ФАШИЗМ. ч.2. Фашизм до прихода к власти и фашизм у власти

Начало

2. Фашизм до прихода к власти и фашизм у власти

Фашизм до прихода к власти

Классовый характер фашизма как организации, служащей исключительно интересам империа­листической буржуазии, выявляется еще до прихода его к власти, когда он всячески стре­мится завуалировать свою классовую приро­ду.

Фашистские организации во всех странах на первых порах своего существования ведут жалкое политическое прозябание как организа­ции, искусственно созданные монополистической верхушкой буржуазии. Обычно первые орга­низаторские и командные кадры для фашист­ских партий и отрядов поставляет командный состав армии. В условиях революционного кри­зиса всегда возникает множество таких контр­революционных организаций. Но только те из них сохраняются, укрепляются и подчиняют остальные, только те получают наибольшую фи­нансовую и прочую поддержку буржуазии, которые умеют привлечь массы мелкой буржуазии и создать таким образом преграду пролетарской ре­волюции.

В настоящее время, в период общего кризиса капитализма, когда происходит быст­рая революционизация масс, одних сил госаппарата, полиции и армии для подавления революции недостаточно. Поэтому империали­стическая буржуазия прибегает к обману масс, наиболее циничному и подлому, влекущему за­тем за собой жесточайшую расправу с массами, использующему всю темноту, политическую незрелость отсталой части трудящихся, состояние бесперспективности, деклассированности, наивные иллюзии быстрого «счастья» и т. п. Все это  десятилетиями насаждается буржуазией среди отсталых слоев населения. Особо благоприят­ные условия для ловли масс фашизму создает социал-демократия своей политикой сотрудничества с бур­жуазией и раскола рабочего движения.

Первые фашистские организации были со­зданы империалистической буржуазией в период первого тура войн и революций в тех странах, где господству буржуазии непосред­ственно угрожала пролетарская революция (начало 20 века). По меткому определению т. Димитрова, империа­листические круги нуждаются в фашизме для того, чтобы опередить нарастание сил революции путем разгрома революционного движения рабочих и крестьян. Такой острый период пе­реживала буржуазия в 1920—22 гг. в Италии, в 1925—26 гг. в Польше, в начале 20-х годов в Германии и др.

Тов. Димитров на VII конгрессе Коминтерна говорил: «Нельзя, товарищи, представлять себе приход фашизма к власти так упрощенно и гладко, будто какой-то комитет финансового капитала решает такого-то числа установить фашистскую диктатуру. В действительности фашизм приходит обыкновенно к власти во взаимной, подчас острой борьбе со старыми бур­жуазными партиями или с определенной ча­стью их, в борьбе даже в самом фашистском лагере, которая иногда доходит до вооружен­ных столкновений, как это мы видели в Герма­нии, Австрии и других странах. Все это однако не ослабляет значения того факта, что до ус­тановления фашистской диктатуры буржуаз­ные правительства обычно проходят через ряд подготовительных этапов и осуществляют ряд реакционных мероприятий, помогающих непо­средственно приходу фашизма к власти. Кто не борется на этих подготовительных этапах против реакционных мероприятии буржуазии и против нарастающего фашизма, тот не в состоянии помешать, тот, на­оборот, облегчает победу фа­шизма». VII конгресс Коминтерна подчерк­нул задачи борьбы против этих реакционных мероприятий буржуазии, играющих роль под­готовки фашистской власти.

Тов. Димитров на VII конгрессе Коминтерна предостерегал от смешивания реакционного правительства вообще с фашистской формой буржуазной диктатуры: «Приход фашизма к власти — это не обыкновенная замена одного буржуазного правительства другим, а смена одной государственной формы клас­сового господства буржуазии, буржуазной де­мократии, другой его формой — открытой тер­рористической диктатурой»[1]. Тов. Ди­митров в своем докладе дал исчерпывающий ответ на вопрос об условиях, дающих возмож­ность фашизму прийти к власти и разгромить рабочие организации: «Фашизм смог прийти к власти прежде всего потому, что рабочий класс благодаря политике классового сотрудничества с буржуазией, которую вели вожди социал-демократии, оказался расколотым политически и организационно разоруженным перед лицом наступаю­щей буржуазии. Коммунистические же пар­тии были недостаточно сильны, что­бы помимо и против социал-демократии под­нять массы и повести их на решительный бой против фашизма»[2].

(Сложность сегодняшнего периода особенно в постсоветских странах состоит в том, что социал-демократия сплошь и рядом именует себя коммунистами, нередко клянется марксизмом-ленинизмов, таскает на свои митинги портреты классиков марксизма, дополнительно запутывая и одурачивая пролетарские массы, однако на деле проводит все ту же подлую и предательскую по отношению к рабочему классу и трудящимся политику — политику классового сотрудничества с буржуазией. Таковы, например, в России КПРФ, на Украине — КПУ, и пр. К чему в итоге приводит такая политика, наглядно показывает история 20 века. Настоящих же коммунистических партий в республиках бывшего СССР пока что нет — им только предстоит еще сложиться. И чем быстрее это случится, тем больше шансов у нас избежать тех событий, тех катастроф с огромными человеческими жертвами, которые неизбежно последуют, если позволить фашизму разрастись.)

Фашизм мог победить в начале 20 века в ряде стран также пото­му, что социал-демократия своей антикрестьянской политикой разрывала революционный со­юз пролетариата с крестьянством. Так, в Ис­пании социалистическая партия не вела решительной борь­бы с военно-фашистской диктатурой Примо де Ривера (1923—30 гг.). После апрельской революции 1931 г. в республиканское правительст­во вошло три представителя социалистической партии. В течение двух с половиной лет они не вели действительной борьбы против воору­жения фашизма и жандармерии, против репрессий против революционного движения, выгодного для фашизма изменения конституции, за разрешение аграрного и национального вопросов. Не уди­вительно поэтому, что за один 1932 г. количество членов профсоюзов батраков и с.-х. рабочих, в которые входила и часть мелкого крестьянства, упало в два раза (с 400 тыс. до 200 тыс.), а количество членов фашистских организаций (Испанской конфедерации правых автономных организаций — СУДА), демагогически исполь­зовавших предательство социал-демократических вождей, значи­тельно увеличилось.

