Его величество страх

09.08.2022Без рубрикиК. Октябрьский 840

(Заметки по поводу профсоюзной борьбы.)

С февраля 2022 г. на многих государственных предприятиях ДНР, как лавина, выросли долги по зарплате рабочим. Кое-где не платят по 2-3 месяца, но чаще всего хозяева выдают зарплату по крошкам, а промежутки между этими выдачами всё время увеличивают. Местная фабричная инспекция неофициально признаёт, что долги рабочим колоссальны, а негласное указание не платить вовремя и дробить зарплату на крошки — дано из верхушки ДНР. Оно и понятно, у фашистов растут военные расходы, надо усиливать войска СС и полицию против трудящихся — откуда денег взять? А главное, что при таком порядке выдачи в руках капиталистов — хозяев госпредприятий за 5-6 месяцев накапливается по 80–100 миллионов невыданной рабочей зарплаты. Очень выгодное дело, когда рабочие дают капиталисту такой льготный кредит. Эти сотни миллионов сэкономленного переменного капитала капиталисты могут крутить-вертеть месяцами, класть под проценты в банк, покупать себе виллы и мерседесы, увеличивать свои капиталы — вкладывать в свои частные предприятия, покупать акции, давать друг другу льготные «ссуды», погашать свои долги банкам, словом, наживаться на рабочих разными путями. И это кредит без процентов, без срока погашения, без пени за просрочку. И чем дольше его не отдавать или отдавать по крохам, тем больше прибыли получает капиталист. Он получает возможность иметь наивысшую прибыль.

Палачи и жертвы

У рабочих есть только два выхода: или молча умирать от голода, или решительно и организованно добиться своей зарплаты и других благ. И вот здесь выступили два факта. Первый —- страх рабочих перед фашизмом, перед политикой, перед организацией и борьбой за свои интересы. Второй — роль администрации предприятий как роль палача, её способность терроризировать рабочих, подавлять их недовольство, держать голодных рабов в узде.

Чтобы грабить рабочих, работодателю нужно сделать из них разобщённое, запуганное, покорное, немое стадо, которое молча гнёт спину, терпит несправедливости, вкалывает, несмотря на голод и нищету. Таким стадом легче погонять, из него легче выжимать прибыль. И в этом деле работодателям очень помогли два года «коронавирусного» террора, в ходе которых рабочий класс был так запуган и разобщён фашистами, что многие одичали, потеряли остатки мужества и человеческого достоинства. Что скрывать? Сегодня многие из-за страха увольнения, страха потерять последний жалкий, ненадёжный кусок хлеба работают голодными, стоят на коленях. Но и этот жалкий кусок хозяева им вовремя не отдают, или отдают по крохам, когда в прямом смысле не хватает даже на кашу с молоком. А рабочие всё одно работают.

Правда, они соглашаются, что так жить нельзя, что в одиночку их передушат, что не защититься врозь от нищеты, грабежа и унижений. Но надеются, что улучшение придёт сверху, что администрация сжалится и выплатит все долги, пожалеет рабов. Сильнее голода рабочие боятся, что за организацию и борьбу с хозяином их ждут расчёт по статье (страх не найти новую работу с клеймом в трудовой книжке), тюрьма, что отберут жильё, убьют из-за угла и т. п. Например, работодатель должен тысяче рабочих по 50 000 рублей каждому, а 999 из этой тысячи не трясёт работодателя, как грушу, не останавливает работу, как должно быть у нормальных людей, ибо бесплатный труд недопустим и запрещён законом, а унизительно занимает 5 000 на стороне, чтобы как-то накормить детей и перебиться. А когда доходит до простейшей, законной профсоюзной борьбы за зарплату, когда нужна, в общем, только масса и солидарность большинства, тут же нападает новый парализующий страх: как бы не остаться крайним и в одиночестве против хозяев. Это тот самый страх, что заставлял рабов забиваться в норы, жить в канализации среди крыс, питаться крысиным мясом, годами не видеть света, отдавать безропотно своих детей в рабство, дочерей — на позор, сыновей — на убой, лишь бы сохранить любой ценой свою шкуру и свой жалкий кусок, лишь бы подальше от классовой борьбы.

