О первых рабочих организациях в России

Начало

Во второй половине XIX в. пролетариат в России вырос и сложился в большую силу. В 70-х гг. рабочий класс начал пробуждаться и повёл борьбу с капиталистами. Низкая зарплата, огромные штрафы, обсчёты и обманы при выдаче денег и продуктов выводили рабочих из терпения. Они объявляли забастовки, предъявляя фабрикантам требования об улучшении своего положения. Выведенные из терпения рабочие во время первых забастовок ломали машины, били стёкла на фабрике, громили хозяйские лавки и конторы. Отдельные передовые рабочие начали понимать, что для успешной борьбы с капиталистами нужна организация. Стали появляться тайные рабочие союзы. Движение росло, число стачек и стачечников увеличивалось. На опыте стачек рабочие поняли, что они многого могут добиться организованной борьбой.

Однако пролетариат не мог ограничиться экономическими требованиями. Жизнь вынуждала бороться не только за улучшение условий труда, но и за уничтожение всей капиталистической системы. На страже этой системы стоял царизм. Даже когда рабочие предъявляли скромные экономические требования, царизм выступал на защиту капиталистов и бросал против рабочих войска и полицию. Выступления рабочих подавлялись, рабочие бросались в тюрьму и на каторгу.

Чтобы уничтожить господство капиталистов, нужно было развернуть не только экономическую борьбу против отдельных хозяев, но и политическую борьбу, т. е. борьбу за свержение царского самодержавия, власти помещиков и капиталистов. Главную роль в свержении царизма и призван был сыграть рабочий класс. Передовые рабочие того времени это хорошо поняли.

Рабочее движение стало выделять из своей среды таких рабочих — способных руководителей и организаторов, твёрдо отстаивавших интересы рабочего класса. В то же время на почве роста рабочего движения и под влиянием западно-европейского рабочего движения в России начинают возникать первые марксистские кружки, сыгравшие большую роль в распространении учения Маркса и Энгельса. Марксисты доказывали, что и в России революционеры должны возлагать главные надежды на пролетариат, который растёт, развивается и организуется и в силу своего положения является самым передовым классом общества. Однако, пропагандируя эти правильные идеи, марксистские кружки того времени не были связаны практически с рабочим движением. Марксистские кружки и рабочее движение были оторваны друг от друга. А задача состояла в том, чтобы понести в рабочие массы идеи марксизма, идеи научного социализма. Надо было соединить социализм со стихийно развивавшимся рабочим движением. Речь шла о том, чтобы привить рабочему классу социалистическое сознание. Без знания рабочие были беззащитны, со знанием они становились силой. Рабочему движению нужен был социализм, как компас нужен кораблю, чтобы успешно пройти сквозь бури и достигнуть цели. Задачу соединения научного социализма с рабочим движением решили революционные марксисты России, организованные в боевую, сплочённую партию пролетариата — партию большевиков. Огромную роль в этом деле сыграли передовые рабочие.

Первые рабочие кружки в России были организованы народниками. Они не признавали никакого самостоятельного значения за рабочим классом, но не упускали случая устраивать кружки из городских рабочих. Народники делали это с той целью, чтобы выработать из рабочих пропагандистов в крестьянской среде. Не интересуясь рабочим движением, мало понимая его интересы и нужды, народники, конечно, не могли своей пропагандой удовлетворить самых главных запросов пролетария. В кружках народники проповедовали рабочим не социализм, а «переделанный на русский лад бакунизм». Этот бакунизм учил рабочих презирать «буржуазные» политические права и свободы и ставил перед ними в виде социалистического идеала допотопные крестьянские учреждения, общину, артель и т. п. Слушая пропаганду народников в кружках, рабочие проникались ненавистью к самодержавию, сочувствовали «серому» мужику, но не могли уяснить себе, в чём заключается собственная социально-политическая задача пролетариата.

Между тем, диалектика тех кружков такова, что они принесли не только вред, но и пользу. Народнические теории затемняли классовое сознание рабочих, но занятия в кружках давали им некоторые полезные сведения [1] и научные знания, приучали к чтению, способствовали умственному развитию. Главное: сближение рабочих с революционными организациями интеллигентов дало рабочим навыки организации, конспирации, приёмы борьбы с правительством, помогло рабочим организоваться. Созданные народниками рабочие кружки скоро пришли к мысли о самостоятельной рабочей организации. Эти кружки — наперекор теориям народников и помимо воли руководителей-землевольцев и лавристов — пришли к идее чисто пролетарских союзов.

