В России среди множества коммунистических партий есть и такая — КПРФ.  Это наиболее известная в стране, многочисленная и официально признанная властью партия.  Сегодня она коммунистическая — только по названию, по сути же – это обыкновенная современная социал-демократическая партия буржуазного толка, программа и политика которой никакого отношения к коммунизму не имеет. Многие из таких партий сейчас стоят у власти в западных странах. Да и КПРФ имеет довольно большую фракцию в буржуазном парламенте России, пытается вносить лепту в развитие капиталистической России.

О сущности этой левой партии уже много писано, хотя и этого многого явно недостаточно, ибо постоянная коммунистическая демагогия ее партийных лидеров, заманчивые для обывателя фразы о “социализме XXI века”,  искусная ревизия марксизма-ленинизма, изощренная фальсификация опыта социалистического строительства в СССР и политический оппортунизм приносят колоссальный вред международному коммунистическому и рабочему движению.

Под видом развития учения Маркса в связи с якобы принципиально изменившейся на планете экономической и политической обстановкой, идеологи КПРФ во главе с бессменным лидером Геннадием Зюгановым фактически ведут идущих за ними назад от материализма к идеализму, от науки к мелкобуржуазному утопизму, от классовой борьбы к классовому соглашательству.

Зюганов сразу после создания КПРФ провозгласил, что лимит на революции уже исчерпан, и надо принимать более активное участие в  парламентских выборах. Потом его партию не стал устраивать лозунг интернационалистов “Пролетарии всех стран соединяйтесь!”, они организовали так называемый “Русский лад” и начали  радеть за братание всех русских, богатых и бедных,  сытых и голодных вместо того, чтобы организовывать эксплуатируемых на борьбу с эксплуататорами.

А то вдруг стали доказывать, что “атеизм не является необходимой составляющей коммунизма”. Один профессор, член бюро Иркутского ОК КПРФ А.Ф. Никольский даже книжку толстенную написал и посоветовал читателям не книги Чарлза Дарвина и Карла Маркса читать, не законы природы и общества изучать, а сосредоточиться на  “Откровениях святого Иоанна Богослова”. Для профессора диалектико-материалистическое объяснение общественного развития уже устарело, а переход на позиции средневекового объективного идеализма — это новое слово в обществоведении.

Иркутскому профессору было с кого пример брать. Настоящий поход против Маркса осуществил господин Зюганов в своей книге “Верность”. Он пропел буквально гимн религии и церкви, единственному благодетелю и спасителю русского народа в его тысячелетней истории. А в новой книге “Коммунисты 21” он изрек, что “государственное богоборчество стало одной из серьезных ошибок советской эпохи”, и возрадовался, что теперь “государство и церковь являются естественными союзниками”. Призвал буржуазную власть России “предоставить церкви все необходимые условия для нравственного воспитания и духовного просвещения общества”. Одним словом, с доктором философии Зюгановым и “учеными”, так называемой социалистической ориентации (РУСО), не соскучишься. Только успевай их ревизионистские анекдоты читать…

А тут вдруг в г. Иркутске в конце 2013 года КПРФ выпустила книгу  ”Очерки политической экономии социализма” Беляева Л.С. доктора технических наук, профессора Института систем энергетики имени Л.А. Мелентьева СО РАН. Большая часть тысячного тиража книги была разослана в ЦК КПРФ, библиотеки Академии Наук и ведущих вузов страны, почти во все редакции  левых газет. Потом на некоторых сайтах появилась его  статья “Достижения и ошибки советской политэкономии”.

Профессор написал книгу не просто для популяризации темы, а  с претензией сказать новое  слово в политэкономии социализма. Но ничего, к сожалению, путнего не получилось. Автор показал такие поверхностные знания марксизма, что  на всю книгу легла печать вульгарного, часто ошибочного и даже ложного, толкования многих важнейших проблем современности и практики социалистического строительства в СССР. А попытка внести лепту в развитие советской политэкономии социализма получилась иллюзорной.

