Парижская Коммуна 1871 г.

Парижская коммунаПАРИЖСКАЯ КОММУНА 1871 г. — революцион­ное правительство, созданное пролетарской ре­волюцией 18/III 1871 г. в г. Париже и явившееся первым в истории правительством пролетарской диктатуры. Парижской Коммуной, в широком смысле слова, называют также самую револю­цию 18/III и последовавший за ней период, диктатуры пролетариата в Париже, т. е. с 18/III по 28/V 1871 г.

Непосредственно после 18/III власть в Па­риже перешла в руки «Центрального коми­тета республиканской федерации националь­ной гвардии» (см. Национальной гвардии цен­тральный комитет), а 26/III состоялись выбо­ры в Парижскую Коммуну, избрания которой уже давно добива­лась парижская демократия, помнившая ту ре­волюционную роль, которую Парижская Коммуна сыграла в го­ды буржуазной революции конца 18 в. Выборы происходили на основе всеобщего избиратель­ного права, без лишения буржуазии избира­тельных прав; в результате, наряду с избран­никами рабочих, ремесленников и трудовой интеллигенции, в Коммуну было избрано и около 20 представителей консервативной и ли­беральной буржуазии. Почти все они подали в отставку сразу же после своего избрания. 11/IV вышел в отставку последний предста­витель радикальной буржуазии в Парижской Коммуне — д-р Гупиль. В результате этих отставок, а так­же гибели на фронте нескольких членов и выну­жденного отсутствия двух других — избранных заочно Бланки и Менотти Гарибальди — в Парижской Коммуне образовалась 31 вакансия, для заполнения которых были организованы дополнительные вы­боры, состоявшиеся 16/IV. Всего Парижская Коммуна состоя­ла из 81 члена.

Парижская Коммуна не имела ни постоянного председателя ни постоянного секретаря (они выбирались на каждом заседании). Она имела в своем составе десять комиссий: исполнитель­ную комиссию, военную комиссию, комиссию внешних сношений, комиссию юстиции, комис­сию общей безопасности, комиссию финансов, комиссию труда, промышленности и обмена, комиссию продовольствия, комиссию общест­венных служб и комиссию просвещения. Во главе каждой комиссии стоял ответственный руководитель — «делегат».

21/IV исполнитель­ная комиссия была реорганизована и состави­лась из девяти «делегатов»: Клюзере (военный: делегат), П. Груссе (делегат внешних сноше­ний), Прото (юстиции), Риго (общей безопас­ности), Журда (финансов), Л. Франкель (тру­да и обмена), Вайянян (просвещения), Паризель (продовольствия) и Анриё (обществен­ных служб).

1/V, в связи с резким ухудшением положения на фронте, был избран Комитет общественного спасения (в составе 5 членов Коммуны), который получил неограниченные полномочия. 9/V, под влиянием новых военных неудач, он был переиз­бран. Но ни первый ни второй Комитеты об­щественного спасения не сумели создать необ­ходимого единства и твердости руководства. Причина этого заключается в самом составе Парижской Коммуны 1871 г. Члены Парижской Коммуны распа­дались на два лагеря — на «большинство», со­стоявшее из бланкистов (последователен Блан­ки) и неоякобинцев (революционных демокра­тов мелкобуржуазного направления), и «меньшинство», состоявшее из прудонистов (после­дователей Прудона). В отличие от Великой Ок­тябрьской социалистической революции в СССР, протекавшей под руководством одной партии, партии коммунистов, партии Ленина—Стали­на, руководство революцией 1871 г. во Фран­ции, руководство Коммуной «делили между собой две партии, из коих ни одна не может быть названа коммунистической партией» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 издание, стр. 91). Это отсутствие единой классовой пар­тии пролетариата, обусловленное его незрело­стью в тот период, явилось основной причиной поражения Парижской Коммуны 1871 г. и обусловило все ошиб­ки, ускорившие ее гибель: отказ от немедленно­го похода на Версаль после восстания 18/III, нерешительность в борьбе с контрреволюцией и ее агентами, недооценка важности установления связи с крестьянством, половинчатость мероприятий, направленных против буржуаз­ной частной собственности, отказ от захвата Французского банка и др.

Тем не менее, Ком­муна успела все же наметить и отчасти про­вести ряд мер, характеризующих ее как пер­вое в истории правительство рабочего класса. Главным делом Парижской Коммуны 1871 г. были слом старого, полицейско-бюрократического аппарата буржуаз­ной государственности, уничтожение буржуаз­ного парламентаризма и создание государства нового типа, основанного на принципах пос­ледовательно проведенной пролетарской демо­кратии.

