Иррационализм и софистика — оружие империалистов

Из журнала «Вопросы философии», 1952 г., № 4, стр. 138-151

Иррационализм и софистика — оружие поджигателей войны

Одним из ярких проявлений дегра­дации и маразма современной бур­жуазной философии является ее иррационализм, отрицание научного мышления и способности людей по­знавать окружающий мир, ее низко­пробная софистика, бесстыдное жон­глирование понятиями, «теоретиче­ское обоснование» фальсификации фактов и прямого шулерства. В этом сходны все буржуазные философские школы и школки эпохи империа­лизма, эпохи загнивающего, умира­ющего капитализма. Обман масс, распространение лжи и клеветы в отношении лагеря мира, демократии и социализма, попытка очернить все прогрессивное и обелить политику поджигателей войны и мракобесов — такова одна из важнейших задач идеологов лагеря империалистиче­ской реакции. Отрицая способность человеческого разума познать окру­жающий мир, проповедуя отказ от научного мышления, философские прислужники империализма пытают­ся затемнить сознание народов, помочь обманом и ложью вовлечь народы в войну, воспрепятствовать распространению среди трудящихся капиталистических стран единствен­но научного, диалектико-материали­стического понимания закономерно­стей объективной действительности и в первую очередь законов разви­тия общественной жизни.

Не случайно, что самой подходя­щей почвой, на которой произраста­ли иррационализм и софистика, яви­лась немецкая действительность в годы господства гитлеровских фаши­стов.

Ныне в деле борьбы против науч­ного мышления соединились пред­ставители разнообразных течений современной англо-американской идеалистической философии.

В брошюре «Лысенко прав» английский биолог Джемс Файф, раскрывая перед своими читателями правду о мичуринской биологии, вместе с тем показывает и классо­вые корни иррационализма всей со­временной буржуазной лженауки. В наше время, пишет он, «дни пра­вящего класса капиталистов сочтены и не осталось ни логического, ни исторического оправдания его суще­ствованию. В таких условиях ирра­ционализм становится особенно мод­ным течением»[1]. (И в США были прогрессивные биологи, которые стояли на материалистических, а не идеалистических позициях, и понимали какой вред биологической науке и человечеству может принести формальная генетика Менделя-Моргана, против которой выступали советские ученые И. В. Мичурин, Д.Т. Лысенко и др. — прим. РП)

Проповедь иррационализма в Со­единенных Штатах Америки тесно связана прежде всего с господству­ющим в Америке архиреакционным философским направлением — праг­матизмом, который в самой же Аме­рике заслуженно получил название философии поджигателей войны, философии атомной бомбы и фа­шизма.

Еще У. Джемс — один из основа­телей американского прагматизма — утверждал, что в действительности нет места рациональности. Последо­ватель Джемса, представитель так называемого инструментализма (но­вого варианта американского праг­матизма) Джон Дьюи заявляет, что в конечном счете предпочитает ин­стинкт животного абстрагирующей деятельности человеческого мышле­ния. В своей книжонке «How We Think» Дьюи пишет, что человек благодаря мысли отличается от жи­вотных, которые подчиняются лишь своим инстинктам, но Дьюи сожалеет об этом отличии человека от живот­ного. Ведь, согласно рассуждениям Дьюи, животного предохраняет ин­стинкт, а судьба человека якобы пре­доставлена произволу мысли! От­сюда вывод один: назад, к инстинк­там!

Другой последователь Джемса, представитель «гуманизма» (англий­ский вариант прагматизма) Ферди­нанд Шиллер, хочет заверить, что «мышление является беспокойством, занимает время и задерживает про­цесс действия». Обыкновенно чело­век не должен мыслить, заявляет Шиллер. Он мыслит лишь тогда, ко­гда находится в затруднительном по­ложении, когда перед ним поставле­на дилемма и он должен выбрать какое-нибудь решение из двух воз­можных. «Человек по своей приро­де, — пишет Шиллер в «Logic for Use», — создан (подобно другим жи­вотным), чтобы действовать, реагировать быстро и без размыш­ления…» И далее: «По природе, нор­мально и обычно он не мыслит, а действует «без размышления». Импе­риалистическая политика безудерж­ного авантюризма, грубого произво­ла и насилия нуждается в такой философии, которая оправдывала бы любое насилие, гангстеризм и пря­мой империалистический разбой. В этом политический смысл различ­ных направлений современного праг­матизма с его призывами «действо­вать без размышления».

Махровый реакционер в современ­ной английской философии, предста­витель так называемого логического позитивизма, Б. Рассел с одинаковой яростью нападает как на мышление, так и на логику. По мнению этого мракобеса, «мышление не является одной из естественных деятельностей человека; оно результат нездоровья, подобно высокой температуре при бо­лезни». Шиллер в своей книге «Logic for Use» приводит изречение Рассела о том, что «логику следует проходить в школах с целью обучать учеников не рассуждать». (В какой-то мере капиталисты этого добились. Используемая сегодня повсеместно (в том числе и в России) система образования как раз и дает этот результат — учащихся теперь учат не рассуждать и думать, а действовать по шаблону, как машины. Беда в том, что учителя и преподаватели, чьими усилиями вбивается все это в головы молодого поколения, в массе своей не понимают, что они стали орудием в руках тех, кто давит и угнетает весь народ. — прим. РП)   Империалистам хо­телось бы иметь такую философию, которая приучала бы людей «не рас­суждать», а слепо повиноваться гос­подствующим классам, которые стре­мятся превратить трудящихся в ра­бов и пушечное мясо.

Не случайно, что все иррационалисты типа Шиллера и Дьюи, Рассела и Сартра являются ярыми врагами демократии и мира, ведут активную борьбу против Советского Союза, против сторонников мира, против международного сотрудничества сво­бодолюбивых народов. Защищая и пропагандируя политику самой чер­ной империалистической реакции, они не хотят, чтобы простые люди пользовались логикой, мыслили.

В своей борьбе против науки и на­учного мышления философские ла­кеи американского империализма пытаются отрицать познавательное значение абстракции, ополчаются против научных обобщений, без ко­торых не может быть никакой науки.

Отказ от абстракции провозгла­шал еще основатель прагматизма У. Джемс. В своей книге «Прагма­тизм. Новое название для некоторых старых методов мышления» Джемс решительно подчеркивал несовмести­мость прагматизма с абстрактным мышлением. Неизбежную эклектич­ность прагматического учения Джемс объясняет тем, что оно сходно с раз­личными идеалистическими фило­софскими течениями в одном пунк­те — в отказе от абстракции.

Можно было бы о Джемсе и не упоминать, если бы его «идеи» не имели в наши дни столь широкого хождения в США и Англии. «Аргу­менты» Джемса против роли аб­стракции в познании на разные лады перепеваются современными англо- американскими прагматистами, ло­гическими позитивистами, семанти­ками и т. д.

