История общественных форм (ч.2). Первобытное общество

Часть 1. Введение

Первобытное общество

В настоящее время считается общепризнанным, что все человечество, включая и современные культурные народы, прошло через ступень развития, которую наука обозначает «Первобытное общество». О том, что представляло собой человечество на этой ступени своего развития нам известно из двух источников:

—  этнографии, изучающей жизнь, быт, нравы и общественные учреждения племен, не слишком далеко ушедших в своем развитии от первобытного человека и до сих пор живущих еще в различных частях земного шара.

— доисторической археологии, описывающей остатки первобытного человечества на основе находок, производимых в пещерах различных стран в течение последних десятилетий и раскрывающих тайны жизни и быта первобытного человека.

Эти две отрасли науки взаимно дополняют друг друга своими данными, но в полной мере обобщить их открытия, выявив общие черты этой ступени развития человеческого общества, способна лишь политическая экономия.

Хозяйство

Как известно, человек является высшей ступенью в развитии животного мира. Он имеет отдаленных общих предков с современными человекообразными обезьянами. С какого времени мы должны видеть в остатках скелетов и частей их доисторического человечества людей, а не животных предков человека?

На этот счет у науки есть один надежный признак. Присутствие человека мы признаем с того момента, как на ряду с остатками скелета, часто представляющими черты получеловеческие-полуобезьяньи, мы обнаруживаем следы человеческой деятельности, выражающиеся в орудиях труда, утвари, или же в результатах их применения (расколотые кости животных и т. п.). Орудия труда — признак человека.

Чем занимался первобытный человек, как он добывал средства к существованию?

И те следы, которые остались в местах его пребывания, и образ жизни современных дикарей позволяют установить, что хозяйство его было присвояющим. Для культурного человечества характерно то, что оно искусственно создает свои средства к существованию, а не ограничивается тем, что находит непосредственно в природе. Про культурного человека можно сказать, что он производит свою материальную жизнь, т.е. те материальные блага, которыми пользуется для удовлетворения своих потребностей. Этим он резко отличается от животных, которые пользуются для той же цели готовыми благами природы. В этом отношении первобытный человек занимает промежуточную ступень между животным и культурным человеком. Как и животные, он пользуется готовыми благами природы, но применяет в их добывании не свои естественные органы, а орудия труда.

Хозяйство, которое исчерпывается присвоением тех благ природы, которые непосредственно пригодны к употреблению, мы называем присвояющим.

Приведем некоторые образцы такого хозяйства. Вот что пишет, например, Вейле о карликовых племенах в Центральной Африке: «Они типичные кочующие охотники; они не имеют постоянного жилища, не занимаются разведением растений и свободно кочуют по широкой зале первобытного леса за прибрежной полосой побережья, Южного Камерона и Луанго, преследуют дичь в области могучей излучины реки Конго и на северо-западе большого первобытного леса Центральной Африки. По Фридриху (цитируем из Вейле) питание бушмена отличается вполне животным характером. Бушмен ест и пьет все: он стоит ниже большинства животных в отношении жилища, т.к. к концу своего дня пути или охоты ищет себе защиту за ближайшим кустом, переплетая его ветви на подобии крыши». Наряду с охотой на животных дикари занимаются собиранием съедобных корней, дикорастущих плодов, насекомых, личинок, червей и т. п. съедобной мелочи. У австралийцев настоящим праздником является находка случайно выброшенного на берег кита. Они собираются целым племенем вокруг разлагающейся туши и объедаются ею в течение нескольких дней, употребляя мясо и жир в почти сыром виде.

Этих примеров, которые можно умножить до бесконечности, достаточно для того, чтобы дать общее представление о хозяйстве современных дикарей. Первобытные дикари жили также. В их пещерах мы находим рядом со скелетами обитателей и примитивными орудиями труда кости всевозможных животных, которые употреблялись в пищу.

Немецкий ученый Гросс считает первобытных людей охотниками. Он различает в охотничьем быту две ступени: низших и высших охотников. Разница между ними количественная. И те и другие собирают съедобные корни, плоды, охотятся за мелкой дичью и за крупными животными. Но охота за крупными животными, как систематическое занятие для дикарей, становится возможной лишь на известной ступени развития техники. Травоядные животные превосходят человека своей быстротой или же, живя стадами, могут быть опасны для дикаря, имеющего примитивное оружие. Потому регулярная охота за крупным животным предполагает либо наличие оружия, способного поражать издали (лук, бумеранг, метательное копье), либо применение некоторых хитростей или ловушек. Кроме того она доступна только для более или менее крупных совместно действующих групп охотников.

Дикари очень часто применяют для ловли крупных животных ловушки и ямы, прикрытые сверху землей. Вырыть такую большую яму охотнику, обладающему очень несовершенными орудиями, недоступно в одиночку. Приведем описание охоты австралийской на кенгуру, которую мы находим у Зибера (очерки первобытной экономической культуры). «В охоте на кенгуру принимает участие целое племя, или несколько соединенных племен. Избравши место для охоты, мужчины ложатся в траву на близком расстоянии друг от друга, вдоль долин, а женщины и дети, образуя длинную линию, всходят на холмы, стараясь гнать кенгуру в долины, в которых размещены мужчины. Животные инстинктивно избирают это направление, потому что сюда легче бежать. По мере того, как стадо пробегает мимо охотников, каждый из них по очереди поднимается из засады и наносит камнем удар одному или двум животным. Таким образом, они поддерживают друг друга, пока стадо не пройдет мимо последнего охотника, и тогда они начинают собирать свою добычу».

