убийц. Мы говорим здесь о полном праве, имея в виду многочисленных с-д рабочих, для которых был важен, так сказать, юридический момент, которые всё ещё верили в буржуазную демократию и буржуазный закон. «Если против нас не применяют оружие, то и нам нельзя» ― такая была позиция этих рабочих. Но вот оружие применили, надо отвечать, а отвечать нечем: нет ни нужной организации, ни оружия. Больше того, пролетариату следовало бить на опережение, не ждать, пока противник сосредоточит силы и займёт самое выгодное положение для удара. Но большевиков в КПГ было мало, их массы не послушали, за что горько и поплатились. И крупнейшей ошибкой по-прежнему оставалась слабая связь с бедным крестьянством, без поддержки которого пролетариату было очень тяжело бороться.

Результаты фашистского нападения не заставили себя ждать. За 4 «кровавых воскресенья» летней выборной кампании рабочий класс получил:

— 26 июня ― 5 убитых рабочих, 103 раненых;

— 3 июля ― 5 убитых, 72 раненых;

— 10 июля ― 19 убитых, 189 раненых;

— 17 июля ― 21 убитый рабочий, 285 раненых.

Что было в эти дни? Нападения фашистских банд на профсоюзные дома, на рабочие рестораны, на маленькие беззащитные посёлки и городки с рабочим населением или известные своим сочувствием пролетариату. Зверские убийства коммунистов в квартирах и домах ― и при этом полная безнаказанность и даже содействие со стороны полиции, которой нередко руководили местные социал-демократические функционеры. Такова была общая картина предвыборной кампании 1932 г., когда фашизм репетировал свой приход к власти.

А что «рабочие вожди» из с-д? Эти никак не организовывали массы на отпор фашистам, а местами даже помогали гитлеровцам расправляться с передовыми рабочими. Единственный и главный лозунг, который выкинуло руководство с-д и «свободных» профсоюзов в те дни, был: «Закройте окна, очистите улицы!». Социал-фашисты призывали рабочих пассивно и покорно принимать все удары фашизма и властей и ни в коем случае «не втягивать в городские дела наших добрых крестьян».  (Похоже, что нынешние фашисты с ихним «коронавирусом» учатся не только у гитлеровцев, но и у их старой «няньки» ― социал-демократии. Ничего удивительного, классовая суть одна, формы немного разные).

Мобилизацию рабочих на антифашистскую борьбу вела только компартия. Был организован единый революционный фронт. С большим опозданием и трудом были созданы антифашистские комитеты действия и отряды рабочей самообороны. С-д рабочие проклинали своих вождей, признавали правоту русских большевиков, но вернуть себе оружие было трудно. Вооружались, чем придётся, и расчёт был на захват оружия в бою. Пожинались плоды классовой несознательности. Ведь по сути дела, германский пролетариат в 1929–1932 гг. раз за разом сам ставил себя в невыгодные положения, сам загонял себя в угол, не использовал благоприятные моменты и слабости противника в своих целях. Между тем, схватки с фашистскими отрядами участились. С одной стороны, были до зубов вооружённые фашисты, для которых были открыты арсеналы полиции и армии. С другой стороны, были рабочие с камнями, ножами и арматурой. Ещё одна ирония истории была в том, что фашисты часто стреляли в рабочих из того оружия, которое рабочие в своё время согласились сдать, поддавшись на уговоры с-д вождей.

Одним из самых жестоких боёв 1932 г. была схватка в Альтоне 17 июля, где полиция вместе с фашистскими штурмовиками напала на рабочую демонстрацию. Против фактически безоружных людей были пущены броневики, пулемёты, гранаты и отравляющий газ. Примерно так же было в других местах, где полиция и фашисты нападали на стачечников, митинги протеста, рабочие демонстрации. Коммунисты были с массами, но за каждую стачку, демонстрацию, митинг рабочим приходилось расплачиваться кровью, арестами и каторжными приговорами судов.

