Реакция капиталистов на публикацию дневника рабочего

30 октября 2017 г. меня, слесаря-ремонтника железобетонного завода №1 (далее — ЖБЗ) г. Стерлитамак (Республика Башкортостан), уволили за публикацию дневника рабочего Стерлитамакского вагоноремонтного завода. И если бы не личное признание начальника службы безопасности ЖБЗ Гибадуллина Радмира Рахматьяновича, я бы так и гадал, что же стало конкретной причиной моей травли со стороны администрации завода.

С первого взгляда может показаться бредом, что рабочего, работающего на одном предприятии, увольняют за проявленную твердую позицию на совершенно другом предприятии, которое даже по характеру производимой продукции совершенно иное и никак не связано с первым. Но это поверхностностный взгляд на вещи.

Во-первых, мы живем в классовом капиталистическом обществе, а это такое общество, которое раздирает классовая борьба, вытекающая из антагонистической противоположности материальных (экономических) интересов существующих в нем двух основных общественных классов — капиталистов и рабочих. Миллионы трудятся, создавая своим трудом все общественные блага, а им за это достаётся лишь жалкое существование. В то время как мизерное меньшинство общества присваивает большую часть результатов труда этих миллионов, живет, утопая в богатстве, только лишь на том основании, что владеет средствами производства — заводами и фабриками, на которых трудятся эти миллионы рабочих. Одним словом, большинство работает в поте лица, а жалкая кучка на них паразитирует. Ясно, что положение этой жалкой кучки властьимущих будет очень шатким, и они это понимают. Стоит рабочим разобраться, что к чему, понять из-за чего и почему они так плохо живут и что нужно сделать, чтобы все изменить, как господство капиталистов начнёт с оглушительным грохотом рушиться.

Естественно, что буржуи этого не хотят: они не желают терять своего привилегированного положения в обществе, и потому они боятся активных рабочих, стремящихся защитить свои права и призывающих своих товарищей к коллективному отпору их притеснениям, боятся массовых действий рабочих, как выразился один товарищ в комментариях, «до зелёного поноса», и будут стараться от таких активных рабочих избавиться. Боятся они не самих этих рабочих — от них избавиться нетрудно: кого-то можно просто уволить в обход буржуазного законодательства, а кого-то запугать. Они боятся того, что другие рабочие, общаясь с этими активными рабочими, поймут, как их грабят, и как можно бороться с грабежом, взяв за задницу самих капиталистов, которые во всем зависят от рабочих. А поняв это, рабочие ведь могут пойти (и обязательно пойдут!) дальше — они могут покончить со своим жалким положением в обществе. То есть капиталисты боятся роста политической сознательности рабочих — сознательности в любой ее форме, даже еще в самой начальной — в форме борьбы за свои экономические интересы. А активные рабочие, так или иначе, всегда способствуют росту такой сознательности в рабочих коллективах, они неизбежно учатся сами (без знаний  в бараний рог не скрутить даже одного капиталиста, не то что весь их класс!) и приносят это знание другим рабочим.

Вот и выходит, что буржуи, ведя борьбу с активными рабочими, борются не с конкретными людьми, а в их лице — с объективной правдой жизни, отгораживают рабочие коллективы от этой правды, в какой бы форме или объёме она к ним не «приходила». Думаю, что это первая причина моего увольнения — страх хозяев ЖБЗ перед возможностью объединения и сплочения рабочих ЖБЗ. Это, так сказать, общая причина.

Во-вторых, разность характера производств на разных предприятиях никак не может гарантировать разность хозяев этих предприятий. В самом деле, капиталист заинтересован не в самом производстве, например, железобетонных изделий или количестве отремонтированных вагонов (как на ВРЗ, где я сначала работал), он заинтересован в получении прибавочной стоимости, и ему абсоблютно все равно, что именно производить. А во времена господства монополий (множества предприятий, объединённых в  тресты, синдикаты, концерны, холдинги) одна хозяйская морда может владеть несколькими предприятиями сразу, быть их собственником полностью или частично или, как минимум, быть с ними связанными отношениями собственности через кучу других предприятий. Именно так дело обстоит и с ЖБЗ №1 и ВРЗ.

Но прежде, чем поведать о деталях моего увольнения, думаю, стоит рассказать о том, что происходило накануне увольнения, и в каком положении находятся рабочие ЖБЗ.

ЧАСТЬ 1. О положении рабочих на ЖБЗ.

Я устроился работать на этот завод в марте 2017 года. Начиная с момента оформления моих документов я наблюдал форменное безобразие. При трудоустройстве не позволяют даже ознакомиться с договором, а также не предоставляют его второй экземпляр. И таким образом заключали и заключают договора найма со всеми рабочими завода.

По решению медицинской коммисии я был допущен к работе с запретом работ на высоте. Мои непосредственные начальники об этом прекрасно знали, но никому не мешало меня отправлять работать на высоту, как правило даже без наряда-допуска и средств индивидуальной защиты. Такая практика на заводе считается нормой. Да и нам деваться некуда, иначе будет пониженный коэффициент трудового участия, следовательно, срежут премию. А сегодня премия — это плеть для рабочего.

В конце июня произошло ЧП: рабочий угодил под транспортировочную ленту, ему чуть не оторвало руку. Вины рабочего нет, ибо место его работ не было огорожено и не имело ни одного «концевика» аварийного отключения установки. Если бы не милые девушки-лаборантки, которые подоспели на крик, это ЧП превратилось бы в трагедию. Как себя повело руководство? Как обычно: начало прятать собственную жопу и винить самого пострадавшего! Начальник отдела Техники Безопасности накатал такую объяснительную, согласно которой выходит, что рабочий хотел покончить жизнь самоубийством. По приказу директора Цюра Олега Михайловича, главного инженера Мусина Фаниля Абдулхаевича начали прятать преступную халатность. Ещё бы: по любому несчастному случаю проводится проверка Комиссии по труду и прокуратуры, которые, замечу, не спешили на место происшествия, тем самым помогая капиталистам скрыть истинную причину происшествия. Это говорит лишь о формальности проведения раследований несчастных случаев со стороны государства. Рабочих срочно отправили устанавливать ограждения и подключать «концевики» аварийного отключения. И всё это под присмотром руководителей, которые даже посмеивались над этим. Например, когда сделали замечание механику цеха №8 Семёнову Андрею о том, что они прячут преступную халатность, он, улыбаясь, заявил: «Вы что, тут так всегда было». Тогда его спросили: «На остальных установках эти ограждения появятся, когда ещё кого-нибудь замотает?» На что он посоветовал лишь сплюнуть три раза. Так что угроза повторения этого несчастного случая осталась, и повторение её — лишь вопрос времени. Скажу лишь одно: рабочему относительно повезло. Рабочие сфотографировали все изменения на месте происшествия и, приехав к нему в больницу, показали, предупредили, что там творится. Более того: они даже выяснили, что пострадавший, несмотря на то, что был увезен скорой помощью с территории завода, находится в больнице с бытовой травмой, а не производственной(!). В общем этот рабочий смог добиться компенсации: говорят, выплатили 300 тысяч, ну или ещё выплачивают.