Для разоблачения всяких теори­ек современной буржуазной филосо­фии, направленных против познава­тельного значения абстракции, не­оценимое значение имеют гениаль­ные труды И. В. Сталина по языко­знанию. Развивая положения мар­ксистско-ленинской теории познания, И. В. Сталин гениально показал роль абстрагирующей работы человече­ского мышления в деле познания объективной действительности.

Говоря об отличительной черте грамматики, состоящей в том, что, «абстрагируясь от частного и кон­кретного, как в словах, так и в пред­ложениях, грамматика берет то об­щее, что лежит в основе изменений слов и сочетании слов в предложе­ниях, и строит из него грамматиче­ские правила, грамматические зако­ны», И. В. Сталин видит в этом по­знавательное значение грамматики. «Грамматика есть результат длитель­ной, абстрагирующей работы челове­ческого мышления, — пишет И. В. Сталин, — показатель громадных успехов мышления»[2].

Положение И. В Сталина о гро­мадном значении абстрагирующей работы человеческого мышления пол­ностью подтверждается данными естествознания, в особенности уче­нием великого русского физиолога И. П. Павлова о высшей нервной деятельности.

В «Философских тетрадях» В. И. Ленин разъясняет, что в отли­чие от дикаря, который себя не выде­ляет из природы, сознательный чело­век не только выделяет себя из при­роды, но и познает ее, овладевает ею с помощью категорий. В. И. Ленин показывает, что уже самое простое обобщение, самое простейшее обра­зование понятия отражает законо­мерность объективного мира. Нель­зя понять окружающую нас природу, нельзя осознать предметы и явления объективной действительности, не поднимаясь от созерцания к аб­страктному мышлению и не прове­ряя его результаты на практике: «От живого созерцания к абстракт­ному мышлению и от него к прак­тике — таков диалектический путь познания истины, познания объектив­ной реальности»[3].

В отличие от животного человек способен не только созерцать объек­тивную реальность, но и познать ее закономерности. Познание человеком объективней действительности про­исходит с помощью абстрактного мышления, с помощью категорий, об­щих понятий, что обусловливается наличием у человека второй сигналь­ной системы и что является отличием и вместе с тем преимуществом чело­века над животными. «Огромное пре­имущество человека над животны­ми, — пишет И. П. Павлов, — заклю­чается в возможности иметь общие понятия, которые образовались при помощи слова (понятие о времени, о пространстве)»[4].

Величайшие достижения человече­ской мысли, открытия как в области естественных, так и в области обще­ственных наук обусловливаются аб­страгирующей работой человеческого мышления.

Сколь велико значение абстракции в науках, видно из слов К. Маркса, высказанных им в предисловии к пер­вому изданию «Капитала». «…При анализе экономических форм, — пи­шет Маркс, — нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реак­тивами. То и другое должна заменить сила абстракции»[5].

Основанное на научном обобще­нии, на достижениях науки, на обоб­щении опыта рабочего движения всех стран, учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина является вели­чайшей преобразующей силой в раз­витии общественной жизни. Един­ственно подлинная наука о законо­мерностях развития природы и обще­ства, диалектический материализм все более и более становится достоя­нием широких слоев населения всего мира, потому что он, верно отражая законы общественного развития, дает точную ориентировку рабочему дви­жению, показывает правильный путь разрешения назревших задач. Теория марксизма-ленинизма стала поистине материальной силой, овладела масса­ми во многих странах, стала путевод­ной звездой не только в нашей стране, стране победившего социа­лизма, но и в странах народной де­мократии, в Китайской Народной Республике, она стала программой действия для братских коммунисти­ческих партий всех стран.

Произведения В. И. Ленина и И. В. Сталина в наше время стали настольными книгами для трудящих­ся всего мира. В них трудящиеся всех стран находят единственно вер­ное решение волнующих их вопро­сов, по этим книгам трудящиеся все­го мира учатся борьбе за свои права, за свою жизнь, за мир.

Именно потому, борясь против марксизма-ленинизма, против обоб­щенной теории рабочего движения и революционной практики, иррационалисты всячески отрицают роль и значение абстрагирующей работы че­ловеческого мышления, отрицают роль и значение понятия, как формы абстрактного мышления. С помощью различных манипуляций извращает истинное значение и роль понятий в процессе познания У. Джемс, которо­го наравне с Шиллером и Дьюи со­временные иррационалисты всех ма­стей прославляют в качестве столпов философии. Прагматист Шиллер си­лился доказать, что понятия являют­ся хамелеонами, которые каждый раз меняют свой смысл, свое значение. При всякой попытке установить зна­чение терминов, по Шиллеру, якобы обнаруживается пропасть между сло­весными манипуляциями и реальным мышлением. Шиллер хотел бы спу­тать все карты, как делают шулеры, для того чтобы доказать «неопреде­ленность» таких понятий, как импе­риализм, наемное рабство, политика агрессии.

По существу, таково же мнение Дьюи по данному вопросу, хотя он и не признается в этом открыто. Но если он не формулирует с такой ясностью, как Шиллер, свои выводы относительно двусмысленности поня­тий, то практически, в своих много­численных «трудах», поступает со­гласно этому принципу.

Подвергая подробному критиче­скому анализу взгляды Дьюи, ан­глийский прогрессивный философ М. Корнфорт приходит к выводу, что «ни одно из его (Дьюи.—Г. Б.) вы­сказываний не является ясным и недвусмысленным, и кажется, что словесная неясность и двусмыслен­ность входят в самую сущность этой теории познания»[6].

Утверждения философствующих прислужников американского импе­риализма о двусмысленности поня­тий, о правомерности произвольной подмены одного понятия другим яв­ляются не чем иным, как попыткой обосновать многочисленные софиз­мы, жонглирование понятиями, рас­пространение заведомой лжи и кле­веты, к чему, как известно, постоян­но прибегают заправилы Уолл-стри­та для оправдания своей политики нищеты и голода, войны и экспансии. Приведем один характерный пример. Известно, что правящие круги США и Англии, стремясь к развязыванию новой войны, к закабалению миро­любивых народов мира, к американ­скому мировому господству, умно­жают вооруженные силы своих стран, развертывают военную про­мышленность, усиливают гонку во­оружений, в том числе атомного оружия и других средств массового истребления. Все это вызывает раз­дувание военных бюджетов США и Англии. Достаточно сказать, что военные расходы только США к кон­цу 1951 года составляли 50 млрд. долларов.

Советская делегация еще на третьей сессии Генеральной Ассам­блеи полностью разоблачила экспан­сионистский курс внешней политики США, приведя данные о военном бюджете США. Советская делегация указала, что, даже по уменьшенным данным официального органа мини­стерства армии США, военный бюд­жет США на 1948/49 финансовый год утвержден конгрессом в размере 15,2 миллиарда долларов, что со­ставляет 36,1% общего амери­канского бюджета 1949 года, в то время как военные расходы СССР составляют 17% государствен­ного бюджета.