Беда была в том, что у многих рабочих и в 1932 г. сохранялись парламентские иллюзии, буквально парламентский идиотизм. Эти рабочие, политически отравленные с-д, всё ещё надеялись, что можно будет положить конец фашистскому террору с помощью выборов. Это обстоятельство сказывалось на всех мероприятиях КПГ и с-д рабочих. Да, была организована «антифашистская акция», в июле 1932 г. была объявлена антифашистская боевая неделя, был созван боевой рабочий конгресс. Конгресс показал, что в массах растёт тяга к вооружённой борьбе. Но очень медленно росло влияние КПГ, а с другой стороны, был страх многих с-д рабочих браться за оружие, захватывать предприятия и идти на штурм правительства. Они считали такие меры «неконституционными», а с-д вожди всех рангов кричали о «неконституционности действий рабочих» на всех углах. Они же вбивали в головы рабочих, что нельзя выступать против государства, поскольку оно «есть отечество», оно «свято для немцев», находится вне классов и заботится обо всех одинаково. (Нынешние фашистские власти почти дословно повторяют эти лозунги германской с-д, как зеницу ока оберегая свое главное оружие — свое государство).

Тем не менее, во всех промышленных городах Германии проходили антифашистские демонстрации, и они заканчивались столкновениями с полицией и фашистскими штурмовиками. Вот когда рабочие стали буквально кусать локти насчёт того, что согласились сдать оружие врагу. Огромный недостаток был и в работе КПГ. Партия не смогла организовать мощную антифашистскую борьбу непосредственно на предприятиях и в профсоюзах. Если улица часто была за коммунистами, то заводы и фабрики оставались «вне политики», улица не продолжалась в цехах. Многие годы политикой рабочие занимались больше в кружках и секциях, чем на своих производствах.

Но такое ненормальное положение было вызвано не только ошибками и слабостью КПГ, но и непрерывными репрессиями против коммунистов и передовых рабочих на предприятиях. Только летом 1932 г., получив ряд кровавых уроков, КПГ созывает конференции фабзавкомов, на которых был поставлен вопрос об усилении антифашисткой борьбы на предприятиях, о единстве уличной и заводской работы.

Одним из направлений этой работы было срочное создание отрядов пролетарской самозащиты. Вместе с тем КПГ призвала готовить всеобщую политическую стачку против наступления фашизма и правительства.

Руководству КПГ во главе с Э. Тельманом приходилось воевать на два фронта. Кроме объединённого террора фашистов и государства, нужно было разгромить правых оппортунистов (Меркер и Ко^о) и леваков (Нейман, Гуно и др.) в партии. Правые и леваки фактически сговорились с с-д, т.е. с правительством. Они проповедовали задачи единого фронта против фашизма и методы борьбы так, чтобы волки были сыты, а овцы забились бы в стойло и мирно наблюдали, как их раздирают одну за другой. Правые призывали рабочих к митингам, резолюциям, к написанию петиций в правительство, а леваки толкали рабочих на индивидуальный террор, организацию покушений, взрывов и т.п. эсеровские приёмы.

В октябре 1932 г. собирается Всегерманская конференция КПГ. Конференция приходит к выводу, что в завоевании большинства пролетариата есть значительные успехи. Но вместе с тем ряд делегатов говорят, что упущено много времени и остаются неисправленные ошибки. Очень много сил партии ушло на ликвидацию уклонов внутри КПГ и на борьбу с с-д вождями. Антифашистский фронт, созданный с большим опозданием, всё же ширился и рос. Так, в Брауншвейге фашистами был убит с-д рабочий. В ответ коммунисты организовали городскую политическую стачку, большинство которой были с-д рабочие, не послушавшие запретов своих вождей. Уже в ходе стачки с-д печать начинает провокации и травлю коммунистов. Главный орган германской с-д «Форвертс» призывал рабочих прекратить стачку и не слушать коммунистов:

«Коммунисты хотят использовать ожесточение брауншвейгских рабочих против Клаггеса (это нацист, министр брауншвейгского земельного правительства. ― Прим. М.И.) в свою пользу и провоцируют стачку. Профсоюзы должны воспрепятствовать этим бессмысленным действиям».

«Форвертс» называл «бессмысленными действиями»:

• — организацию рабочих дружин самообороны;
• — усиление фабзавкомов и их постепенный поворот к большевистской тактике;
• — изготовление рабочими оружия и боеприпасов;
• — организацию «оперативных штабов» ― органов военного управления рабочей гвардии;
• — забастовки как таковые, ибо они били по самому больному месту предпринимателей, «лучших людей нации».

