Броня крепка?

На днях фашистский технический прогресс сделал ещё один плевок вперёд. Некогда славные ижевские оружейники, а ныне кузница фашистского оружия – военно-карательный концерн «Калашников» (входит в госкорпорацию Ростех), отчитались перед российской олигархией в том, что хлеб буржуйский они едят не зря. На ясные очи правящего класса «Калашников» выкатил специальный броневик «Щит», предназначенный для эффективного разгона и жестокого подавления рабочих демонстраций, митингов протеста, открытых собраний трудящихся и прочих «террористических акций», нарушающих «консолидацию российского общества».

Машина получилась солидной, что и говорить. На шасси военного «Камаза» рабочие и инженеры концерна смонтировали добротную броневую кабину, два бака воды для водомётной пушки, а также мощную консоль-манипулятор с высоким броневым щитом на конце. Этот раздвижной щит с бойницами, за которым скрывается сам автомобиль и палачи на подножках, стал главной особенностью новой спецмашины.

Замысел «Щита» понятен. Раздвинув плиты щита на ширину порядка 6—7 метров, машина, по сути, превращается в своеобразный бульдозер. Она полностью перегораживает собой стандартную городскую дорогу, а кое-где и всю узкую улочку или переулок. Трудящиеся, стоящие на такой дороге, попросту сгребаются «Щитом» так же, как сгребается отвальный грунт. Если же задействовать два «Щита», пустив их по узкой улочке с двух сторон, то демонстранты, попавшие между ними, попросту давятся, как давится виноград в прессе, до хруста костей.

Но «Щиты» устроены таким образом, что могут действовать по тактике гитлеровских подводных лодок – «волчьей стаей». 10—15 машин вполне способны быстро локализовать небольшую городскую площадь: они, быстро приехав на место «экстремистского» или «террористического» собрания, раздвигают свои щиты на полную ширину, выстраиваются кольцом или полукольцом и захватывают в тиски весь рабочий митинг. Не надо говорить, что вопрос окружения больших площадей и больших митингов есть вопрос большого числа «Щитов», приезжающих в точку боевого развёртывания с разных направлений.

В броневых плитах на уровне груди сделаны бойницы, через которые 6—8 палачей могут одновременно вести огонь по демонстрантам, прицеливаясь и наблюдая за обстановкой через прямоугольные бронестёкла, расположенные над бойницами. Над центром консоли-манипулятора оборудована площадка с водомётной пушкой. Судя по фотографиям, на этой бронированной площадке могут размещаться два карателя. Для чего? Дело в том,  что кронштейн водомётной пушки вполне пригоден для установки на него тяжёлого армейского пулемёта. Обслуга пулемёта состоит как раз из двух человек: один пулемётчик, другой – заряжающий и подающий ленту (меняющий магазины). Расположение и конструкция водо-пулемётной площадки показывают, что жизнь этой карательной обслуги в уличном бою будет коротка, ну да разве буржуазия когда-нибудь жалела своих наёмников?

Сам факт бойниц в щите и возможность замены водомёта пулемётом говорят о том, что буржуазная власть уже готова косить рабочих, как траву, но не травматическим, а летальным оружием, когда дорога перед машинами должна (по приказу государственной верхушки, по техническому заданию на машину, по замыслу конструкторов, по технологическому исполнению) в прямом смысле устилаться трупами. «Щит» рассчитан идти по мясу, он специально сделан для этого. К слову сказать, даже если водомёт и не менять на армейский «Печенег» или «Утёс», всё одно, струя воды под большим давлением вполне способна убивать людей. Правда, радиус действия будет меньше, чем у штатного пулемёта.

Таким образом, «Щит», среди прочих капиталистических орудий классовой войны, показывает, что российская олигархия и её американские хозяева ждут не просто отдельных стычек с протестующими трудящимися, они ждут и готовятся к настоящим боям по всей стране, когда на улицы выйдут уже не тысячи, а сотни тысяч голодных рабочих, нищих служащих, полупролетариев, разорённой мелкой буржуазии, студентов и т. д. Финансовый капитал хорошо понимает, что чем дальше идёт дело, тем уже становится арсенал средств защиты капитализма. Общественные противоречия настолько велики, что сегодня этот арсенал сжался, пожалуй, до самого отъявленного и оглушающего вранья, тюрем и вот, как видим, – пулемётов. Но в развитии ситуации, когда враньё всё меньше действует на широкие трудовые массы и вызывает всё большее озлобление, настанет момент, когда у фашистского государства останется только одно средство продлить свою агонию – броня и свинцовая «коса».

