О терроризме в современной России (ч.2)

Начало

Чтобы рабочему классу понять, что такое волгоградские взрывы, как их воспринимать и как к ним относиться, нужно подойти к произошедшим событиям с позиций диалектического материализма. Нужно начать с начала, а не с конца —  проанализировать факты, а не опираться на их интерпретацию, на чужое мнение, которое не может быть в классовом обществе независимым и объективным, тем более, когда оно подается идеологами и аналитиками классового противника.

Так мы и поступим. Для начала попробуем разобраться что такое «террор» и «террористический акт» и как менялись значения этих понятий с течением времени, когда эти изменения произошли и почему они произошли.

Большая советская энциклопедия, которой мы доверяем в гораздо большей степени, чем любому буржуазному изданию, только лишь запутывающему дело, определяет эти понятия следующим образом:

«Террор – политика устрашения классовых или политических противников, осуществляемая путем применения насильственных мер подавления.

Террористический акт – посягательство на жизнь или иная форма насилия над государственными или общественными деятелями, совершаемые из политических побуждений.»

Если вникнуть в существо приведенных определений, то реалии современной России неожиданно раскрываются совсем по-другому, чем мы привыкли думать ранее. Становятся вдруг очевидными любопытные вещи, например, то, что некоторые действия и события, которые российская официальная власть именует террористическими актами, таковыми, вовсе не являются. И наоборот, немалое число событий, произошедших в капиталистической России за последние десятилетия, есть типичные террористические акты, выдаваемые официальной властью за обычные уголовные преступления.

Какие события мы имеем в виду?

К примеру, те же волгоградские взрывы, о которых шла речь выше в нашей статье, взрывы жилых домов в Москве в 1999 г., захват заложников в Беслане, серия взрывов в метро и на транспорте и многие другие происшествия подобного рода, где объектами нападения выступали простые граждане. В соответствии с определением из БСЭ террористическими актами все эти события назвать никак нельзя, ибо никакого насилия или посягательства на жизнь кого-то из политических или общественных деятелей там не было и в помине. А вот террор имел место, поскольку все эти преступления явно были направлены на устрашение «классовых или политических противников» и осуществлены они были «путем применения насильственных мер подавления», что полностью соответствует понятию «террор», приведенному выше. Причем, подавляли таким безжалостным образом отнюдь не политических, а именно классовых противников, поскольку опять же никакие политики или общественные деятели  в этих событиях не фигурировали.

Так какой же общественный класс подавлялся и устрашался всеми этими акциями? И кто осуществлял это подавление и устрашение?

Подавлялся тот, кому и пришлось оплачивать эти преступления своими жизнями — класс пролетариев, наемных работников, т.е. простой трудовой народ. А нужно это устрашение было другому классу — буржуазии, кровно заинтересованному в сохранении собственного господствующего положения в нашем обществе. Именно класс буржуазии, которому служит все российское государство со всеми его силовыми структурами, обладал и обладает всеми необходимыми возможностями для организации и проведения подобных акций и активно использует их в своих целях.

В то же время целый ряд других преступлений, например, многочисленные убийства российских политиков — депутатов Госдумы генерала Рохлина, Юшенкова, Старовойтовой и др. или известных общественных деятелей — той же журналистки Политковской, есть классические терракты, несмотря на то, что преступления эти были непосредственно осуществлены не руками политических активистов, в явно наемных убийц. То, что российскими правоохранительными органами все эти убийства квалифицировались совсем по другим уголовным статьям, значения не имеет — суть их в соответствии с определением БСЭ именно «террористические акты», ибо это самое что ни на есть «насилие над государственными или общественными деятелями, совершенное из политических побуждений».

Но российская власть почему-то не стала называть эти события террактами. Например, убийство Старовойтовой было квалифицировано[1] по ст.277 УК — «Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля». А явно политическое убийство генерала Рохлина было подано[2] как семейная разборка, во что, разумеется, поверили только сверхнаивные граждане.