Отметим основную черту хозяйства первобытного человека: коллективный характер его трудовой деятельности. Необходимость держаться вместе племенем более или менее крупного размера, обусловлено не только охотой, но и борьбой против хищников, опасных врагов первобытного человека. Одним из средств для этой борьбы является поддерживание огня вокруг становища, что невозможно для одиночки. На охотничьей ступени развития прогресс выражается главным образом в усовершенствовании орудий труда, применяемых для охоты, для изготовления жилищ и одежды. Перейдем к рассмотрению прогресса техники у первобытного человека.

Техника

Прогресс техники является той стороной жизни первобытного человека, которую можно считать более всего изученной. Объясняется это тем, что от него осталось больше всего следов. Главными материалами для изготовления орудий труда были камень и дерево. Так как орудия, изготовленные из дерева, не сохранились, мы должны довольствоваться при установлении этапов технического развития первобытного человечества каменными орудиями. Эпоха первобытного человека носит по этой причине наименование каменного века. Различают два периода в каменном веке: палеолит (древнекаменный век) и неолит (новокаменный век). Так как последний характеризует значительно более высокий культурный и социальный уровень, мы должны исключить его при рассмотрении первобытной культуры.

Наиболее распространенным видом камня, которым пользовался примитивный человек для своих орудий труда, был кремень. Он легко поддается обработке, при помощи которой получает острые, режущие края, и поэтому превращается в довольно опасное оружие защиты и орудие, заменяющее в известной степени железо. Кроме того, кремни встречаются очень часто на земной поверхности, преимущественно по берегам рек и морей. Таковы причины, которые привели к его широкому применению для изготовления первых орудий.

В обработке кремня можно различить три стадии. Первые две стадии основаны на ударе, при помощи которого от подходящего кремня откалывают осколки, пока он не получает нужной формы. Вначале 2 — 3 удара дают грубое орудие, позже обработка ударом приобретает более тщательный характер. На следующей ступени техника удара заменяется надавливанием, позволяющим получить правильную форму и ровный край орудия, при почти гладких боках. Так подготовляется переход к шлифовке камня, характерный для новокаменного века.

Изменения в технике касались не только способа обработки, но и формы орудий. Наиболее древние орудия, относительно которых можно утверждать, что они — дело рук человеческих, носят однообразную форму.

Это так называемый каменный топор — coup de poing, как его метко назвал французский исследователь Мортилье. Каменный топор представляет собой кремень грушевидной формы, несколько сплющенный (т.-е. меньшей толщины, чем ширины). Он был приспособлен к обхвату ладонью, для чего его утолщенный край туп, иногда представляет выемки, ударный же край заострен. Это универсальное орудие, применявшееся для самых разнообразных целей.

Развитие каменного топора выразилось в его дифференцировании, т.е. в том, что ему стали придавать разнообразные формы, наиболее приспособленные для различных целей. Мортилье отметил следующие разнообразные вариации, происшедшие от каменного топора: каменное острие, удлиненное треугольной формы, скребок с широким режущим краем, удлиненный скребок, вогнутый скребок, предназначавшийся, вероятно, для сдирания коры с дерева, каменная пила (скребок с зазубринами на режущей стороне), лавровидное удлиненное острие (игравшее роль кинжала или наконечника дротика), каменная игла, каменное сверло.

В более позднюю эпоху к камню присоединяется кость, в качестве материала для орудия труда. Кость легче поддавалась обработке для изготовления некоторых более тонких орудий и была более прочной. Поэтому применение кости вызывает большее разнообразие орудий труда (гарпуны), в иных орудиях заменяет собой камень (игла, кинжал). (См. рисунки).

По каменным и костяным орудиям, технике их обработки и их формам обычно устанавливают хронологические эпохи (последовательность) в развитии первобытного человека. Так как у нас отсутствуют для этой эпохи точные даты, мы вынуждены ограничиваться установлением последовательности, как это делают для геологических эпох.

Эпохи развития первобытного человека

Генри Осборн, автор труда по истории первобытной культуры под названием «Человек древнего каменного века», различает 7 последовательных эпох в развитии, на основании техники: дошелльскую, шелльскую, ашелльскую, мустьерскую, ориньякскую, мадленскую и азильско-тарденуазскую. Название они свое получили от мест, где обнаружены были наиболее характерные для каждой эпохи орудия. В нашу задачу не входит более детальная характеристика каждой эпохи. Выше мы указали общее направление развития техники древнекаменного века.

С какой быстротой совершался указанный технический прогресс?

Никаких точных цифр на этот счет мы не имеем, но многими учеными были произведены приблизительные подсчеты, исходя из различных соображений, которые позволяют, по крайней мере, установить ориентировочные цифры. Приведем здесь таблицу из Обермайера (Доисторический человек).

ДРЕВНЕКАМЕННЫЙ ВЕК.

