Наука при фашизме (исторический пример, который кое-что напоминает)

Похоже, что у нашего мелкобуржуазного обывателя, перепуганного коронавирусом, вышибло из головы остатки разума. Он верит телевизору и напрочь забывает элементарные знания по физике, химии, биологии, географии и другим естественным наукам. Вместо того чтобы трезво оценить природу и статистику этого заболевания, пути и способы его распространения, шизофренические методы «защиты», которые навязывает народам фашистская буржуазия, наш обыватель запевает Лазаря и размышляет о том, какие плюсы даст ему домашний арест.

А ведь и арифметика (читай, логика), и физика, и химия, и география в один голос говорят о том, что никакой эпидемии нет и в помине, тем более, пандемии. Эпидемия начинается с заболевания одной и той же болезнью 5-ти и более % населения страны или части ее территории (если болезнь неопасная, сродни гриппу и ОРВИ, а коронавирус и является такой неопасной болезнью, о чем сообщают официальные источники информации, в том числе ВОЗ). Под самым носом у миллионов обывателей стоит простой факт, что такого масштаба заболевания гриппом нет, и не было нигде, а налицо обычное сезонное увеличение простуды. Но под гипнозом тотального вранья буржуйских СМИ люди этот факт как будто не видят. Буквально в упор смотрят на предмет и не видят его. Такова сила буржуазной пропаганды, опирающейся всегда на эмоции, но не разум и логику.

При этом мало кто сохранил трезвость ума и разыскал советские научно-популярные книги о вирусах и выяснил себе хоть немного, что такое коронавирус, как он себя ведёт в той или иной среде, какие имеет свойства относительно человека, как и из-за чего меняется, как распространяется, чем обезвреживается и т.д.

Это, в частности, привело к тому, что в тёплый день с высокой солнечной активностью и свежим ветром многие здоровые люди ходят по улице в масках. Между тем, все формы вируса гриппа живут под апрельским солнечным излучением наших широт от 2-х минут до 2–3, максимум 4-х часов. Это значит, что к обеду 95–99 % вирусов гриппа в воздухе и на асфальте погибает. А наши люди, которым лень найти и почитать дельные статьи по вирусологии, часами ходят по солнечной улице и дышат через микробосборники. Т.е. носят маски без всякой нужды.

Но одно дело, когда носить маски силой заставляют фашисты. Другое дело, когда есть возможность их не одевать, но люди одевают, потому что так «советует телевизор».

Не зная научных основ вопроса, обывателю остаётся только верить буржуазной пропаганде и послушно плестись у неё на поводу. Даже если многие наши трудящиеся уже смеются над назойливыми воплями о коронавирусе, всё одно, действительной картины событий у них нет — ни в политическом, ни в экономическом, ни в биологическом смысле.

Ну а как известно, невежда — хуже слепого. Слепой более-менее точно оценивает обстановку вокруг себя по вибрациям, звукам, запахам, наощупь, т.е. по объективным свойствам внешней среды. А зрячему митрофанушке можно вешать любую лапшу, дурачить, объявлять очевидное — скрытым, чёрное — белым и вести его, как барана, куда угодно. Научных знаний о природе и обществе у митрофанушки нет. Есть только то, что поп рассказал и что телевизионная бабка на ночь нашептала. Здесь беда в том, что если завтра власти скажут, что всем нужно ходить, сняв штаны, то сначала некоторые граждане будут возмущаться, а через неделю пропаганды скажут, что, действительно, нужно ходить, сняв штаны, что «это так надо».

С таким «научным» багажом из рабства не выбраться. Ясно, что рабовладельцам всех времён и народов нужен запуганный и невежественный раб. Озверевший дикарь — по отношению к другим трудящимся, покорный раб — по отношению к хозяевам и государству. Грамотные и смелые рабы не нужны и опасны, они есть классовая угроза для эксплуататоров. Как и настоящая наука, которая так или иначе показывает рабство и эксплуатацию масс кучкой паразитов и которая неизбежно приводит к выводам о том, что общество устроено неправильно, несправедливо и срочно требует радикальной ломки.

Фашизм воплощает в себе как историческую слабость буржуазии, так и бешеное желание любой ценой преодолеть эту слабость. Многие наши трудящиеся и даже некоторые товарищи, в целом, соглашались, что фашизм где-то существует, но, говорили они, в России пока что его не видно. Убедить наших людей в том, что террор и вооружённая диктатура идут уже в открытом виде, помогла авантюра буржуазии с коронавирусом. Капиталисты судорожно ищут выхода и спасения от глобального экономического кризиса, когда уже средств не выбирают, хватаются за все чудовищные меры, идут на невиданные преступления против народов. «Вирусная» кампания фашистской буржуазии рождена этим кризисом. Здесь плюс в том, что в таких условиях политическое прозрение масс наступает быстрее.

Что касается науки, то реакция набрасывается на неё особенно сильно и поражает её особенно глубоко в империалистическую эпоху, когда буржуазия властвует над народами в последней и самой отчаянной форме своего господства.

Ну а что же сама буржуазная наука? «Вирусная» кампания стала своего рода экзаменом для этой науки. Афера с вирусом как бы сказала рабочим и всем трудящимся: вот они, нынешние «учёные», вот их дела и дни. Оцените их и воздайте им по заслугам.

В эту кампанию буржуазная наука делает именно то, что от неё требуют хозяева, капиталисты и буржуазное государство. С одной стороны, «научные светила» подпевают фашистам, без всяких доказательств заявляют о «страшных масштабах эпидемии» — и призывают правительства сильнее закручивать гайки, сажать «на карантин» целые области и регионы, страны и континенты, вести массовые облавы и аресты трудящихся, — разумеется, «ради блага народа и в медицинских целях».

С другой стороны, буржуазные учёные заявляют, что средства против коронавируса у них уже готовы, что вакцины есть, но всё же лучшим «лекарством» от гриппа пока является арест, намордник и штраф.