Простое сопоставление таких офи­циальных данных неопровержимо го­ворит об агрессивной внешней поли­тике США и о миролюбивом харак­тере внешней политики СССР.

Американский же представитель Осборн, чтобы изобразить экспан­сионистскую внешнюю политику США миролюбивой, а мирную внеш­нюю политику СССР агрессивной, прибегает к подтасовке понятий. Для этого Осборн в своей аргументации подменил понятие «государственный бюджет» понятием «национальный доход» и утверждал, что военный бюджет США якобы невелик.

А. Я. Вышинский разоблачил эту фальсификацию понятий, произве­денную американским дипломатом, указав, что «государственный бюд­жет и национальный доход — это разные вещи, и подменять понятие государственного бюджета понятием национального дохода нельзя. Это означает: извращать факты, передер­гивать факты»[7].

Пример Осборна не единичен. Аме­риканские политики в своих публич­ных выступлениях то и дело прибе­гают к жульнической подмене одного понятия другим, пытаясь выдать под­готовку новой войны за «оборону», политику агрессии за «мирную поли­тику». (Сейчас эта практика стала системой у всех буржуазных правительств. Особенно активно применяет ее российская власть, которой удается усидеть на своем месте исключительно с помощью тотальной лжи и обмана населения России. — прим. РП)

Различные «теоретики» американо-английского блока свою задачу ви­дят в том, чтобы при помощи софиз­мов «узаконить» беззакония, оправ­дать нарушение любых норм между­народного права со стороны своих хозяев. Свои «теоретические» аргу­менты они берут при этом из арсе­нала американо-английских иррационалистов прагматической за­кваски.

Один из представителей так на­зываемого нормативизма в буржуаз­ном праве, Ганс Кельзен, — автор многих работ по вопросам междуна­родного права — в книге «Право объединенных наций», вышедшей в Лондоне в 1950 году, пытается дока­зать правомерность нарушений Уста­ва ООН и вообще всех норм между­народного права.

По Кельзену оказывается, что все нормы международного права, все статьи Устава ООН якобы лишены определенного содержания, являют­ся двусмысленными и их можно толковать по-разному, смотря по тому, какая цель преследуется. Не трудно видеть, что рассуждения инструменталиста Дьюи и ему подоб­ных о природе понятий являются лишь «обобщением» практики импе­риалистической пропаганды.

Как отъявленный идеалист, Дьюи считает, что понятия являются не от­ражением объективной действитель­ности, а лишь «инструментами», с помощью которых возможно достиг­нуть своей цели. Вначале понятия берутся «на пробу», и если они ока­зываются пригодными «для разреше­ния запутанного положения», то в этом случае, по Дьюи, можно счи­таться с этими понятиями. Если же какое-нибудь понятие не помогает достижению поставленной цели, то оно отбрасывается, как непригодный «инструмент». (Ну да, лучше сказать «импортозамещение», чем честно признаться, что  одни импортеры меняются на других. Лучше назвать «колледж», чем то, что есть — ПТУ. И сетевой маркетолог или фермер звучит солиднее, чем какой-то коммивояжер или крестьянин. — прим. РП)

Столь циничное отношение Дьюи к понятию изобличает его как фило­софского прислужника монополий.

Такая философия имеет своей за­дачей теоретически обосновать лю­бую софистику, на которую идут империалисты для того, чтобы сбить с толку общественное мнение, зака­муфлировать политику агрессии и разбоя.

От Дьюи не отстают и другие идеологи современного англо-амери­канского империализма.

Семантическая   «философия» (крайнее выражение логического по­зитивизма) еще более громко и ци­нично кричит о ненужности общих, абстрактных понятий. «Первым прин­ципом семантики является избегать абстрактных терминов»[8], — говорит английский семантик Ричард Норз.

Свои «теоретические» аргументы семантики полностью заимствуют у иррационалистов типа Джемса, Шил­лера и Дьюи. Отрицая роль и позна­вательное значение абстракций, об­щих понятий, семантики превращают свое «учение» в иррационализм наи­более реакционного вида. Всякие аб­страктные понятия, а тем более аб­страктные понятия, отражающие явления социального характера, се­мантики нагло отвергают как якобы лишенные какого-либо смысла.

Не трудно понять политическое значение этого основного принципа семантиков. Что может больше стра­шить заправил монополистического капитала, чем такие понятия, как «рабочий класс», «революция», «экс­проприация», «национализация», «социализм», «коммунизм» и т. д.? Они хотели бы объявить эти понятия и эти явления несуществующими. В то же время этим кругам хотелось бы всячески замаскировать такие по­нятия, как «эксплуатация», «капита­лизм», «империализм» и т. д.

В Соединенных Штатах Америки по заказу монополистических кру­гов, и в первую очередь «Националь­ной ассоциации промышленников» и «Торговой палаты», специалисты по пропаганде пытаются заменить сло­во «капитализм» каким-либо иным словом, так как капитализм ненави­стен для широких слоев населения. Среди этих пропагандистов особенно выделяется редактор журнала «Зис уик мэгэзин» Уильям Николс, ко­торый опубликовал даже передовую статью под заглавием «Требуется но­вое наименование для капитализма». В этой статье Николс пишет, что «замена одного лишь слова может помочь изменить ход истории… Это слово «капитализм». И Николс, как и ему подобные, пускается в бесплодные словесные ухищрения, чтобы отыскать новое название для капитализма, вроде «новый капита­лизм», «демократический капита­лизм», «экономическая демократия», «промышленная демократия», «ди­стрибутизм», «мючюэлизм», «продуктивизм» и т. д.[9]  (Капиталисты много нашли новых слов, с помощью которых они пытаются решить эту задачу. К примеру, постиндустриализм, глобализм и т.д. Только суть капитализма от того, что его назовут по-другому не меняется, она остается все такой же варварской и бесчеловечной. — прим. РП)

