История общественных форм (ч.1). Введение.

Введение

Значение науки об обществе. Изучая историю человечества, мы можем проследить, как люди, в борьбе за существование, шаг за шагом создавали и совершенствовали свои орудия труда. Тем самым они под­чиняли себе природу, увеличивали количество и улучшали качество необходимых им средств существования, делали свою материальную жизнь все более обеспеченной и независимой от стихийных сил природы.

Развитие человеческой техники есть тот основной процесс, по которому легче всего и правильнее измерять общественный прогресс.

Путь, проделанный человеком от первобытного каменного топора, единственного орудия, которым он владел в давнопрошедшие времена, до современных машин, пара и электричества, характеризующих тех­нику нашего времени, ярко свидетельствует о достижениях человече­ства. В повседневной борьбе с природой человек узнавал ее, знако­мился с ее силами и способами их использования в своих интересах. От медленного, инстинктивного прогресса он постепенно переходил к пониманию окружающей природы и сознательному ее исследованию и преобразованию. Так из инстинктивной техники вырастала наука и основанная на науке техника.

Наука необычайно ускорила техни­ческий процесс. Облегчая разрешение практических задач, вырастав­ших перед человечеством, она необычайно ускорила развитие техники. За последние 150—200 лет прогресс материальной жизни совер­шается с быстротой, которая не может идти в сравнение с медленным развитием ее на протяжении всей прошлой человеческой истории.

Но если в общем и целом развитие общества показывает нам тех­нический прогресс, свидетельствует о непрерывном возрастании власти человека над природой, мы видим также, что выгодные последствия этого прогресса не в одинаковой степени шли на пользу всем членам общества. Материальное богатство, которое возрастало по мере раз­вития техники, распределялось неравномерно между членами общества. Все известные нам по сохранившимся историческим документам обще­ства обнаруживают существование крайне резкого неравенства между их членами, наличие бедных и богатых, имущего класса, живущего в рос­коши, и неимущих, прозябающих в нужде. Это неравенство влекло за собой борьбу между бедными и богатыми, между эксплуататорами, живущими на счет чужого труда, и эксплуатируемыми.

Общественные противоречия порождали классовую борьбу, вызывали попытки угнетенных переустроить общественную жизнь, толкали мысль к поискам новых, более совершенных форм жизни.

Уже с давних пор в древней Греции мы встречаем идею о коммунистическом строе, как о наилуч­шей организации общества в интересах всех. В древнем христианстве мы видим практическую, но жалкую попытку к уничтожению имуще­ственного неравенства. Те же попытки и идеи возникают в позднее средневековье и в новое время. Но все они не приводят ни к каким результатам. Мы называем все эти идеи о коммунистиче­ском переустройстве общества, возникавшие в истории человечества до средины прошлого (XIX) столетия, утопическим социализмом.

Марксу и Энгельсу принадлежит обоснование научного социализма.

Утопический социализм свидетельствовал своим появлением о на­личии резких противоречий внутри общества, резкого неравенства между богатством одних и нуждой других. Утописты правильно видели в частной собственности причину общественного неравенства и в об­щественной собственности — основу такого общества, где неравенства, нужды и эксплуатации не будет. Их ошибка и недостаток заключа­лись в том, что они не видели невозможности перехода к новому строю общества без борьбы угнетенных против угнетателей, зависимости этого перехода и победы угнетенных от наличия определенных мате­риальных и общественных условий, создаваемых самим развитием об­щества.

Научный социализм — учение Маркса и Энгельса — потому и является научным, что показывает борющемуся пролетариату, как на­зревают материальные условия, которые делают возможной победу социализма, обращается к рабочему классу как той силе, которая во главе всех угнетенных ведет борьбу за социализм, учит его распозна­вать своих врагов и друзей.

Осуществление социализма не может быть достигнуто агитацией среди господствующего класса за преимущества такого строя, как полагали утописты, а только борьбой рабочего класса с угнетателями. Но эта борьба может вестись успешно и с наи­меньшими жертвами лишь в том случае, когда она опирается на ясное понимание пролетариатом хода общественного развития.

Материали­стическое понимание истории, разработанное Марксом и Энгельсом, так же необходимо для классовой борьбы пролетариата, как знаком­ство с современным естествознанием (физикой, химией, механикой и т. п.) для дальнейшего усовершенствования нынешней техники. Об­щественные науки, освещенные с марксистской точки зрения, и дают возможность разобраться пролетариату в сложной обстановке клас­совой борьбы, и с другой стороны — ведут к выработке марксистско-революционного мировоззрения, без которого невозможно правильное ре­шение вопросов революционной борьбы, успешная борьба с классовым врагом.

Материалистическое понимание истории

Сущность материали­стического понимания истории была коротко формулирована Марксом в предисловии к вышедшей в 1859 г. его книге «К критике политиче­ской экономии». Эти две странички представляют гениальное обоб­щение сущности исторического процесса, сделанное Марксом на осно­вании детального изучения современного капиталистического обще­ства и широкого знакомства, насколько позволяло в его время состоя­ние исторической науки, с прошлой историей человечества. Этот но­вый взгляд на содержание истории имеет огромную научную ценность и при исследовании современности, и для ознакомления с про­шлым и ясного понимания его.

