О «психологической» разновидности американского расизма

Из журнала «Вопросы философии», 1955 г., № 2, стр. 155-167

(Выделения в тексте — РП)

 О «психологической» разновидности американского расизма

Э. А. Баграмов

Расизм всегда выражал интересы самых реакционных эксплуататор­ских слоев общества и использовался ими для упрочения своих классо­вых позиций. В США расизм издавна существует как одна из главных «теоретических» основ внутренней и внешней политики американского капитализма.

Начавшие в XVII веке колонизацию американского континента пу­ритане искали в расистских теориях, облекавшихся в мессианскую, рели­гиозную форму, средство идеологического обоснования политики вытес­нения и истребления коренного населения — индейцев.

Невиданный «расцвет» расистской практики, а следовательно, и идео­логии был вызван утверждением рабовладельческой экономики в южных (а в какой-то мере и северных) штатах страны в XVII—XIX веках. Этому в значительной степени способствовали некоторые специфиче­ские особенности американского общества, отличительной чертой кото­рого вплоть до XX века являлся значительный приток эмигрантов, глав­ным образом из европейских, а затем азиатских и латиноамериканских стран, поставлявших американским капиталистам дешевую рабочую си­лу. В отношении негров и эмигрировавших в США славян, итальянцев, евреев, китайцев, мексиканцев и т. д. расизм всегда служил и продолжает служить орудием дополнительного угнетения и эксплуатации, орудием обеспечения сверхприбылей капиталистов. В наши дни сверхэксплуата­ция негритянского народа, по подсчетам прогрессивного американского экономиста В. Перло, ежегодно приносит монополиям около четырех миллиардов долларов чистой прибыли. Используя дешевый труд негров, мексиканцев, пуэрториканцев и др., монополисты сознательно разжигают расовые предрассудки и препятствуют сплочению американских трудящихся в борьбе за общие интересы.

С выходом США на арену империалистических захватов расистская идеология все в большей степени начала обслуживать и внешнюю поли­тику правящих классов — грабительские войны и колониальную экспан­сию, в первую очередь в латиноамериканских и азиатских странах.

В наши дни, когда американский империализм переходит ко все бо­лее реакционным методам правления внутри страны и ведет все более интенсивную подготовку к новым захватническим войнам, растет и по­требность правящих кругов США в идеологическом обосновании своей антинародной внутренней и внешней политики. В этой связи растет спрос и на расистские измышления.

Однако расистская пропаганда сталкивается в послевоенные годы с серьезными трудностями. И дело здесь не только в том, что новейшие открытия и исследования в области биологии, этнографии, истории и других наук все более явственно обнажают антинаучность расистских теорий. Дело и в том, что в результате великой антифашистской борьбы народов (включая и американский народ) в годы второй мировой войны расистские «теории», составлявшие государственную идеологию гитлеров­цев, предстали в глазах сотен миллионов людей как орудие наиболее реакционных империалистических сил в их изуверской политике порабоще­ния народов. Военный разгром фашистских государств оси означал и тор­жество демократической идеологии над фашистской. Решающую роль при этом сыграла советская идеология дружбы народов, сплотившая прогрессивные силы всех стран в этой исторической борьбе.

Дальнейшие удары были нанесены расизму героической националь­но-освободительной борьбой колониальных народов, на практике дока­завших всю вздорность выдумок об их «неполноценности». На полях сра­жений, а затем на новостройках Китая и Кореи всему миру был преподан наглядный урок равенства рас и наций. Реакционные круги США оказа­лись перед сложной проблемой. С одной стороны, в силу проводимой ими антинародной политики они не в состоянии отказаться от политики и идеологии расизма. С другой стороны, такая политика и идеология все в большей степени разоблачает тех, кто к ним прибегает. Расизм встречает растущий отпор прогрессивных сил, объединяющих представителей всех рас и национальностей как внутри страны, так и за ее пределами. Чудовищное угнетение негров и других расовых и национальных групп, зверские расправы, творимые американской реакцией, а также разгул ра­систской пропаганды вызывают гнев и возмущение сотен миллионов лю­дей, что в значительной степени подрывает позиции американского импе­риализма (особенно в странах Азии), изобличает реакционную, антина­родную сущность его политики.

«Угнетение негритянского народа, — пишет В. Перло, — является ахиллесовой пятой империализма Соединенных Штатов… Оно превращает в насмешку все дипломатические заверения, что США заботятся о благо­получии цветных народов в Азии и Африке. Оно наиболее ярким образом разоблачает пропаганду «американского образа жизни» («Американ­ский империализм», стр. 112—113, ИЛ. 1951).

Этот факт настолько очевиден, что его признают и многие амери­канские деятели, чьи взгляды никак нельзя назвать прогрессивными.

Сохранив в неприкосновенности расистский гнет и дискриминацию, пишет, например, председатель Конгресса производственных профсоюзов США Уолтер Рейтер, США «не смогут надеяться обеспечить моральное ру­ководство миром, которое нам нужно для балансирования нашего эконо­мического, военного и политического руководства» («What’s right with America». Ed. by F. Ungar, N. Y. 1952, p. 258).

Реакционные американские политические «теоретики» В. Дин и Дж. Бребнер в официозной брошюре «Как завоевывать друзей для Со­единенных Штатов» откровенно пишут: «Пожалуй, ничто не работает так против США в Азии (не говоря уже об Африке), как любое проявление дискриминации по признаку цвета кожи. Нам еще предстоит свыкнуться с мыслью, что большинство народов мира, а это означает и большинство народов, представленных в ООН, являются не белыми» (V. Dean and Вгеbnег «How to make Friends for the USA». N. Y. 1952, p. 5).

