В 1875 г. в России был основан первый синдикат — «Соглашение страховых обществ» с правлением в Петербурге. До этого страховые общества, вошедшие в синдикат, действовали самостоятельно и конкурировали друг с другом. Но к концу 70-х гг. конкуренция привела к резкому падению прибылей, что было выгодно тем, кто страховался, и очень невыгодно капиталистам-страховщикам. Совместная разработка страхового рынка оказалась выгоднее, страховые ставки были немедленно взвинчены до предела, и капиталисты увидели, что надо отказаться от конкуренции и перейти к монополии — к захвату всего страхового дела во всей России одним объединением — синдикатом.
В 1886 г. в Петербурге был организован синдикат гвоздей и проволоки, куда вошли шесть фирм. Синдикат ставил задачей установить общие для всех фирм цены, устранить их конкуренцию, захватить весь рынок металлоизделий и монополизировать его. С этого момента объединение капиталистов в различных областях русской промышленности и торговли пошло быстрыми шагами.
В 1887 г. возникает синдикат сахарозаводчиков, охвативший к 1892 г. 203 завода из 224, т. е. 91% производства сахара в стране. В 1892 г. объединяются нефтепромышленники, а в 1895 г. идут тайные переговоры между хозяевами некоторых угольных и металлургических предприятий.
Но самая энергичная работа по объединению капиталистов в горном деле и металлургии начинается с 1901 г., после серьёзного промышленного кризиса и четырёх подряд неурожайных годов, 1897–1900. Последовательно возникают «Продамета» — «Первое акционерное общество для продажи изделий русских металлургических заводов», затем, в 1903 г., синдикат машиностроительных заводов в Харькове — для регулирования производства и установления одинаковых цен для его участников. Далее — «Общество для продажи чугунных труб и устройства водопроводов и канализаций», объединившее все предприятия, изготовлявшие трубы и находившиеся под управлением международного синдиката трубопрокатных заводов в Берлине; синдикат по производству кованых и прокатных вил, в который вошли русские, германские и австрийские заводы; синдикат по продаже железных балок; гвоздильно-проволочный синдикат в Привислинском крае и т. д.
Быстрое объединение капиталов в тяжёлой промышленности привело к росту монополизации в других отраслях. Так, в 1901 г. образуется синдикат джутовых фабрик, в 1903 г. — объединение Невской ниточной мануфактуры с ниточным английским трестом J. and P. Coast Limited, что привело к почти полному господству этого синдиката на внутреннем рынке России.
Кроме того, к 1904 г. в стране существовало много местных синдикатов, вроде спичечного синдиката, польского мебельного синдиката, южно-русского крахмального синдиката, синдиката электрических обществ и т. п.
Это означало, что во второй период, 1901–1905 гг., русский монополистический капитал рос намного быстрее, чем в первый. Особенностями второго периода монополизации были:
- синдицирование захватывает основные и главные отрасли русской промышленности, добывающую, тяжёлую и топливную индустрию;
- монополизация выходит за пределы центров промышленности и распространяется по всей стране;
- при этом распространении синдикаты подчиняют себе самые разнообразные производства.
Но в этот период свободная конкуренция ещё господствует. Монополии пытаются её ликвидировать, но ещё не являются для этого достаточно сильными и влиятельными. Синдикаты появляются, распадаются, снова возникают в другой форме, лишь постепенно овладевая рынком и подчиняя его себе. Фабриканты и заводчики пытаются держать высокие цены на свои товары, делят между собой рынки по районам, определяют количество (квоты) производства товаров, т. е. приучаются к новому, монопольному типу организации капиталистического производства, готовятся к господству настоящей, всеобщей монополии.