Однако жизнь не раз приводила примеры, какая нестыковка идёт в головах. Когда буржуазия гонит рабочих на империалистическую войну, на верную смерть, уродство, горькое сиротство детей, — рабочие покорно идут, потому что гонит государство, которому рабочие всё ещё верят, и потому, что страх перед тюрьмой сильнее страха смерти на позорной бойне. А когда сознательные рабочие зовут своих товарищей к простой организации и борьбе за свою же зарплату, массу парализует страх, который тоже оказывается сильнее страха смерти. Когда работодатель месяцами заставляет рабочих работать без денег, голодными, — они работают, не боятся, хотя это ведёт к разрушению организма, инвалидности, к беспросветной нищете, к рахиту детей. А когда сознательные рабочие пытаются организовать действующий профсоюз и вместе добиться своих законных интересов, то остальная масса сначала загорается, вроде бы за борьбу. Но чуть дошло до стычек с администрацией, чуть выяснилось, что написать жалобную петицию — это не борьба, а формальность, что нужно вставать и бороться дальше по-настоящему — тут же скисают, сдаются. И продолжают работать впроголодь, своими руками отдавая зарплату своим же палачам.

Почему рабочие так боятся борьбы за свои интересы и права? А потому что нутром понимают три вещи.

Первая вещь. Нет у рабочих такой организации, в рядах которой было бы не страшно выступать против хозяев и властей. Большинство рабочих считает, что каждый должен быть за себя, «такой порядок у капитализма». А с другой стороны, многие рабочие понимают, что в одиночку ничего в свою пользу добиться нельзя. Но поскольку знают, что готовой организации нет, в свои силы рабочие не верят, с положением рабов свыклись, коммунистам не верят, товарищи вокруг ненадёжны, ибо часто было, что многие на словах за общее дело, а на деле прячутся при первых же конфликтах с администрацией — то и остаются дальше каждый за себя.

Вторая вещь. Когда рабочие организуются и начинают борьбу хотя бы и за самые элементарные свои интересы, они неизбежно покушаются на рабовладельческую политику буржуазии. Ось этой политики в том, чтобы рабочие не смели и не могли организовываться — никак и нигде, не могли и не смели бороться ни за какие свои интересы и права. На страже этой политики стоит буржуазное государство, которое запугивает, готовит рабочим тюрьмы, пули, террор за ослушание буржуазии.

Со своей стороны, буржуазия видит в любом зачатке рабочей организации первый шаг покушения рабочих на её власть и исключительное положение эксплуататоров общества. И она права, ибо научена историей, что из маленьких искр на предприятиях может разгореться пламя социалистической революции. Капиталисты знают, что идеи социализма уничтожить нельзя, что они всё равно проникнут в рабочий класс. И рабочие охотно усвоят и примут марксизм-ленинизм, потому что он правильно показывает рабочим их положение и даёт науку борьбы за освобождение из наёмного рабства. Поэтому буржуазии остаётся изолировать наиболее развитых и передовых рабочих, через которых научный социализм проникает в рабочие массы, а также немедленно громить все попытки рабочих к организации. Потому что сегодня любые попытки обычной экономической борьбы, чтобы иметь шансы на успех, требуют себе политической «пропитки»: не только массовости и солидарности рабочих, но и большевистской науки и большевистской тактики. Потому что некогда традиционная даже для боевых профсоюзов линия «не лезть в политику», только борьба за рубль и сносные условия труда — эта линия отошла в прошлое, экономических улучшений рабочим не даёт ни на рубль. Борьба рабочих против хозяев сегодня невозможна уже без революционной организации и революционной политики рабочего класса. Кто не верит — пусть проверит.

А если так, то и средние рабочие, начинают понимать, что исправить своё экономическое положение по-настоящему они могут только политическим путём — путём схваток с властью, путём выступления против всего класса угнетателей. И буржуазия понимает, что сегодня простая экономическая борьба рабочих требует политических методов. Это вызывает у неё страх и крайнее ожесточение фашистских властей. Это значит, что буржуазия, чтобы уцелеть и дальше вести свою политику, должна давить любую, самую безобидную рабочую организацию, не ограничивая себя в этом деле никаким зверством и дикостями. Концлагерей и государственного зверства — в случае борьбы за самые простые, насущные интересы — этого боятся рабочие.