Парижская Коммуна установила право отзыва изби­рателями своих депутатов, выборность и сме­няемость всех должностных лиц. Церковь была отделена от государства и школа от церк­ви. В области социально-экономической политики Парижская Коммуна 1871 г. провела ряд мер по линии охраны труда рабочих и служащих, борьбы с безработицей, защиты интересов квартиронанимателей, со­циального обеспечения стариков, нетрудоспо­собных и детей, борьбы за всеобщее светское, бесплатное и всестороннее образование, охраны памятников искусства и развития учреждений культуры и т. д. Она осуществила зачатки государственного и рабочего контроля над производством и издала декрет о передаче бездействующих предприятий, брошенных их хозяевами, в руки самих рабочих, занятых в этих предприятиях, что явилось первым, еще робким, шагом по пути экспроприации экспроприаторов.

Парижская Коммуна 1871 г. продержалась 73 дня — с 18/III по 28/V. Бежавшее из Парижа в Версаль пра­вительство буржуазно-помещичьей контррево­люции (правительство Тьера) уже 2/IV начало против Парижской Коммуны гражданскую войну, опираясь на поддержку всей буржуазии и обманутого крестьянства и на помощь со стороны импера­торского правительства Германии, выступив­шего в роли интервента. Вооруженной силой, на которую Коммуна могла опереться в борьбе с версальскими войсками, была Националь­ная гвардия.

Еще 29/III Парижская Коммуна упразднила постоянную армию и заменила ее вооружен­ным народом в лице Национальной гвардии. Большинство Национальной гвардии состав­ляли рабочие, но в ее рядах были и мелкобур­жуазные элементы, что не могло не отразиться на устойчивости и боеспособности некоторых из ее батальонов. Количеством же войск версальцы во много раз превосходили все, что могла им противопоставить Парижская Коммуна. 21/V версальцы во­рвались в Париж, но лишь 28/V, после семи­дневного геройского сопротивления коммунаров («майская неделя»), Парижская Коммуна была подавлена.

Подавление Коммуны сопровождалось неви­данным разгулом белого террора: рабочий де­мократический Париж потерял 70 тысяч человек. «Дело Коммуны — это дело социальной рево­люции, дело полного политического и эконо­мического освобождения трудящихся, это дело всесветного пролетариата. И в этом смысле оно бессмертно» (Ленин, Соч., т. XV, стр. 160). «Республика советов является… той искомой и найденной, наконец, политической формой, в рамках которой должно быть совершено эко­номическое освобождение пролетариата, пол­ная победа социализма. — Парижская Ком­муна была зародышем этой формы. Советская власть является ее развитием и завершени­ем» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 33). (Подробно историю Парижской Коммуны см. в ста­тье Франция, Исторический очерк; там же см. литературу).

А. Молок. (Источник БСЭ, т.  к.190-192)

Выдержка о Парижской Коммуне 1871 г. из статьи «Франция», БСЭ 1 изд., т.58:

…серия военных и дипломатиче­ских провалов и нарастание революционного кризиса внутри страны подрывали Империю. Чтобы спасти свой пошатнувшийся трон, На­полеон III рискнул последней ставкой — объ­явлением войны Пруссии (15/VII 1870 г.). Уже в первый месяц военных действий «гнилость бонапартистского милитаризма выплыла на­ружу» (Маркс, Избр. произв., т. II, стр. 363), и Франция потерпела неслыханно быстрый разгром. Из двух французских армий одна, во главе с Базеном, была заперта в Меце, другая, предводитель­ствуемая самим императором, сдалась немцам после решительного поражения под Седаном (2/IX) (см. Франко-прусская война). Известие о Седанской катастрофе вызвало в Париже переворот 4/IX, низвергший Империю и про­возгласивший республику.

Сентябрьская республика

Уже в первом воззвании Генерального совета Интер­национала (23/VII) Маркс гениально пред­сказал, что «чем бы ни кончилась война Луи Бонапарта с Пруссией — похоронный звон по Второй Империи уже прозвучал в Париже». Он видел неизбежность революции, перераста­ние войны династической (Бонапартов и Гогенцоллернов) в войну гражданскую, которую поведет пролетариат.

4/IX толпа ворвалась в здание Законодательного корпуса и объяви­ла республику. Воспользовавшись неоргани­зованностью рабочих масс, буржуазия захва­тила власть, создав из 11 депутатов Законода­тельного корпуса т. н. «Правительство нацио­нальной обороны».