1. Дошелльская эпоха — простейшее каменное орудие 100.000 лет.
2. Шелльская эпоха — более тщательная обработка каменного топора.
3. Ашелльская эпоха — начало дифференциации орудий.
4. Мустьерская эпоха — разнообразные орудия из кремня.
5. Ориньякская эпоха — переходная эпоха — 40.000 лет.
6. Солютрейская эпоха — тщательная обработка каменных орудий путем надавливания.
7. Мадленская эпоха — орудия из кремня и кости; зачатки живописи и скульптуры—16.000 лет.
8. Азильско — Тарденуазская эпоха — около 12.000 лет, эпоха упадка.

Примечание. Эпохи без дат размещаются в промежутках между соответствующими цифрами. Например, от дошелльской эпохи до ориньякской прошло 100.000—40.000, т.е. 60.000 лет.

Какие выводы можно сделать из этих цифр?

Темп развития носит чрезвычайно медленный характер, но по мере приближения к неолитической эпохе все ускоряется.

Огонь

Одним из позднейших культурных приобретений человека, несомненно, является огонь. Трудно перечислить и охватить те огромные последствия, которые имело в истории человечества искусство добывать огонь и его применение. Огонь дал человеку могучее средство борьбы с хищными животными. Он облегчил изготовление орудий; примененный к изготовлению пищи, изменил условия и быстроту размножения человечества. Изобретение техники добывания, во всяком случае, пользование огнем, несомненно, для мустьерской эпохи и относится, вероятно, к еще более раннему периоду.

Жилище и одежда

Для первобытного человека, существование которого с древнейших времен протекало уже и в умеренной полосе, пользование жилищем и одеждой было необходимо. На тропиках дикарь почти не нуждался ни в жилье, ни в одежде.

Мы знаем два вида жилища у дикарей: пещеру и древесную плетенку из ветвей. Пещерные жилища, т.е. естественные, вырытые действием воды и приспособленные человеком для жилья пещеры являются местом находок почти всех остатков первобытного человека, особенно в умеренном поясе. Здесь первобытный человек был по преимуществу жителем пещер. Он боролся за пещеру с хищными зверями, применяя, быть может, для этой цели огонь. В жарких странах, напротив, широко распространено сплетенное из древесных ветвей жилье. В центральной Африке существуют дикие племена, живущие на деревьях, где они устраивают себе род гнезда для жилья. Древесное жилье на земле, по всей вероятности, было приспособлено вначале для охраны огня от ветра и лишь впоследствии, быть может, значительно позже, превратилось в жилье. Современные австралийцы не пользуются жильем, а сплетают ветви для защиты огня.

Потребность в одежде связана также с пребыванием в умеренном поясе. Первоначальной одеждой являлись шкуры убитых зверей. На основании сохранившихся орудий можно предполагать, что шкуры употреблялись для одежды уже в поздне-ашелльскую и, несомненно, в мустьерскую эпоху. В мадленскую эпоху техника изготовления одежды из шкур достигла, несомненно, высокого уровня. Об этом свидетельствуют многочисленные костяные иглы, относящиеся к этой эпохе. Шкуры сшивались при помощи жил животные, как это делают еще и теперь дикари полярных стран.

Влияние географической среды на развитие первобытного человека

Первобытный человек, как мы уже указывали, по характеру своей хозяйственной деятельности занимает промежуточное место между животным и культурным человеком. Подобно животному он свои потребности в пище удовлетворяет растениями и животными, которых находит в окружающей природе. Он не дошел еще до искусственного приготовления пищи, каковая стадия начинается с зачатков земледелия и скотоводства. Но в отличие от животного он применяет и изготовляет орудие труда, начиная свой культурный путь с недифференцированного каменного топора, постепенно разнообразя и развивая формы, технику и материал изготовляемых орудий. Поскольку он в своей пище целиком опирается на то, что ему дает природа, последняя оказывает большое влияние на него. Она богатством фауны и флоры определяет его географическое распространение, его трудовую деятельность. Она же доставляет ему необходимый материал для орудий труда.

Какое влияние природа оказывала на темп развития первобытного человека, хорошо видно из современного расселения диких народов. Мы находим их только в двух районах земной поверхности: под тропиками и в холодных странах. Единственным исключением можно считать австралийцев, территория которых относится к умеренному поясу. Оба указанных района оказывали по своим географическим условиям задерживающее влияние на развитие первобытного человека. Тропики доставляли дикарю более или менее обильную растительную пищу, не требуя от него чрезмерного напряжения, ни особенных ухищрений. Что же касается полярных стран, то здесь неблагоприятная природа обрекла своих диких обитателей на односторонний образ жизни охотников и рыболовов, без возможности перехода к земледелию и скотоводству. Наиболее благоприятным для развития оказался умеренный пояс.

Как совершался технический прогресс

В нашу задачу не входит изложение гипотез, т.е. предположений, которыми современная наука объясняет появление у дикарей тех или других орудий. На этот предмет существует много более или менее остроумных догадок. На одной, несомненно, ошибочной теории мы считаем, однако, необходимым остановиться, так как очень часто фигурирует и у писателей, именующих себя марксистами.

Это теория абсолютного перенаселения, как движущей силы исторического развития. Согласно этой теории всякий раз, когда при данном уровне производительных сил определенная территория была населена до «отказа», перед людьми становилась дилемма: или вымирать, или сделать шаг вперед по пути технического прогресса. Одни племена вымирали, другие же шли дальше, изменяли свои способы борьбы с природой, свою технику. Как ни проста эта теория, она подозрительна уже самой своей простотой. В сущности, она устраняет самую проблему. Достаточно сослаться на абсолютное перенаселение, и все объяснено.

