Как начинаются войны. Часть 2

Часть 1.

7. Убийство агента иностранного правительства, главы государства, либо спровоцированное, либо непосредственно организованное другим заинтересованным правительством.

Это был один из излюбленных методов империалистической провокации войны. Не исключается этот метод и сегодня.

В XVI томе сборника германской дипломатической корреспонденции «Die grosse Politik» находятся интересные документы, проливающие свет на участие  немецкого империализма в попытках раздела Китая и захвате китайского порта Киао-Чао. 4 ноября 1897 г. в провинции Шандунь были убиты два германских миссионера. Получив известие об этом, кайзер Вильгельм II пишет своему канцлеру фон-Бюлову:

«Вчера я получил официальное сообщение о нападении, убийстве и ограблении немецкой миссионерской станции Шентжоу-фоу в Шандуне. Итак, наконец, китайцы дали нам… так давно желанное основание и случай».

Основание и случай для захвата и грабежа. Но об этом кайзер скромно умолчал.

Через несколько дней германская эскадра занимает Киао-Чао, и бессильный Китай, только что перенесший войну с Японией, был вынужден подчиниться всем требованиям германского империализма. Так убийство немцев, организованное немецкой разведкой, дало повод к нападению на Китай.

Но самое громкое по своим последствиям провокационное убийство ― это «сараевский выстрел», который послужил формальным предлогом для первой мировой империалистической войны. 28 июня 1914 г. в Сараеве сербский гимназист Гаврила Принцип тремя выстрелами из револьвера убил австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда и его жену герцогиню Гогенберг[1].

Данные судебного следствия и позднейшие разоблачения установили, что Принцип, Габрилович и другие сообщники были только техническими исполнителями заговора. Этот заговор был организован в Сербии виднейшими участниками общественно-патриотической организации «Народна одбрана», тайной военно-террористической лиги «Уеднень или смерт», которая больше известна под названием «Чёрной руки»[2].

Кого представляли эти организации? Крупную сербскую буржуазию и наиболее богатых помещиков. Первые нуждались в непосредственном грабеже чужих богатств, чтобы увеличить свои капиталы, в рынках и удобных выходах к морю. Вторые ― в новых плодородных землях. Способом быстро добыть всё это была война с соседями. «Народна одбрана» и «Чёрная рука» были в самой тесной связи с верхушкой сербского правительства. В них состояли виднейшие руководители армии и дипломатического ведомства. В годы, предшествовавшие войне, «Чёрная рука» фактически играла роль второго правительства Сербии. Достаточно сказать, что «Чёрная рука» организовала дворцовый переворот 27 марта 1909 г., который открыл путь к престолу младшему принцу Александру за счёт старшего принца Георга. А за 3 месяца до «сараевского выстрела» король Александр лично принимал одного из убийц эрцгерцога (Габриновича) и долго беседовал с ним. Без участия «Чёрной руки» такой приём был бы невозможен. Наконец, самый показательный факт в этом деле состоял в том, что главным вдохновителем убийства и руководителем «Чёрной руки» был полковник Драгутин Дмитриевич, начальник разведки сербского генерального штаба. Этот факт признавался как сербским правительством, так и официальными историками[3].

Сама переброска убийц из Сербии в Боснию (Сараево) и снабжение их оружием, деньгами и т.д. не обошлись без ближайшего содействия государственных чинов и агентов сербского правительства, от разведчиков до чиновников таможни. Больше того, причастным к этому «мокрому делу» оказался и сам глава сербского правительства почтенный старец Пашич. В 1924 г. в Белграде выходит сборник «Крв Словенска». В нём печатается статья Любы Иовановича, одного из лидеров сербской радикальной партии, бывшего министра в кабинете Пашича и основателя «Народной одбраны». В статье Иованович делает признание, но оговаривается, что «…ещё не наступило время для открытия всего»:

«Не помню, в конце ли мая или в начале июня, в один прекрасный день Пашич сказал нам (он совещался по этому делу более подробно со Стояном Протичем, бывшим тогда министром внутренних дел, но нижеизложенное он сказал и всем остальным), что некоторые люди собираются поехать в Сараево, чтобы убить Франца-Фердинанда. Пашич и все мы сказали, а Стоян Протич согласился, что он должен отправить инструкции пограничным властям на реке Дрине, чтобы помешать переходу реки молодёжью, которая уже отправилась с этой целью из Белграда. Но пограничные власти сами принадлежали к организации и не исполнили инструкции Стояна, а донесли ему, как он впоследствии сообщил нам, что инструкции пришли к ним слишком поздно, так как молодёжь уже успела совершить переправу. Так не удалась попытка правительства предотвратить подготовлявшееся покушение. Точно так же не удалась попытка нашего посла в Вене, предпринятая им по собственной инициативе, отвратить эрцгерцога от рокового пути, на который он собирался вступить. Смерть эрцгерцога произошла в обстоятельствах, более ужасных, чем те, которые были предусмотрены, и с такими последствиями, о которых никто не смел и помыслить…»[4].