Главная отправная позиция профессора: “В период, когда свершилась Октябрьская революция, экономическая теория социализма фактически отсутствовала”. “Экономическая теория социализма, включая политэкономию, создавалась при этом практически “с нуля” по мере приобретения практического опыта, зачастую методом “проб и ошибок”.  Эта мысль автора повторялась ни один десяток раз на протяжении всей книги.

Чтобы такое утверждать, надо совсем не знать историю научного коммунизма, ибо многие верные политэкономические идеи социализма были высказаны еще в начале XYI века. В замечательной книге Томаса Мора “О наилучшем устройстве государства”, известной нам как “Утопия”, справедливейшим обществом названо такое, где отсутствует частная собственность, где нет эксплуатации, где нет людей, которые бы вели паразитический образ жизни, где не только все природные богатства, но и вся продукция общественного производства  является общей. В своем “Капитале” Карл Маркс дважды ссылается на эту книгу, когда пишет о процессе первоначального накопления капитала.

Академия наук СССР не случайно издала книги предшественников научного социализма “Утопию” Томаса Мора, “Город Солнца” Кампанеллы, “Кодекс природы или истинный дух ее законов” Морелли, “Избранные сочинения” Роберта Оуэна, ибо в них был кладезь мудрости, ставший источником научного коммунизма.

А фраза автора “Очерков” о том, что сегодня “наряду с углубленной разработкой политэкономии социализма необходимо дальнейшее развитие и марксистской политэкономии капитализма”,  показала, что автор не понимает, о чем говорит. Такое словосочетание бессмысленно, так как “марксистской политэкономии капитализма” в природе не было,  и быть не могло в принципе.

Буржуазная идеология, в том числе политэкономия капитализма,  развивалась и сейчас развивается многими буржуазными учеными непрерывно уже триста лет.

А основателю “Союза коммунистов” Карлу Марксу пришлось критически осмыслить утопический социализм предшественников, теории меркантилистов, скрупулезно изучить классическую буржуазную политическую экономию Адама Смита и Давида Рикардо. Он подверг острой критике работы пришедших им на смену творцов вульгарной буржуазной политэкономии. Затем и теоретиков мелкобуржуазной политической экономии С. Сисмонди и П. Прудона, в учениях которых все меньше и меньше оставалось научности, ибо капитализм из прогрессивного антифеодального строя все больше становился регрессивным, обострялись его противоречия. А его идеологи продолжали смотреть на капитализм как на вечную и естественную общественную систему, не видели путей разрешения ее противоречий, стремились повернуть колесо истории назад, к мелкому производству, становясь на утопические позиции.

Рост во второй половине XIX века классовой борьбы пролетариата дал возможность сказать Марсу с удовлетворением: “Пробил смертный час для научной буржуазной политической экономии” (Соч. т.23, с. 17).

В XX веке с переходом капитализма в свою высшую стадию империализм буржуазные идеологи уже были вынуждены сознательно уходить от научного анализа современной капиталистической действительности с ее, до предела обострившимися,  противоречиями и сочинять концепции защиты капитализма, его спасения от кризисов и безработицы, кричащей поляризации общества, массовых акций протеста и возможных революций. У политэкономии этого времени появилось главное социальное предназначение – апологетика  буржуазного строя.

Английский экономист Д. Кейнс настаивал на идее государственного регулирования капиталистической экономики. У. Ростоу создал теорию “стадий экономического роста”,  Ариэль Арон – “единого индустриального общества”,  Дж. Гэлбрейт – “нового индустриального общества”. Д. Белл — концепцию “постиндустриального общества”. В последние годы распространение получили теории конвергенции…

Четырехтомный “Капитал” Маркса, статья “К критике политической экономии”, рукопись “Критика политической экономии” – это не “марксистская политэкономия капитализма”, как считает автор. В этих работах дан научный анализ капиталистического способа производства, вскрыты его объективные законы, критически осмыслена буржуазная политэкономия, дана острая оценка всем ее формам. Результат буквально титанических усилий —  выводы, ставшие фундаментом научного коммунизма, пролетарской идеологии, которую мы привыкли называть коротким словом – МАРКСИЗМ.