Пару лет тому назад, по этой же причине — отсутствие защиты подвижных механизмов — погиб рабочий цеха №2 при вывозе готовой продукции. Также в недалёком прошлом всё по той же причине одна из работниц лишилась пальцев руки, а другая рабочая лишилась ноги. Понесли ответственность за это капиталисты? Нет, не понесли: как тогда, так и сейчас. Виновными назначаются сами пострадавшие рабочие, и только для вида пару раз уволили незначительных начальников, которые испытали только легкий дискомфорт.

На заводе всего два тракториста. Их задача снабжать сырьём цеха, вывозить готовую продукцию на склад и т.п. Им приходится работать поочередно по 12 часов 2 дня через 2. А в дни, когда сильно загружено производство, работают оба. Отпусков они не имеют, больничных тоже, а если вдруг один из них не выйдет, то оставшийся работает по 12 часов каждый день до тех пор, пока не явится на работу напарник.

Водителей крайне мало, работают в основном на полностью изношенном металлоломе, только отдаленно напоминающим грузовик. Капиталист их заставляет работать по 12 часов, и очень часто без выходных. А выходные они имеют как правило тогда, когда на заводе имеет место простой, который работодатель обычно не оплачивает — такой вот сомнительный выходной. Командировочные грошовые. Водители, которые развозят бетон по цехам, отдыхают всего 1-2 дня в месяц при 12-часовом рабочем дне. Про то, что водители обязаны отдыхать, а иначе они могут попросту разбиться, капиталист и знать не хочет. Зарплату за титанический труд получают копеечную, а пару раз вообще с водителей срезали переработанные часы с формулировкой: «По закону нельзя перерабатывать более 40 часов в месяц и более 120 часов в год».  Эти лицемерные блюстители закона из администрации, которые и в грош на самом деле не ставят этот самый закон, вместо того, чтобы увеличить штат, заставляют трудиться бесплатно и без отдыха людей, работающих на средствах повышенной опасности. Капиталистам от этого распрекрасно на душе, ведь они заинтересованы увеличить интенсивность труда и оплачивать её по стандартным расценкам. А вот водители ещё не понимают, что, стремясь как можно больше заработать, на самом деле постоянно находятся в проигрыше, т.к. продешевили.

К женщинам-крановщицам, операторам БСУ, операторам дробильных установок и транспортировочных лент, лаборантам руководство относится как к бесправным рабам. Я наблюдал, как цеховое начальство подходило к нашим работницам и просто ставило перед фактом: завтра выходишь на дежурство в свой выходной. А потом это оформляется (хотя, как правило, вообще не оформляется) как добровольное решение рабочих выйти подработать. И попробуй отказаться — мигом уволят. Это мужики могут послать куда подальше, если с таким напором их заставлять выходить в выходной. Жаль, что слабая сознательность рабочих-мужчин: не стремятся защищать женщин, их товарищей.  Операторы БСУ так же, как и водители, порой работают с одним выходным днём за месяц. Заработная плата работниц с учетом огромного количества часов переработки, работы в пыли, без выходных не превышает 16 000 рублей, и только на том основании, что они женщины. Для примера, мужчины, работающие такое же количество часов и без выходных, получали в среднем 22 000 рублей — по сути копейки, но женщины получают ещё меньше. Это наглядный пример возрата к различию расценок за труд по половому признаку, характерному для царского периода истории России.

Весь завод, кроме цеха № 7, обслуживают 3 сварщика, 4 слесаря, 2 электрика — это весь штат ремонтников после сокращений 2014 года, хотя раньше в каждом цеху была своя ремонтная бригада. Теперь одна бригада на весь завод. Половина этого состава работает посменно 12 часов 2 дня через 2.

Формовщики и арматурщики работают на древнем изношенном оборудовании, которое постоянно ломается. Весь труд практически ручной. Оплата сдельная, что заставляет перерабатывать рабочих на «добровольных началах». Формовщики стремятся увеличить зарплату путем увеличения выработки, а руководство, наблюдая увеличение производительности труда посредством его интенсификации, благодарит рабочих путём уменьшения расценок. Особенно отчетливо видно это сейчас, при выполнении крупного заказа от «Роснефти». Самое циничное — это расчет зарплаты остальных рабочих завода, т.к. руководство всегда выплачивает премию работающим в зависимости от объёма выработки формовщиков. Например, формовщики могут простаивать неделю без работы, а ремонтники пахать всю эту неделю, ремонтируя или монтируя какое-либо оборудование, водители развозить товарный бетон, операторы БСУ месить бетон и т.п., а затем не получить премии, потому что формовщики простаивали, причем по вине работодателя.

Вообще весь завод фактически работает посменно с 7:30 до 20:00. Обед 30 минут при 12-часовой рабочей смене. Фактическое время нахождения рабочих на заводе: 12 часов работы плюс 30 минут обеда — итого 12,5 часов. Хотя по закону перерыв между рабочими сменами должен составлять не менее 12 часов.  Официально же всё по закону: 40-часовая рабочая неделя с 5 рабочими днями по 8 часов: с 7:30 до 16:00 (сюда входит обед 30 минут). Даже в коллективном договоре это закреплено, и ни слова о 12-часовой рабочей смене.

Да, это на первый взгляд удивительно, что есть коллективный договор. Как правило введение колдоговора — это результат борьбы рабочих с капиталистом. Только не стоит обольщаться: он не работает и не должен был работать на этом заводе, т.к. введение его — это инициатива работодателя. И нужен он был только для юридической проволочки, когда завод менял форму собственности с ОАО на ООО. Представитель коллектива рабочих не выбран, а назначен хозяевами завода. Этот представитель не рабочий, а снабженец из управления Александр Петров. Его задача защищать интересы работодателя, а не рабочих, чем он успешно и занимается. Рабочие знают, что колдоговор на заводе имеется, но с ним фактически никто не ознакомлен: заставляли лишь ставить подпись об ознакомлении с этим документом при устройстве на работу. В цехах ни одной копии договора, при требовании цеховому начальству его предоставить, они заявляют: «В цеху нету, есть в управлении. Идите и сами потребуйте». Последняя фраза в переводе с холуйско-начальствующего на русский означает следующее: будешь требовать колдоговор — тебя уволят. Хотя даже при обращении в администрацию письменным заявлением его не предоставляют, несмотря на то, что по закону обязаны предоставить, заявляя, что этот договор — документ заводской(!). Этот бред из уст управленцев подтверждает полную декоративность этого закона.

