Что такое анархизм?

В постсоветских странах ныне широкое распространение получило такое левое течение как анархизм. Особенно популярно оно у нашей молодежи, которая лучше, чем другие слои населения капиталистических стран, ощущает на себе все негативы существующего капиталистического строя, и, в первую очередь, отсутствие каких-либо перспектив, том числе для себя лично, в рамках буржуазного общественного устройства.

Полное молодого задора и огромной энергии, наше молодое поколение стремится изменить это общество, однако, находясь в плену буржуазной и мелкобуржуазной идеологии, господствующей в капиталистическом обществе, оно не видит верного пути, каким это можно действительно сделать. Единственная теория, которая позволяет навсегда покончить с капиталистическим угнетением — марксизм-ленинизм, ее привлекает мало, и тому есть несколько серьезных причин.

Первая и главная — массированная буржуазная пропаганда, направленная на дискредитацию учения Маркса, которая ловко использует гибель советского социализма в качестве доказательства неверности указанного Марксом пути.

Вторая причина — самая активная помощь оппортунистических направлений и особенно разнообразных форм ревизионизма, выдающих за марксизм свои реформистские и прочие мелкобуржуазные теории и теорийки, и тем самым всемерно помогающих буржуазной идеологии господствовать в сознании трудящихся масс.

Третья причина — крайне низкий уровень образованности нашей молодежи, особенно в области истории, философии, логики. Даже студенчество и выпускники вузов — казалось бы самый образованный слой молодого поколения, потрясающе невежественны как в вопросах подлинной истории своей страны и ее революционного движения, так и области политического знания. Разумеется, последнее не их вина — это следствие той системы образования, которая усиленно насаждалась в нашем обществе два последних десятилетия, отражая классовые интересы буржуазии, кровно заинтересованной в том, чтобы не давать трудовому народу истинно научного понимания окружающей действительности.

Все это приводит к тому, что наши молодые ребята хватаются за те теории и ту идеологию, утопичность, бесперспективность и буржуазность которой была давно доказана, как теоретически, так и практически — самой историей.

Одной из таких утопических теорий,  и является анархизм.

Что такое анархизм?

Под анархизмом очень многие подразумевают про­исходившие одно время (в конце 19 века, например) довольно часто в Западной Европе и Америке террористические акты и покушения. Под влиянием целого ряда убийств — во Франции президента Карно, в Италии короля Гумберта и других — анархист предста­влялся воспаленному воображению западноевропей­ского буржуа и русского обывателя безумцем, крово­жадным преступником, проходимцем, сеющим ужас и беспорядок, всеразрушающим разбойником с бомбой в руках, убийцей, страшилищем, несущим смерть и хаос.

Несомненно, в создании такого отношения к анар­хизму была кровно заинтересована правящая клика банкиров и предпринимателей Западной Европы и Америки. В Италии была создана специальная теория — теория Ломброзо об анархистах, как о прирожденных преступниках и дегенератах.

Такое понимание анархизма было занесено из Европы и в Россию, в которой об анархизме до начала 20 века ничего не знали не только со стороны его практического проявления, но и с теоре­тической стороны. И это понимание анархизма, распространившееся в то время в Западной Европе, легко привилось и в России.

В отожествлении анархизма и терроризма есть две ошибки:

1) не всякий анархист — террорист и

2) не всякий террорист — анархист.

Истории революционного движения известны целый ряд анархистов, как отдельных лиц, так и целых групп, которые, как мы ниже увидим, являются энергичными противниками террора.

С другой стороны, в России главнейшие тер­рористические акты были произведены не анархистами, а социалистами-революционерами. Совершен­ные до революции 1905 г. убийства министров Бого­лепова, Сипягина и фон-Плеве, а также князя Сергея Александровича были произведены членами боевой ор­ганизации социалистов-революционеров, анархисты же никакого отношения к этим убийствам не имели.