Очевидно, что реакционная про­поведь семантической философии от­ражает интересы правящих кругов американо-английского империализ­ма. Совершенно прав М. Корнфорт, который в цитируемой выше книге, в главе «Применение семантики в со­циологии и политике», отмечает, что семантическая философия не являет­ся «простой причудой кабинетных философов», а служит определенным политическим целям, что показывает практика ООН. В качестве иллю­страций автор указывает на извест­ный случай, имевший место в июне 1948 года в Комиссии по правам че­ловека. Экономического и Социально­го Совета ООН. Во время обсужде­ния вопроса о запрещении деятель­ности фашистских лиц и организа­ций, как угрозы против человеческого права, американский делегат вся­чески препятствовал принятию реше­ния по этому вопросу, заявляя, что понятие «фашизм» якобы настолько неясное, что его запрещение будет бессмысленным. Против советского Требования, чтобы подлинная демо­кратия включала обязательную борь­бу против фашизма и нацизма, деле­гации США и Великобритании воз­ражали на том «основании», что-де в силу неопределенности таких поня­тий, как «фашизм», «нацизм» и т. д., нет возможности предусмотреть за­прещение их в международных доку­ментах. Но совершенно резонно спросить, как же такого рода «нео­пределенные» понятия, как «фашизм» и «нацизм», записывались в тех меж­дународных договорах и других до­кументах, которые были составлены по просьбе этих же западных дер­жав, когда они нуждались в помощи Советского Союза для разгрома фа­шистской Германии и ее сателлитов? Совершенно прав был советский представитель, когда в ответ на жульнические манипуляции англо- американских дипломатов с понятия­ми «демократия», «фашизм» и т. д. заявил, что «когда демократы стран Западной Европы страдали под игом гитлеризма, эти демократы хорошо понимали, что такое демократия и что такое фашизм. Призывая вели­кую демократию — Советский Со­юз — спасти западноевропейскую ци­вилизацию от ига гитлеризма, они не требовали предварительного опре­деления таких понятий. После того же, как Советская Армия решающим образом помогла освобождению за­падноевропейских народов, такие лю­ди не только перестали понимать, что такое фашизм и нацизм и что такое демократия, но и предлагают вообще отказаться от этих понятий».[10]

Этот подлый софизм американской дипломатии предельно обнажает ее политические цели. Именно на этот характерный пример неоднократно указывали зарубежные прогрессив­ные философы, разоблачая политиче­скую роль современных семантиков. Этот пример фигурирует в статье «De Nederlandse taal en de strijd voor nationale onafhankelijkheid», опубликованной в голландском про­грессивном журнале «Politick en Cultuur» за май 1952 года, и т. д. Дипло­маты американского блока в ООН при обсуждении вопросов, жизненно важных для дела мира и безопасно­сти народов, каждый раз прибегают к одному и тому же софистическому приему, объявляя «неопределенны­ми» любые политические понятия, которые изобличают их политику агрессии и подготовки войны.

Этот трюк американских диплома­тов, придуманный для защиты фа­шизма, напоминает приемы и ухват­ки фашистских «деятелей» гитлеров­ской Германии. Известно, что немец­ко-фашистские чиновники, возведен­ные в ранг «профессоров» «третьей империи», цинично заявляли, что вся­кое политическое понятие является «полемическим понятием» и определяется-де тем, с каким врагом ведет­ся полемика и какая цель пресле­дуется. (То есть, когда капиталистам хочется, им можно все. — прим. РП)

Под предлогом неопределенности понятия «фашизм» американо-анг­лийские дипломаты пытаются оправ­дать нежелание своих правительств запретить фашистские организации в странах американо-английского блока, в Западной Германии и Япо­нии.

Под предлогом неопределенности понятий «нацизм» и «нацист» правя­щие круги американо-английского агрессивного блока берут под свою защиту известных нацистов, фашист­ских преступников гитлеровской Гер­мании и Японии.

При обсуждении в ООН советско­го предложения о борьбе против поджигателей новой войны небезыз­вестный адвокат американо-англий­ского блока австралийский делегат Эватт на второй сессии ООН дошел до утверждения, что понятие «под­жигатели войны» настолько неопре­деленно, что оно сливается с поня­тием «цивилизованный мир». (Кажется, он проговорился, сообщив то, что тщательно скрывается властью буржуазии, что «цивилизованный мир» это синоним тех, кто готовит народам земли новые войны. — прим. РП)

Широко известно софистическое разглагольствование дипломатов американского блока о невозможно­сти определить понятие «агрессия» в связи с американской агрессией про­тив Кореи.

Не было ни одного заседания ка­кого-либо из комитетов ООН, посвя­щенного корейскому вопросу, где дипломаты американо-английского блока не пытались бы сознательно запутать понятие «агрессия» с целью оправдать американскую агрессию против Корейской Народно-Демокра­тической Республики.

Второй Всемирный конгресс сто­ронников мира в своем «Обращении к ООН» счел необходимым «разоб­лачить попытки агрессоров запутать самое понятие, что такое агрессия, и таким образом дать повод для ино­странного вмешательства во внут­ренние дела других стран»[11].

На шестой сессии Генеральной Ассамблеи ООН делегация Совет­ского Союза еще раз предложила, чтобы Генеральная Ассамблея точ­но определила понятие «агрессия» с целью воспрепятствовать экспансио­нистским действиям империалистиче­ских государств.

И на этот раз против определения понятия «агрессия» были приведены различные низкопробные софизмы со стороны представителей атомной и долларовой дипломатии. (Неплохой метод, чтобы бесконечно тянуть и не решать важнейшие для всего мира вопросы. Кстати, довольно интересно, что тому же самому трюку — спору о понятиях — активно прибегают буржуазные пропагандисты в РФ, в том числе работающие в интернете — так называемые политтролли. — прим. РП)

Известно, что определить поня­тие — это значит раскрыть содержа­ние понятия. Раскрывая содержание понятия, мы тем самым указываем существенные признаки вещи или явления, отраженного в данном по­нятии. Правильное определение по­нятия отвечает на вопрос, что собой представляет предмет или явление, отраженное в определяемом поня­тии. Определить понятие «агрес­сия» — это значит ответить на во­прос, что такое агрессия. Всякое по­нятие получает выражение в словах, и наша задача заключается в том, чтобы правильно раскрывать содер­жание понятий.

Можно разъяснить слово «агрес­сия». Но это будет лишь простое объяснение термина, а не понятия.

Сознательно выдавать простое объяснение слова, его филологиче­ское толкование за определение — это значит прибегать к софистическому ухищрению. Именно такого рода со­физмы в аргументациях дипломатов американского блока при обсужде­нии вопроса об определении агрессии разоблачил глава советской делега­ции на шестой сессии Генеральной Ассамблеи ООН А. Я. Вышинский.

«Нельзя ведь вопрос, — сказал А. Я. Вышинский, — который дей­ствительно является важным и тре­бующим срочного решения, именно вопрос об определении агрессии, поднятый, как известно, двадцать лет тому назад по инициативе Советско­го Союза и вновь поставленный на прошлой сессии Генеральной Ассам­блеи, подменить вопросом о смысле самого слова «агрессия»!

Господин делегат Ливана, в сущ­ности говоря, сосредоточил свое вни­мание на том, что означает слово «агрессия» или «агрессор», как опре­делить слово «агрессия». Это — фи­лологическая, а не политическая по­становка вопроса, и это неправильно.

Между тем вместо того, чтобы го­ворить на эту тему, нужно было бы сказать о том, как определить не слово «агрессия», а самое поня­тие «агрессия», то есть, иначе гово­ря, дать определение агрессии. Ли­ванский делегат говорил, что слово «агрессия» можно определить в двух значениях, в двух смыслах. Один смысл — это, когда это слово будет определять Совет Безопасности; дру­гой смысл — вне Совета Безопасно­сти.