Всё замечательно в этом полупризнании Иовановича. И полная осведомлённость сербского правительства о подготовляемом убийстве. И попытка заранее себя выгородить ― смехотворные заявления насчёт «запоздавших» распоряжений Протича, «неуслышанных» предостережений посла и т.п. Есть всё, кроме того, что действительно могло бы остановить убийство и убийц.

Из статьи бывшего сербского посланника в Берлине Богичевича выясняется, что сербское предостережение эрцгерцогу было весьма своеобразным. Австрийское правительство было извещено об угрожавшей эрцгерцогу опасности «на манёврах». Манёвры окончились вполне благополучно, поэтому эрцгерцог, зная сербское предупреждение, мог считать опасность миновавшей. А в это самое время в «мирном» Сараеве за ним охотились десятки убийц, и весь город представлял собой ловушку для герцога: по дороге в Быстрик была спрятана бомба в кустах; под обеденным столом в номере эрцгерцога была обнаружена ещё одна бомба; мина была заложена в вентиляционный канал его спальни; целый склад бомб был найден в Илидзе и т.д.[5].

Но сербское правительство было слишком мелкой сошкой, чтобы позволить себе такую подлость, как провокация мировой войны. За спиной у сербской буржуазии и помещиков стояла мощная покровительственная рука. Это подтвердил в своей книге[6] Н. Ненадович. О «сараевском убийстве», совершённом по приказу Аписа (конспиративная кличка полковника Дмитриевича) и его друзей из правительства Сербии, заранее знали русский военный атташе в Белграде Артамонов, русский посол Гартвиг, министр-президент Пашич и король Сербии Александр. Это подтвердил сам Дмитриевич на суде в Салониках («…двое русских знали о подготовляющемся заговоре»). Профессор белградского университета Станоевич писал по этому делу:

«Полковник Дмитриевич после свидания  императора Вильгельма с эрцгерцогом Францем-Фердинандом в Конопиште (12–13 июня 1914 г.) получил секретное сообщение от русского генерального штаба о том, что русским правительством получены точные сведения о характере и целях этого свидания… Германия одобрила план нападения Австро-Венгрии на Сербию и завоевания её и обещала свою помощь и поддержку. Другие сведения, полученные одновременно полковником Дмитриевичем, подтвердили правильность сообщений русского генерального штаба… Среди сербского общества были тут же распространены фантастические и возбуждающие слухи по поводу решений, принятых на свидании двух монархов в Конопиште; всеми овладела страшная нервозность, и воздух был насыщен электричеством».

Что здесь? Во-первых, видим типичный приём империалистов для натравливания одного народа на другой, когда раздуваются слухи о скором нападении соседа. Во-вторых, видим, что русский генштаб не постеснялся для провокации войны применить фальшивки. В-третьих, причины войны старались замазать и запутать. Так, фон-Ягов в своей книге «Причины и начало мировой войны» утверждал, что единственной целью свидания в Конопиште были цветы ― якобы «наследник престола желал показать своему другу-императору расцвет роз в его, особенно любимом им, богемском имении». В-четвёртых, более-менее достоверными оказываются секретные документы. Русский посол в Вене Шебеко 13 июля 1914 г. доносил Сазонову:

«Во время свидания в Конопиште, которое посвящено было, по-видимому, главным образом морским вопросам, как оказывается, подвергся также обсуждению и румынский, причём со стороны императора Вильгельма были сделаны успокоительные заверения, основанные на воодушевляющих будто бы короля Карла чувствах глубокой преданности личности императора Франца-Иосифа и главе дома Гогенцоллернов. Более пессимистично отнёсся император Вильгельм к будущему. Исчезновение с политической арены короля Карла, по его мнению, может сильно отозваться на направлении внешней политики Румынии и повести к заключению союзов, на которые нынешний король никогда не согласится. Ввиду этого вопрос об укреплении австро-венгерской границы с Румынией должен быть решён в утвердительном смысле»[7].

Наконец, в мае 1925 г. во французском журнале «Clartè» были опубликованы показания полковника Божина Симича, друга и ближайшего сотрудника Дмитриевича. Эти показания полностью подтверждают конопиштскую фальшивку и военную провокацию русского генштаба:

«Апис счёл долгом посоветоваться с Артамоновым, прежде чем приступить к действиям. Он посвятил последнего в ход приготовлений к заговору. Русский военный атташе на несколько дней отложил свой ответ. Текстуально этот ответ гласил: «Marchez, si l’on vous attaque, vous ne serez pas seuls» («Действуйте, если вас атакуют, вы не останетесь одни»).

В несколько иных выражениях, но одинаково по существу, описывал положение упомянутый сербский министр Люба Иованович. Несколько дней спустя после покушения на эрцгерцога Иованович заявил, что

«…русская пресса, которая, как известно, наперёд выражает мнение русского правительства, дружелюбно отнеслась к Сербии. Россия не отняла своей руки, а за Россией придут её друзья. К этому шло, и так оно вышло».

Так российский империализм затевал войну в Европе с помощью своих младших «друзей».

Ещё рельефнее проявляются русские империалистические планы на фоне материалов Комиссии ЦИК СССР по изданию документов царского правительства. В I томе документов опубликованы письма председателя совета министров Коковцева к сербскому премьеру Пашичу. Из письма от 07.02.1914 г. видно[8], что ещё в 1910 г. сербские офицерские организации получили от русского правительства кредит в 4 000 000 франков. Единственным обеспечением возврата этого кредита, по выражению самого Коковцева, была «нравственная ответственность» сербских реакционеров.

