Кому принадлежит здоровье?

В вопросе о том, как нынешние коммунисты и передовые рабочие должны относиться к своему здоровью, полной ясности нет. С одной стороны, у товарищей наблюдаются левацкие загибы, а с другой – обывательские мелкобуржуазные настроения. С одной стороны, идёт наплевательская линия, которой даже хвастаются, дескать, смотрите, какой я геройский левый, а с другой – заявляют о том, что, мол, моё здоровье – это моё дело, и нечего в это дело лезть со стороны.

Первым товарищам надо бы напомнить о том, что Ленин в своё время последними словами крыл наркома продовольствия Цюрупу за его голодные обмороки. Ленин, выговаривая Цюрупе, замечал, что доблесть и геройство большевика заключаются не в том, чтобы отказываться от еды и устраивать на этом показушный театр, а в постоянной  работоспособности, для которой нужно, по возможности, нормально питаться и отдыхать. А обмороки наркома Цюрупы, в распоряжении которого ежедневно было полбулки хлеба, чай и пара кусков сахара, являлись в тяжелейших условиях начального периода строительства социализма не чем иным, как членовредительством и показным «геройством».

При всех достоинствах Цюрупы, в этом конкретном вопросе он «поплыл», подменил содержание своей работы формой, пытался ещё раз доказать партии, что он настоящий большевик, но доказать интеллигентско-мелкобуржуазным путём, пригодным разве что для рефлексирующих эгоисток. Одно дело, когда рядовой большевик отдаёт последний кусок хлеба, чтобы спасти от смерти конкретного товарища, ребёнка, женщину, и совсем другое дело, когда ему, от полноценной и непрерывной работы которого зависит жизнь миллионов трудящихся, «стыдно есть, когда рабочие голодают». Такой подход, когда наркому «стыдно есть» или «стыдно спать», когда обстановка всё же позволяет и настоятельно требует для пользы всего дела революции хоть немного есть и хоть немного отдыхать, – это оборотная сторона вредительства, это проявление контрреволюционного анархизма.

Цюрупе, как и нашим товарищам сегодня, нельзя было забывать, что его жизнь и здоровье не принадлежат лично ему, а являются, если хотите, собственностью партии и, если взять шире, рабочего класса. Такое положение накладывает известные ограничения на личную жизнь человека и на его отношение к своему организму. Здесь для большей ясности можно привести пример из книги Чаковского «Балтийское небо». Там описывается такой эпизод, когда в лётной столовой некоторые лётчики стали отказываться от полного положенного рациона и просили командование отправлять часть своего пайка в голодающий Ленинград.

В дело вмешался командир истребительной эскадрильи, который заявил, что лётчики должны есть всё, что положено по нормам лётного довольствия. Но несколько пилотов стали возражать командиру и даже обвинять его в том, что «он не большевик» и что «ему наплевать на голодных ленинградских детей».

На крики и обвинения командир ответил так: «Да, нас кормят – для того, чтобы мы летали и воевали. От полуголодного лётчика толку в бою с фашистами мало. Для того чтобы хорошо бить гадов в небе, нужно есть. И чем больше мы этих гадов уничтожим, тем быстрее снимется блокада с города».

Вполне очевидно, что командир был полностью прав: отказ эскадрильи от части пайка в пользу голодных ленинградцев временно спасал нескольких человек, а вот полноценная воздушная война с люфтваффе на участке этой эскадрильи давала эффект, приближающий спасение от смерти сотен тысяч советских людей. Как говорится, приоритеты несопоставимы.

Как эти приоритеты выглядят применительно к текущему моменту?

Во-первых, нет никакой доблести в том, что наши товарищи, по их словам, «по 10 часов  сидят, не отрываясь, пишут статьи», или «сутками на ногах, бегают, организуют рабочих, а затем изучают большевизм до утра». Для начала надо сказать, что не очень-то верится в эти слова, но даже если это и так, то после месяца – двух такой «работы» перед нами не рабочий активист и не рабочий публицист, а медуза, инвалид, который выбывает из борьбы на несколько недель из-за «перегрева» мозга и истощения организма. Кому это надо? – когда тот или иной важный участок работы периодически оголяется – и не из-за того, что нашего товарища ловит охранка или калечат фашисты, а из-за его собственного уродливого, антипартийного режима работы и из-за такого же мелкобуржуазного и членовредительского отношения к своему организму.

Во-вторых, нашим товарищам надо отбросить все мещанские отговорки о том, что им, дескать, некогда организовать себе физкультпаузы и более-менее здоровый режим дня. Пока что большинство из нас не сидит в концлагере или тюрьме и не работает в условиях подполья. Ленин, будучи в тюрьме, в ссылке или эмиграции, всегда находил полчаса – час для физических упражнений и небольшого активного отдыха. Он понимал, что организм требует гармоничного, а не однобокого, перекошенного развития, он отдавал себе отчёт в том, что его здоровье, а стало быть, вся жизнь и вся работа не принадлежат лично ему, а целиком и полностью принадлежат российскому рабочему классу и его большевистской партии.