Но дело ведь не в том, в каком ме­сте будут определять смысл этого слова, дело в том, чтобы дать опре­деление самого понятия «агрессия», ответить на вопрос, что такое агрес­сия.

Но разве не факт, что наше пред­ложение об определении агрессии, которое мы внесли на пятой сессии Генеральной Ассамблеи, было пере­дано в комиссию международного права и там и застряло. Комиссия эта так и не дала никакого сколько- нибудь членораздельного определе­ния, если не считать, что она проде­лала работу, которая в логике назы­вается idem per idem, сказав, что агрессия — это есть нападение на чу­жую землю, то есть — агрессия есть агрессия. Но это не то, что нам тре­буется. Нам нужно иметь точное определение признаков агрессии, что­бы легче можно было бороться с аг­рессией. Мы именно это предлагали сделать. Только в том случае мы ре­шим свою задачу, если мы дадим определение того, что такое агрессия, указав признаки агрессии»[12].

Вместе с тем глава советской деле­гации в своей речи с предельной ясностью показал причины софисти­ческих ухищрений дипломатов аме­рикано-английского блока, твердив­ших о невозможности определения понятия «агрессия». «В интересах, конечно, агрессоров, — сказал А. Я. Вышинский, — возможно сильнее за­мутить воду в этом вопросе, изобра­жая дело так, что определить агрес­сию трудно или совсем невозможно, что слишком многообразны бывают формы агрессии, чтобы можно было их охватить и т. д. и т. п. Говорят также, что в таком случае дать опре­деление агрессии было бы даже вредным, так как такое определение, не охватывая, мол, всех возможных случаев, всегда будет использовать­ся агрессором, прибегающим к таким формам агрессии, которые как раз определением агрессии и окажутся непредусмотренными. Но — это сме­хотворное возражение»[13].

Нет сомнения, что все софистиче­ские ухищрения, словесные вывер­ты и двусмысленные формулиров­ки, предложенные представителями атомной и долларовой дипломатии, преследуют цель обмануть свои на­роды для того, чтобы навязать им свои агрессивные планы и вовлечь их в новую войну.

Софистика и прямой обман, откро­венное жульничество и самые, низкопробные манипуляции со словами и понятиями характеризуют приемы современной американо-английской пропаганды. Различные школки со­временных иррационалистов из кожи лезут вон, чтобы теоретически «обо­сновать» и «оправдать» это жульни­чество. Стараясь обмануть трудя­щихся своими шарлатанскими со­физмами, семантики, например, утверждают, что социальные бед­ствия якобы возникают потому, что люди не понимают друг друга. А не понимают друг друга они потому, что язык, как средство общения меж­ду людьми, недостаточно, мол, обра­ботан, поэтому возникает ряд трудно­стей, мешающих взаимопониманию людей. Стоит только усовершенство­вать язык, стоит только достичь того, чтобы люди поняли, что хотят они са­ми и что хотят другие, как будет воз­можен, по их мнению, компромисс и исчезнет всякая вражда между людь­ми, между классами. Вот как изла­гает это кредо семантиков Ричард Норз в статье «Семантика, наука взаимопонимания»: «Большей частью вина чуть ли не за все несчастья, от которых человечество страдает, ложится на несостоятельность язы­ка как средства общения. Подо­зрительность и недоверие между­народной дипломатии, глупое раз­деление общества на секционные группы с антагонистическими интере­сами, несправедливое распределение мировой продукции среди населения, безработица, грубые ошибки госу­дарственных деятелей, совершенно неисчислимая трата времени и энер­гии и ужасы войны, все это отно­сится, главным образом, если не целиком, к этой простой причине»[14].

Этот семантический бред является новым перепевом старого, идеалисти­ческого объяснения социальных про­тиворечий в классовом обществе. Еще в конце прошлого века француз Брентано в своей книге «Греческие и современные софисты» пытался до­казать, что социальные неравенства происходят от недостаточного усо­вершенствования языка, что не путем революционного преобразования об­щества, а якобы лишь путем реформы в языке можно достичь благопо­лучия народов, взаимопонимания между людьми разного социального положения. По его мнению, все рево­люции были недостаточны для выяс­нения истинного смысла хотя бы од­ного понятия о правах человека. «Не только наука, — пишет он, — но и благополучие народов зависит боль­ше, чем даже можно себе предста­вить, от усовершенствованного язы­ка»[15]. Такая «теория» выгодна моно­полистическим кругам англо-амери­канского капитала и в настоящее время находит широкое применение у англо-американских семантиков.

Классовый смысл этих «теорий» состоит в том, чтобы отравить со­знание простых людей бредовыми идеями о целесообразности подмены революционного преобразования об­щественного строя наемного раб­ства… реформой в языке. Это тщет­ные попытки философствующих лакеев империализма замазать все более и более нарастающие проти­воречия загнивающего, умирающего капитализма, противоречия, которые могут быть разрешены только в ре­зультате победы рабочего класса.

Софистические попытки объяснить социальное неравенство, противоре­чия в международных отношениях недостаточным усовершенствованием языка чрезвычайно распространены в лагере империализма. Нередко в выступлениях американо-английских дипломатов можно встретить жуль­нические попытки «доказать», что взаимному соглашению в между­народной политике мешает якобы… несовершенство языка. Так, на сове­щании заместителей министров ино­странных дел в Париже в 1951 году, когда советский представитель тов. Громыко сделал конкретные предло­жения о демилитаризации Гер­мании, французский представитель Пароди, не будучи в силах при­вести сколько-нибудь обоснованного довода против советского предложе­ния, свое возражение мотивировал тем, что советская формулировка якобы не подходит для французского языка. Этому софистическому ухищ­рению семантического толка г-на Па­роли дал заслуженный отпор тов. Громыко, заявив: «Я более высокого мнения о французском языке — язы­ке Руссо, Вольтера и Робеспьера — и уверен, что на этом языке, как и на русском, можно выразить любую мысль. Я не сомневаюсь, что если бы мы договорились о том, что выра­зить, то мы нашли бы и ответ на во­прос о том, как это выразить на каж­дом из трех языков»[16].

С пеной у рта доказывая отсут­ствие объективной истины, философ­ствующие лакеи империализма вы­ступают с апологией фальсификации фактов, подлогов и подделок, которые-де вполне оправдываются их философией иррационализма и субъ­ективного идеализма. «Ни один факт не является фактом, — пишет Шил­лер в «Logic for Use», — пока он не взят в качестве факта». Более того, по мнению Шиллера, каждая «на­ука» не только всегда выбирает факты, но и фабрикует их. «Факты» не только сделаны, — гово­рится в книге того же Шиллера «Studies in Humanism», — но и все­гда в известной степени подделаны». Шиллер цинично заявляет, что фак­ты зависят от той интерпретации, которую мы им даем.

Ничем не отличается от мнения Шиллера и мнение Дьюи по этому вопросу. В книге «Quest for Certainity» Дьюи пишет, что данные не заданы, а взяты.