Кроме того, эта теория находится в прямом противоречии с рядом общеизвестных фактов. Маркс указал попутно в «Капитале», что размножение людей подчиняется социальным, а не биологическим законам, в отличие от того, что мы видим в органическом мире (у животных и у растений). Это верно не только для высших ступеней общественного развития, но и на самых низших ступенях его. Почти у всех современных дикарей мы находим широко распространенный обычай умерщвления новорожденных (особенно девочек) и стариков. Не малое значение в факте медленного размножения диких народов имеет также продолжительное кормление ребенка грудью матери. Задолго до Мальтуса, дикие народы практически регулировали деторождение для того, чтобы удержать в рамках средств существования свое размножение. Не рост населения вызывал технический прогресс; а, напротив, переход к более совершенной технике вызывал рост населения.

Чем же в таком случае обуславливался технический прогресс?

На этот вопрос, полагаем мы, лучше всего ответить словами Маркса: «Всякая производительная сила есть приобретенная сила, продукт предшествующей деятельности. Таким образом, производительные силы, это результат практической энергии людей, но сама эта энергия ограничена теми условиями, в которых люди находятся, производительными силами уже приобретенными раньше»… (Письмо К. Маркса к П. Анненкову от 1846 г.). Человек в своей практической трудовой деятельности приходит к развитию своих производительных сил. Каждая данная ступень ведет к следующей, но ведет к ней не имманентно, иными словами, данная ступень производительных сил не определяет собой сама по себе следующую, а в зависимости от географической среды, характера трудовой деятельности и общественных условий. Отсюда относительное разнообразие в развитии производительных сил у разных племен. При столкновении различных племен между собой, разнообразие в уровне развития и в характере их производительных сил, в свою очередь, становится плодотворной причиной дальнейшего прогресса. В этом заключается важнейшая сторона влияния народов друг на друга, которое обнаруживается в распространении того или иного орудия на более или менее обширной территории. Понятно, наряду с распространением типов определенных орудий в зависимости от взаимного влияния племен, нужно допустить и возможность их независимого, самостоятельного возникновения у различных племен под влиянием аналогичных условий жизни и трудовой деятельности.

Достаточно привести несколько примеров общепринятых объяснений для возникновения различных орудий труда; чтобы убедиться в правильности высказанного взгляда, рассмотрим теории, объясняющие возникновение добывания огня.

Обычные способы добывания огня у диких народов сводятся к 3 основным: сверлению, пилению и трению. Лишь у очень немногих распространено огниво. Многие ученые, исходя из того факта, что вышеупомянутые операции широко применяются при изготовлении дикарем орудий из дерева, считают изобретение способа добывания огня результатом неизбежного случая. Вейле приводит ряд доводов против раннего изобретения искусственного воспроизведения огня (см. его  «Культура без культурных народов»). Трудно сказать, насколько эти доводы убедительны. По Вейле, дикарь раньше научился поддерживать естественно возникший огонь (от лесного пожара, зажженного молнией, извержения вулкана и т. п.). Неумение воспроизводить огонь побуждало охранять огонь, в пользе которого он убедился, при помощи тонких щепочек и особенно древесной муки, которую он получал в изобилии при изготовлении деревянных орудий. Он должен был при этом заметить, что сверление дерева доставляет древесную муку, применить сознательно этот способ и таким образом прийти к искусственному воспроизведению огня. Если мы даже примем объяснение Вейле, то не трудно увидеть что и в этом случае дальнейшее развитие производительных сил определяется уже достигнутой ступенью. В примере добывания огня (по объяснению Вейле) мы имеем естественный огонь, поддерживаемый дикарем, изготовление деревянных орудий приемами, доставляющими древесную муку для сохранения огня. В качестве другого примера напомним объяснение возникновения гончарного искусства. Его приписывают тому, что дикарь для предохранения сплетенной из прутьев корзины от действия огня обмазал ее глиной и получил, таким образом, горшок глиняный. Этот след своего возникновения горшок сохранил в виде орнамента (следы прутьев на глине).

Мы выше указали, что развитие орудий труда не носит имманентного характера, а зависит особенно на первых порах от географических условий, определяющих материал орудий труда и характер трудовой деятельности. Почти у всех дикарей мы находим заостренную палку или палку с суком для разрывания съедобных кореньев. Из нее возникает первоначальное земледельческое орудие — мотыга. Но многие дикари не дошли до земледелия, а стало быть, и мотыги, например, австралийцы. В Австралии не было туземных хлебных злаков и поэтому, этот шаг не был сделан. Лук и стрелы огромного большинства дикарей, бумеранг австралийца, не знающего лука и стрел, примеры различного развития техники, быть может, обусловленного характером древесного материала.