Буржуазная наука не дала научное понимание природы вируса, не разъяснила её массам. Есть немногие честные биологи-материалисты, которые базируются на работах Гамалеи, Бошьяна и других советских вирусологов, но им заткнули рот. Буржуазная наука не доказала массам, что действительно налицо эпидемия гриппа. Эта наука не доказала, что новые вакцины и другие медицинские меры буржуазии действительно побеждают вирус и не наносят вреда организму человека. Наконец, «учёные» упорно молчат о том, что эти новые вакцины и другие биологические меры действительно направлены против вируса, а не на то, чтобы умышленно искалечить массы трудящихся, подавить их волю, помутить сознание, «биологически» ослабить классовую борьбу.

Может ли буржуазная наука дать ответы и доказательства по этим вопросам? Если она ответит честно, то она, во-первых, уже не будет буржуазной, а во-вторых, фашисты тут же разгонят такую науку, поскольку она перестанет идейно обслуживать их класс.

***

Для того чтобы классовое прозрение рабочих наступило быстрее, и учитывая затронутую тему науки, стоит дать небольшой исторический очерк о том, как именно фашистская буржуазия расправлялась с наукой ранее. Примеры на этот счёт из истории гитлеровской Германии РП уже приводил. Из более поздних, послевоенных примеров фашистской реакции стоит привести югославский пример, как яркий, исчерпывающий и малознакомый многим нашим трудящимся.

Славянские народы, населяющие бывшую Югославию, дали мировой науке немало выдающихся учёных. Среди них можно отметить Р. Бошковича, учёного-энциклопедиста XVIII века, Н. Теслу, изобретателя и инженера-электрика, И. Панчича, географа и зоолога, создавшего систематики флоры и фауны Сербии, Хорватии и Герцеговины. Начало геологическому изучению Западных Балкан положили И. Жуёвич и И. Цивич, в математике выдвинулся серб М. Петрович. Можно назвать и многих других деятелей науки бывшей Югославии.

Крупнейшими научными центрами страны были Югославская академия наук и искусств в Загребе, основанная в 1866 г., Сербская академия наук в Белграде, основанная в 1886 г., а также Академия наук и искусств в Любляне, открытая в 1939 г.

ВУЗы Югославии были сосредоточены главным образом в тех же городах, где были академии наук. Белградский университет, основанный в 1863 г., имел в своём составе 6 факультетов и несколько институтов. Старейшими учебными заведениями Западных Балкан были университет в Загребе (открыт в 1669 г.) и университет в Любляне (1596 г.).

До второй мировой войны в Югославии было много научных учреждений и обществ. Но их деятельность была ограничена тотальным контролем реакционного правительства, которое подавляло все передовые идеи и тормозило развитие национальной науки. Это было понятно, т.к. развитие национальной науки способствовало развитию национального промышленного и сельскохозяйственного производства, а развитие и рост национального производства объективно угрожали интересам английского, французского, германского и итальянского финансового капитала, который захватил весь внутренний рынок страны (и без конца делил его между собой).

Особенно преследовался интерес передовых югославских учёных к русской и советской науке. Тем не менее, вопреки реакционной политике довоенного югославского правительства, национальной науке удавалось сохранить и укрепить связи с учёными Советского Союза.

В 1945 г., в результате исторических побед Красной Армии над мировым фашизмом и освободительной борьбы народов Югославии, перед национальной наукой открылись широкие перспективы развития и процветания. Но измена правительства Тито – Ранковича, перешедшего на сторону фашизма,  поставила на этом развитии крест. Югославия была полностью отдана в руки империалистов США и Великобритании. После небольшого революционного перерыва в стране были восстановлены капиталистические порядки. Хозяйство и наука страны были фактически подчинены крупнейшим американским банкам и промышленным монополиям.

Югославские учёные раскололись на три лагеря. Передовые учёные и преподаватели, которые старались стоять на позиции рабочего класса и вести материалистическую линию в науке, изгонялись из ВУЗов и научных институтов, подвергались репрессиям вплоть до физического уничтожения. Эти люди не желали мириться с буржуазными порядками, эксплуатацией трудящихся, подготовкой к войне, хищническим разграблением национальных и природных богатств Югославии.

Те учёные, кто стоял на мелкобуржуазной позиции, после колебаний распались на две группы. Большая часть поплелась за фашистской буржуазией, и только некоторые встали на путь борьбы против капитала и террора.

Наконец, основная масса учёных сразу же перешла на службу к фашистскому титовскому режиму. Эта масса, особенно её академическая верхушка, боялась потерять свои пайки, титулы, звания, дачи, и поэтому она спрятала подальше долг настоящего учёного перед народом и покатилась в идеалистическое реакционно-фашистское болото.

В 1949 г. в Сараево был арестован декан медицинского факультета профессор Н. Николич. Это тот самый врач-хирург, который во время войны спас жизнь многим югославским партизанам. В начале фашистской оккупации Югославии режим Павелича бросил отважного врача в концлагерь Ясеновац, откуда ему удалось бежать. После войны новые фашисты, титовцы, сослали Николича на каторгу за то, что он открыто осуждал на своих лекциях буржуазную политику и национальную измену правительства Тито. В лагере смерти Николич бесследно исчез.

В другой концлагерь титовцы заточили видного профессора политэкономии М. Марковича, который на общем собрании Высшей экономической школы в Белграде смело выступил в защиту демократии, за интересы трудового народа страны, против натравливания одной национальности на другую, против разграбления Югославии иностранным капиталом. Маркович разоблачил титовское правительство в национальной измене и переходе к открытому террору против рабочих и крестьян. За это профессора арестовали сразу же после общего собрания, избили и бросили во внутреннюю тюрьму югославского гестапо.

Фактически правительство Югославии управлялось несколькими крупнейшими американскими банками и монополиями (через Белый дом и госдепартамент). Такому «социалистическому» правительству были нужны учёные лакеи, которые соглашались оправдывать «с научной точки зрения» эксплуатацию труда и белый террор югославской буржуазии, ограбление страны и народа иностранным капиталом, фактическое управление страной из-за рубежа, превращение Югославии в полуколонию.