Начало революционного переворота в обществоведении мы видим уже в работе Карла Маркса “К критике политической экономии”, которой он посвятил несколько лет, и которую не случайно называют выдающейся. В ней сформулированы гениальные идеи сущности исторического материализма – всеобщие законы общественного развития, законы становления, функционирования, развития общественно-экономических формаций и их смены.

“Материалистическое понимание истории исходит из того положения, что производство, а вслед за производством обмен его продуктов, составляет основу всякого общественного строя… Таким образом, конечных причин всех общественных изменений и политических переворотов надо искать не в головах людей, не в возрастающем понимании ими вечной истины и справедливости, а в изменениях способа производства и обмена; их надо искать не в философии, а в экономике соответствующей эпохи”, — писал Энгельс в “Анти-Дюринге” (Соч., т. 20, с. 278)

Открытый Марксом закон о способе производства материальных благ как определяющем факторе общественного развития привел его к выводу о том, что именно пролетариат является основной созидательной силой общества, и он сам должен решать свою судьбу.

Материалистическое понимание истории, конкретно-исторический подход к ее изучению, отказ от признания капитализма вечной и естественной формой производства  стали методологией скрупулезного диалектико-материалистического анализа капиталистического способа производства, доказательства сущности капитализма как системы социального неравенства, эксплуатации и угнетения, развивающейся благодаря внутреннему антагонистическому противоречию между трудом и капиталом. Это и дало возможность сделать выводы о необходимости революционного преобразования общества.

В Предисловии  “К критике политической экономии” Маркс пишет: “В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обуславливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с  существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке.» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т.13, с. 6-7).

Это ли не теоретический фундамент политэкономии новой коммунистической формации? Разве хоть одна мысль здесь устарела?!

С профессором Львом Спиридоновичем Беляевым я пыталась обсуждать рукопись его книги ни один раз. Но его идея о том, что после революции 1917 года строить социализм большевикам пришлось при нулевом развитии политэкономии социализма, была непробиваема. “Ну, покажите мне, покажите, в какой работе, где у Маркса сказано о ценообразовании при социализме… Ага! Не можете показать, так о чем разговор!” Он не хотел даже слышать, что марксизм никогда не претендовал на то, чтобы все объяснить. Он давал философскую методологию, научный прием для объяснения и решения конкретно-исторических задач.

Конечно, ценообразование, управление предприятиями и отраслями, кредиты и заработная плата в социалистическом обществе  – важнейшие проблемы, но это конкретно — экономические проблемы.  А их решение во многом зависит от теоретических политэкономических установок общества. Разобраться бы профессору для начала с диалектической  взаимосвязью общего и частного, абстрактного и конкретного, теорией и практикой тогда бы стала ему понятней и взаимосвязь политэкономии и экономики. В СССР учебники и словари по политэкономии не подменяли учебников и словарей по экономике. Не мешало бы автору знать, что теоретическое всегда является инструментарием для решения любых  конкретно-практических задач. Хотя для всезнающих ученых – это все устаревшие “догмы”.

Если сегодня интеллектуалы из РУСО к марксистской науке относятся как к собранию уже устаревших “догм”, то большевики России задолго до революции 1917 года знали установки подлинно научной пролетарской политической экономии, созданной великими немецкими мыслителями Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом, и их философский фундамент.

В 1844 году  произошло восстание силезских ткачей,  первая крупная классовая схватка между пролетариатом и буржуазией Германии. В газете “Вперед” Маркс пишет: “Революция вообще – ниспровержение существующей власти и разрушение старых отношений – есть политический акт. Но социализм не может быть осуществлен без революции. Он нуждается в этом политическом акте, поскольку он нуждается в уничтожении и разрушении старого”. (Соч., т. 1, с.448).