В заключение напомним еще раз продолжительную длительность различных периодов в развитии первобытного человечества. Она ясно показывает нам, какого огромного труда и времени требовал малейший шаг на пути исторического прогресса (в технике) и как постепенно темп развития ускорялся. Это обстоятельство, безусловно, указывает, что сознанию на ранних ступенях развития человечества нужно приписывать очень небольшую роль в техническом прогрессе; последний совершался почти бессознательно, инстинктивно, ощупью. Находимые улучшения не сразу подмечались, медленно входили во всеобщее употребление. Но зато каждый шаг вперед по пути технического прогресса, помимо того, что повышал средства человека в борьбе с природой, содействовал также развитию его сознания и вел тем самым к ускорению темпа прогресса.

Социальная структура первобытного общества

Книга Бюхера «Возникновение народного хозяйства» вызвала оживленный спор по вопросу о том, как нужно представлять себе структуру первобытного общества. По мнению Бюхера, первобытный человек был индивидуалистом, он в одиночку добывал пищу, преимущественно растительного характера или мелких животных. До Бюхера, наоборот, господствовал тот взгляд, что первобытный человек был коллективистом, жил стадно и не выделял себя из своих товарищей по племени. В подтверждение этого ссылались на множество фактов, явно показывающих коммунистический образ жизни дикарей-охотников. Но Бюхер считает охотничий быт уже высшей ступенью, а предшествующей ему ступенью — индивидуальные поиски пищи и «собирающее» хозяйство. Свое утверждение он связывает с предполагаемой родиной человека — на тропиках, богатая природа которой позволяла человеку удовлетворять свои потребности преимущественно растительной пищей. Такое добывание пищи не делает необходимым объединение людей в обширные группы, более выгодным, наоборот, является их рассеяние в одиночку или небольшой семьей. Во всяком случае, современные дикари, даже в том случае, когда растительная пища играет большую роль в их жизни, живут не отдельными семьями, а племенными группами, численность которых колеблется от пары десятков до нескольких сотен человек (при охотничьем быте). Поэтому стадия индивидуальных поисков пищи и разделения людей на небольшие семьи является совершенно гипотетической, не имеющей за собой никаких реальных данных. В своем предположении Бюхер во всяком случае совершенно упускает из вида необходимость совместной жизни для борьбы с хищными зверями, для защиты и прокормления детей. Совершенно невозможно себе также представить, как вне социальной жизни мог возникнуть язык, могли появиться и передаваться орудия труда.

Что же представляет собой первобытная человеческая группа?

Она основана на кровнородственном принципе, связана общностью происхождения. Эта форма общества характерна для человечества вплоть до начала цивилизации и писанной истории, сначала в виде первобытно-коммунистического кровно-родственного племенного союза, потом в виде рода. При изучении структуры первобытного общества мы сталкиваемся с вопросом о первобытной семье и ее отношении к первобытному обществу.

Одно из наиболее основательных ранних исследований по этому вопросу принадлежит американскому ученому Моргану, опубликовавшему результаты своих двадцатилетних наблюдений над племенами индейцев в книге «Первобытное общество». Фридрих Энгельс, как известно, использовал работу Моргана в книге «Происхождение семьи, собственности, государства».

Вопрос о семье имеет совершенно особое значение для первобытного общества, потому что, в отличие от нашей эпохи, весь строй общества основывался на принципе кровного родства. Семья и общество были гораздо теснее связаны между собой. Каутский называет первичную форму общества племенем или первобытной ордой. Все члены этого племени находились между собой в кровном родстве. В известном смысле можно сказать, что племя было большой семьей, но с таким же основанием можно сказать, что семьи на первичной стадии развития не было, т.е. особой, более интимной, связанной половым общением, и происхождением группы внутри племени, какой является, например, семья в современном обществе. Немало ошибок по вопросу о характере и структуре первобытной семьи обязаны своим существованием как раз тому, что деления первобытного общества рассматривались, как формы семьи. В частности эти ошибки мы находим у Моргана.

Напомним взгляды Моргана. На ступени кровнородственного общества мы находим различные формы родственных обозначений и полового общения. Морган рассматривает родственные наименования, как следствия форм полового общения, или семьи. Такая точка зрения, конечно, правильна. Но формы семьи менялись, обозначения родственных отношений также изменялись; однако, изменение последних отставало от перемен, происходивших в форме семьи. Поэтому, мы обыкновенно у дикарей встречаем систему родственных наименований, не соответствующую форме существующей у них одновременно семьи. Так, у обитателей Сандвичевых островов, гавайцев, мы видим, что все мужчины и женщины одного поколения именуются отцами и матерями по отношению к любому из их детей, т. е. не существует таких обозначений, как дядя, тетя, между тем из полового общения строго исключались единоутробные братья и сестры, т. е. мужчина, ни в коем случае, не мог рассматриваться, как отец ребенка сестры.

Из этого несоответствия Морган делал следующий вывод. Некогда в первобытной орде существовало беспорядочное смешение полов. Не было никаких ограничений в половом общении. Затем установилось первое ограничение, исключившее возможность браков между лицами, принадлежавшими к разным поколениям, т. е., в частности, между отцом и дочерью, матерью и сыном. В пределах же каждой возрастной группы брак оставался совершенно свободным. На этой ступени установилось обозначение родства, признававшее только дедов и бабок, отцов и матерей, сыновей и дочерей, внуков и внучек и т. д. Все мужчины и женщины, находясь между собой в неограниченном половом общении, в пределах одной и той же возрастной группы, рассматривались как отцы и матери следующего поколения. Затем было внесено ограничение, исключавшее из полового общения единоутробных братьев и сестер; но при этом еще долгое время сохранялись старые родственные обозначения, соответствовавшие прежним половым союзам.