Крестьянство и в других странах видело со стороны социал-демократических правительств и министров игно­рирование крестьянских нужд и требований батраков, отсутствие реальной помощи кре­стьянству, борьбы против помещиков, борьбы за землю для крестьян. Поэтому фашизму часто уда­валось обмануть крестьянство своей демагогией и использовать крестьянские массы для получе­ния всей полноты государственной власти в свои руки. Победа фашизма облегчалась игно­рированием социал-демократией молодежи, испытавшей все ужасы безработицы, экономической нуж­ды и бесперспективности, и стремлением социал-демократии отвлечь ее от классовой борьбы.

Наконец победа фашизма облегчается сектантскими ошибками в рядах многих компартий, иногда не умевших разглядеть фашистский характер переворота (в 1926 г. в Польше), иногда неподго­товленных и захваченных фашистским пере­воротом врасплох (Финляндия). В Германии левацкий уклон Гейнца Неймана деклариро­вал невозможность победы фашизма в Герма­нии. Важнейшим препятствием в антифашист­ской борьбе компартий, особенно в период быстрого революционизирования широких масс рабочих из реформистских организаций, были сектантские методы подхода к массам, отказ от работы в массовых реформистских и бур­жуазных организациях, игнорирование по­вседневных нужд рабочих н неумение увязы­вать их с общими задачами борьбы. Последнее как раз наглядно наблюдается в республиках бывшего СССР, в частности в России и на Украине. Майдан на Украине, произошедший в начале 2014 года потому и удалось оседлать реакционным националистическим силам, все более приобретающим фашистский характер, что левые и коммунистические организации не желали и не научились работать в массах.

Фашизм у власти

Придя к власти, фашизм либо сразу устанавливает свое безраздельное гос­подство, ликвидируя парламент и все дру­гие партии, в том числе и буржуазные, как это было в Германии, либо допускает временно ограниченное прозябание суррогата парламен­таризма и других партий, в т. ч. легальное существование социал-демократии, как это допускал до 1927 г. Муссолини. Это зависит от силы фашизма и ост­роты противоречий в лагере буржуазии и в са­мой фашистской организации. Это зависит так­же от того, насколько велика угроза пролетар­ской революции, вызывающая стремление у финансового капитала сделать свою диктатуру возможно более боеспособной и монолитной путем террористического устранения всех дру­гих партий, организаций, парламента, муниципалитетов и всех других учреждений, могу­щих тормозить быструю и жесточайшую рас­праву с революционными элементами.

Как ни маскирует фашизм свои подлинные задачи и намерения, свою практику, свою внутреннюю и внешнюю политику, его империалистическое лицо ясно проглядывает всюду, во всех его «идеях», лозунгах и делах. Убогий багаж госу­дарственных «идей» фашизма, их реакционность, ан­тикультурность, антисемитский и зоологически-шовинистический характер, не имеет абсолютно ничего оригинального, как бы фашизм претен­циозно ни заявлял о своей новизне и самород­ности. Ни одной даже самой ничтожной тео­рии, в том числе «о расовой неполноценности людей», фашисты сами не создали. Они чер­пают их из мусорных ящиков самых реакцион­ных лжемыслителей и псевдоученых, подби­рают отбросы всех эпох истории буржуазного общества.

Вожди фашистских партий сами вынуждены были признавать свою теоретико-политическую нищету и необходимость искусственно создать «новую» теорию, которую можно было бы проти­вопоставить социализму и которой можно было бы прикрыть голое классовое насилие. Муссолини в 1921 г. сознался, что «итальянский фашизм должен теперь обзавестись „комплексом доктрин», если он не хочет погибнуть или, что еще хуже, по­кончить самоубийством… Это сильно сказано, но я хотел бы, чтобы в течение двух месяцев, до созыва национального съезда, была создана философия фашизма». Муссолини в своей про­граммной статье о фашизме для «Итальянской энциклопедии» заявил: «Можно обойтись без тщательно разработанной доктрины с красивыми определениями, заголовками и параграфами. Ее место должно занять нечто более решаю­щее, а именно вера».

Использовав до прихода к власти «антикапиталистическую» и «социалистическую» демаго­гию, фашизм, придя к власти, переходит к теориям отрицания самого существования капитализма, отрицания классов и классовой борьбы. Он провозглашает «единство нации», отрицает са­мый факт эксплуатации, требует подчинения частных интересов «общим», объявляет капи­талистов «капитанами» и «вождями» промыш­ленности. Пропаганда такой идеологии необ­ходима империалистической буржуазии, само­му существованию и господству которой угрожает классовая борьба пролетариата в период обще­го кризиса капитализма. Почва для таких тео­рий была создана и удобрена социал-демокра­тией с ее теориями «классового мира», «хозяй­ственной демократии», «организованного капи­тализма», «конструктивного социализма» и т. п.

Германские фашисты просто декретировали в своем «Кодексе труда»: «На фабрике предпри­ниматель в качестве вождя и рабочие и служа­щие в качестве его дружины работают совместно для достижения целей фабрики в интересах народа и государства. Решение вождя обяза­тельно для его дружины во всех вопросах, ка­сающихся фабрики». Так декларацией и при­нудительным декретом стремятся фашисты вбить в голову рабочим представление об от­сутствии эксплуатации при капитализме; так возвеличивают они эксплуататоров и стремят­ся увековечить рабство рабочих. Гитлер заяв­лял: «Не существует никакой капиталистиче­ской системы. Предприниматели пробили себе дорогу благодаря своему прилежанию и уме­нию. В силу этого качества, показывающего, что они принадлежат к высшему типу, они имеют право на руководство». (Именно это нам и рассказывают последние годы по всем СМИ. Теперь мы знаем, у кого российские защитники капитализма позаимствовали этот миф.)