(Не те ли призывы мы слышали в 90-е и 2000-е от КПРФ, КПУ и т.п.? «Уладить мирным путём», «не доводить до крайности», «не губить производство остановками», «не расшатывать государство»…? Одним словом, не бороться, не сопротивляться врагу. Да, мы слышали именно это.).

РП уже писал о непосредственных причинах поражения германского пролетариата в 1933 г. Здесь стоит только ещё раз повторить, что 10 лет, с 1923 по 1933 гг., были непрерывной чередой преступлений социал-демократии перед рабочими. В годы кризиса 1929–1933 гг. политика с-д не была принципиально иной, чем её политика до кризиса. Но выступления социал-фашизма против рабочих в кризис чрезвычайно усилили фашизм, дезорганизовали ряды пролетариата, снижали боевую активность рабочих, усыпляли бдительность и разоружали массы перед лицом наступавшего и усиливающегося врага. Такая позиция социал-демократии была своего рода итогом всей её многолетней деятельности по подчинению интересов немецкого рабочего класса интересам монополий и банков. Социал-демократия готовила и подготовила временное поражение пролетариата.

3

Приход фашистов к власти начался с неслыханного террора против рабочего класса и его КПГ. Сразу же начались облавы, аресты, пытки, убийства, чрезвычайные суды, каторжные приговоры, концентрационные лагери, разгром рабочих кварталов, профсоюзных помещений, ликвидация всей рабочей печати, рабочих культурных и спортивных организаций, ликвидация «свободных» профсоюзов. Это всё хорошо известно.

Одновременно с террором на рабочий класс обрушивается тяжелейшая безработица, нужда и голод. Собственно, это две неразрывные стороны общего наступления буржуазии на трудящихся Германии. В 1 квартале 1933 г. общая сумма зарплаты рабочих падает на 6 % по сравнению с 4 кварталом 1932 г. Гитлер в своих выступлениях обещает голодающим массам хлеб и работу, но к лету 1933 г. вся фашистская «забота о нации» сводится к предвыборным подачкам хлеба и сала безработным, а также продажа на улицах благотворительного супа по 15 пфеннигов тарелка. Число безработных резко выросло до 9 млн. человек, и только 17 % из них получало крохотное пособие. Гитлеровское правительство по заказу монополий разрабатывает планы «создания общественных работ» и трудовой повинности. Целью этих планов было превратить всю Германию в каторжные казармы, т.е. доставить крупному капиталу самую дешёвую рабочую силу. В 1933 г. множество безработных гибнут от холода и голода или кончают с собой, открывая газ или вскрывая вены. В одном только Берлине полиция насчитала тогда около 20 000 самоубийств.

Безработица ― обязательное зло капитализма. Гитлеровцы несколько лет кричали о том, что они накормят немцев, дадут работу и хлеб с маслом каждой немецкой семье. Но проходит год, затем второй, а дело с хлебом и работой становится всё хуже. Сама немецкая буржуазия начинает бить тревогу по поводу того, что планы «создания работ» для безработных не осуществляются. Журнал хозяев тяжёлой промышленности «Дойче Фюрербрифе» писал, что политика правительства ведёт к катастрофическим последствиям на внутреннем рынке. «Безработица может поднять флаг большевизма» ― переживают крупные предприниматели Рура, поставившие к власти Гитлера и гитлеровцев. Покупательная способность населения продолжает падать, сокращается и внешняя торговля. Накапливаются товары, не находит сбыта буквально всё, от спичек до прокатных станов. Вся вертикаль рынка замирает, стимулов для расширения и обновления промышленности становится всё меньше. Программа «создания работ» требовала для своей реализации сразу 2 млрд. марок в виде кредитов Рейхсбанка, ещё 500 млн. нужно было на организацию трудовой повинности. А в действительности требовались 3 млрд. ассигнований на каждый миллион безработных. Но капиталы Рейхсбанка принадлежали кучке крупнейших капиталистов Германии, а через них ― монополистам США и Великобритании. Эти воротилы финансового капитала, с одной стороны, требовали от гитлеровского правительства стабильности и полного подавления рабочего класса, а с другой ― не хотели давать этому правительству те суммы, которые оно запрашивало для того, чтобы обеспечить эти самые «стабильность» и подавление. Кроме того, монополии и Рейхсбанк организовали в стране ползучую инфляцию, а главное, эти монополии пользовались государственными финансами Рейхсбанка как беспроцентными ссудами «для спасения от кризиса». Поэтому свободных средств в гитлеровской казне было мало. Хозяйственные трудности фашистской диктатуры обостряются, что заставляло фашистов усиливать свой нажим на рабочий класс в виде новых налогов, урезания ставок, увеличения интенсивности труда, дальнейшего сокращения социальных расходов и т.д.

