О «соцсоревновании» при капитализме

У буржуазии есть множество способов выжать из рабочего больше прибыли, залезть к нему в карман, вынудить его жить ещё хуже. И здесь изобретательность капиталистов не знает предела. Так, наши товарищи сообщили, что недавно глава ЛНР Пасечник заявил о «возрождении шахтёрских традиций». В том смысле, что надо «сплотить коллективы», восстановить трудовые династии, ввести «соцсоревнование», досрочное выполнение плана и т.п.

О чём на самом деле говорил Пасечник, догадаться нетрудно. Фашисты понимают, что только террором наивысшую прибыль для буржуазии не обеспечить. Нужна изощрённая демагогия. Нужны фальсификации и спекуляции на подходящих формах из советской социалистической жизни, где человек труда был действительно уважаем, ибо он сам был хозяином своей страны. Нужно одурачить рабочих так, чтобы им казалось, что раз власть и хозяева восстанавливают некоторые детали и лозунги шахтёрского труда в СССР, то и содержание этого труда тоже восстанавливается, оно станет социалистическим, т.е. действительной работой на себя, а не на хозяина-капиталиста, владельца шахты. А если это так, то зачем классовая борьба? Против чего? С кем? Рубай себе уголь под призывы «равняться на Стаханова», рви жилы, давай несколько норм в смену и получишь от хозяев красный вымпел. Может быть, на копейку увеличат зарплату. Даже портреты Сталина развесят в нарядных. Шахтёру — вымпел, а хозяевам шахт — максимальную прибыль, реальные гигантские денежки в кармане. А затем увеличат обязательную выработку (интенсивность труда) и соответственно этому снизят реальную зарплату новоявленным «стахановцам–передовикам». На себя шахтёр будет работать ещё меньше, а на хозяев ещё больше, например, 1,5 часа на себя, 4,5 часа — на капиталиста. Или «по-стахановски», с выросшей в 2–3 раза интенсивностью труда: полчаса на себя, 5,5 часов — на хозяев.

Администрация шахт объяснит такое дело тем, что «восстанавливаются традиции СССР» и выполняется стахановский лозунг: «Сегодня рекорд, завтра — норма». Шахтёр, мало того что станет намного беднее от таких «рекордов и норм», но быстро износится, потеряет здоровье и будет уволен как «систематически болеющий» (это когда в год больше двух больничных листов). Капиталисты выжмут из него «стахановскими темпами» прибавочную стоимость, труд и здоровье, и выкинут подыхать. Ведь шахтёр для хозяев шахты — это не человек, а всего лишь средство для получения прибыли. Но рабочему этого знать не надо. Ему нужно вешать лапшу на уши насчёт «шахтёрских традиций». Ясно, что ни один пасечник не скажет ему, что в СССР шахтёр всю свою смену работал для блага всего трудового народа, т.е. на себя прямо и косвенно. А сейчас он пашет только для того, чтобы какой-нибудь олигарх стал ещё богаче, а сам он не подох с голоду.

Нетрудно понять и слова о «возрождении соцсоревнования». Так на фашистском языке называется всё та же система выжимания прибыли, усиление грабежа, раскол и стравливание рабочих между собой, обострение конкуренции за место. Администрация шахт установит «повышенные соцобязательства» и объявит условие, что получат премию или не будут сокращены только те звенья и бригады, которые эти «обязательства» выполнят. Это дело очень выгодное для хозяев. Во-первых, зарплата рабочих разделена буржуем на две части, из которых 40–50–60 % — это «премия». Дают шахтёры своему буржую «обычную» высокую прибыль, не хотят (или уже не могут) давать ему прибыль сверхвысокую, рвать жилы и изматываться трудом до обморока — лишаются половины зарплаты. А буржуй так и эдак выигрывает, поскольку к обычной высокой прибыли добавляет капитал, «сэкономленный» из невыплаченных «премий» из шахтёрских зарплат. А шахтёры нищают и абсолютно, поскольку «по-стахановски» их заставят работать дольше, типа: «всё для фронта, всё для победы», и относительно, поскольку интенсивность их труда ещё больше вырастет, под лозунг что-то вроде: «пятилетку — в три года».