Изложим теперь вкратце содержание материалистического понимания истории.

Что такое общество?

Основным содержанием общественной жизни Маркс считает процесс совместной борьбы людей с природой за удовле­творение своих материальных потребностей. Такая точка зрения является материалистической.

До Маркса, да и в наше время, среди боль­шинства буржуазных ученых господствует тот взгляд, что основной характерной чертой общества является духовная связь между людьми, т.е. религиозная, национальная общность представлений, чувств, ве­рований и т. д. Для этой точки зрения сущность исторического про­цесса заключается в развитии «ума», т.е. общественных взглядов, представлений и т. п. А от состояния общественной психики зависят и учреждения людей и их отношения: экономические, государственные, правовые и т. п. Такая точка зрения опирается на непосред­ственно данные факты. Ведь люди сами создают и меняют свой обще­ственный строй. Человеческая история представляет историю челове­ческих действий. А человек, в отличие от животного, действует не инстинктивно, а сознательно, преследуя определенную цель. Человече­ская история, при поверхностном взгляде, представляется, таким обра­зом, как осуществление целей, которые ставят себе люди. Эти же цели объясняются взглядом людей.

Но почему меняются взгляды лю­дей и соответственно с этим меняются и цели — этого идеалистиче­ская точка зрения объяснить не может.

Маркс подходит к вопросу совершенно иначе. Для него человеческое общество— независящий от воли людей продукт борьбы человека с природой. Осо­бенность человеческого общества (от животного стада) — в своеобра­зии человеческой борьбы с природой.

Отличие человека от животного

Приспособление животного к окружающей природе выражается в изменении органов тела, в их целесообразном устройстве, наилучшим образом обеспечивающем им добывание пищи, борьбу с врагами и с неблагоприятными внешними условиями. Целесообразное устройство органов животных не является, однако, результатом сознательности, а достигается совершенно бес­сознательно путем естественного отбора. Неприспособленные животные чаще гибнут, оставляют после себя немногочисленное потомство, на­оборот — приспособившиеся быстрее размножаются и передают свои полезные черты по наследству.

Таким образом, приспособление жи­вотных выражается в двух характерных чертах: изменении органов тела и передаче выработавшихся полезных приспособлений путем наслед­ственности при действии естественного отбора.

Человек тоже развивался из низших животных. В определенный мо­мент своего развития он, находясь в известных внешних условиях, приобрел прямую походку, у него дифференцировались, т.е. при­обрели особое назначение, верхние и нижние конечности, появились ноги и руки. Обособление рук является завершением животной, био­логической стадии человеческого развития и началом его человече­ского развития.

«Если бы природа дала нам вместо рук и гибких паль­цев лошадиные копыта, можно ли сомневаться в том, что люди, ли­шенные искусств, жилищ, беззащитные против зверей, исключительно занятые заботой о пище и самосохранении, продолжали бы блу­ждать в лесах, подобно стадам животных?» — писал еще в XVIII веке французский материалист Гельвеций.

Обособление рук позволило че­ловеку перейти к изготовлению орудий труда. Только не нужно ду­мать, что эта деятельность носила с самого начала сознательный ха­рактер. Конечно, она предполагала известную степень развития, ко­торую мы наблюдаем, например, у высших животных.

История куль­туры показывает нам, какого огромного времени требовали первые шаги по новому пути. Десятки тысяч лет первобытный человек поль­зовался только грубообитым камнем и палкой. Изготовление хотя бы этих примитивных орудий труда влекло за собою развитие созна­ния, что облегчало дальнейший технический прогресс.

В нашу задачу не входит сейчас останавливаться подробно на ходе развития чело­века, мы должны отметить лишь те особенности этого развития, которые вытекают из перехода к изготовлению орудий труда и кладут резкую грань между развитием человека и развитием животного.

Биологическое приспособление, т.е. изменение органов тела у человека, отныне отходит на второй план. Оно не прекращается, но определяется уже не непосредственно природой, а характером орудий труда (развитие мускулатуры, гибкость пальцев, острота слуха, зрения). На первом плане стоит приспособление через орудие труда, т.е. создание искусственной среды, по выражению Плеханова, которую человек ставит между собой и внешней природой.

Но орудие труда имеет совершенно другие возможности развития и усовершенствования, чем орган животного, по двум причинам.

Во-первых, ору­дие труда не ограничено способностями и возможностями организма. Лучше всего это видно из сравнения могущества человеческих орудий труда с органами наиболее приспособленных в том или ином отноше­нии животных. Это превосходство орудий труда над естественными органами уже с самого начала позволило человеку, в сущности одному из самых беззащитных животных, устоять в борьбе против крупных хищников и постепенно вытеснить их.

Эта же особенность орудий труда дала человеку возможность их всестороннего развития. Так, в современной технике человек одновременно приобретает острый глаз (микроскоп, телескоп), быстроту движений (поезд, автомобиль, самолет, ракета), тонкий слух (телефон), огромную мускульную силу (подъемные краны) и т. д. При помощи орудий труда человек овладевает всей природой, ее силами, веществами и свойствами, и гра­ницей усовершенствования орудий труда является лишь совокупность сил и свойств природы.