С таким взглядом вполне солида­ризируется и другой современный мракобес, Бертран Рассел. В «Free­dom versus Organization» он с пора­зительным цинизмом утверждает, что «история пока что не является на­укой и можно создать видимость ее научности лишь фальсификациями и опущениями». (Его указание было полностью воплощено в жизнь в бывших республиках СССР — историю Страны Советов действительно написали заново так, как это было выгодно буржуазии. То, что получилось — что выдается теперь за историю СССР, не имеет никакого отношения к тому, что происходило в реале. В итоге народы бывшего Советского Союза теперь абсолютно не знают, кто они и откуда.  И этому преступлению буржуазии и ее холуев из среды интеллигенции нет никакого оправдания. — прим. РП)

Такая философия призвана «тео­ретически» оправдать жульническую фальсификацию фактов, к которой, как известно, постоянно прибегают политики американского империа­лизма.

Известно, что заправилы агрес­сивного американо-английского бло­ка в каждом вопросе международ­ной политики нагло извращают или просто огульно отрицают самые оче­видные факты, разоблачающие их агрессивную политику. Историче­ская справка «Фальсификаторы истории» (имеется на сайте РП в разделе «Литература» — прим. РП) показала всему миру, на какие подлоги и подделки идут аме­риканские политики для того, чтобы «доказать», что черное — это белое, для того, чтобы обелить свою импе­риалистическую политику агрессии, насилия и разбоя.

Еще на первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН советский предста­витель А. Я. Вышинский показал, что представители англо-американских стран в своих выступлениях созна­тельно извращают факты. «Одной из характерных черт речи г-на Бевина, — отметил А. Я. Вышинский в своей речи на заседании Совета Безопасности от 4 февраля 1946 го­да, — которую мы здесь выслушали первого февраля, является то, что можно было бы назвать весьма свободным обращением с фактами. Поэтому мне прихо­дится остановиться в своем сего­дняшнем выступлении на этих фак­тах и на той своеобразной интерпретации этих фактов, которая была дана в прошлом засе­дании г-ном Бенином»[17] (выдел. мое. — Г. Б.).

Всему миру известно, что амери­канские вооруженные силы ведут агрессивную войну против корейско­го народа. Общеизвестным фактом является, что американский 7-й флот и 13-я воздушная армия вторг­лись на Тайван, тем самым совер­шив агрессию против китайского народа. Однако при обсуждении американской агрессии против Китая защитники американской интервен­ции — дипломаты американо-анг­лийского блока — не остановились перед наглым отрицанием самых оче­видных фактов. Факты американски­ми дипломатами объявляются несу­ществующими. Раз вооруженная интервенция США на Тайване разоб­лачает Соединенные Штаты Амери­ки перед общественным мнением как агрессора, то представители США самым циничным образом отрицают очевидные факты. Этот софистиче­ский прием американского диплома­та разоблачил представитель Цент­рального народного правительства Китайской Народной Республики У Сю-цюань. «Мистер Даллес, — указал в своей речи У Сю-цюань, — использовал для защиты агрессии США на Тайване следующий прием: он пытался объявить факты несу­ществующими. Но никакая софи­стика мистера Даллеса не может заставить 7-й флот, вторгшийся на Тайван, раствориться в воздухе»[18].

Именно поэтому англо-американ­ские философствующие прислужни­ки империализма из кожи лезут вон для того, чтобы доказать «правомер­ность» отрицания фактов, «закон­ность» любого искажения фактов в угоду корыстным целям своих хо­зяев.

Прагматисты типа Джемса, Шил­лера, Дьюи утверждают, что любая софистика «законна», любое искажение фактов «правомерно», так как якобы истинно только то, что полез­но. Это с циничной откровенностью признает Джемс от имени своих коллег. «Дьюи      говорит, — пишет Джемс, — что истина — это то, что доставляет «удовлетворение». Джемс восхищенно приводит и слова Шил­лера: «Истина наших мыслей озна­чает их способность «работать на нас (work)». В этом, в выдвижении прин­ципов пользы, как единственного и абсолютного критерия для опреде­ления любого положения, усматри­вал сам Шиллер сходство своих взглядов со взглядами древнегрече­ских софистов.

В.   И. Ленин, приводя определение истины у Джемса: «Истина для праг­матиста есть родовое понятие для всякого рода определенных рабочих ценностей (working-values) в опы­те», — отмечает тесную связь праг­матизма с махизмом. Убийственная критика махизма и прагматизма дана, как известно, в бессмертном тру­де О. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм».

Характерно, что сам Джемс, как представитель идеологии американ­ского монополистического капитала, об истине говорит языком американ­ского бизнесмена. Вот одно из рассуждений этого торговца фило­софскими категориями: «Действи­тельно, истина в значительнейшей своей части покоится на кредитной системе. Наши мысли и убеждения «имеют силу», пока никто не про­тиворечит им, подобно тому, как имеют силу (курс) банковые биле­ты, пока никто не отказывает в приеме их. Но все наши мнения имеют где-то за собой прямые непо­средственные проверки, без которых все здание истин грозит рухнуть, подобно финансовому предприятию, не имеющему под собой основы в виде наличного капитала. Вы при­нимаете от меня проверку какой- нибудь вещи, я принимаю вашу о какой-нибудь другой. Мы торгуем друг с другом своими истинами»[19].

Торговать истиной — вот задача, которую цинично выдвигают праг­матисты перед современной буржу­азной философией. Продать подоро­же такой философский товар, на который есть спрос у хозяев, сфаб­риковать любую «истину», раз на нее есть требование, выдать за «истину» любую мерзость современ­ных американских империалистов — вот чем определяется деятельность современных англо-американских философов-мракобесов. (Очень жаль, что все, о чем здесь пишется, было прочно забыто советским народом, иначе он никогда бы не допустил того, что известно под именем «Перестройка». — прим. РП)

Совершенно прав А. Биттелмэн, который в американском прогрессив­ном журнале «Political Affairs» отме­чает, что для прагматистов «теория является истинной, если она может служить как инструмент, как орудие для достижения определенных пря­мых практических целей монополий, если она может способствовать их господству, экспансии. И наоборот, теория является ошибочной, если она помогает народу против монополий, если она содействует борьбе за мир и демократию, если она способствует борьбе за социализм»[20]. (Вот где правда-то! Для буржуазии ложь всё, что способствует борьбе против нее рабочего класса, борьбе за мир и социализм! Вот вам главная суть и современного (т.е. буржуазного!) образования, и буржуазных новостей, публикуемых в СМИ, и аналитических статей и научных докладов, подготавливаемых буржуазными экспертами, экономистами и учеными. Все это ложь — ложь в гигантских размерах, отражающая интересы капиталистических монополий. — прим. РП)

Прогрессивные силы за рубежом уделяют серьезное внимание разо­блачению софистических ухищрений лакеев Уолл-стрита. В своем докла­де на XI съезде компартии Франции М. Торез в разделе «Заговор против разума» раскрыл классовые корни современной буржуазной философии, причины ее иррационализма. «Увели­чивающийся нажим реакции, — гово­рится в докладе М. Тореза, — равным образом проявляется и в идеологии. Финансовая олигархия не может под­держивать свое господство, не извра­щая сознания, не принуждая его к бессилию культом индивидуализма и интеллектуальной анархии»[21].