В трудовые лагери, созданные по чрезвычайным декретам социалистов Брюнинга и Папена, к осени 1933 г. загнали 250 000 безработной молодёжи для отбывания трудовой повинности. Там, кроме труда на стройке, в цехах и кулацких хозяйствах за еду и казарму, велась военная подготовка и непрерывная милитаристская обработка молодёжи. Там в форме принудительной работы и муштры готовилось пушечное мясо для будущих войн германского империализма. Подготовка войны за новый передел мира ― такова была одна из главных задач, поставленных хозяевами германской промышленности фашистскому государству. С войной связывались все хозяйственные и политические задачи новой власти.

С первых недель после прихода к власти гитлеровцы выдвигают лозунг «Работающие должны содержать безработных». К нему присоединяется негласный лозунг: «Работающие должны содержать своих пенсионеров». В очередной раз увеличиваются прямые и косвенные налоги, вводятся новые. Появляются дикие штрафы, например, «за неправильно висящий флаг», за хождение без косынки, за громкий разговор на улице и т.п. Ещё раз урезаются пенсии рабочим, мелким служащим, трудовой интеллигенции. Повышаются пошлины на хлеб, сало, мясо, фрукты и овощи. При этом резко ограничивается ввоз продуктов извне, чтобы цены на них внутри страны держались на самом высоком уровне. Гитлеровцы вводят «замещение импорта национальными товарами», отчего цены на эти товары первой необходимости взлетают ещё выше. (Вспоминается путинское «импортозамещение»…). Зато выигрывают крупнейшие сельские капиталисты и кулаки, а через них — всё тот же германский финансовый капитал, которому фактически принадлежала почти вся сельскохозяйственная земля, крестьянский банк (т.е. кредит), большая часть машинных средств производства на селе, транспорт, дороги, рынки и т.д. В карманы крупнейших монополистов рекой текут прибыли, а жизненный уровень немецких рабочих снижается до уровня рабочих колониальных стран. В 1933–1935 гг. расходы средней рабочей семьи на скудное питание достигают 85–90 % всех семейных доходов.

Чтобы монополиям было удобнее наступать на зарплату, фашистское правительство откладывает пересмотр тарифных договоров до осени 1933 г., а затем переносит рассмотрение ещё несколько раз. При этом Геббельс вещает, что правительство «обязательно пересмотрит тарифы в пользу национального труда». Ясно, что «в пользу труда» гитлеровцы ничего пересматривать не собирались. Эта демагогия велась для того, чтобы на время «нейтрализовать» основную массу рабочих. Эта масса хотя и притихла под угрозой террора, но жизнь ухудшалась с каждым днём, и фашисты считали, что только тюрем и лагерей для усмирения «унтерменшей» недостаточно. Недочеловеков, т.е. «гордость нации», нужно было постоянно кормить обещаниями лучшей жизни, чтобы среди них «не имела бы почвы антигерманская линия марксистов».

На самом деле фашизм подготовил и провёл в интересах буржуазии полный разгром тарифной договорной системы, которая играла в послевоенной Германии важную роль. Эта система, при том, что она в целом отвечала интересам капитала, уже не могла устроить капиталистов, т.к. несколько сдерживала получение наивысшей прибыли. Поэтому фашизм получает задание монополий полностью отказаться от оплаты труда по тарифам и перевести всю промышленность на оплату «по производительности».