Во-вторых, изменение и усовершенствование орудий труда совершается не путем биологической наследственности и естественного отбора, как при изменении органов тела, а передачей на­копленного опыта и орудий труда из поколения в поколение, т.е. не­сравненно быстрее. Эти обстоятельства ведут к тому, что развитие человеческого общества совершается несравненно быстрее, чем раз­витие животных. Через орудие труда приспособление человека к окру­жающей среде из пассивного, каким оно было у животного, стало активным, т.е. стало одновременно приспособлением, подчинением природы человеку.

«Человек, воздействуя на природу, изменяет свою собственную природу.» Развитие духовных и физических способно­стей человека и есть то изменение природы человека, которое является результатом его воздействия на внешнюю природу.

Производственные отношения

«В общественном отправлении своей жизни люди вступают в определенные, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных, производительных сил», — формулирует Маркс существо общественных отношений.

Человек производит свою материальную жизнь не в одиночку, а вместе с другими людьми. Характер общественного союза определяется характером производ­ства, т.е. степенью развития материальных производительных сил. Об­щество есть, прежде всего, производственная органи­зация людей, производственный коллектив.

В письме к П. Анненкову от 28 декабря 1846 года Маркс писал:

«Что же такое общество, ка­кова бы ни была его форма? Продукт взаимодействия людей. Избирают ли люди свободно ту или иную общественную форму? Отнюдь нет. Возьмите определенную ступень развития производительных сил лю­дей, — и у вас будет определенная форма обмена и потребления, и вы получите определенный общественный строй, определенную организа­цию семьи, сословий или классов, словом — определенное гражданское общество, и вы получите определенные политические отношения, кото­рые являются официальным выражением гражданского общества…

Излишне прибавлять к этому, что люди несвободны в выборе своих производительных сил, которые являются основой всей их истории, по­тому что всякая производительная сила—продукт предшествующей деятельности. Таким образом, производительные силы—это результат практической энергии людей, но сама эта энергия ограничена теми условиями, в которых люди находятся, производительными силами, уже приобретенными раньше, общественной формой, существовавшей раньше, которую создали не эти люди, которая является созданием поколений. Благодаря тому простому факту, что каждое последующее поколение находит производительные силы, добытые предшествующими поколениями, и эти производительные силы служат ему сырым материа­лом для нового производства, благодаря этому факту возникает связь в человеческой истории, образуется история человечества, которая в тем большей степени становится историей человечества, чем больше выросли производительные силы людей, а следовательно их общественные отно­шения. Отсюда необходимый вывод: общественная история людей есть всегда лишь история их индивидуального развития, сознают ли они это или нет. Их материальные отношения образуют основу всех их отношений. Эти материальные отношения суть лишь необходимые формы, в которых осуществляется их материальная и индивидуальная деятельность».

Мы привели длинную выдержку из раннего письма Маркса для того, чтобы показать, во-первых, почему общественные отношения людей не зависят от их воли, а определяются состоянием производительных сил. Во-вторых, отметим фразу Маркса: «Их мате­риальное отношение образует основу всех их отношений. Эти мате­риальные отношения суть лишь необходимые формы, в которых осу­ществляется их материальная и индивидуальная деятельность».

Мате­риальные отношения, о которых говорит Маркс, — производственные отношения, т.е. отношения, которые возникают между людьми в про­цессе производства материальной жизни. Они — основа всех обще­ственных отношений. И в этом смысле правильно сказать, что обще­ство, в первую очередь, есть производственный коллектив. То, что характеризует каждую форму общества, — это его производственные отношения.

Факторы производства

Если мы попытаемся определить полностью сущность производства, мы придем к такому выводу: производство заключается в воздействии человека посредством орудий труда на внешнюю природу. В процессе производства мы имеем две основных группы:

1) рабочую силу — личный фактор, по Марксу;

2) орудия труда и природу — вещественные факторы.

Обе группы пред­ставляют собой в истории человечества переменную величину. Это ясно относительно труда и орудий труда. Это верно и относительно природы. Мы рассматриваем при этом природу не в совокупности ее сил и свойств, независимо от человека, а как объект общественного трудового воздействия. В этом смысле природа различна на разных ступенях раз­вития общественного труда. Нельзя объяснить современного состояния России, не учитывая ее естественных минеральных богатств (нефть, природный газ, руда и пр.). Они для нас безразличны и не имеют никакого значения, если речь идет об истории Киевской Руси, но для сегодняшнего дня более чем важны.

Совокупность личных и общественных факторов и образует материальные, производительные силы общества. Для того, чтобы процесс производства был возможен, необходимо объединение указанных факторов — соединение в трудовом процессе рабочей силы, природы и орудий труда. Материальные, иначе производственные отношения и есть, выражаясь языком Маркса, «не­обходимые формы, в которых осуществляется их (людей) материальная и индивидуальная деятельность».

