Часть третья. План и рынок; социализм и капитализм.
Главным экономическим лозунгом буржуазной контрреволюции был лозунг перехода к так называемому рынку. Речь шла, в первую очередь, о подрыве системы международной кооперации труда в рамках стран социалистического лагеря и разрушении единого народнохозяйственного комплекса СССР. Самым серьезным препятствием на этом пути была система планирования, связывающая все это огромное хозяйство в единое целое. Именно потому была развязана истерическая кампания против плановой системы хозяйства как таковой и воспевание свободной конкуренции, рынка как панацеи от всех проблем.
В этих условиях борьба за социализм проходила в первую очередь по линии «план или рынок». Социализм проиграл эту борьбу в первую очередь потому, что большинство коммунистов тогда просто не видели этой реальной линии фронта в тогдашней идеологической борьбе. Вместо этого многие вполне искренние коммунисты жевали жвачку о так называемом «рыночном социализме», болтая при этом о «социалистическом выборе» и какой-то там перспективе.
Но все это вовсе не значит, что экономическая сущность социализма исчерпывается планированием или, что при капитализме планирование не используется. У Энгельса читаем «…Если мы от акционерных обществ переходим к трестам, которые подчиняют себе и монополизируют целые отрасли промышленности, то тут прекращается не только частное производство, но и отсутствие планомерности» (т.22, с. 234).
Плеханов в свое время в проекте Программы РСДРП писал куда более определенно, чем просто «плановая экономика»: «…планомерная организация общественного производительного процесса для удовлетворения нужд как всего общества, так и отдельных его членов», — и то Ленин на это заметил: «Этого мало. Этакую организацию еще и тресты дадут. Определеннее было бы сказать «за счет всего общества» (ибо это включает и плановость и указывает на направителя планомерности), и не только для удовлетворения нужд членов, а для обеспечения полного благосостояния и свободного всестороннего развития в с е х членов общества (Ленин В.И., ПСС, т.6, с.232).
Часть читателей наверняка заметят, что одно дело планирование в пределах капиталистического предприятия, монополии, и совсем другое — государственный план. Но и они ошибутся. Продолжим цитировать Энгельса: «Но ни переход в руки акционерных обществ и трестов, ни превращение в государственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил. Относительно акционерных обществ и трестов это совершенно очевидно. А современное государство опять-таки есть лишь организация, которую создает себе буржуазное общество для охраны общих внешних условий капиталистического способа производства от посягательств как рабочих, так и отдельных капиталистов… Чем больше производительных сил возьмет оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан оно будет эксплуатировать… капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот доводятся до крайности, до высшей точки». (Маркс К., Энгельс Ф., соч., 2-е изд., т.19 с. 222-223).
Спору нет, что сегодня жизненно необходимо всячески не просто критиковать, а, скорее, высмеивать и травить, сторонников «рыночной экономики» и в этом смысле противопоставлять этой бредовой идее «экономику плановую». Но нельзя наши сиюминутные проблемы возводить в ранг проблем марксизма. Классики марксизма писали по этому вопросу слишком много и слишком основательно для того, чтобы можно было уложить все это в весьма неудачное выражение «плановая экономика».
Планирование — это еще не социализм и, тем более, не коммунизм, хотя никакой социализм без планирования немыслим. Это и понятно. Иначе он не справился бы с теми производительными силами, которые достаются ему в наследство от капитализма. Он бы их разрушил, как разрушила их приватизация. Требование свободы рынка вместо улучшения планирования и ориентации его на нужды общества и развития людей — реакционные требования.
