Когда богу пришло в голову сотворить человека, он взял пригоршню глины, вылепил из нее фигурку, потом дунул на нее и вдохнул в глиняное тело душу — вышел человек. Так учит библия.
Детская сказка, которую человечество создало, будучи в детском возрасте и пытаясь объяснить себе, как возник мир. Мы можем только улыбнуться над этой наивностью и по-доброму, без насмешки и злобы, посочувствовать нашим предкам, создавшим эту легенду — они объяснили происхождение человека так, как сумели в те времена. У них не было нашего опыта и наших знаний, и нет ничего удивительного в том, что они придумали наивную сказку о человечках из глины.
Теперь дело другое. Процесс антропогенеза (происхождения человека в ходе эволюции) глубоко и основательно изучен за более чем сотню лет. Все его этапы тщательно исследованы. И эти исследования базируются на неопровержимых доказательствах: на многочисленных найденных в результате раскопок останках наших предков, еще находившихся в процессе эволюции на переходном этапе от человекообразной обезьяны к человеку.
Теперь даже тех знаний по физике, химии и биологии, которые человек получает в начальных классах школы, хватает, чтобы было совершенно ясно: человека нельзя сделать из глины.
Однако, как это ни дико, и в наше время находятся люди, которые готовы повторять сказку о глиняных человечках, отрицая эволюционное происхождение человека.
И если две тысячи лет назад, когда человечество наивно и стихийно творило миф, это было простительно, то теперь это совсем другое дело. Теперь это уже не наивность? а злое шарлатанство, мошенничество, гнусное ханжество мракобесов.
Вот один из образчиков этого ханжества. Некоторые из тех, кто отрицает эволюцию, заявляют, что они никак не могут принять дарвинскую теорию происхождения видов, потому что не могут примириться с мыслью, что они произошли от обезьяны. Мол, для них это обидно и унизительно. Куда как приятней и возвышенней верить, что тебя сотворили «по образу и подобию».
Тут с самого начала странность: если ты произошел в результате процесса эволюции, в ходе сложнейшего развития жизни от низших форм к высшим, — это унизительно. А если тебя наскоро слепили из комка глины — то это почему-то не унизительно, а, напротив, повод для гордости.
Кстати, с этой глиной получается интересная штука. Допустим, батюшка проповедует, рассказывает библейский миф о сотворении человека (именно о том, как он был слеплен богом из персти земной). Если батюшке никто не задает вопросов, все идет гладко. Батюшка, не сморгнув глазом, вещает по писанию о глиняных человечках, послушные прихожане внимают — все чинно и благородно. Но попробуйте обратиться к батюшке и прямо спросить его: верит ли он сам в то, что человека можно слепить из глины? И вы увидите, что картина сразу поменяется. Батюшка, который только что величаво вещал о сотворении человека «из персти земной», теперь начинает уклончиво говорить, что это, мол, иносказание, что библейская история о сотворении человека есть притча, и понимать ее следует иносказательно, в переносном смысле. При этом взгляд у батюшки становится очень умильным и слегка тревожным.
Если же вы попросите его объяснить это «иносказание» в прямом смысле, как точно, каким именно способом сотворил господь человека, то батюшка начнет слащаво улыбаться, делать многозначительные гримасы, крутить, вертеть, и, в конце концов, мы услышим знакомое «тайна сие» и «пути неисповедимы». В переводе на человеческий язык: «Не нашего ума дело, и нечего в этом ковыряться».
Если вы и после этого будете упорствовать и требовать, чтобы вам четко и вразумительно объяснили, каким образом господь сотворил человека, на батюшкином лице появится тоска и досада. И можно держать пари, что он произнесет назидание о том, что главная добродетель и главное блаженство христианина — веровать без рассуждений учению церкви. А стремление излишне копаться в вопросах есть высокоумие и гордыня, она же — самый страшный грех. И даже по лицу батюшки можно приблизительно угадать, что он в эту минуту о тебе думает.
«Ну, что тебе неймется? — написано на его лице. — Сказано же: будьте как дети. Будьте как дети и верьте в сказки, которые вам рассказывают. Говорят, что создал по образу и подобию — и все, и отстань!»
Важно, что батюшка не бросается на тебя с криком: «Анафема!», и не тащит тебя на костер или в темницу, как сделал бы лет двести пятьдесят назад. Вместо этого он начинает вилять. Он пытается с тобой договориться, предлагает тебе сделку: мол, я пойду на уступку, скажу, что это не буквально господь слепил тебя из глины, что это «иносказание», а ты тоже пойди мне навстречу, согласись на «иносказание», не копайся излишне в этом вопросе, и дай мне «сохранить лицо».
То есть современный батюшка и сам понимает, что с этим слеплением из глины что-то не то, понимает, что лицемерит. Батюшку можно понять — он торговец, ему надо продать свой товар, и в этой торговле есть свои правила. Он просто продает товар по правилам своей фирмы. Он по профессии обязан врать и кривить душой. А вот что сказать о людях, которые врут не по обязанности, а добровольно, и не другим, а самим себе? О тех, кто в наше время готов верить в дикую чушь, что его слепили из глины, а теорию Дарвина отрицает, потому что она его будто бы унижает?