Во 2-ом томе «Капитала» Маркс поясняет эту мысль следующим образом:

«Каковы бы ни были общественные формы производства, фак­торами их все же остаются рабочие и средства производства. Но, как те, так и другие—только возможные факторы, и находятся, в состоянии разделения одни от других. Чтобы производить, они должны соеди­няться. Различные экономические эпохи общественного строя характе­ризуются теми особенными способами и родами, в которых это соедине­ние совершается».

Схема общества

Отсюда видно, что, согласно Марксу, производ­ственные отношения занимают центральное место в общественной жизни. Они образуют основу всех отношений людей. Их можно назвать остовом или костяком общественной жизни.

Совокупность производ­ственных отношений, характеризующих определенное общество, Маркс называет его экономической структурой.

Экономическая структура есть общественный базис, по отношению к которому все остальные стороны общественной жизни суть его надстройка. В письме к Анненкову и в предисловии, цитированном выше, Маркс перечисляет, что составляет над­стройку:

«Возьмите определенную ступень развития производства, об­мена, потребления — и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи, сословий или классов, словом — определенное гражданское общество, и вы получите определенные по­литические отношения, которые являются официальным выражением гражданского общества»…

«Совокупность этих произ­водственных отношений образует экономическую структуру общества, реальное основание, на котором возвышаются и правовая и политиче­ская надстройки и которому соответствуют определенные формы обще­ственного сознания»[1].

Наконец, процитируем Плеханова из «Основных вопросов марксизма», который делает краткую сводку взглядов Маркса на взаимоотношения различных сторон общественной жизни. «Если бы мы захотели кратко выразить взгляд Маркса-Энгельса на от­ношения знаменитого теперь „основания» к не менее знаменитой „над­стройке», то у нас получилось бы вот что:

1) состояние производительных сил;

2) обусловленные им экономические отношения;

3) социально-политический строй, выросший на данной экономи­ческой „основе»;

4) определяемая частью непосредственной экономикой, а частью всем выросшим на ней социально-политическим строем психика обще­ственного человека;

5) различные идеологии, отражающие в себе свойства этой „психики»».

Эту схему не нужно, однако, понимать односторонне, механистически. Не следует думать, что различные стороны общественной жизни, расположенные нами, начиная с состояния производительных сил, в порядке возрастаю­щих цифр, находятся друг к другу в строго определенном отношении причины и следствия, соответственно месту, которое они занимают в схеме. Что, к примеру, экономические отношения являются следствием состояния производительных сил (но на это состояние производительных сил не оказывают никакого влияния) и причиной социально-политиче­ского строя (не испытывая обратного влияние этого строя). Такая точка зрения была бы неправильной.

На деле все стороны обще­ственной жизни оказывают воздействие друг на друга, т.е. находятся в постоянном взаимодействии между собой. Общество представляет со­бою единое целое, и отдельные стороны его, представленные схемой Пле­ханова, — только отвлечение от единого целого, а не самостоятельные части. Выделение различных сторон общественной жизни приводит к так называемой теории факторов, в которой каждая такая сторона рассма­тривается как особая сила, обусловливающая целиком или частично развитие общества.

Об этой теории Плеханов писал в статье «О мате­риалистическом понимании истории»: «Социально-исторический фактор есть абстрак­ция, представление о нем возникает путем отвлечения (абстрагиро­вания). Благодаря процессу абстрагирования, различные стороны общественного целого принимают вид обособленных категорий, а раз­личные проявления и выражения деятельности общественного человека — мораль, право, экономические формы и пр. — превращаются в нашем уме в особые силы, будто бы вызывающие и обусловливающие эту деятель­ность, являющиеся ее последними причинами».

Теории факторов Пле­ханов противопоставляет синтетический взгляд на общественную жизнь (т.е. взгляд на общество, как на единое целое), присущий диа­лектическому материализму.

Противоречит ли такая точка зрения вы­шеприведенной схеме?

Нет, если последнюю понимать диалектически.

Для пояснения мы приведем следующий пример. Человеческий организм со­стоит из ряда отдельных органов и тканей. Мы говорим о кровеносной системе, нервной системе, системе пищеварения, скелете и т. д. Но в жи­вом человеческом организме они неразрывно связаны и не могут быть от­делены друг от друга. Их обособление означает смерть организма. Следовательно, организм — это живое единство множества различных органов. Тем не менее, вполне правильно рассматривать организм, как единство, сущность которого заключается в процессе ассимилирования (т.е. усвоения) пригодных для жизни веществ внешней природы, и с этой точки зрения мы можем разместить в определенном порядке различные органы по значению, которое они имеют в этом основном, существен­ном процессе организма.

То же и в материалистическом понимании истории. Мы рассматриваем общество, как производственный коллек­тив. Общественное развитие имеет своим основным, существенным мо­ментом развитие производительных сил. Общество — материальная форма, в которой это развитие происходит, обусловленная развитием производительных сил, она вместе с тем сама на него влияет. С развитием производительных сил меняются формы общества. Мы переходим тем самым к динамике общественной жизни.