Во втором воззвании Генерального совета Интернационала (9/IX) Маркс отметил основную черту этого правительства — «страх перед рабочим классом». Во главе правитель­ства стоял реакционный генерал Трошю (см.).

Главной фигурой правительства был Тьер, ко­торого Маркс определил как «самое совершен­ное идейное выражение классовой испорчен­ности буржуазии». Еще в 1840 г. Тьер обвинялся в растрате казенных денег. Министром иност­ранных дел был Жюль Фавр, совершавший при Империи подлоги для получения чужого на­следства. Министр внутренних дел Эрнест Пикар был братом вора, которого он сделал редактором газеты. Они вместе участвовали в биржевых аферах. С первого дня своего существования это правительство прожженных мошенников составило план капитуляции перед Пруссией и использования прусской армии для «изле­чения Парижа «от геройского безумия» голо­дом и кровью» (Маркс, Гражданская война во Франции).

Подлинное лицо этого правитель­ства было скрыто патриотическим туманом, ох­ватившим массы вследствие продвижения нем­цев в глубь Франции и обложения ими Парижа (с 17/IX). Вначале общему настроению под­дался и такой революционер, как Бланки (не го­воря уже о мелкобуржуазных демократах типа Ф. Пиа), выдвинувший в своей газете лозунг поддержки Временного правительства и гра­жданского мира перед лицом неприятеля. По­этому и в провинции революционные элементы, дезориентированные вестями из Парижа, вы­пустили из рук захваченную ими кое-где власть (например, в Лионе, Лиможе, С.-Этьене). Одновре­менно в самом зародыше были задушены вспых­нувшие местами крестьянские движения, на­правленные против буржуазии и крупных фер­меров. Таким образом Временному правитель­ству удалось сразу упрочиться в центре и на местах. Однако уже к концу сентября нарастает оппозиция, вызванная реакционностью пра­вительства и его нежеланием поднять широкие массы на защиту страны.

Первое открытое выс­тупление рабочих против правительства прои­зошло еще 18/IX в Лионе. Вследствие вмеша­тельства Бакунина (см.) и его сторонников, оно потерпело поражение в виду плохой организа­ции и неясности целей движения. Такая же судьба постигла и восстания 31/X в Марселе, Тулузе и С.-Этьене, проходившие под знаменем революционной Коммуны.

В Париже прави­тельство, опасаясь дальнейшего роста револю­ционного движения, прямо вело дело к скорей­шей сдаче столицы и прекращению войны. С этой целью министр иностранных дел Ж. Фавр 22/IX пытался договориться с Бисмарком («свидание в Ферьере»), а Тьер был послан с просьбой о посредничестве ко всем монархи­ческим дворам Европы. Если эта сторона дея­тельности правительства оставалась неизвест­ной патриотически настроенной парижской массе, то его преступная небрежность в расхо­довании припасов осажденной столицы, не­желание использовать Национальную гвардию для серьез­ных военных операций, бездарное руковод­ство обороной Парижа становились предме­том все более резкой критики в революцион­ных клубах и левых газетах.

С начала октября в клубах выдвигается идея создания рядом с правительством или вместо него революцион­ной Коммуны, причем уже манифестации про­летарских батальонов 5 и 8/Х, руководимые Бланки и Флурансом (см.), пытались реализо­вать эту идею. В деле подготовки и организа­ции антиправительственных манифестаций, а также соответствующей обработки Национальной гвар­дии крупная роль принадлежала возникшему еще 4/IX объединению всех революционных элементов Парижа — Центральному комитету 20 округов, который был составлен главным образом из делегатов от наблюдательных комитетов, создан­ных почти в каждом округе для контроля над действиями правительственных органов. Революционная агитация проникала в Национальную гвар­дию через посредство ее «семейных» ротных, батальонных и легионных советов, красных клубов и избранных самими гвардейцами ко­мандиров, среди которых было немало бланки­стов.

Секции Интернационала, растерявшие большей частью своих членов в виду безра­ботицы и массового включения рабочих в ряды Национальной гвардии, переживали глубокий кризис и оставались в стороне от политических выступлений во все время осады. Руководство Генерального совета Интернационала в лице Маркса принимало все возможные меры (путем переписки, посылки Серайе с соответствующими инструкциями и пр.), чтобы разъяснить парижским пролетариям смысл событий и направить работу парижской сек­ции Интернационала по правильному пути (см. Интернационал 1-й и Маркс).