В 1875 г. возникает первая большая организация «Южно-Русский Рабочий Союз». Передовые рабочие — члены Союза, затронутые революционной пропагандой, сами приходят к мысли о необходимости борьбы за буржуазные политические свободы, от которой открещивались их учителя-народники. После распада «Южного Союза» политическое направление продолжало завоёвывать наиболее сознательную часть рабочего класса. Ещё более определённо мысль о необходимости политических свобод была разработана новым союзом — северным.

С 1877 г. из отдельных кружков, примыкавших к «Земле и Воле», стала складываться ещё одна рабочая организация. Она сложилась в 1879 г. в «Северный Союз Русских Рабочих». Союз насчитывал более 200 членов, имел отделения, особые комитеты, кассы, конспиративные квартиры, библиотеки. Руководил Союзом центральный кружок во главе со столяром С. Халтуриным. Союз издал программу борьбы в «Воззвании ко всем русским рабочим». Русские рабочие впервые заявили, что связаны в своих задачах с западно-европейскими рабочими партиями, считают необходимым уничтожить существующий общественный строй, установить свободную федерацию общин на базе самоуправления, отменить частную собственность на землю, заменить её общинным владением, передать все средства производства в руки производителей. Изложив эти социалистические требования, рабочие указывали политическую базу для их выполнения: широкие демократические свободы, ликвидация жандармов и преследований за политику, отмена сословий и привилегий, замена постоянной армии общим вооружением народа, всеобщее бесплатное обучение, местное самоуправление в деревне, отмена паспортов, косвенных налогов, налогов с дохода, запрет детского труда, посильный рабочий день, заведение артелей и касс при помощи государства.

Такова была первая программа русских рабочих, самостоятельно выработанная ими. Интеллигенты в Союз не допускались. В программе сказались взгляды народников, не было научного обоснования социалистических требований. Программа умалчивала о главном — замене самодержавия широким народным представительством, которое могло обеспечить свободы. Но программа делала шаг вперёд. Она впервые связала дело социализма с борьбой за буржуазно-демократические свободы. «Северный Союз» организует издание первой рабочей газеты «Заря Рабочего», задача которой была печатать сообщения рабочих и освещать их в духе социализма. «Северный Союз» не ограничивался Петербургом, а стремился завести связи с провинцией, чтобы потом устроить всероссийскую рабочую организацию. «Союз» показал, что передовая часть рабочих взяла лучшее из пропаганды народников, переработала её в соответствии с нуждами рабочего движения. Рабочие постепенно приходят к выводу, что способы борьбы народовольцев для пролетариата не подходят.

Однако Союз не мог обойтись без народнической интеллигенции, когда нужны были паспорта, квартиры, нелегальная литература. Однако в те годы террор поглощал почти все силы народников, и рабочие организации оказались предоставлены сами себе. Террор «Народной Воли», каждое новое покушение вызывало усиленные репрессии властей, которые сказались на рабочих организациях тяжелее, чем на террористах. Часть передовых рабочих мало-по-малу была втянута в терроризм. Постоянные провалы и неудачи толкали рабочих к народовольцам в надежде, что убийство царя принесёт политическую свободу и откроет простор для рабочего движения. Разгоравшаяся террористическая борьба народников была «живым» делом и подавала слишком большие надежды на скорую победу. Эти надежды и побудили часть рабочих оставить своё рабочее дело и помочь «Народной Воле».

Лишившись поддержки со стороны интеллигентов и потеряв свои лучшие силы из рабочих, «Северный Союз» распался. Правда, кризис 1882 г. вызвал широкие волнения и стачки. Но к этому времени рабочие организации были обессилены. Они лишились самого сознательного ядра и не могли организовать и возглавить стихийное рабочее движение. Однако дело Союзов продолжили отдельные передовые рабочие, которые познакомились с учением Маркса и самостоятельно вели пропаганду социализма в рабочих массах, а также интеллигенты — бывшие народники. В целом в 80-е гг. идеи научного социализма пролагали себе дорогу в России очень медленно.