Неизбежность нарастания стачечной и всех других видов экономической и политической борьбы трудящихся масс против фашизма вызывается всей системой империалистической, антирабо­чей, антикрестьянской, шовинистической поли­тики фашизма. Вместо обещанной «справедли­вой зарплаты» германские и итальянские фа­шисты уменьшили зарплату более чем наполовину, ввели жесточайшие методы рационализации производства, создали массу лагерей принудительного труда, ликвидировали или чрезвычайно сократили социальное страхо­вание, насильно превращая квалифицирован­ных рабочих в батраков на помещичьих хозяйствах.

Фашизм укрепляет силу и диктатуру монополистических трестов, создает наиболее коррумпированный госаппарат, увеличивает налоги, ускоряет разо­рение мелкой буржуазии. В той же гитлеровской Германии вместо реализации широковещательных посулов крестьянству, сде­ланных Гитлером, крестьяне получили отмену моратория, рост налогов, ограничение свободной продажи сельских товаров и усиление монополий, запрет свободного пере­движения батраков, закон о наследовании кре­стьянского двора, превращающий всех членов крестьянской семьи, кроме одного наследника, в пауперов, и т. д. В Польше и других фашист­ских странах широкие массы крестьянства в период фашистской диктатуры часто стояли на краю голодной смерти.

Вся эта система угнетения трудящихся масс, ведущая к истощению всех сил нации, поддерживается беспримерным в истории приме­нением террора, организованного в государ­ственном масштабе. В Германии, по неполным данным, за первые три года фашистской диктатуры было убито 5.144, за 1933—34 гг. тяжело ранено 154 т., легко ранено и избито 54 тыс., арестовано 298 тыс. антифашистских борцов. Все население было затерроризировано широко разветвленным сыском. За один лишь 1933 г. было произведено 1 837 тыс. обысков. В Австрии после февральских боев в течение 1934 г., по неполным данным, убито 1.896, тяжело ранено 5.487, легко ра­нено и избито 4.224, арестовано 31.785 человек. В Польше с 1932 г. по 1934 г., также по далеко неполным данным, убито 734, ранено 8.073, приговорено к смерти 257, приговорено к тюремному заключению и каторге 12.127 антифашист­ских борцов, арестовано 111 тыс. В Испании правительство Хиль Роблеса — Лepyca в 1934 г. убило 6.356 человек, тяжело ранило 1.441, лег­ко ранило и избило 9.550, арестовало 75.847 че­ловек. В Италии за один 1935 г. арестовано, уби­то и ранено более 10.000 человек.

Общим для всех фашистских организаций является лозунг борьбы с большевизмом — «коммунизм — вот враг!», — с марксизмом, с компартиями и их международными объединениями. В свое время фашистов объединяла просто-таки зоологическая ненависть к мировой цитадели большевизма — к СССР. Теперь СССР нет, но все что имеет отношение к настоящей коммунистической идеологии, к марксизму, к большевизму, фашизм ненавидит черной ненавистью и по сей день.

Именуя себя «национал-социалистами», германские фашисты вот как объясняли, что они пони­мают под словом «социалистический», знача­щимся в названии их партии: «Социализм — это пруссачество. Понятие „пруссачества» совпа­дает с тем, что мы понимаем под словом социа­лизм», — говорил Геббельс. Это откровенное при­знание сочеталось у гитлеровцев с борьбой против марксизма подлинно варварскими методами, которые по за­явлению фашистов якобы привели уже к «иско­ренению марксизма».

В своем докладе на XVII Съезде ВКП(б) Ста­лин указывал: «Говорят, что на Западе в некото­рых государствах уже уничтожен марксизм. Говорят, что его уничтожило будто бы буржуаз­но-националистическое течение, называемое фа­шизмом. Это, конечно, пустяки. Так могут го­ворить лишь люди, не знающие истории. Mapксизм есть научное выражение коренных инте­ресов рабочего класса. Чтобы уничтожить мар­ксизм, надо уничтожить рабочий класс. А унич­тожить рабочий класс невозможно»[3]. (Откуда со всех определенность вытекает, что для того, чтобы рабочим понять свои собственные классовые интересы, им жизненно необходимо изучать марксизм, ибо без этого ни о какой свободе, ни о каком улучшении их положения можно и не мечтать.)

Фашизм до паранойи боится коммунизма. Борясь против классовых партий и организаций про­летариата, он запрещает всякие партии и организации кроме своих, которые вы­ставляет в виде надклассовых, общенациональ­ных, «государственных». Включая в свою «госу­дарственную» партию все другие реакционные партии и группировки, беспощадно разгоняя наряду с пролетарскими все либеральные, республиканские, радикальные, демократические и др. партии оппозиционных фашизму прослоек буржуазии и мелкой буржуазии, фашизм стремится создать одну империалистическую партию под вывеской «национальной» и «общегосударствен­ной».

Ликвидируя систему буржуазной демо­кратии, фашизм откровенно заявлял в свое время в лице Муссо­лини: «Фашизм борется со всякой демократи­ческой идеологией» (статья в «Итальянской эн­циклопедии»), Борясь против единственно вер­ного и научного марксистско-ленинского уче­ния о государстве как об аппарате классового насилия, фашизм декларирует пустую теорию «кор­поративного государства», часто не скрывая, что основным ядром этого государства является капиталист. Все эти теории «единства нации», «национального сотрудничества», «подчинения частных интересов общим», «корпоративного государства» и т. п., которые мы слышим и теперь, пропагандируются фашизмом не только для целей внутренней политики, но и для задач захватнической внешней политики фашистских государств.