По этой причине на руководящие посты в науке титовцы поставили людей, не имевших ничего общего с наукой, но зато имевших репутацию палачей и фашистов. Так, например, ректором университета в Загребе был назначен отъявленный фашист и садист Теодор Варичак. Этот Варичак официально числился профессором биологии, но на самом деле своё «биологическое» образование он получил в секретных эсесовских лабораториях в Вюрцберге и Лейпциге, где ставились медицинские эксперименты на людях – узниках местных концлагерей. Военный преступник Варичак активно сотрудничал сначала в гитлеровских медицинских журналах, а затем, с 1947 г., его взяли на заметку в ЦРУ, как «ценного специалиста по нервной системе человека», т.е. по пыткам. Варичаку дали приют в США и пристроили научным консультантом в несколько медицинских журналов. Затем передали «биолога» титовскому правительству — для выдвижения на ответственный пост в науке.

После войны югославские фашисты быстро лишили научные учреждения и ВУЗы Югославии остатков демократических прав и свобод, которыми университеты и академии пользовались даже при самых реакционных довоенных режимах. Так, с 1948 г. учёные степени фактически присваивались не учёными советами или президиумом академии, а в УДБ (югославский аналог гестапо). Ясно, что учёными званиями награждали не за открытия тайн природы и общества. Звания академиков получали титовские министры, начальники управлений УДБ, главные идеологи режима, фашистские генералы и т.п. Сам Тито стал трижды «академиком» — действительным членом сразу трёх югославских академий.

В 1952 г. титовцы приказали своему ставленнику, президенту Сербской академии наук А. Беличу провести в члены-корреспонденты академии трёх высокопоставленных фашистов. Однако учёные тайным голосованием отвергли титовских кандидатов. Тогда Белич, понимая, что не справился с заданием, потребовал вообще ликвидировать в Академии тайное голосование и сделать его открытым, чтобы знать, «кто и почему голосует против».

По этому случаю фашистская печать тут же подняла вой и открыла травлю против тех академиков и профессоров, которые, по мнению Белича и его кураторов из охранки, голосовали против. Газеты и журналы объявили учёных изменниками и требовали их ареста, что и было вскоре сделано.

По мере усиления классовой борьбы в мире, в связи с успехами сталинского СССР на пути к коммунизму усиливались агрессивные действия американского и британского империализма. Титовской пропаганде и всей государственной лженауке была поставлена задача клеветать и нападать на передовую науку Советского Союза и стран народной демократии.

В рамках этой операции югославские фашисты официально запрещают научные дискуссии в университетах и академиях. Пересматриваются учебные программы институтов, откуда убираются материалистическая биология, передовая физика и химия. Быстро переписываются учебники новой и новейшей истории. Полностью изымается из обучения марксистская политэкономия, которая заменяется псевдонаучным курсом экономики, по которому велось обучение студентов в колледжах США. Из всех библиотек фашисты удаляют прогрессивную научную литературу, в первую очередь, советские книги.

В итоге в Югославии был создан острейший дефицит учебной и вспомогательной литературы. В ВУЗах страны студенты были вынуждены обучаться по уцелевшим  конспектам лекций или по довоенным устаревшим учебникам. Публичные и научные библиотеки быстро наполняются лженаучным бредом американских, английских и других «учёных»-реакционеров. Книги этих авторов привозятся в страну целыми пароходами и распространяются почти бесплатно — в рамках американской так называемой «Программы помощи югославскому народу».

Вместе с этим местные фашисты разворачивают пропагандистскую кампанию «полной культурной отсталости Югославии». В газетах, журналах и по радио выступают «учёные» экономисты, историки, географы, которые стараются убедить трудящихся в необходимости «срочной ликвидации культурной и научной отсталости» на базе внедрения во все области общественной жизни капиталистических отношений американского типа и буржуазной лженауки. (Те же завывания мы слышали и перестроечной контры, которая под видом «приобщения к общечеловеческим ценностям» уничтожала в России национальную русскую и советскую культуру и проводила политику вестернизации.)

В 1951 г. в рамках этой кампании наместник США в Югославии посол Аллен подарил Белградскому университету контейнер с книгами. Что это были за книги? Это были переведённые на сербско-хорватский язык «труды» американского мальтузианца У. Фогта, который выступал за уничтожение «избыточного» населения земли, призывал американский империализм к массовой стерилизации рабочих и других трудящихся, оправдывал грабительские войны американского капитала, как «благодетельные мероприятия для оптимизации лишнего населения».

Там были «произведения» других фашистов и мальтузианцев, Пирсона и Харпера, в которых авторы выдвигали людоедскую теорию «спасения человечества». По этой теории оптимальное население земли не должно превышать 900 миллионов человек, и поэтому пару миллиардов «лишних» людей, «переводящих драгоценные ресурсы природы и промышленности», надо утилизировать. Югославских студентов учили, что не капитализм виноват в империалистических войнах, в появлении «лишних людей», в истощении почв, в хищническом разорении целых районов земли, а рабочие и крестьяне, которые «слишком быстро размножаются».

Титовские «учёные», стараясь не отстать от коллег из США, неоднократно пытались «доказать» народу, что тяжёлое положение югославских крестьян, сложившееся к 1947 г., есть результат перенаселённости, а не грабительской политики буржуазии и фашистского правительства. В марте 1952 г. газета «Весник» публикует статью под названием «Перенаселённость Загорья» (Загорье — область в Хорватии). В статье утверждалось, что из-за отставания урожайности полей и продуктивности животноводства от роста населения в нескольких уездах Загорья имеется 15 000 «лишних людей», которые тем или иным способом должны быть устранены. Газета советовала крестьянам перестать рожать детей, сократить до минимума личное потребление, а правительству — закрыть в уездах сельские больницы, отменить прививки, ввести школьное обучение только до 3 классов, увеличить налоги на многодетные крестьянские дворы, забирать больше крестьян в армию и т.д.

В апреле 1952 г. белградская газета «20 Октобар» напечатала передовицу, авторами которой были несколько учёных из тех, кто сразу же пошёл в услужение фашизму. Эти «учёные» рассчитали, что причиной голода 1951 г. в Югославии являются «3 миллиона крестьян, представляющих балласт в сельскохозяйственном производстве». Через месяц со дня выхода статьи с таким «научным» открытием та же газета в статье «Мир будет всё голоднее» пишет, что человечеству будто бы грозит скорая гибель, так как с 1947 по 1952 год мировое производство продовольствия возросло лишь на 9 %, а численность населения выросла на 12 %.