Кстати, любопытно, что Статья 277 Уголовного кодекса РФ называется «Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля», но при этом нормативного определения общественного деятеля УК РФ не дает. Комментаторы УК РФ считают, что признаки общественного деятеля следует рассматривать в качестве оценочных, «поскольку определяющим в характеристике потерпевшего является не столько его должностное или общественное положение, сколько характер его служебных функций, масштабность и активность их осуществления, значимость деятельности потерпевшего для реализации тех или иных направлений внутренней или внешней политики государства». При этом они дают следующее определение общественным деятелям: «Общественные деятели — это руководители и видные функционеры политических партий, других общественных объединений, массовых движений, профессиональных, религиозных организаций, иных общественных объединений федерального или регионального значения. К общественным деятелям по функционально-политическому признаку могут быть отнесены широко известные, влиятельные в обществе представители средств массовой информации, культуры, науки, образования.»[3]

Если это так, то список погибших или пострадавших в России от террористических актов, понимаемых в соответствии с определением БСЭ, может быть значительно расширен. К примеру, в него следует добавить профсоюзных лидеров, поплатившихся жизнью за свою общественную деятельность, скажем, Юрия Смоленцева, возглавлявшего независимый профсоюз СОЦПРОФ Ачинского глиноземного комбината (2002 г., Ачинск)[4], председателя стачкома воронежского экскаваторного завода имени Коминтерна Виктора Швырева (2008 г.)[5], председателя профсоюзного комитета работников наземных служб авиакомпании «Внуковские авиалинии» Геннадия Борисова (2008 г., Москва), лидера профсоюзного движения инкассаторов Олега Макарова (2009 г. Пермь) и др. К погибшим от рук террористов также следует отнести и многочисленных журналистов и редакторов газет, правозащитников и пр., которые оставили этот бренный мир по причине своей, кому-то неугодной, общественной деятельности.

Вроде бы все просто и понятно. Вот только российское законодательство определяет террористический акт совершенно по-иному, явно выпячивая одни преступления и затушевывая другие, вроде бы точно такие же.

Ст. 205 Уголовного Кодекса РФ в редакции Федерального закона от 27.07.2006 N 153-ФЗ квалифицирует террористический акт, как «Совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях».[6]

Как можно видеть, разночтение с БСЭ очень серьезное. В определение УК РФ изначально не предполагается, что терракт может совершать само государство или его структуры против кого-либо из своих граждан. Этот важнейший момент просто выбрасывается из рассмотрения, как будто его и не существует. Хотя в реальной жизни капиталистического общества именно этот вариант преступления и встречается сплошь и рядом, когда неугодных действующей власти представителей оппозиции (это политические и общественные деятели!) силовые структуры буржуазного государства устраняют физически. Понятно, что правды от буржуазного государства все равно было бы не добиться, и виновных лиц привлечь к ответственности было бы довольно проблематично, но население хотя бы понимало, что к чему, если бы вещи назывались своими именами. Но существующее российское законодательство даже возможности такой не предоставляет, навязывая нашим гражданам мысль, что терроризм это когда действуют только против власти, но не действия самой власти. В этом, кстати, уже неплохо видна классовая суть российского государства, которое стремится даже мысли у граждан России не допустить, что буржуазное государство способно действовать против своего народа.

Второе серьезное отличие, это усиленное акцентирование на «взрывах» и «устрашении населения». Получается, что если имеет место взрыв, то практически сразу действие можно квалифицировать как терракт, потому что устрашение населения при взрывах будет иметь место всегда.  Акцентировать на устрашении населения, указывая взрывы, в принципе, не было никакой нужды. Но раз это было сделано, значит, это было очень нужно российской власти.

Для чего ей могло быть это нужно? Только для того, чтобы в очередной раз выставить себя защитницей интересов народа, больше не для чего. Чтобы трудящиеся России наивно продолжали думать, что власть в России заботится об интересах всего народа, а не только класса буржуазии, как о том рассказывают коммунисты. Российской буржуазной власти нужно было сделать вид, что она ради защиты российского населения готова на все, что на нее якобы можно надавить, угрожая гибелью простых граждан страны, и она, чтобы этого не допустить,  может уступить требованиям преступников.

Хотя на самом деле нашей власти на своих граждан наплевать – сто человек убьют или тысячу, ей разницы нет. Она не пошевелится. Ведь она сама уничтожает трудовой народ России миллионами. Доказательства тому у всех перед глазами, их за 20 лет капитализма в нашей стране накопилось столько, что не перечислить, было бы только желание видеть и задуматься над тем, что видишь.