В области внешней политики фашизм пре­следует исключительно цели и задачи наиболее реакционных империалистических элементов финансового капитала, т. е. войну за новый пе­редел мира, захват новых рынков, подчинение и порабощение малых и слабых государств и наций, срыв мирных отношений между госу­дарствами, создание военных коалиций, орга­низацию войны против своих конкурентов или социалистических стран, если они существуют в мире на тот момент времени.

Муссолини например в своей статье в «Итальянской энциклопедии» объявил, что «рост империи является основным проявлением мужественности», что «фашизм но верит ни в возможность, ни в пользу вечного мира», что «только война доводит человеческую энергию до ее высшего напряжения и кладет печать благородства на народы, обладающие мужеством идти на войну».

Гитлер в «Моей борьбе» декларировал, что «в вечной войне чело­вечество стало великим — в условиях вечного мира человечество погибло бы», и прямо за­являл, что Германия должна получить новые земли «только за счет России» и «пограничных с нею государств». Программа германских фа­шистов с самого начала заключала в себе тре­бование колоний и «объединения всех немцев в Великую Германию», т. е. присоединение Ав­стрии к Германии и ликвидацию государствен­ных границ, созданных по Версальскому дого­вору. Вся политика разжигания шовинизма, национальной автаркии имеет целью подготов­ку к новой мировой войне за передел мира, за приспособление государства к условиям изо­лированного существования в связи с трудно­стями импорта продуктов во время войны.

«Шо­винизм и подготовка войны, как основные эле­менты внешней политики, обуздание рабочего класса и террор в области внутренней политики, как необходимое средство для укрепления тыла будущих военных фронтов, — вот что особенно занимает теперь современных империалист­ских политиков. Не удивительно, что фашизм стал теперь наиболее модным товаром среди воинствующих буржуазных политиков. Я го­ворю не только о фашизме вообще, но прежде всего о фашизме германского типа, который неправильно называется национал-социализ­мом, ибо при самом тщательном рассмотрении невозможно обнаружить в нем даже атома социализма»[4], — говорил Сталин.

Для того, чтобы хорошо понимать, как, в какой обстановке и при каких условиях  приходит к власти фашизм, как и какими способами он завоевывает массы на свою сторону, следует внимательно посмотреть на исто­рию развития фашизма в Италии и Германии, где фашизм проявился наиболее ярко и прошел свой исторический путь от возникновения до крушения.

Италия

Фашистская организация в Италии («Фаши ди Комбатименто») оформилась в марте 1919 г., в период наиболее высокого подъема револю­ционного движения в стране и в противовес ему. В год своего возникновения фашистская партия не имела никакой массовой базы. На ноябрьских выборах 1919 г. она не получила ни одного ман­дата. Фашистская организация в Италии была со­здана в интересах крупной буржуазии и помещиков, остро нуждавшихся в контррево­люционной организации для подавления мас­сового движения, угрожавшего самому суще­ствованию господствующих классов.

Под вли­янием ухудшившегося в связи с Первой мировой войной политического положения рабочих и крестьян­ских масс, общей революционной обстановки в крупнейших странах Европы и особенно побе­доносной пролетарской революции в России происходило революционизирование трудящих­ся масс и в Италии. В 1919—20 гг. в этой стране имел место мас­совый захват помещичьих земель, в августе —  сентябре 1920 г. рабочие захватывали фабрики и заводы. Социалистическая партия пользова­лась подавляющим влиянием в массах. На вы­борах в ноябре 1919 г. она получила свыше 30% всех мест в парламенте. Фашисты тогда не получили ни одного мандата. Однако предательство революции, совершенное социалистической партией, расчи­стило почву для роста фашизма.

В обстановке нараставшего революционного кризиса были призваны к власти представите­ли радикального крыла буржуазии во главе с Нитти, стремившимся путем привлечения пра­вого крыла социалистов к власти использовать реформистские организации для подавления ре­волюции. Итальянский пролетариат, не имев­ший еще крепкой революционной партии, раз­лагаемый изнутри реформистами (сторонниками реформ, а не революции), не в состоя­нии был довести своей борьбы до захвата политической власти в стране. Революция была сорвана центристским руководством социалистической партии (Серрати), шедшим на поводу у рефор­мистов. 19 сентября 1920 г. реформистское руководство Всеобщей федерации труда заключило соглашение с правительством и предложило рабочим очистить захваченные фабрики и вернуть их капиталистам. После этого начался широкий отлив разочарованных рабочих из социалисти­ческой партии и Всеобщей федерации труда. В 1920 г. количество членов социалистической пар­тии по сравнению с прошлым уменьшилось на 50 тыс. (с 220 тыс. до 170 тыс.).

Предательство реформистов и разоружение ими пролетариата подготовило почву для ро­ста фашизма в Италии. Слабость пролетариата была учтена итальянской буржуазией, которая объедини­лась на самых реакционных позициях, что­бы нанести революционному движению проле­тариата решительный удар. Под покровительством нового правительства Джолитти фаши­сты расширяли свои организации, демагогическими обещаниями привлекая недовольные массы мелкой буржуазии города и деревни. Количество, членов фашистских организаций, по их данным, поднялось с 20 тыс. в 1920 г. до 250 тыс. в 1921 г. Тем не менее еще в 1921 г. Муссолини, учитывая неизбежность сопротивления рабочих масс фашистскому перевороту, под­писал т. н. «пакт умиротворения» с социали­стами и пополяри (члены партии католиков). «В области социального за­конодательства, — заявлял Муссолини, — улуч­шения условий жизни рабочих масс, социали­сты могут найти неожиданных союзников в ря­дах фашизма»; «спасение страны, — изрекал он, — может быть обеспечено не путем подавле­ния противоположности между фашизмом и социализмом, а путем их примирения внутри парламента». (Видите, как хорошо служит политика соглашательства и компромиссов, проводимая социал-демократией,  продвижению фашизма к власти?)