Поводом для наи­более крупного из этих выступлений — 31/Х — послужили поступившие накануне известия о предательской сдаче Базеном пруссакам Меца со всей заключенной в нем армией, об очеред­ной неудачной вылазке при Бурже и о прибы­тии в Париж Тьера, пропущенного через прус­скую линию, для получения полномочий на ведение переговоров с немцами. Пролетарские части Национальной гвардии, возглавляемые бланкиста­ми, захватили Ратушу и арестовали Временное правительство. Но колебания мелкобуржуаз­ного командного состава Национальной гвар­дии помешали закрепить первый успех, и Вре­менное правительство было освобождено по­доспевшими буржуазными батальонами. На­чавшиеся затем репрессии, все возраставшие трудности долгой осады, голод, холод и резкое увеличение смертности в Париже, при все бо­лее очевидной неспособности правительства до­биться перелома в военных действиях, заста­вили всю мелкую буржуазию резко откач­нуться влево. Полная неудача кровопролит­ной вылазки при Бюзанвале (21/1), предпри­нятой исключительно с целью создать «психо­логические предпосылки» для капитуляции, вызвала 22/1 новую вооруженную манифеста­цию против правительства, которая была расстре­ляна линейными войсками на площади Ратуши. Поражение революционеров 22/1 позволило правительству беспрепятственно подписать пе­ремирие с немцами (26/1) на условиях разору­жения парижского гарнизона (но не Национальной гвардии) и фортов, сдачи части фортов, уплаты 500 млн. контрибуции, прекращения военных действий во всей Франции до 1/III, когда специаль­но для этого созванное Национальное собрание должно было утвердить прелиминарные условия мира.

Выборы в Национальное собрание дали подавляющее большинство реакционно-монархическим эле­ментам «деревенщины» (кулацко-помещичий и консервативно-буржуазный блок) благо­даря, во-первых, давлению немцев в 43 окку­пированных ими департаментах и, во-вторых, благодаря тому, что осажденный Париж был отрезан от провинции, а на выборы была дана всего одна неделя. Из 600 депутатов 200 были явными монархистами. Собрание, открывшее свои заседания в Бордо 13/III, назначило гла­вой правительства монархиста Тьера и рядом провокационных декретов [перемещение столи­цы в Версаль, прекращение выдачи содержа­ния (30 су) парижским национальным гвардейцам, отмена отсрочек по квартирной плате и вексельного  моратория], а также принятием позорных усло­вий мира (уплата 5 млрд. фр. контрибуции и отторжение от Франции Эльзас-Лотарингии) толк­нуло всю мелкую буржуазию на союз с рево­люционным пролетариатом Парижа.

В виду не­минуемой борьбы с реакцией революционные деятели Парижа, главным образом бланкисты, стремятся еще в феврале консолидировать свои силы путем реорганизации ЦК 20 округов и наблюдательных комитетов на началах из­вестной партийной дисциплины и принятия «социал-революционной» программы. Руково­дителем движения сделался однако ЦК Национальной гвардии, зародившийся в начале февраля в целях предвыборной борьбы, а затем оформив­шийся в военно-политическую организацию 215 пролетарских и мелкобуржуазных батальо­нов (из общего числа 270). Пользуясь огром­ным авторитетом среди национальных гвардейцев и всего населения Парижа, ЦК Нац. гвардии предот­вращает угрозу столкновения с немцами, за­нявшими на один день часть Парижа, одновре­менно концентрирует в своих руках артилле­рию и военное снаряжение, смещает неподчинившихся ему командиров Нац. гвардии, организует свои военные секторы во главе с бланкистом-рабочим Дювалем и др. Большая часть этих мероприятий была ответом на ре­шительное наступление со стороны реакции, выразившееся в назначении монархических ге­нералов на командные посты в Париже, в за­крытии клубов и радикальных газет, стягива­нии к столице, при содействии Бисмарка, регулярных войск со всей Франции с целью разгрома очага революционного брожения.