В 1848 году в “Манифесте коммунистической партии” было сказано: “Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя”. И дальше: “Только пролетариат представляет собой действительно революционный класс”.

В марте 1852 году Маркс в письме Иосифу Вейдемейеру высказался еще конкретней о том, что классовая борьба пролетариата должна неизбежно привести к диктатуре пролетариата, которая остро необходима для коренного качественного преобразования в экономике  – “уничтожения частной собственности”.

Разве идея об исторической миссии пролетариата, необходимости революционным путем разрешить главное антагонистическое противоречие капитализма между трудом и капиталом  – не гениальное открытие марксизма? Разве эти идеи не лежат в основе новой, созданной Марксом, политэкономии будущего? Разве решение многочисленных конкретных экономических задач социалистического строительства возможно бы было без этого теоретического научного фундамента?

Научный анализ современного глобального капитализма свидетельствует: сущность капитализма спустя 150 лет не изменилась. Более того, сегодня политика  империализма стала не просто враждебной человечеству, но и опасной для его существования. Стала очевидной ее фашизация. С падением мировой социалистической системы, исчезновением сдерживающего фактора, у международного капитала в сложившемся однополярном мире появилась возможность  усилить  натиск на рабочий класс, активизироваться в политике неоколониализма, усилить свое влияние не только на страны третьего мира, но и на более слабых партнеров. У буржуазии уже нет потребности скрывать свою алчную сущность.

Рост эксплуатации наемной рабочей силы, ухудшение условий жизни трудящихся не только в слаборазвитых странах, но и в развитых, стремительная поляризация человеческого общества и  рост безработицы на планете способствуют протестной активности, с одной стороны, и усилению реакции правящих классов  по отношению к протестующим, с другой.

Именно поэтому идеи Карла Маркса сегодня стали еще более актуальными. У коммунистов возросла необходимость их распространения среди пролетариата, страдающего сегодня аполитичностью и мелкобуржуазными иллюзиями. Возросла и необходимость борьбы за чистоту марксизма против активизировавшихся ревизионистов и пошедшей на службу к буржуазии якобы научной интеллигенции.

Сложившаяся ситуация не могла не сказаться на международном коммунистическом а рабочем движении, в котором нет сегодня единства, разброд и шатания в котором отмечают многие исследователи. Одним из проявлений этого состояния является разгул в общественном сознании левых так называемого “социализма XXI века”, претендующего стать новой теорией социализма на смену якобы устаревшему “социализму XX века”.   Одним из его активных пропагандистов является КПРФ.

Сущность двух социализмов, их идеологические установки и социальная практика, конечно, нуждаются в сравнительном аналитическом анализе, что уже и делается идеологами в комдвижении. Однако многое уже и очевидно. Об этом свидетельствует дискуссия на 15 Международной встрече коммунистических и рабочих партий в Лиссабоне в ноябре 2013 года.

 В России “Cоциализм XXI века” пропагандирует КПРФ. На XY съезде в феврале 2013 года о нем подробно говорил Г. Зюганов. В новом “социализме” будет многоукладная экономика. Будет произведена национализация собственности олигархов-западников, “иностранный капитал которых подчинил себе экономику всей страны”.  А частной собственности средней и мелкой буржуазии, то есть своих родных  “отечественных производителей”, ничто не будет угрожать. Зюганов уверен, что  “частный сектор будет приобретать общественную направленность”.  Он обещал электорату, в случае  прихода к власти, провести “настоящие хозяйственные реформы на прочном основании справедливости и коллективизма”.

Он обещал  провести “реальную модернизацию экономики”, добиться “бесконфликтности и гармонии в социальных отношениях”. Одним словом, дело за малым — только бы получать большинство голосов на выборах в Государственную думу и ”рыночный социализм” россиянам обеспечен! Хотя, точнее, будет построен “капитализм с человеческим лицом”, как в Швеции…

Глубокую статью написал известный американский ученый Джеймс Петрас  “Латиноамериканский социализм 21 века в исторической перспективе”.  Привел факты, цифры, аргументы. Этот лжесоциализм, или попытки движения к нему, не выдерживает даже элементарной критики в сравнении с настоящим социализмом, который был в СССР и странах народной демократии в XX веке.