Знала ли новейшая история классовой борьбы факты применения броневых машин против рабочих, крестьян и других угнетённых классов и слоёв?

Да, знала. Таких случаев сколько угодно. Например, во время так называемого «Лос-анжелесского бунта» мая—апреля 1992 г., полиция и национальная гвардия США широко применяли против нищих и бесправных трудящихся лёгкую армейскую и специальную бронетехнику. Были там и аналоги «Щитов», которые как раз выполняли роль подвижной огневой точки и бульдозера для оттеснения и сгребания человеческой массы. Результаты применения огня и брони были, как говорится, налицо: в ходе боевой операции на улицах Лос-Анжелеса и Сан-Франциско было убито в общей сложности 56 человек. Около 2000 получили ранения и увечья, 12 000 арестовано. При этом среди карателей убитых не было, а ранения получили около 300 полицейских и нацгвардейцев. Из-за сильнейшего задымления «жирным» дымом был закрыт международный аэропорт Лос-Анжелеса.

Но был в этой уличной войне интересный момент. Травмы у многих карателей носили термический характер, иначе говоря, они получили ожоги разной степени тяжести.

Отчего бы это?

По утверждению властей штата Калифорния во время «бунта» сгорело 5500 различных зданий, причём на фото видно, что мощный стальной каркас некоторых сооружений искорёжен так, как «ведёт» и корёжит металл от очень высокой температуры.

Но главное не в зданиях. Можно допустить, что при пожаре внутри них часто возникает аналог доменной печи, хотя для создания таких условий необходим подходящий горючий материал. В чём же тогда главное?

Насколько позволяет видеть хроника, на улицах сгорело множество автомобилей, а среди них и масса полицейской и кое-какой армейской техники, имевшей приличное бронирование листом в 7—12 мм. Заметно, что листы обшивки броневиков термически деформированы и имеют так называемые «прожоги» — сквозные дыры от прогорания легированной стали. Напрашивался вопрос: а чем это американские трудящиеся жгли полицейские участки, банки и броневики?

Оказалось, что одним базовым веществом – напалмом и несколькими его разновидностями.

***

Справка. В 60-х годах 20 века советские справочники по оружию массового поражения давали такое определение и характеристику напалма:

«Напалм представляет собой жёлтую желатинообразную массу, состоящую из 92—96 % бензина и 4—8 % алюминиевых солей нафтеновых кислот. Для самовоспламенения к смеси добавляют фосфор. Температура горения напалма 800—1000^оС. Горит он коптящим пламенем с большим выделением «жирного» дыма.

Разновидностью напалма является пирогель, который представляет собой липкую тестообразную массу серого цвета, состоящую из бензина, фосфора, окиси магния, угольной пыли и нефти или мазута. Температура горения пирогеля 1000—1100^оС, в богатой (5—7 %) смеси с фосфором – до 1400^оС.

Имея высокую температуру горения, напалм и пирогель быстро воспламеняют предметы и поддерживают их сильное горение. Большая липкость затрудняет тушение напалма и пирогеля, так как стряхнуть или смести их с поверхности невозможно…

Зажигательные вещества – напалм, пирогель и их смеси с фосфором – тушат раствором извести, песком или землёй. Не рекомендуется тушить сгустки напалма и фосфорного пирогеля, прилипшие к поверхности боевой техники, вооружения и других объектов струёй воды, подаваемой под давлением, поскольку она дробит сгустки и усиливает их горение… Тушение напалма, пирогеля и фосфора усложняется и тем, что потушенные сгустки через некоторое время загораются вновь. Поэтому их необходимо не только затушить, но и полностью удалить с горящей поверхности. В боевых условиях это сделать, как правило, невозможно. Единственный выход – ждать до полного выгорания сгустков на месте прилипания»[1].

Однако боевая химия не стояла на месте. В производстве напалма к алюминиевым солям нафтеновых и пальмитиновой кислот постепенно добавился порошок магния и подходящий неорганический окислитель, например, хлорнокислый калий (KCIO₄)_. При смешивании с горючим основанием, бензином или керосином, в соотношении 1:9 эта сложная присадка давала напалм, который намертво прилипал даже к вертикальным стальным поверхностям и горел с температурой 1800—2000^оС.