Образовавшаяся примерно в это же время коммунистическая партия Италии, несмо­тря на сектантские ошибки ее руководства, в котором тогда доминировала политика Бордиги, стала центром сопротивления масс, боровших­ся против предательского пакта, подписанного социал-реформистскими «вождями». Сопротивле­ние масс после подписания пакта не ослабело, наоборот, стихийно возникла боевая рабочая антифашистская организация, называвшаяся «смельчаки народа».

Итальянский фашизм использовал разочарование масс в социал-реформистах, пытаясь превратить революционную фразу в орудие завоевания масс. Беззастенчивая демагогия итальянского фашизма стала характерной особенностью всего международного фашизма. Итальянский фашизм в то время демагогически обе­щал рабочим контроль над промышленностью. Он выставил лозунг «землю—крестьянам». Он демагогически требовал конфискации церков­ной собственности, конфискации военных сверх­прибылей, обложения капитала, ликвидации биржи и банков, введения всеобщего избира­тельного права и установления республики. Он даже заявил о своем «интернационализме», тре­буя выборов Учредительного собрания «как итальянской секции Международного учреди­тельного собрания народов». Итальянский фашизм спекулировал и на стремлении трудящихся масс к миру, написав в своей про­грамме: «Международное разоружение и отме­на воинской повинности».

История отлично доказала, что вся практика фашизма оказалась пря­мо противоположной этой «программе». Фаши­сты пользовались широким покровительством всех правительств (Джолитти, Бономи, Факта) и поддержкой армии, открыто поставлявшей их отрядам командные кадры, вооружение, транс­портные средства и т. д. Во время выборов 1921 г. фашистские кандидаты были включены в официальный правительственный список. С конца 1920 г. при поощрении всего государст­венного аппарата фашисты развернули беспо­щадный террор против революционных рабочих и крестьян, разогнали все социалистические муниципалитеты, жгли рабочие дома, типогра­фии и кооперативы, подвергали революцион­ных активистов изуверским пыткам и безна­казанно убивали их. Летом 1922 г. фашисты вели переговоры с Джолитти о вхождении в руково­димое им правительство, в котором они хотели иметь четыре главных портфеля. Однако после всеобщей стачки в августе 1922 г., показавшей, что трудящиеся массы готовы решительно бороться против фашизма, фашисты ставят перед собой про­блему захвата власти путем решительного уда­ра. 28 октября 1922 г. Муссолини, оправдавший доверие финансового капитала, получил от короля предложение сформировать кабинет. Муссоли­ни сразу же отказался от своих республи­канских лозунгов, которые он произносил еще за месяц до этого, и связал себя беспово­ротно с монархией.

В октябре 1922 г. Муссолини сконцентрировал вооруженные фашистские отряды вокруг Ри­ма, организовав так называемый «поход на Рим» и захватил город. Первый кабинет Мус­солини был коалиционным кабинетом, в ко­тором были фашисты и националисты, демокра­ты, либералы и пополяри (католики). Иначе быть не могло, так как еще в конце 1922 г. фа­шистская фракция в Палате депутатов имела лишь около 40 депутатов из общего количества 530 депутатов. Только после объединения с националистической партией фашисты посте­пенно получают большинство в парламенте.

Угроза нового подъема революционного движения в ряде стран мира (Италии, Австрии, Англии и Востока) и стремление к агрессивной внешней политике в борьбе за рынки и колонии толкнули итальянский фашизм в 1926 г. к ликвидации всей оппозиционной печати, всех оппозиционных партий и к фа­шизации профсоюзов. Не располагая еще до­статочными силами, итальянский фашизм целенаправленно шел к своей цели — разгрому революционного рабо­чего движения, рабочих и демократических ор­ганизаций — сравнительно медленным путем, действуя до поры до времени под прикрытием остатков буржуазной демократии — парламента и т. п. Вся политика итальянского фашизма выра­жала интересы финансового капитала, отражала агрессивность империалистической бур­жуазии Италии. Это особенно ярко проявилось в колониальной политике фашистской Италии, в захвате ею Абиссинии.

Германия

В Германии, как и в Италии, почти все фа­шистские организации — «Оргеш», «Оберланд», бригада Эрхардта, «Консул», «Самозащита» и др. — созданы были после Первой мировой войны в условиях резкого обострения клас­совой борьбы, в период непосредственной рево­люционной ситуации. Но в Германии спасите­лем буржуазного строя была социал-демокра­тия, сохранившая еще большое влияние на рабочие массы при слабости молодой компар­тии. Верхушка социал-демократии подхватила выпавшую из рук буржуазии власть и услужливо сохра­няла ее до тех пор, пока буржуазия вновь сде­лала боеспособным свой растерявшийся и раз­ложившийся госаппарат. Пока основную роль в борьбе против советов и пролетарской рево­люции успешно выполняло влиятельное руко­водство социал-демократий, фашисты играли подсобную роль карательных отрядов. На парламентских выборах в июне 1920 г. они не получили ни одно­го мандата.

Злейшие враги социализма, немецкие фашисты, учли, что действуют в стране, где идеи социализма пользуются огромным влия­нием в массах, поэтому в 1920 г. их главная орга­низация, возникшая из небольшого фашист­ского кружка, организованного в 1919 г., при­няла наименование «Национал-социалистиче­ской германской рабочей партии». Программа последней была составлена в 1920 г. с еще большим демагогическим размахом, чем итальян­ская. Она требовала смертной казни для ростов­щиков и спекулянтов, уничтожения процент­ного рабства, упразднения нетрудовых доходов и конфискации военных прибылей, национали­зации всех трестов, участия рабочих и служа­щих в прибылях крупных концернов, безвозмездной конфискации земель для коммуналь­ных целей и т. д. На съезде фашистской партии в 1926 эта программа была признана «не под­лежащей изменению».