А у президента Эквадора Рафаэля Коррея другое мнение: “Мы не верим в классовую борьбу и в диалектический материализм. Мы считаем возможным провести радикальные социалистические изменения в существующих структурах, демократическим путем”. В конце XIX века на такой же позиции стоял ренегат Эдуард Бернштейн, но над его утопическими идеями посмеялась сама жизнь.

Зюгановщина в России и многие другие формы правого оппортунизма, к сожалению, пока имеют большое распространение в левом движении. На это работают и хвалебные оды идеологов КПРФ в адрес “социализма с китайской спецификой”, хотя развитие Китая по капиталистическому пути уже совершенно очевидно.

Сомневаться не приходится, правые оппортунисты объективно выполняют функцию союзников мирового капитала. И потому вредны и опасны.

Но оснований для пессимизма все-таки нет. В комдвижении все прочнее позиция компартий, занявших ортодоксальную марксистско-ленинскую позицию. Они открыто заявляют, что никакой настоящий  социализм в интересах большинства трудового народа невозможен “демократическим путем” без глубоких и радикальных преобразований,  без слома буржуазной государственной машины и установления диктатуры пролетариата, без ликвидации частной собственности.  Предстоит тяжелый путь! Но другого – нет!

Именно поэтому учение Карла Маркса, Фридриха Энгельса и продолжателя их дела Владимира Ильича Ленина сегодня актуально как никогда!

Любовь  Прибыткова, 4 марта 2015г.   

Аудио

Комментарий от редакции «Рабочий Путь»:

К замечательной статье тов. Л.Прибытковой, в которой отлично показана предательская позиция КПРФ, нам хотелось бы сделать два дополнения.

Первое касается «главной отправной позиции» профессора Беляева Л.С., как назвала следующие тезисы Беляева тов. Л.Прибыткова, отметив, что эти мысли автора повторялись ни один десяток раз на протяжении всей его книги:

«В период, когда свершилась Октябрьская революция, экономическая теория социализма фактически отсутствовала».

«Экономическая теория социализма, включая политэкономию, создавалась при этом практически “с нуля” по мере приобретения практического опыта, зачастую методом “проб и ошибок”». 

Нам кажется, что важно еще отметить и тот факт, что в этих двух тезисах как нельзя лучше проявляет идеализм проф. Беляева. Он действительно плохо представляет себе, что такое марксизм и диалектический материализм в частности, как неоднократно отмечала в своей статье тов. Прибыткова. Беляев воспринимает марксизм точно также как и любую буржуазную теорию или идеологию. Он убежден, что марксизм, как и все остальные буржуазные теории, был создан неким ловким и смышленым деятелем — К.Марксом, придумавшим относительно связный между собой набор каких-то тезисов или постулатов, которые более-менее неплохо способны объяснить историческую или существующую реальность бытия.