Активно примеряют террор и реакционно-буржуазные силы. В США, например, существует органи­зация Ку-Клукс-Клан, располагающая огромными сум­мами и содержащая за счет крупных капиталисти­ческих акул десятки наемных убийц, систематически занимающихся террором по отношению к стачечникам и революционным рабочим. Во многих капиталистических странах во времена фашистской диктатуры открытый террор открыто использовался для уничтожения политических противников фашистов, в первую очередь вождей и руководителей революционного рабочего движения (Италия, Испания, Германия и т.д.)

В период революции 1905 г. польские национал-демократы систематически применяли террор по от­ношению к деятелям социалистического движения в Польше, а в перед 2 мировой войной польские социалисты не менее энергично применяли террор по отношению к рабочим коммунистам. Социал-демократы в Германии под руководством Густава Носке и Филиппа Шейдемана в 1919 г. зверски убили на улицах Берлина вождей германской революции Розу Люксембург и Карла Либкнехта. Русская белогвардейская эмиграция организует террористические нападения на представителей советских республик за границей. Таких при­меров террористических актов со стороны самых разно­образных классовых организаций и разных официаль­ных и неофициальных политических групп во всех странах можно было бы перечислить сотни. Из этого ясно видно, что террор вовсе не является, особенностью, присущей только анархистам.

Анархия в буквальном значении есть безначалие, безвластие. Анархизм — это социально-философское учение, проповедующее полное освобождение личности. Анархизм отвергает все формы принуждения, все виды обязанностей, возлагаемых кем бы то ни было на сво­бодную личность. Анархия — это такой общественный строй, при котором, по мнению анархистов, всякая личность будет единственным хозяином над собой, при котором не будет существовать какой бы то ни было власти; анархия — это форма человеческого общежития, в котором царит неограниченная свобода.

Анархизм, как учение, ведет свое начало с древних времен, но нет смысла останавливаться на старых теориях философов-анархистов, учение которых ни­когда не становилось достоянием масс и не сделалось заметной движущей силой в истории человечества.

Новейший анархизм, представленный почти во всех более или менее крупных странах Европы и Америки, являет собой, по выражению Жана Грава, „хаос идей“. В качестве анархистов стоят перед нами люди с са­мыми противоположными и друг друга отрицающими мировоззрениями. „Какое, — пишет известный анархист А. Боровой, — возможно примирение между коммуниз­мом Кропоткина и мутуализмом Прудона, между Теккером и Гравом, Мостом и Бруно Вилле? И разве не называют анархистами Штирнера и Ницше, Гюи и Толстого? Разве мы не знаем той глубоко пренебре­жительной ноты, которая всегда звучит в отношении „коммунистического» анархизма к анархизму „инди­видуалистическому» или „аморфному». Разве мы не знаем, наоборот, что индивидуалисты отказываются даже называть анархизмом коммунизм, видя в нем лишь своеобразную разновидность социализма?»

Даже за последние 100 лет анархизм пережил такую эволюцию, которая у многих вызывает сомнение насчет анархистской сущности новейших его течений. Старый анархизм бакунинской марки, проповедывавший одну лишь стихию разрушения, ставивший всюду и везде своим девизом: „дух разрушения есть в то же время созидающий дух», во всяком движении масс, крестьянском или рабочем, подозревавший родовые схватки социальной революции, пренебрежительно игнорировавший всякую организационную работу, вся­кую подготовку к революции, всякую дисциплину, — в настоящее время сменился совершенно противопо­ложным течением. Это новое течение — синдикалист­ское — видит спасительность идей анархизма только в организации масс, в революционном творчестве, в ча­стичных завоеваниях, в поднятии сознательности, культурности и самостоятельности масс.

Ниже мы вкратце изложил учения всех наиболее видных теоретиков анархизма XIX века. Мы дадим из­ложение только тех учений, которые оставляли после себя живой след на людях, нашли выражение в дви­жении более или менее широких масс, и только вкратце скажем о те теориях, которые не получили широкого распространения.