Поэтому, хотя в США попрежнему пропагандируются «старые», от­кровенно расистские теории (в частности, мальтузианцами, евгениками), все больший спрос появляется на «идеологический товар» другого copra. Речь идет о таких расистских «теориях», которые, оставляя в неприкосно­венности звериную сущность расизма и полностью оправдывая расовый и национальный гнет и преследования, одновременно преподносили бы все эти идейки в более благопристойном виде, облекали их в более «либе­ральные» покровы.

Именно этим объясняется, в частности, широкое распространение в последние годы «психологических» разновидностей расизма, все в большей степени приходящих на смену грубым формам зоологического расизма. В отличие от расистов «старого типа», утверждающих, будто «низшие» расы являются таковыми в силу своей биологической «неполно­ценности», якобы определяющей их неспособность к самостоятельному развитию культуры, а также восприятию более «высокой» культуры (что-де и обрекает их на вымирание или рабство), психорасисты часто даже готовы признать равенство всех рас с точки зрения биологии.

Расовые особенности, черты «неполноценности» или, наоборот, «пре­восходства» тех или иных рас психорасисты усматривают в психике че­ловека. Эта нехитрая комбинация и дает возможность маскировать самые чудовищные расистские бредни, облекая их в «либеральную» фразеоло­гию. Один из излюбленных приемов демагогии психорасистов состоит в утверждении, что «психическая неполноценность» так называемых «низ­ших» рас не является врожденной, а возникает якобы в процессе «взаимо­действия» с окружающей средой. Это дает основание «критиковать» ра­сизм откровенно биологического толка, произносить пышные речи в за­щиту угнетенных рас и даже поговаривать о каких-то (каких именно, бу­дет сказано ниже) путях «устранения неравенства» между расами.

Какую же среду имеют при этом в виду психорасисты? Как пока­зывают факты, речь идет отнюдь не о материалистическом понимании общественной среды. Среда рассматривается психорасистами вне мате­риальной деятельности людей, вне их экономических отношений и клас­совой борьбы, определяющих, в конечном счете, духовную жизнь наро­да. Это какая-то система раз навсегда сложившихся «простейших отно­шений» индивидуумов. В полном согласии с фрейдизмом, служащим од­ной из главных теоретических основ психорасизма, психорасисты считают, что общественная среда не формирует психической деятельности чело­века, а лишь сдерживает, тормозит действие идущих изнутри импульсов. Подобный подход исключает рассмотрение сознательного, активного воз­действия человека на окружающую среду. Развитие человека рисуется как стихийный процесс, содержание которого составляет столкновение между бессознательными, инстинктивными влечениями, заложенными в глубинах психики, и «неизменной средой». Человек таким путем низво­дится до уровня животного, его поведение рассматривается как результат действия слепых, бессознательных сил, как автоматическая реакция на каждую данную ситуацию. Естественно, что подобный «натуралистиче­ский» взгляд, заимствованный у фрейдистов и бихевиористов, предостав­ляет широкое поле для всевозможных спекуляций в области психической жизни человека и, в конечном счете, ведет к биологизации человеческой деятельности и общественной жизни.

«Натуралистический» взгляд на человека сближает новомодные пси­хологические направления в буржуазной социологии с биологическими (в частности, социальным дарвинизмом, «органическими» теориями обще­ства и т. д.), дает возможность преподносить в новой терминологии все те же старые измышления эксплуататоров, изображать народ как толпу, одержимую первобытными инстинктами и влечениями, как слепую раз­рушительную силу, нуждающуюся в «элите», «сверхчеловеках». «Натура­листический» взгляд на человека лежит и в основе теории психорасистов, которые пропагандируют те же выводы и положения, которые выдви­гались и выдвигаются представителями открытых форм биологического расизма. Правда, механизм «исследования» расовых особенностей в соот­ветствии с новым характером аргументации несколько изменяется.

Если раньше критерием «полноценности» рас провозглашались та­кие факторы, как рост, цвет волос, форма черепной коробки, состав кро­ви и т. д., то теперь делаются попытки придать расистским «исследова­ниям» наукообразный вид, жонглируя такими словечками, как «психоло­гическая структура личности», «модель культуры» и др. Открытого деле­ния народов на «высшие» и «низшие» расы психорасисты стараются избегать. Эта старая, по выражению американского психолога профес­сора Кардинера, «рабочая гипотеза», доверие к которой серьезно подор­вано, уже не годится для нынешних планов «социального воздействия».

Концепция «культуры» представляется ему гораздо более удобной в на­стоящее время, так как она открывает двери для «психологического объ­яснения практики различных обществ» (А. Кагdinег «The Psycholo­gical Frontiers of Society». N. Y. 1946, p. XV). «Вместо расы мы имеем теперь культуру», — суммирует Г. Рохейм (G. Roheim «Psychoanalysis and Anthropology». N. Y. 1950, p. 394).