Ясно, для чего титовцы развивали мальтузианские теории. Им нужно было «научно» обосновать то катастрофическое положение, до которого они довели страну и народ. Им нужно было оправдать колониальное закабаление и грабёж Югославии иностранным капиталом. Им нужно было обосновать гонку вооружений и подготовку страны к войне ради интересов американских монополий, ради завоевания «жизненного пространства», якобы необходимого Югославии для поселения «лишних людей».

В контейнере с книгами от посла США была масса «учебников» по вейсманистско-морганистской генетике, которые были тут же распределены по университетским библиотекам. На биологических кафедрах ВУЗов было категорически запрещено преподавать мичуринскую материалистическую биологию или же включать в официальный курс её элементы. Если же профессор или преподаватель всё же вели свои лекции по биологии на основе материализма и мичуринской генетики, то их изгоняли из университетов и школ за «нарушение приказа правительства». Доводы честных учёных о том, что вейсманистская генетика с её «гороховыми» законами есть мёртвая идеалистическая теория, совершенно непригодна для практики сельского хозяйства, а мичуринская генетика в СССР работает и позволяет постоянно повышать производительность сельского хозяйства, расценивались титовцами от науки как национальное предательство.

Зато на тех биологических кафедрах, на которых обосновались фашистские лжеучёные, были разработаны курсы «специальной генетики». Студентов учили тому, какие наследственные изменения возникают у людей после взрыва атомной бомбы, и как эти изменения можно использовать для истребления того или иного народа. Студентов наставляли в химии боевых отравляющих веществ и в мутационных действиях этих веществ на человека. В титовских университетах и академиях разжигался настоящий военный психоз.

Внутренняя и внешняя политика крупной югославской буржуазии и фашистского правительства Тито исключали всякую возможность применения науки для улучшения материального и культурного благосостояния югославских рабочих, крестьян и других угнетённых трудящихся. Это было особенно заметно на примере агробиологических наук, которые были тесно связаны с главными отраслями хозяйства страны — сельским производством и лесным хозяйством. От господства идеализма в биологической науке, физике и химии самым трагическим образом страдала и югославская медицина.

С конца 40-х гг. XX века США, Англия и Франция имели устойчивый спрос на дешёвый югославский хлеб и технические культуры. В свою очередь, в погоне за средствами на закупку вооружений и в целях обогащения буржуазно-политической верхушки, титовский режим за бесценок, т.е. силой, отнимал у крестьян не только товарное зерно, но и часть необходимого для личного потребления, а также часть семенного фонда. Поскольку наибольший спрос в США и Англии был на пшеницу и кукурузу, постольку правительство Тито заставляло крестьян сеять исключительно эти культуры.

Это быстро привело к перекосу всего национального хозяйства. Сельское хозяйство стало монокультурным, травопольный севооборот исчез из практики, поля ежегодно засевались одним и тем же злаком, агрономическая наука вырождалась. Всё это вызвало резкое падение плодородия югославских почв, и в итоге к 1953 г. урожайность в основных районах земледелия упала в 3 раза.

Когда катастрофа в сельском хозяйстве страны стала налицо, тут же были спущены с поводка толпы буржуазных учёных. Они оправдывали и «обосновывали» обнищание и голод югославских крестьян, сельских и городских рабочих пресловутым «законом убывающего плодородия почвы». Когда под посевы кукурузы фашистами были вырублены великолепные фруктовые сады и тысячи гектар виноградников, и десятки тысяч крестьян и батраков полностью разорились, титовские «учёные» также объяснили это «истощением почвы» в районах садоводства и виноградарства, которые были одними из лучших в мире. Когда вырубались и были частью заброшены оливковые рощи в Далмации, Истрии и Хорватском Приморье, и урожай оливок и маслин упал в 4 раза по сравнению со средним довоенным, то «учёные» снова объяснили это «вырождением почвы». Низкую урожайность зерновых культур в Подунайской низине фашисты от науки объясняли поочерёдно то засухой, то наводнениями, то вредными бактериями и вирусами, то, наконец, «резким изменением климата планеты за последние 100 лет».

С целью экспорта в США, Англию и Францию фашистское правительство Тито-Ранковича заставило крестьян продать за бесценок государству всё поголовье здорового и упитанного скота. Когда такой скот у крестьян закончился, титовцы стали отнимать и сбывать за границу племенное стадо.

Что это значит, когда в стране изымается «с концами» племенное поголовье, — это понимает даже наш перепуганный вирусом обыватель. Это конец, крах всего животноводства. В сталинском СССР с 1928 по 1953 гг. было выведено 616 высокопродуктивных товарных пород, и на каждую были потрачены огромные силы биологов и большие средства государства. Каждой такой породой дорожил весь советский народ, потому что это было ценное средство социалистического производства, позволявшее  хорошо кормить людей и снабжать промышленность сырьём.

(С 1954 по 1965 гг. хрущёвские фашисты творили с советским животноводством примерно то же самое, что фашисты титовские. Разница была в том, что югославские фашисты продавали за бесценок национальное племя своим хозяевам в США, а хрущёвцы периодически пускали племенной скот под нож, прикрываясь «продовольственной программой социализма». Секретарей некоторых обкомов Хрущёв, Микоян, Козлов и другая сволочь буквально заставляли «перевыполнять план по мясу», хотя фашистская верхушка прекрасно понимала, что выполнить такой план можно было, лишь истребив племенное стадо всей области. И на это преступление хрущёвцы шли, зная, что вырезка племени сильно подрывает сельское хозяйство, а значит и социализм. Что фашистам и требовалось.

После Перестройки разгул фашизма в стране отразился на сельском хозяйстве страны еще сильнее – его практически не стало, оно было полностью разорено и разрушено. Семенной фонд высокоурожайных сортовых с\х растений и все советские уникальные и высокопродуктивные породы скота и птицы были уничтожен.)

Но как ни пытались титовцы скрывать следы своих преступлений, шила в мешке не утаить. В югославские газеты просачивались сообщения о возмущении крестьян, сельских рабочих и интеллигенции. Газета «Весник» была вынуждена напечатать несколько статей, в которых нарастающий протест деревни и города был замаскирован «недоумением» специалистов-животноводов, которые высказывали титовской власти, что продажа племени за границу нанесла животноводству смертельный удар.