Но это не всё. 2 февраля 1914 г. Пашич пишет личное письмо Сазонову, в котором просит срочно отпустить сербскому правительству 120 000 рублей, 24 миномёта, 36 горных орудий с запасом снарядов, а также полное обмундирование на 250 000 солдат, необходимый материал для телеграфов, телефонов и четырёх радиостанций. «Всё означенное вооружение должно быть отпущено Сербии к ближайшей весне» ― настаивает Пашич. По «высочайшему распоряжению» сербская заявка была в основном удовлетворена. Признательный премьер Сербии просит Сазонова

«…повергнуть к стопам государя императора глубокую благодарность за всемилостивейшее благоприятное разрешение вопроса о винтовках и патронах»[9].

Ясно, что щедрые миллионы для сербской разведки и армейской верхушки давались с определённой целью. По замыслам русского империализма Сербия должна была стать «рукой России на Балканах», т.е. главным источником переворотов и войн в Юго-Восточной Европе. Эти перевороты и войны должны были ослабить те страны, на которые положил свой глаз русский капитал, т.е. подорвать влияние англо-фанцузского и германского капитала в этих странах. Удар по Турции с запада должен был подкрепиться ударом с севера, т.е. захватом проливов. Захват проливов и балканский «курятник» должны были обеспечить русскому империализму господство во всей восточной части Средиземного моря, дать выход на Ближний Восток и к богатым землям Северной Африки. Отсюда ― быстрое «высочайшее распоряжение» насчёт сербских нужд.

В этом плане не обижался и сербский капитал. Часть турецких и австрийских земель должны были достаться Сербии в виде «военного приза».

К этому нужно добавить следующее. В мае 1914 г. в Петербурге состоялась беседа французского посла М. Палеолога с «влиятельным членом русского государственного совета». Суть беседы ― «неминуемый и близкий раздел Австро-Венгрии»[10]. 14 июня 1914 г. состоялось русско-румынское «свидание» в Констанце. Во время «свидания» Сазонов задал румынскому министру Братиану вопрос:

«Каково было бы отношение Румынии к вооружённому столкновению между Россией и Австро-Венгрией, если бы первая из них была бы вынуждена обстоятельствами начать военные действия?».

К этому можно добавить признания Сухомлинова, показания Колчака на допросах и многое другое. Тайные замыслы русского империализма 1908–1914 гг. становятся явными до прозрачности.

Нетрудно догадаться, что нити «сараевского выстрела» не оканчивались в Петербурге. Они тянулись и в некоторые другие столицы, прежде всего, в Лондон. Почему туда? Английское правительство рассчитывало, что начавший европейский конфликт ослабит Германию и Францию, сделает невозможным проникновение сильного германского капитала на Ближний Восток через Турцию и строительство железной дороги Берлин — Багдад. Эта дорога неизбежно шла через Балканы. Поэтому «беспорядок в курятнике» был на руку хозяевам британской промышленности и банков. В XI томе английских официальных документов о возникновении войны[11] приводится протокол беседы английского товарища (заместителя) министра иностранных дел Николсона с сербским послом Бошковичем по поводу статьи члена парламента Боттомли в газете «Гардиан». В этой статье английский парламентарий утверждал, что

«…тайное разведывательное бюро при сербском посольстве в Лондоне было посвящено в планы убийства эрцгерцога».

Посол Бошкович собирался подать на Боттомли в суд. Но 15 июля сэр А. Николсон устно осведомил сербского посла, что подобная судебная процедура (привлечение автора статьи к судебной ответственности за клевету) «может кончиться неудачей». Сербам дали понять, чтобы они не копались в этом вопросе. Ибо такое копание может вытащить на свет участие английского правительства в провокации войны. А это нежелательно.

После войны не только английский кабинет прятал свою роль в развязывании империалистической войны. Сербское правительство очень старалось замести сараевские следы. 25 апреля 1926 г. на съезде сербской радикальной партии Пашич выступил с заявлением, что он «ничего не знал и ничего не говорил о покушении Иовановичу». И что Иованович, опубликовав свою статью, поступил «непростительно». Иованович тут же на съезде защищал свои утверждения и заявил, что у него имеются другие доказательства истинности своих заявлений. Но он не публикует их, не желая навредить партии и Пашичу лично. Но он готов предоставить эти доказательства в виде официальных документов, если правительство «даст своё разрешение на опубликование последних».

В ответ на это предложение премьер-министр Узунович и министр иностранных дел Пинчич оба обратились к Иовановичу с просьбой не приводить своей угрозы в исполнение, «…чтобы не было сказано то, что не должно быть сказано».

Для сокрытия своей роли в подготовке и развязывании войны империалисты Антанты сразу же договорились спрятать все захваченные немецкие архивы. В мирных договорах 1919–1920 гг. было указано, что все захваченные Германией и её союзниками архивы должны быть выданы победителям. Кроме того, Австрии и Венгрии было запрещено опубликование документов из своих архивов, касающихся политики Австро-Венгрии по отношению к Югославии, Румынии и другим государствам ― наследникам Австро-Венгрии без разрешения этих государств. Как эти последние понимали предоставленное им право, видно было из того, что румынское правительство отложило опубликование таких документов до 1996 года.