Основная ошибка Моргана в том, что он считает наименование возрастных групп вытекающими из форм семьи, тогда как они имеют совершенно другой смысл. Или, как формулирует это Каутский: «Все члены одного поколения обобщаются в один класс под одним общим наименованием без всякого отношения к их происхождению». В самом деле, предположение Моргана приводит к неразрешимым противоречиям. Он видел доказательство своей гипотезы, например, в том, что при беспорядочном половом общении в пределах одной возрастной группы нельзя было узнать наверняка, кто отец ребенка, а потому все мужчины этой возрастной группы одинаково назывались отцами всех детей следующей возрастной группы. Но ведь мать, замечают критики, всегда была известна, а между тем и все женщины одной возрастной группы считались матерями всех детей следующей возрастной группы.

Противоречие устраняется, если мы примем, что обозначения, которые мы считаем родственными, на самом деле являются возрастными, выражают деление общества, а не отношение происхождения (т. е. семейные).

Какой же смысл имело это возрастное деление? Оно нам становится ясным, если мы будем рассматривать его, как обозначение групп, между которыми имеет место общественное разделение труда. В первобытном обществе господствует полное социальное равенство, нет классов. Единственной возможной группировкой в таком обществе является та, которая вытекает из естественно возникшего разделения труда в совместной деятельности на основе физических и духовных различий, вытекавших из пола и возраста. Все взрослые мужчины и женщины составляли наиболее активную и работоспособную группу; основное хозяйственное ядро общества подростки — мальчики и девочки — полурабочую, вспомогательную группу; старики — третью группу, значение которой в хозяйстве определялось не столько их физической силой, сколько опытом и советами. Они были хранителями традиций и социального опыта. Наконец, малолетние дети были особой группой, вне хозяйственной деятельности.

К этому чисто общественному делению по роли в хозяйстве в зависимости от возраста присоединялось еще деление по полу, которое тоже имело свое хозяйственное значение. У австралийца, например, главная тяжесть охоты падает на мужчин, женщины занимаются собиранием растительной и мелкой животной пищи. Мужчины — представители более развитой прогрессивной формы хозяйства, женщины — более примитивной. Что же касается форм семьи, точнее полового общения, оно не стояло в связи с указанными группами, определялось другими причинами. Например, по мнению Каутского, ограничения полового общения между очень близкими родственниками могли явиться следствием подмеченного вреда кровосмешения. Брачные группы не определялись непосредственно, по крайней мере, на ранних ступенях хозяйственными причинами или социальными. Не было семьи в современном смысле слова, потому что дети принадлежали всему племени, а не особенно отцу и матери. Это вполне отвечало всему коммунистическому укладу жизни. Каутский на этом основании и отрицает необходимость допущения беспорядочного полового общения, как первичной ступени брака, и, основываясь на нравах ближайших родственниках человека — так называемых человекообразных обезьян, рассматривает легко расторжимую моногамию, как первичную форму брака. Брак в первобытном обществе был частным, необщественным делом, не требовал социальной санкции, не являлся общественным учреждением, не создавал особой, отличной от общества, более тесной группы — семьи.

В нашу задачу не входит рассмотрение развития форм брака, ни возникновения семьи, как более тесного общественного союза, а потому мы и не будем останавливаться на изучении эволюции полового союза.

Итак, резюмируем: формой первобытного общества является коммунистическое племя, основанное на кровнородственной связи. Рядом с ним не существует никаких других общественных единиц. Оно знает лишь деления, вытекающие из различия пола и возраста, связанные с различием хозяйственной роли. Слабо дифференцированный в первобытном обществе труд не требовал также выделения постоянных руководителей и организаторов коллективного хозяйства. В качестве вождя для охоты и войны выбирался всеми членами племени (или мужчинами) наиболее ловкий и сильный. Не могло быть, понятно, и речи о наследственности функции вождя, ровно как, последняя, не влекла за собой никаких экономических преимуществ, которые были бы вообще несовместимы с коммунистическим укладом жизни. Все то, что в современном обществе называют социально-политической надстройкой, совершенно отсутствовало. Где нет частной собственности, классов и социального неравенства, при крайне недифференцированном хозяйстве, не может быть и речи о системе общественных учреждений, поддерживающих и скрепляющих существовавший общественный порядок.

Междуплеменные отношения

Как мы уже указывали выше, размеры племенных групп был» очень невелики, иначе и быть не могло при примитивной технике. Первобытное общество представляло собой элементарную хозяйственную кооперацию (простое сотрудничество) для совместной борьбы с природой и с другими враждебными племенами. Увеличиваясь в размерах, оно распадалось, выделяло из себя новую, самостоятельную группу, переходившую на другую территорию. Между племенами происходила борьба за хозяйственную охотничью территорию. Война между племенами и внутреннее регулирование деторождения поддерживали население на таком уровне, что острого недостатка в средствах существования быть не могло. Чужой ничем не отличался от зверя и поэтому побежденного врага обычно съедали — антропофагия была широко распространена, мы находим следы ее у доисторических охотников древнекаменного века и у многих дикарей современности. Никакого обмена между племенами не было, вследствие единообразия хозяйственного уровня.