Динамика общественной жизни

У Маркса читаем:

«На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества вступают в противоречие с существующими производственными отношениями или, употребляя юридическое выражение, с имуществен­ными отношениями, внутри которых они до сих пор действовали. Из форм развития производительных сил эти последние становятся их основами. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономического основания более или менее быстро преобразуется и вся громадная надстройка над ним».

В этих словах Маркс дает объективную схему общественного развития. Каждая форма общества, т.е. опреде­ленная система производственных отношений, складываясь на извест­ном уровне развития производительных сил, дает простор для их даль­нейшего развития. Но тем самым производительные силы перерастают ту общественную форму, в недрах которой они развивались. Это про­тиворечие разрешается коренной ломкой общественной формы и заме­ной ее новой, которая дает возможность дальнейшему развитию производительных сил.

Значение материалистического понимания истории для истории общественных форм

Мы уже знаем, что материалистическое пони­мание истории было у Маркса и Энгельса обобщением их изучения раз­вития человеческого общества и, в первую очередь, развития капитали­стического общества. В эпоху Маркса и Энгельса историческая наука была еще слабо развита, и они располагали недостаточным историческим материалом, к тому же прежние историки смотрели на историю сквозь идеалистические очки и видели в ней только развитие человеческого «ума».

Взгляды Маркса, несмотря на то, что они резко расходились с интересами буржуазии и потому официально опровергались буржуаз­ной наукой, оказали все же прямо или косвенно огромное влияние на дальнейшую разработку научного материала. Этому способствовали также резко обострившиеся с развитием капитализма социально-экономические вопросы, которым нельзя было не уделять внимания при трактовке новой истории, и это, в свою очередь, толкало к пере­смотру установившихся взглядов на прошлую историю человечества.

«Экономический момент» стал играть все большую роль и при изло­жении истории прошлого.

Это обстоятельство, равно как накопление соответствующего материала, значительно облегчает задачу дать мар­ксистское изложение истории человеческого общества в ее основных звеньях, показать конкретно главные формы общества в их историческом развитии, следуя взглядам Маркса.

Наша схема не будет делением истории на древнюю, среднюю и новую. Она укажет основные типы экономических структур, которые были положены в основу соответствующих экономических формаций и на этой основе объяснит со­циально-политическую и идеологическую надстройку каждой эпохи. Вместе с тем схема покажет для каждой эпохи конкретные формы противоречия между производительными силами и производ­ственными отношениями, которые были в то время движущими силами развития и вели к разложению старого общественного порядка и к созданию нового.

Экономические эпохи истории

Попытки составить схемы экономического развития человечества предпринимались буржуазными учеными не единожды.

Одну такую схему предложил немецкий экономист Карл Бюхер в книге «Развитие народного хозяйства». Бюхер различает в истории три экономические формы: натуральное или ойкосное хозяйство, городское хозяйство и народное хозяйство. Принципом, который он выбрал для деления экономической истории на эти три эпохи, служит длина пути между производством и потре­блением, вернее — между производителем и потребителем.

Но, прежде всего, необходимо определиться с понятиями.

Во-первых, с понятием хозяйства. Под хозяйством мы понимаем обще­ственную организацию, имеющую своим содержанием хозяйственную деятельность, т.е. совокупность всех действий, направленных к удо­влетворению потребностей его членов в материальных благах. Хозяй­ство охватывает, таким образом, как деятельность людей, направлен­ную на внешнюю природу, так и совокупность взаимоотношений людей, складывающихся для удовлетворения вышеуказанной цели.

Если мы назовем отношение человека к природе технической стороной хозяйства, а отношения между людьми в процессах их хозяйствен­ной деятельности — социальной стороной, то хозяйственная организация включает два момента — технический и социальный. Социальная сто­рона хозяйства не что иное, как то, что мы уже встречали раньше под названием производственных отношений. В этом именно смысле мы говорим о капиталистическом или о рабовладельческом хозяйстве.

Хозяйство предполагает ряд сознательных и планомерных действий со стороны людей, участвующих в нем. Так например, капиталист, владелец фабрики, работает по определенному плану, намечает за­ранее, по крайней мере — на ближайшее время, размер производства, нанимает соответственное количество рабочей силы, закупает нуж­ный материал, оборудование, организует процесс производства.

Мы можем назвать такую хозяйственную единицу, которая характери­зуется деятельностью участников по заранее намеченному плану, хо­зяйствующим субъектом.

Хозяйствующий субъект может не совпадать с хозяйством в целом. Например, в капиталистическом обществе хо­зяйствующим субъектом является предприятие, подчиненное капита­листу, хозяйство же в целом представляет собой взаимоотношения отдельных хозяйствующих субъектов, устанавливающиеся стихийно, а не сознательно. Ведь капиталист сознательно действует только в той части, которая касается производства продукта данного пред­приятия; в приобретении же сырья и оборудовании, равно как в сбыте продуктов, в найме рабочей силы, он сталкивается с условиями, кото­рые определяет не он, а которые даны рынком.

После выяснения данных определений нам будет легче понять сущность трех бюхеровских хо­зяйственных форм.