Третий период развития монополистического капитализма в России начинается с 1905 г., после русско-японской войны и декабрьского вооружённого восстания в Москве. Это решающий период монополизации. К середине 1905 г. концентрация капиталов в промышленности достигает той огромной степени, с которой только и возможно массовое и в большинстве отраслей образование частно-хозяйственных монополий. Число предприятий в тяжёлой промышленности резко уменьшается. При этом в 1900 г. на долю каждого такого предприятия приходилось около 7 млн. руб. основного капитала, в 1910 г. — 8 млн., в 1913 г. — более 12 млн. руб. Увеличивается выпуск угля, чугуна, нефти, готовых изделий на каждое предприятие. В это же время происходит и огромный приток иностранных капиталов в русскую промышленность. С 1904 по 1910 гг. в России было открыто 43 иностранных общества с капиталом в 58 млн. руб. С 1910 по 1913 гг. — 73 иностранных общества с капиталом в 145 млн. руб. Если в первый период на каждое открываемое иностранное общество приходилось 1 млн. 400 тыс. руб., то во второй период — уже свыше 2 млн. руб. Это означало, что иностранный капитал, вливаясь в русскую промышленность, помогал сосредоточению огромных капиталов в немногих, но очень крупных предприятиях, чем сильно содействовал монополистическому объединению капиталистов.
При этом надо иметь в виду следующее. Начиная с промышленного подъёма 1893–1899 гг. и кризиса 1900–1903 гг., в Англии, Германии, Бельгии и Франции свободная конкуренция окончательно уступает ведущее место капиталистической монополии. В связи с этим вывоз капитала в молодые капиталистические страны приобретает новый характер. В прежние годы практиковались главным образом займы и ссуды под ростовщические проценты (Англия и Франция давали деньги США, России, Германии, Бельгия — Швеции, Германия — Австрии и т. д.). Теперь же иностранный капитал устремляется в молодые страны по преимуществу для целей производства и без утраты связей с основными заграничными монополиями.
Иначе говоря, многочисленные «русские» АО, организованные в России с 1904 по 1913 гг., являлись по существу отделениями заграничных компаний, т. е. «обществами-дочерями», по отношению к заграничным монополиям, «обществам-матерям». Ясно, что эти русские «общества-дочери» вели себя в России точно так, как вели себя в своих и чужих странах их «общества-матери». Не успев как следует развернуть свою деятельность, «общества-дочери» принимались за организацию новых монопольных обществ, имевших целью захват и делёжку рынка, установление монопольных цен на свои товары, нормирование производства, чтобы искусственно поддерживать цены на высоком уровне превышением спроса над предложением (т. е. искусственно сдерживали выпуск продукции, точно так, как сегодня действуют Сечины, Алекперовы, Гуськовы и т. п., чтобы взвинчивать цены на бензин).
Усиленное объединение русских капиталистов и превращение их в монополистов целиком поддерживается иностранным финансовым капиталом, который ещё не рассматривает русскую промышленность как своего конкурента на мировом рынке и устремляется в Россию из-за дешевизны местной рабочей силы, сырья и очень выгодных для капитала социальных условий самодержавно-полицейского режима. Иностранный капитал является в Россию вооружённый с головы до ног синдикатскими навыками и монопольными способами организации производства и сбыта. После разгрома первой русской революции капиталисты почувствовали себя полными хозяевами в производстве и приступили к организации монополий в темпах, превышающих заграничные. Россия быстро становится монополистической страной, её капитализм превращается в империализм.
Факты таковы. К 1908 г. монополия «Продамета» оказалась почти полным хозяином на внутреннем рынке. В 1909 г. она продала 86,1% всего сортового железа в стране, 75,5% всего листового железа, 31,3% железных балок, 65% бандажей и осей для железных дорог и 47% железнодорожных рельсов. Такое отношение всероссийского рынка железных изделий и доли «Продаметы» на нём было достаточно, чтобы обеспечить ей полную монополию на этом рынке. Но дело этим не ограничивается. В 1912 г. «Продамета» продаёт 83,5% всего сортового железа в стране, 81,2% всего листового железа, 95,4% железных балок, 75,8% рельсов и 82% бандажей и осей. Проще сказать, весь сбыт железных изделий в стране оказывается в руках хозяев «Продаметы», следовательно, и всё производство металла попадает в полную зависимость от неё.