Анархистские теории очень часто имеют мало общего между собой. Так, учение Прудона, в отличие от других учений, не допускает применения насильственных актов, считая, что переход от одного строя к другому возможен путем постепенного изме­нения правовых норм прежнего строя. Другие теории считают правонарушения неизбежными (Штирнер, Ба­кунин, Кропоткин, Толстой), причем одни из них считают целесообразным применение насильственных мер (Штирнер, Бакунин, Кропоткин), а другие предла­гают применение пассивного сопротивления (Толстой). Одни из них можно назвать индивидуалистическими — Теккер, Прудон, Штирнер (сейчас называют анархо-индивидуализм), а другие утопически-коммунистиче­скими — Бакунин, Кропоткин (ныне — анархо-коммунизм).

Главнейшие анархистские теории

Штирнер

Первым выразителем анархизма как крайнего инди­видуалистического учения является немец Каспар Шмидт, написавший под псевдонимом Макс Штирнер книгу „Единственный и его достояние». Эта книга является очень смелой попыткой отрицания всякой власти, всякого авторитета. Высшим законом для Штирнера является только благо лично­сти. Штирнер был учеником известного философа Фей­ербаха, отвергавшего власть религии над людьми.

Однако Штирнер идет дальше — он отвергает не только власть религии, но и власть всяких других кумиров и понятий, таких как человечество, гуманизм, нравственный закон и пр. „Единственный» Штирнера признает только один авто­ритет — авторитет своего собственного „я“. «До тех пор, пока ты веришь в истину, —  говорит Штирнер, — ты не веришь в себя. Ты — раб, ты — ре­лигиозный человек. Но ты один — истина… Ты — больше истины, она перед тобой — ничто».

Штирнер выдвигает, как самую высокую идею, идею личного блага. Ничто не может ограничить мое «я» и подчинить мои желания. «Не все ли мне равно,— спрашивает сверхэгоистическая штирнеровская личность,— как я поступаю. Человечно ли, либерально, гуманно или наоборот. Только бы это служило моим целям, только бы это меня удовлетво­ряло, а там называйте это как хотите: мне решительно все равно… Я не делаю ничего ради человека, но все, что я делаю, я делаю «ради себя самого…» Я по­глощаю мир, чтобы утолить голод моего эгоизма. Ты для меня — не более, чем пища, так же, как я для тебя…»

Отрицая всякий авторитет, всякую власть людей, вещей, идей и учреждений над людьми, Штирнер от­рицает собственность, правовые нормы и государство. Но эта мощь отрицаний при столкновении с жизнью обнаруживает свое бессилие, так как безграничный эгоизм каждой личности сталкивается с таким же безграничным эгоизмом  другой «свободной личности», и это столкно­вение разрешимо только при условии введения какого-либо регулирования. Штирнер понял этот внутренний дефект своего крайне индивидуалистического учения и выдвинул идею общественного сожительства, которое он называет „союзом эгоистов», т.-е. лично­стей, одинаково мыслящих и стремящихся к одной цели.

Жозеф Прудон

Отцом современного анархизма очень многие считают Прудона. Ему удалось в своем сочинении „Что такое собственность?» поднять анархизм на ступень научного мышления. На вопрос, что такое собственность, Прудон дает краткий ответ: „Собственность» — это кража». Но этот ответ вводит в заблуждение всех, которые не знакомы с учением Прудона. Судя по этому ответу, Прудона принимают за противника частной собственности. По существу же Прудон является самым ярым сторонником частной собственности. Являясь сторон­ником индивидуальной свободы каждого человека, проповедуя безначалие и даже будучи изобретателем слова „анархия». Прудон не может поставить собствен­ность каждого отдельного человека в зависимость от государства или общества. Ему кажется несправед­ливой только та частная собственность, какая существует при капиталистическом строе, и Прудон создает утопическое учение, которое должно привести к пре­образованию собственнической капиталистической си­стемы.