Натуральное или ойкосное хозяйство — это такое, где понятия хозяйства и хозяйствующего субъекта сливаются. Напри­мер, крестьянское хозяйство, которое ничего не приобретает со сто­роны, удовлетворяет потребности всех своих членов своим собствен­ным производством. Проще говоря, натуральное хозяйство — это такое, в котором нет обмена.

Под городским хозяйством Бюхер понимает тот тип хозяйства, который, по его мнению, характерен для позднего средневековья. Хозяйство состоит из двух хозяйствующих субъектов — крестьянина и городского ремесленника. Обмен есть, но движение его идет только в двух противоположных направлениях. Крестьянин про­дает продукты сельского хозяйства ремесленнику. Последний отдает в обмен на них продукты своей ремесленной деятельности. Самодо­влеющим хозяйственным целым, т.е. хозяйством, является ремеслен­ный город с прилегающим к нему сельско-хозяйственным округом.

На­конец, третий тип хозяйства или народное хозяйство состоит из мно­гих хозяйственных субъектов. Типом его может служить современное капиталистическое хозяйство. Поток обмена между хозяйствами идет в самых разнообразных направлениях, не ограничиваясь прямым дви­жением от производителя к конечному потребителю, как в городском хозяйстве.

По мнению Бюхера, эпоха натурального или ойкосного хозяйства охватывает всю первобытную историю человечества, древнюю и большую часть средневековой истории, городское хозяй­ство — позднее европейское средневековье и часть нового времени, на­конец, народное хозяйство — эпоху капитализма.

Схема Бюхера вы­звала много критических замечаний со стороны других ученых, экономистов и историков, находящих ее фактически неверной, непри­менимой к указанным историческим эпохам.

Приведем некоторые из возражений.

Основным является возражение немецкого историка Эдуарда Мейера, автора многотомных трудов по истории древности. Э. Мейер не согласен с Бюхером в том, что можно включать целиком всю историю древности в натуральное хозяйство. Мейер, напротив, находит в древности экономические условия, во многом сходные с теми, которые представляет современность. В Риме и в Греции, по крайней мере — в период их расцвета, он усматривает широкое развитие обмена, денег, капитала и т. д. Исходя из этого, он, как и некоторые другие историки древности, считает возможным говорить об античном капи­тализме, а для более ранней эпохи древности — об античном феодализме, т.е. о таком общественном строе, который до сих пор счи­тали характерным только для европейского средневековья. Единствен­ную особенность древнего капитализма Э. Мейер видит только в том, что ему присущ рабский труд вместо наемного труда, характеризую­щего современный капитализм.

Отсюда он выводит следующее заклю­чение — развитие экономической истории человечества совершается циклически. Это означает, что человечество некогда начало свое экономическое развитие с простейших форм натурального хозяйства, дошло до более сложных форм его (феодализма) уже в древности, от них перешло к товарному хозяйству, основанному на обмене, и, на­конец, закончило наиболее развитой формой товарного хозяйства, капитализмом, уже в античной древности. Рост имущественного нера­венства, вызванное этим усиление классовой борьбы ведут к разло­жению и гибели античной культуры. Круг развития замыкается. На смену древним римлянам и грекам приходят германские народы. У них тоже развитие начинается с примитивных форм натурального хозяйства, которые переходят в феодализм; на смену последнего при­ходят товарное хозяйство и капитализм. Таким образом, новое евро­пейское общество, по Э. Мейеру, пришло к своей заключительной ста­дии экономического развития, соответствующей античному капита­лизму, а за ней неизбежно последует крах цивилизации в результате обострения классовой борьбы.

Приведенные нами обе точки зрения на закономерность экономи­ческого развития человечества представляют большой интерес, по­скольку являются попытками систематизации истории человечества в целом. Но с марксистской точки зрения эти обе теории нужно при­знать несостоятельными.

Начнем с рассмотрения бюхеровской тео­рии. Если признать в качестве основного принципа деления хозяй­ственной истории человечества степень развития обмена, то — с неко­торыми ограничениями — можно согласиться с основными формами, установленными Бюхером. К тому же он сам позднее признавался, что, относя всю первобытную, древнюю и большую часть средневековой истории к натуральному или ойкосному хозяйству, он не думает этим совершенно отрицать наличие торговли, денег и во­обще хозяйственного обмена. Он лишь подчеркивает, что обмен в ту эпоху имел совсем не такое значение, какое ему принадлежит в со­временном хозяйстве. Основной стиль экономической жизни был на­туральным хозяйством. А это, в общем, верно.

Мы не будем оста­навливаться на доказательстве этого положения, так как в дальнейшем нам придется вернуться к этому вопросу. Приведем лишь в подтвержде­ние одну цитату из Маркса из 20-й главы III тома «Капитала», относящуюся к характеристике торгового капитала и во­обще роли торговли до развития товарно-капиталистического совре­менного хозяйства.