Роль, которую психорасисты отводят в своих построениях культуре, сама собой заставляет их усиленно извращать и это понятие. Как из­вестно, культура — это совокупность достижений в области науки, про­свещения, искусства и других видов материальной и духовной деятель­ности человека, накопленных человечеством за всю историю его развития. Марксизм не признает застывших, неизменных форм культуры, так как производство никогда не стоит на месте. Оно постоянно развивается, а следовательно, изменяется и общественная жизнь людей, их идеология, быт, нравы и т. д., обогащаясь новыми достижениями практической дея­тельности людей. Для общества, разделенного на антагонистические классы, характерно, кроме того, наличие двух культур — культуры экс­плуататоров и — в виде более или менее развитых элементов — культуры эксплуатируемых классов. Психорасистская концепция культуры не имеет ничего общего с таким материалистическим ее пониманием. Психорасисты исключают из понятия культуры ее подлинное содержание, заявляя, что культура представляет собой лишь «регулярные формы поведения чле­нов данного общества» («American Anthropologist». N. Y. 1953, v. 55, № 4, p. 539), общества, изображаемого как механический конгломерат индивидуумов, вступающих во «взаимодействие» друг с другом и окру­жающей средой. Оторвав культуру от материальной производственной деятельности людей, психорасисты сводят ее основу к биопсихологической природе человека. Так, реакционный этнограф Бэгби заявляет, что культуру нужно объяснять, исходя из таких «постоянных факторов, как строение тела, человеческая природа, раса (включая как физиологиче­ские, так и психологические черты) и среда» (о том, что имеется в виду под «средой», уже говорилось выше.— Э. Б.) (орр. cit., р. 553).

Поскольку для каждого народа или общества характерны свои «по­стоянные факторы» (в особенности подчеркивается наличие специфиче­ской «расовой психологии»), постольку каждому из них, по словам пси­хорасистов, свойствен свой способ «реагировать на данную ситуацию», то есть свои формы поведения. Совокупность определенных форм пове­дения, или, как выражается американский психолог Боннэр, «организа­ция» общих для данной культуры черт «в определенную модель взаимо­отношений и поведения людей», составляет специфическую для каждого общества так называемую «основную личность», в которой якобы отражаются, как в фокусе, психические качества соответствующего народа (см. Н. Bonner «Social Psychology». N. Y. 1953, p. 289). Именно кон­цепция «основной личности», или «модели культуры», и представляет собой главную лазейку для протаскивания под видом анализа психиче­ского склада народов изгнанного с парадного хода махрового расизма.

Из каких же «форм поведения» складывается «основная личность»? Решающую роль здесь, по утверждению психорасистов, играют формы поведения, относящиеся к семейно-бытовым отношениям, и в первую оче­редь «ранние опыты» ребенка, возникающие при кормлении его грудью, пеленании и т. д., «опыты», в ходе которых ребенок вступает «в первый конфликт со средой». Последняя в той или иной степени и форме препят­ствует удовлетворению «бессознательных влечений» ребенка. В результате такого «взаимодействия» со средой и складываются определяющие черты его «основной личности». Согласно построениям психорасистов (опирающихся в данном случае на идеалистическую буржуазную психо­логию), «основная личность» всегда носит при этом более или менее ярко выраженный болезненный, патологический характер.

Речь, таким образом, идет отнюдь не о различиях в типах высшей нервной деятельности людей, безусловно, существующих и устанавли­ваемых наукой, а о «патологических» чертах психики народов или каких-то значительных групп людей, чертах, якобы вытекающих из особенностей «культуры», то есть главным образом из особенностей семейно-бытовых отношений, сложившихся у данного народа. Например, «основная лич­ность» некоторых народов наделяется чертами агрессивности, якобы про­истекающими из фрустрации, вызываемой авторитарным положением отца в семье или даже… обычаем тугого пеленания детей (см. ниже). Другим народам на подобных же «основаниях» приписываются, леность, отсутствие инициативы и т. д.

Нетрудно понять, что концепция «основной личности» дает возмож­ность приписывать тем или другим народам любые пороки, любые ка­чества, то есть на новый лад воскрешать реакционные измышления о «превосходстве» или «неполноценности» тех или иных рас и наций.

Антинаучность этой концепции становится особенно ясной при ана­лизе конкретных методов «исследования» психики индивидов, характер­ных для всего психологического направления в современной буржуазной социологии.

Опираясь на бихевиоризм и «неофрейдизм», по сути ничем не отли­чающийся от фрейдизма, лишь вводящий в целях дополнительной маски­ровки, помимо пресловутого «либидо» — полового влечения, ряд других «внутренних импульсов», коренящихся все в том же «бессознательном», современные буржуазные социологи провозглашают животные инстинкты и влечения основной и фактически единственной движущей силой обще­ственной жизни, индивидуального и общественного поведения человека. В область мистического «бессознательного» насильственно загоняются таким путем все общественные проблемы. Угнетенным классам и нациям предлагается обращаться не к оружию борьбы, а к… психиатру, «психоаналисту», который поможет им «психологически приспособиться» к дан­ной ситуации и даст тем самым исцеление.

Так, например, протест рабочего против изуверской эксплуатации со стороны предпринимателя характеризуется, как «перенесение на послед­него бессознательной враждебности к отцу», возникшей якобы еще в мла­денческом возрасте (см. «Political Affairs». N. Y. 1954, № 4, p. 45). «Больному» рабочему предлагается поэтому отказаться от борьбы, при­мириться с «данной ситуацией» и углубиться в самоанализ с целью убедиться в том, что капиталисты — его «отцы-благодетели»!

Самоновейший «психоанализ» открывает безграничные возможности для любых фальсификаций и искажений: центральная задача психоана­литиков в их попытках докопаться до «бессознательного» состоит, как они заявляют сами, в том, чтобы заставить «анализируемого» полностью абстрагироваться от реального мира, погрузиться в свои внутренние, переживания, говорить непроизвольно, без соблюдения всякой после­довательности и логики (не случайно на первый план психоаналитики выдвигают «анализ» сновидений[1]). Подобно пророчествам оракулов древности, эти сумбурные «данные» толкуются затем в желаемом направлении современными жрецами буржуазной психологии и «психосоцио­логии».