Прудон считает, что плохая сторона капиталисти­ческой частной собственности заключается в существо­вании двух вредных институтов — денег и процентов. Он пытается устранить эти два института и заменить их другой системой, названной им мутуалистической. Эта система сводится к преобразованию oпeраций обмена и кредита на совершенно новых началах. Оставляя в силе существующую свободу обмена и конкуренции, Прудон проектирует создание особого народного банка, через который проходят вое операции по обращению продуктов: каждый человек-производи­тель какого-нибудь продукта имеет право обменять этот продукт в банке на меновой билет. Этот билет дает возможность приобрести через банк какой-нибудь другой товар, ему необходимый, соответствующий сто­имости отданного в банк продукта. Каждый продукт оценивается особыми товароведами по количеству ча­сов, необходимых для его выработки.

Прудон был уверен, что такой банк очень быстро сделается популярным среди масс производителей, которые будут обращаться к его помощи и проводить через него свои меновые операции. Деньги при этих условиях потеряют силу, и вся система купли-продажи будет проводиться через банк. Выгодность этой банковой системы по Прудону увеличивается еще и потому, что в нем каждый клиент будет иметь безвозмездный, беспроцентный кредит. К этому вкратце сводится все экономическое учение Прудона, на котором он и пы­тался построить свою анархистскую систему.

Существующая правительственная система, по мне­нию Прудона, служит только для того, чтобы охранять интересы имущих классов в ущерб интересам неиму­щих. Большинство существующих законов направлено к охранению „священной собственности”. При нали­чии же предлагаемого им банка отпадет необходимость в законах. Вместо законов будут существовать свободные договоры как отдельных лиц между собой, так и отдельных лиц или союзов с банком. Каждый производитель, каждый трудящийся становится полным властелином в своих делах без какого-либо вмешательства посторонней силы. Во взаимоотношениях людей господствует только человеческая идея договора.

Так логическим путем Прудон доходит до абсолют­ного отрицания государственного правосудия и кара­тельной власти: „Все действия правительства,— пишет Прудон,— станут тогда излишними. Государственная церковь станет бесполезной: кто чувствует потребность в религии, тот сам должен оплачивать своих священ­ников. То же будет с правосудием: пусть общество защищает себя, если затрагивают его интересы, это его право; пусть оно мстит за себя, если это в его интересах. Но я отрицаю за обществом, точно так же, как за всяким другим авторитетом, право судить и по суду наказывать. Человек только сам имеет право осудить себя, и когда он чувствует себя виновным, когда он думает, что заслуживает кары, он может по­требовать для себя кары. Справедливость есть акт совести, акт, по существу своему, добровольный; со­весть только сама может себя осудить, наказать или оправдать, все иное — это господство авторитета, зло­употребление властью… Немедленное и полное упразд­нение всяких судов и трибуналов является одним из первых требований революции; точно так же должна исчезнуть полиция и администрация, и всякий дом, всякая мастерская, всякая корпорация или коммуна должны иметь свою собственную полицию и должны сами управлять своими делами».

Несмотря на то, что теория Прудона кажется очень революционной, что он является первым теоретиком анархизма и считается проповедником всяких разрушительных и насильственных актов, на деле Прудон является сторонником мирных социальных реформ. Гарантией исполнения всех взятых на себя отдель­ными лицами или ассоциациями обязанностей Прудон считает справедливость, которая одна только руково­дит интеллигентным и свободным существом при анархическом строе.

Осуществить этот строй Прудон предлагал не путем каких-нибудь насильственных актов по отношению к сторонникам капитализма и существующей принуди­тельной правительственной системы, а путем мирной пропаганды идей свободных договоров. Однако спустя некоторое время Прудон и сам понял, что идеи про­поведуемой им анархии неосуществимы, или могут осуществиться в далеком будущем. Поэтому Прудон выдвинул переходную идею децентрализации, идею федерализма, т.-е. союз ряда мелких однородных в хозяйственном отношении групп и организаций.