В 1969 г. американский концерн «Дюпон де Немур» разработал новый вид напалма, заменив хлорнокислый калий на более дешёвый полистирол. Такая смесь, при том условии, что в ней сохранялся порошок магния, прилипала к мокрым стальным, каменным, стеклянным и пластиковым поверхностям и горела с температурой 1600—1700^оС. Надо напомнить, что температуры плавления углеродистых и легированных сталей, в том числе аустенитных броневых, находятся в диапазоне 1400—1650^оС.

При таком горении образовывались тугоплавкие шлаки, которые прожигали металлические конструкции. В частности, полистирольный напалм объёмом 0,33 л (бутылка из-под пепси-колы), разлитый на влажную поверхность стального листа марки 4032[2] толщиной 10 мм и подожжённый, за 20 минут прожёг в этом листе сквозное отверстие диаметром более 80 мм. Больше того, при добавлении в очаг горения воды края раскалённого металла начинали гореть, как бенгальский огонь.

Была подмечена закономерность: чем более легированной оказывалась сталь, тем сильнее шло её горение на краях прожога. Датчики температуры, расположенные за броневым листом на разных расстояниях в пределах метра, уже через 5 минут горения показывали температуру от 100 до 600^оС, что исключало сколько-нибудь длительное присутствие в этой зоне человека даже в защитной одежде.

В экспериментах лаборатории «Дюпона» в «хлорнокислый» или полистирольный напалм добавлялись порошки сплавов лёгких металлов (алюминия, кадмия, цинка). Такая смесь сохраняла основные боевые свойства, но при этом приобретала способность к самовоспламенению на поверхности цели, особенно когда эта поверхность была мокрой или же в снегу. Такие смеси получили в США название «супернапалм»: их категорически нельзя было тушить водой или водопенными составами, так как от этого горение шло ещё интенсивнее.

В развитие темы боевого напалма химики «Дюпона» одевали на свиные туши защитные пожарные комбинезоны, а сверху армейский бронежилет или «разгрузку». В такой манекен кидалась горящая бутылка с различными составами напалма. Результаты оказались следующими. При использовании разжижающих присадок типа уайт-спирита полистирольная смесь разбрызгивалась по всему манекену, быстро пропитывала сухую ткань и горела на ней с температурой до 1500^оС. Такое воздействие приводило к тому, что кожа свиной туши обугливалась в среднем через 120—150 секунд, через 3—5 минут начиналось горение внутренностей и костей, а через 7—10 минут были отмечены признаки сильного перегрева титановых защитных пластин.

При метании бутылок с «хлорнокислым» напалмом с добавлением к основному составу цинковой пудры, но без разжижающей присадки, на манекене образовывалось горящее пятно в виде сгустка средним диаметром 25—30 см. Скорость распространения огня была немного меньше, зато температура горения в центре пятна достигала 1800^оС. Такое положение привело к тому, что титановые пластины бронежилета, имеющие температуру плавления 1680—1750^оС, плавились и начинали гореть в среднем через 5,5—7 минут. Свиная туша, одетая в такой бронежилет, полностью сгорала, до состояния золы, в течение 10—12 минут, а температура на поверхности кожи в течение первой минуты горения напалма поднималась от температуры помещения до 600^оС.

Этот же эксперимент проводили на мокрых манекенах. Результаты были ещё более впечатляющими: время обугливания кожи и воспламенения внутренностей сократилось примерно на 7—10%, а мокрые пластины из титанового сплава плавились и начинали гореть уже через 5 минут. При поливании горящего манекена водой наблюдался эффект раздуваемого горна, горение усиливалось, а время сожжения свиной туши сокращалось.

Это означало, что на тот момент от поражения новыми типами напалма уже не помогало сбрасывание амуниции и даже полное погружение в воду. Кое-какой эффект давало быстрое зарывание манекена в песок или в глину, однако если в напалм добавляли ещё 2—3% порошка магния и калия, то при откапывании манекена горение возобновлялось в 8-ми случаях из 10-ти.