Из такого обстоятельства нужно делать правильные выводы. Наличие колдоговора — это уже хорошо, но чтобы он начал работать и защищать рабочих, трудящимся необходимо контролировать исполнение условий колдоговора. А для этого, в первую очередь, нужно дать пинка под зад буржуйскому холую и избрать своего представителя по контролю за исполнением коллективного договора. Этот человек должен быть из рабочих и тесно связан с трудящимися. Но если просто избрать своего представителя — дело не изменится. Чтобы наш интерес учитывался, нужно иметь силу, которая может противостоять капиталу нашего хозяина-работодателя. Эта сила выражается в сплоченности заводского коллектива, управляемая через рабочий комитет, способный организовать по первому зову забастовку. Тогда мы сможем угрожать самому главному для буржуя — его прибыли. Потеря прибыли — это то, что заставляет капиталиста идти на уступки. Такие шаги позволят установить начальную стадию рабочего контроля над производством. А чтобы наши требования исполнялись с максимальной быстротой, рабочие завода должны быть объединены с рабочими других заводов города, республики и всей страны.

ЧАСТЬ 2. Стихийность, начальная организованность рабочих ЖБЗ.

Самая болезненное обстоятельство для рабочих на заводе — это низкая зарплата, которая не индексировалась ещё со времен царя Гороха, а также постоянная ее задержка. Задержки дошли до такой степени, что даже буржуазная прокуратура вынуждена была приструнить обнаглевшего капиталиста (см. здесь) С первого месяца моей работы ежемесячно задержки зарплаты составляли до 5—7 дней. А когда начиналась выплата зарплат, то она происходила частями в течение 2-3 дней. Ох, как это раздражало рабочих. Наша тяжелая жизнь ещё более усложнялась из-за этих задержек. Так, к сентябрю у нас накипело, и тут листовки появились. Я не знаю, кто их писал, как и кто их распространял, но написаны они были грамотно. Рабочий комитет призывал к забастовке в том случае, если не будет выплачена вовремя зарплата.

Главное, что эти листовки появились в самый подходящий момент. Завод получил огромный заказ от «Роснефти» на производство утяжелителей для прокладки нефте-газопровода, первую партию которого предприятие должно отправить в конце 2017 года. А технологическая линия производства утяжелителей ещё не готова. Это положение является крайне уязвимым для капиталистов: любая активная борьба может задержать поставку товара, а это колоссальные убытки для хозяев завода. В один месяц при условии организованных действий рабочие могут добиться повышения зарплаты в разы, улучшения условий труда и т.д.

Утяжелители для «Роснефти»

Руководство испугалось этих событий — не дураки же они, отлично понимали всю сложность момента. Зарплата была выплачена как положено, день в день — требование рабочих было формально выполнено, забастовка не состоялась. Но весь завод лишили премии, оставив голый оклад. Только формовщики получили 20% премии (можно считать не получили). Через несколько дней появилась ещё одна листовка. Она разъясняла причину выплаты зарплаты точно в срок, приводились убедительные доводы: 1) Впервые за 10 месяцев зарплату выдали в срок, как положено по договору, хотя за день до выплаты начальство уверенно говорило: денег не будет. Руководство завода не стало рисковать даже часом простоя; 2) Начальники неутомимо вели поиски рабочего комитета. Листовка призывала готовиться к борьбе за невыплаченную премию и повышение зарплаты. Также коротко и ясно разъясняла, что премия фиктивная, искусственная и является ни чем иным, как орудием грабежа и угнетения. Урезание премии за сентябрь тому яркое доказательство.

После появления первых листовок начальник РМЦ г-н Тараканов вызывал к себе рабочего, которого пытался обвинить в распространении листово только по той причине, что он переодевается позже всех. Это абсурд. Даже один мастер, который был замечен за чтением, был обвинён в распространении листовок. Мы долго над этим смеялись. Зашастал начальник службы безопасности, даже кого-то приводил к себе на допрос. Мужики с гаража рассказывали, что начальник гаража Сабитов Тимур интересовался: кто их написал, кто распространял, как они оказались в гараже. C другой стороны,  что такого было в этих листовках? Что в них, призывали брать оружие и свергать власть? Нет, в них комитет говорил то, что думаем мы, рабочие, он требовал то, что положено нам, не более того. И всё в соответствии с законами РФ.

Я видел, как рабочие были воодушевлены призывом к забастовке. Я слушал и сам участвовал в дискуссиях среди рабочих по поводу стачки, её необходимости, о праве рабочих на протест. Разнообразная болтовня о том, что рабочие неспособны сопротивляться — это ложь. Рабочие могут, хотят и непременно будут бороться со своими угнетателями. Но пока у большинства рабочих нет сознательности, нет целостного понимания общественных процессов и сути капиталистического способа производства. Это и есть слабое место современного пролетария, из которого, как следствие, вытекает отсутствие нерушимой организованности. И пока не появятся настоящие коммунисты, которые будут соединены с рабочими, такое положение дел будет ещё долго продолжаться.

Где-то 20 сентября я увидел в цеху директора Цюра О.М. Я подошел и спросил:

— Где часть зарплаты, которую называют у нас премией?

Объяснение начальников не поддаётся здравому смыслу:

— В сентябре было залито меньше 2000 кубометров бетона, поэтому нет премии. Знаете, — говорит он мне, — скоро зарплата станет понедельная, мы будем выплачивать раз в неделю.

Проклятые софисты, я у него спрашиваю о прошлой зарплате, а он мне рассказывает о будущей.

— Это ладно, а что насчет премии за сентябрь, когда её нам выплатят?

— Что такое премия? — отвечает вопросом на вопрос г-н Цюра, применяя метод работы с возражениями или, по-русски говоря, все те же софизмы.

— Это часть зарплаты. Так когда её нам вернут и вернут ли её вообще, — задал я ему тот же вопрос.