Иррационализм и софистику англо-американских прагматистов и логи­ческих позитивистов разоблачает в своих работах английский прогрес­сивный философ-коммунист М. Корнфорт.

Одной из несомненных заслуг его работ является то, что он смело ра­зоблачает иррационализм главы со­временных прагматистов Дьюи, его борьбу против научного мышления.

Известно, что разными демагоги­ческими приемами, широко приме­няемыми представителями англо-американского империализма, Дьюи свою борьбу против разума и мы­шления, свой иррационализм хочет представить как защиту основ на­учного мышления. Более того, этот заклятый враг единственно научно­го метода познания объективной действительности — марксистской диалектики — имеет наглость свой обскурантизм выдавать… за диалек­тику! (То же не ново. И сейчас идеологические холуи буржуазии кидаются во все стороны, хватаются за все, что, по их мнению, им может помочь в борьбе против правды, против истинно научного мировоззрения — марксизма-ленинизма и его основы материалистической диалектики. Они также нередко выдают свою софистику за диалектику, а те, что тусуются в левом политическом спектре, иногда даже заявляют, что их диалектика самая что ни есть материалистическая. Таковы, например, «научные централисты» — субъективые идеалисты, выдающие себя за коммунистов. — прим. РП)

Но никакое вычурное название, вроде «инструментальная диалекти­ка», не может скрыть тот факт, что Дьюи является врагом именно на­учного, диалектического мышления.

Раскрывая архиреакционную сущ­ность лжефилософии Дьюи, М. Корнфорт совершенно правиль­но констатирует тот факт, что Дьюи вынужден свое каждое положение, свой фактический отказ от разума, от научного мышления прикрывать разного рода словесными выверта­ми. Неопровержим вывод Корнфорта, неоднократно им подчеркнутый, что Дьюи, как настоящий демагог, вынужден «прикрывать любой пред­мет своего, обсуждения завесой ту­манных и двусмысленных громких фраз; этот способ выражается все более ярко с каждой новой книгой, написанной им в течение его долгой карьеры в качестве философа импе­риализма. Философия Дьюи есть субъективный идеализм, преподно­симый им как «натурализм». Эта философия не признает истины, но Дьюи пытается представить ее как теорию истины»[22]. Корнфорг совер­шенно прав в своем выводе, что философия Дьюи не признает исти­ны, что эта философия призвана «обосновать» любую софистику, лю­бое надувательство, что она пред­ставляет собою идеалистический ре­лятивизм и иррационализм.

М. Корнфорт огонь своей критики направляет также против так назы­ваемой семантической философии. Разоблачая семантические выкрута­сы С. Чейза, К. Юнга, В. Фогта, О. Нейрата и других прислужников американского империализма, Корн­форт показывает их классовое лицо, доказывает, что семантики, выпол­няя политическое требование амери­канского империализма, пытаются затемнить сознание широких слоев народа, объявляя действительные со­циальные конфликты «спором о сло­вах» и проповедуя ложный тезис о том, что все социальные неравенства можно уничтожить якобы с помощью реформы языка.

Разоблачению софистических ма­нипуляций семантиков Р. Норза, Р. Карнапа, А. Айера, С. Чейза и др. посвящена содержательная статья Л. Г. Голда, опубликованная в апрельском номере «Communist Re­view» 1952 года, органа Коммунисти­ческой партии Австралии. Автор под­черкивает, что семантическая лжефилософия — это продукт умирающего капитализма. (Действительно «умирающего», ибо процветающему и развивающемуся общественному строю подобный маразм в голову просто бы не пришел. — прим. РП) Семантики типа амери­канского экономиста С. Чейза пы­таются все действительные социаль­ные противоречия подменить софи­стическим жонглированием, словами вроде «капитализм» или «монопо­лия».

Л. Голд доказывает, что семантика служит интересам эксплуататоров и поджигателей войны, что семантики являются «идеологическими врагами разума, науки и человеческого про­гресса».

В статье Джозефа Нэхема, опубли­кованной в американском прогрес­сивном журнале «Masses and Mainst­ream», разоблачается философия поджигателя войны Бертрана Рас­села. «Бертран Рассел — философ атомной бомбы» — озаглавлена эта статья, в которой на ряде примеров, взятых из книжонок Рассела, Нэхем показывает попытки Рассела фальси­фицировать историческую науку. Из­деваясь над наукой, Рассел заяв­ляет: «Если бы Генрих VIII не влю­бился в Анну Болейн, Соединенные Штаты не существовали бы». Нэхем показывает, почему Рассел ополчает­ся против истории, для чего ему нужны эти пошлые софизмы, разо­блаченные основоположниками мар­ксистской науки уже более столетия тому назад.

«Псевдо-социализм, ненависть к демократии, выпады против науки, бешеная травля левых элементов и ненависть к Советскому Союзу, шо­винизм, антисемитизм и оправдание империалистической войны — всем этим проникнуты его труды в откры­той или завуалированной форме»[23] — пишет Нэхем о Б. Расселе.

Разоблачая всю гнусную софисти­ку идеологов американо-английских поджигателей войны типа Рассела, редактор американского прогрессив­ного журнала «Political Affairs» Джером совершенно справедливо от­мечает, что для обмана народных масс они все чаще и чаще прикры­вают дымовой завесой свои истинные планы и действия, называя войну «миром», империализм — «демокра­тией», агрессию — «защитой свобо­ды» и путь к фашизму — «американ­ским образом жизни»[24]. (Ну вот, нам, наконец, хорошо разъяснили сами американцы что такое на самом деле «американский образ жизни» — это путь к фашизму! В принципе, мы об этом за 25 лет рестарированного капитализма и сами догадались. Вот только, к сожалению, не все. У некоторых наших граждан представления о фашизме очень лубочные, карикатурные. Для них фашизм — это концлагеря, бомбежки и многотысячные армии, ведущие сражение на огромной территории. Потому они не замечают того, что давно уже живут в одном из таких концлагерей, в который превратили их страну, пока они ротозействовали. — прим. РП)

В статье «Философия для войны» Г. Уэллс справедливо отмечает, что все современные буржуазные идеа­листические школки объединены страхом и ненавистью к рабочим мас­сам, к трудящимся, которые вооруже­ны марксистско-ленинской наукой.

Прагматическая лжефилософия, по словам Уэллса, является «завершен­ной интеллектуальной проституткой, желающей и готовой служить импе­риалистической агрессии, войне и фашизму»[25].