К началу 90-х гг. появляются первые марксистские кружки. В них входят как рабочие — бывшие члены народовольческих кружков, так и новые передовые рабочие. Те и другие имеют общую характерную черту — глубокий и сильный интерес к теории, жажду политической деятельности. Это выдающиеся рабочие-самородки типа В. А. Шелгунова. Они решили употребить все свои силы на то, чтобы поддержать, развить и направить, как следует, рабочее дело. Они полностью отдавались общему делу рабочего движения, не упуская из виду ни одной мелочи фабричной жизни. Объединение рабочих Петербурга, начавшееся к осени 1895 г., было обязано таким выдающимся рабочим. Их можно было увидеть в университете на защите диссертации или на публичных лекциях в институтах.

Интерес к революционной теории у русских передовых рабочих 70-90 гг. был глубокий и всесторонний. Интересом и приданием важнейшего значения теории отличались первые русские рабочие-марксисты. Интерес к чтению, изучению теоретических вопросов позволял таким рабочим применять знания в практике борьбы. Эти обстоятельства возвышали рабочих-передовиков в рабочей массе на целую голову, как тех, кто включился в движение во времена народничества, так и тех, кто вступил в 90-е гг. в марксистские кружки. Вместе с тем передовых рабочих отличали ещё и высокие личные, нравственные качества. Это имело огромное политическое значение. Высокие личные качества, неустрашимая борьба с самодержавием и капиталистами, стойкое поведение на суде, в тюрьме, ссылке, на каторге и эшафоте — всё это чрезвычайно трогало сердца широких масс рабочего класса, привлекало трудящихся в целом.

Эти массы в большинстве были безграмотны, проводили жизнь в непосильном труде на эксплуататоров, были забиты и запуганы. Естественно, что им было невмоготу самостоятельно разбираться в вопросах политики и экономики, в теории вообще. Поэтому личные качества, личный пример передовых элементов, выходцев из самых низов, из этой массы, сыграли огромную роль в зарождении и развитии сознательного, полного героизма и решительности движения рабочего класса, а также в пробуждении трудящейся массы крестьянства для активной и упорной революционной борьбы.

Многие рабочие-передовики 80-90 гг. обладали такой важной чертой, как классовый инстинкт, который подсказывал, кто является его главным врагом, какова должна быть истинная цель борьбы. Так, П. А. Моисеенко, будучи в ссылке в кругу ссыльных народников, не зная о марксизме и марксистах, постоянно говорил о капиталистическом гнёте и необходимости борьбы с капиталом. Этот поиск настоящей цели и действительных путей к ней был общим для большинства передовых рабочих. Он не остался только желанием, а был воплощён в конкретные дела, такие, как создание рабочими ещё в народнический период рабочих союзов. Эти первые рабочие организации, ещё не овладевшие таким мощным оружием, как марксизм, были предшественниками партии большевиков, закладывали основы мощной пролетарской организации.

Эти сознательные рабочие и их организации дали кадры, почву будущей партии. Но не им принадлежит честь внесения марксизма в рабочую среду. Теоретическое учение социал-демократии возникло в России независимо от стихийного роста рабочего движения. Оно возникло как естественный и неизбежный результат развития мысли у революционной интеллигенции. Большевизм возник в 1903 г. на прочной базе теории марксизма. А правильность этой, и только этой, революционной теории доказал всемирный опыт XIX в. и в особенности опыт блужданий, шатаний, ошибок и разочарований революционной мысли в России. 50-60 лет передовая мысль в России, будучи под гнётом самого дикого и реакционного царизма, жадно искала правильную революционную теорию, следя за каждым «последним словом» в этой области в Европе и Америке. Марксизм как единственно правильную революционную теорию Россия выстрадала полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы.

Как известно, приход марксизма в Россию состоялся в лице группы «Освобождение труда». Однако поворот к марксизму выразился не только в лице этой маленькой группы эмигрантов, бывших чёрнопередельцев. Одновременно в России стали складываться марксистские группы, вроде группы Благоева, саратовского кружка интеллигентов и др. Наряду с интеллигентскими, в городах создаются подпольные марксистские кружки рабочих. Влияние народничества в рабочем движении быстро сходит на нет. В 70–80 гг. рабочие под гнётом самодержавия не могли ещё создавать свои классовые организации. Поскольку была необходимость как-то защищаться от диких преследований царских палачей и охранников, рабочие были вынуждены сворачивать на путь террористической борьбы под флагом «Народной воли». Отсутствие в России того времени теории марксизма и её представителей заставляло рабочих увязывать экономику с политикой только по-народовольчески.