В чём была суть этой системы? Для всех категорий рабочих устанавливался единый минимум недельной оплаты в размере пособия для безработных, т.е. в 9 марок. Между тем до марта 1933 г. в колдоговорах были различные тарифные «сетки» и соглашения, по которым те же металлисты получали до 50-ти марок в неделю. Фашистское правительство, установив всем рабочим 9 марок недельного заработка, заявило, что этот «тариф» будет повышаться надбавками «по производительности рабочего», которые будет персонально начислять работодатель, каждый «промышленный фюрер» в отдельности. Этой системой рабочий попадал в самую жестокую зависимость от предпринимателя: при малейшем недовольстве рабочим он не получал никаких надбавок к своим 9-ти маркам, и его семья голодала, поскольку 9 марок в неделю — это было в 2 раза ниже физиологического минимума. Но и размер надбавок самым послушным и производительным рабочим редко доводил недельную зарплату до той, что была по старым тарифным соглашениям. Не надо говорить, что в руках предпринимателей оказался мощный кнут, которым они пытались искоренить на своих производствах классовую борьбу и рабочие организации. (Примерно то же самое происходит сейчас, только зарплату рабочих предприниматели делят на маленький оклад и большую премию, которую захотят — дадут, захотят — нет. Популярная ныне система «оклад + премия», по сути, есть гитлеровская оплата «по производительности».)

22 марта 1933 г. в Кобурге был введён первый «тарифный договор по производительности», который фашисты объявляют «шагом, имеющим громадное хозяйственное значение». И хотя за годы кризиса, 1929–1932 гг., заработная плата во многих отраслях была снижена до физиологического минимума и продолжала падать, капиталисты используют фашистский тарифный договор для дальнейшего снижения ставок. Официально гитлеровское правительство подтверждает прежний декрет социалиста Папена о снижении зарплаты на 15 % и продлевает его действие до 1 апреля 1934 г. Этот декрет как раз служит гитлеровцам «первооснованием» для недельной зарплаты в 9 марок.

На этом фоне основная забота фашизма в отношении немецкого пролетариата идёт по прежней линии — ликвидация всех рабочих классовых организаций, искоренение марксизма, установление «полного мира в промышленности». Для этой цели количественно и качественно усиливается СС и весь полицейско-гестаповский аппарат, строятся новые концлагеря. «Страх перед террором должен быть сильнее голода» — примерно так называли свою «рабочую политику» высшие гитлеровцы. Под этим лозунгом действуют и гитлеровцы нынешние.

Министр внутренних дел Г. Геринг, выступая на съезде сельскохозяйственного союза Померании несколько конкретизировал эту «рабочую политику»:

«Правительство национальной концентрации будет железным кулаком принуждать к гармонии интересов между отдельными слоями народа, которые (интересы. — М.И.) искусственно раздувались за последние 14 лет. Если предыдущий оратор заявил, что марксизм не должен вернуться, то я скажу на это: он не только не вернётся, но мы его окончательно искореним. Я буду этих тварей так долго бить кулаком по затылкам, пока они не будут прикончены. Мы не только искореним эту чуму, мы вырвем даже слово «марксизм»  из каждой книги. Через 50 лет ни один человек в Германии не должен вообще знать, что это слово означает» (газета «Берлинер тагеблатт» от 18.03.1933 г.).

Бешеная ненависть к марксизму вызвана тем, что он «мешает установить классовое сотрудничество между рабочими и предпринимателями». Фашисты знали, что немецкий пролетариат рос как класс на основе марксизма и классовой борьбы. Хотя в эпоху II Интернационала, где тон задавала германская с-д, наибольшему искажению, травле и нападкам со стороны ренегатов, «философов»,  «рабочих вождей» подвергалось как раз учение Маркса о революции и классовой борьбе. Это обстоятельство фашистами учитывалось. Тем не менее, они считали каждое предприятие рассадником и цитаделью революционного марксизма, поэтому свой главный удар фашизм направляет сюда.

Начавшиеся перевыборы фабзавкомов не дают большинства национал-социалистам. Поэтому правительство постановило отложить эти перевыборы в Пруссии до 30 сентября 1933 г. Одновременно полиции и СС даются указания, чтобы за этот срок очистить все фабзавкомы от «антигосударственных или враждебных хозяйству элементов», т.е. от коммунистов и сознательных с-д рабочих. Изгнание таких рабочих из фабзавкомов означало увольнение с предприятия. На место уволенных тут же присылались новые члены фабзавкомов — национал-социалисты.