С появлением новых полимеров «Дюпон» продолжил разработку боевых высокотемпературных смесей с целью усилить «прилипаемость», повысить температуру в очаге горения до 2100—2200^оС и продлить время поддержания пиковых температур. Прицел делался на то, чтобы получить дешёвое средство для поражения тяжёлой техники с сильным бронированием.

***

Еще кое-какая интересная информация.

В начале 1994 г. в южном мексиканском штате Чьяпас началось вооружённое восстание. Движущей силой восстания было Движение сапатистов и бедное крестьянство штата. В ночь с 01 на 02 января произошли первые столкновения повстанцев с регулярной мексиканской армией. Против партизан и крестьян были брошены броневики, старые американские танки: средний «Паттон» и лёгкий М3 «Стюарт», а также более современный авиадесантный М8, также американского производства.

Хотя после первых же суток боёв сапатистам и крестьянским отрядам пришлось отступить в горы и сельву, всё же регулярным сухопутным войскам был нанесён известный урон. Так, было сожжено около 18 единиц бронетехники, из них 3 лёгких танка М3 и один М8.

Буржуйскую «броню» сапатисты жгли так: замешивали классический полистирольный напалм на основе бензина, наполняли бутылки, привязывали к бутылкам палки для дальнего броска и получали, таким образом, напалменную гранату. В бою поджигался фитиль, и бутылки летели из засад и укрытий на расстояние до 50—60 метров. Если в броневик или лёгкий «Стюарт» попадало 3—4 таких «гранаты», машина сгорала за несколько минут, а то, что оставалось от неё, напоминало некую металлическую конструкцию, которая не успела расплавиться в мартеновской печи.

Особую ненависть мексиканской нацгвардии и военных вызвало то обстоятельство, что при атаке напалмом экипажам боевых машин было затруднительно выбираться из них, так как при открывании люков напалм тут же затекал внутрь и мгновенно воспламенял все горючие материалы, которые находились внутри машины.

При непосредственном попадании «полистирола с магнием» на полицейского или военного одежда и «разгрузка» прогорали за несколько секунд, а когда напалм добирался до кожи, там почти сразу же начиналось обугливание, т. е. ожог 4 степени. Некоторые гвардейцы и военные получили тяжелейшие ожоги: мясо в местах поражения буквально выгорало до костей.

В мексиканских событиях января 1994 г. напалм был применён ещё раз, 10 января, на улицах Мехико и других крупных городов страны. Тогда состоялись несколько полу-стихийных, но грандиозных демонстраций трудящихся в поддержку сапатистов и бедных крестьян штата Чьяпас. Но против городского рабочего класса буржуазия не рискнула применять армию, поскольку та, будучи в массе своей рабоче-крестьянской, сильно заколебалась и отказывалась стрелять в братьев, отцов и матерей. Поэтому на улицы были брошены каратели — нацгвардия, полиция и переодетые уголовники, которым за убийство рабочих власти пообещали полное освобождение или солидную «скощуху» срока.

Для разгона манифестаций и сноса баррикад карательные отряды вооружались модернизированными американскими броневиками М3А1 времён Второй мировой войны. Эти машины имели бронирование толщиной от 6,4 до 13 мм и были вооружены двумя пулемётами «Браунинг» калибра 12,7 мм.

Для борьбы с безоружным пролетариатом такие броневики вполне подходили, поэтому мексиканское правительство вполне рассчитывало на быструю победу в городах. Но не тут-то было.

Когда в Мехико на проспекте 22 де Фебреро броневиком был задавлен первый демонстрант, в ход пошли бутылки с напалмом. И хотя обошлось без дальнейших жертв, и сожгли дотла всего две бронированные машины, напалм опять показал свою грозную силу. После того, как демонстранты начали расходиться, пожарные ещё сутки боролись с огнём, который от раскалённых груд стал перебрасывался на соседние деревья, дома и торговые палатки. Пожар не тушился водой, поэтому всю территорию возгорания пришлось обложить мешками с песком и постепенно засыпать глиняно-известковой «кашей».

Выводы из применения напалма в Мехико сделать было нетрудно. При попадании пары-тройки бутылок со смесью в верхнюю часть машины, в район пулемётной башенки, оружие очень быстро выходило из строя, а вся машина, по которой растекался напалм, превращалась в своеобразного быка Фалариса, внутри которого заживо запекался карательный экипаж, если, конечно, он не успевал эвакуироваться через люк в днище.