Первые пропагандисты марксизма среди рабочих появились в Петербурге в 1884 г. Это была группа Благоева, возникшая независимо от группы «Освобождение труда». Группа Благоева вела пропаганду среди рабочих и студентов. В 1885 г. группа стала издавать газету «Рабочий», установила отношения с группой «Освобождение труда» и приняла её программу. Группа ставит общие задачи для рабочих кружков: 1) развивать сознательность среди товарищей, 2) организовать и сплачивать их силы, 3) направлять эти силы на завоевание политических прав и свобод как базы для успеха экономических требований и освобождения труда. В январе 1886 г. группа Благоева и газета были разгромлены самодержавием. Следом возникают другие социал-демократические группы, которые в общих чертах повторяют судьбу благоевцев. Тогда аресты обыкновенно выметали без остатка всю организацию, не оставляя преемников.

В 1891 г. Бруснев организует студенческий с.-д. кружок. Он пытается заново установить связи с рабочими, прежде чем приступить к пропаганде, устанавливает связи с другими городами. Аресты 1892 г. прерывают работу кружка. В 1888 г. небольшой с.-д. кружок был основан доктором Абрамовичем в Киеве, куда удалось организовать 30 рабочих. 1889 г. организация была уничтожена арестами. Однако к началу 90-х гг. отдельными интеллигентами и рабочими-марксистами социал-демократическая пропаганда заносится почти во все крупные промышленные города России. Несмотря на царский террор 80-х гг., идеи научного социализма, хотя и очень медленно, всё же завоёвывают рабочую среду. Грамотных марксистов было очень мало, а затишье в рабочем движении не позволяло думать о широкой политической борьбе или хотя бы о такой широкой организации, какой был «Северный Союз». Единственной возможностью для малочисленных с.-д. групп, разбросанных по России, была неустанная пропаганда в тесных рабочих кружках, которые, в свою очередь, должны были вербовать и объединять всё новых сторонников марксизма, новых сознательных товарищей.

Малы были эти кружки и незаметна была работа первых социал-демократов в России. Но в безотрадные времена 80-х гг., когда замерло всякое организованное революционное движение, уступив дорогу реакции, а народовольцы вырождались в плоских либералов — только эти небольшие рабочие кружки были единственным залогом лучших времён, зародышем будущей партии.

90-е годы

90-е гг. принесли новый подъём общественной жизни. Первым толчком, всколыхнувшим болото реакции, был голод 1891–92 гг. Он поставил большую часть крестьянства на край голодной смерти. Виновником неурожая и голода был царизм и вся его реакционная политика. Но крестьянство, даже оказавшись на краю гибели, всё же не представляло для правительства опасной силы. И прежде нищета и бесправие не могли одолеть слепой покорности забитой крестьянской массы, и теперь голод и последовавшая за ним холера могли породить лишь стихийные холерные бунты, избиения земских врачей, погромы и т. п. Не представляла опасности и либеральная часть помещиков и капиталистов, которых голод «разбудил» от политической спячки. То, что вносило новый смысл в движение 90-х гг., придавало ему особую силу и должно было сыграть решающую роль в борьбе с самодержавием — это было быстро растущее рабочее движение, которого не знали предыдущие десятилетия.

Неурожай 91–92 гг. не только опустошил деревню, но и сильно подорвал промышленность. Разорение крестьянства лишило фабрики и заводы главного рынка и источника сырья и привело к кризису. Неизбежные в кризис снижение зарплаты и массовая безработица вызвали волнения рабочих. В 1892 г. происходят крупные протесты в Юзовке, окончившиеся военным «усмирением». В 1893 г. идут забастовки и волнения рабочих в крупнейших промышленных городах. В 1894 г. стачки захватывают почти всю промышленность России. Рост рабочего движения и широкое распространение учения Маркса среди интеллигенции впервые создают в России благоприятные условия для развития социал-демократии. Однако в первой половине 90-х гг. с.-д. работа почти не изменила своего характера и ограничивалась, как и в 80-е гг., кружковой пропагандой. Эта работа увеличивается количественно и из центров страны распространяется на новые местности. Особенно быстрые успехи пропаганда марксизма делает в тот момент в т. н. «черте оседлости», в Северо-Западном крае среди еврейского пролетариата, одного из самых угнетённых и затравленных царизмом. Главным центром и рассадником марксизма была Вильна, где первые марксистские кружки из еврейской интеллигенции появляются одновременно с петербуржскими ещё в 80-х гг.