Третья вещь. Рабочие чувствуют, что, требуя вовремя зарплату, повышения её, нормальных условий труда, отказываясь от бесплатного труда, они касаются самого глубокого существа буржуазной политики — экономических интересов буржуазии, её прибыли. Рабочие догадываются, что бороться за зарплату — это значит, покушаться на максимальную прибыль, этот смысл жизни нынешней буржуазии, за который она готова пролить моря рабочей крови. Рабочие боятся работодателя, который грозит уволить, т. е. боятся голода. Они боятся и государства, которое стоит у него за спиной, всегда готовое наброситься на рабочих, если голодные рабы посмели остановить работу и уменьшили прибыль хозяев.

Лекарство против страха

Но где страх, там живёт и лекарство против него. Кто не слепой, видит, что буржуазия обрекает и ведёт рабочий класс к превращению в рабочий скот, частично — к прямой гибели. Что терять рабочим в таких обстоятельствах? Положение говорящего рабочего скота ничем не лучше положения обычного тяглового скота, а когда говорящий скот изношен и не может давать прибыль, его ликвидируют на удобрения, как в Освенциме. Поэтому для человека, даже трусливого и глупого, такое лагерно-каторжное положение рано или поздно становится хуже смерти.

Смерть рабочих на империалистических войнах или последующая гибель их в виде калек и инвалидов от нищеты и болезней — сама собой есть глупая и мучительная смерть. Так не лучше ли организованный бой с врагом в цехах, на забастовочных баррикадах, на политических демонстрациях? Если всё одно капиталисты по-человечески жить рабочим не дадут? И если всё одно никаким другим путём, кроме организованной по-боевому, политической, массовой борьбы, рабочим не добиться от капиталистов ни рубля повышения, ни выдачи денег в срок, ни сносных условий труда?

Сознательным рабочим сочувствует масса. Но сегодня такие рабочие быстро проигрывают, поскольку они и их помощники — ничтожное число! — не могут противостоять администрации без поддержки остальных рабочих на деле, а не на добрых пожеланиях. Массовый рабочий воспитан и развращён буржуазией так, что до последнего думает только о себе, надеется лично договориться с администрацией и выкрутиться в одиночку. Он убеждён, что ему есть, что терять, ибо он имеет советскую квартиру или домик, мебель, телевизор, минимум коммунальных благ, огород, гараж, удочку и т. п.

Но это самообман, поскольку в условиях фашизма рабочий не способен сохранить для себя даже ничтожное положение. Потому что задерживают зарплату и дробят её на крошки, не позволяющие жить, всем рабочим, без изъятия! Потому что условия труда и быта ухудшаются для всех рабочих, без деления на покорных и «крамольников». Потому что военно-каторжный режим на предприятиях буржуазия устанавливает для всех рабочих, без деления на покорных и беспокойных, ибо покорный раб — это, в первую очередь, раб капитала, обязанный давать прибавочную стоимость, а уж потом покорный и немой. Потому что у большинства рабочих подходят к концу запасы и возможности, за счёт которых они ранее рассчитывали выжить и выкрутиться, ибо буржуазия в условиях общего кризиса и войны быстро изымает у рабочих эти запасы и возможности. Потому, наконец, что буржуазии ничего не стоит разорить рабочего полностью, выкинуть из жилья, отобрать или разрушить весь его убогий быт, за который он так уцепился —- с помощью цен, штрафов, дополнительных налогов и сборов, тарифов, безработицы, липовых ЧП, войны, казармы.

Да, массовый рабочий сегодня ещё не убедился жизнью, что в одиночку он не поправит своё экономическое положение. Он ещё не увидел выгод организации, боится участвовать в ней, поскольку уверен, что в ходе борьбы эта организация неизбежно развалится, и тогда он будет обязательно брошен товарищами, а хозяева будут терроризировать всех её участников в индивидуальном порядке. Рабочий лишь теоретически согласен, что уволить в виде расправы за профсоюзную и рабочую борьбу вообще могут 3-5-10 человек, а 50-100-500 не уволят без риска остановить производство. Что 100 организованных могут держать в руках огромное предприятие, а 500 организованных рабочих ставят перед буржуазией единственный выход подавления — применять войска и оружие, чтобы принудить рабочих к труду угрозой расстрела. Но и такое принуждение — не гарантия победы буржуазии, и оно срывает все маски с неё и её правительства и лучше всякой агитации подводит рабочих к революционной борьбе за свободу. История показывает, что далеко не всегда и далеко не любые войска соглашаются стрелять в народ — у буржуазии всегда есть риск, что войска повернут оружие против неё же и её верных шавок.