Следовательно, с такой общественной собственностью огромного класса нужно обращаться именно как с общественной собственностью: она должна служить своему классу с предельной эффективностью и длительностью, но её при этом нужно беречь, поддерживать и уж конечно, не гробить умышленно. По крайней мере, никто из наших товарищей не может пожаловаться, что он загружен работой сильнее Ленина и что по уровню ответственности перед партией он стоит выше Ленина. Значит, ничто не мешает нам (пока что не мешает) организовать свой рабочий день и весь режим так, чтобы работать с предельной эффективностью и при этом сохранять свежесть ума, работоспособность и силы для революционного дела.

Надо прямо сказать, что от физических  развалин и умственных инвалидов в революции толку немного, и здесь нам ни к чему либерально-буржуазное лицемерие о «гуманизме и толерантности»: для драки с буржуазией на всех фронтах нам нужны крепкие мышцы и крепкие мозги, т.е. умственно и физически здоровые рабочие-революционеры. Кто из нынешних коммунистов не понимает этого и сознательно или бессознательно гробит свой организм без всякой практической нужды – тот вольно или невольно играет на руку фашизму, ослабляя наши ряды.

И что же получается на сегодня у некоторых наших товарищей? Например, многим из них в нормальной коммунистической работе мешает курение. Да, наши товарищи имеют полное и непререкаемое право курить, здесь никаких запретов быть не может, т.к. всякий подобный запрет есть черта фашизма. Но если наши товарищи сами отдают себе отчёт в том, что курение начинает им мешать в важной работе, если они сами понимают, что их физиологические возможности и умственные способности повреждаются и уменьшаются из-за курения, и при этом не отказываются от этой пагубной привычки, – то это, конечно, трудно понять. Многие товарищи действительно работают, не щадя себя, и того же требуют от других, но при этом не спешат отказываться от того, что мешает работе, ставя, таким образом, свою привычку дымить выше интересов дела.

Эти товарищи забывают (или до сих пор не понимают), что и их жизнь и здоровье уже несколько лет не принадлежат им, а принадлежат в муках растущей партии, что накладывает на наших товарищей ещё большую ответственность за своё здоровье, т.е. за поддержание своей работоспособности. Положение сегодня таково, что даже при кратковременном выходе этих товарищей из строя по болезни, заменить их некем. Это факт, и надо смотреть ему в глаза.

А как быть с выпивкой? Мы не монахи и не сектанты, поэтому никто ничего не скажет нашим товарищам по поводу выпитых на праздник или по нужному поводу 2–3 рюмок. На здоровье. Но если перед вами порученная работа, которая предусматривает полную трезвость даже на праздник, вот тут решайте, кто вы есть на самом деле: человек, ставший на путь большевизма, или обыватель, решивший поиграть в левизну. Если выпивка мешает нашей работе, нужно бросать выпивку ко всем чертям. Если не мешает, никто не запретит иногда немного выпить.

Ясно, что и речи не может быть о пьянстве в нашей среде, т.е. о регулярной и обильной выпивке с целью «забалдеть». Пьянство есть отвратительное явление эксплуататорского общества, которое должно быть изгнано из быта и сознания передовых рабочих, как грязный и политически разлагающий пережиток капитализма. Пьянство – это «хвост» и ахиллесова пята рабочего активиста, за которые его очень удобно и легко схватить буржуазии и охранке. Наконец, Толстой был прав, когда называл пьянство добровольным сумасшествием, а в будущей революции, как уже было сказано, сумасшедшие и разложившиеся субъекты не нужны, так как все они объективно будут не на стороне восставшего пролетариата, а на стороне реакционной издыхающей буржуазии.

Тут же, по текущему опыту работы на предприятиях, нужно сказать и о категорической недопустимости пьянок на производстве и, тем более, совместных пьянок с представителями хозяев или администрации. Такие пьянки, будь они организованы самими рабочими «с разрешения» мастера, начальника цеха и т.п., или же администрацией, – всегда в условиях капитализма направлены против рабочих и их классовой борьбы, всегда усиливают рабскую зависимость рабочих от администрации и хозяев, всегда дают лишний повод администрации для шантажа и давления на рабочих, наконец, всегда прямо способствуют дроблению и расколу рабочего коллектива, препятствуют партийной организации на предприятии и росту классовой сознательности рабочих. Пьянство и религия – это сивуха из одного эксплуататорского корыта, и хлебать из него для рабочего человека – это значит усиливать своё рабство, глушить своё сознание и вольно или невольно переходить на сторону своих самых заклятых врагов.

Что же делать – в смысле поддержания своей революционной работоспособности? Неужели нам нужно на первый план выставить заботу о своём здоровье, о правильном питании и научно организованном режиме дня? Нет, бросаться из одной крайности в другую – это не большевистский подход к проблеме. При том, что обязанностью каждого коммуниста и сознательного рабочего является поддержание способности к длительной и напряжённой революционной работе, мы не можем превращаться в буржуазных нарциссов, обеспокоенных только своей персоной. Подход к здоровой организации своей работы может быть таким: почти всегда найдётся немного времени для физкультуры, всегда можно ограничить или отказаться от курения, всегда можно в нужный момент отказаться от выпивки, тем более что в рот никто силой не заливает.