ЦК Нац. гвардии противостоял тьеровскому правитель­ству и представлял собой в зародыше первое в истории рабочее правительство. Со второй по­ловины февраля создалось двоевластие, созре­ла обстановка перерастания буржуазной ре­волюции в пролетарскую. «Вооруж[енные] па­р[ижские] р[абоч]ие и — монарх[ическое] с[о]бр[а]ние. Конфликт неизбежен]», — характери­зует это положение Ленин (Ленинский сборник, XVI, стр. 285). Предвидя это перерастание, Маркс еще 9/IX — во втором воззвании Генерального со­вета — рекомендовал французским рабочим «основа­тельнее укрепить организацию своего собствен­ного класса. Это даст им новые, геркулесовы силы для борьбы за возрождение Франции и за наше общее дело освобождения пролетариата». Ана­лизируя в «Гражданской войне во Франции» положение Парижа перед 18/III, Маркс пока­зывает неизбежность пролетарской революции, разрушения буржуазного «политического и со­циального строя» и обосновывает возможность, перерастания буржуазной революции в социали­стическую: «И ныне этот же Париж по унизи­тельному приказу мятежных бордоских рабо­владельцев должен был или разоружиться и признать, что революция 4 сентября была не­больше, чем простой передачей власти из рук Луи Бонапарта в руки его соперников роя­листов, или же Парижу предстояло самоотвер­женно бороться за дело Франции, которую спасти от полного падения и возродить к новой жизни было можно только революцией, раз­рушением того политического и социального строя, который привел ко Второй Империи и сам под ее покровительством дошел до полного разложения» (Маркс, Избр. произв., т.II, стр. 380).

«Правительство национальной обороны» больше всего боялось пролетарской револю­ции: «Жюль Фавр признавался в письме [к Гамбетте], что они «защищаются» не от прус­ских солдат, а от парижских рабочих» (Маркс, там же, стр. 371). Согласно заранее выработанному правительством плану насту­пление войск на пролетарские кварталы, где укрепилась Нац. гвардия, для разоружения последней и ликвидации ЦК Нац. гвардии, было назначено в ночь на 18/III.

Парижская коммуна 1871 г.

Ночью 18/III Тьер отправил несколько пол­ков и полицейских отрядов отобрать пушки и митральезы, принадлежавшие Национальной гвардии. Рабочие подняли тревогу и вместе с примкнувшими к ним массами мелкой бур­жуазии дали отпор войскам. Солдаты, которым генералы Леконт и Клеман Тома приказа­ли стрелять в толпу женщин и детей, расстре­ляли самих генералов и начали брататься с рабо­чими. Париж весь день воздвигал баррикады. Тьер бежал с черного хода министерства ино­странных дел, приказав войскам и всем пра­вительственным учреждениям в тот же день переехать в Версаль, где уже собралось На­циональное собрание. Их свободно выпустили из Парижа. Это было первой крупной ошибкой ЦК Национальной гвардии, к которому перешла власть.

Он занял своими батальонами важней­шие правительственные здания и поднял над Ратушей — новым местом своих заседаний — красное знамя. Установившаяся таким образом в столице пролетарская диктатура была однако непрочной, поскольку по соседству существо­вало реакционное правительство, сохранившее в своих руках аппарат управления страной, а под стенами города стояли пруссаки, готовые в любой момент к интервенции. Поддержка же красного Парижа провинцией была недоста­точной, т. к. восстания, вспыхнувшие между 19 и 27/III в Марселе, Лионе, Нарбонне и мно­гих других городах, были разрозненны и ли­шены единого руководства, в силу чего они могли быть легко задавлены версальцами.

ПК1ЦК Нац. гвардии еще более ослабил шансы ре­волюции на успех, не воспользовавшись своим военным перевесом для похода на Версаль, захвата правительства и разгона Националь­ного собрания. «В своем упорном нежелании продолжать гражданскую войну, начатую раз­бойничьим нападением Тьера на Монмартр, Центральный комитет сам сделал на этот раз роковую ошибку: надо было немедленно идти на Версаль — Версаль не имел тогда достаточ­ных средств к обороне — и раз навсегда покон­чить с конспирациями Тьера и его помещичьей палаты» [Маркс, Гражданская война во Франции, в кн.: Архив Маркса и Эн­гельса, т. III (VIII), стр. 31]. Вместо этого он вступил в переговоры с соглашательски настроенными мэрами и депутатами Парижа о проведении 26/III выборов в Коммуну. Уме­ренность выдвинутой им программы (избрание Коммуны, уничтожение полицейской префек­туры, право Нац. гвардии самой выбирать своих начальников, провозглашение республики за­конной формой правления, отмена декретов о квартирной плате и платежах по векселям) по­казывает, что он не осознал в начале револю­ции своей роли и всей остроты начавшейся гра­жданской войны. Тьер, наоборот, воспользо­вался затяжными переговорами для реоргани­зации и пополнения своей армии, главным образом воен­нопленными, возвращенными из Германии Бис­марком, имея в виду овладеть революционным Парижем при помощи новой осады.