Хотя для того, чтобы выправить себе мозги, человеку надо немного — всего лишь сходить в исторический музей и посмотреть на первые орудия труда. Посмотреть, как они менялись. Как страшно грубые и примитивные в самом начале они постепенно, медленно и тяжело становятся чуть тоньше, чуть глаже, чуть удобней. И, наблюдая самые первые и грубые орудия, неизбежно приходишь к очевидному: что когда-то они появились впервые, что был момент, когда у человека не было орудий труда. А когда у него не было орудий труда — то он не был и человеком. Потому что человеком он стал только тогда, когда начал воздействовать на природу.
Да, неимоверно трудным был путь наших далеких предков — от полной зависимости, полного бессилия перед силами природы к их покорению, от темной бессознательности к разуму.
Охватывает волнение, когда подумаешь об этом. Замираешь, всматриваясь в этот колоссальный по своему величию и по своей важности отрезок пути великого трудяги — человечества.
Все было впервые. Наши человекообразные предки буквально начинали с чистого листа. И лист этот действительно был пуст и бел. Не было на нем ни буковки, ни черточки. Не у кого спросить, не у кого поучиться, опереться на опыт предшественников. Потому что предшественников нет — они первые. Ни помощи, ни подсказки. А разум только-только просыпается, только-только разгорается, он еще слабый, тусклый, неуверенный.
Зато каким торжеством, каким подвигом становилась каждая победа на этом пути! Как она озаряла этот путь на тысячелетия вперед! Как придавала силы идти дальше и становилась залогом для следующих побед!
Например, в тот великий момент, когда наш далекий предок научился пользоваться огнем — случилась настоящая революция. До сих пор наш эволюционный предшественник был полностью зависим от природы, истерзан холодом, голодом и опасностями. Со всех сторон его окружали враги. И вдруг он обрел друга и защитника. Он понял, что огонь, которого он привык бояться, видеть в нем враждебную, разрушительную силу, может быть полезен. Что возле него можно найти защиту от холода, приготовить пищу, с его помощью отпугнуть хищников и спасти жизнь себе и сородичам.
Насколько это открытие улучшило жизнь первобытного человека! Жить ему сразу стало намного сытнее, теплее, безопаснее. И это был колоссально важный шаг на пути к овладению силами природы. Это была победа, и отблески этой победы до сих пор освещают наш путь. Потому что наше теперешнее фантастическое могущество, наши металлургические заводы и плавильные печи, теплоходы и космические корабли, — все это берет свое начало оттуда, с того момента, когда наш первобытный предок научился использовать огонь для своих целей.
А первая глиняная посуда! Когда наш предок случайно или преднамеренно сделал вмятину в куске глины, а потом увидел, что высохшим на солнце вогнутым черепком можно зачерпнуть воды из речки. Сначала это действительно был лишь черепок. Потом появилась посуда. Пусть она была сперва грубая и тяжелая. Но в ней можно было хранить и переносить воду, зерно, молоко.
А первое охотничье копье, которое наш предок смастерил, прикрепив к длинной палке острый камень! Теперь охота стала намного продуктивнее. Можно было охотиться на крупных животных, добыть много мяса, обезопасить все племя от голода. Можно было защититься от хищников.
Да, голод и холод, хищники, которые умели бегать быстрее, чем он, имели клыки и когти, которых не было у него, — были главными врагами нашего предка. Все его силы уходили на борьбу с этими врагами, на то, чтобы обеспечить свое выживание. И все его открытия в то время служили этой цели.
И нужно снова повторить — каждое такое открытие давалось нашим предкам неимоверно трудно. Наш рассказ читается быстро — но между открытиями, которые мы здесь описываем, проходили столетия, а то и тысячелетия. Нашим предкам приходилось рассчитывать только на себя, и всеми своими победами они были обязаны только себе. Им не помогали ни боги, ни инопланетяне. Только их собственная воля, мужество и непрерывная, без отдыха, суровая борьба с тяжелейшими природными условиями. Только их собственный разум, который в этой борьбе разгорался все ярче, становился все смелее, гибче, изобретательней.
Да, наши первобытные предки воистину достойны уважения. И мы их уважаем намного больше, чем современных ханжей, которые фыркают и готовы перечеркнуть весь этот великий и славный путь становления человека.
Им, видите ли, стыдно, что они произошли от обезьяноподобный предков! Врете, милейшие! Это им должно быть стыдно, что от них произошли такие лицемеры. Тот наш предок, который первым выпрямил хребет и впервые в истории взял в лапу камень и разбил им орех — намного достойнее вас, господа. И вы все не стоите его мохнатого мизинца.
Он ходил пригнувшись, ему было неудобно, непривычно, и камень, который он взял, было очень неудобно держать. Но он положил начало. Он указал своим сородичам путь — путь к тому, чтобы стать людьми. И он для человечества намного важнее, чем вы с вашими ханжескими россказнями про «образ и подобие». И нам, конечно, намного приятнее и лестнее быть в родстве с ним, чем с вами.
Фатима Бикметова