Осуществление планов Уолл-стрита по установлению мировой гегемонии империалистов США требует соответ­ствующей идеологической подготовки масс. С этой целью идеологические прислужники империализма, следуя рецептам геббельсовской пропаган­ды, хотели бы превратить простых людей в бессознательные автоматы, в солдат, приносящих новые прибыли монополиям. (Что им, увы, во многом удалось сделать. Мы действительно, как бессознательные машины-автоматы, гробим сами себя и свои страны, уничтожая будущее своих детей. — прим. РП)

Теории, пропагандирующие ирра­ционализм и культ диких инстинктов, «проникли во все сферы жизни Со­единенных Штатов. Буржуазная социология, история, политическая экономия, педагогика, литература, драма, фильмы, радио и пресса, — пишут Д. Сискинд и Г. Мартел, — буквально отдают фрейдистским ми­стицизмом»[26].

В статье «Психоанализ — идеоло­гическое оружие империализма» Д. Сискинд и Г. Мартел показывают ближайшее родство фрейдовской проповеди непознаваемости мира, мистицизма и культа звериных ин­стинктов с идеологией фашизма. Как отмечают авторы, фрейдизм находит­ся в тесной связи с воззрениями Берг­сона, Шпенглера, Гартмана, Джемса, Дьюи, Сартра и вместе с их филосо­фией составляет идеологическое ору­жие империалистической буржуазии в ее войне против человеческого про­гресса и социализма.

Разоблачению реакционной роли фрейдизма, проповедующего культ звериных инстинктов, господство «бессознательного» в общественной жизни, посвящены специальные ра­боты американских коммунистов.

Еще в июне 1949 года французский прогрессивный журнал «Le Nouvelle critique» опубликовал статью «Пси­хоанализ — реакционная идеология», написанную восемью французскими психиатрами — членами французской компартии. Статья затем была перепечатана в нью-йоркском журна­ле «Masses and Mainstream». (Кто о ней сегодня помнит? Кто ее читал? Эта статья, наверняка, прекрасная и крайне полезная, хранится глубоко в тайниках единичных французских и американских библиотек. С ней, скорее всего, не знакомы даже французские и американские коммунисты, как не знакомы с данной статьей, которую мы сейчас комментируем, никто из российских и даже во времена позднего СССР — никто из советских коммунистов! Может потому и расцвела махровым цветом вся эта буржуазная идеологическая муть, начиная от формальной генетики, психоанализа и заканчивая субъективно-идеалистической философией во множестве ее форм и видов, что некому было этой гнили противостоять? — прим. РП)

Авторы статьи показывают, что эта идеалистическая доктрина прежде всего проповедует иррационализм, отрицание роли сознания, культ ди­ких инстинктов. Она пытается вну­шить мысль о том, что человеческая личность якобы может руководство­ваться лишь темными инстинктами. В статье правильно указывается, что психоанализ фактически является «орудием идеологической подготовки новой мировой войны против сил де­мократии и мира».

Циничный отказ от научного мыш­ления, откровенная проповедь ирра­ционализма и мистики философству­ющими лакеями американского им­периализма преследуют цель затем­нить сознание народов, внушить им мысль о бессилии человеческого разу­ма в деле познания объективной действительности и воспрепятство­вать правильному пониманию зако­нов общественной жизни. Этого тре­бует идущий к своей гибели империа­лизм, и это покорно исполняют его философствующие лакеи.

Все это является еще одним нео­провержимым доказательством за­мечательного положения К. Мар­кса о том, что с завоеванием поли­тической власти буржуазией «дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или другая теорема, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими сообра­жениями или нет. Бескорыстное ис­следование уступает место сраже­ниям наемных писак, беспристраст­ные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологети­кой»[27].

Г. А. Брутян (Ереван)

[1] Дж. Файф. Лысенко прав, стр. 25. ИЛ. 1952.
[2] И. Сталин. Марксизм и вопросы язы­кознания, стр. 24. Госполитиздат. 1951.
[3] В. И. Ленин. Философские тетради, стр. 146—147. 1947.
[4] «Павловские среды». Т. I, стр. 270. Изд. АН СССР. 1949.
[5] К. Маркс. Капитал. Т. I, стр. 4. 1949.
[6] М. Корнфорт. В защиту философии. Против позитивизма и прагматизма, стр. 221. ИЛ. 1951.
[7] А. Я Вышинский. Вопросы между­народного права и международной полити­ки, стр. 237. М. 1951.
[8] Журнал «The Hibbert Journal». Vol. XLV, № 3, p. 231. London, April. 1947.
[9] См. газету «Правда» от 8 марта 1951 года.
[10] Газета «Правда» от 7 июня 1948 года.
[11] Газета «Правда» от 23 ноября 1950 года. Софистические разглагольствования амери­кано-английских дипломатов о понятии «аг­рессия» в связи с кровавой агрессией США в Корее вызвали появление огромной поли­тико-правовой литературы, разоблачающей американо-английских дипломатов и юри­стов. В этой связи см. «Невежество в во­просах международного права» (передовая газеты «Известия» от 6 августа 1950 г.); «К вопросу об определении агрессии», мне­ния ученых—юристов и историков—Е. Тарле, Е. Коровина, Ф. Кожевникова, Л. Ива­нова, А. Миллера, И. Перетерского, А. Еру- салимского, С. Крылова, А. Трайнина, В. Корецкого, В. Дурденевского («Изве­стия» от 9, 11, 13 и 15 августа 1950 г.); В. Н. Дурденевский и А. М. Лады­женский. Агрессия и интервенция на Дальнем Востоке в свете международного права («Советское государство и право» № 2 за 1951 год) и т. д.
[12] Газета «Правда» от 10 января 1952 года.
[13] Там же.
[14] Журнал «The Hibbert Journal». Vol. XLV, № 3, p. 231.
[15] Тh. Funck-Brentano. Les sophistes Grecs et les sophistes contemporains, p. 19. Paris. 1879.
[16] Газета «Правда» от 14 марта 1951 года.
[17] «Внешняя политика СССР. Сборник документов». Т. VI, стр. 153. М. 1947.
[18] «Правда» от 19 декабря 1950 года.
[19] У. Джемс. Прагматизм, стр. 127—128. 1910.
[20] Журнал «Political Affairs». January 1952, p. 3, New York.
[21] М. Thorez. Au service du peuple de France, p. 42. Paris, 1947.
[22] М. Корнфорт. В защиту философии,  стр. 257.
[23] Журнал «Masses and Mainstream», Ja­nuary 1951, p. 57. New York.
[24] V. J. Jerome. Grasp the Weapon of Culture!, p. 5. New York 1951.
[25] «Masses and Mainstream», September 1950, p. 83. New York.
[26] «Political Affairs», December 1950, p. 66. New York.
[27] К. Маркс. Капитал. Т. I, стр. 13.