А во-вторых, на базе фашистского «соцсоревнования» рабочий коллектив разделяется на «хороших» и «плохих» рабочих. «Хороших», кто соглашается, чтобы с него снимали четыре шкуры, сокращают в последнюю очередь, дают «премию», подбрасывают крохи к окладу. «Плохих» выбрасывают, когда захотят, под любым предлогом, и «премии» не дают. И одновременно натравливают одних на других, особенно перед очередным сокращением. Такая политика «разделяй и властвуй!» затрудняет организацию рабочего коллектива, ослабляет его перед хозяевами.

Что касается «шахтёрских династий». Ещё недавно, когда буржуазия либеральничала и прикрывалась демократией, её идеологи внушали рабочим, что «у нас общество равных возможностей», что для пролетарских детей открыты все дороги и т.д. Сегодня она уже не утруждается хитрить и морочить голову «равенством и братством». Устами фашистских главарей финансовый капитал прямо заявляет, что сын раба должен быть рабом, и никем больше. Ведь господствовать в производстве и обществе должны исключительно выходцы из класса буржуазии или примыкающих к ней слоёв, и уж никак не рабочие. К тому же капитал заинтересован в расширенном воспроизводстве своих рабов. Кроме действующей армии труда, капиталу позарез нужно избыточное трудовое население, т.е. армия безработных. Это не только и уже не столько средство быстро расширить производство, но самое удобное средство давить на зарплату работающих, опуская её вниз, и одно из средств борьбы с сознательными рабочими и их организациями. Ну, и источник пушечного мяса и кадров для фашистских банд.

Всё это власти ЛНР и ДНР и называют «политикой лучших традиций шахтёрского края». Или, короче, «рабочей политикой».

Когда товарищи читали и слушали эту «рабочую политику», то не могли избавиться от чувства дежа-вю, что уже это было. Причём было не просто подобное по классовой сути, а даже совпадающее в некоторых деталях. Конечно, речь идёт о фашистской Италии и гитлеровской Германии. Откуда же ещё пасечникам и их начальникам брать примеры? Диктатуры в Испании и Португалии не так показательны, чилийский фашизм также не на виду. Но главная причина нынешнего фашистского плагиата в другом. Экономические условия, тяжелейший хозяйственный кризис и рост революционности масс — это вынуждает финансовый капитал не слишком выбирать средства для выжимания прибыли и подавления рабочего класса. Фашистские правительства хотя и маскируют фашизм, стремятся действовать против народов в новых формах, но, нет-нет, да и скатываются к «классическим» формам подавления и террора, хотя и на новом историческом витке. Кризис всё больше вынуждает буржуазию не мудрствовать в классовой борьбе, а идти проверенным и всё более грубым путём.

Поэтому для нынешних пасечников самым близким и доступным источником такого опыта выступает гитлеровская Германия 30–40-х годов. «Базовая модель», так сказать, показавшая фашизм во всей «красе».

Буржуазия сама создаёт революционную ситуацию, поскольку уже не знает, что делать, за что хвататься для выхода из кризиса. Она схватилась за фашизм, но это последняя мера, которая у неё есть. Но поскольку господство в виде фашистской диктатуры содержит ещё больше противоречий, чем диктатура в форме буржуазной демократии, постольку фашизм непрерывно раздирается изнутри и существовать долго не может. Он — показатель того, что буржуазия подошла к краю, что она вообще не может управлять в обществе, как ей, в общем, хотелось бы, т.е. «мирно», без больших затрат на подавление рабочих и организацию грабительских войн. Это не что иное, как нарастание революционной ситуации «сверху».

Но чем сильнее кризис, тем сильнее должна быть фашистская диктатура. Это требует от буржуазии тратить всё больше общественного богатства на своё государство и конкурентную борьбу. Иными словами, переводить это богатство в прах, тратить его без производственных целей и даже употреблять для уничтожения этого же богатства и производительных сил. А это усугубляет общий кризис капитализма, отвлекает средства капиталистов от обновления своих производств. В свою очередь, выжимание прибыли из рабочих тоже имеет свои границы. Пасечники как раз и заботятся о том, чтобы раз за разом отодвигать эти границы под всякими «соусами», не доводя до революционного взрыва.

Но низы не могут бесконечно сносить отодвигание «границ» эксплуатации.