В результате трёх лет такой политики югославские крестьяне-середняки остались почти без семян и без тягловой силы. Это привело к резкому сокращению посевных площадей, к снижению качества обработки почвы и посевов. Так, в 1951 г. из 7,2 миллионов гектар общей посевной площади Югославии незасеянными осталось  3 миллиона. К осени эти пахотные земли заросли травой и сорняками и превратились местами в целину и голую степь.

В это же время Тито обращается с личным письмом к президенту США Трумэну, в котором просит США «помочь Югославии зерном». Белый дом очень быстро проводит через конгресс решение «о помощи Югославии», по которому Югославия получила 600 000 тонн пшеницы, а затем ещё 500 000 тонн. Тем самым внутренний зерновой рынок Югославии был расчищен правительством Тито, а пять крупнейших агропромышленных компаний США на время избавились от затоваривания. (Те же самые цели преследовали и те, кто уничтожал в СССР и постреперстроечной России сельское хозяйство.)

Второй важнейшей отраслью сельского хозяйства Югославии было плодоводство. В 1939 г. по сбору садовых и ягодных культур Югославия стояла на 8 месте в мире, а по черносливу — на первом месте. С 1946 г. в югославской деревне начинает господствовать кулак и спекулянт. Фашистское правительство вводит огромные налоги на садовые земли и облагает каждое фруктовое дерево или ягодный куст. За каждое такое дерево крестьяне были обязаны платить ежегодно 500 динаров.

Такая «садовая» политика титовцев привела к тому, что агрокультура садоводства пошла в пропасть. К 1952 г. почти все товарные сады страны оказались заражёнными вредителями и болезнями, поскольку обнищавшие крестьяне не могли обеспечить даже самый простой уход за деревьями. Для того чтобы не платить грабительские налоги, крестьяне были вынуждены вырубать свои сады.

Под вопли о борьбе с пьянством титовское правительство вырубает виноградники — чтобы освободить землю под засев кукурузой. (Приснопамятная «антиалкогольная кампания» Горбачева в самом начале Перестройки.) Так же фашисты поступают и с плантациями маслин. В 1953 г. объём производства оливкового масла составил 1/6 его производства — уровень конца XVIII века, т.е. ещё до наполеоновских войн. Все оставшиеся плантации были поражены маслинной мошкой и другими вредителями. Одичавшие и больные деревья давали более 50 % плодов, которые осыпались зелёными. И без того скудный урожай маслин наполовину погибал ещё до сбора.

Зато правительство Тито заключило договор с американской корпорацией «Юнайтед Фрут» на поставку в страну оливкового масла из Южной и Латинской Америки, где у «Юнайтед Фрут» были обширные масличные плантации. (И здесь полная копия того, что вытворяла контра во время и после Перестройки.)

Тот факт, что сельское хозяйство Югославии убивается, была вынуждена признать даже титовская печать. Учёные Института плодоводства в Загребе выступили в газете «Весник» и заявили о том, что на селе не приходится думать ни о каких-либо агротехнических мероприятиях, ни о закладке новых насаждений, ни о выводе новых культур. Плодоводство Югославии гибнет, и учёным остаётся только «замедлять эту гибель». По мнению биологов, после войны количество и качество фруктов непрерывно падает, в садах распространяется калифорнийская тля и щитовка. На селе нет машин и средств для защиты садов. Крестьяне видят, как гибнут их сады, как исчезает источник их существования.

В декабре 1951 г. в Загребе состоялась конференция учёных и специалистов-животноводов Хорватии. На конференции собирались обсудить катастрофическое положение в сельском хозяйстве и выработать «меры по улучшению производства мяса и молока».

Эта конференция, как и все фашистские сборища такого рода, утонула в пустых словах. Титовские лжеучёные выдвигали прожекты о том, что «срочно необходимо улучшить пастбища», «провести по всей стране каналы и мелиорацию земель», «кальцинирование лугов», «ввести кормовые культуры в севооборот» и т.д. Эти «учёные» как будто упали в Югославию с луны. Но они не упали с луны. Им было приказано примазываться к огромным успехам сельского хозяйства и биологической науки в сталинском СССР. Им было приказано притягивать за уши достижения социализма к фашистскому режиму, который маскировался под «югославский особенный социализм».

На конференции титовские «учёные» рассуждали о тех задачах, которые могли быть выполнены только производительными силами социализма, переходящего в свою высшую стадию. Они строили воздушные замки, но в заключительных выступлениях все сошлись к одному: об улучшении югославского животноводства на научной основе не может быть и речи, так как власти забирают у села лучший скот и продают его за рубеж, а для оставшегося скота нет кормов, лекарств и ветеринарии. Директор Института животноводства доктор Р. Вукина в отчаянии заявил на закрытии конференции, что бесполезно заниматься селекцией, искусственным осеменением, бесполезно рассуждать о зоотехнике, если скот элементарно нечем кормить и лечить. То же самое подтвердили и профессора из Загребского университета Бранко и Огрызек, которые сообщали о полном упадке животноводства в Хорватии.

Но послушные властям лжеучёные всё одно сваливали вину за разгром животноводства на головы крестьян, дескать, не фашистский буржуазный режим виноват в голоде и нищете масс, а это крестьяне «не умеют и не хотят ухаживать за скотом».

Остро нуждаясь в валюте, титовцы хищнически вырубали ценнейшие лесные массивы, которыми богата Югославия. Леса бука, дуба и ясеня вырубались начисто и продавались по дешёвке в виде брёвен в США, Францию, Италию и Англию. Но чаще лес шёл в торговый зачёт при закупках правительством Тито вооружения в США и Англии.

В результате сплошного оголения горных склонов в Северной Хорватии, в районе Било Гора, Папук и других в 1951 г. после обильных ливней произошли катастрофические наводнения и оползни. Эти наводнения и оползни опустошили наиболее плодородные равнины Хорватии у северу от реки Савы. Водой был уничтожен весь урожай, разрушено 56 деревень, утопило и унесло потоком оставшийся крестьянский скот. В нескольких районах разразился голод, эпидемии холеры и дизентерии.