Но если одни рты, которые пытались сказать долю правды о сараевском убийстве, удалось заткнуть, так сказать, в дипломатическом порядке, то с другими поступили более радикально. В 1916 г. сербское правительство выносит постановление об аресте всех членов «Чёрной руки»

«…ввиду замышленного ими открытия Салоникского фронта австрийским и немецким войскам».

Верные, квалифицированные слуги английской, французской, русской и сербской буржуазии стали обузой для хозяев (урок всем наёмникам капитала!). Против «Чёрной руки» было наспех состряпано обвинение, которое выглядело настолько чудовищным и нелепым, что к началу судебного процесса в Салониках оно было заменено другим.

На этот раз «Чёрная рука» обвинялась в «террористических, разрушительных и революционных целях», в организации «…сильнейших и продолжительнейших внутригосударственных кризисов», в попытках «ниспровержения существующего государственного строя», в убийствах, разбоях, грабежах и в покушении на самого короля Александра и Пашича. Как говорится, мавр сделал своё дело, мавр должен уйти. (Как тут не вспомнить расправу одних фашистов с другими в гитлеровской Германии в 1934 г. Тогда руками СС была вырезана вся верхушка СА ― штурмовиков, которые силой обеспечили победу Гитлеру и гитлеровцам).

11 апреля 1917 г. начался салоникский процесс[12] ― блестящий образец комедии буржуазного правосудия. Бывший сербский поверенный в Берлине Богивич назвал этот процесс «судебным убийством». Единственным существенным аргументом обвинения против «Чёрной руки» были показания провокатора Цитановича. Все остальные обвинения были фальшивыми и надуманными: начальники сербской контрразведки и офицеры генштаба в роли революционеров. Тем не менее, суд приговорил к смерти Д. Дмитриевича и 8 его соратников по «Чёрной руке», а остальных подсудимых ― к долгосрочному тюремному заключению. За Дмитриевича официально ходатайствовали три правительства, английское, французское и русское, тем не менее, он был казнён. Казнён, потому что на самом деле именно эти правительства были заинтересованы в том, чтобы полковник замолчал навсегда.

Этой казни предшествовал министерский кризис в Сербии, который был вызван отставкой трёх министров, отказавшихся санкционировать смертный приговор «Чёрной руке». Принц-регент тут же составил однородный кабинет из членов радикальной партии Пашича. Этот кабинет единогласно проголосовал за смертную казнь Дмитриевичу и его товарищам.

Для полной свободы действий новое сербское правительство начинает с новой фальсификации. Оно задерживает на салоникском телеграфе просьбы союзных правительств о помиловании Дмитриевича. Цена этим просьбам была известна, но, тем не менее, сербские и российские империалисты боятся даже таких пустышек. 26 июня 1917 г. приговор был приведён в исполнение. Причём власти настолько торопились, что вывезли осуждённых к месту казни ночью, и тем пришлось дожидаться рассвета, так как в темноте солдаты не могли стрелять.

В последних словах своего завещания Дмитриевич писал:

«Я умираю невинно, в убеждении, что моя смерть нужна Сербии из высших соображений».

Действительно, такова была воля сербской олигархии. Дмитриевич был вождём заговора 1903 г., ему династия Карагеоргиевичей была во многом обязана в борьбе за сербский трон. Буржуазия принесла в жертву своего лучшего слугу, начальника контрразведки, руководителя «Чёрной руки», главного убийцу Франца-Фердинанда. Почему? Поменялась обстановка войны. Росла революционность масс в России и Европе. Олигархии нескольких стран нужно было избавиться от человека, который знал много тайн, разоблачающих царизм и европейские правительства. На рубеже 1917 г. налаживались секретные переговоры между Австрией и Антантой. Поэтому живой Дмитриевич был слишком опасен.

В ответе на английское ходатайство о помиловании Дмитриевича сербское правительство впервые официально признало, что Дмитриевич ― организатор сараевского убийства, и уже поэтому его нельзя было помиловать[13]. Это было двурушническое заявление, поскольку оно исходило из тех же самых кругов сербской буржуазии, которые сделали Принципа и Габриновича, непосредственных убийц эрцгерцога, национальными героями сербского «освобождения», а соучастников этого убийства наградили государственными пенсиями. Одним заткнули рот пулей, другим ― денежной подачкой. Характерная тактика фашистской буржуазии всех стран и народов.

По существу дела фашизм в Сербии никуда не исчез после суда в Салониках. К тому времени российский самодержавный империализм был повержен Великой Октябрьской революцией. На смену «Чёрной руке», орудию русских и сербских империалистов на Балканах, немедленно выросла «Белая рука» ― военно-фашистская организация террора против сербского народа, негласным шефом которой был сам король Александр. В 1928 г. под руководством генерала Живковича «Белая рука» выступила главной ударной силой фашистского переворота в Сербии.