«Самостоятельное купеческое состояние, в виде господствующей формы капитала, есть обособление процесса обраще­ния по отношению к обеим его крайним точкам, а крайние точки — это сами обменивающиеся производители. Эти крайние точки остаются самостоятельными по отношению к процессу обращения, а послед­ний — по отношению к ним. Продукт при этом становится това­ром вследствие того, что попадает в торговлю. Следовательно, капи­тал является капиталом только в процессе обращения. В процессе обращения деньги превращаются в капитал. Только в обращении про­дукт превращается в меновую стоимость — в товар и деньги. Капитал может образоваться в процессе обращения, прежде чем он научится овладевать обоими крайними пунктами, различными отраслями произ­водства, обращению между которыми он является посредником. Де­нежное и товарное обращение могут содействовать отраслям произ­водства самых разнообразных организаций, которые по их внутрен­нему строению имеют в виду главным образом производство потребительных стоимостей. Такое обособление процесса обращения, причем отрасли производства связываются между собою третьими лицами, выражается двояким образом. С одной стороны — в том, что обраще­ние еще не овладело производством, но относится к нему, как к чему-то данному, что уже предполагается. С другой стороны — что производ­ство еще не поглотило обращения, последнее не стало простым его моментом. В капиталистическом производстве произошло, напротив, и то и другое. Процесс производства вполне основывается на обра­щении, а обращение есть простой момент, переходная фаза производ­ства, простая реализация продукта, произведенного в виде товара, и возмещение элементов его производства, произведенных в виде то­варов».

Это замечание Маркса проникает в са­мую сердцевину экономических взаимоотношений до-капиталистического общества. А тот двоякий способ, о котором он говорит, дает краткую, но гениальную характеристику особенностей античного хозяйства и хозяйства позднего средневековья.

Из этого понимания роли торговли и обмена, денег и капитала в до-капиталистическом обществе у Маркса вытекает следующая оценка торговли в древности:

«Торговые народы древности существовали, как боги Эпикура в между-мировых пространствах или, лучше сказать, как евреи в порах поль­ского общества. Торговля первых самостоятельных, широко развив­шихся торговых городов и торговых народов, как простая посредни­ческая торговля, основывалась на варварстве тех производящих наро­дов, между которыми они служили посредниками».

Мы ограничимся этими ссылками на Маркса в подтверждение того, что Бюхер не ошибается, приписывая обмену и капиталу в до-капиталистическом обще­стве ограниченное значение с точки зрения общего его экономиче­ского уклада. Несравненно шире, однако, было значение форм об­мена для этого общества в смысле их разлагающего влияния на нату­рально-хозяйственный строй и на социальные отношения древнего общества, чего Бюхер из-за своей схемы не замечает. У Маркса по этому поводу есть много замечательных мыслей, которые мы тоже приведем ниже.

Несравненно наивнее взгляды Э. Мейера о циклах в экономической истории человечества. Он совер­шенно не понял значения рабства в античном хозяйстве.

У Маркса же мы находим по этому поводу следующие соображения:

«Развитие тор­говли и торгового капитала повсюду направляет производство на изго­товление продуктов в виде товаров, меновых стоимостей, увеличивает его размер, разнообразит и космополитизирует его, обращая деньги во всемирные деньги. Поэтому торговля повсюду оказывает более или менее разлагающее влияние на ту организацию производства, кото­рую она застает и которая во всех ее разнообразных видах напра­влена преимущественно на потребительные стоимости. Но степень ее влияния на разложение старых способов производства находится прежде всего в зависимости от устойчивости их и от их внутреннего расчленения. Куда приводит такой процесс разложения, т.-е. какой новый способ производства заместит прежний, — это уже будет зависеть не от торговли, а от характера самого прежнего способа производ­ства. В античном мире влияние торговли и развития торгового капи­тала постоянно имело последствием рабовладельческое хозяйство; но, смотря по отправной точке, оно имело также последствием превраще­ние рабства патриархального, имеющего в виду производство непосред­ственных средств существования, в такое рабовладельческое хозяй­ство, которое имело целью производство прибавочной стоимости. На­против того, в новом мире оно обращается в производство капита­листическое. Отсюда следует, что сами эти результаты зависели со­всем от иных условий, а не от развития торгового капитала».

Эти мысли показы­вают недостаточность обеих схем, страдающих слишком боль­шой простотой, представляющих себе ход развития экономической истории, как единообразный процесс. Схема Бюхера, имеющая все же большие достоинства, чем схема Э. Мейера, имеет с точки зрения марксизма один основной недостаток.

Припомним мысли Маркса: «Различные экономические эпохи общественного строя характери­зуются теми особенными способами и народами, в которых это соеди­нение (рабочих и средств производства) совершается». Маркс опре­деленно подчеркивает, что необходимо выбрать для характеристики различных экономических эпох материальные отношения людей в про­цессе производства, их производственные отношения. Выбирая разви­тие обмена в качестве основы для деления, Бюхер приходит к поверх­ностной схеме, стирающей особенности производственных отношений, и это ясно обнаруживается при рассмотрении первой же установлен­ной им стадии натурального или ойкосного хозяйства. В него входит, по меньшей мере, 5 различных по производственным отношениям хо­зяйственных форм: первобытное охотничье племя, родовой быт, древ­нее азиатское общество, античное рабовладельческое общество и фео­дальное общество. Эти совершенно различные по своей экономиче­ской структуре общества сливаются у Бюхера в силу недостаточности положенного им в основу своей схемы принципа, в одну форму.