Разве не Россия теряет ежегодно почти миллион своих сограждан, которые гибнут и от недоедания, потому что негде работать, и от болезней, потому что денег нет на лечение, и от наркомании, и от преступности? Разве не у нас в стране миллионы бездомных и беспризорных? Разве не ее стараниями была у нас разрушена чуть ли не вся промышленность и сельское хозяйство, уничтожены тысячи городов, поселков и деревень? Не она ли это своей человеконенавистнической политикой громит российское здравоохранение, оставляя миллионы наших граждан без всякой медицинской помощи? Да все что буржуазная власть натворила на нашей земле за 20 лет это и есть самый настоящий террор против населения России! Как же ее могут напугать какие-то там взрывы и смерти десятков человек, которых она ни в грош не ставит и сама лично обдирает как липку, заставляя жить практически впроголодь?

Уголовные статьи о терроризме с подобной трактовкой терракта, как, собственно, и куча аналогичных статей в УК об экстремизме с не менее расплывчатым понятием «экстремизма», нашей российской власти как раз и понадобились для того, чтобы была возможность защитить себя от того самого населения – простого трудового народа России, который уже потихоньку начинает закипать, глядя на то, что творится в стране. Буржуазия хочет заранее напугать рабочий класс нашей страны тюрьмой с длительными сроками заключения, если он вдруг решит как-то воздействовать на власть, в надежде заставить ее хоть немного думать о народе. Тут даже взрывы не нужны – статей в УК РФ на случай вероятного протеста населения в любой его форме, даже самой слабой, заготовлено великое множество. И особо жесткие – сопротивление представителям власти. Т.е. если тебя бьют и даже убивают силовики, ты и пикнуть не моги – умирай тихо, не сопротивляясь. Вот идеал буржуазной власти!  Вот как должен вести себя, по мнению российских законодателей, добропорядочный и законопослушный российский гражданин!

Зачем нашему правящему классу понадобились такие законы, ведь заведомо ясно, что исполнить их будет физически невозможно, если окончательно не забыть о своем человеческом достоинстве? Да потому что российская буржуазия в лице олигархии, крупного бизнеса и высшего чиновничества дико боится своего народа, отлично понимая, что если уж он поднимется, то удержать его силой будет невозможно! Уроки истории она помнит очень хорошо. И чем для нее кончается паразитирование на труде миллионов, тоже.

Единственный способ для буржуазии продлить свое господство, это не дать трудовому народу подняться, держать его в апатии, постоянно запугивать и запутывать, не позволять ему понять, что на самом деле происходит, внушить неверие в свои силы, в свою слабость и никчемность, в свою неспособность изменить мир вокруг себя. Вот эту задачу и решает российское государство со всеми его структурами, идеологией и законами, обеспечивая тем самым классу буржуазии наиболее комфортные условия ограбления трудящихся, пока эти трудящиеся разбираются, что там к чему.

Но к существующему пониманию террористического акта (ст.205 действующего УК РФ) российская власть пришла не сразу. Понятие терракта трансформировалось постепенно в соответствии с тем, как менялась в стране внутриполитическая ситуация и как изменялось сознание российского населения.

При Ельцине в законе о противодействии террористической деятельности, определение терроризма было таким — «теракт, который уносит жизнь большого количества людей». При Путине терроризм формулируется как «политика устрашения и давления на органы власти». Разница существенная и вектор сдвига очевиден.

Но почему произошла эта трансформация понятия «терроризм»?

А потому что при Ельцине опасность серьезного социального взрыва была значительно ниже, чем сейчас после почти 15-летнего правления Путина. И дело тут совсем не в личностях, что, мол, Ельцин лучше, а Путин – хуже, как пытается все время внушить российским трудящимся либеральная оппозиция. Дело в законах капитализма. Современное политическое, экономическое и социальное состояние российского общества есть закономерное следствие процесса, начатого в перестройку буржуазной контрреволюцией.

