Почему СССР в 1939 году присоединил к себе Западную Украину и Западную Белоруссию

Статья из газеты «Правда», 19 сентября 1939 г.

Кому мы идем на помощь

Советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу Польши и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

Оперативные сводки генштаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии, опубликованные вчера и сегодня, показывают, что советские войска успешно выполняют поставленную перед ними правительством СССР задачу. В городах, местечках и селах Западной Украины и Западной Белоруссии, которые занимает Рабоче-Крестьянская Красная Армия, население встречает наши части с огромной радостью и ликованием.

Товарищ В. М. Молотов в своей речи по радио 17 сентября объяснил, почему Советское правительство объявило прекратившими свое действие заключенные между СССР и Польшей договора и пошло на помощь единокровным украинцам и белоруссам, проживающим в Польше.

Прошло лишь каких-нибудь две недели польско-германской войны, а Польша уже потеряла все свои промышленные очаги, потеряла большую часть больших городов и культурных центров. Польские правящие круги обанкротились, никто не знает о местопребывании польского правительства. Население Польши брошено его незадачливыми, несостоятельными руководителями на произвол судьбы. Мировая печать полна сведений о том, что президент Польши Мосьцицкий, министры и генералы перекочевали в Румынию. Польская армия лишилась единого командования, распалась на отдельные деморализованные части. В сообщении корреспондента американской газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» так характеризуется состояние польской армии: «Польская армия полностью деморализована. Солдаты бродят по стране без пищи».

Польское государство и польское правительство фактически перестали существовать.

Развал польского государства создал в Польше положение, требующее со стороны советского Правительства особой заботы в отношении безопасности своего государства. Ибо Польша стала удобным полем для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР.

Вместе с тем «Советское правительство считает своей священной обязанностью подать руку помощи своим братьям-украинцам и братьям-белоруссам, населяющим Польшу».

Советское правительство одновременно заявило, что оно намерено принять все меры к тому, чтобы вызволять польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью.

На протяжении двадцати лет весь мир был свидетелем того, как польские правящие классы ввергали народы в страдания, нищету и, наконец, в злополучную войну. Теперь весь мир видит, к чему привело хозяйничанье польских магнатов. Искусственно созданное двадцать лет тому назад многонациональное государство Польши терпит крах, потому что угнетенные национальные меньшинства и угнетенные трудящиеся массы Польши остро сознают, что у них нет никаких причин бороться за ту Польшу, которая была для них не матерью, а злой мачехой.

Во что превратили польские паны, польские магнаты Польшу? В свое время вице-премьер Квятковский публично делил Польшу на две хозяйственные территории: территорию «А» и территорию «Б». Территория «Б» — это, главным образом, Западная Украина и Западная Белоруссия. Вся угольная, металлургическая промышленность, 80 процентов текстильной, сахарной, цементной, электротехнической и прочих отраслей промышленности находятся в Польше «А». Здесь, по авторитетному заявлению пана Квятковского, находится свыше 80 процентов газовых заводов и водопроводов. Здесь построена разветвленная железнодорожная сеть, здесь трамваи в городах, свыше 80 процентов типографий, культурных и санитарных учреждений. Польша «А» потребляет 93 процента всей электроэнергии, 80 «процентов искусственных удобрений и сельскохозяйственных машин, свыше 80 процентов железа и свыше 95 процентов кофе и чая.

Противоположную картину представляет Польша «Б», т.е. Западная Украина и Западная Белоруссия. Это в буквальном смысле слова — внутренняя колония польского финансового капитала, польского империализма. Польша «А» продает по повышенным ценам товары своих фабрик Польше «Б» и за бесценок скупает в этой внутренней колонии сырье и сельскохозяйственные продукты.