Многоукладная экономика — шаг назад по сравнению с капиталистическим планированием. А нужны шаги вперед — переход от планирования производства, которое подчиняет себе человека как в качестве рабочей силы, так и в качестве потребителя к планированию человеческого развития и подчинения производства потребностям этого развития. Да-да, при капитализме, особенно в эпоху империализма, когда эпоха свободной конкуренции канула в Лету, потребление становится не просто необходимым звеном в воспроизводстве капитала, но и таким звеном, которое подлежит обязательному планированию. Для этого даже специальная наука есть — маркетинг называется. Считается, конечно, что ее цель — изучение рынка, а не его формирование, планирование. Но на самом деле, если изучение рынка в этой науке и присутствует, то вовсе не ради праздного любопытства, а с целью активного воздействия на изучаемый предмет. И реклама при этом — далеко не самый главный и не самый мощный рычаг формирования рынков.
При социализме в определенном смысле тоже невозможно обойтись без такого рода планирования, когда человек служит производству, а не производство человеку. Но оно должно быть поставлено так, чтобы в конечном счете от этого выигрывал человек. При социализме огромные массы людей нередко перебрасывались туда, куда требовали интересы производства. Частный интерес каждого отдельного человека если при этом и учитывался (а он, конечно учитывался, даже комсомольская путевка сулила ее обладателю не только романтику, но часто и зарплату с северным коэффициентам), то вовсе не он определял приоритеты хозяйственной политики. Мы возьмем один из самых крайних случаев такого рода — раскулачивание и высылка в ту же Сибирь. За истерическими визгами интеллигенции по этому поводу остался практически незамеченным один очень интересный парадокс. Ведь после того, как все эти люди получили возможность свободно выбирать себе место жительства, в родные села их вернулись единицы. О их детях и внуках и говорить нечего. Не возвращался никто. Таким способом и сформировалась, в основном огромная современная украинская диаспора на востоке и севере России. Причины невозвращения, как правило, просты и мало связаны с какой-либо идеологией. В этой самой Сибири, попадая, как правило, на стройки, эти люди через некоторое время оседали в городах и возвращаться в деревню им не было никакого резона. И дело было не только в бытовых условиях, но и в возможностях развития, которые открывала городская жизнь по сравнению с сельской. Конечно, до полного разрешения проблем (уничтожение разделения труда, в первую очередь, на умственный и физический, до полного стирания различий между городом и деревней — а именно такие цели ставят коммунисты) было еще далеко, слишком низким оказался у нас стартовый уровень, но беда была не в этом. Пройдено было значительно больше чем осталось. Чего стоит полная электрификация села и обязательное среднее образование. Беда была в том, что с определенного времени у нас происходит смещение целей экономического развития. На место задачи экономического обеспечения строительства нового общества и обеспечения условий становления нового, коммунистического человека ставится задача догнать и перегнать Америку в том числе и по уровню потребления. При этом не принималось во внимание ни то, что буржуазные формы потребления будут формировать буржуазного же человека, и что потребление вовсе не безразлично к производству, что оно неизбежно оказывает на него обратное влияние, ни то, что США потребляют 40% мировых ресурсов и производят около 7% мировой продукции. Нет и не было никогда более расточительной системы хозяйствования. Это есть изощренная, полностью автоматизированная система каннибализма.
Именно эта гонка потребления, а вовсе не гонка вооружений, подорвала ресурс советской экономики. Она не только истощала наши природные и экономические ресурсы, она уничтожала наш основной ресурс — нового человека. И чем больше были наши успехи в этой гонке, тем хуже было для нас, тем дальше мы отходили от социализма.
На этом парадоксе следует остановиться подробнее, ибо он, пожалуй, и составляет основное экономическое противоречие социализма. Если быть более точным, то никаких собственных экономических противоречий — ни основных, ни неосновных — социализм иметь не может, поскольку социализм не имеет и не может иметь собственного экономического базиса. Социализм по своей экономической и политической (впрочем, здесь как никогда уместно вспомнить замечание Сталина о том, что политику и экономику ученые специально разделяют для удобства изучения; на самом же деле, в жизни, никакого разделения между ними не существует) сути есть переход от капитализма к коммунизму и поэтому он сам — воплощенное противоречие. Все, что в нем есть — или от капитализма, или от коммунизма. В то же время — социализм — это уже не капитализм, но еще и не коммунизм. При этом социализм не является промежуточным состоянием между капитализмом и коммунизмом точно так же, как не бывает промежутков между двумя ближайшими точками.