— Премии не будет. Не было объёма продукции, —  ответил он мне и пошел скорым шагом от меня подальше. (Как видно на фото выше, склад забит утяжелитялими, которые появились не вчера и не сегодня, а делались они весь сентябрь и октябрь — прим. автора.)

После с рабочими мы обсуждали этот короткий диалог с директором в следующей форме.

Не было объёма — то есть вечная сказка о том, как зарплата зависит от прибыли. Интересно, если у него спросить: зависит ли стоимость сырья, которое он приобретает, от его прибыли? Конечно не зависит. Тогда он наверняка начнёт рассказывать о законе спроса и предложения и т.д. Тогда можно было бы поставить вопрос: рабочий на заводе повинную отрабатывает перед барином, где последний по результатам успешности ведения своего хозяйства выдаёт благотворительность своим крепостным? Нет, ответит он, рабочий свободен, на заводе он работает на основании заключенной сделки – договора найма. Тогда ставим следующий вопрос: что должен дать рабочий по условиям этого договора своему нанимателю? Здесь он, как и любой, ответит: свою способность к труду в течение определенного времени! И мы делаем умозаключение: выходит, рабочий продаёт как товар, только специфический, свою рабочую силу. А раз рабочая сила — товар, то она, как и любой товар, должна регулироваться законами экономики, например, тем же законом спроса и предложения, а сама купля-продажа рабочей силы закреплена договором найма. Такое умозаключение порождает справедливый вопрос: с какого перепуга твоя прибыль имеет отношение к стоимости товара «рабочая сила», для упрощения называемая зарплатой? Как только поставим этот вопрос любому разноликому Олегу Михайловичу, апеллирующему к зависимости зарплаты от прибыли, он тут же засобирается по важным делам, безотлагательным, таким, как, например, срочно купить утюг, включить его и забыть выключить у себя дома.  Ибо тут появляются вытекающие вопросы. Так как это сделка, по которой работодатель покупает рабочую силу, то он должен её оплатить. И рабочему совсем не важно: дал он ему объём или не дал, т.к. рабочий продал своё время, а как его будет расходовать Цюра в тот или иной месяц — дело его, а не рабочего (это конечно очень упрощённо, непременно рабочему важны условия труда — прим. автора). Вот расмотрим простой пример. Представьте: Цюра купил конфету, купил её в долг (капиталист всегда покупает рабочую силу в долг, т.к платит он как правило через месяц, а употреблять эту самую рабочую силу начинает сразу же — прим. автора) по рыночной цене, и начал есть её так неаккуратно, что половина ее попала мимо рта. Приходит время платить за конфету, и он заявляет продавцу, что оплатит лишь половину стоимости конфеты, т.к. смог съесть только полконфеты, и денег у него только половина. Ну как минимум над ним посмеются, возможно даже побьют за такую дерзость и больше никогда в долг ничего не дадут. А по максимуму отправят за решётку за мошенничество и долг полностью отсудят. Логично? Да, логично. Вот и с зарплатой точно так же дело обстоит, как и с конфетой, приведённой в примере.

Вот что ещё примечательно. Цюра говорит рабочим одно, а общественности заявляет совершенно другое. Так, он на день строителя давал желтой газетенке «Стерлитамакский рабочий» интервью, в котором утверждает:

«В июне мы участвовали в тендере на поставку утяжелителей для крупной компании — «Роснефти» — для строительства газопровода. Потратили немало сил и времени. В итоге наше предприятие оказалось в числе победителей. Завод обеспечен работой на вторую половину 2017 года и весь 2018 год. Общая сумма заказа составляет более одного миллиарда рублей. Мы заключили договоры с несколькими надёжными поставщиками для бесперебойной поставки сырья и материалов, а также для изготовления металлоформ, покупки станков и т.д. Не скрою, работать предстоит немало. Для нас — это новый виток развития предприятия. Получив этот заказ, мы вышли на новый уровень.»

Значит, на вторую половину 2017 года завод обеспечен работой, а сентябрь входит как раз во вторую половину 2017 года. В конце августа мы на заводе начали осваивать новое производство. Это же подтверждает и сам Цюра в интервью корреспондентам «Стерлитамакского рабочего». А раз вводится освоение нового производства и продукции, значит в соответствии со ст. 158 ТК РФ работодатель обязан сохранить за работниками их прежнею зарплату на период освоения нового производства/продукции. А вот дело обстоит наоборот. Хозяева завода, пользуясь отсутствием профсоюза, изымают (читай — воруют) огромную часть фонда заработной платы и пускают ее в оборот — для обеспечения «…бесперебойной поставки сырья и материалов, а также для изготовления металлоформ, покупки станков и т.д….», а рабочих оставляют без штанов. Ну и приказа о введении нового производства не было. Приказы вообще на этом заводе не любят издавать. Это же документ, который может обернуться против хозяев. Как видим, у рабочих есть все основания требовать выплату премии за сентябрь, и не с бухты-барахаты предъявляются эти требования. Мы, рабочие, были обмануты хозяевами. Нас пытаются нагло обмануть так же, как и продавца конфет в  моём примере.

В этом интервью есть ещё на что обратить внимание. Олег Михайлович говорит:

«2016 год был, несомненно, тяжёлым. Естественно, нам пришлось оптимизировать затраты, не обошлось без сокращения работников. Но в целом мы кризис преодолели…».

Кризис значит преодолён – хорошо, мы это учтем и предъявим эту фразу в том случае, если руководство вздумает ссылаться на сложности кризиса. «Пришлось оптимизировать» – эту короткую и радужную фразу нужно раскрыть полностью, а то она вводит в заблуждение. Раньше на заводе работало 1400 человек, а теперь, после сокращений, осталось чуть больше 300. Рабочим теперь приходится пахать за троих, вдобавок урезали зарплату в среднем до 13 000 рублей. То, что утверждается в газете о средней зарплате в 22 159 рублей, является ложью, ибо высчитана она по формуле средней температуры по больнице за месяц май. Такую интенсивность более точно выразил один из трудящихся завода: «Людей на участке сократили, а магистраль трубы, которую нужно обслуживать, от этого не сократилась ни на сантиметр». Была столовая с относительно недорогим и полноценным питанием — её закрыли. Теперь приходится обедать там, где тебя обед и застал. Раньше был профилакторий прямо на территории завода, даже зубной кабинет был и т.д. и т.п. — закрыли, людей сократили. Большинство промышленного оборудования работает по принципу вибрации, а вибрация сказывается на центральной нервной системе и, если её не подлечивать, это приведёт к профессиональному заболеванию — болезни Паркинсона. А как её подлечивать, если рабочих глубоко отоптимизировали, и теперь хозяева завода наживаются на здоровье рабочих. Вот как из кризиса выходил завод. Все сложности и трудности попросту были свалены на плечи рабочих.  И на этих плечах до сих пор находятся.