Михаил Бакунин

Из всех существовавших анархистских учений самым сильным влиянием на международное рабочее движе­ние пользовался политический или, как его тогда называли, эклектический анархизм Бакунина. Эклектическим, т.-е. собирательным, он был потому, что Бакунин, будучи главным обра­зом политическим деятелем, анархистом-практиком, не внес в анархистское учение чего-нибудь существенно нового, а собрал из разных анархистских систем все то, что содействует развитию революционного действия и движения масс.

Бакунин питал самую острую ненависть к инсти­туту государства как к самому могущественному из существующих принудительных авторитетов нашего времени. Эта ненависть Бакунина к государству вошла как неотъемлемая часть в анархистскую проповедь во всех странах мира. Отвращение к государству у Ба­кунина и у его последователей относится в одинако­вой степени ко всем видам государственных систем, так как, по их мнению, деспотизм и насилие связаны не с формой государственного строя, а с сущностью государства как такового.

„Мы, — писал Бакунин, — от всего сердца питаем отвращение к монархии, но в то же время мы убе­ждены, что и большая республика с войском и бюро­кратией и политической децентрализацией будет за­ниматься завоеваниями вне и притеснениями внутри страны и не будет в состоянии обеспечить счастье и свободу своим подданным, хотя бы они и назывались гражданами».

Вместо государства Бакунин пропове­довал создание совершенно свободного общества. В этом обществе не существует ни бедных, ни богатых. В нем нет ни классовых, ни политических взаимоотношений. В нем все люди, без различия цвета кожи, рас и религий, являются работниками и приобретают право на полный продукт своего труда.

Если Прудон при создании анархического порядка возлагал все на­дежды на свойственное людям чувство справедливости, то Бакунин считал, что порядок водворится благо­даря присущему всему человеческому роду чувству солидарности и взаимодействия. Чувство солидарности у человека проявляется с особенной силой, когда не существует недостатка в продуктах продовольствия и в источниках наслаждения жизнью, когда все окру­жающие не охвачены чувством зависти друг к другу. Поэтому каждый будет заинтересован в том, чтобы заниматься такой деятельностью, которая его больше всего удовлетворяет и которою он не приносит вреда другим. При будущем строе отдельные личности или группы личностей могут добровольно соединяться в лю­бой свободный союз, направленный к тому, чтобы со­вместно найти для себя средства к существованию, и так же свободно расходиться. Принудительных зако­нов не существует, и они не могут быть применены ни к кому из членов союза.

Пятый параграф программы „Альянса» (союза), со­зданного Бакуниным, гласил: „Союз стремится к тому, чтобы все политические государства ограничивали свою деятельность услугами общественного характера и превратились бы во всеобщий союз свободных сель­скохозяйственных промышленных хозяйств».

Бакунин также отстаивал признание за всяким народом права на полную автономию с тем, однако, условием, чтобы это стремление народа к полной самостоятельности не противоречило и не угрожало свободе и самоопреде­лению других народов.

Однако же Бакунин не дал и не пытался дать полную картину будущего коммунистического строя. Он считал, что после социальной революции новый строй разовьется сам собой, без заранее начертанных планов. Средства, которые рекомендовал Бакунин для свержения капиталистического строя, в противоположность прудоновским, являются исключительно на­сильственными. Бакунин отвергал политическую дея­тельность и парламентаризм. Он ожесточенно нападал на руководимую Марксом социал-демократию и на вовлечение рабочего класса в избирательную борьбу. Для свержения буржуазии и капиталистиче­ского строя Бакунин предлагал только одно средство — насильственную социальную революцию, которая разнуздывает дурные страсти и заставляет массы пойти на бунт и восстание против существующего обще­ственного строя.

Бакунин не только был проповедником социальной революции, но и лично руководил целым рядом вос­станий в различных государствах. Малейшая попытка к восстанию в любом углу Европы привлекала вни­мание Бакунина, и он без колебаний мчался к месту событий, подозревая в них начало всемирной социаль­ной революции. В 1870 г. в Лионе была сделана сто­ронниками Бакунина попытка поднять восстание. Когда лионская ратуша была захвачена повстанцами, Бакунин сам поспешил в Лион для руководства восстанием. Но скоро Бакунин лично убедился в неподготовлен­ности и несвоевременности попытки. Из Лиона он пи­сал: «Пока еще нет настоящей революции, но она будет, все к ней подготовляется и будет пущено в ход я бросаюсь в борьбу на жизнь и смерть и надеюсь на скорую победу».