Промышленность Западной Украины и Западной Белоруссии была в значительной степени ликвидирована после оккупации поляками. И вот, несмотря на то, что Западная Белоруссия производит почти четвертую часть картофеля в Польше, польское правительство почти полностью ликвидировало в Белоруссии промышленность, перерабатывающую картофель, — винокуренные, паточные, крахмальные заводы. Льнообрабатывающие фабрики Белоруссии также ликвидированы. Западную Белоруссию — важнейшую область льноводства — вернули к выматывающей силы прялке. Ликвидировано кожевенное производство Виленщины, которым она некогда славилась. В текстильной промышленности Белостока, крупнейшего текстильного района, такая же картина. В 1929 году численность рабочих в текстильной промышленности Белостока составляла 47 проц. довоенного уровня, в 1930г. — 40 «процентов, в 1931г. — 37 процентов, а дальше пошло еще хуже! Хищнически истребляются леса Западной Украины и Западной Белоруссии. Почти полностью ликвидирована мебельная промышленность Западной Белоруссии. В свое время Польша предоставила спичечную монополию знаменитому эксплоататору, впоследствии прогоревшему «спичечному королю» Крейгеру. Крейгер закрыл все фабрики, кроме одной, выбросив на улицу и обрекши на голод тысячи рабочих и работниц.

Что представляет собою сельское хозяйство Польши, сельское хозяйство Западной Украины и Западной Белоруссии в частности? Каково там положение крестьянства, что получили от Польши крестьяне Западной Украины и Западной Белоруссии? Польское правительство ограбило их в пользу польских помещиков. В Польше сохранились многочисленные феодальные пережитки, — чересполосица, отработочная система и другие формы феодальной эксплоатации.

16.000 польских помещиков захватили 45 процентов всей земли; 2 тысячи самых крупных помещиков (тысяча и свыше га) сосредоточили в своих руках одну пятую всех земель Польши. Помещичьи имения занимают вдвое большую площадь, чем крестьянские хозяйства размером до 5 га[1].

Польское правительство провело грабительское «землеустройство». Оно провело хуторизацию в Западной Белоруссии и на Западной Украине, причем в большинстве случаев лучшие земли на этих хуторах получили польские колонисты — «осадники», бывшие военные, а бедноту отодвинули на пески и болота. Крестьяне Польши знают безграничную власть таких магнатов, как Кароль Радзивилл, имеющий в одном только имении «Давидгрудок» в Полесье 170 тысяч моргенов земли, свыше 100 тысяч моргенов имеют графы Маврикий Замойский и Сапега, свыше чем по 50 тысяч — графы Скужевские, князья Чарторыйские, Любомирские, Потоцкие, Януш Радзивилл и многие другие, широко известные крестьянам как хищные эксплоататоры.

По переписи 1927 года безлошадных хозяйств в Польше было 44 процента, бескоровных — 14 процентов. Пролетарские и бедняцкие хозяйства составляли вместе 76,2 процента (8,8 плюс 67,4). За последнее десятилетие крестьянство еще более обнищало.

В сентябре 1933 года Институт социальной экономики в Варшаве после крупных крестьянских восстаний в Центральной Галиции, встревоживших всю польскую буржуазию, провел анкету среди крестьян. Очень незначительная часть ответов на эту анкету, конечно, тщательно профильтрованная, была напечатана. Жуткая картина! Известный польский писатель Ян Виктор, ужаснувшись этого безвыходного положения крестьян, писал: «Чтобы дать характеристику положения народа, надо бы писать не пером, но кулаком, не жалобой, но проклятьем, не кровью, но железом»[2].

Что же пишут сами крестьяне?

Из Меховского уезда: «Ныне в имениях помещики угнетают рабочего самым позорным образом, без всякого стеснения… С существующими законами, правилами и договорами помещики совершенно не считаются, рабочего заставляют работать по прежним царским законам». (Стр. 209—210).

Из Ласского уезда: «Деревня ныне не видит перед собой никакого будущего. Огромная безнадежность сейчас господствует в деревне. Люди бессмысленно бродят; всюду нищета, опустошение и отчаяние… Деревни походят скорее на кладбище, чем на средоточие людской жизни». (Стр. 81).

«Отчаяние охватывает человека! — пишет крестьянин из Бучацкого уезда. — Это грех, вопиющий о мести к небу. Хлеба в избытке, а мы, крестьяне, — полуголодные, а есть и совсем голодные. Одежды, обуви и топлива в Польше много, а нам холодно и нас гложет нужда… Как тяжело жить, — пером не описать». (Стр. 96).

«Знают ли в Варшаве о том, — спрашивает этот крестьянин, — что пачка табака разделяется ножом на четыре части, чтобы можно было легче купить, что спички покупаются на штуки… что соль покупается на граммы, а керосин покупают по четверти, по восьмой литра, и что несколько изб пользуются одной зажигалкой». (Стр. 102).