К чему привело господство этой монополии? Нынешние фашистские «историки» стесняются сказать, что «Продамета» посадила всю Россию на «голодный» металлический паёк, привела к тому, что по количеству потребляемого металла на душу населения Россия так и осталась на последнем месте среди развитых капиталистических стран, несмотря на свои огромные рудные и топливные богатства. Господство «Продаметы», поддерживаемое царским правительством, члены которого получали колоссальные взятки и посты в совете директоров, осудило русскую деревню на жалкое прозябание в «деревянном веке», но в то же время хорошо обеспечивало интересы небольшой группы капиталистов. Незадолго до первой империалистической войны «Продамета», стремясь искусственно держать монопольно высокие цены внутри страны, ищет рынков сбыта за границей. Продавать металл за границу оказывается выгоднее, чем на внутреннем рынке. К тому же иностранные монополии — компаньоны не заинтересованы в росте собственной промышленности в России. Поэтому хозяева Южно-русского горного общества уже в 1907 г. добиваются у царского правительства льготных железнодорожных тарифов для вывоза за границу чугуна, железа и стали, как в своё время поступали монополисты-сахарозаводчики и нефтяники. (Сегодня, чтобы обеспечить максимум прибыли сотне господствующих в России монополий и получить деньги на продолжение грабительской войны, правительство России продаёт за границу по бросовым ценам газ и нефть, создавая внутри страны дефицит газа и топлива и подымая цены на них, предлагая населению затянуть пояса и переводить народное хозяйство на уголь. Вот оно, империалистическое разорение своего населения и откат назад, в век угля и пара).
В результате понижения тарифов из Донецкого бассейна было вывезено в 1907 г. металла, в переводе на чугун, 24,6 млн. пудов, что составило 14,3% всего производства металла в этом районе.
Не удовлетворившись вывозом металла за границу, не принимая во внимание даже просьбы военного ведомства об увеличении производства пушек и снарядов, горнозаводчики «Продаметы» идут дальше. Они входят в организацию международного металлургического синдиката, который был образован после конференции в Брюсселе в сентябре 1913 г. Таким образом, «Продамета» на правах младшего компаньона и взяв около 20 млн. франков ссуды, теснейшим образом связывается с мировым империализмом, подчиняется ему, заранее предрешая место России в войне за передел международного рынка, неизбежного после его раздела. Русских капиталистов ничуть не смущали те обстоятельства, что снаряды, сделанные в Германии из русского чугуна, полетят в головы русской армии, а острейшая нехватка в России стали и чугуна уже в 1915 г. приведёт к русскую армию к снарядному и пушечному «голоду». Прибыль — прежде всего!
Фашистские историки умалчивают и о том, что дело «Продаметы» повторяется и с другим русским синдикатом — «Продуголь» («Общество торговли минеральным топливом Донецкого бассейна»), организованным в 1906 г. С самого начала этот синдикат захватил 18 крупнейших обществ, составлявших 60% всех угольных предприятий и около 3/4 всей добычи угля в Донецком бассейне. Правление «Продугля» находилось в Париже, частью входило в состав банка «Креди Лионэ» и оттуда вело такую политику, что промышленность, население и городское хозяйство России всегда стояли перед дефицитом угля при постоянном росте цен на него.
Не лучше дело было с нефтяной промышленностью России. В 1909–1910 гг. 16 фирм сосредоточили в своих руках 55% всех скважин и 2/3 добычи нефти. В области торговли керосином в то время монопольно распоряжались две фирмы: «Товарищество братьев Нобель» и «Мазут». Объединить эти фирмы в синдикат и связать их с международными нефтяными монополиями, типа «Датч-Шелл», было нетрудно, особенно ввиду того, что иностранный капитал имел в русской нефтедобыче и торговле продуктами нефти до 60%.
В результате на внутреннем рынке царской России конкуренция в металле и топливе была быстро выбита монополиями, и вся промышленность вместе с населением оказались на угольном, нефтяном и металлическом «голодном» пайке, в полной зависимости от десятка русских монополий, которые, в свою очередь, зависели от крупнейших монополий Франции, Англии и Германии.