Но повсюду работа с.-д. носит по-прежнему подготовительный характер. Она ставит себе главную задачу найти и выработать из рабочей среды достаточно сознательных марксистов, которые могли бы в будущем влиять на рабочие массы, учить и руководить ими в борьбе. Как смотрели на свои задачи небольшие марксистские кружки той поры, видно из воспоминаний рабочих-участников этих кружков:

«…чтобы наша деятельность была плодотворной, нам необходимо стараться умственно и нравственно развивать себя и других, и энергично действовать для того, чтобы рабочие смотрели на нас, как на людей умных, честных и сильных, и потому с доверием относились бы к нам и ставили бы нас в пример себе и другим.»

«Успех развития и организации рабочих зависит от наших знаний и энергии. И потому наш долг, как честных и развитых людей, приготовить из себя и из подходящих для того людей опытных пропагандистов и организаторов в социально-революционном деле и энергичных борцов за право человека и светлое будущее».

Так же смотрели на свои задачи и еврейские с.-д. На тайном первомайском собрании сознательных рабочих говорилось:

«Мы не можем сидеть, сложа руки, и ждать помощи сверху. Только от нас самих зависит наше освобождение и спасение. По мере возможности каждый должен стараться учить себя и других, и таким образом способствовать образованию на первых порах хоть маленьких кружков».

Этот узкий, кружковый характер работы был неизбежным, пока ничтожное количество сознательных рабочих-марксистов тонуло в тёмной рабочей массе. В этот период кружковой пропаганды с.-д. ещё бессильна оказать влияние на рабочее движение. Морозовская стачка 1885 г. и широкое стачечное движение начала 90-х гг. происходит почти без участия социал-демократов, которые по слабости сил не рассчитывают влиять на рабочих и не рискуют небольшими марксистскими кружками, которые удаётся создать путём долгих усилий.

Но по мере роста кружков и развития стихийного рабочего движения одна только пропаганда в кружке перестала удовлетворять сознательных рабочих. Они стремятся применить свои знания в живой пролетарской борьбе. На первомайских собраниях 1892 г. рабочие сами говорят, что чаша их терпения переполнена, что покорность и безропотность трудящихся ни к чему не приведут — мирным путём никакого улучшения добиться нельзя, нужна борьба с врагами. Слабость рабочего движения отразилась в лозунгах того момента, что рабочим нужно соизмерять силы и бороться лишь с ближайшими врагами, с хозяевами-капиталистами. Но в то же время выросла и сознательность. На собраниях призывают, чтобы не было больше разрозненности, чтобы забыть гнилой лозунг «каждый за себя». Чтобы объединиться, нужно устраивать частые сходки, основать кассы, грамотно готовить стачки, бить капиталиста по самому больному месту — по прибыли.

Рост стихийного рабочего движения требовал себе руководителя. Народники на эту роль не подходили, кружки с этой работой не справлялись. По мере расширения работы кружков в них начинается борьба против «кружковщины». Созревает мысль перейти от выработки отдельных рабочих-марксистов к широкой пропаганде и агитации в рабочих массах на почве повседневных нужд и требований. Эта мысль обстоятельно излагалась в известной брошюре «Об агитации», которая появилась в 1894 г. Брошюра была шагом к расширению с.-д. работы, но одновременно сужала задачи марксистской с.-д., рекомендуя ограничиться экономической борьбой, пока пролетариат не будет готов к политической борьбе. Грубая ошибка этой теории была в том, что для политической борьбы предполагалась политическая зрелость всего рабочего класса, а не передовой части его, хотя бы и немногочисленной. Эта вредная теория откладывала политические задачи пролетариата в долгий ящик.

Но польза брошюры была в том, что она рекомендовала практику широкой агитации в массах и руководство экономической борьбой рабочих. Эта практика была тогда шагом вперёд от кружковщины, оставлявшей с.-д. в стороне от живого рабочего движения.

Борьба с кружковой ограниченностью стала необходимой не только потому, что в сложившихся условиях она стала отсталой формой, не позволяла придать революционной работе массовый размах. Кружковщина местами вырождалась в уродливые формы. Нередко распропагандированные рабочие, погружаясь в науку и теорию, отрывались от рабочей массы, костенели, теряли чутьё к жизни, держались догм и «раз навсегда» выработанных приёмов работы. Или считали, что сначала они должны «до дна» выучить марксизм и только после этого приступать к агитации на предприятиях. На деле те и другие превращались в реакционную часть с.-д., выступали против массовой агитации, перерождались в сектантов. Новые взгляды на работу с.-д. победили лишь тогда, когда они были наглядно подтверждены опытом.