В Саксонии местные комиссары НСДАП в сопровождении полиции явились на все предприятия и лишили всех членов фабзавкомов, избранных рабочими, их полномочий. В Тюрингии фашисты поступили проще и вовсе запретили перевыборы. В целом фашистская «реформа» фабрично-заводского представительства привела не только к исчезновению коммунистических списков и депутатов как «незаконных», но и к полной «аполитизации» фабзавкомов, которые превратились в заводские представительства, т.е. фактически в совместные органы администрации и партии фашистов.

Для «завоевания» рабочих фашисты пустили в ход все средства: террор, шпионаж, подкуп, демагогию. Одной из главных задач по-прежнему был раскол рабочих коллективов. Эту задачу непосредственно выполняли упомянутые ячейки НСБО. Для членов этих ячеек создавался ряд льгот: лучшие условия работы, большие гарантии от сокращения, ордера на дешёвую одежду, продукты питания, бесплатное получение фашистских газет и литературы. Для укрепления своих позиций фашисты стремились закрепиться в первую очередь на предприятиях, самых важных в стратегическом, военном и политическом отношении. Это было нужно, чтобы в случае открытой борьбы с рабочим движением легче было организовать отпор восстанию, демонстрации, стачке. Например, в Эссене на заводах Круппа фашисты концентрировали все силы в доменном цехе, который питал и снабжал все остальные цехи и участки. Почти все места мастеров и бригадиров в этом цехе были заняты национал-социалистами. Примерно так фашизм захватывал одно предприятие за другим, превращая их в свои «опорные пункты». Основная идея этого «штурма» — «Из крепости коммунизма предприятие должно стать крепостью национал-социализма». Но ещё долгие годы фашисты неуютно чувствовали себя в своих «крепостях».

Второй «крепостью», без которой фашизм не мог укрепить своего господства в Германии, были профсоюзы. Только террором и силой нельзя управлять многомиллионной армией труда. Вопрос о включении профсоюзов в новый фашистский государственный аппарат стал важным вопросом всей политики гитлеровцев после прихода к власти. Если бы фашистам удалось взять в свои руки профсоюзы ещё до прихода к власти, то социал-демократия была бы буржуазии давно не нужна.

Фашизм не сразу занял в отношении профсоюзов определённую позицию. До прихода к власти гитлеровцы заявляли, что профсоюзы должны существовать в «третьей империи», но что их надо превратить в «национальные рабочие организации». По приходу к власти фашисты заявили, что рейх будет терпеть профсоюзы лишь на условии их полного политического нейтралитета и ограничения их деятельности сферой экономических вопросов (под наблюдением государства). Социал-фашистские руководители «свободных» профсоюзов охотно и сразу приняли такие требования в надежде сохранить свои посты, привилегии, виллы и т.д. Но фашисты (читай, германский империализм во главе с Круппом) не могли остановиться на таких полумерах. Возникают два проекта фашизации профсоюзов: один требовал немедленной перестройки профсоюзов по образцу итальянских фашистских корпораций; другой проект предполагал создание «центральной организации делового сотрудничества рабочих с предпринимателями» с постепенным переходом всего руководства в руки НСДАП. Но текущие события быстро показали, что профсоюзы как массовые пролетарские организации, хотя и обессиленные социал-фашистским руководством,  остаются постоянным источником угрозы и опасности для фашистского режима. Поэтому новая задача гитлеровцев состояла в полной ликвидации «свободных» профсоюзов и превращении новых «союзов национального труда» в средство контроля фашистского государства над рабочим классом. 4 апреля 1933 г. в берлинской газете «Ангрифф» в статье «Свободные профсоюзы и национальная революция» видный гитлеровец Г. Беккер писал, что национал-социалисты должны сохранить «здоровую часть свободных профсоюзов». А через неделю тот же «Ангрифф» в своей передовой статье писал более решительно, что нужно брать профсоюзы целиком в свои руки:

«Мы не хотим оставить и тени сомнения в том, что в случае необходимости сами возьмём дело в свои руки, чтобы приспособить рабочие организации к существующему строю».