Именно из «психоанализа» представителей так называемых «при­митивных» народностей, проделанного, а затем «обобщенного» группкой американских этнографов и психологов, и родилось психорасистское те­чение, которое вскоре получило широкое распространение в американ­ской буржуазной социологии, откуда перешло уже в литературу и искус­ство.

Первые психоаналитические эксперименты такого рода были прове­дены американскими учеными Кардинером, Линтоном, Корой Дюбуа, Рут Бенедикт и другими еще в годы войны над полинезийцами, а также представителями народностей Новой Гвинеи. Им были приписаны «не­уверенность в себе, отсутствие предприимчивости и интереса к окружаю­щему, агрессивность, психическая подавленность» и прочие черты психи­ческой «неполноценности». О «научности» подобных исследований можно судить по сделанному Боннэром заключению о том, что «каждый мандугумор (представитель одной из народностей Новой Гвинеи.— Э. Б.) — враждебно настроенный агрессивный индивидуалист», так как в период детства он имеет дело с «грубыми и агрессивными родителями» (Н. Bon­ner. Орр. cit., р. 259).

Клеветнические вымыслы психорасистов не имеют ничего общего с подлинным психическим обликом этих народов. Исчерпывающим дока­зательством в этом отношении могут служить замечательные труды рус­ского ученого Миклухо-Маклая, который досконально изучил жизнь как раз тех народов, на которые особенно любят ссылаться психорасисты в подтверждение своих лживых доводов. Прожив 17 лет на островах Океании, он собрал громадный материал, свидетельствующий о практическом уме папуасов, их терпении, ловкости, предприимчивости, трудолю­бии и смекалке. Миклухо-Маклай опроверг миф о физической и психиче­ской неполноценности туземных народов, показал, что расовые особенно­сти отнюдь не служат фактором, определяющим психический склад и культуру народа.

Объектом клеветнических измышлений психорасистов служат не только народности Океании. Большое место отводится в их «трудах» бредовым домыслам по поводу «основной личности» негритянского наро­да США. Характерным примером в этом отношении может служить объемистая книга «Печать угнетения», написанная упомянутыми уже Кардинером и Овеси. Эта книга дает яркое представление как об «аргу­ментации», так и о «методологии» психорасистов. Выводы авторов об «основной личности» негритянского народа основываются, по их собствен­ному признанию, на «психоанализе» 25 негров (12 из которых, как ука­зывается в книге, страдали психическими заболеваниями). Впрочем, это ни в малейшей степени не смущает «ученых» психологов, напоминающих читателю, что «динамическая психология» Фрейда основывалась на ана­лизе… 5 человек (орр. cit., p. XV)!

По цвету кожи подвергнутые «психоанализу» негры распределяются на 9 групп — от совсем черных до лиц с кожей цвета легкого загара. Авто­ры проводят здесь четкую классификацию, ибо цвет кожи, оказывается, не только не безразличен, но играет прямо-таки решающую роль при оценке психических особенностей того или иного индивидуума. В точном соответствии с главными постулатами биологического расизма цвет кожи остается в конечном счете основным критерием «полноценности» расы. Чем темнее кожа, тем больше психических дефектов, тем больше «откло­нение» от психически «полноценного» среднего американца. Таков смысл «исследования» Кардинера и Овеси.

Не ясно ли, что весь «психологизм» — лишь маскировка старых человеконенавистнических бредней!

Правда, ход аргументации у психорасистов несколько иной, нежели у представителей «старого», откровенно зоологического расизма. Клеве­ща на негритянский народ, объявляя его «основную личность» не чем иным, как «карикатурой на соответствующую белую личность» (орр. cit., р. 317), Кардинер и Овеси главную причину «психической неполноценно­сти» негра усматривают в том влиянии, которое оказало на него взаимо­действие со средой, в «культурных факторах», наложивших на него «не­изгладимую печать угнетения». Но не все ли равно, в чем причины такого «нечеловеческого» или «получеловеческого» облика негра — в унаследо­ванных им чертах биологии или «печати угнетения», якобы выработав­шего у него «ненависть к себе» и убившего его собственную культуру, если и то и другое используется лишь как предлог для того, чтобы отка­зать негритянскому народу в человеческом достоинстве и человеческих правах и изобразить негра в качестве «низшего», «психически неполноцен­ного» существа. Ведь главная цель кардинеров ясна: доказать, что борь­ба против расового гнета и дискриминации абсурдна, сейчас негры не заслуживают иной участи, любое улучшение их положения возможно лишь путем «постепенного» дальнейшего их приобщения к американской куль­туре «белого человека» и под руководством «белого человека».

Характерно, что воплощением всех качеств «белой личности», «стопро­центного американца», противопоставляемого негру, оказывается на по­верку… бизнесмен. Наглость, самоуверенность, безжалостность, бесприн­ципность и прочие черты удачливого бизнесмена — вот что служит крите­рием «психической полноценности». «Успех, и можно добавить как его естественное следствие финансовый успех, — пишут Кардинер и Овеси, — является нашей господствующей ценностью» (орр. cit., р. 36). Что и гово­рить, признание, откровенное до цинизма! «В наше время, — ве­щают они, — наиболее смелые дела и предприятия, пусть даже и бесчестные, получают высочайшую оценку, ибо для достижения соци­ально оправданной цели требуется смелость и безжалостность» (орр. cit., р. 31).

Таким образом, все выводы психорасистов изобличают в них аполо­гетов империализма и, в частности, его изуверской политики расового и национального гнета. Лицемерно сокрушаясь по поводу ужасов «отошед­шего в прошлое» рабства, кардинеры и овеси, по сути дела, оправдывают рабство нынешнее, клевещут на негритянский народ, пытаются подорвать его волю к борьбе и солидарность белых и черных трудящихся.