Быстрое превращение России капиталистической в монополистическую обусловливалось усиленным слиянием промышленного и банкового капиталов и образованием финансового капитала большого международного размаха. Так, управление «Продаметы» до 1917 г. находилось в руках четырёх банковских групп — французской «Париба», немецкой «Кредит унд Гезельшафт», бельгийской «Банк дю Бельж» и русской, причём русская группа (Биржевой и Торгово-промышленный банки) играла слабую роль, сама будучи «дочкой» французского финансового капитала. Благодаря этому влияние промышленного капитала в России усиливалось, но при этом и зависимость русских промышленности и банков росла до крайней степени. Только учитывая эти обстоятельства, можно понять положение, полное запутанных противоречий, в котором очутилась царская Россия накануне войны: с одной стороны, зависимая полуколония, подчиняющаяся указаниям из Лондона, Парижа и Берлина, с другой — военно-феодальная империалистическая страна, ищущая себе захватов чужих земель и рынков, чтобы разрешить внутренние экономические и политические противоречия.
Монополизация трёх основных отраслей промышленности — производства металла, угля и нефти, вместе с образованием финансового капитала и последовательными кризисами — всё это подтолкнуло рост монополий в других отраслях. В 1907 г. образуется «Продаруд», синдикат по производству руды, в 1911 г. — тайный синдикат по производству мостов. В 1908 г. синдикат «Гвоздь» уступает своё место синдикату «Проволока», который контролировал производство гвоздей, проволоки, заклёпок, серпов, кос и т. п. «Проволока» немедленно наложила свою лапу на весь крестьянский рынок металлоизделий. После упорной борьбы между уральскими и южно-русскими капиталистами синдикат «Кровля» захватывает в свои руки всё производство и сбыт кровельного железа в России. В 1908 г. «Кровля» присоединяет к себе синдикат по продаже чёрной и белой жести, в котором объединились 18 фирм со сбытом 1 млн. 375 тыс. пудов.
В 1908 г. начинает действовать синдикат «Медь», в 1913 г. — синдикат по производству и сбыту сельскохозяйственных орудий, объединивший 18 фирм и сосредоточивший в своих руках 73% производства всех сельхозорудий в стране. Одновременно синдикатское движение перебрасывается на транспорт, пищевую промышленность (соль, консервы, крупа и пр.), захватывает производство строительных материалов, объединяет предприятия, обслуживающие городское хозяйство, особенно электрические станции. Синдикаты пускают глубокие корни в деревне — через организации первичного, главным образом, спекулятивного типа (ранги, корнеры и другие временные соглашения скупщиков, прасолов, лавочников, кулаков).
Этот тип торгово-кулацких объединений, руководимых, как правило, банками, ко времени Октябрьской революции опутал русскую деревню снизу доверху всевозможными синдикатскими организациями. Эти организации выкачивали из трудового крестьянства хлеб, мясо, яйца, щетину и другие продукты, покупая её по самым ничтожным, разорительным для крестьян ценам, а затем сбывали в городах по высоким монопольным ценам. А такие продукты, как хлеб, овёс, ячмень, сено, сало и т. п., кулацко-торговые синдикаты продавали обратно крестьянам, но уже по взвинченным ценам, а также — через экспортные фирмы, объединённые в синдикаты, — вывозили эти продукты за границу, поддерживая высокие цены для потребителей внутри России. Синдикаты «Гвоздь», «Проволока», синдикат сельскохозяйственных орудий, соляной синдикат и другие синдикаты, объединившие производство промышленных товаров, в которых остро нуждалось крестьянство (все металлические изделия для села, соль, сахар и пр.) оказывали на него самое разорительное и губительное действие с помощью высоких монопольных цен на свои товары и самых низких закупочных цен на продукты крестьян. Поэтому не только промышленность и транспорт, но сельское хозяйством России было охвачено капиталистической монополией со всех сторон.