Единообразие исторического процесса

И Бюхер и Э. Мейер исходят, сознательно или бессознательно, из предпосылки, что суще­ствует единая лестница экономического развития, по ступенькам кото­рой поднимается необходимо всякое общество. Различные общества отличаются одно от другого только тем, что они находятся не на од­них и тех же ступеньках, что вызывается различиями в темпе их раз­вития. Если для Бюхера эта лестница имеет ступеньки, идущие всегда в одном и том же направлении, все выше и выше, то для Э. Мейера одна и та же серия ступенек через известные промежутки времени снова повторяется.

У Маркса в цитированных выше отрывках мы находим принципиально иную точку зрения. Экономическая история — не постоянно и единообразно восходящий процесс и не замкнутый, регулярно повторяющийся круг. Ее можно скорее уподобить ветвящемуся дереву.

Этой же точки зрения придерживается и Плеханов. В главе IX «Основных вопросов марксизма» мы читаем у него:

«По замечанию Маркса, восточный, античный, феодальный и современный нам буржуазный способы производства могут быть рассматриваемы в общих чертах, как последовательные («прогрессивные») эпохи эко­номического развития, общества. Но надо думать, что, когда Маркс ознакомился впоследствии с книгой Моргана о первобытном обществе, то он, вероятно, изменил свой взгляд на отношение античного способа производства к восточному. В самом деле, логика экономического раз­вития феодального способа производства привела к социальной рево­люции, знаменовавшей собой торжество капитализма. Но логика эко­номического развития, например, Китая или Древнего Египта вовсе не вела к появлению античного способа производства. В первом случае речь идет о двух фазах развития, одна из которых следует за другой и порождается ею. Второй же случай представляет нам скорее два сосуществующих типа экономического развития. Античное общество сменило собою родовую общественную организацию, и та же организа­ция предшествовала возникновению восточного общественного строя. Каждый из этих двух типов экономического устройства явился как раз результатом того роста производительных сил в недрах родовой организации, который, в конце концов, неизбежно должен был при­вести ее к разложению. И если эти два типа значительно отличаются один от другого, то их главные отличительные черты сложились под влиянием географической среды, в одном случае предписывавшей обществу, достигшему известной ступени роста производительных сил, одну совокупность производственных отношений, а в другом другую, весьма отличную от первой».

Мы сомневаемся в том, что Плеханов правильно истолковал мысль Маркса из предисловия «К критике политической экономии», в которой читаем: «В общих чертах можно наметить, как прогрес­сивные, эпохи экономического формирования общества: азиатский, античный, феодальный и современный буржуазный способы произ­водства».

Плеханов заменил у Маркса слово «прогрессивные» «после­довательными», приведенные же нами выше цитаты из III-го тома «Капи­тала» не оставляют сомнения, что Маркс ясно представлял себе про­цесс развития до-капиталистического общества не как единообразный. С нас достаточно того, что ни у Маркса ни у Плеханова мы не нахо­дим мысли об единообразии экономического развития общества. Нам только представляется, что взгляды, высказанные на этот счет Марксом, гораздо глубже, чем у Плеханова, для которого дело сводится к разнообразию исключительно в процессе разложения родовой об­щины и под влиянием только географической среды.

Схема изложения

Каким же планом руководиться при кратком изложении схемы развития общественных форм?

В основу деления мы кладем различные формы производственных отношений, согласно материалистическому пониманию истории. Мы делим, прежде всего, историю человечества на 4 основных момента, характеризуе­мые не хронологически, в порядке исторической последовательности, а типологически:

1) примитивное доклассовое общество, подразде­ляемое на 2 формы (охотничье племенное и родовое скотоводческо-земледельческое);

2) классовое общество до-товарно-капиталистическое, подразделяемое нами на феодальное, древне-восточное и антич­ное;

3) товарно-капиталистическое и

4) организованное социалисти­ческое общество.

Обоснование такого деления будет дано са­мим ходом изложения нами исторического материала.

Литература

1. К. Маркс «К критике политической экономии» (предисловие).
2. К. Маркс и Ф. Энгельс «Письма» (письмо к П. В. Анненкову № 2).
3. Ф. Энгельс «От обезьяны к человеку».
4. Г.В. Плеханов «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» (гл. V. Современный материализм).
5. Г.В. Плеханов «Основные вопросы марксизма» (главы VI—XV).
6. Г.В. Плеханов «О материалистическом понимании истории» (из сборника «Критика наших критиков»).
7. Г.В. Плеханов «Очерки по истории материализма» (очерк о К. Марксе).
8. К. Маркс «Капитал», т. III, гл. 20 и 36 (очень ценны, но трудны в освоении).

Несколько переработанная редакцией РП статья И.Плотникова «История общественных форм», опубликованная в № 1 журнала «Коммунистический университет на дому», 1925 г.

[1] Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 13, с. 6—7

Часть 2. Первобытное общество