Действительно, теории буржуазных ученых сначала рождаются у них в головах, и только потом эти теории «прикладываются» к существующей действительности. Т.е. сначала буржуазные мыслители — социологи, экономисты или политологи придумывают некую схема, которая и впоследствии и реализуется их последователями или заинтересованными в этом лицами в реальной жизни. Примеров тому в жизни капиталистического общества мы видим немало — например, кейнсианство (Джон Мейнард Кейнс), монетаризм (М.Фридман) и пр. В том, что у большевиков и вообще у марксизма в отношении нового общественного строя — социализма такой схемы не было, Беляев и упрекает руководителей первого социалистического государства. Он не понимает главного отличия марксизма от всей и всяких буржуазные теорий и антинаук — что такой схемы в отношении социализма и социалистического переустройства общества и быть не могло! Имелись только предположения в отношении нового общественного строя — социализма, которые логично вытекали из внимательного изучения существующего капиталистического строя. Ибо основой марксизма является не идеализм, а материализм, который не признает изначально выдуманных абстрактных схем, лекал или каких-то догм, в соответствии с которыми непонятно почему должна развиваться реальная жизнь. Ровно напротив, диалектический материализм опирается всегда на уже существующую действительность и только на основе ее тщательного изучения он делает свои выводы — открывает законы, в соответствии с которыми эта действительность развивается. Вот поэтому марксизм и является истинной наукой, в отличие от подавляющего большинства буржуазных теорий и антинаук, которые есть не более чем выдумки «ученых лакеев буржуазии», призванные укрепить положение господствующего класса капиталистов в обществе. Вот потому-то  владеющие марксизмом (диалектическим материализмом как его мировоззренческой, философской основой) советские ученые, политики или хозяйственные руководители добивались громадных успехов во всех областях жизни, что они опирались на сами законы этой жизни, а не на свои иллюзии и представления о том, какой бы она должна быть по их представлению!

Применительно к «экономической теории социализма, включая политэкономию», о которой ведет речь Беляев, классики марксизма и не могли составить какой-то разработанной теории, ибо они не имели возможности исследовать социализм — его, когда они были живы, просто еще не существовало! Выдумывать же из головы, как это делают буржуазные ученые, они себе не позволяли, поскольку были материалистами-диалектиками, а не субъективными идеалистами, как значительная часть нынешних российских деятелей науки, в том числе и обществоведческой. Единственный из классиков марксизма, кто смог изучить реальный социализм, был вождь Советского государства И.В.Сталин, чьи работы в области политэкономии социализма до сих пор являются непревзойденными.

Субъективно-идеалистическая позиция проф. Беляева прослеживается на протяжении всей его книги. Но еще более ярко и концентрированно она проявляется в статье Беляева, указанной выше тов. Прибытковой, в которой автор попытался дать краткий анализ советской экономики и причин поражения советского социализма. Отметив некоторые из причин, действительно имеющих место, этот буржуазный ученый не сумел увидеть главной причины — классовой борьбы, продолжающейся еще при социализме, и победы в этой борьбе после смерти Сталина классово-чуждых рабочему классу мелкобуржуазных сил, выразителем которых были ревизионисты в КПСС. Именно их деятельность привела к тому, что страна, одержавшая в свое время великие победы над буржуазией, стала уступать капитализму одну позицию за другой, все более и более сворачивая действительно социалистические преобразования, пока, наконец, внутри советского общества класс буржуазии не вырос и окреп настолько, что смог захватить в свои руки политическую власть в стране и реставрировать капиталистические производственные отношения.

Второе замечание относится к слишком уж оптимистичному утверждению тов. Л.Прибытковой, что «В комдвижении все прочнее позиция компартий, занявших ортодоксальную марксистско-ленинскую позицию».

«Рабочий Путь» уже не раз говорил, что мы не видим в левом движении России ни одной политической партии, которую можно было бы с полным правом назвать коммунистической. Ни одна существующая партия не является даже подобием партии большевиков столетней давности — ни по своим идейным позициям, которые должны были бы твердо отражать коренные интересы рабочего класса, ни тем более по своим связям с пролетарскими массами, которых у существующих «компартий» по большому счету вообще нет.

Не стали бы мы радоваться и словестным заявления наших «коммунистических» организаций, отлично зная, что у них частенько слова расходятся с делами. И уж тем более истинно марксистско-ленинскую, т.е. большевистскую позицию, мы бы никогда не стали называть «ортодоксальной», отлично зная, что этот термин исторически тесно связан с меньшевистским уклоном (Л.Аксельрод, Г.Плеханов и пр.), да еще и активно употребляется нынешними последователями меньшевиков — российскими представителями «экономизма» и «тредюнионизма» РКРП, которые очень любят величать себя «ортодоксальными марксистами», подразумевая под марксизмом его полную противоположность — догматизм и отказ от диалектики, что они не раз и доказали на деле.