Далее Цюра утверждает:

«Самые необходимые и востребованные рабочие специальности для нас сегодня — формовщики, электросварщики, машинисты кранов, стропальщики, арматурщики, сварщики арматурных сеток, отделочники…».

Обращая внимание на эту цитату, некоторые товарищи полагают, что у господ-капиталистов проснётся совесть. После этого они поднимут зарплату, а может быть и смягчат положение рабочих на заводе. И даже подкрепляют свою фантазию следующим суждением: без нас они не смогут получать прибыль, поэтому в конце концов поднимут оплату труда. В самом деле, из-за низкой зарплаты, жутких условий труда, бесправности рабочих, декоративности коллективного договора и т.п. на ЖБЗ №1 горожане не идут даже в условиях повальной безработицы.

Товарищи рабочие, не следует идеализировать: капиталист грабит рабочих не потому, что у него институт совести не развит и отсутствует сострадание к «ближнему своему». Он грабит, т.к. его вынуждают это делать капиталистические отношения. Хаос рыночной экономики, конкуренция между капиталистами заставляют грабить своих рабочих всё сильнее и сильнее. Иначе капиталист разорится и его сожрут его братья по классу, а ему придется стать таким же, как и мы, бесправным придатком машины. А этого буржуй боится больше смерти: он привык к сытой жизни. Также нужно понимать, что капиталист смотрит на рабочего не как на человека, а всего лишь как на фактор производства, такой фактор, который обладает знанием и способностью к труду, а главное, как на источник своего дохода. Ибо только человеческий труд создаёт стоимость. Некоторые рабочие справедливо спросят: кто же будет работать за копейки на ЖБЗ? Тут хозяевам на помощь идет буржуазное государство и предоставляет массу невольного труда в лице заключённых. Их не нужно баловать зарплатой, придумывать, как обмануть: у них есть дубак, который будет заставлять работать за копейки (средняя зарплата заключенного в Стерлитамаке составляет 4600 рублей, с учетом вычетов эта сумма ещё меньше – прим. автора). Только за неделю до увольнения я видел целую роту таких несчастных рабочих с номерами на груди, которые, как правило, попали в тюрьму из-за крайности жизни, в которую ввергли большую часть страны ненасытные олигархи, так в добавок ещё и трудиться их заставляют как рабов. Эти-то заключенные и есть те самые востребованные «…формовщики, электросварщики, машинисты кранов, стропальщики, арматурщики, сварщики арматурных сеток, отделочники…», которые и восполнят дефицит рабочих рук, а если придётся и заменят всех нас. Волей-неволей проводится аналогия c Фашисткой Германией. Там тоже на предприятиях работали заключенные, что стало причиной сокращения огромной массы рабочих, которых после переодели в солдатскую шинель и отправили воевать за богатства империалистов, прежде, конечно, развратив их сознание. Если рабочие не очнутся, то вскоре хрустальная ночь настанет и на улицах наших городов.

ЧАСТЬ 3. Как меня увольняли.

25 октября в 16:00 начальник цеха №8 Сайфуллин Радик Хамзиевич объявил, что меня срочно ждут в отделе кадров. Когда я туда пришел, Карпова, начальник отдела кадров, заявила, что меня переводят в цех № 1 в связи с производственной необходимостью, обусловленной отсутствием работника(!). Подала приказ о переводе и допсоглашение к трудовому договору. В допсоглашении я написал отказ, а в приказе о переводе ни слова не было о чрезвычайном положении, т.е. отсутствовали законные условия моего перевода. Всё происходило в точности как на ВРЗ. Я понимал, что меня увольняют через провокацию. Вот только я не понимал за что!? Карпова, начальник отдела кадров, в прениях со мной заявляла, что может делать что хочет, в грош не ставя закон, на который она ссылалась, и вдобавок не понимала, путала статьи. По сути была такой же мерзавкой, как и Корниенко на ВРЗ, но последней нужно сделать комплемент, ибо в отличии от Карповой она не была набитой дурой, занимающей должность, которой не соответствует даже с буржуазной точки зрения. За какие способности Карпова начальствует – остаётся только догадываться.

Предоставить копии приказа и допсоглашения Карпова отказалась, ссылаясь на то, что может их выдать только по заявлению, подписанному директором. На замечание: как же она без подписи директора ранее выдала копию приказа об устройстве на работу и копию трудового договора – только глаза выпучила и промолвила: «Ладно, я их подпишу у директора» (т.е. те заявления, по которым она уже предоставила требуемые документы). Птиц в поле ловят сетями, а человека ловят на противоречиях.

Так закончился второй день моей смены. Наступили мои выходные.

26 октября приехал в Территориальный отдел Министерства труда и социальной защиты населения Республики Башкортостан по городу Стерлитамаку. Честно говоря, на помощь госструктур я вообще не рассчитывал, но подумал: чем черт не шутит. График работы у них следующий: с 9:00 до 17:00 (перерыв 13:00 до 14:00). Когда я к ним поднялся и сообщил, что меня пытаются незаконно уволить, они лишь ответили, что у них технический перерыв (которого в графике работы нет) и, не стесняясь меня, спокойно рассаживались попить чая с вкусняшками. Ещё бы, дело то у них важное, а тут я со своими трудовыми проблемами. Я подождал, когда их полдник закончится, затем рассказал суть дела. Меня начали консультировать, я устал это слушать и заявил: «Консультация мне не требуется, я сам прекрасно знаю свои права и статьи закона, которые защищают мои права, мне нужна помощь, которая может вступиться за меня». На это консультирующий, недавно сладко пообедавший, заявил: «У комитета по труду нет ни одного рычага немедленного давления на строптивого работодателя. Это обязанность прокуратуры». Этот орган существует за счет бюджета, а по своему характеру ни на что не годный: он никак не защищает ни одного рабочего. Мало того, таким характером работы они, напротив, помогают капиталистам. Рабочий, услышав, что обидчика никак не приструнить сейчас же, попросту махнет рукой и смирится со своей судьбой. Это суть работы комитета по труду. Далее поехал в прокуратуру, но там попросили написать заявление, и они в течение 30 дней проведут проверку, если посчитают, конечно, что работодатель нарушил мои права. За 30 дней со мной всё что угодно может произойти. В общем задачи прокуратуры те же, что и комитета по труду. Снова напомню: я не маленький ребёнок и отлично понимал, что всё так и будет, ибо помощи ждать от госорганов – как погоды у моря. Как-никак государство служит тем классам, которые занимают господствующее положение в обществе. А мой кошелёк постоянного кричит о том, что я пролетарий, точнее пустота моего кошелька. Следовательно, не стоит надеяться и на прокурора.