Конечно, трехсотлетнее угнетение (не только в прошлом, но и в на­стоящем) наложило свой отпечаток на негров. Рабские условия жизни, бесспорно, губительным образом влияют на их здоровье и психику, вызывая у некоторой части негритянского населения даже настроения глубокого пессимизма и отчаяния, что лишний раз доказывает необхо­димость скорейшей ликвидации этих условий, калечащих тело и душу человека.

Вся история человечества, история борьбы и побед порабощенных масс, никогда не получавших свободы из рук поработителей, а завоевы­вавших ее в самоотверженной борьбе, свидетельствует о том, что никакое угнетение не может убить в народе волю к борьбе за свое освобождение, полностью подавить его творческую энергию и стремление к счастью.

Об этом же свидетельствует и история негритянского народа США, выдвигавшего и выдвигающего из своих рядов многие тысячи самоотвер­женных борцов за счастье и лучшее будущее своего народа, за счастье и лучшее будущее всего народа Соединенных Штатов.

Вопреки всем домыслам психорасистов рабство не смогло убить нег­ритянскую культуру. «История негритянского народа воспитала в неграх определенные надежды, идеалы, обычаи и черты характера, проникнутые психологией, устремленной к свободе и равноправию… Все развитие не­гритянской музыки, литературы, поэзии и изобразительных искусств носит на себе печать… борьбы за освобождение», — пишет прогрессивный американский ученый-негр Г. Хейвуд (Г. Хейвуд «Освобождение негров», стр. 201, ИЛ. 1950).

Негритянский народ выдвинул собственных поэтов, таких, как Ленгстон Хьюз и Каунти Каллен, драматургов, композиторов, скульпторов, зна­менитых певцов, подобных Полю Робсону и Мариан Андерсон, таких виднейших ученых, как У. Дюбуа, Картер Вудсон, Джордж Вашингтон Карвер. Негритянский народ внес ценный вклад в американскую куль­туру и в сокровищницу мировой культуры в целом.

Эти факты опровергают вздорные расистские взгляды на негра как на «неполноценного» человека, лишенного культуры, обладающего «урод­ливой», «извращенной» психикой и потому недостойного занять подобаю­щее место за столом цивилизации.

Излюбленным объектом фальсификаторских исследований американ­ских психорасистов служат не только негры, но и другие «цветные» на­роды, в особенности народы Африки и Азии. В качестве примера можно привести вышедшую в 1952 году в США книгу Абегг «Дух Восточной Азии». В обычном для психорасистов духе она приписывает азиатским народам, и в первую очередь китайскому народу, всевозможные пороки, на все лады твердит о «более низком уровне интеллектуального разви­тия азиатских народов», пытается доказать, будто в силу «неполноцен­ности» своей психики китайцы неспособны развивать культуру, добиваться технического и социального прогресса.

В эпоху грандиозных побед, одержанных целым рядом азиатских народов в борьбе против империалистического господства и в строитель­стве нового общества, легко оценить подлинное значение заявлений психо­расистов. Совершенно очевидно, что их «труды» преследуют цель обосно­вания политики империалистов, увековечения системы колониального гнета.

Обслуживая политические планы монополий США, американские пси­хорасисты услужливо поставляют исследования «национального характе­ра» и народов, принадлежащих к белой расе, приписывая им те или иные черты в соответствии с конкретными запросами империалистов. Яр­ким примером в этом отношении может служить книга психологов Горера и Рикмана «Народ Великороссии», приписывающая русским людям черты крайней «агрессивности», обусловленной якобы обычаем… тугого пелена­ния детей. Тем самым делается попытка обосновать на психологический лад военные приготовления американского империализма, осуществляе­мые под предлогом обороны от вымышленной «советской угрозы».

Совершенно очевидно, что отвратительными измышлениями психо­расистов нельзя скрыть истины. Различия в психическом складе и куль­туре тех или иных народов, безусловно, имеют место. Как писал И. В. Сталин, общность психического склада, проявляющаяся в общности культуры, является одним из характерных признаков нации. Но эти раз­личия можно объяснить лишь с материалистических позиций, исходя из особенностей истории, экономического и социального строя, всего предшествующего образа жизни народа.

Изучение культуры и психического облика тех или иных народов неопровержимо свидетельствует о том, что психологические различия между ними никогда не играли и не могут играть решающей роли, что они относительны, ибо психика людей, к какой бы расе и на­циональности они ни принадлежали, подчинена одним и тем же закономерностям, обусловлена отнюдь не таинственными внутренними силами, коренящимися в «бессознательном», а условиями существо­вания человека. Именно это дает возможность поставить изучение пси­хики на научную почву и тем самым до конца разоблачить все попыт­ки буржуазных фальсификаторов от психологии обосновать преступле­ния империализма прямыми и косвенными ссылками на «психологиче­скую структуру» отдельных индивидов или целых народов.

Передовая, материалистическая наука начисто опровергла бредни об определяющей роли «бессознательного» в психике и поведении человека и отвергла попытку провозгласить сексуальные и иные биологические влечения главным фактором формирования психики. Создатели материа­листической психологии И. М. Сеченов и И. П. Павлов доказали, что психические явления возникают на основе рефлекторной деятельности мозга, что они строго детерминированы и подлежат изучению объектив­ным методом.