Бакунин создал свои организации и группы почти во всех странах Европы и в Америке. Но наибольший успех Бакунин имел, главным образом, в отсталых на тот момент в промышленном отношении романских странах — во Франции, Италии и в Испании.

В 1864 году возникло «Международное товарищество рабочих» (Интернационал), созданное Марксом. В Интернационал вступили Бакунин и все члены „Альянса», распущенного по требованию Генерального Совета Интернационала. В Интернационале разгорелась борьба между сторонниками Бакунина и Маркса. Бакунисты выдвинули требо­вание большей автономии для отдельных секций Интернационала и воздержания от политической борьбы. Борьба внутри Интернационала дезорганизовала его деятельность, и Бакунин с единомышленниками были из него исключены. Тогда Бакунин создал свой собственный Анархистский Интернационал и свои самостоятельные организации в ряде стран. Это сопер­ничество двух Интернационалов и привело к окончательному распаду центров международного рабочего движения. Но и социалистическое и анархическое дви­жения продолжали развиваться самостоятельно, идя каждое по своему особому руслу.

Бакунин имел во всех странах выдающихся уче­ников и последователей, из которых наиболее известны во Франции Поль Брусе и Жан Грав, в Германии Иоган Мост, в России Нечаев и Кропоткин, в Италии Малатеста, в Швейцарии Элизе Реклю, в Америке Теккер и другие.

Кропоткин

В анархистском движении в России начала XX века в том виде, в каком оно выявилось в период первой русской революции 1903 —1909 гг., наиболее сильным влиянием пользовалось учение Кропоткина, известное под названием коммунистического анархизма (анархо-коммунизм). Сам Кропотким считает себя учеником Бакунина, но как ученый и мыслитель Кропоткин стоит гораздо выше своего учителя. Он обогащает анархистскую мысль рядом совершенно новых положений, которые легли в основу всего анархизма дореволюционной России.

Кропоткин понимает анархизм гораздо шире, чем все его предшественники, и старается создать цельное философское естественнонаучное и общественное мировоззрение. «Анархизм, — пишет Кропоткин, — есть миро­понимание, базирующее на механическом истолковании явлений, миропонимание, объемлющее всю природу, включая и жизнь обществ. Метод анархизма — метод естественных наук. Его тенденция — построение синте­тической философии, обнимающей все факты природы. Как законченное материалистическое мировоззрение анархизм полагает, что всякое явление природы может быть сведено к физическим или химическим процес­сам и потому получает естественнонаучное объяснение. Анархизм есть бесповоротный отказ от всякого рели­гиозного или метафизического мировоззрения».

Выс­шим законом для человека Кропоткин считает закон развития от худшего к лучшему. По мере развития этого закона будет постепенно исчезать существующее принудительное право, которое будет заменяться обычным естествен­ным правом. В то время, как принудительное право является только тормозом в деле развития человечества, естественного права совершенно достаточно для того, чтобы человеческое общество жило в полном согласии.

Наиболее целесообразную форму общественной орга­низации Кропоткин видит в общине, коммуне, соответ­ствующей реальным интересам ее членов и всесторон­нему развитию их личностей. В эту общину входят добровольно отдельные личности, соединяющиеся в группы, группы же составляют союзы. Каждая община представляет собой группы единомышленников, объ­единенных общими, одинаковыми для всех интересами. Частной собственности, нарушающей справедливость и, следовательно, могущей вызывать конфликты и раздоры, в общине не будет. Будет существовать только общественная собственность. Распределение благ в каж­дой общине должно быть организовано таким образом, чтобы всякий получал из существующих запасов столько, сколько ему нужно для удовлетворения его потребностей. Кропоткин предусматривает, однако, случаи, когда запасов не хватит. В этом случае он допускает нормирование, распределение продуктов. „Наделение всеми предметами, производство которых ограничено, — пишет Кропоткин,— наделение по потребностям, принимая во внимание детей, престарелых и слабых вообще; потребление всего этого не в обще­ственном заведении для кормления, а на дому, в кругу семьи и друзей, по индивидуальному вкусу, — вот идеал масс, выразителем которых являемся мы“.