27 октября, в свой выходной, я приехал на завод, чтобы подать заявление на предоставление копии приказа и допсоглашения и получить аванс за октябрь. После того, как я зарегистрировал документы и получил деньги, понимая, что директор приказал меня уволить (только за что именно – я не знал), решил зайти в отдел кадров. Меня не пускали охранники: электронный пропуск не работал. Всё под копирку как на ВРЗ, не хватало только приглашения поменять пропуск у начальника службы безопасности. Значит, смекнул я, они перевели меня без моего согласия и уже составили акт о прогуле. Охрана вела себя так, чтобы я ушел домой, не попав на завод. Плохую игру всегда видно, и для этого не нужно быть утончённым ценителем театрального жанра. Я потребовал начальника службы безопасности. Этот лицемерный, подлый человек появился только через 30 минут. Он вел свой разговор к тому, чтобы я уезжал домой, т.к. у него нет оснований пускать меня на территорию завода, поскольку у меня сегодня выходной. В отдел кадров нужно было попасть непременно, и этого я добился. Там меня встретило наглое, глуповатое, беспричинно-самоуверенное (как и положено человеку безвольному и бессовестному) лицо Карповой. Она заявила мне, что я переведен в цех №1 с 26 октября, и у меня есть прогул за 26 и 27 октября.

Я потребовал акт о прогуле. Меня пригласили в кабинет к Мананову, начальнику цеха №1, и он предоставил акты о прогуле. Так, согласно акта я отсутствовал на заводе по 8 часов 26 и 27 октября, и причина моего отсутствия неизвестна. В обоих актах указано время 16:10, стояли подписи начальника цеха №1 Мананова Д.З, замначальника цеха №1 Садыкова А.И., начальника отдела кадров Карповой М.А. 27 числа я ознакомился с актом в 12:55. На вопрос: когда были составлены акты – каждый отвечал по-разному. В цеху перед свидетелями я «припер к стенке» замначальника цеха Садыкова, разъясняя, что мне подали подложный документ, да ещё по глупости дали копию, что означает, что у меня есть все основания заявить в полицию, а это уголовная статья. Это подействовало: он по секрету признался, что подписал акт не глядя 26 числа, ещё днём. После у Карповой попросил взглянуть на приказ о переводе. Она неохотно его дала: в приказе ни слова о статье 72.2 ТК РФ «Временный перевод на другую работу». Я сделал ей замечание, что приказ не о переводе, а о временной замене рабочего. Но дела это не меняет: в соответствии со ст. 72.2 и с приказом о временном замещении я должен дать своё согласие, а я его не давал. Следовательно, перевод незаконный. Также напомнил, что я работаю посменно и, отработав 2 смены, вышел на выходные 26 и 27 октября, а она, будучи в сговоре, наплевав на закон и договор, всё же меня перевела, да вдобавок поставила смену в мой выходной. Она, не стесняясь, заявила, что по коллективному договору у нас на заводе нет сменного графика по 12 часов. Выходит, ни про какие мною отработанные смены знать ничего не знает. Я написал объяснительную, изложил там суть дела, написал о выходных и о попытке незаконно меня перевести. Также указал, что знать не знал о том, что я переведен.

Подошел начальник охраны Гибадулин. Было уже 13:30. Догадавшись, что я записываю все разговоры, потребовал выключить диктофон. Я отказался, ссылаясь на моё право собирать доказательства своей невиновности любым законным путем. Далее демагогия начальствующих, затем ставят вопрос ребром: ты уходишь домой или остаёшься на заводе? Деваться некуда, нужно любым способом остаться на работе. Я соглашаюсь, меня отводят в цех №1, дают ознакомиться с инструкциями по ТБ. Смотрю инструкции, а они не цеховые, они вообще самые разные. Так дело с ТБ не делается – я почувствовал что-то неладное. Пришел к замначальнику цеха №1 Садыкову Альберту, написал «служебку» на отгул за свой счет и попросил меня отпустить домой в 15:00, т.к. у меня не было спецовки, обеда, сигарет, и вообще я был на выходном, и все эти обстоятельства делают меня сегодня неготовым к работе. Подписывать он отказался, отправил к начальнику цеха Мананову. Мне нужна была любая их бумажка, которая подтвердила бы моё присутствие на заводе в рабочее время. Пришел к нему в кабинет – его там не было. Зато был Гибатулин, нач. безопасности. Он мне рассказал, что видел МОЁ видео (то есть человек в маске — это я, с его точки зрения) и знаком с тем, как я боролся за права рабочих на ВРЗ. Я ему сказал: видео не моё, понятия не имею, о чем он мне говорит, и вообще этот разговор не по существу, ибо вопрос стоит другой. Гибатулин заявил, что сделает всё, чтобы я больше на этом заводе не работал и не работал нигде вообще в городе Стерлитамаке.

Вот она, причина моего увольнения — моя активная позиция!

Гляди, рабочий, как буржуазное общество на самом деле относится к свободе мысли и слова, о котором сама из каждого утюга трезвонит.

Мананов до 16:00 так и не появился, и я начал собираться домой. Прибежал  Садыков и попросил прийти в кабинет к начальнику. Я знал, что они переделали акт и будут просить меня с ним ознакомиться вновь. Я зашел и дал 5 минут ему на разговор со мной, т.к. у меня наступило свободное время от работы (ст. 106, 107, 108 ТК РФ и ст. 37 Конституции РФ – прим. автора). Он распечатал мне акт, протянул его трясущимися руками и попросил ознакомиться. В акте за 27 октября время составления было указано уже 12:10, и время прогула составляло 4 часа. Отчего у него тряслись руки? От ненависти ко мне, трусости, или его совесть восстала против собственной подлости?

Я напомнил, что уже ознакомлен с актом ещё в 12:55, вдобавок он же мне дал копию этого акта (это же надо быть настолько безмозглым!). Пять минут вышло, я встал и ушел домой. Только слышал из его кабинета: «Значит ты отказываешься ознакомиться с актооооом?!»