Доказать выгоды организации массовому рабочему — задача сознательного элемента на базе умелой, постоянной, терпеливой пропаганды и агитации живым примером. А дать эти примеры помогает сама буржуазия, как, например, в ДНР, где рабочие некоторых предприятий полгода жили на 7-8 тысяч рублей в месяц.

Если кто-то скажет рабочим, что классовая борьба может обойтись без жертв и поражений — это ничтожная ложь. Без жертв борьба за свободу и нормальную жизнь не бывает. Борьба требует упорства. Но штука в том, что хорошао организованная борьба всегда даёт шансы на победу, ибо организация удесятеряет силы рабочих и позволяет избежать лишних жертв. Тогда как положение разобщённого говорящего скота ничего этого не даёт. Ведь дело пока не дошло до оружия и настоящих боёв с капиталистами на улицах и на заводах. Пока что от рабочих, ведущих борьбу за свои насущные интересы, требуется всего-то: массовость, дружность, организованность вокруг сознательного ядра и выдержка, чтобы гнуть своё. И буржуазные законы пока позволяют рабочим так организовать борьбу, чтобы их формально не нарушать, но при этом добиваться своего и не отдать на расправу ни одного товарища.

Борьба за профсоюз, за зарплату, «итальянская» забастовка, отказ от бесплатной работы, бойкот мастерам и начальникам-фашистам, принуждение начальства к исполнению законов, выгодных рабочим, защита друг друга от посягательств администрации и фашистских банд — всё это тем меньше грозит рабочим тюрьмой и расправой и тем больше даёт шансов победить, чем больше рабочих выступит вместе на эти дела и чем лучше они будут организованы. Тогда у людей отступает парализующий страх, и количество рабочих, вставших на борьбу хотя бы за самые элементарные свои интересы, может перейти в качество настоящей рабочей организации, у которой будет сила вести всех рабочих за собой, которой будет бояться администрация, к которой будут тянуться в поисках защиты другие трудящиеся, потому что почувствуют в такой организации настоящую силу.

Поэтому не нужно строить иллюзий. Действительной профсоюзной работы нет и быть не может без наличного ядра сознательных рабочих-революционеров, которые налаживают пропаганду в массах и вокруг которых собирались бы сочувствующие, распропагандированные рабочие для организованной повседневной борьбы за свои интересы и права.

Конечно, фашисты не дадут спокойно создать боевой профсоюз и любую другую рабочую организацию. Конечно, сегодня буржуазия, чтобы выползти из своего кризиса, должна вести беспощадный нажим на рабочих, наступление на жизненный уровень всех трудящихся, не платить рабочим, забирая себе прибавочный и почти весь необходимый труд. Конечно, в нынешней экономической борьбе обязательно будут убитые и жертвы среди рабочих, ибо противоречия между трудом и капиталом по безобидным вчера ещё вопросам обострились так, что толкают стороны на крайности, вызывают желание тут же схватиться за оружие. На то он и фашизм, чтобы душить классовую борьбу рабочих беспощадно и в зародыше. На то она и борьба с фашизмом, что экономические вопросы требуют от рабочих буквально военной организованности и дисциплины.

Но эти жертвы, во-первых, будут не напрасны и ускорят гибель фашизма. А во-вторых, рабочие жертвы можно свести к минимуму, если масса рабочих, соединившихся для борьбы за зарплату и прочие интересы, будет большой и неплохо организованной. Не всегда и не везде фашистская власть пойдёт на новый Ленский расстрел, так как это может стать началом гражданской войны. Фашистская буржуазия очень не уверена в своём положении, она бесится и злобствует, но пока что не решается стрелять в массу трудящихся. Этим нужно решительно и организованно пользоваться.