Стараясь погасить возмущение народа вырубкой лесов, осенью 1951 г. правительство Тито открыло в СМИ шумную кампанию «по лесоразведению». Теоретически эта кампания опиралась на «труды» некого «ботаника» Афанасьева из Сараево. Труды этого «учёного» издаются в несколько тиражей.

Суть «учения» Афанасьева состояла в том, что будто бы можно быстро восстановить вырубленные столетние леса, вырастить полноценный лес за 6–10 лет. Афанасьев выдвинул идею выращивания «экспрессных лесов», которая была основана на высадке быстрорастущих субтропических пород, таких как секвойя, эвкалипт и пальмы. При этом Афанасьев заявил, что нашёл способ, при помощи которого все эти породы можно за год–полтора акклиматизировать во всех тех районах Югославии, где фашисты вырубили леса, прежде всего, в Боснии и горных районах Хорватии, где зимние морозы доходят до -30^оС.

Фашистское «учёное светило» заявило о том, что можно быстро выращивать твёрдые сорта древесины. При этом «светило» «опровергло» учение И. В. Мичурина о направленном воспитании нового и молодого организма и объявило мичуринские методы «устаревшими».

Сама по себе идея о высадке секвой и эвкалиптов в умеренном климате — это хорошая идея и может быть реализована в будущем. Но, во-первых, это возможно только в условиях коммунизма, когда идёт планомерное изменение природы, ландшафта, почвы, климата и самих живых организмов в целом географическом районе. Для этого нужна мощная селекционная база растительных организмов и одновременно переделка почв на основе травопольной системы и высадки растений, повышающих плодородие. Для этого нужно умягчение климата возвышенностей и долин с помощью водохранилищ и больших каналов. Нужна задержка и разворот холодных воздушных масс с помощью «зелёных плотин» — специальных лесополос, и «воздушных плотин» — нескольких линий ветровых электростанций большой площади и высоты.

Ясно, что буржуазное государство не способно на такое преобразование природы, так как это противоречит основному экономическому закону капитализма.

В феврале 1952 г. ещё одно титовское «светило» по лесам, И. Браут, публикует в «Веснике» «фундаментальную» статью «Вечные леса». Статья примечательна тем, что в ней фашисты открывают своё настоящее отношение к науке и к той стране, в которой хозяйничают. Браут убеждал читателей в том, что югославские леса вообще нельзя уничтожить, сколько ни вырубай, так как «лес сам себя защищает, лес сам возобновляется… Было бы лишь побольше пилорам, топоров и железных дорог». Браут обосновывал свои бредни тем, что ссылался на работы академика Лысенко и других советских биологов и почвоведов. Он по-воровски выхватил из советского учения о почве и растениях ту часть, которая доказывала, что есть способы и есть растения, применяя которые можно не только сохранить плодородие земли, но и постоянно увеличивать его. Чем больше поля засеиваются такими культурными гибридами (кормовыми, зерновыми, бобовыми, техническими), тем лучше качества плодородного слоя земли.

Браут вывернул это учение наизнанку, оторвал его от всей коммунистической организации сельского производства и «доказывал», что чем больше рубить югославские леса, тем сильнее они будут расти.

На самом деле, леса требовали совсем другого подхода. Кроме улучшения лесной почвы, расширенное воспроизводство леса требовало мощной селекции деревьев и кустарников, машинного сбора и отбраковки семян, больших опытных площадей и питомников для выращивания молоди, организации лесных научных станций, лесных МТС и целых лесных совхозов. Всё это предполагало, что в стране имеются производительные силы, намного превосходящие капиталистические. У фашистов не могло быть таких производительных сил.

Но нужно было дурить и обманывать народ пустой «научной» демагогией. Поэтому шарлатаны «научно» оправдывали любое преступление титовцев против народа Югославии. Такие шарлатаны и были единственными преуспевающими «учёными» в Югославии.

В деле народного здравоохранения и медицины дела обстояли ещё хуже. По состоянию на лето 1953 г. в Югославии были целые уезды, в которых не было ни одного врача и ни единого лечебного учреждения. Те фельдшерско-акушерские пункты, которые партизаны успели организовать в отдельных сёлах, после войны были фашистами закрыты как «нерентабельные».

В конце 1952 г. в Македонии на 30 000 жителей приходился 1 врач и 2 медсестры. В сельских местностях Боснии и Герцеговины был 1 врач и 1 медсестра на 40 000 жителей. В период с 1947 по 1953 гг. во всей Югославии из 16 миллионов населения 100 000 (0,63 % населения) ежегодно умирали от туберкулёза. Когда в 1952 г. власти и верхушка буржуазии перепугались быстрого распространения сифилиса, в Боснии и Герцеговине было организовано освидетельствование населения. Оно показало, что из 500 000 обследованных жителей 34 300 оказались сифилитиками (6,7 %), а 15 000 были больны трахомой (3 %).

Кроме этого, целые районы в Боснии, Герцеговине, Черногории и Далмации были заражены брюшным и сыпным тифом, дизентерией и холерой. В отдельных районах был превышен эпидемический порог по тифу, однако фашистская власть и не подумала объявлять режим эпидемии в этих районах. Зато когда в Риеке, Дубровнике и Баре начали выходить на демонстрации рабочие местных предприятий — против закрытия заводов и фабрик в связи с ввозом однотипных готовых изделий из США, титовское правительство быстро объявило в этих городах «тифозную эпидемию» и загнало рабочих и многих других трудящихся в специальные «загоны» — для «санобработки и карантина».

Фашистская газета «Нова Македония» признавала, что из-за недостатка врачей, больниц и санстанций нет возможности бороться с заразными болезнями на всей территории Македонии. Фашисты заявляли, что борьба будет вестись только против тех болезней, которые «приобрели угрожающий характер», т.е. начали угрожать самой государственной верхушке, крупным капиталистам и их обслуге. Фашизм на деле доказал правоту классиков марксизма, которые давно говорили о том, что государственная медицина нужна буржуазии только из-за её страха перед эпидемиями, когда есть риск самим заразиться. Пока сифилис — через любовниц, любовников, проституток, детишек-мажоров и т.п. — не проник в дома высокопоставленных титовцев и крупных буржуа, до тех пор правительство и пальцем не пошевелило насчёт борьбы с ним.