Стихия рынка, уничтожая советский социализм, не могла не разрушить большую часть советских предприятий, которые создавались для принципиально иных условий хозяйствования. Российский капитализм после разгула свободной конкуренции в 90-х годах не мог не стать  к 2000-м гг. монополистическим, пройдя в миниатюре за десятилетие весь тот путь, по которому мировой капитализм развивался несколько столетий. Стадия же диктатуры монополий (империализм) характеризуется тесным сращиванием крупного капитала и буржуазного государства,  при котором весь репрессивный аппарат государственной машины направляется только на обслуживание интересов узкой группы лиц – высшего чиновничества и олигархов. Буржуазное государство, фактически полностью подчиненное кучке частных лиц, становится сугубо репрессивным, полицейским — политические свободы для населения урезаются максимально, до предела ужесточается законодательство,  населению запрещаются любые протестные действия. Давление господствующего класса буржуазии на пролетариат и другие слои трудящихся усиливается многократно, что не может не вызывать ответной реакции с их стороны. В таких условиях классовая борьба, постоянно идущая в капиталистическом обществе, может принимать самые острые формы, в том числе форму террора, известного в России с середины 19 века.

Соответственно обстановке в РФ менялось и сознание российского населения. Если в конце 80-х-начале 90-х гг. в результате массированной антисоветской пропаганды вера в старые коммунистические идеалы была подорвана и  значительная часть российского населения разделяла буржуазные иллюзии, то в 2000-е годы ситуация изменилась самым коренным образом. Реалии капиталистической жизни отрезвили подавляющее большинство российских граждан, попутно показав, что старые идеалы – истинные. Либеральные иллюзии развеялись, и в сознании российского населения наметился серьезный поворот к социализму. Отрицание капитализма в обществе стало нарастать гигантскими темпами.

В этих условиях Путин, политик жестокий и циничный, но достаточно умный и профессиональный, почувствовав эту смену настроения, попытался взять ситуацию под контроль, отлично понимая, к чему может привести ее стихийное развитие. В ход пошли старые буржуазные способы  «кнута и пряника». С одной стороны, изо всех СМИ мегатоннами выливалась тотальная ложь о мнимых  успехах и модернизациях, где зло выдавалось за добро, а с другой стороны, резко ограничивались в обществе демократические свободы, начиная от изменения избирательной системы  до  расширения полномочий силовых структур, которым зачастую предоставлялись неограниченные права. Опора на силу стала главным стержнем всей внутренней политики.

Наиболее ярко это проявилось в переориентации задач силовиков.  Главным направлением их деятельности  стало отныне, как сообщает эксперт по российским спецслужбам Андрей Солдатов, не допустить возможности того, чтобы террористы диктовали властям, что им делать[7].  К примеру, ФСБ было поручено обеспечивать политическую безопасность системы, или по российской терминологии — «защищать конституционный строй». А другой силовой департамент — центр «Э», возникший в 2007 году после реформирования центра «Т», занимавшегося противодействием организованной преступности и терроризму, занялся  обеспечением эффективного противодействия распространению протестных настроений в обществе.

Как видим, в новой путинской, а точнее монополистической России, приоритеты серьезно поменялись. Действующей власти не так была страшна организованная преступность, как протесты населения, способные в случае их разрастания по всей стране легко лишить буржуазный класс его господства.

Прямо об этом заявить населению страны было, разумеется, нельзя. Пришлось юлить и прятаться за юридическими понятиями. Так террористический акт из «посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля, совершаемого из политических побуждений» (БСЭ) сначала превратился в преступную акцию, которая «уносит жизнь большого количества людей» (Ельцин), а затем и в «действие, устрашающее население, осуществленное в целях воздействия на принятие решения органами власти».

В связи с чем, не могли не возникнуть и известные юридические коллизии, о которых частично мы уже говорили выше. Например, классический терракт стал обычным уголовным преступлением не террористического характера (ст. 277 УК РФ), а события, которые вроде бы по нынешнему пониманию есть терракты, таковыми считать нельзя, поскольку организаторами преступления, например, не были выдвинуты никакие требования к власти. Тот же самый Солдатов рассказывает о выступлении на «Эхе Москвы» после взрыва «Невского экспресса» одной из бывших судей, которая пояснила, что «по нынешнему закону даже взрыв в поезде нельзя квалифицировать как теракт, потому что политические требования не выдвигались»[8].

Аналогичным образом и волгоградские взрывы по существующему российскому законодательству никак невозможно считать террористическими актами, поскольку ни одна группировка боевиков не взяла на себя за них ответственность, и никакие требования к российской власти предъявлены не были.