В Париже свободно выходила буржуазно­-республиканская и реакционная пресса, буше­вавшая против революции 18/III и ЦК Нац. гвардии. Банк 22/III отказал ЦК в неболь­шой сумме денег. Агент Тьера адмирал Сессе организовал 22/III контрреволюционную де­монстрацию, во время которой были убиты 2 нац. гвардейца и ранено 7. Эта попытка контр­революционного переворота толкнула ЦК Нац. гвардии на решительные действия и создала перелом в его политике: он отказался от усту­пок мерам, тверже подступил к банку, аре­стовал главнокомандующего, пьяницу Люлье, выпустившего из Парижа войска и военное иму­щество. Последние прокламации ЦК Нац. гвардии полны революционной решительности и содержат ряд социалистических лозунгов. В процессе развертывавшейся с каждым днем гражданской войны он начал ясно понимать, что совершил большую ошибку, ограничив свои задачи подготовкой выборов в Коммуну и по­торопившись передать ей власть. Но первые ре­шающие дни Коммуны для мобилизации революционных сил и быстрого разгрома растерявшегося врага были потеряны, что в значительной сте­пени определило исход ее дальнейшей борьбы.

ПК2Выборы, по соглашению с мэрами и депута­тами, были проведены 26/III на основе всеоб­щей подачи голосов, но на составе Коммуны это отразилось незначительно (17 умеренных бур­жуа на 85 членов) в виду того, что верхи бур­жуазии бежали из Парижа в Версаль, причем с первых же дней работы Коммуны все уме­ренные элементы отсеялись и были заменены на дополнительных выборах 16/IV пролетар­скими и мелкобуржуазными революционера­ми. Партийный состав Коммуны отличался пе­стротой, отразив различные течения револю­ционно-демократической и социалистической мысли, но к середине апреля наметилось деле­ние на бланкистское большинство и прудони­стское меньшинство. Отсутствие единой дис­циплинированной рабочей партии, вооружен­ной передовой теорией и определенной про­граммой, обрекало Коммуну на фракционные споры и борьбу, препятствуя во многих слу­чаях принятию правильных и своевременных решений, а также их энергичному проведению в жизнь. Тем не менее важнейшие задачи про­летарской диктатуры Коммуна с самого на­чала осуществила в основном правильно.

28/III она приступает к работе и уже 29/III издается декрет об уничтожении постоянного войска и замене его вооружением всего народа; декре­том 1/IV о максимальном окладе для служащих в 6.000 фр. в год и последующими постановле­ниями о выборности и сменяемости чиновни­ков, в том числе и судейских, была разрушена независимая от народа бюрократия, государ­ственный аппарат перестал быть предметом торговли, он не давал никаких привилегий, чиновники стали ответственными перед наро­дом и легко сменяемыми. (Вот как на практике реализуется действительно «ответственная власть» и как избавляются от коррупции! — прим. РП)

2/IV провозглашает­ся отделение церкви от государства, отмена бюджета культов и национализация церков­ных имуществ. Уничтожением полиции и жан­дармерии, реорганизацией суда, нотариата, судебно-административных учреждений Ком­муна довершила «слом» всего буржуазного аппарата угнетения.

Разбитую государствен­ную машину Коммуна заменила учреждениями «принципиально иного рода» (Ленин). Бу­дучи сама составлена из выборных, сменяемых и ответственных перед избирателями членов, объединяя в своих руках функции законода­тельной, исполнительной и судебной власти и являясь таким образом не парламентом, а рабо­чим органом, Коммуна напоминает Советы. Об этих величайших мероприятиях Коммуны Маркс писал 17/IV 1871 Кугельману: «Как бы ни кончилось дело непосредственно на этот раз, новый исходный пункт всемирно-исторической важности все-таки завоеван» (Маркс и Эн­гельс, Письма, 4 изд., стр. 291). Коммуна показала пример всему последую­щему рабочему движению, как начинать под­линно пролетарскую революцию: не пользо­ваться готовой государственной машиной буржуа­зии, а разбить и заменить ее. Именно это основ­ное дело, совершенное Коммуной, дало Марксу основание определить ее как диктатуру проле­тариата, как первое в истории правительство рабочего класса: «Коммуна и явилась именно определенной формой такой республики…, ко­торая должна была устранить не только монар­хическую форму классового господства, но и самое классовое господство» (Маркс, Граж­данская война во Франции, Избр. произв., т. II, стр. 388). И ниже: «Ее настоящей тайной было вот что: она была, по сути дела, правитель­ством рабочего класса, резуль­татом борьбы производительного класса про­тив класса присваивающего, она была откры­той, наконец, политической формой, при кото­рой могло совершиться экономическое освобо­ждение труда» (там же, стр. 392).