В крупных промышленных центрах устная агитация в кружках и небольших рабочих собраниях ведётся уже в 1893-94 гг. Но практика борьбы подсказала могучее агитационное средство — с.-д. прокламации, которые сразу дали возможность захватить широкие массы неорганизованных рабочих. Листовки имели огромный успех. Появились и новые приёмы работы. Так, в тайной московской маёвке 1895 г. участвовали 250 человек, но слухи о ней распространились по всей Москве. Выпущенные кружком первомайские листовки с величайшим интересом читались всем населением, а на другой день участники тайного собрания выступили истолкователями этих листовок и передавали собиравшимся повсюду группам рабочих содержание произнесённых речей. Таким примерно образом в Петербурге и Москве с.-д. агитация и пропаганда постепенно входят в практику местной работы — при том условии, что под рукой оказывается достаточное количество сознательных рабочих-марксистов, которые и выступают как проводники этой агитации в массах. Кружковщина оказывается более живучей в городах и районах со слабо развитой промышленностью или же там, где поздно занесённая пропаганда марксизма не успела ещё подготовить достаточного числа рабочих для агитации.

Начало широкой агитации положила знаменитая стачка петербургских ткачей и прядильщиков в 1896 г. Небывалая по размерам (более 30 000 чел.), по своей стойкости и выдержанности, эта стачка имела значение для всей России, т. к. всюду встретила огромное сочувствие и будила классовую солидарность в рабочих массах. Заражённые боевым настроением, следом забастовали московские железнодорожники. Социал-демократы старались придать стачкам политический характер, усиленно агитировали, выпустили около 25 листовок.

Часть марксистов считала, что стачки при жестоких полицейских порядках обречены на поражение. Петербургская стачка рассеяла эти сомнения, она закончилась успешно и принесла огромную пользу рабочему движению. Опыт стачки обнаружил, каким могучим средством воспитания классового сознания может быть марксистское руководство экономической борьбой рабочих и политическая агитация на этой почве. Новые приёмы массовой агитации получают всеобщее признание и входят в практику с.-д. работы.

Применяясь к новым задачам, складываются новые, более сложные организации. Кроме кружков, организуются рабочие кассы для поддержки стачек, помощи заключённым, покупки нелегальной литературы и т. п. Вокруг касс группируются более широкие слои сочувствующих рабочих, чем в кружках, а руководителями и организаторами всё больше выступают сами рабочие. Вместе с ростом рабочего движения и расширением практической работы с.-д., быстро вырастают прочные с.-д. организации. В 1895-97 гг. в Петербурге, Москве и других городах многочисленные кружки и с.-д. группы объединяются в рабочие союзы: Бунд, заграничный союз с.-д.

Эти союзы ведут широкую печатную и устную агитацию, через листовки и своих организованных рабочих, которые всё теснее связывают организацию с рабочей массой. С.-д. чутко прислушивается к интересам рабочего движения. Но начали обнаруживаться и недостатки. У более-менее сознательных рабочих, не входивших в союзы, с.-д. листовки разжигали любознательность, но не могли её удовлетворить. Требовалась литература, дать которую разрозненные союзы не могли. Брошюры группы «Освобождение труда» были в кружках, но массового спроса не удовлетворяли, как не могла это сделать переписка вручную нелегальных книг и доставка литературы из-за границы.

Подпольные с.-д. типографии хорошо приспособились к изданию листков, распространение которых, несмотря на провалы, достигло огромного размаха. Но потребность в печатном слове правды была так велика, что без газет решить это дело было уже нельзя. С 1896 г. с.-д. организации приступают к изданию местных газет. Выходят «Рабочая Газета» в Киеве, «Рабочая мысль» в Петербурге, «Голос Рабочего» в Варшаве издаёт Бунд. Но регулярное издание газет оказалось не под силу никому из союзов. Номера появлялись редко и отставали от жизни, «Рабочую Мысль» пришлось перенести за границу.