Однако о действительном отно­шении фашистского руководства к этой про­грамме как нельзя лучше свидетельствует письмо руководителя дрезденской фашистской организации веймар­скому промышленнику Фриче, у которого фаши­сты просили денег: «Не смущайтесь текстом наших плакатов… Там конечно имеются ло­зунги вроде „Долой капитализм» и т. д. Но они несомненно необходимы, ибо вы должны знать, что только под „германским националь­ным» флагом мы никогда не достигнем своей цели, у нас не будет будущего. Мы должны говорить языком недовольных со­циалистических рабочих…, так как иначе они не будут считать нас своими. Мы не выступаем с откровенной программой по диплома­тическим соображениям».

Несмотря на всю свою демагогию, фаши­сты долгое время не пользовались влиянием в массах и оставались узкой группой поли­тических авантюристов и антисемитов, пока социал-демократия еще сохраняла значительное влияние в массах и разрешала задачу подавления рабо­чего класса.

В июле 1921 г., после долгой и упорной борьбы, Гитлер стал во главе нацистской партии. К этому же времени относит­ся основание штурмовых отрядов (SA) — тер­рористических банд, избивавших и убивавших на собраниях и на улице своих политических противников и «изменников» в собственных рядах. В ноябре 1923 г. Гитлер вместе с Людендорфом сделал жалкую попытку государствен­ного переворота в Мюнхене, но был легко раз­бит и отделался несколькими месяцами тюрь­мы по милости буржуазии, одновременно же­стоко каравшей революционных рабочих.

Оккупация Рура, голод и инфляция вызвали новый революционный подъем 1923 года и усилили в рабочих массах влияние компартии. На пар­ламентских выборах в мае 1924 г. компартия по­лучила 3,7 млн. голосов. К этому времени от­носится и первый подъем фашизма в Германии. Военизированные фашистские организации, ис­пользовавшиеся правительством для борьбы с нараставшей революцией, получили возмож­ность шире развить свою деятельность. Одно­временно фашисты сумели использовать разочарование мелкой буржуазии внешней поли­тикой правительства и разорительными ре­зультатами Версальского договора и впервые, играя на национальных чувствах, собрали 1,9 млн. голосов при выборах в 1924 г. Эти успе­хи фашизма были однако непрочны. В течение не­скольких месяцев фашисты растеряли свыше половины своих сторонников и до начала ми­рового экономического кризиса уже не могли подняться.

В 1929 г. экономический кризис особенно сильно ударил по Герма­нии, и так потерпевшей поражение в Первой мировой войне и толком еще не восстановившейся. Кризис вызвал разорение трудящихся слоев на­селения, чудовищный рост безработицы в стране и как следствие этого революционизирование масс и рост коммунистической партии. «Демокра­тические» методы стали уже недостаточны­ми для сохранения господства монополистиче­ского капитала. Социал-демократическое руко­водство, участвовавшее вплоть до 1930 г. в обще­германском правительстве и до середины 1932 г. в прусском правительстве, ничего реального не сделало для улучшения положения рабочих, крестьян и городской мелкой буржуа­зии. Оно в лице Зеверинга запретило в 1929 г. «Союз красных фронтовиков» и помогло империа­листической буржуазии укреплять и вооружать отряды штурмовиков, рейхсвер и «Стальной шлем». Оно не давало вооружаться даже социал-демократическому рейхсбаннеру. Результаты социал-демократической соглашатель­ской политики массы остро почувствовали в первые годы экономического кризиса, когда вместо обещанного рая — «хозяйственной демо­кратии» — зарплата была наполовину снижена, число безработных выросло до 6 млн., частич­ная безработица — до 3 млн. чел., мелкая буржуазия быстро разорялась, арендная плата резко повысилась и т. д. Рост революционных настроений сказался в огромных выборных успехах компартии, в берлинской стачке металлистов в ноябре 1930 г., в январской стачке гор­няков 1931 г. и др., вплоть до стачки транспорт­ников в Берлине в ноябре 1932 г.

Социал-демократия бы­стро теряла свое влияние в трудящихся массах (вместо 9,1 млн. голосов в 1928 г. она получила 8,5 млн. в 1930 г. и 7,2 млн. в ноябре 1932 г.) и не могла уже быть для буржуазии достаточно прочным барьером против нарастающей революционной волны. Не случайно в этот же период в Германии усилился рост фашизма. С обострением классовой борьбы пролетариата германский монополистический капитал стал нуждаться в открытой фашистской диктатуре. Крупней­шие немецкие промышленники (Тиссен, Крупп и др.), всегда оказывавшие финансовую под­держку национал-социалистам, теперь начи­нают щедро снабжать их деньгами.

(Те же процессы мы видим сегодня и в постсоветских странах — в России и особенно на Украине. Популярность современных социал-демократов — КПРФ и КПУ падает стремительно.

Даже по официальным цифрам численность КПРФ с полумиллиона человек в момент создания партии в 1993 г. уменьшилась до 152 тыс. чел. в 2009 г. и 157 тыс. в 2013 г. В реальности же численность КПРФ вряд ли составляет больше 50 тыс. человек. Дело в том, что подавляющая часть ее членов — люди преклонного возраста, которые просто числятся членами партии и годами не ведут никакой работы. На парламентских выборах в Госдуму КПРФ в 1999 году получила почти четверть всех голосов избирателей, а в 2007 году всего 11, 57%. На последних выборах 2011 года результат КПРФ повыше — 19,19    %, но доверие к партии в стране незначительное — избиратели голосуют за нее, действуя по принципу «другие еще хуже».