2 мая 1933 г. после шумного празднования фашистского «дня национального труда» все профсоюзы были захвачены штурмовиками СА и СС, лидеры «свободных» профсоюзов арестованы полицией, деньги и всё материальное имущество союзов конфискованы. Взамен нескольких профессиональных объединений была создана единая фашистская организация «Рабочий фронт». Она состояла из двух основных секций, «Союза германских рабочих» и «Союза германских служащих». Структура, управление и функции «Рабочего фронта» были содраны с фашистских союзов в Италии. Процесс фашизации германских профсоюзов формально завершился конгрессом «Рабочего фронта», который был созван «комитетом защиты труда» во главе с Р. Леем. На конгрессе с программной речью выступил Гитлер.

Правде нужно смотреть в глаза. Германские «свободные» профсоюзы, объединявшие миллионы рабочих, капитулировали практически без борьбы, на 65-м году своего существования, безропотно и бесславно уступили своё место фашизму. Эта капитуляция была подготовлена всей политикой германской социал-демократии. Но никогда ещё социал-фашизм не пресмыкался так позорно перед своими хозяевами — капиталистами, как в 1933 г. перед гитлеровской диктатурой.

Правда, вожди реформистских профсоюзов всё ещё пытались сохранить свои посты. Они быстро объявляют о своей «независимости» от запрещённой социал-демократической партии, выходят из жёлтого Амстердамского Интернационала. Эти вожди одно за другим делают верноподданнические заявления Гитлеру и президенту Гинденбургу, в которых подчёркивают право фашистского «национального» государства диктовать свою волю профсоюзам. В позорной и гадкой декларации АДГБ (федерация «свободных» германских профсоюзов), направленной Гитлеру, эти вожди подчёркивали свою рабскую, предательскую позицию:

«Профсоюзы вошли в жизнь как организация самопомощи пролетариата; в процессе своего развития они всё больше и больше срастались с самим государством. Социальные задачи профсоюзов должны выполняться вне зависимости от характера государственного режима».

Вместе с подачей этой челобитной председатель АДГБ Цвинг произнёс в высшей школе профсоюзов в Бернау большую речь, в которой развил «национальные задачи» профсоюзов в фашистском государстве и хозяйстве. В том же направлении социал-фашистские теоретики стали сочинять всякие «теории» приспособления профсоюзов к фашистскому режиму. Все эти «теории» шли под флагом политической нейтральности союзов и проповедовали своеобразный националистический экономизм.

Профсоюзные вожди едва не прыгали от радости, когда гитлеровцы объявили 1 Мая праздничным «днём национального труда». Эти «рабочие вожди» тут же провозгласили этот демагогический манёвр фашистов «новой эпохой в истории немецкого труда». Руководство профсоюзов и социал-демократической партии не только призвало рабочих участвовать в фашистской демонстрации 1 мая, но и объявило этот день «днём победы немецкого социализма». Вся с-д и профсоюзная пресса в те дни пестрела «мудростями» и лозунгами такого типа: «1 мая стало символом связи всей нации с рабочим классом», «На место двух классов — буржуазии и пролетариата — национальная революция связала все классы в один народ, объявив труд масштабом ценности общества». Как говорится, дальше в низости и предательстве трудящихся падать было некуда. Германская социал-демократия блестяще исполнила и довела до логического конца все заветы II Интернационала, выродившись в социал-фашизм. Капитуляция реформистских профсоюзов перед фашизмом подвела исторический итог длинного пути предательства германской социал-демократии: от социал-патриотизма к социал-империализму и далее — к фашизму.

Однако всё это не помогло. Свою фашистскую классовую суть с-д и вожди профсоюзов ярко показали во время разгрома профсоюзов. Они не оказали ни малейшего сопротивления гитлеровцам. Наоборот, эти деятели с полной готовностью передавали фашистам денежные фонды союзов, в том числе и те, что находились на личных счетах и в иностранных банках (о многих этих счетах гитлеровцы не знали). Деньги рабочих, таким образом, были отданы в руки самого страшного врага рабочего класса.

Полная измена «рабочих вождей», разгром профсоюзов, грабёж профсоюзных касс и имуществ показали многим рабочим, в чём источник их бед и поражений. Пошло массовое бегство из с-д партии, тысячи вступали в КПГ. Германский пролетариат охватило массовое волнение, горечь и злоба. Либеральная английская газета «Манчестер гардиан», описывая внутреннее положение фашистской диктатуры летом 1933 г., замечала:

«В Германии возникла такая ненависть, которая никогда ещё не существовала раньше… Может быть, будущий историк увидит в агонии коричневого террора муки родов германской революции, революции, по сравнению с которой восстание 1918 г. будет казаться мягкой реформой».