Быстрый рост с.-д. организаций в 1894-97 гг. привёл к тому, что отдельные из них в промышленных центрах развили широкую деятельность и упрочились так, что никакие аресты уже не могли остановить работу. Мысль об объединении всех организаций в единую рабочую партию возникла сама собой. Весной 1898 г. по инициативе киевской «Рабочей Газеты» состоялся первый съезд крупных с.-д. союзов. Съезд не выработал программы партии, но опубликовал манифест, в котором назывались цели и средства с.-д. и ближайшая задача партии — завоевание политической свободы, которая была ясно намечена ещё деятелями старой «Народной Воли». Но средства и пути для этого с.-д. выбирает другие, ибо она хочет быть классовым движением организованных рабочих масс. Манифест выразил взгляды российской с.-д., которые коренным образом отличали её от всех остальных как партию рабочего класса. 1-й съезд укрепил идейную связь между отдельными организациями, которые до этого возникали и развивались почти независимо друг от друга. Однако первая попытка установить организационное единство партии не удалась. Делегаты съезда, члены ЦК и ЦО были арестованы. Между тем, местные организации быстро оправились от разгрома и заработали по-прежнему. Они пустили глубокие корни и были прочны так, что остановить их работу арестами уже не удавалось. Дело шло к быстрому восстановлению общепартийной организации. Но это не удавалось сделать целых 5 лет после съезда. Организационная разрозненность и разброд идей в с.-д. союзах не прекратились, а усилились. Общий характер с.-д. тактики был ясен, массовая борьба и широкая агитация в рабочем классе. Но что должно быть предметом этой агитации — этот вопрос решался по-разному. Массовые аресты, хотя и не могли остановить с.-д. работы, но при частой смене работников они не давали возможность сохранить прочно преемственность этой работы. В конце 90-х гг. новое направление в среде «молодых» с.-д., пришедших на смену «старикам», значительно отличалось от взглядов «старых» на задачи агитации. «Старые» считали, что борьба с правительством за политическую свободу есть ближайшая и важнейшая задача рабочего класса. «Молодые» считали нужным ограничиться агитацией на почве экономических интересов. В российской с.-д. возник т. н. «экономизм». Его сторонники полагали, что политически неразвитые рабочие могут интересоваться только насущными интересами, куском хлеба. «Экономисты» вели агитацию лишь на почве непосредственных сиюминутных интересов и столкновений рабочих с администрацией. Они усердно обходят все другие вопросы политической и общественной жизни. Они считали, что экономическая борьба рано или поздно сама приведёт рабочих к столкновениям с полицией и начальством, и только тогда можно будет приступить к политической агитации. Так, Екатеринославский комитет РСДРП прямо заявлял, что не может приступить к политической агитации, т. к. «полиция пока не вмешивается в борьбу рабочих с капиталистами». Работа с.-д. этого времени сводится, главным образом, к программе профсоюзов в свободных странах (стачки, кассы и т. п.). В эти годы вырабатывается тип «практика», который лишь в такой работе видел «настоящее рабочее дело». «Экономисты» принижали марксизм до уровня стихийного и тред-юнионистского движения.

Чтобы понять «экономизм», нужно учесть, что целое поколение русских с.-д. конца 90-х гг. росло под влиянием «легального» марксизма, который по условиям цензуры не мог изложить теорию научного социализма во всей полноте. При этом «легальный» марксизм из урезанного, недоговоренного революционного учения трудами «критиков» марксизма превратился в идеологию либеральной буржуазии. Незрелая часть с.-д. по неразумию попадала под влияние этого «марксизма», а вполне сознательные представители его усиленно развивали оппортунизм, желая превратить рабочее движение в придаток к либеральной буржуазии, подчинить рабочих капиталистам. «Экономисты» стремились сузить задачи революционной партии, свести рабочее движение к чисто экономической борьбе, лишить её революционного классового характера. «Экономисты» старались не допустить, чтобы у рабочих возникала мысль о том, что нельзя разменивать коренные интересы пролетариата на сиюминутные, ибо в противном случае рабочие не добьются ни коренных, ни сиюминутных своих интересов.

«Экономизму» способствовали и внешние условия. В конце 90-х гг. оживает рынок, начинается подъём промышленности. Фабриканты, заваленные заказами, охотнее, чем в другое время, идут на уступки рабочим. Естественно, что стихийное рабочее движение пошло по пути наименьшего сопротивления, т. е. борьбы с отдельными предпринимателями за лучшие условия найма. Однако руководство с.-д. союзов экономической борьбой рабочих содействовало росту солидарности и сознательности масс. Благодаря такому руководству многие стачки носят организованный и выдержанный характер, приносящий рабочим победы. Но эти же быстрые и видимые успехи помешали с.-д. правильно отнестись к самой главной ближайшей задаче рабочего движения — завоеванию политической свободы, без которой не прочны все экономические завоевания рабочих.