8. Нападая на соседнюю страну, захватывая её земли, открывая против неё самые настоящие военные действия, империалисты избегают называть свои действия «войной». Почему? По соображения маскировки, для одурачивания народов, во избежание претензий третьих стран и т.д.

Например, до 2014 г. Крым и две области Донбасса были целиком украинскими. Как в 2014 г. они попали в руки российского империализма ― Крым целиком, куски двух областей ― в виде ДНР и ЛНР? Вроде как сами собой. Но в 2014–2015 гг. Российское империалистическое государство выполнило на практике некоторые свои планы по захвату новых рынков и рабов в соседних государствах. Не надо думать, что это были точные планы, в которых ясно указывались сроки, условия, территории захвата. В 2013–2014 гг. российские империалисты импровизировали, учитывали внутреннее положение украинского государства, его слабость в момент государственного переворота. Был уловлен самый удобный момент для захвата части территории Украины. Если в Крыму захват прошёл бескровно, то на захваченных территориях Донецкой и Луганской областей российскому государству пришлось воевать, чтобы удержать добычу.

Главный факт в этом деле: в 2014 г. буржуазная Россия напала на соседнее буржуазное государство Украина. Россия среди бела дня захватила часть территории Украины и до сих пор удерживает эту часть с помощью своей военно-полицейской силы. Захваты Крыма и отдельных районов Донецкой и Луганской областей были и остаются актами войны. В каких формах эта война велась ― это вопрос третий. Здесь было: организация мятежей и саботажа с помощью аппарата разведки; сильное одурачивание и запугивание местного населения с помощью телевидения и других средств российской пропаганды; скрытные и открытые действия частей российской армии и других вооружённых сил; организация вооружённых частей из местного населения силами российского государства и ввод этих частей в бои с армией Украины.

Таковы факты.

Что означают все эти действия, если не продолжение политики российского империализма насильственными методами? Тем не менее, правительство России упорно отрицает свою войну с Украиной.

Говорят, будто возврат в Россию или под крыло России ― это, мол, была воля местного населения. Да, в захвате Крыма и районов Донбасса сыграла активную роль некоторая часть местного населения. Но кем была эта часть? Она была агентом российского империализма внутри другой страны. Материальное, пропагандистское и всякое другое обеспечение этот агент получал от России, состоял там на содержании. Он сыграл примерно ту же роль в захвате украинской территории, что и часть судетских немцев в оккупации Чехословакии в 1938 г. Или фашистские организации в Данциге, которые подвизались на базе «угнетения немецкого населения в Польше». Судетские и данцигские агенты Берлина получали оттуда деньги, организаторов, оружие, политическую и газетную поддержку. Они были организованной частью гитлеровского государства в тылу Польши и Чехословакии и должны были ударить им в спину в урочный час.

Конечно, не нужно думать, что украинский империализм вёл бы себя иначе в момент слабости Российского государства. Опираясь на своих союзников или действуя от их лица, он наверняка попытался бы захватить в России всё ценное и удобное для захвата.

Вернёмся ко временам она. Уже говорилось, что империалисты обычно не объявляют войны. Это ещё больше относилось к колониальным войнам. Например, все войны такого рода, которые вела Франция при Третьей республике, назывались благозвучным словом «репрессалии». Начинались они без того минимума внешних форм и церемоний, которыми обычно обставляется начало войны. Захват Туниса в 1881 г. именовался «экспедицией», франко-китайская война 1884 г. ― «Тонкинской экспедицией» и блокадой. Захват Мадагаскара в 1895 г. преподносился как полицейская «мера против разбойников». Общую установку на замазывание разбойничьей войны ясно определил тогдашний глава французского правительства Ж. Ферри. В телеграмме командующему флотом адмиралу Курбэ премьер писал:

«Усвойте хорошенько нашу мысль ― надо произвести устрашающее впечатление, как можно большее, без объявления войны…»[14].

В тезисах о войне и военной опасности, принятых на пленуме ИККИ 19 мая 1927 г., был дан перечень так называемых «малых войн» за период 1917–1927 гг. Было отмечено, что все они обошлись без декоративного оформления, которое было в начале первой мировой войны. Но в этот период шла борьба между Германией и Польшей из-за Верхней Силезии. Было вооружённое занятие Фиуме итальянскими фашистами. Была греко-турецкая война из-за района Смирны. Время от времени возникали военные столкновения между балканскими государствами. Чехословакия и Румыния напали на советскую Венгрию. С 1918 по 1922 год шла антисоветская интервенция мировой буржуазии. Состоялась франко-бельгийская оккупация Рура, война Франции с риффами в Марокко и друзами ― в Сирии. Организовалась международная интервенция империалистов против Китая.

Если не брать военную интервенцию капиталистов против Советской России и оккупацию Рура, то многие ли сегодня знают об остальных «малых» и скрытых войнах, развязанных мировым империализмом?

Надо сказать пару слов о китайских делах. В 1931 г. японский капитал организовал нападение на Манчжурию, а в 1932 г. ― захват Шанхая. Подготовка и прикрытие этой разбойничьей войны были всё те же: «никакой войны нет, есть защита японских подданных в Китае». Нечто подобное мы слышали от российских властей в 2014 г.: нет интервенции и захвата чужой земли; есть «защита русских в Крыму и Донбассе».