Вот «отвлечённые» примеры такой решительности. Были случаи, когда 20-30 гитлеровцев вели на расстрел колонну пленных в 100-200 человек. Среди пленных иногда находилась группа, которая рассуждала так: всё одно — конец, но можно наброситься на охрану, попробовать обезоружить и перебить; тогда появляются шансы на жизнь и свободу. А если убьют при этом — очень жаль, но это будет геройская смерть в бою с гадом, а не гадкая смерть дрожащего раба, стоящего на коленях. Стало быть, нападение на охрану и бой есть беспроигрышный вариант. Покорно идти на расстрел есть вариант проигрышный со всех сторон. Решение напрашивалось само собой. Безоружная группа нападала на вооружённую охрану, подговорив и организовав «на ходу» остальных, и часто дело выгорало в пользу пленных. Иногда даже 50 охранников могли не устоять против 300 измученных пленных, если они собирали силы и мужество и организованно кидались на врага, как в последнем бою.

А были и другие случаи, когда 50 гитлеровцев гнали на смерть колонну в 500 человек, и та покорно шла до своих могильных траншей, хотя легко могла задавить охрану одной своей массой и освободиться. Не нашлось большевистской группы среди них, а большинство испугалось оружия, малодушно ждало смерти как скорейшего избавления от мук, или надеялось надеждой висельника, что удастся как-нибудь в одиночку выжить и выйти из могилы… Такого рода страхом, малодушием и пустыми надеждами сегодня отравлено большинство рабочих.

Отсюда вывод. Или рабочие избавятся от страха борьбы и глубоко засевшего рабства — и вместе, дружно, решительно завоюют себе жизнь, достойную человека труда. Или лагерный барак, рабочая казарма и смерть. Середины нет.

О деморализации

Да, многие рабочие деморализованы ухудшением жизни и первыми неудачами борьбы. Думают, что им тяжелее всех и досталось больше всех, поскольку условия фашизма, дескать, совершенно не дают организоваться и вести борьбу. Надо сказать таким товарищам, что условия реакционной эпохи после поражения первой русской революции были не слаще. За забастовку можно было угодить на виселицу и каторгу, все рабочие организации были загнаны в подполье. И, тем не менее, рабочие боролись. Поражения и неудачи были неизбежны, но, в конечном счёте, правы были те, кто не опустил руки и продолжил борьбу.

В июле-августе 1907 г. забастовки рабочих-ткачей и печатников в Костроме и Орехово-Зуево закончились поражением. Это поражение рабочие переживали очень болезненно. От экономической борьбы и революционного движения тогда отошло много рабочих под влиянием апатии и разочарования, да и часть сознательного элемента, которая решила, что самодержавное правительство и буржуазию победить нельзя. Вот что писали рабочие по этому поводу в большевистской газете «Борьба» № 6 за сентябрь 1907 г. в статье «К итогам областной текстильной забастовки»:

«…Рабочим ничего не оставалось делать, как идти наниматься на старых условиях. Старые условия (означали) каторжный труд, нищенский заработок, голодные дети, душные каморки… Всё осталось по-старому, ведь забастовка не удалась».

Таковы были факты. Но статья заканчивалась призывом к бодрости, к продолжению борьбы:

«… Не плакать, не смеяться, а понимать должны мы уроки жизненной борьбы, как говорил великий учитель Карл Маркс. И теперь, когда мы понесли такое поражение, не надо приходить в уныние. Не потому, что мы боролись, потерпели поражение, но потому, что недостаточно твёрдо стояли на своём, недостаточно сплочённо выступали. И не отчаиваться в борьбе должны мы, а готовиться к новой борьбе с капиталом за наши рабочие требования. Вся прошедшая история показывает, что ни мольбами и смирением, ни низкопоклонством и раболепством не смягчить его величество-капитал… только упорной борьбой, шаг за шагом вырываем мы из его рук облегчение нашей жизни. Итак, теснее объединяйтесь в ряды рабочей партии и в профессиональные союзы, и тогда мы своей упорной борьбой добьёмся победы».

И русские рабочие добились победы на этом пути. Иного пути к свободе и человеческой жизни нет и у нас.

РП.