Вечером позвонил рабочий, который подслушал случайный разговор начальника цеха: меня приказали уволить любым путем. Я подумал, что с этим актом они обосрались. Они уверены, что я приду на работу в понедельник и стану работать в цехе №1 пятидневку. При этом я сам согласился – куда мне деваться?! Значит они выкинут сегодня все эти акты, приказы о переводе, я не приду в свой цех № 8, т.к. буду полагать, что работаю в понедельник в цехе №1. Составят новый акт и уволят за прогул.

Делать было нечего: решил 28 октября ехать на работу. Думаю: черт с ним, отработаю и 7 дней подряд, лишь бы остаться на заводе: работать-то негде и товарищей бросать нельзя. А именно этого и добивается руководство: убрать меня от рабочих. Но на проходной начался полный беспредел: охрана грубит, сторожевой пёс Сургучев вел себя дерзко, провоцировал меня, чтобы я его ударил (охрану я вообще не понимаю: такие же нищие, как и я. Нужно будет — его точно так же будут увольнять, как меня. И единственные, кто ему сможет помочь — это рабочие. Зачем проявлять такой интерес и азарт к исполнению приказа, подлость которого сами прекрасно осознают?  – Прим. автора). Пропускать на завод отказались, ссылаясь на то, что меня нет в списках — пропуск не работает. У начальников, которые проходили и видели меня, я требовал подтвердить, что работаю в их цеху. Главное — меня видело человек 30, это уже удовлетворительно. Минут через 25 приехал начальник службы безопасности Гибатулин, подошел ко мне и на ухо сказал: «Уходи с завода по-хорошему». Я засмеялся, ведь он это сказал прямо в микрофон наушника, а я всё записывал. Услышав это, он побежал. Схватил дверь рукой и не впускал на проходную (этот детский сад нужно было видеть). Я отпустил резко дверь, он чуть не упал, и дверь открылась. Я спросил: «По-хорошему, как ты сказал, мне вообще уволиться или сегодня уйти?» Он выпучил глаза, отчего его наглая рожа приняла вид идиотский, и заявил: «Ничего подобного я не говорил».

Я поехал домой, и за собой увидел хвост: серая лада приора без номеров. Я начал произвольно менять маршрут — машина не отставала. Я понимал, что хотят определить мой настоящий адрес. Повертел этот хвост по дорогам и заехал во двор дома в чужом, но мне знакомом, квартале. Зашел в подъезд дома. В подъезде постучался в служебную дверь круглосуточного магазина пива — меня впустили, и я вышел через парадный вход с другой стороны дома, свернул на остановку и сел в первую попавшуюся маршрутку.

29 октября почитал пару книг и лег пораньше спать: как-никак завтрашний день сулил мне увольнение.

30 октября, приехав на работу, первым делом проверил пропуск — отключен. Охранника попросил отметить время моего прибытия в вахтовый журнал. Переоделся и пришел в цех, в который меня перевели. Там ждал меня Садыков, замначальника цеха №1. Рабочие, увидев меня, заявили: пришел точь-в-точь. Выходит, его отправили ловить меня на нарушениях — к этому я был готов. 27 октября мне дополнительно дали ознакомиться с правилами пожарной безопасности и с приказом об ограничении курения на производствах в соответствии с ФЗ № 15 от 23.02.2013 (закон, в который были внесены поправки буржуазной Госдумой для того, чтобы рабочим уменьшить зарплату. Курить человеку трудно бросить, поэтому всё равно закурит — а это причина лишить премии (читай оштрафовать), а значит уменьшить издержки для капиталиста. Болтовня о том, что штрафы незаконны, остаётся болтовнёй. Буржуи и их представители — депутаты — горазды на выдумку, чтобы этот закон обойти. Не зря же существует поговорка: «закон — что дышло: куда повернешь — туда и вышло» – прим. автора). Я уже расписался об ознакомлении с ним. Смекнул: нужно будет курить где положено, иначе уволят за грубое нарушение техники безопасности.

Отправили подводить трубопровод к новым формам в цех № 6. Там я уже встретил Гибатулина, начальника службы безопасности. Он мне ничего не сказал, только прошел мимо. Пришел в цех Мананов. Он протянул мне руку поздороваться — руки ему я не подал. Лучше пусть ботинки ногу жмут, чем руку мерзавец. Затем обыкновенный день до обеда, потом поел с мужиками у себя в слесарке цеха № 8. После обеда вновь встретил вынюхивающего что-то Гибатулина, который отходил от рабочего, с которым я работал в паре. Увидев меня, главный сторож завода поспешил удалиться. Рабочий рассказал, что он у него интересовался, почему один работает. На что он ему ответил: «Сейчас подойдут остальные рабочие, я тут не один».

Закончили работу в 15:00, ушли в бытовку пить чай и готовиться к уходу домой. Звонок: Садыков сообщает мне, что меня ждёт юрист завода, и добавляет: зачем — не знает.  Юрист Доброва (имя и отчество не запомнил) объявила о том, что меня увольняют за прогул, и предложила уволиться по соглашению сторон. Я отказался и заявил: пусть увольняют по статье, увольнение буду обжаловать в суде.

Что интересно, на заводе руководство поощряет пьющих и прогульщиков. Их не увольняют — делают обязанными перерабатывать и принимать любые антирабочие порядки, терпеть задержки и невыплаты зарплаты. Более того, руководство только лицимерит, говоря о том, что предприятию не нужны пьющие рабочие. Напротив, нужны, только чтобы не до безумия пьющие, а выпивающие — это повод для штрафа, а значит для занижения зарплаты. Трезвенников капиталисты не любят. Трезвенник — это уже сознательный рабочий.

А меня уволили, не имея никаких оснований, только за то, что кто-то сказал,  что я автор статьи о положении рабочих на вагоноремонтном заводе.

Мне предоставили приказ об увольнении и лишении премии за октябрь. То есть меня наказывали дважды за одно и то же нарушение, что запрещает ст. 193 ТК РФ. В приказе были описаны основания: прогул 26 октября в течение 8 часов и 27 октября в течение 4 часов(!). В качестве доказательства упомянули акты об отсутствии на рабочем месте 26 и 27 октября и акт об отказе ознакомиться с актом об отсутствии за 27 октября. Приказ был скреплен с другими документами, и я их пролистал. Акта об отсутствии за 27 число не было, я и спросил: где же он, на него как-никак ссылаются в приказе?

Доброва у меня забрала документы и дала только приказ, напомнив, что с остальными документами я не должен ознакамливаться(!) (хотя статья 62 ТК РФ, гарантирующая выдачу документов, связанных с работой, говорит об обратном). Когда она это говорила, у неё в голосе была злость: ещё бы, её только что, считай, уличили в мошенничестве.