Отвергая попытки отождествить поведение человека и животного, материалистическая психология рассматривает поведение человека как сознательное и активное и именно в этом видит его принципиальное отли­чие от инстинктивного поведения животных. Учение Сеченова и Павлова содержит глубокую критику расизма. Как указывал И. М. Сеченов, основ­ные черты мыслительной деятельности человека и его способности чувство­вать не зависят ни от расы, ни от географического положения, ни от его культурности. «Только при этом, — подчеркивал русский физиолог, — становится понятным сознание нравственного и умственного родства между всеми людьми земного шара, к каким бы расам они ни принад­лежали» («Избранные философские и психологические произведения», стр. 223, 1947).

Вскрывая лживую сущность измышлений реакционеров относитель­но психики «цветных» народов, Сеченов еще в XIX веке писал, что психи­ческое содержание человека «на ⁹⁹⁹/₁₀₀₀ дается воспитанием в об­ширном смысле слова и только на ¹/₁₀₀₀ зависит от индивидуальности», что надлежащее воспитание в соответствующих условиях делает негра, лап­ландца, башкира и т. д. «человеком, чрезвычайно мало отличающимся со стороны психического содержания от образованного европейца» (там же, стр. 176).

Эти слова замечательного русского ученого звучат сегодня как про­рочество. Великая Октябрьская социалистическая революция, положив конец всякому национальному угнетению на одной шестой части земного шара, воочию показала, каких успехов могут добиться вчера еще отста­лые народы в условиях социализма. Дети кочевников Казахстана и заби­тых дехкан Средней Азии стали выдающимися учеными, инженерами, государственными деятелями. Целый ряд народностей, вчера еще отно­симых по своему развитию к первобытно-общинному строю, имеет ныне свою литературу, воспитал многочисленные кадры своей интеллигенции, строит новую, счастливую жизнь в братской семье народов Советского Союза.

Совершенно очевидно, что, приняв «психологическое» обличье, ра­сизм остался на прежней почве, и все его доводы оказываются битыми передовой наукой. Растущая популярность психорасизма среди империа­листических идеологов объясняется, таким образом, отнюдь не тем, что психология дает какие-то аргументы в пользу расизма. Причины «рас­цвета» этой лжетеории лишь в том, что психологическая терминология позволяет им несколько замаскировать скомпрометированные разновид­ности расизма, дает более широкие возможности для демагогии.

Именно психорасизм лучше, чем какая-либо другая разновидность расистской идеологии, соответствует некоторым новым тенденциям в по­литике американских монополий в отношении угнетенных народов, что дает возможность использовать его в качестве активного орудия для под­рыва национально-освободительной борьбы этих народов.

Перед лицом могучего, невиданного в истории подъема национально- освободительного движения империализм не может обойтись одними лишь методами насилия и террора. Поэтому жестокие колониальные войны, усиление репрессий в отношении национальных и расовых меньшинств все в большей степени дополняются методами демагогии и обмана этих народов, рассчитанными на ослабление национально-освободитель­ного движения изнутри, на раскол его рядов. В чем суть этой «новой» политики?

Внутри страны в отношении в первую очередь негритянского народа она находит свое выражение в попытках привлечь на свою сторону отдель­ных негритянских деятелей, выдвигая их на видные государственные по­сты (Ральф Банч, например, является чиновником аппарата ООН, Эдит Сэмпсон была назначена членом американской делегации на одну из ас­самблей ООН, Хейсти занимает высокооплачиваемый пост судьи), в неко­торых реформах и других подобных мероприятиях. (Экс-президент США Барак Обама — проект того же рода. — прим. РП)

Никак не затрагивая основ политики расового гнета, такие мероприя­тия призваны посеять среди негров, а также «цветных» народов за рубе­жом иллюзии, будто правящие круги США неустанно пекутся об их благе, будто путь к освобождению негритянского народа лежит в добровольном и терпеливом сотрудничестве с американскими эксплуататорами.

Совершенно ясно, что «старый» расизм плохо приспособлен к идейке «грэдьюализма» («постепенности»), обосновывающей такую политику и проповедуемой как известными кругами американской белой буржуазии, так и негритянскими буржуазными реформистами. Иное дело психора­сизм, как бы специально приспособленный к доктрине «постепенности», представляющей собой на деле проповедь долготерпения, пассивности и непротивления угнетателям. (Грэдьюализм — это хорошо известный ныне градуализм, политика постепенного проведения кардинальных антинародных реформ, которая позволяет снизить вероятность активного противодействия им трудового народа. Широко применялась империалистами при разрушении социализма в СССР и странах Восточной Европы, и применяется по сей день в России и постсоветских республиках для уничтожения в них социальных гарантий, оставшихся после социализма. — прим. РП)

Выдвигая в качестве первопричины расового и национального неравенства, угнетения и дискриминации «культурные факторы», пси­хорасисты провозглашают единственным средством ликвидации этих явлений «приобщение» расовых и национальных меньшинств к гос­подствующей «белой культуре», постепенную культурную «ассимиля­цию», что-де когда-то, в далеком будущем, позволит «белому человеку» признать равноправие негров, мексиканцев и представителей других национальных меньшинств. Так, американский социолог Марден в выпу­щенной в 1952 году книге «Меньшинства в американском обществе» объявляет единственной причиной расовой дискриминации «культурный плюрализм», который-де может быть ликвидирован лишь при условии отказа меньшинств от своей культуры, их постепенной «ассимиляции», приспособления к господствующей «белой» культуре англо-саксов (см. Ch. Mar den «Minorities in American Society». N. Y. 1952, p. 439).