Так или иначе, с.-д. пропаганда в начале 90-х гг. дала немало сознательных социал-демократов из рабочей среды. С.-д. агитация середины 90-х гг. находит массовый отклик в рабочих массах и будит в них классовое сознание. Из тесных кружков вырастают союзы, организации, которые встают во главе рабочего движения. В период «экономизма» связь с.-д. с рабочей массой и её руководство рабочим движением упрочиваются. Но влияние с.-д. на ход движения при этом идёт в ущерб революционному содержанию с.-д., движение увлекает с.-д. за собой, как хвост. К концу 90-х гг., несмотря на огромный рост рабочего движения и быстрое развитие с.-д., ещё нет широкого и организованного марксистского движения. С.-д. организации и не могли вызвать к жизни такого движения до тех пор, пока они отодвигали на задний план политические задачи рабочего класса. По этой причине, а не только из-за ареста «стариков», первых ЦК и ЦО не удалось в тот период упрочить организационное единство партии. Прочной связью всех марксистских организаций могли быть только общие политические задачи рабочего класса, а не разрозненная экономическая борьба с отдельными капиталистами. К концу 90-х гг. русская социал-демократия оказалась ещё не в силах решить на практике тот вопрос, который давно был решён ею в теории: вопрос об отношении социализма к политической борьбе.

Итог

К 90-м гг. XIX в. марксистской партии в России ещё нет. Но передовые рабочие, взяв у народничества лучшие навыки революционной борьбы, всё яснее отходят от него и становятся под знамя марксизма. Рабочие начинают всё больше овладевать этим оружием своей борьбы. Марксизм сразу вносит ясность в сознание рабочих, даёт им уверенность в победе великого дела пролетариата, в безусловном торжестве социализма. Рабочие наконец-то получили компас для дальнейшей борьбы за свободу. До этого многим передовым рабочим социализм представлялся так, как о нём говорила программа «Народной воли», как нечто неясное, неоформленное и далёкое. Рабочие были молоды, но уже измучены тяжёлой, полной непосильного труда жизнью, и боевой порыв, на который способна молодость, звал их лишь к смерти в бою с царём. У них и раньше было сомнение в существовании бога, но постепенно возникли сомнения и в непогрешимости, верности народовольческого учения, и эти сомнения выбивали рабочих из колеи. Эти рабочие были готовы погибнуть, воюя против существующих порядков и обмана. Но в теориях «Народной воли» они чувствовали новый, не менее ужасный, но более тонкий обман. Знакомство с марксизмом переворачивало всё в головах таких рабочих. Так, рабочий А. Шаповалов вспоминал, что у него на место мрачного отчаяния пришла надежда, своеобразное боевое возбуждение. Не к отчаянию и смерти, а к жизни и радостям борьбы звал марксизм рабочих-передовиков 90-х гг. И вскоре марксизм завоёвывает гегемонию внутри рабочего движения.

С помощью теории марксизма русский рабочий класс создаёт свою партию, пропитанную духом большевистской непримиримости и непреклонности в борьбе. Под руководством Ленина и большевиков рабочий класс начал быстро одерживать победу за победой, хотя за длинный путь борьбы ему пришлось понести немало поражений, не раз отступать. Однако, во-первых, ничего не стоят партия или класс, которые умеют только наступать и не умеют в порядке отступать, когда это нужно. Во-вторых, временные поражения и отступления научили российский пролетариат перестраивать свои ряды, менять тактику, собирать силы, накапливать энергию и снова наносить мощные удары по самодержавию и капиталистам.

Из одиночек-революционеров, из маленьких подпольных кружков постепенно, в ходе тяжёлой, неустанной и героической борьбы выросла и окрепла коммунистическая партия большевиков. Семя революции и коммунизма, посеянное этими революционерами и кружками, дало обильные всходы.

Подготовил: М. Иванов.

1 В этом смысле более полезными были кружки не «землевольцев», а «лавристов», которые в своих лекциях сообщали ценные сведения о западно-европейском рабочем движении.