В сентябре 1931 г. японское правительство развернуло военные операции в Манчжурии на широком фронте. Когда была оккупирована большая часть этой области, в Токио дали официальную мотивировку своих действий. В Лигу наций отправили такое сообщение:

«Так как ввиду тревожного положения, создавшегося вследствие присутствия недисциплинированных банд и поведения населения в некоторых районах Манчжурии, незначительные силы, которыми мы там располагали, признаны были недостаточными, чтобы обеспечить действительную защиту железнодорожных путей и резидентов японских и иностранных, то 39-й армейский корпус был переведён 21 сентября из Кореи в Манчжурию».

Что это значит? Японские империалисты объясняли нападение на Китай тем, что китайский народ боролся со своими реакционными генералами, и что нужно защищать интересы мирных японских граждан в Китае.

День спустя, 24 сентября, в декларации японского правительства было дано более развёрнутое «пояснение»[15]:

«Поведение должностных лиц и частных граждан в Китае в течение последних лет было таково, что наши национальные чувства часто оказывались задетыми. В частности, прискорбные инциденты последовательно имели место в различных районах Манчжурии и Монголии, в которых Япония особенно заинтересована. В созданной таким образом атмосфере беспорядков и тревоги отряд китайских войск уничтожил пути Южно-манчжурской железной дороги, по соседству с Мукденом, и атаковал в ночь на 18 сентября нашу железнодорожную охрану. Тогда произошло столкновение между японскими и китайскими войсками».

Тут же возникает вопрос: а что японские войска делали в Китае? Как они туда попали? Оказалось, что японское правительство скрытно перебросило свои войска на территорию Китая и захватило некоторые районы страны. Кое-где оккупанты наткнулись на вооружённое сопротивление китайцев и по этому поводу перебросили в Китай 39-й армейский корпус. Получается, что бандиты вломились в чужой дом, хозяева оказали им сопротивление, а бандиты заявили, что на них напали хозяева дома, и потому зовут на подмогу всю банду.

6 февраля 1932 г. анкетная комиссия Лиги наций сделала официальный доклад[16] по китайским делам. Согласно этому докладу 18 января 1932 г. 5 японцев подверглись избиению в Чапее со стороны толпы китайцев. На это японцы ответили поджогом зданий и избиением китайских полицейских. В тот же день на собрании японских резидентов в Шанхае принимается обращение к японскому правительству о присылке военных судов и войск «для полного пресечения антияпонского движения».

В тот же день японский консул в Шанхае потребовал от шанхайского мэра: 1) извинений, 2) ареста виновных китайцев, 3) уплаты денежного вознаграждения, 4) «действительного контроля над антияпонским движением» и 5) немедленного роспуска всех антияпонских организаций.

28 января после некоторых колебаний шанхайские власти приняли все наглые японские требования. Но несмотря на это, в тот же день командующий японской эскадрой выпустил объявление, в котором сообщал, что

«…японский флот, чрезвычайно озабоченный положением в Чапее, где проживает значительное количество японских уроженцев, решил высадить войска в этом районе, чтобы обеспечить там порядок и соблюдение закона».

В этой связи властям Шанхая предлагалось немедленно приступить к выводу китайских войск из Чапея. Китайские чиновники сообщили японцам, что за те несколько часов, которые им дали японцы для удаления войск, эти войска не могут быть выведены, поэтому они просят ещё день-два. В ответ японцы обвинили китайские власти в «срыве мирной договорённости» и в эту же ночь приступили к вооружённому захвату Чапейского квартала. Этим боем открылись «шанхайские события» с бомбардировкой города, с воздушными, морскими и сухопутными сражениями и тысячными жертвами.

Лига наций, как застенчивая гимназистка, выразила «почтительную критику» правительству Японии по поводу нападения на Шанхай. Японии намекнули, что было бы неплохо, если бы она обратилась за посредничеством к Лиге наций. В ответ была прислана декларация[17] японского правительства от 23 февраля 1932 г. Декларация гласила:

«Является общепризнанной аксиомой, что ни один договор о мирной процедуре не составляет препятствия к осуществлению права на законную самооборону».

Вооружённый грабитель «обосновывал» своё право защищаться от жертвы грабежа.

Была в этом деле пикантная деталь. Когда японский флот громил китайские кварталы Шанхая, представители Японии и Китая как члены Лиги наций вполне мирно заседали в Женеве за одним столом, где обменивались кисло-сладкими речами. А после официальной части эти представители крупного капитала своих стран решали, кто и как именно обогатится на войне. Буржуазия Китая и Японии не искала в Женеве «общий язык». Почему? Потому что она его и не теряла, поскольку один  класс и поскольку те и эти обогащались за счёт войны и грабежа китайского народа.

***

Мы рассмотрели некоторые приёмы, при помощи которых империалисты сами начинают войны, либо провоцируют на это своего намеченного противника. Но если капиталистические государства так относились друг к другу, то ещё худшие методы буржуазия применяла к СССР и странам народной демократии.