Общественная психология

Уже в древнекаменном веке мы находим следы эстетических, религиозных и этических переживаний. Наличие их у охотников палеолита подтверждается также изучением современных дикарей. Психика общественного человека есть продукт длительного развития, обусловленный развитием орудий труда и общественных связей. Общественная психика не вышла еще за пределы непосредственных эмоциональных переживаний вполне конкретного характера. Нет еще того своеобразного продукта общественного развития, который Плеханов называет общественной идеологией, т. е. системы взглядов воззрений. На психику общественного человека нужно смотреть, как на целесообразное приспособление в борьбе за существование. Закрепление общественной психики в систематизированной форме идеологии, как и укрепление общественных отношений (производственных) в виде системы общественных учреждений (социально-политического строя) предполагает уже уничтожение первоначального социального равенства, возникновение групп с противоречивыми интересами, внутри-общественную борьбу чего на рассматриваемой стадии быть не могло.

Психология первобытного дикаря конкретна, насквозь коллективистична и крайне косна, носит застывший характер; общих идей, понятий почти нет. Достаточно обратить внимание на следующий характерный факт. Шелльская эпоха, т. е. эпоха недодифференцированного каменного топора длилась, по подсчету ученых, приблизительно 60.000 лет. Нельзя представлять себе первобытного человека рассуждающим, умозаключающим, анализирующим свои действия и их последствия.

А между тем, при объяснении различных явлений первобытной психики многие ученые превращают дикарей в каких-то философов, рассуждающих по поводу явлений природы, объясняющих эти явления доступным им способом. Язык — тело мысли, по правильному выражению одного ученого. Бедность языка свидетельствует о бедности мысли. Язык первобытного дикаря чрезвычайно беден; многие дикари не умеют считать дальше трех. Мышление первобытного дикаря — насквозь коллективистично. Наурэ показывает, что в языке дикарей почти нет слов, выражающих индивидуальное действие. Последние, лишь косвенно получают свое выражение. Так понятие еды (индивидуалистическое действие) выражается через понятие, обозначающее участие в общественной совместной трапезе.

Религия

Мы не можем останавливаться на развитии всех форм первобытной психики. Покажем на примере одной из них, весьма типичной как совершается развитие и как возникает общественная психика.

Существует ли религия у первобытного человека древнейшей эпохи?

На этот вопрос мы можем ответить по понятным причинам только косвенным путем.

Но что такое та форма психических переживаний, которую мы называем религиозной?

Постараемся дать ее определение наиболее общее. Религия есть вера в невидимых, сверхъестественных духов, которые оказывают влияние на жизнь человека и вмешательство которых благоприятное или неблагоприятное в жизнь человека обусловлено определенными действиями людей по отношению к ним (культ). Выражение «сверхъестественное» означает только нечто отличное от видимых тел и явлений природы, скрытый невидимый двойник последних.

В марксистской литературе мы имеем две теории для объяснения возникновения религии. Одна принадлежит Плеханову, который заимствовал ее у Леббока и Тайлора. Плеханов зародыш религии видит в анимизме. Под последним нужно понимать веру в невидимых духов, двойников, материальных тел и явлений природы. Анимизм означает, следовательно, раздвоение предмета на внешнюю видимую его форму и скрытую в ней душу. Основание для такого раздвоения дикарь находит в собственной личности, в явлениях сна и смерти. Свое переживание он переносит на внешнюю природу и подобно тому, как невидимую душу считает причиной действия своего тела, так и действия, изменения тел природы приписывает их душам.

По Богданову дуализм, который имеется в анимистических представлениях (двойственность тела и души), обусловливается социальным общественным бытием дикаря. Раздвоение общества на организатора и исполнителей ведет к анимистическому дуализму. Обе теории представляются нам неправильными. Теория Плеханова предъявляет слишком высокие требования к мышлению дикаря. Чем она по существу отличается от широко распространенного раньше взгляда, согласно которому религия зарождается из страха перед грозными явлениями природы? Плеханов ее не принимает, так как знает, что первичные формы религии не являются почитанием сил природы. Натуралистическим религиям (обожествлению сил природы) предшествует почитание духов умерших (предков) или животных, и это единственное основание, почему Плеханов выбирает за исходную точку религию почитания духов, по аналогии с той раздвоенностью, которую дикарь обнаруживает в себе или в других при явлениях сна и смерти. Но принципиальной разницы тут нет. И тут и там в основе лежит наблюдение над явлениями и их рационалистическое объяснение. А как раз последнее, как мы уже указывали, недопустимо.

Богдановская же теория имеет тот существенный недостаток, что она не находится в соответствии с фактами. Анимизм присущ уже первобытному обществу. Мы его обнаруживаем уже в мустьерскую эпоху, когда существовало погребение покойников. Последнее явление всегда связано с анимистическими представлениями и предполагает даже наличие культа. Погребение покойников свидетельствует о культе предков.

В чем же искать корней религии?

В тезисах Маркса о Фейербахе читаем: «Общественная жизнь есть жизнь практическая по существу. Все таинственное, все то, что ведет теорию к мистицизму, находит рациональное решение в человеческой практике и в понимании этой практики».