В голодающей стране фашисты завели широкие разговоры о полноценном питании. Оно было издевательски объявлено «залогом здоровья народа». Белградская газета «Универзитетски весник» писала о том, что «Институт народного питания» занялся «обширными исследованиями» о том, как правильно питаться. Этот институт раздобыл советскую «Книгу о вкусной и здоровой пище», а также некоторые труды Института питания АМН СССР. Но разработки советской сталинской науки были использованы титовскими «учёными» не для оздоровления народа Югославии, а для того, чтобы, во-первых, выдать их за свои, во-вторых, чтобы обвинить СССР и страны народной демократии в том, что они «мешают правительству Югославии наладить продовольственный вопрос».

В-третьих, чтобы «доказать» народу, что нормальное и здоровое питание возможно только с помощью поставок продовольствия из США и Канады. Трудящиеся подводились фашистами к мысли, что собственное сельское хозяйство развивать не надо, за исключением кукурузы и пшеницы, в обмен на которые да ещё на лес «свободный мир» якобы снабдит Югославию мясом, жирами и вообще всем необходимым. (Те же песни пели и перестроечные фашисты в России, убеждая трудящееся население, что сельское хозяйство и даже промышленность стране не требуется, ведь у нее есть нефть и газ, которые можно продать за рубеж, и на эти деньги накупить за границей всего, чего хочется.)

А в-четвёртых, фашистские «учёные» из «Института народного питания» призывали трудящихся готовить блюда из «Книги о вкусной и здоровой пищи» не из тех нормальных продуктов, которые предусматривала советская рецептура, а из всяких эрзацев и суррогатов. Так, например, вместо сахара фашисты советовали хозяйкам использовать фенилаланин, который поставлялся концерном «Дюпон де Немур» из США, а вместо сливочного масла призывали употреблять американский лярд — продукт переработки китового и говяжьего жира, предназначенный для технических целей (консервации машин, смазки пушек, паровозных кулис и т.д.).

Правительство Тито из года в год сокращало бюджет науки и образования. Так в 1952 г. 77 % государственного бюджета ушло на закупку вооружения у США, армию и военное производство. При этом на просвещение, науку и культуру было выделено совокупно 0,7 % бюджета, т.е. в 110 раз меньше. В том же году фашистское правительство наполовину сокращает приём студентов в медицинские институты и на медицинские факультеты университетов — и это при дикой нехватке в стране врачей и фельдшеров! С началом 1952–53 учебного года титовцы полностью отменяют студенческие стипендии в ВУЗах и средних учебных заведениях. Исключение составили военные училища и полицейские школы.

В итоге учиться на врачей смогли только дети городской и сельской буржуазии, высших и старших чиновников. Как показали последующие годы, только 30 % из этих студентов стали работать по специальности, а остальные были пристроены родителями в семейный бизнес и в государственный аппарат. А из оставшихся 30 % только половина имела достаточную подготовку и склонность к медицине.

«Универзитетски весник» в своём номере от 30.06.1952 г. признавал, что исследовательская работа Сербской академии наук резко сократилась. Академия не получила от правительства помещений для своих институтов и лабораторий. Академия пользовалась приборами и оборудованием времён первой мировой войны. В 1953 г. власти закрывают Центральную библиотеку Академии: её вместе со всеми книгами попросту выгнали из здания, которое понадобилось фашистам для размещения центральной городской прокуратуры.

К 1953 г. средства университетов оскудели настолько, что кафедры и факультеты  уже не смогли выписать никаких научных журналов, не говоря уже о закупке приборов и оборудования. При этом главный финансовый удар фашисты наносили по кафедрам физики, химии, прикладной математики и биологии, т.е. по главнейшим естественным наукам. Так, физическому факультету Белградского университета были урезаны средства для ведения опытов и практических занятий, а часы лабораторных работ были сведены к минимуму. Такое же положение сложилось на кафедрах органической и коллоидной химии, геохимии, ботаники, астрономии, физиологии растений и т.д. Студенты кафедр минералогии, геологии, биологии были полностью лишены практических занятий.

Зато были увеличены ассигнования и учебные часы на кафедрах экономики, где студентов учили по американскому курсу «Экономикс», т.е. по законченному буржуазному лжеучению. (Будто про буржуазную постперестроечную Россию написано. Все то же самое!) Также в 3 раза выросла нагрузка студентов по физкультуре и по военной подготовке. Во многих гражданских ВУЗах титовской Югославии военная подготовка забирала до 20 % всего учебного времени.

В стране был создан не только острый дефицит научной литературы. Было невозможно купить или заказать научные приборы, инструменты, химикаты для опытов, наглядные пособия, образцы и препараты. Доходило до того, что физические или химические опыты студенты изучали по описанию, т.е. записывали ход и теорию опыта, не производя его на практике. Научный институт химии Сербской академии наук, центральный в своей области, не имел даже обыкновенных автоклавов и центрифуг для разделения жидкостей. Правительство на все заявки химиков отвечало, что они «не первой необходимости».

Студенты-химики и физики были вынуждены сами собирать деньги на покупку простейших принадлежностей и материалов для практических занятий. В тех лабораториях, помещения которых ещё не захватили фашисты, одновременно работали группы по 120 человек каждая. При этом вытяжные шкафы часто были сломаны, вентиляция не работала, со стен и потолка падала штукатурка. Всё это вызывало частые отравления и заболевания студентов и преподавателей. В Загребском университете в течение 1951–52 учебного года из 250 студентов-физиков, химиков и биологов заболели и оставили занятия 210 человек.

Те оставшиеся учебники, по которым учились югославские студенты-естественники, к началу 50-х гг. устарели на несколько десятилетий. Вторая беда югославской учебной литературы была в том, что большая часть новых учебников и монографий писалась людьми, мало знакомыми с достижениями современной на тот час науки.