***

Какие выводы из сказанного можно сделать применительно к новому изделию концерна «Калашников»?

Первый и главный тот, что при известной организации и подготовке рабочий класс вполне способен найти против каждого фашистского «щита» изящную пролетарскую «кувалду», которая этот «щит» проломит и сожжёт в прах. Ясно также и то, что никакие «щиты», «лавины», «тигры», «игорьки» и прочие пулемётно-бронированные чудища буржуазию от революции  не спасут и от пролетарского трибунала не защитят. Но тут другой вопрос: ведь все карательные машины с их нарастающей убойной силой фашистское государство получает не из воздуха. Их создают не сами капиталисты, а большая масса российских рабочих на многих предприятиях страны. Пролетариат «Калашникова» и других заводов и фабрик своими руками делает оружие против себя самого. Рабочие государственных оружейных концернов, добросовестно кующие себе механических убийц, видимо, считают себя неприкасаемой рабочей аристократией, считают, что их сиюминутные интересы (постоянная пока что занятость, чуть более высокая зарплата, какой-никакой соцпакет и т. п.) стоят выше общеклассовых интересов пролетариата.

Рабочие-оружейники думают, что делают полицейское оружие для защиты отечества от ИГИЛ, арабских шейхов, «братьев-мусульман» или «Исламского джихада». Наши рабочие полагают, что карательные средства и машины будут направлены против кого угодно и где-то там, далеко, но только не против их самих.

Но товарищи-оружейники не видят, что подвергаются ещё большей эксплуатации и гнёту, чем их «гражданские» братья по классу. Особые условия военного производства дают хозяевам оборонных предприятий множество «кнутов», с помощью которых трудовой коллектив трудится едва ли не в тюремных условиях. То оружие, которое в поте лица делают рабочие-оружейники, принадлежит хозяевам и продаётся ими с такой огромной прибылью, в сравнении с которой вся зарплата трудового коллектива составляет не 1/4, не 1/6 и даже не 1/8 часть, а всего лишь несколько процентов. Практически 90—95% труда своих рабочих оружейные капиталисты безвозмездно присваивают себе.

Пролетарии-оружейники не хотят думать и о том, что могут точно так же, как шахтёры или гражданские машиностроители, оказаться под забором, на улице, лишиться работы и какой-никакой стабильности. Что они скажут тогда? Когда будут вынуждены бороться за свои классовые интересы, против безработицы, нищеты и бесправия, когда будут вынуждены выходить на улицы, устраивать стачки, демонстрации, идти на стычки с полицией. И вот тогда они могут отведать давнишних плодов рук своих – когда на них попрёт вся карательная мощь «щитов» и «тигров».

***

И под конец заметки – информация для раздумья. По рассказам многих ополченцев (ДНР и ЛНР) в истории донбасской войны был период, примерно конец 2015 – начало 2016 гг., когда со стороны украинской армии на позиции ополчения и на окраины Донецка, Горловки, Докучаевска и других городов прилетали снаряды и мины, которые при ударе не взрывались. Когда сапёры начинали разминирование таких неразорвавшихся боеприпасов, они часто обнаруживали, что снаряд или мина прилетели без взрывателя или с заведомо повреждённым взрывателем. В этом случае на корпусе мины или снаряда иногда была нацарапана надпись, что-то вроде такой: «Это всё, что можем» или «Простите, браты, сделали всё, что могли».

Это означало, что вчерашние рабочие на той стороне, понимая чудовищность и абсурд взаимного братоубийства за буржуйские миллиарды, пытались хоть как-то уменьшить число смертей своих собратьев по классу. Не имея пока что возможности и условий для разворота оружия против своего буржуазного правительства, солдаты втихомолку выворачивали взрыватели или устанавливали их на камуфлет, чтобы снаряд или мина поглубже зарылись в землю и уж только после этого взорвались – с наименьшим ущербом для братьев и сестёр на другой стороне.

И то хлеб. И за это великое спасибо.

М. Иванов

[1] Ф. Манец, П. Севастьянов и др. Защита от оружия массового поражения. М.: Военное издательство МО СССР, 1967, стр. 216, 224.

[2] В системе обозначений AISI (Американский Институт чугуна и стали): легированная сталь, содержит: углерода 0,32%, молибдена 0,25%.