Наш постоянный автор Ирина Маленко много лет живет в Европе и не по наслышке знает каковы они на самом деле европейские «свободы» и буржуазные «ценности». Несколько лет назад она написала прекрасную книгу «Советика», в которой самым наглядным образом изобразила все европейские реалии, которые совсем не похожи на тот рай, о котором нам постоянно твердят либералы, пытающиеся нас убедить, что это, мол, в России капитализм «не правильный», а вот там на западе – сказка, а не жизнь
Как выглядит эта «сказка» в натуре для обычного человека, можно судить на примере Голландии, где Ирина Маленко прожила много лет. Эту страну нам издавна рекламируют как одну из самых демократичных и преуспевших в либеральных ценностях. Как особое достижение демократии нам выставляют, например, что в этой стране разрешены «легкие» наркотики и эвтаназия, и что половые извращенцы там пользуются полной свободой.
Почитайте рассказ очевидца. Почитайте рассказ человека с нормальным, а не искореженным буржуазным обществом западным восприятием жизни. И вы поймете, что хваленная западная толерантность – абсурд, концентрат цинизма и лицемерия. А люди, верящие, что они живут в свободном обществе, потому что у них есть легальные кварталы красных фонарей – на самом деле больные, калеки, изуродованные буржуазной идеологией.
Вот рассказ Ирины Маленко о ее жизни в Голландии из книги «Советика»:
….Я буквально задыхалась в голландском обществе, где нельзя было сделать замечание человеку, если он курил тебе в лицо там, где висел знак, что курить запрещается.
Или клал ноги в грязных, со свисающим с подметок собачьим дерьмом ботинках на сиденье в поезде (замечание же будет нарушением его свободы!).
Где хозяева наряжали собачек в попонки и выбирали для них из 20 сортов корма в магазинах, а в это время на улицах побирались бездомные, которым те же хозяева собачек не дали бы и гульдена.
Где под словом «дружба» понималось совместное хождение по магазинам и питье кофе – исключительно по заблаговременной договоренности за 2 недели вперед, записанной, чтобы не забыть, в ежедневнике.
Где календари с днями рождения близких людей висели на туалетных дверях, так, чтобы ты, справляя нужду, вспомнил, что надо отправить им открытку.
Где обращение с женщиной как с вещью для удовлетворения мужской похоти было настолько устоявшейся нормой, что сами голландки этого даже не замечали, а, дымя сигаретами, всерьез считали себя свободными, думая, что несвобода женщин может выражаться только в ношении головного платка или чадры.
А не в низких зарплатах, и не в практическом отсутствии в обществе женщин среди врачей, инженеров и профессоров. Не в том, что твои коллеги мужского пола просто не воспринимают тебя всерьез в профессиональном плане, даже если ты знаешь больше их. И ждут, что ты непременно будешь подносить им всем кофе и ходишь на работу исключительно для этого.
Свобода здесь была весьма однобокая. Это было общество «прогрессивных до отвращения», в котором аятоллы от либерализма и социал-демократии запрещали иметь хоть немного менее «прогрессивные» взгляды.
«А теперь поговорим о сексе!»- непременно торжественно провозглашал каждый вечер кто-нибудь по телевидению с таким видом, словно речь шла о чем-то новом, хотя об этом уже «говорили» — и вчера, и позавчера, и месяц, и полгода назад. Господи, ну сколько можно, а? Ну о чем там говорить? Неужели еще не выговорились?
Больше всего меня убивали в голландцах их отсутствие воображения и умение мыслить только по прямой линии.
Это выражалось на практике в том, что они совершенно не знали, как поступать в случаях, не предписанных законом (а ведь жизнь настолько разнообразна, что под все ситуации законы не напишешь!) А вещей, выходивших за рамки их понимания, для них просто-напросто не существовало — как для зашоренной лошади нет ничего за пределами рамок ее обзора. Если на дверях нет замков, то это не потому, что люди честные, а потому, что « у них нечего красть». Ходить на демонстрацию можно, конечно, только по принуждению. А как только люди становятся «свободными», то сразу все с удовольствием бросаются на пополнение рядов проституток или «открывают свои дела» (что «своего» в «деле», которое заключается просто в перепродаже по десятикратным ценам производимого другими, и какой такой для этого нужен особенный ум или талант? – такие вопросы приводят их в ступор).
Их цинизм. Казалось, они физически неспособны поверить ни во что хорошее в человеке. Зато увидеть во всем грязь – это пожалуйста!
«Кто это тебя столько фотографировал?» — с ехидно-сальной улыбочкой говорит моя голландская подруга при виде кучи моих фотографий – совершенно пристойных — их сделал по моей просьбе мой дядя, когда мне исполнилось 13, и на день рождения я получила в подарок свой первый фотоаппарат. – «Твой дядя? Он тебя, наверно, хе-хе, очень любил…». И никакое не «хе-хе», Петра, он меня и сейчас любит. И я его – тоже. Только совсем не в том смысле, который ты подразумеваешь. Впрочем, как известно, о других мы судим по себе… От такого видения мира, постоянно тебе навязываемого, просто руки опускались.
Поразительнее всего было, что люди, никогда в моей стране не бывавшие, начинали мне на полном серьезе рассказывать, как ужасно мы жили. Сейчас, научившись у ирландцев другому отношению к жизни, я бы просто высмеяла их. Но в то время мне было по-настоящему больно слушать их капиталистические бредни.
Если ты пыталась объяснить им, что женщины могут работать потому, что они сами этого хотят, а не потому, что «зарплаты мужа на семью не хватает» или что у нас были профсоюзы (без разрешения которых, кстати, работников запрещалось увольнять!), или что религия у нас не была запрещена, они впадали в такой гнев, что только что не начинали топать ногами. «Неправда! Неправда! Вы жили при военной диктатуре! При культе личности! Ваше КГБ…»
Сначала я пыталась им еще что-то объяснить. Года через два махнула на это занятие рукой. Есть вещи, которые им понять не дано. «Рожденный ползать…» — и далее по тексту. Рожденный потреблять – то же самое.
После СССР я чувствовала себя в Голландии так, словно оказалась в мракобесных средних веках. То, что продавая порно-журналы и «толерируя» зону красных фонарей, общество унижает достоинство всех женщин, было слишком сложно для их плоского мировосприятия, в котором форма и упаковка непременно были намного важнее, чем содержание.
Голландские женщины считали это унижение делом нормальным, не представляли себе другой жизни и чуть ли не гордились, когда их оценивали по размеру их бюста и форме ягодиц, словно породистых лошадей на рынке.
«Мои груди за 20 лет стали только на 4 сантиметра длиннее!» — вопит на всю страну образец «успешной голландской бизнес-женщины» телеведущая Линда де Мол. Остается только посочувствовать человеку, если ему больше нечем похвалиться.
Они искренне считали, что выставить свои сиськи и зады на всеобщее обозрение на пляже есть признак женской освобожденности и их личный свободный выбор. В то же время они отказывали почему-то в настолько же свободном выборе носить головной платок турецким и марокканским иммигранткам…
Полностью книгу Ирины Маленко «Советика» можно найти на нашем сайте в разделе «Литература».
Версия для печати Скачать