Так, например, при напряжённой сидячей работе (литературной или за компом) необходимо делать паузы через каждый час примерно на 10 минут. В эти паузы не сидеть сиднем, а заняться гимнастикой. Самым полезным при сидячей работе будет подъём вверх по лестницам, пробежка, бег на месте, приседания. Формулы здесь индивидуальны, но мы можем поделиться старой советской методикой быстрого восстановления организма, которая была на опыте разработана сборной сталинского СССР по альпинизму. Если «под рукой», т.е. в здании есть лестница, то нужно 2–3 раза подняться и спуститься по ней с первого этажа на пятый, шагая через ступеньку. Если вы живёте в высотке, постепенно доводите подъёмы таким способом до последнего этажа, т.е. с первого до 10-го и т.д. Таких подъёмов, например, в 10-ти этажном доме для хорошей зарядки достаточно сделать 2–3 в день.

Вообще, «технический» принцип здесь такой, что не обязательно искать какие-то фитнес-клубы или тренажёры для занятий. Нужно использовать те материальные средства, которые есть под рукой и всегда доступны: лестницы, деревья, горки, крутые подъёмы, элементы зданий, мосты и т.д. Здесь, кстати, хорошо развивается и умение использовать условия местности в своих целях, а это умение очень пригодится вожакам пролетариата в будущих классовых боях.

Далее. В перерывах делайте приседания по формуле: 8 / 6 / 4 / 4 / далее – один раз до упора, сколько сможете. Постепенно  доводите эту формулу до 20 / 20 / 20 / 50 или 20 / 20 / 20 / 60. Времени для исполнения этого цикла приседаний нужно 6–8 мнут, однако через месяц-полтора такой работы общее состояние организма резко улучшится, а работоспособность вырастет.

Если обстановка и условия позволяют и есть 30–40 минут времени, пробегайте 3–5 км ежедневно в лёгком темпе. Кроме физического аспекта, польза этих пробежек ещё и в том, что в это время можно спокойно обдумать те вопросы, над которыми вы в данный момент работаете. Опыт показывает, что тот вопрос, который не решался за письменным столом или в беседах с рабочими, часто решался именно в минуты физических занятий – из-за более активного обмена веществ и усиленных химических реакций в головном мозге.

Что касается сна. Кичиться «коммунистическим недосыпом» в более-менее мирных условиях сегодняшнего дня – это балаган и дешёвая показуха, так как оценивать нас будут не по тому признаку, досыпаем мы или нет, голодаем мы или нет, а по практическим результатам нашей работы. Да, часто случалось так, что Сталин и другие большевики недосыпали. Но, во-первых, это было в особенных условиях напряжённой и опасной революционной борьбы, практически в условиях реальной гражданской войны, а во-вторых, и Сталин, и другие большевики старались выспаться при первом же удобном случае, а не превращали свой недосып в «героизм» или «заслугу».

Да, Сталин курил почти всю сознательную жизнь и не любил физкультуру. Но определённую гигиену труда он по возможности выдерживал: делал паузы, старался больше ходить пешком, приучил себя «вырубаться» на несколько часов глубоким спокойным сном. Кроме того, у человека было железное здоровье, которое очень долго позволяло ему работать по 12–14 часов в день. Поэтому слепо копировать распорядок дня Сталина и его привычки – это глупость: глупо ссылаться на сталинское курение или способность работать с документами по 10 часов с небольшими перерывами, пытаясь тем самым оправдать свой нездоровый и недопустимый образ жизни. Сталин – уникум, и наша обязанность учиться у него большевизму и подтягиваться до его уровня революционера-марксиста, а не перенимать себе по-попугайски его привычки или особенности режима дня.

Итог. Для каждого коммуниста и сознательного рабочего должно быть очевидно, что одно дело – жертва своей жизни и здоровья в бою за революционное освобождение рабочего класса, и совсем другое дело – расточительное и преступное отношение к своей жизни и здоровью в тот период, когда обстановка пока что не требует таких жертв, а требует кропотливой, упорной, сложной и внешне незаметной большевистской работы – работы по своему марксистскому образованию, по агитации и пропаганде среди рабочих, по организации кружков и ячеек на производстве и т.д. При том, что революционер обязан быть готовым к тому, что в борьбе за рабочее дело он может быть арестован или убит в любой момент, в ходе текущей работы он обязан руководствоваться таким принципом: в бою с буржуазией не трудно погибнуть, но гораздо выгоднее и труднее победить капиталистов и при этом остаться живым и стать ещё более опасным для них – для того, чтобы продолжать борьбу и победить окончательно.

Отсюда вывод: для тех из нас, кто встал на путь революционной борьбы и не собирается с него сворачивать, существуют определённые ограничения в так называемой «личной» жизни. Тратить своё время и здоровье в пустоту, на всякого рода пагубные привычки и сомнительные удовольствия становится недопустимым, антипартийным, нравится это кому-то или нет. Революционная работа – это борьба на всех направлениях, в том числе и за свою физическую и умственную способность к этой работе.

Д. Вуйцык