На VIII съезде партии большевиков Ленин говорил:

«Мы живём не только в государстве, но и в системе государств, и существование Советской республики рядом с империалистическими государствами продолжительное время немыслимо. В конце концов, либо одно, либо другое победит. А пока это наступит, ряд самых ужасных столкновений между Советской республикой и буржуазными государствами неизбежен»[18].

Поэтому Ленин со всей категоричностью указывал на IX всероссийском съезде советов, что

«…первой заповедью нашей политики, первым уроком, вытекающим из нашей правительственной деятельности за год, уроком, который должны усвоить себе все рабочие и крестьяне, ― это быть начеку, помнить, что мы окружены людьми, классами, которые открыто выражают величайшую ненависть к нам. Надо помнить, что от всякого нашествия мы всегда на волоске»[19].

Это означало, что вместе с ростом социализма внешняя и внутренняя классовая борьба не слабела, а усиливалась. Ленинский прогноз полностью оправдался. Гибель советского социализма в период 1953–1991 гг. состоялась не потому, что он не выдержал классовой борьбы с капиталом. Одна из причин гибели как раз в том, что контрреволюционеры, захватившие в 1953 г. власть в партии и государстве, отказались от классовой борьбы, объявили её затухающей, ненужной (классический тезис правых!). Это понятно: ведь нельзя бороться с самим собой.

Как развивались провокации и наскоки на СССР в первые годы после Октября? Появлялись десятки и сотни новых «эмских депеш» ― фальшивок. Эти фальшивки служили «основанием» для ультиматумов буржуазии типа «нот Керзона». Появилось «письмо Зиновьева», дело Доссера, «письмо Раковского», американские, польские, болгарские и прочие антисоветские фальшивки, провоцирующие нападение Европы и САСШ на СССР.

Старую «эмскую депешу» сочинили Бисмарк, Мольтке и Роон. Сочинили «на коленке», кустарным способом. В 20-е гг. XX в. вместо дипломатической кустарщины появилось организованное изготовление фальшивок промышленным способом. Выросли берлинская фабрика-типография Дружеловского, венская ― Якубовича, лондонская ― Синклтона и другие[20]. Несмотря на различные качества «изделий» этих фабрик и разную судьбу, все они имели общего заказчика и кредитора ― финансовый капитал, который не мог смириться с потерей 1/6 части мира, т.е. громадного района грабежа. Все эти «изделия» одинаково пахли кровью тех столкновений, в которые международный капитал хотел втянуть и втягивал народы и государства. Например, ультиматум Керзона должен был спровоцировать нападение стран бывшей Антанты на Советскую республику. По фальшивкам и провокациям со стороны буржуазии был организован в 1927 г. разрыв англо-советских отношений, который вредил обоим народам. Англо-французский и японский капитал организовал налёты на советские учреждения в районе КВЖД, в Пекине, Даляне и т.д.

Ещё в 1918 г. международная буржуазия руками эсеров убила в Москве немецкого посла Мирбаха. Цель: спровоцировать войну между РСФСР и Германией, ослабить их до предела и продиктовать свои условия «мира». Войны не вышло, но советскому правительству предъявили заведомо невыполнимые требования, вроде ввода в Москву батальона германских войск для охраны посольства. Того же характера был и полу-ультиматум Чемберлена. Только растущая сила социалистического государства и мудрость сталинского руководства СССР позволили избежать втягивания Советского Союза в буржуазные военные провокации.

Хотя приходилось применять и силу. С 1921 по 1936 гг. советскую власть провоцировали десятки раз. Были пограничные налёты белогвардейских и фашистских банд на финской, польской и дальневосточной границах. Были погромные обыски в берлинском и лондонском торговых представительствах. Были нападения на советские дипломатические миссии в Китае. Много раз арестовывались и истязались сотрудники этих миссий. Был вооружённый захват советских учреждений на КВЖД, организованный международным капиталом и исполненный китайскими милитаристами.

В тот период редкий год проходил для СССР без «сараевского выстрела». Буржуазия пробовала открытым террором втянуть Советский Союз в войну. Были убиты Воровский, Войков и другие советские граждане ― работники дипломатического фронта. С другой стороны, внутри СССР были покушения и заговоры контрреволюции против иностранных дипломатов с той же целью ― вызвать крупные международные осложнения против нашей страны. ГПУ был раскрыт заговор Ванека, который покушался на посла Японии в Москве. В германского посла стрелял белогвардеец Штерн. В Париже появилась группа «необольшевиков», которая заявляла, что действует по указанию из Москвы. Член этой группы провокаторов белогвардеец Горгулов убил французского президента Думера. Цель всё та же: спровоцировать блокаду СССР, побудить Францию и Англию к нападению на нашу страну.

Советскому сталинскому правительству удалось в сложных условиях отстоять завоевания революции и защитить интересы страны. Проводилась спокойная мирная политика, в которой не было паники, никакого подобия паники. В 1918–1939 гг. удалось отстоять мир, не дав буржуазии вовлечь СССР в конфликты, несмотря на ряд провокаций и авантюрных наскоков поджигателей войны.