Несколько дней назад, правда, проходила в наших российских СМИ информация, что якобы ответственность за взрывы в Волгограде взяла на себя неизвестная никому группа «Ансар аль-Сунна»[9], заявление которой было размещено на одном из исламистских радикальных интернет-ресурсов. Да только российские эксперты тут же выразили общее мнение, что это заявление «вряд ли стоит принимать всерьез»[10]. Мы считаем, что в данном случае к точке зрения экспертов следует прислушаться, тем более что подобные случаи, когда боевики пытались выглядеть «круче», чем они есть на деле, уже были. Например, после аварии на Саяно-Шушенской ГЭС в августе 2009 года небезызвестный Доку Умаров тоже попытался приписать себе эту диверсию, однако даже Кремль посчитал эту версию несерьезной.[11]

Вообщем, как бы то ни было, но ни взрыв «Невского экспресса», ни волгоградские взрывы, ни множество других подобных случаев террактами действительно назвать нельзя —  ни по сути (определение БСЭ), ни по действующему законодательству РФ. Однако наша российская власть упорно называет все эти события террористическими актами, фактически игнорируя собственные законы. Это, по меньшей мере, странно и опять заставляет задуматься, по какой причине она так поступает, и имели ли вообще отношение кавказские боевики ко всем событиям подобного рода. Тем более что непонятных моментов в тех же волгоградских взрывах пруд пруди.

Один из таких моментов, вызывающих немалое удивление не только у нас, но и у всей думающей публики, это то, что в последнее время практически сразу после совершения взрывов, квалифицируемых как терракты, правоохранительные органы стали называть имена тех, кто их осуществил. Как будто до взрывов люди, собирающиеся их произвести, зашли в полицию и сообщили о своих намерениях, заодно рассказав всю свою биографию. В интернет-блогах дотошные российские граждане, не лишенные аналитических способностей, указывают немало достаточно серьезных нестыковок с кандидатурами на роль исполнителей террактов, которые игнорировать просто невозможно. В итоге все это как-то не позволяет воспринимать подобную информацию силовиков всерьез.

В случае волгоградских взрывов правоохранители действовали по той же, уже привычной для них схеме. Буквально через пару часов после взрыва на ж\д вокзале 29 декабря российские СМИ сообщили  имя и фамилию «смертницы», которая якобы осуществила этот взрыв — Оксана Асланова, уроженка Дагестана или Тюменской области, замужем за одним из боевиков, который находится в федеральном розыске[12].  На следующий день следствие стало говорить уже о смертнике-мужчине, фрагменты тела которого, якобы, отправлены на генетическую экспертизу[13]. Для проведения генетической экспертизы, вообще говоря, требуется несколько дней, но у наших правоохранителей результаты были готовы, видимо, мгновенно. Ибо в тот же день об этом террористе-смертнике им было известно все! Это оказался член бандформирования из Дагестана, выходец из Волжска республики Марий Эл Павел Печенкин, который присоединился к дагестанским боевикам весной 2012 года. Силовикам было известно и то, что он принял ислам и сменил имя на Ансар Ар-руси, а до того, как стать боевиком, Печенкин работал в Марий-Эл фельдшером на станции «скорой помощи»[14].

Вот вы как хотите, товарищи читатели, но мы этой информации не верим ни на грош. Подобные сведения за 5 минут не получить. Для этого нужна большая и серьезная оперативно-розыскная работа как минимум нескольких человек и в течение достаточно длительного времени. А тут как на блюдечке с голубой каемочкой – нате, вам с кисточкой! Если наши правоохранители действительно научились читать мысли на расстоянии и видеть сквозь стены, то возникает закономерный вопрос, а почему нас все еще взрывают?

Пока если уж в чем наши силовики и преуспели, то это только в разгоне мирных акций. Одну такую, несогласованную с властью и случившуюся после третьего взрыва в том же Волгограде на Аллее Героев под названием  «народный сход», бойцы ОМОНа пресекли очень эффективно, задержав 25 человек из 200 участвующих.[15] Люди ставили свечи в память о жертвах терракта. СМИ сообщили, что, мол, акция, была националистической направленности, но мы опять не слишком этому верим. Националисты у нас даже в Госдумах сидят и на телевидении выступают, и что-то никто их противоправные действия не пресекает, и разгонять не собирается.