В чём была главная сущность этих монополий? В попытках небольшой группы или слоя капиталистов подчинить себе и регулировать всё народное хозяйство в своих капиталистических интересах. Возможно ли такое регулирование? Да, возможно. Но практика монополистического капитала показывает, что чем больше монополии захватывают власть над производством и сбытом, тем сильнее обостряются те противоречия, против которых, собственно, и понадобилась монополия. Во-первых, синдикаты и тресты, регулирующие производство, неизбежно сталкивались с трестами и синдикатами по производству и сбыту сырья и полуфабрикатов. Те и другие в то же время вынуждены объединяться против монополий, охватывающих транспорт и топливо. Во-вторых, внутри всех монополий, несмотря на объединение капиталов, непрерывно идёт глухая, но чрезвычайно напряжённая и жестокая борьба между их участниками, так как каждый участник монополии стремится к наибольшему увеличению своей доли прибыли за счёт остальных. Эта борьба приводит к тому, что группа капиталистов, наиболее сильная в синдикате, старается превратить монополию в такую организацию, в которой сопротивление более слабых групп капиталистов подавляется. Монополии при этом всегда стремятся к более высокой форме объединения, что рождает тресты, корпорации и холдинги, между которыми разгорается ещё более сильная, широкомасштабная конкурентная война, часто переходящая в войну капиталистических государств.
Неразрешимое в рамках капитализма противоречие между интересами сырьевых синдикатов и синдикатов, обрабатывающих сырьё и полуфабрикаты, между ними и торговыми синдикатами, — вело к образованию комбинированных монополий, т. е. к захвату ими возможно большего количества и источников сырья для нужд собственного производства, созданию или захвату торгово-сбытовых сетей. Так, например, «Продамета» за несколько лет до войны старался захватить себе ряд рудников и шахт, чтобы тем самым не зависеть от синдикатов «Продуголь» и «Продаруд». Но и тут результаты монополистических усилий не совпадают с намерениями монополистов. Даже в трестах и комбинированных монополиях — корпорациях вовсю разгорается борьба из-за передела сырья, источники которого переходят из рук в руки отдельных групп капиталистов внутри монополии, словно позиции на театре военных действий. Обостряется борьба гигантских корпораций между собой, усиливается стремление монополий включить в себя все возможные отрасли производства, транспорт и торговлю, банки, что приводит к дальнейшему усилению конкурентной борьбы внутри корпорации, к выпуску огромных масс товаров без учёта покупательной ёмкости рынка, затовариванию, усилению, таким образом, кризиса перепроизводства. Подчинение и всё более широкое использование монополиями государственных машин в своих капиталистических целях обостряет конкуренцию между группами капиталистов в борьбе за госаппарат, подстёгивает борьбу корпораций за внешние рынки, источники сырья, районы вывоза капитала с помощью военной силы своих государств, ставя, таким образом, в порядок дня империалистические войны.
При этом, как только та или иная крупная монополия начинает крепнуть, всюду и неизбежно появляется подорожание различных продуктов и особенно предметов первой необходимости, прямой недостаток их на рынке, недоброкачественность товаров (фальсификация и суррогат), узкая ограниченность выбора (при том, что рынок может быть завален товарами). В связи с этим резко ухудшается положение рабочего класса. Даже успехи профессионального движения (экономической борьбы) в области повышения денежной заработной платы (а этих успехов становится всё меньше и меньше вследствие фашистской организованности капиталистов) уничтожаются непрерывным ростом цен и ухудшением качества товаров. Поэтому монополии капиталистов несут с собой безысходную нищету и вырождение для рабочего класса.
Что принесла капиталистическая монополия дореволюционной России? Небольшой группе капиталистов, вроде Рябушинского, Морозова, Терещенко и т. п., — сказочное обогащение при продолжении взаимной беспощадной борьбы, во время которой наиболее сильные из них становились ещё богаче, а наиболее слабые после каждого кризиса выбывали из строя. Средним и мелким капиталистам монополия принесла полную потерю экономической устойчивости и самостоятельности и превращение их в обыкновенных агентов монополий. Рабочему классу — безвыходную нищету и крайнее классовое озлобление, которое не замедлило превратиться в напряжённую профессиональную и классовую борьбу, тем более беспощадную, чем яснее становилась рабочим роль капиталистических монополий. Для крестьянства, кроме помещичьей и кулацкой кабалы, — ещё и монополистическую синдикатскую, которая энергично содействовала разложению деревни и этим сближала классовые интересы её неимущих слоёв с интересами фабрично-заводского пролетариата.