К концу второй сталинской пятилетки хозяйственная и оборонная мощь Советского Союза выросла многократно. Означало ли это, что опасности прошлого и военные угрозы уменьшились? Нет, не означало. Военные угрозы росли. Этот рост отражал, во-первых, дальнейшее углубление мирового экономического кризиса, а во-вторых, реакцию мирового империализма на грандиозный размах и достижения социалистического строительства в СССР. Наша страна шла к бесклассовому обществу, показывая пример трудящимся всего мира. В это же время капиталистический мир буквально трещал по швам от противоречий. На таком фоне империалисты разных стран боролись за своё выживание. Обнажались и обострялись противоречия между важнейшими капиталистическими странами. Особенно обострялись противоречия между странами-победительницами и странами, побеждёнными в первой мировой войне. Росли противоречия между империалистическими государствами и колониальными и зависимыми странами.

В 20–30 гг. XX в. выросли и обострились противоречия между буржуазией и пролетариатом в капиталистических странах. Это означало, что буржуазия обязательно будет искать выхода в новой империалистической войне и интервенции. Поэтому опасность войны не уменьшалась, а нарастала. Главной и основной тенденцией в политике империалистов была тенденция к окружению СССР и развязыванию контрреволюционной войны против него. Нужно было удушить первое социалистическое государство и создать всемирный буржуазно-террористический режим.

На этом фоне советской власти было необходимо разоблачать все явные и скрытые попытки военных провокаций, попытки втянуть СССР в войну. Это было одно из средств борьбы с международной контрреволюцией, борьбы за мировой Октябрь и Советскую страну как базу и авангард мировой революции. Наша страна родилась под знаком борьбы с первой империалистической войной. Долгие годы она была тяжёлой гирей на шее европейских империалистов, мешая им бросить трудящиеся массы друг на друга. Эту роль СССР выполнял и дальше. Но эта роль зависела также от поддержки со стороны международного рабочего класса, от силы и удельного веса европейских и азиатских компартий. Не всегда такая нужная поддержка советской мирной политики была. И не всегда удельный вес и сила компартий были достаточными для организации всенародной борьбы против военных авантюр.

В 20–30 гг. борьба против войны была неотделима от борьбы с международным социал-фашизмом и его идеологией. Социал-фашизм был агентурой империалистической буржуазии в среде рабочего класса. Идеология социал-фашизма ― это форма подчинения пролетариата влиянию и интересам буржуазии. Внешняя и внутренняя политика социал-фашизма была маской, необходимой для прикрытия подготовки новых войн. До последних лет главным социал-фашистским агентом буржуазии в рабочем классе России была и является КПРФ.

Сегодня мировой капитал отбросил в основном социал-фашистские партии за ненадобностью, т.к. в мире установилась фашистская диктатура. Она не нуждается в социал-прислужниках. Но фашизм ― это война, поскольку он есть продукт сильнейших капиталистических противоречий. Текущие и будущие войны буржуазии, несмотря на их формы («большие», «малые» и т.д.), есть империалистические войны, продолжение политики союзов крупнейших капиталистов. Что рабочий класс может противопоставить этой политике сейчас? Свою массовую организацию и упорную классовую борьбу на местах ― за каждый шаг, за каждый рубль, за каждое право и свободу. Всем рабочим нужно помнить ленинские слова:

«…из империалистической войны, из империалистического мира вырвала первую сотню миллионов людей на земле первая большевистская революция. Следующие революции вырвут из таких войн и из такого мира всё человечество»[21].

Подготовил: Е. Глумов

[1] См.: Н. Полетика. Сараевское убийство, гл. I. Л., Нева, 1930 г.

[2] Там же, гл. IV.

[3] См.: S. Sranojevitsch. Die Ermordung des Erzherzogs Franz-Ferdinand in Sarajevo. Frankfurt, 1923.

[4] М. Покровский. Как готовилась война, сб. «Империалистическая война», стр. 164.

[5] Н. Полетика. Сараевское убийство, стр. 28.

[6] Н. Ненадович. Тайне београдске камариле. «Fèdèration Balcanique, № 3, 1924 г.

[7] Покровский. Как возникла мировая война, стр. 139-140.

[8] «Международные отношения в эпоху империализма». М.―Л., 1931 г., серия III, т. I, документ № 196.

[9] Там же, документ № 161; т. IV, документы №№ 74, 274.

[10] Покровский. Как возникла мировая война, стр. 137.

[11] «British Documents on the origin of the War», vol. XI, № 47.

[12] «Тайна превратна организация». Солун, 1918. Bogichevitch, «Le procès de Salonique». P., 1927.

[13] Scott Watson. The Murder of Sarajevo. «Foreign Affairs», april, 1925.

[14] Котляревский. Правовое государство и внешняя политика. М.: 1909 г., стр. 181.

[15] «Europe Nouvelle» № 712, р. 1352, 1932.

[16] Там же, № 731, р. 216-218.

[17] «Europe Nouvelle» № 734, р. 317, 1932.

[18] Ленин, ПСС, т. 38, изд. 5, стр. 139.

[19] Ленин, ПСС, т. 44, изд. 5, стр. 296.

[20] См.: «Антисоветские подлоги», изд. НКИД, М., 1926 г.

[21] См.: Ленин, ПСС, т. 44, изд. 5, стр. 144-152.