Гораздо печальнее ситуация у КПУ, численность которой в 1993 году составляла 120 тыс. человек, а в декабре прошлого, 2014 года — 105 тыс. человек. Последняя цифра — официальная. Реальная цифра по информации членов КПУ в разы ниже — не более 15 тыс. человек. На выборах в Верховную Раду за КПУ в 1998 году проголосовало 24,65% граждан Украины, а 2006 г. — только 3,66%. Результат 2012 года был несколько лучше — 13,15%, а вот на Внеочередных выборах 2014 года КПУ вообще не удалось пройти в Верховную Раду. Партия, утерявшая из-за своей соглашательской позиции  влияние в трудящихся массах, оказалась не нужна украинскому монополистическому капиталу, и в 2014 году КПУ закономерно сошла с политической арены, уступив место реакционно-националистическим и профашистским силам.

Последние стали в последнее время активно финансироваться финансовым капиталом, причем не только на Украине, но и в России, где махрово-реакционные националистические и профашистские организации выступают под лозунгами русского национализма, великодержавного шовинизма, российского патриотизма и даже борьбы против украинского и американского фашизма.

На фоне мощного мирового экономического кризиса, наиболее остро протекающем в бывших советских республиках из-за разрушенной буржуазной контрреволюцией экономики, резко обострившейся конкурентной борьбы на мировые рынки при одновременном падении уровня жизни трудящихся масс, росте их недовольства и снижении влияния соглашательских компартий фашистские организации становятся сейчас единственной силой, на которую все более стремится опереться монополистический  капитал постсоветских стран.)

Наряду с общими последствиями мощного кризиса 1929 г., создавши­ми почву не только для роста немецкой ком­партии, но и для успеха демагогии фашизма среди наименее сознательных элементов трудящих­ся, главным образом среди разорявшейся мелкой бур­жуазии, победу фашизма облегчил в первую оче­редь раскол рабочего класса, противодействие социал-демократии созданию единого фронта пролетари­ата, постоянное отклонение ею предложений компартии о едином фронте, социал-демократическая политика «меньшего зла», служившая прикрытием для постепенной фашизации государства (поддерж­ка «чрезвычайных декретов» Брюнинга и т. д.), недостаточная еще сила компартии и ряд ее оши­бок в проведении лозунга Коминтерна о едином фронте рабочего класса.

Расколотый по вине социал-демократии, рабочий класс не мог воспрепятствовать развитию в стране фашизма. Наци­онал-социалисты присоединили к себе ряд бо­лее мелких фашистских и антисемитских ор­ганизаций и групп. 4 апреля 1930 г. Гитлер получил при выборах в рейхстаг уже 5,4 млн. голосов и 107 мандатов. 11 октября 1931 г. на объединенном собрании штурмовиков и «Стального шлема» был создан единый фашистский фронт для свер­жения правительства Брюнинга и устранения социал-демократического правительства в Пруссии.

Но в этот пе­риод фашизму в Германии пришлось пережить глубо­кий внутренний кризис, явившийся выражением противоречия между политикой руководства фашистской партии и устремлениями фашистских низов. На этой почве упорная борьба проис­ходила в национал-социалистской партии не­однократно и раньше (особенно в 1925, 1926 и 1928 гг.). В конце октября 1930 г. возникли круп­нейшие разногласия в самом руководстве (оп­позиция Отто Штрассера). В ноябре 1930 г. на­чались волнения среди берлинских штурмови­ков, обвинявших Гитлера и Геббельса в из­мене программе. Волнения среди низов фа­шистской организации вынудили Гитлера на время подчеркнуть демагогические требования программы.

Борьба фашизма за власть, происходившая при поддержке магнатов финансового капитала, встретила однако сопротивление некоторых кругов буржуазии. Эти круги также проводили реакционную политику, но не верили в силу фашизма, боялись его демагогии и опасались, что установление фашистской диктатуры, с одной стороны, вызовет широкое возмущение пролетариата и может привести к революции, с другой, — что реваншистские стремления фашизма приведут и к внешнеполитической изоляции германской буржуазии.

Так, например, в течение полутора лет длилась борьба между Гитлером и Гинденбургом. Ряд переговоров между ними не привел к соглашению. Гинденбург долгое время отказывался предоставить Гитлеру пост председателя совета министров. В 1932 г. Гитлер выдвинул свою кандидатуру в рейхспрезиденты, но был побит Гинденбургом 19,3 млн. голосов против 13,4 млн. Использованная фашистами во время избирательной борьбы против Гинденбурга демагогия вызвала с его стороны серьезное сопротивление. В связи с этим министру рейхсвера Тренеру удалось убедить Гинденбурга объявить 14 апреля 1932 г. все штурмовые и защитные отряды распущенными. Этот запрет был отменен новым рейхсканцлером фон Папеном, правительство которого было дальнейшим шагом к фашизации государства.

Буржуазия создает ряд переходных правительств с чрезвычайными диктаторскими полномочиями, подготовляющих фашизм, — Брюнинга, Папена и Шлейхера, —преследующих компартию, поощряющих и вооружающих фашизм. Правительства эти существовали при непосредственной поддержке социал-демократии. Социал-демократия усыпляла бдительность масс болтовней о нерушимости Веймарской конституции и буржуазной демократии. Она упорно отвергала единственное могучее средство борьбы против фашизма — единый антифашистский фронт вместе с компартией — и отклонила предложения компартии о создании единого рабочего фронта в апреле, в мае, в июле 1932 г., в январе 1933 г. и даже в марте 1933 г. после поджога рейхстага. Всей своей политикой она подготовила и расчистила путь фашистской диктатуре.

(Точно так же и КПУ своей политикой соглашательства с буржуазией не сделала ничего, чтобы объединить рабочий класс Украины в борьбе против наступающего фашизма, и тем самым расчистила ему путь к власти.