Монополия является попыткой капиталистов овладеть всей организацией производства и сбыта, подчинить их своей регулирующей воле и обеспечить себе наибольшую возможную прибыль. Приводит капиталистов к этому концентрация капиталов с целью обеспечить за собой рынок и удержаться в конкурентной борьбе. При этом концентрация капиталов достигает такой степени, что производство становится полностью обобществлённым и вполне готовым к обслуживанию интересов всего общества. Но, так как в то же время все средства производства находятся в руках капиталистов, являются частной собственностью, то регулирование производства монополиями неизбежно направляется против интересов общества в интересах монополистов.
Это вопиющее противоречие в России вскрылось с особенной ясностью накануне и во время империалистической войны (снарядный, пушечный, винтовочный и продовольственный голод на фронте, повальные дефициты и голод в тылу, развал транспорта и всего народного хозяйства). Февральская революция не устранила и не могла устранить это противоречие, поскольку она сохранила капитализм и частную собственность, передав государственную власть в руки крупнейшей буржуазии, полностью развязав ей руки. Министры-капиталисты выражали интересы монополистического капитала. Недолгий промежуток между Февральской и Октябрьской революциями был использован русским монополистическим капиталом для продолжения «войны до победного конца», чтобы, наконец, обеспечить себе турецкие проливы, рынки Европы, Галиции, Польши и выполнить обязательства перед лондонскими и парижскими банками. Набрав силу, русский монополистический капитализм неизбежно переходит от либеральной демократии к попыткам генеральской военно-террористической диктатуры, восстанавливает на фронте смертную казнь для солдат, расстреливает мирные демонстрации рабочих в городах и выступления крестьянства в деревне. Вместо мира, в котором немедленно нуждалась страна, капиталисты толкают армию в наступление, вместо немедленной передачи помещичьей земли крестьянам — расстрелы крестьян, приступивших к явочному разделу этих земель, вместо немедленного повышения жизненного уровня рабочих за счёт огромных военных прибылей капиталистов — сговор с Корниловым на потопление пролетариата в крови. Этим было ещё раз доказано, что монополии соответствует политическая реакция по всем линиям общественной жизни.
С другой стороны, промежуток между революциями был использован историей в лице революционных масс рабочих и крестьян не для устранения «недостатков» капиталистических монополий, а для решения основного вопроса, в чьи руки должны перейти власть, орудия и средства производства для того, чтобы хозяйственная жизнь страны была подчинена интересам трудящихся масс, абсолютного большинства народа.
В тот период под руководством партии большевиков рабочие самочинно вводят на предприятиях рабочий контроль. Это была попытка привести производственные отношения в соответствие требованиям пролетариата и трудящихся масс. Частно-хозяйственному регулированию производства и сбыта был противопоставлен рабочий контроль, который ещё не отменял капиталистических отношений, но ставил им преграду. Иначе говоря, класс встал против класса не для спора насчёт заработной платы, рабочего времени и т. п., а для борьбы за власть над производством и, тем самым, над всей хозяйственной жизнью страны. С Октябрьской революции рабочий контроль быстро превращается в государственное управление и регулирование хозяйственной жизни советской республики. Социалистическая национализация фабрик, заводов, транспорта, банков, земли, её недр, лесов и т. д. — это было уничтожение в революционном порядке права частной собственности на орудия и средства производства, открывшее перед рабочим классом возможность организовать народное хозяйство в интересах трудящихся, т. е. привести производственные отношения в соответствие уровню производительных сил.
Подготовили: А. Фазалиев, Д. Куснутдинов.