Сегодня чаще всего приходится слышать от рабочих, что «пока терпимо», поэтому пока терпим и работаем молча, без своих организаций и без особых взрывов. Одна из причин, что наша пропаганда и исторические примеры рабочими воспринимаются слабо, состоит в том, что у рабочих ещё кое-что сохранилось из советского материального и социального наследия, что пока жизнь не стала хуже смерти. Но фашизм для того и нужен, чтобы не дать нынешним рабочим восстать даже тогда, когда их жизнь будет приближаться к условиям дореволюционных рабочих. Перед 9 января 1905 г. питерские рабочие в своей петиции писали царю, что их жизнь настолько невыносима, что хуже смерти, что для них лучше умереть, чем терпеть такие муки. Часть рабочих понимала эти слова так, что больше терять нечего и надо насмерть биться за лучшую жизнь. Часть понимала так, что лучше наложить на себя руки.

Нет сомнений, что буржуазия в бесконечной жажде прибыли будет доводить рабочих до невыносимой жизни. Нет сомнений, что ей выгодна только вторая позиция рабочих, когда они поодиночке вешаются и т.п. Но дело в том, что бороться против капитализма или нет — это решать не фашистам и не олигархам. Это будет решать рабочий класс, с учётом положения своих хозяев и палачей (где, когда и как сильно они зашатались), но без оглядки на их желания и выгоды.

Дело сегодня обстоит так, что ни один, даже мелкий, «бытовой» вопрос (душ, вентиляция, остекление, медосмотр и т.д.) рабочие не могут решить в одиночку. Только организованно. Одна из главных задач фашизма состоит в том, чтобы не дать возникнуть даже такой, начальной и простой организации рабочих. Чтобы против администрации и государства по-прежнему выступали безопасные одиночки, которых легко скрутить, выгнать, раздавить (наличие таких одиночек даже выгодно фашистам, т.к. показывает остальным рабочим, что «фашизма нет, демократия»). Чтобы ни одна копейка из прибыли капиталиста не пошла на пользу рабочим. Чтобы не дать никаких шансов для того, чтобы рабочие собирались вместе, поскольку такие собрания, по мнению фашистов, обязательно приводят к «политике».

Но и у рабочих выбора уже не остаётся. Или послушно скатываться к фабричной казарме нового типа и кромешной нужде, или шаг за шагом организованно защищать свои интересы, а при возможности и нападать на предпринимателя, трясти власти. Как ни маскируют капиталисты своё наступление на пролетариат, как ни усердствуют в демагогии новые геббельсы, всё одно, рабочие чувствуют ухудшение жизни и вынуждаются к организации.

Фашизм по своей природе труслив, он показывает шакалью «отвагу», отгородившись от народа «коронавирусом», «карантином» своих учреждений и автоматчиками. Или когда на 10 рабочих — 1000 полицейских, судей, тюремщиков. А вот когда против 100 палачей есть 100 организованных рабочих, фашизм часто сдаёт назад, без боя. Эту кащееву тайну буржуазия тщательно скрывает. Это делается для того, чтобы рабочие дольше боялись организовываться и по-прежнему боялись государства.

Другой вопрос — до какой поры рабочие пятятся и избегают контратак в классовой борьбе и собственных органов борьбы? Чтобы этот «болевой порог» стал ближе, в коллективах действуют сознательные товарищи. Что касается массы, то в ней медленно, человек за человеком, но всё же убеждаются в правоте марксизма, убеждаются через муки и даже полное отрицание его (мол, «социализм уже был, но провалился»). Но от бед реальной жизни не уйти, нужда и бесправие всё-таки заставляют многих прислушиваться и постепенно убеждаться в правоте большевиков, избавляться, капля за каплей, от мелкобуржуазного сознания.

И если рабочий не свихнулся на водке или религии, то рано или поздно ему надоедает фашистское враньё. Правительство его убеждает, что так и должно быть, что делается всё для блага народа, а жизнь упрямо показывает обратное. Неудобство в том, что рабочие не сразу и не всегда правильно видят то, что показывает жизнь. Опасный момент и в том, что буржуазия вовремя подставляет разные фальсификаты и даже целые «теории», чтобы раз за разом уводить их от большевизма и революции, чтобы дискредитировать социализм. Ведь фашизм хоть и идёт напролом, но без тотальной лжи обойтись не может. Отсюда —  задача-минимум всех сознательных товарищей: терпеливо, раз за разом разоблачать такие «теории» и давать недовольным, но идейно растерявшимся рабочим ту единственную теорию, которая нужна для дела организации и борьбы за освобождение из буржуазно-фашистского рабства.

М. Иванов