Рассуждения о «губительности» попыток «сразу» ликвидировать ра­совую дискриминацию не сходят со страниц психорасистских исследова­ний. Эти рассуждения были подхвачены американскими политиками и дипломатами, усматривающими единственный путь решения «расовой проблемы» как внутри страны, так и в колониальных странах в долго­терпении угнетенных перед лицом «цивилизаторских усилий» империа­листов.

Факты свидетельствуют о том, что принципы «грэдьюализма» лежат в основе официальной пропаганды США и в слаборазвитых странах Азии, Африки и Латинской Америки. Пытаясь подорвать героическую нацио­нально-освободительную борьбу народов этих континентов, американские империалисты не скупятся на декларирование своих «дружеских» чувств в отношении этих народов и своего исконного «антиколониализма». Эти декларации подкрепляются рядом политических мероприятий, вроде «тех­нической помощи» (на деле представляющей собой орудие дальнейшего закабаления слаборазвитых стран). При этом особый упор в пропаганде делается на невозможность «быстро» решить проблему освобождения, равноправия и развития колониальных и зависимых стран в силу их куль­турной, социальной и экономической отсталости, которая-де может быть изжита лишь «постепенно», с помощью благодеяний американского им­периализма, осуществляющего «цивилизаторскую миссию».

В одном из последних отчетов американского ведомства международ­ной пропаганды в разделе, посвященном слаборазвитым странам, главная цель пропагандистских усилий США формулируется следующим образом: «Мы должны постараться внушить им сознание того, скольких трудов, времени и жертв требует экономический и социальный прогресс», пока­зать, что слаборазвитые страны «больше всего нуждаются в частных (то есть поступающих от монополий США. — Э. Б.) инвестициях и аме­риканской технической и культурной помощи».

Основные постулаты психорасизма используются и для обоснования экспансионистской внешней политики США в отношении «белых», разви­тых в промышленном отношении государств. Так, многочисленные «иссле­дования» национального характера германского народа служат очевидной цели обоснования бессрочной оккупации Западной Германии Соединен­ными Штатами, якобы необходимой для того, чтобы «исцелить» его пси­хику от «невроза» и «паранойи». Лишь под крылышком американских «цивилизаторов», пишут американские идеологи, немцы «могли бы раз­виться в приличные человеческие существа» (В. Javits «Peace by Investment». N. Y. 1950, p. 179).

Как видим, психорасистские измышления вплотную смыкаются с космополитической проповедью отказа от национального суверенитета, лик­видации национальной культуры и приобщения к имеющему «универ­сальное» значение «американскому образу жизни». За этой реакционной проповедью «ассимиляции» кроются планы полного культурного, поли­тического и экономического подавления других народов американским им­периализмом.

Таким образом, «психологический» вариант расизма, получивший широкое хождение в Соединенных Штатах Америки, знаменует переход к более тонкой и, следовательно, более опасной расистской пропаганде, приспособленной к потребностям политики американского империализма на данном историческом этапе, знаменуемом дальнейшим обострением общего кризиса империализма и ростом национально-освободительной борьбы угнетенных народов. С подобными утонченными разновидностями расизма (как, впрочем, и других направлений буржуазной идеологии) реакционные круги США связывают немалые надежды. Как откровенно пишет американский этнограф Д. Мандельбаум, психорасистские исследования, имеющие «огромное значение для решения определенных про­блем, стоящих перед правительством», активно стимулируются и щедро финансируются «ввиду острой политической необходимости» («American Anthropologist». 1953, v. 55, № 2, p. 179—180).

Именно этой «острой политической необходимостью» объясняется широкая пропаганда психорасистских измышлений, осуществляемая че­рез художественную литературу, кино, театр и другие орудия непосред­ственного идеологического воздействия на массы. Чтобы показать, как конкретно это делается, остановимся на освещении «негритянского вопро­са» в буржуазной литературе и кинематографии США.

Возьмем, к примеру, опубликованный журналом «Нигроу Дайджест» литературный фрагмент «Первые дни в Чикаго», написанный негритян­ским писателем Ричардом Райтом — человеком, изменившим своему наро­ду, порвавшим с демократическими традициями негритянской литературы и, по сути, перешедшим на сторону самых отъявленных сторонников расо­вой дискриминации. Сущность негритянской проблемы Райт видит в «психологической пропасти», разделяющей белую и черную расы. Негр страдает не из-за того, что зверски эксплуатируется, а из-за… своей чрез­мерной чувствительности: он слишком близко принимает все к сердцу, негодует по поводу того, что следовало бы принимать равнодушно (уж не рабский ли труд, суд Линча, унизительную сегрегацию?!). Чтобы быть свободным и равным, негру, по мнению Райта, нужно освободиться от психической подавленности и «бессознательного страдания».

С подобных же «психологических» позиций дается объяснение и су­ществованию расового гнета и дискриминации, превращающееся в непри­крытую апологию линчевателей. Где-то в глубине души, пишет Райт, всякий белый считает себя «несчастным», чувствует «ненадежность» своего положения, поэтому он нуждается в «козле отпущения»: ему нужно кого-то презирать, ненавидеть, чтобы его самого не мучили «судороги эмоцио­нального и морального смущения» («Negro Digest». 1950, v. VIII, № 9, p. 59).

Жгучая социальная проблема сводится, таким образом, к абстрактно­му психологическому конфликту. Негритянский народ в союзе с белыми трудящимися борется за экономическое и политическое освобождение от гнета капиталистов. Райт же пытается заверить негра, что вся проблема имеет чисто психологический характер, стало быть, решение состоит в «моральном самоусовершенствовании». Нетрудно понять, кому на руку подобные писания.