Учение Маркса о великих уроках Коммуны в вопросе о государстве было извращено в эпоху 2-го Интернационала Плехановым, Каут­ским и другими оппортунистами. Только Ленин в борьбе с этими оппортунистическими извра­щениями и в борьбе с анархизмом восстановил Марксово учение, продолжил и развил его дальше на опыте русской революции, открыв советскую власть как форму пролетарского государства. Защищая Советы, как правитель­ство революционных рабочих и крестьян, Ленин писал в апреле 1917: «Эта власть — власть того же типа, какого была Парижская Коммуна 1871 года. Основные признаки этого типа: 1) источник власти — не закон, пред­варительно обсужденный и проведенный пар­ламентом, а прямой почин народных масс снизу и на местах, прямой «захват», употре­бляя ходячее выражение; 2) замена полиции и армии, как отделенных от народа и противопо­ставленных народу учреждений, прямым во­оружением всего народа; государственный по­рядок при такой власти охраняют сами вооруженные рабочие и крестьяне, сам во­оруженный народ; 3) чиновничество, бюрокра­тия либо заменяются опять-таки непосред­ственной властью самого народа, либо по мень­шей мере ставятся под особый контроль, пре­вращаются не только в выборных, но и в сменяемых по первому требованию на­рода, сводятся на положение простых уполно­моченных» (Ленин, Соч., т. XX, стр. 94—95).

Центральное управление осуществлялось де­сятью комиссиями, а с 20/IV — 9 делегация­ми, составленными из членов Коммуны, при­чем во главе каждой из них стоял делегат с функциями министра. Окружные муниципаль­ные управления также возглавлялись членами Коммуны. Различные ведомства, государствен­ные и муниципальные учреждения (почта, те­леграф, палаты сборов и пр.), дезорганизован­ные версальцами, были восстановлены и пере­строены вопреки саботажу высших и средних чиновников. Над деятельностью акционерных предприятий государственного значения (французский банк, железные дороги) был учрежден контроль. Принятием ряда мер к обеспечению Парижа продовольствием Коммуна успешно боролась с попытками версальцев осуществить полную блокаду столицы. В области народного обра­зования проводился принцип обязательного и бесплатного обучения, отделения школы от церкви, доступности всех культурно-просве­тительных учреждений — музеев, библиотек, театров — широким массам.

Свержением Вандомской колонны (решено 15/IV, приведено в исполнение 16/V), которая служила «символом шовинизма и национальной вражды» (Энгельс), Коммуна подчеркнула начало новой исторической эры, а рядом других действий [во главе Комиссии труда и обмена стоял вен­герский рабочий Франкель (см.), польские эми­гранты руководили обороной] и деклараций —  свой интернационализм.

ПК3Менее ярко успела, проявить себя Комму­на в сфере социально-экономического законода­тельства, с одной стороны, в виду кратковре­менности существования и всепоглощающей необходимости оборонять Париж от Версаля, с другой — в виду теоретической незрелости всей рабочей массы и ее вождей, зараженных мелко­буржуазными прудонистскими идеями, блан­кистскими теориями и якобинскими тради­циями 1793 г. Однако и социально-экономиче­скую деятельность Коммуны, мероприятия, проведенные ею, могло осуществить только ра­бочее правительство, — и с каждой дальней­шей неделей существования Коммуны все бо­лее четко вырисовывался их социалистический характер. Она не могла в условиях своего су­ществования реконструировать все хозяйство, но начала действовать в этом направлении: «Отдельные меры, предпринимавшиеся ею, мог­ли обозначить только направление, в котором развивается управление народа посредством самого народа» (Маркс, Гражданская вой­на во Франции, Избранные произв., т. II, стр. 397).

Она прежде всего облегчила положе­ние трудящихся масс за счет буржуазии. В ин­тересах сохранения блока с мелкой буржуази­ей, которая решительно примкнула к пролета­риату 18/III, Коммуна декретом 17/IV рассро­чила на 3 года платежи по векселям, устранив возможность злоупотреблений со стороны дол­жников. Благодаря этому декрету тысячи мел­ких предприятий были спасены от банкротства. Другой вопрос, волновавший широкие массы, — о квартирной плате — был решен еще 29/III в интересах квартиронанимателей путем аннули­рования их задолженности домохозяевам за 9 месяцев. Коммуна прекратила аукционную продажу заложенных в ломбарде вещей и дек­ретировала 6/V бесплатную их выдачу по за­логам, не превышающим 20 фр. В связи с пла­ном ликвидации ломбарда в Коммуне ставился и вопрос о социальном страховании, «способ­ном защитить рабочего от капиталистической эксплуатации».