Этот тезис Маркса как раз связан с критикой взглядов Фейербаха на происхождение и сущность религии, а недостаток Фейербаха именно в том, «что он рассматривал действительность, предметный, воспринимаемый внешними чувствами мир лишь в форме объекта, или в форме созерцания, а не в форме конкретной человеческой деятельности, не в форме практики, не субъективно». Следовательно, представления человека о мире могут быть понятно и правильно объяснены только в том случае, если мы будем помнить, что эти представления образуются в процессе активного отношения человека к миру.

Поэтому, например, вышеуказанное нами объяснение религии, как возникшей из страха перед грозными явлениями природы неприемлемо. Ведь тут нет практического отношения человека к внешней природе. Но практическое, специфически человеческое отношение к внешней природе выражается в его трудовой деятельности при помощи орудий.

Следовательно, тут надо искать объяснение возникновения религии, а не там, где его видел Плеханов. Так как анимизм предшествует социальному неравенству, то неправильно выводить его также, подобно Богданову, из отношений человека к человеку.

Для пояснения нашей точки зрения, приведем один характерный пример: миф о происхождении огня у индусов. Он встречается и в христианской религии в аналогичной форме. По воззрениям индусов, бог Агни рождается путем непорочного зачатия от девы Майи и небесного отца. Земным отцом Агни является плотник. А Агни рождается в хлеве. За этим представлением скрыто изображение добывания огня. Агни символизирует огонь. Огонь добывается путем трения дерева о дерево. Нижний мягкий кусок дерева получил крестообразную форму, чтобы помешать его вращению. Отсюда важное значение креста в религиозной символике многих народов. Непорочная дева Мария, дева Майя представляют собой не что иное, как впадину (ямку) в кресте, в которую входит вращающееся деревянное острие. Земной отец Агни — плотник — представляет работника, изготовившего крест, но примитивное мышление не рассматривает его как действительную причину огня, и честь рождения огня приписывают небу. Добытая искра поддерживается при помощи соломы и масла. Отсюда представление о хлеве, в котором рождается бог.

Что же нам показывает этот распространенный в различных вариантах у разных народов миф?

Религиозное представление связано не с наблюдением над явлениями природы или самонаблюдением у первобытного человека, а возникает в связи с его активным воздействием на природу в трудовом процессе. Явления природы, входят в сознание примитивного человека постольку, поскольку они входят в его трудовую практику. Отсюда, например, характерный для охотников культ животных (тотемизм) — одна из самых ранних форм религии. Силы природы — солнце, гроза, дождь, земля, ветер — становятся значительно позже предметом обожествления. Обоготворение сил природы начинается лишь со стадии земледелия, которая делает силы природы объектом внимания, вводя их в повседневную трудовую практику людей. Этим замечанием о религии, применимым, понятно, и по всем формам примитивной человеческой психологии, мы ограничим наше изложение вопроса.

Движущие силы и темп развития первобытного общества

Технический прогресс происходил в первобытном обществе невероятно медленно. Десятки тысячелетий нужны были для самых ничтожных усовершенствований. Это и понятно. Человек не изобретал, а в своей почти бессознательной, почти инстинктивной практике наталкивался на улучшения в орудиях труда. Параллельно с этим происходила выработка и развитие разума, т. е. переход от инстинктивного пользования и изготовления орудий труда к представлению о деятельности и о связи действий с результатами.

В элементарной форме представление о причинной связи возникает в связи с орудием труда. Уже усвоенные орудия труда и пробуждавшийся разум вели ускоренным темпом к дальнейшему прогрессу. Это видно из сокращения последовательных этапов технического прогресса.

Сам процесс развития не нужно представлять себе, как совершавшийся непрерывно. Положительное значение для технического прогресса имела общественная жизнь, позволявшая накоплять и передавать опыт последующим поколениям. Но первобытные общества были очень малочисленны. В борьбе за существование многие у них, вероятно, вымирали целиком, вместе с тем прерывалась и линия технического прогресса. Ускоряющее влияние должна была оказывать борьба племен. Те из них, которые в борьбе за существование продвинулись дальше, выработали лучшую технику, более высокий психический уровень, имели больше шансов на переживание, обеспечивали себе лучшие условия, быстрее размножались. Мы можем установить борьбу различных расовых групп в палеолите, вытеснение одних другими. Попадая в различные географические условия, человеческие племена развивались разным темпом и в разных направлениях, приспособляясь к природным условиям. Так возникал многообразный опыт, который, при столкновениях племен между собой, делался путем заимствования достоянием всех групп и облегчал дальнейший прогресс. Характерно, поэтому, отметить, что, например, австралийцы, стоящие на очень низком уровне развития, благодаря геологическим изменениям суши и моря, оказались рано оторванными от других человеческих племен и очень отстали в своем развитии. Напротив, обитатели европейско-азиатского и отчасти африканского континента (Египет) не встречавшие непреодолимых препятствий для соприкосновения друг с другом, в виде мирных или враждебных отношений, раньше всех вышли из дикого состояния и достигли сначала варварской ступени, а затем и цивилизации. Медленному техническому прогрессу на первобытной стадии соответствовал и медленный прогресс в общественной структуре.

Несколько переработанная редакцией РП статья И.Плотникова «История общественных форм», опубликованная в № 2 журнала «Коммунистический университет на дому», 1925 г.

Оригинал статьи здесь.