В том же плане «решает» негритянскую проблему американская пи­сательница Элен Апшоу. Ее книга «День сбора урожая» посвящена тако­му вопиющему явлению современного образа жизни США, как линчева­ние негров. Но автор рисует его лишь как психологический конфликт между белой и «негрской» расами, корни которого она видит в якобы при­сущем людям «всеобщем чувстве вины». «Чувство вины» порождает страх, последний вызывает слепую, бессознательную ярость, проявляющуюся в расовой ненависти. Решение расовой проблемы автор, разумеется, также ищет в «моральном усовершенствовании» под руководством наиболее «просвещенных» элементов белой расы. Весьма характерна проповедь одного из главных героев романа, негритянского доктора Уилла Бентона, обращенная к подростку-негру, пытавшемуся отомстить белому молодчи­ку за то, что тот обесчестил его сестру: «Ни я, ни ты не имеем права кри­тиковать белых людей… Что бы они ни сделали или подумали, не нам судить об этом… Это все равно, что осуждать бога… Ты ведь не скажешь, что бог не прав, не так ли, хотя, быть может, то, что он сделал, и есть причина твоего несчастья» (Н. Арshaw «Day of the Harvest». N. Y. 1953, p. 230).

Те же самые процессы происходят и в американской кинематографии, представляющей собой наиболее массовое орудие империалистической пропаганды. Суть этих процессов показывает в своей брошюре «Негры в фильмах Голливуда» известный прогрессивный американский публицист В. Джером. В качестве характерного примера он приводит кинофильм «Пинки» (аллегорическое имя женщины-негритянки, которая по цвету кожи может сойти за белую).

Героиня этого фильма отказывается выйти замуж за белого человека, в которого она влюблена (сама отдавая, таким образом, дань расовым предрассудкам), и становится сиделкой у богатой белой аристократки. Умирая, последняя завещает ей свое богатство. Однако на пути Пинки встают бедняки — родственники умершей, которые предъявляют претен­зии на наследство. Пинки борется за свои права, и суд решает дело в ее пользу. Таким образом, в южном городке США закон, суд, богатая ари­стократия — все якобы стоит на стороне негритянской девушки; един­ственными ее «противниками» оказываются белые бедняки. Идея филь­ма выражена довольно четко: негр должен положиться на милость своих «покровителей»-богачей и не искать союза с белыми трудящимися. Любо­пытно, что в конце фильма Пинки на полученные средства основывает школу для негров и становится во главе ее, наслаждаясь своим уедине­нием. «Чудная, преданная, хорошо воспитанная негритянка, которая знает свое место, всегда найдет поддержку у «лучших белых людей», — иронически заявляет Джером («The Negro in Hollywood Films». N. Y. 1950, p. 28).

Другая картина, «Утраченные границы», рассчитана на внесение рас­кола уже в среду самих негров. Негр (опять же светлокожий), заканчи­вающий медицинскую школу, не может из-за светлого цвета своей ко­жи (!) получить работу в негритянских больницах. Молодому врачу остается выдать себя за белого, после чего он спокойно работает в среде белых. Однако в годы войны на медицинской комиссии обнаруживается его негритянское происхождение, и «общество» отворачивается от него. В этот критический момент в дело опять вмешивается влиятельный белый, и белое общество милостиво принимает негра обратно в свое лоно.

Итак, согласно фильму, «настоящая» дискриминация имеет место не в среде белых, а в среде негров, — могут ли они обвинять белых в ди­скриминации, если сами «прибегают» к ней? Белые делают «уступку» — они принимают в свою среду представителя негритянской интеллигенции (тем более, что у него светлая кожа) в награду за его измену своему народу.

Новая тактика расистской пропаганды, новая, более изощренная идеология расизма лишний раз свидетельствуют о том, что империалисти­ческая реакция не собирается отказываться от этого, по меткому выраже­нию А. М. Горького, последнего «идеологического» резерва издыхающе­го капитализма.

Расистские измышления фабрикуются и распространяются реакцион­ными кругами США с целью раскола трудящихся в их исторической борь­бе против империализма, обоснования антинародной внутренней и внеш­ней политики монополий, с целью маскировки социально-экономических причин национального гнета и преследований. «Расовые предубеждения, «белый» шовинизм, — пишет Уильям Фостер, — составляют неотъемлемую часть идеологии эксплуататоров» («Очерк политической истории Амери­ки», стр. 791, 1953).

Поэтому борьба против расизма во всех его видах и оттенках, разоб­лачение всех ухищрений современных расистов остается важной задачей прогрессивных сил, отстаивающих дело мира и демократии.

[1] Немало ярких образчиков «научной достоверности» фрейдистской интерпрета­ции снов дают в своей книге «Печать угнетения» американские психологи профессора Колумбийского университета Кардинер и Овеси. Так, подвергшаяся «анализу» 16-летняя девушка-негритянка рассказывает, что ей снилось, как в дом пришли полицейские и арестовали ее брата, обвинив его в изнасиловании белой женщины. «Возможно, эго приснилось мне потому, — говорит она, — что я так много читала об этом в газете». Вывод, надо сказать, вполне логичный для современных США, где именно «покушение на изнасилование» служит излюбленным предлогом для изуверских расправ с неграми, особенно участившихся в последние годы. С этим никак не могут согласиться «ученые» психологи, «Сон демонстрирует, — пишут они, — ее боязнь подвергнуться сексуальному нападению брата. В основе лежит непроизвольное желание начать половую жизнь» (А. Кагdineгand L. Ovesey «The Mark of Oppression». N. Y. 1951, p. 274). Далее остается лишь сделать вывод об «аморальных» чертах «основной личности» негров. Такова логика расистов!