Несмотря, однако, на то, что Кропоткин допускает принудительное распределение продуктов в общине или в союзе общин, что уже является чем-то вроде проявления власти, он с огромной силой обрушивается на институт государства, являющегося в некоторых случаях лишь логическим развитием той власти, которую он сам допускает в коммуне. Государство для Кро­поткина —  злодей, узурпатор, убивающий всякую свободную инициативу, налагающий на стремящуюся к свободе личность цепи принуждения. У Кропоткина государство играет роль гробовщика свободного общества.

Ближайшей высшей ступенью общественного раз­вития Кропоткин считает анархический коммунизм. В этом обществе будут обобществлены не только средства производства, но и про­дукты потребления. Каждый будет получать по своим потребностям. Как деталь интересно отметить, что Кропоткин считает обязательным для каждого члена будущей общины пятичасовой рабочий день, причем каждый может выбирать для себя работу в том про­изводстве, которое больше всего ему по вкусу. Оставшееся время каждый член общины может употребить на занятия искусством, наукой, спортом. Само собой разумеется, что наступление анархо-коммунистического строя связано с полным исчезновением государства и преобразованием института собственности.

Введение нового строя возможно, по мнению Кропоткина, только путем насильственного переворота — социальной революции. Но к ней нужно подготовить массы, воспитать их путем длительной пропаганды и агитации, после чего социальная революция наступит при благоприятном стечении обстоятельств сама собой.

* * *

Кроме перечисленных теоретиков и вождей анар­хистского движения, есть еще целый ряд ученых и мыслителей, которых по той или иной отдельной черте в их научных или научно-религиозных системах при­числяют к анархистам.

Так многие историки анар­хизма причисляют к анархистам Льва Толстого на том основании, что Толстой отрицает правовое устройство современного государства у более развитых и куль­турных народов. По его мнению, государственная власть имеет в своей основе исключительно физическое насилие, что находится в резком противоречии с евангельским учением Христа о любви и всепрощении. Основываясь на евангелии, Толстой является также противником собственности. Собственность служит при­чиной взаимной ненависти и раздражения, а евангель­ские законы повелевают, чтобы собственность уступила место распределению благ, основанному на заповедях любви к ближнему.

Точно так же некоторые считают анархистом немецкого философа Фридриха Ницше на том основании, что он наряду со Штирнером является самым крайним выра­зителем учения о личности. Правда, в отличие от Штирнера, Фридриха Ницше интересует не всякая личность в ее взаимоотношениях с обществом. Его система противоречит анархизму как учению о безгра­ничной личной свободе. Ницше готов пожертвовать десятками тысяч личностей во имя одной исключитель­ной личности, которую он называет «сверхчеловеком».

В данной статье мы не будем останавливаться на этих двух теориях, так как система Толстого не получила широкого распространения, а идеи Ницше в значительной степени были восприняты идеологией фашизма, и если уж говорить о них, то в отдельных статьях, не включая их в тему анархизма.

Сейчас нас интересуют только те анархистские теории, которые в большей или меньшей степени проникли в трудящиеся массы, вызвали в той или иной стране более или менее широкое массовое движение и стали основой современных анархистских идей в нашей левой среде.  К таковым принадле­жат, главным образом, учение Бакунина, известное под названием коллективистического анар­хизма (анархо-коллективизм), и учение Кропоткина, именуемое комму­нистическим анархизмом (анархо-коммунизм).

Продолжение

Аудио