Я подписал приказ и пошел подписывать обходной лист. Всех начальников задержали, чтобы меня уволили сегодня и ни днём позже. Даже начальница расчетного отдела, эта картавая душечка-пампушечка, которой не нравится мой голос, точнее форма моих разговоров, задержалась (видимо с удовольствием: привыкли видеть запуганных рабочих — прим. автора). Из этого всего очевидна организованность администрации завода, на которую рабочие могут ответить лишь своей организованностью.

Рассчитали копеечно, премии за октябрь лишили, отпускные получились маленькие, спецовку, которая износилась в ноль, высчитали из зарплаты (я месяц просил Семенова Андрея, зам.начальника цеха №8, списать и выдать новую; и то, что она у меня изношена, знали даже в управлении завода —  прим. автора). Получил настолько мало, что денег хватило лишь оплатить квартиру и заправить в машину 18 литров бензина. Все действия работодателя есть ни что иное, как локаут в отношении меня.

После этого я подал иск в суд. Тяжбы, которые длились 2,5 месяца, я в общем проиграл. Буржуазный закон, который «защищает рабочего», делает всё, чтобы рабочий проиграл. С дня подачи иска до первого заседания прошло 2 месяца — это политика взятия на измор, т.к. я, в соответствии с законом, не могу трудоустроиться официально. Приходилось шабашить и брать любую работу. Судья и прокуратура стоят только на стороне капиталиста. У рабочего нет денег нанять адвоката, а в случае, даже если его нанять, нет гарантии, что судебный процесс выиграешь. Вот и получилось так: себя защищал сам, электрик по образованию, а капиталиста — дипломированный юрист. На моей стороне правда, на стороне буржуя — судья, прокурор и капитал. Мои доводы не принимаются, а доводы капиталиста принимаются за истину только на том основании, что они скреплены печатью, хоть она будет поставлена задним числом прямо в зале суда. Вот тебе и равенство перед буржуазным законом. Во время суда было установлено отсутсвие справки МЧС о чрезвычайном положении — уже причина восстановить меня на работе. Суд не изучал иска, не хотел видеть, что в отношении меня по одному нарушению вынесли два наказания: увольнение и лишение премии.

Работодатель не признавал мои исковые требования, но готов был пойти на мировое соглашение: дать денег, лишь бы я не возвращался на завод и не «баламутил» рабочих. Разве это не есть признание исковых требований?

На последнем заседании прокурор, который должен «защищать и расследовать обстоятельства увольнения», вместо этого докапывался к форме текста в иске. Краем глаза я прочитал подготовленное решение прокурора, из которого следовало, что мои требования необоснованы, а действия работодателя законны. Денег больше не было, судиться далее было бессмысленно: нужно искать новую работу.  Я принял решения подписать мировое соглашение. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Судья Мартынова заявила :

«Это правильное решение! Как же ты работал бы, если тебя восстановили? Ты что, думаешь тебя оставят после этого в покое? Через месяц после восстановления вновь судились бы в этом же зале суда, потому что работодатель тебя сгрызет. И это нужно понимать, ибо мы живем в России». 

Либерал тутже начнёт вопить о лживости судьи. Но она не лжет, а прямо заявляет, что суд при капитализме — это орган диктатуры капитала. Суд защищает не граждан вообше, а в первую очередь буржуазию. Это его главная задача.

Не в судах нужно искать защиту, а в рабочих коллективах. Только они могут помочь, только они способны защитить человека труда. Но чтобы это стало явью, нужно найти подход к ним, нужно показать на пальцах, как устроен этот мир.

В то время, пока шли судебные процессы, на заводе в моём цеху рабочих поставили перед фактом: кто будет давать свидетельские показания — будет уволен, кто будет со мной поддерживать отношения — тоже будет уволен(!).  Рабочие с другого участка рассказывали о предательстве среди трудящихся: появились те, кто заявлял начальству, будто это я распространял листовки о призыве к забастовке, вел агитацию и пропаганду.На этих рабочих обиды нет. Доносительство происходит по большей степени из-за того, что рабочий своего работодателя рассматривает как партнёра, который даёт рабочие места. Плохого, сволочного, нечестного, но все же партнёра. Он не видит в нём классового врага: это результат буржуазной пропаганды и практическое отсутствие работы комунистов с рабочими. Если бы рабочий видел в работодателе врага, того, кем капиталист и является для рабочего на самом деле, он никогда бы не донёс на своего товарища, даже в том случае, если был бы с ним не согласен в методах борьбы.

Большая моя глупость заключается в том, что я самоуверенно полагал, что смогу добиться победы в суде. Хотя товарищи меня предупреждали, что это пустая трата времени и сил. После судебных процессов я сам убедился в их правоте. Вместо суда нужно было устроиться на другое предприятие, а я потерял 2,5 месяца на борьбу с ветряными мельницами. Это результат мелкобуржуазных иллюзий, которые так или иначе во мне присутствуют. Это скатывание в идеализм, т.е. непоследовательность в расмотрении реального мира, которое в конце концов приводит к ошибкам, а значит к поражению. Вот и тут проявляется истиность суждения: чтобы изменить мир, нужно твердо встать на материалистические позиции. Иначи будут сплошные ошибки, а значит и поражения в борьбе.

Из всего этого вытекают следующие выводы:

1. Открытую, широкую пропаганду и агитацию на предприятиях сейчас пока вести малоэффективно. Нужно концентрироваться только на самых сознательных рабочих, завоёвывать уважение в первую очередь среди авторитетных рабочих. А для этого нужно и самому становиться авторитетным рабочим, главным образом в отношении труда: быть профессионалом. Агитацию и пропаганду вести в форме дружеской беседы. Запастись терпением, разжевывать марксисткую азбуку, не бросаться голыми тезисами.
2. Из самых сознательных рабочих создавать рабочие кружки и изучать теорию рабочей борьбы. Саму теорию непрестанно соединять с практикой рабочей борьбы. Постоянно заниматься самообразованием, давить из самого себя каплю за каплей мелкобуржуазные иллюзии.
3. Не надеяться на суд, прокуратуру и другие госучреждения. Это органы буржуазной диктатуры. Их можно использовать как вспомогательный ресурс, и то только в том случае, если обращения происходят коллективно и при определённых условиях. По-настоящему рабочему могут помочь только организованные рабочие, а для этого рабочие должны объединяться любым путем: профсоюз, рабком, рабочая касса. Даже самая слабая организованность рабочих будет в сто раз лучше их разобщенности.