Безземельный крестьянин Лодзинского уезда пишет: «Это не жизнь, а тюрьма, смерть лучше такой жизни».

Можно бы привести десятки таких заявлений крестьян даже из этой серии тщательно отобранных писем. Неудивительно, что некоторые крестьяне приходят к выводам, что «так дальше продолжаться не может», что «со временем должен настать справедливый общественный строй, тогда будет уничтожена всякая эксплоатация». Надеждами на установление этого справедливого строя, который уничтожит эксплоатацию, живут в Польше миллионы людей. Но разве они не знают теперь, что этот строй не свалится им с неба, что никакая ченстоховская матерь божья не даст им этого счастья?

В 1927 году депутат английского парламента лейборист Бекет, побывавший в Западной Украине, писал:

«Мы посетили Владимир (Волынский) на Западной Украине. Я знаю Индию, и вы, разумеется, слышали о страшной нищете индийских деревень. Но никогда мне не приходилось видеть такую угнетающую и отчаянную нищету… Теперь нам становится понятным, почему Польша содержит столь многочисленную армию»[3].

Положение крестьян Западной Белоруссии и Западной Украины с тех пор значительно ухудшилось. С 1927 года потребление сахара в селах Волыни и Полесья сократилось за 10 лет на 93 процента, соли — на 72 процента, угля — на 50 процентов. Для многих и спичка стала недоступной, вернулись к огниву и кремню. От керосиновой лампы — к лучине, от железного плуга — к допотопному деревянному плугу.

Так жил годами этот ограбленный, бесправный, униженный крестьянин Западной Белоруссии и Западной Украины. Из-за рубежа до него доносятся радостные песни вольного коллективного труда. Он видит, как там, на лучших землях, на безграничных просторах, идет радостный труд, работают стальные машины, тракторы, комбайны. Он знает, что там навсегда уничтожена власть Радзивиллов, Сапег, Чарторыйских, Любомирских и им подобных. И он думает: неужели я должен бороться за то, чтобы сохранить над собою власть панов, ставящих меня в положение бесправного пария? И он с надеждой, с мольбой обращает свои взоры на восток, к своим братьям, украинцам и белоруссам СССР.

Не раз подымался за эти годы на борьбу против невыносимого положения крестьянин Зап. Украины и Зап. Белоруссии. Всякие попытки крестьян отстоять свои права подавлялись жесточайшим образом. «Речь Посполита» в номере от 2 октября 1925 г. писала: «На наших окраинах создалось фатальное положение: если на протяжении нескольких лет не произойдет перемены, будет одно сплошное вооруженное восстание. Если мы не потопим его в крови, оно отторгнет у нас несколько провинций… Ответ на восстание один — виселица — и больше ничего. Необходимо все тамошнее население сверху и донизу подвергнуть такому террору, чтобы у него в жилах застыла кровь»[4].

Виднейший польский «деятель» и враг СССР Владислав Студницкий писал: «Ни о каком белорусском народе не может быть и речи, так как белоруссы не имеют никаких собственных традиций. О белорусской культуре невозможно говорить в виду того, что у белоруссов нет культурного единства»[5].

Вся история последнего двадцатилетия показала, что польское правительство проводит в отношении украинского, белорусского, литовского народов политику насильственного ополячения, надругательства над национальной культурой этих народов, насильственной ликвидации культурных учреждений этих народов. Дело просвещения отдано на откуп мракобесам. Очень красноречив факт, который приводила в свое время газета «Тыдзень роботничи» (номер от 23 июня 1935 г.): директор отдела просвещения и культуры городского самоуправления Варшавы пан Билик публично заявил на общем собрании учителей, что «десять образованных граждан доставляют государству гораздо больше хлопот, чем целая тысяча неграмотных». Вот такой фельдфебель, посаженный «в Вольтеры», должен насаждать, и насаждает культуру! А политика правительства направлена на то, чтобы уничтожить национальную школу. Когда делегаты белорусской школьной организации жаловались на закрытие почти всех белорусских школ, министр Скульский ответил им: «Заверяю вас, что через 10 лет в Польше даже со свечей не найдете ни одного белорусса». Депутат Великанович в своей парламентской речи, опубликованной в газете «Дило» от 12 февраля 1935 года, привел следующие данные: в момент создания польского государства на территории Западной Украины имелось 3.600 украинских школ. В 1934-35 учебном году, по официальным данным, их оставалось 457, причем и в этих школах преподавание истории и географии, а иногда и других предметов велось только на польском языке. В 1919 году на Волыни имелось 1.050 украинских школ, а в 1936 году — только 5. Польские оккупанты закрыли на Украине больше 3 тысяч школ, в Западной Белоруссии — более 400, закрыли 4 белорусских гимназии и 3 учительских семинарии.