Аналогичным образом действует сейчас и КПРФ. Эта партия соглашателей всеми силами стремится угодить российскому монополистическому капиталу, поддерживая его имперские амбиции и политику усиления давления на трудящиеся массы России. Никакой работы по объединению рабочего класса — основной и главной антифашистской силы, КПРФ не проводит. Ровно напротив, она, как и некоторые другие левые и коммунистические партии в России, всеми способами помогает российскому капиталу дезориентировать и разоружить трудовой народ страны, спекулируя на теме украинского фашизма, но умалчивая о своем, внутреннем российском фашизме, наступление которого усиливается с каждым днем.)

«Даже 30 января 1933 г., когда финансовый капитал уже вручил гитлеровской партии государственную власть для осуществления фашистской диктатуры, социал-демократическое и профсоюзное руководство вновь отклонило предложение коммунистической партии об объявлении всеобщей забастовки. Они объявили коммунистов провокаторами и обратились к рабочим с призывом не оказывать сопротивления. В то время коммунисты сделали все, что было в их силах, чтобы мобилизовать трудящиеся массы на революционную борьбу, чтобы воспрепятствовать установлению фашистской диктатуры. Коммунисты добились при этом значительных успехов», — говорил В. Пик в отчете о деятельности Исполкома Коминтерна.[5]

Героическая борьба компартии против фашизма не дала, однако, непосредственных результатов в виду ряда сектантских ошибок немецкой компартии, неправильных установок среди отдельных ее членов на то, что «победа (фашизма) в Германии исключена, потому что это промышленно высокоразвитая, высококультурная страна, имеющая сорокалетние традиции рабочего движения, где фашизм невозможен.» Подобного рода  установки имелись в то время и в других странах, где коммунисты наивно полагали, что в их странах с „классической» буржуазной демократией нет и не может быть почвы для фашизма[6]. Понятно, что такая позиция в немалой степени способствовала снижению бдительности рабочего класса и его авангарда коммунистов в отношении фашистской опасности и затрудняла мобилизацию пролетариата на борьбу против фашизма.

В таких условиях германским фашистам удалось увлечь за собой несознательные массы при помощи разнузданной демагогии. В январе 1933 г. Гинденбург предложил Гитлеру сформировать кабинет. Рейхстаг был распущен, и на 5 марта были назначены новые выборы, происходившие в условиях жесточайшего террора. Чтобы найти предлог для разгрома компартии, фашисты 27 февраля подожгли рейхстаг. Но и это сочетание демагогии с террором все же не обеспечило фашистам даже простого большинства на выборах — они получили 43,9% (17,2 млн.) голосов. Только после объединения с некоторыми реакционными партиями, входившими в т. н. блок «национальной концентрации», и аннулирования 4,848 млн. голосов, полученных коммунистами, фашисты добились формального большинства в рейхстаге.

Дорвавшись до власти фашисты в течение нескольких месяцев ликвидировали все остатки буржуазной демократии в Германии. В июле 1933 г. была запрещена социал-демократическая, и социал-демократы были исключены из рейхстага и ландтагов. Вслед за этим началось «самораспускание» всех буржуазных партий. В июле 1933 г. Гитлер издал закон, устанавливавший, что «в Германии существует в качестве единственной политической партии национал-социалистическая партия». Тогда же была проведена «унификация» профсоюзов, газет и т. п. Так процесс ликвидации всех буржуазно-демократических свобод, длившийся в Италии 4 года, в условиях Германии, где это казалось гораздо более трудноосуществимым, был совершен в несколько месяцев.

Политика немецкого фашизм после его прихода к власти, диаметрально противоположная его демагогическим обещаниям в период его борьбы за власть, разоблачила его перед фашистскими низами и обострила борьбу последних против руководства. В штурмовых отрядах, призванных охранять фашистский режим, про­исходят периодические волнения. 30 апреля 1934 г. эти волнения прошли под лозунгом «вто­рой революции». Руководители штурмовых отрядов во главе с Ремом, кото­рые были ближе связаны со штурмовиками, чем Гитлер, боялись распада их организации в случае невыполнения хотя бы некоторых требований. Но Гитлер не мог и не хотел  идти на уступки. В то же время он боялся укрепления влияния Рема и его друзей среди штурмовиков. Поэтому он расстрелял своих бывших друзей, которые помог­ли ему прийти к власти. Была проведена чистка штурмовых отрядов, тысячи младших командиров и членов штурмовых отрядов были от­правлены в концентрационные лагери или ра­зосланы по домам.

(Аналогичное стремление избавиться от тех, благодаря кому была захвачена власть, мы видим сегодня и на Украине. Одной из причин идущей сейчас войны на Донбассе является желание правительства Порошенко-Яценюка удалить бывших майдановцев и наиболее боеспособную их часть — «Правый сектор» из Киева, где они могли бы всерьез угрожать действующей власти.)

Фашизм не разрешил и не спо­собен разрешить ни одного вопроса, волную­щего широкие массы населения. Экономиче­ское положение Германии ухудшалось, финансы все более расшатывались, недостаток в сырье и продоволь­ствии беспрерывно увеличивался. Но несмотря на страш­ный террор, росло и сопротивление рабочего класса и средних мелкобуржуазных слоев на­селения. Немецкая компартия, ведущая героическую борьбу против фашизма в ис­ключительно тяжелых условиях фашистского террора, прилагала все силы для создания широкого народного антифашистского фронта для борьбы фашизмом. Однако, как показало дальнейшее развитие событий, время было упущено. Предательство социал-демократии нанесло непоправимое поражение немецкому рабочему классу, дезориентировало трудовой народ в тот период, когда еще можно было остановить наступающий фашизм.  Самостоятельно без помощи СССР немецкий рабочий класс с фашизмом справиться уже не смог.

[1] Г. Димитров, Доклад на VII Всемирном конгрессе Коминтерна, Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала…, 1935, стр. 10
[2] там же, стр. 18
[3] И. Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 597
[4] Там же., стр. 545
[5] Г. Димитров, Доклад на VII Всемирном конгрессе Коминтерна, Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала…, 1935, стр. 44
[6] Там же, стр. 22

Продолжение