Другими словами, социализм есть переход от капитализма к коммунизму, период революционного (в смысле перехода в противоположность, уничтожения старого, а не просто его улучшения, совершенствования) превращения капитализма в коммунизм. При виде такого рода положений марксизма обычно буржуазия и ее прихвостни из числа «приличных», парламентских (не в смысле места работы, а в смысле мечтаний усовершенствовать законодательным путем капитализм до того, чтобы он стал социализмом) коммунистов и социалистов, начинают волноваться. Цепные идеологи буржуазии начинают вспоминать убийственный, с их точки зрения, аргумент «весь мир насилья мы разрушим до основанья…». Самое смешное, что часть коммунистов при этом тушуется и начинает мямлить что-то насчет того, что все хорошее из капитализма будет сохранено, только плохое уничтожено и т.п. На самом же деле, ничего плохого в том, чтобы разрушить мир насилия нет. Наоборот, позорно выступать за сохранение мира насилия.
Само собой разумеется, что уничтожение мира насилия вряд ли обойдется без насилия. Но как то смешно жаловаться насильникам на то, что к ним применяют насилие. Вряд ли стоит волноваться, что при этом будет уничтожена культура, производство, наука и т.д. Совсем напротив, капитализм уничтожается во имя сохранения накопленной культуры, во имя развития производства и во имя постановки науки на службу всему обществу. По крайней мере, вряд ли кто-нибудь сегодня станет спорить, что именно переход от социализма к капитализму привел ко всеобщей деградации культуры, производства, науки, а вовсе не наоборот.
Но поскольку сущность социализма есть переход, превращение, становление, движение, развитие, то и те или иные явления социализма невозможно понять адекватно через соответствие их набору определенных «признаков социализма», зафиксированных в той или иной книжке, а только в движении, в динамике, в контексте процесса уничтожения старого, капиталистического мира и рождения нового — социалистического.
Сегодня, в условиях практически безраздельного господства не просто крупного, а мирового финансового капитала для рыночной стихии места практически не осталось. Если она где-то допускается, то значит это выгодно монополиям и так ими было запланировано. Планирование в рамках капитализма не имеет никаких пределов. Оно уже давно переросло государственные масштабы и стало мировым не только в рамках транснациональных корпораций, но и на уровне мировых финансовых, военнополитических структур. Даже наступление и последствия финансовых, экономических и политических кризисов капиталисты научились прогнозировать и принимать меры к предотвращению их разрушительного действия на свои страны и даже извлекать из них выгоды. Все это, конечно же, не устраняет кризисов, ибо их причина — частная собственность на средства производства — планированием не устраняется, а в если это планирование капиталистического производства, то оно частную собственность усиливает, усиливая одновременно и все ее вредные последствия для развития производительных сил.
Тем самым, сегодня уже мало говорить о преимуществах плана перед рынком (Людям, которые сегодня — в эпоху господства монополий — говорят о свободном рынке, вообще бесполезно что-либо говорить), нужно объяснять, что без устранения частной собственности на средства производства и капитализма всякое, самое совершенное с технической точки зрения планирование будет только усиливать обнищание широких масс и способствовать разрушению передовых производительных сил.
Только уничтожение буржуазного государства, взятие власти самими трудящимися, обобществление собственности на средства производства ставит планирование на службу всему обществу и каждому трудящемуся, а планомерная кооперация в рамках системы социалистических стран позволит решить не только проблемы голода и нищеты для бедных стран, но и позволит покончить раз и навсегда с таким позорным явлением как эксплуатация одних стран другими.
Василий Пихорович, propaganda-journal.net