В школах, которые оставили польские оккупанты, детей бьют. Газета «Курьер поранны» опубликовала в 1934 году письма родителей, в которых они писали:

«В школе бьют. Бьет заведующий, бьет ксендз, и побуждаемые примером сверху — бьют остальные…

Мы в деревне привыкли к тому, что учителя бьют, для нас учитель, идущий в школу без линейки для битья — «по лапам» или без розог, — это прямая сенсация».

Такова та европейская «цивилизация», которую насаждали польские паны в Польше, Западной Украине и Западной Белоруссии! В результате в Галиции только 5 проц. детей учатся на родном языке, а на Волыни, в Полесье, Холмщине только 0,02 процента украинских детей обучается на родном языке. Больше 10 миллионов польского населения неграмотно. «Курьер поранны» в номере от 3 сентября 1936 г. писал: «1936-37 учебный год в первоначальной школе начинается под знаком все более углубляющегося школьного кризиса… Полтора миллиона детей школьного возраста лишены возможности посещать школу, 16 тысяч безработных учителей».

Не ясно ли, что трудящиеся Западной Украины и Западной Белоруссии объявили такому подлому издевательству войну не на живот, а на смерть?

Невыносимое положение украинцев и белоруссов было настолько ужасно, что в 1930 г. за подписью шестидесяти депутатов лейбористской партии и двух либералов направлена была петиция в Совет Лиги наций через Гендерсона, в которой говорилось, что в 700 украинских и белорусских деревнях Польши «сотни мужчин, женщин и детей подверглись избиению, при чем многие из избитых умерли от побоев… Тысячи народа были согнаны в тюрьмы, а множество библиотек, клубов и кооперативных лавок были разграблены и разрушены».

Видимо, память коротка у этих джентльменов, если они обо всем этом сегодня забыли.

В Польше по конституции вся власть принадлежит президенту, который отвечает только «перед богом и историей». Сенат на одну треть назначается президентом, остальные две трети «избираются» лицами с высшим образованием.

Вся молодежь до 25 лет лишена избирательных прав. А как происходят выборы в «органы самоуправления», об этом рассказывает крестьянин из Ласского уезда: «Происходили у нас в деревне выборы в деревенскую раду. Но, по существу говоря, никто никого не выбирал, а просто войт (староста) привез список, приказал всем расписаться — и конец».

Классовый эксплоататорский характер власти настолько обнажен, что бывший премьер-министр Польши Владислав Грабский в своей книге «Идея Польши» вынужден был признать, что «крестьянин стал чувствовать, что шляхта опять правит Польшей». А править эта шляхта могла все эти годы только путем безудержного террора. Всякая попытка протеста против невыносимого положения рабочих, крестьян, украинской и белорусской интеллигенции вела к жесточайшим репрессиям. Проводилась так называемая «пацификация», т.е., попросту, истребление белорусского и украинского народов. Достаточно взять только книгу «Запросы белорусских послов в польский сейм». Вот указатель характера этих запросов:

«Преследование в области просвещения и школы; преследование белорусской прессы; насильственная аграрная политика; военная колонизация; административные беззакония и преследования; массовые бесправные аресты, истязания, издевательства; истязания и насилия в тюрьмах; полицейские убийства, бандитизм и террор; преследование общественных организаций; религиозные преследования; незаконные обложения податями и всевозможными поборами; экономический гнет и эксплоатация; запрещения и преследования белорусского языка; нарушения конституционных гарантий; политическая провокация; издевательства солдат над населением; издевательства и избиения учащихся детей».

Самые дикие насилия, безнаказанное убийство крестьян и сельскохозяйственных рабочих помещиками были ответом на законные требования белорусских и украинских крестьян. Целые поветы и воеводства разорялись. Не щадили стариков, женщин и детей, разрушали крестьянское имущество, сжигали целые деревни.