Одной из вершин фашистской «научной» мысли оказался учебник «Клиническо-лабораторный практикум», вышедший в белградском издательстве «Научна книга». Его авторами были некие «профессора медицины» А. Дмитрие и Б. Душан. Чудовищность этого «учебника» явно хватила через край. В газете «Универзитетски весник» вышла рецензия, в которой рецензенты открыто писали об этой книге, что «создаётся впечатление, будто какого-нибудь физика заставили написать учебник гинекологии». По мнению официальной газеты, авторы «учебника» не имеют понятия о вещах, о которых пишут. Они допускают путаницу в понятиях и обозначениях: химическую номенклатуру они смешали с аптекарской, физическую — с биологической, так что получился винегрет.

Газета замечала также, что в книге столько нелепостей, что если по этой книге будут учиться студенты, то на экзаменах они не получат больше единицы. А за цитирование отдельных мест в «учебнике» студента могут сразу же упрятать в психлечебницу, так как существо этих мест граничило с представлениями древних народов о живой природе.

Ряд академиков из Сербской АН  были вынуждены признать, что во всех высших школах Югославии разразился сильнейший кризис. По их мнению, суть этого кризиса в том, что сами преподаватели и лекции, которые они читают, отстали от достижений современной науки. Лекции и занятия носят только теоретический характер. Почти все профессора и преподаватели из года в год начётнически повторяют одни и те же устаревшие положения. Профессора и студенты оторваны от исследовательской работы и не знают, что происходит в мире науки. В ВУЗах Югославии научные исследования и опыты проводили, в основном, в частном порядке какие-нибудь одинокие ассистенты. При этом эти ассистенты часто занимались вопросами, далёкими от практики производства, но близкими к средневековой схоластике, в которых вообще не учитывались достижения современной науки.

Гибели образования и научных исследований в фашистском государстве способствовало то, что титовское правительство упразднило аспирантуры и аспирантов — под тем предлогом, что аспиранты «не дают пользы народному хозяйству». За счёт упразднения аспирантур по естественным наукам в ряде ВУЗов были открыты дополнительные должности преподавателей физкультуры и военного дела.

В фашистской Югославии большое число студентов не имело возможности закончить своё образование. В 1951 г. в стране насчитывалось 15 000 студентов, которые прослушали полный курс, но не смогли сдать выпускные экзамены или защитить диплом. Уровень знаний таких студентов-выпускников был настолько низким, что даже самые лояльные выпускные комиссии не решались выдавать им университетские дипломы.

В югославских ВУЗах размер эпидемии приняло второгодничество, когда студентов приходилось по 2–3 года оставлять на одном курсе. К 1953 г. оказалось, что только в одном Белградском университете 900 студентов имели учебный стаж от 7 до 10 лет вместо 5-ти. Эти студенты не могли сдать промежуточные экзамены по большинству изучаемых дисциплин.

Из-за крайне низкой школьной подготовки в 1951–52 гг. из ВУЗов отсеялись 38 % студентов. Такого высокого отсева не знала вся история югославских университетов.

Титовцы всеми силами пытались воспитать студенческую молодёжь в духе фашистской идеологии. В университетах и институтах вводились и расцветали всевозможные «теории» реакционных мракобесов — космополитов, расистов, неомальтузианцев, морганистов и других идейных прислужников империализма. Вместо науки студентов часто пичкали бурдой, основанной на замаскированной поповщине пополам со средневековыми представлениями о природе и обществе.

Такое «образование» естественно вызывало сопротивление у нормальных, психически здоровых людей. В ответ на фашизацию науки югославские студенты разворачивают борьбу против титовских ставленников на кафедрах, против преподавателей-фашистов, которые проповедовали капиталистическое мракобесие.

Осенью 1951 г. студенты технического факультета Загребского университета организовали забастовку, которая длилась более месяца. Их поддержали студенты и честные преподаватели других факультетов, что позволило провести многочисленные демонстрации против фашистских методов преподавания, профанации науки и казарменной организации жизни в университете. Студенты требовали удаления с кафедр реакционных преподавателей и «фюреров» из УДБ.

Университетские власти были не в силах разбить единство студентов. Ряд провокаций «фюреров», которые пытались натравить факультет на факультет, был разоблачён. Руководство университета и городские власти были вынуждены отступить перед единством и решимостью студентов и пойти на уступки. Поскольку студенческое движение развивалось, и поскольку студентов поддержали их родители, рабочие, служащие, интеллигенция Загреба и его пригородов, постольку университетские и городские власти сильно испугались и решили найти козла отпущения. Они свалили всю вину в «превращении университета в казарму» на своего же агента, фашиста и мракобеса «профессора» Кушевича. Титовцами был срочно организован «суд чести», который приговорил Кушевича к году лишения преподавательских прав.

В Сараевском университете на сельскохозяйственном факультете ряд профессоров всячески навязывал студентам идеалистическую морганистскую генетику. Студенты старших курсов, знакомые с учением Мичурина—Лысенко и успехами агробиологии в СССР, стали задавать вопросы, почему на факультете игнорируется материалистическая биология, доказавшая свою правоту на деле. В ответ «профессор» Кирич и другие «учёные» составили список «недовольных студентов» и передали его руководству университета для отчисления. Когда фашисты попытались отчислить первых двух студентов-биологов, которые с фактами в руках выступали на лекциях против мёртвой менделистской генетики, университет взбунтовался. Студенты быстро организовались, остановили занятия, вышли на митинги и демонстрации с требованием убрать из университета фашиста Кирича и других мракобесов. Явный фальсификат и средневековая поповщина вместо науки вызывали стихийный протест у всех здравомыслящих учащихся.

На второй день к  студентам присоединились многие жители Загреба, и протест перерос рамки университета, приняв народную антифашистскую форму. Титовцам пришлось отступить: из университета были убраны Кирич и ещё трое преподавателей-фашистов, а студентам-биологам временно разрешили пользоваться советскими материалами по генетике и агробиологии.

Студенческие выступления против фашизма и мракобесия, быстрое разрастание этих выступлений в масштабах города и района, поддержка студенчества со стороны рабочих, бедных крестьян, служащих, интеллигенции и мелкой буржуазии показали, что лучшие представители трудящихся классов Югославии понимали, что необходима  самая широкая борьба против антинародного фашистского режима Тито—Ранковича. На повестку дня встал вопрос свержения фашистской диктатуры, установления демократической республики и избавления страны от кабалы американо-английского империализма.

Подготовил: М. Иванов