Это замечание конкурирующей буржуазии кое-чего стоило. Массы немецкого пролетариата летом—осенью 1933 г. как будто отходили от тяжёлого социал-демократического похмелья и понимали правоту коммунистов. Пролетарская революция в Германии — то, к чему призывали коммунисты с 1919 г., — становилась единственным решительным выходом для рабочего класса из фашистского рабства.

Но массы это поняли слишком поздно. Да, антифашистский фронт в 1933–1934 гг. всё ещё рос и усиливался, но гитлеровцы, которых щедро поддерживал весь крупный и крупнейший капитал Германии, успели закрепиться и укрепить своё террористическое государство. К концу 1933 г. у этого государства появились в достатке силы, средства и время для расправы с трудящимися. Другое дело, что между фашизмом и рабочим классом нет, и не могло быть «примирения» и «национального единства», как о том провозглашали гитлеровцы. Их разделяло историческое единоборство двух смертельно враждующих классов: пролетариата и буржуазии. Поражения первого временны, его победа, как и гибель буржуазии, исторически закономерны и неизбежны.

Классовая борьба немецкого пролетариата не прекратилась в 1933 г., несмотря на все старания фашистов. Эту борьбу нельзя прекратить или остановить, как того хотел Геринг и другие геринги, как нельзя остановить ход истории. Рабочий класс Германии и его партия боролись с фашизмом в подполье, в тюрьмах, концлагерях, на заводах и фабриках. Своё дело рабочие-антифашисты сделали и в армии. Эта борьба, как бы скромна она ни была, внесла свой вклад в победу над германским фашизмом.

***

Урок для сегодняшних рабочих из всего сказанного состоит в том, что фашизм можно и нужно бить и победить. Фашизм — это последнее, хотя и самое сильное средство буржуазии, которое она использует для своего спасения от революции, для оттягивания своей гибели. Но когда тот или иной эксплуататорский класс хватается в отчаянии за последние средства, за «вундерваффе», это доказывает, что такой класс и такой строй обречены и сгнили изнутри полностью. Именно здесь «тактическая» разница между нынешней буржуазией и пролетариатом: пролетариат ещё не применил в своей борьбе самого простого массового оружия, даже не собрался с силами, тогда как буржуазия уже исчерпала весь свой исторический арсенал.

Ещё один урок в том, что не может быть мирной, парламентской победы над фашизмом и его хозяйкой — буржуазией. Все крупные вопросы, связанные с положением трудового народа, решаются только в порядке ожесточённой классовой борьбы. Сидя на печке, не имея своей партии, рабочим нельзя дождаться, что фашизм рассосётся сам, уйдут нужда, эксплуатация и каторжный режим.

Третий вывод такой, что, получив в руки оружие, рабочим уже нельзя его бросать или отдавать буржуазии. Нельзя на самом деле распускать свои боевые организации, коль они уже созданы. При этом важнейшим средством борьбы была и остаётся забастовка, стачка, когда удар наносится по самому дорогому для буржуазии, по её прибыли. Одним из условий устойчивости забастовки является её физическая защита от полиции и фашистских банд, т.е. от государства и хозяев, а значит вооруженные рабочие отряды.

Наконец, германский опыт показывает, а нынешняя жизнь подтверждает, что главная работа по организации текущей борьбы и созданию партии должна идти на предприятиях. Не предприятие служит для кружков, а наоборот, политические кружки рабочих обслуживают предприятия в плане организации, кадров, агитации, теории, пропаганды. Ячейки передовых рабочих в цехах, участках, бригадах — это и есть ячейки будущей большевистской партии — главной организации рабочего класса, без которой нельзя победить фашизм и завоевать хорошую жизнь.

Подготовил: М. Иванов                      

[1] Этот и другие циркуляры НСДАП не публиковались открыто, но были изданы в брошюрах для гитлеровских функционеров «Geheim! Geheim!» и «Kampf gegen Betriebsfaschismus».