Особенно невыносимо стало положение сельскохозяйственных рабочих. Дело дошло до того, что стали продавать детей. Так «Иллюстрованный курьер цодзенны» сообщал о продаже 11-летнего ребенка за 10 злотых, 5 пудов хлеба и несколько пудов картофеля. Во многих воеводствах, чтобы получить работу, надо иметь, кроме профессиональной квалификации, еще свидетельство полиции о благонадежности, свидетельство ксендза о прохождении исповеди и свидетельство антинародной реакционной фашистской организации «Стрелец».

Самый революционный класс — рабочий класс терроризирован. Лучшие рабочие сидят по тюрьмам, осуждены на каторгу. Провокация свила себе гнездо в рабочем классе. Рабочий класс не прекращал ни на одну минуту борьбы, несмотря на то, что польскому правительству удалось расставить повсюду свою агентуру предателей, провокаторов. Рабочий класс Польши в прошлом имеет не одну яркую страницу классовой борьбы. Он найдет свою дорогу, ибо он знает, что белорусские и украинские крестьяне, насильственно ополячиваемые, борясь за освобождение от тройного гнета, борются в то же самое время за создание такого строя, при котором немыслима была бы подобная антинародная политика, какую проводили все эти годы правящие классы Польши.

«Не может быть свободен народ, который угнетает чужие народы», так говорили величайшие представители последовательной демократии XIX века Маркс и Энгельс», — писал Ленин в статье «О национальной гордости великороссов» в период империалистической войны. То, что в «мирное» время давит огромной тяжестью на народные массы, эти массы чувствуют в период войны с особенной остротой, когда усиливаются, углубляются все социальные противоречия. Это особенно надо сказать о войнах эпохи империализма.

Мы видим, в каком тяжелом, бесправном, угнетенном, невыносимом положении находятся массы трудящихся Польши, в особенности трудящиеся Западной Украины и Западной Белоруссии.

«От Советского правительства нельзя также требовать безразличного отношения к судьбе единокровных украинцев и белоруссов, проживающих в Польше и раньше находившихся на положении бесправных наций, а теперь и вовсе брошенных на волю случая». Так заявил глава Советского правительства товарищ Молотов.

Ныне решается судьба этих народов. Она глубоко волнует нас. Трудящиеся Западной Украины и Западной Белоруссии, трудящиеся Польши знают, что всем сердцем своим, лучшими мыслями своими советский народ с ними. Вот почему они с ликованием встречают Рабоче-Крестьянскую Красную Армию.

Вот одно из многочисленных сообщений о том, как встречают Красную Армию в Западной Белоруссии:

«Везде, где появляются наши части — в деревнях близ Столбцов, в районе Новогрудек, Молодечно, наши братья — западные белоруссы с исключительным восторгом встречают доблестную Красную Армию. Они со слезами радости бросаются в объятия к командирам и к красноармейцам, предлагают яблоки, молоко. Радость так велика, что каждый крестьянин готов отдать последнюю кружку молока, поделиться последним куском хлеба.

Во многих местах население еще только с приближением советских войск срывает польские флаги и вывески правительственных учреждений, вывешивая на улицах красные полотнища».

Мероприятия Советского правительства, о которых говорил 17 сентября в своей речи по радио глава Советского правительства тов. В. М. Молотов, получают единодушное одобрение всего советского народа, который понимает, что создавшееся ныне в Польше положение требует со стороны Советского правительства особой заботы в отношении безопасности социалистического государства. Народы великого Советского Союза с глубокой радостью приветствуют нашу героическую Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, взявшую под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.

Ем. Ярославский

^[1]      Все цифровые данные взяты из сборника «Аграрный вопрос и крестьянское движение», справочник, т. II, изд. Международного аграрного института, 1936.

^[2]     Польские крестьяне о своей жизни. Изд. Международного аграрного института, Москва, 1936. Письма крестьян, изданные Институтом социальной экономики в Варшаве.

^[3]      Бернар Лекаш, «Польша без маски», Ленинград, 1928, стр. 126.

^[4]      Цитирую по книге «Запросы белорусских послов в польский сейм. 1922—1926 гг. Сборник документов о панских насилиях, мучениях и издевательствах над крестьянами и рабочими в Западной Белоруссии». Белорусское гос. издательство. Минск, 1927, стр. XIX.

^[5]      Там же, стр. XVII.