Несравненно более важный шаг в сторону освобождения труда от гнета капи­тала был намечен декретом 16/IV о взятии на учет и передаче рабочим товариществам всех бездействовавших мастерских и фабрик, оста­вленных хозяевами. Это мероприятие высоко оценил Энгельс, определив его как промежу­точное звено при переходе к социализму. Так, в письме к Бебелю 20 [—23] янв. 1886 г. Энгельс писал: «Мое предложение требует внедрения… кооперативов в существующее производство. Им надо будет дать землю, которая в противном случае эксплуатировалась бы капиталистиче­ским способом, подобно тому как Парижская Коммуна требовала, чтобы рабо­чие на кооперативных началах взяли в свои руки фабрики, приостановленные хозяевами… Что при переходе к коммунистическому хо­зяйству нам придется в широких размерах при­менять в качестве промежуточного звена ко­оперативное производство, — в этом Маркс и я никогда не сомневались» [Архив Маркса и Энгельса, т. I (VI), стр. 329].

Своими дек­ретами 20—28/III о недопущении ночного тру­да в пекарнях и 27/IV о запрещении штрафов и вычетов из зарплаты Коммуна стала реши­тельно на путь государственного вмешатель­ства в отношения между трудом и капиталом в интересах труда.

Стремясь улучшить условия труда, Комму­на предоставляет рабочим луврских мастер­ских и Национальной типографии право не­посредственного участия в управлении их пред­приятиями, меняет контракты на поставку обмундирования Нац. гвардии на новые, бо­лее благоприятные для рабочих и предусма­тривающие минимум их зарплаты, организу­ет при 20 мэриях Парижа регистрацию спро­са и предложения рабочей силы вместо по­среднических контор, составлявших раньше монополию назначавшихся полицией пред­принимателей. Комиссия труда и обмена во главе с Франкелем (см.) разработала все эти мероприятия в тесном контакте с рабочими организациями (синдикатами, секциями Ин­тернационала, федеральной палатой Интерна­ционала) и часто по инициативе последних.

В плену прудонистской идеологии целиком находилась финансовая комиссия, которая под руководством Журда (см.) допустила ряд гру­бых ошибок. Совместно с делегатом при Фран­цузском банке Беле Журд отстаивал в Коммуне принцип неприкосновенности капиталистиче­ской собственности, из страха нарушить бюд­жетное равновесие крепко держался за старую и неблагоприятную для масс систему налогов, педантично проводил режим экономии, неза­висимо от соображений революционной целе­сообразности. На совести финансовой комис­сии и особенно Беле лежит также крупнейшая ошибка Коммуны — оставление в неприкосно­венности Французского банка, в котором хранилось ценностей на сумму около 3 млрд. франков и который выдал Тьеру на борьбу с Коммуной около 258 млн. франков, в то время как Коммуна получила оттуда только 15 млн. Таким образом, сидя на сундуках золота, Коммуна вечно нужда­лась в средствах на самые насущные потреб­ности. «Это было и политически крупной ошиб­кой. Банк в руках Коммуны имел больше зна­чения, чем 10.000 заложников». Завладей она им, «это заставило бы всю французскую бур­жуазию оказать давление на версальское пра­вительство в интересах мира с Коммуной» (Энгельс, Введение к «Гражданской войне во Франции» Маркса, в кн.: Маркс, Избран­ные произведения, т. II, стр. 353).

За деятельность военного руководства и Ко­миссии общественной безопасности отвечали гл. обр. бланкисты. Комиссия общественной без­опасности, несмотря на энергичную деятель­ность бланкистов Риго и Т. Ферре (см.), не су­мела поставить на должную высоту борьбу с контрреволюцией, шпионажем и вредитель­ством, взрывавшими Коммуну изнутри. В воен­ном ведомстве, засоренном версальскими аген­тами, хаотически сталкивались компетенции военного делегата [до 30/IV Клюзере (см.), до 9/V Россель, затем Делеклюз (см.)], воен. ко­миссии, ЦК Нац. гвардии и других комитетов. Плохая постановка интендантства и артилле­рии резко понизила обороноспособность Пари­жа. Национальная гвардия была ослаблена ее неудачной реорганизацией, проведенной Клю­зере, и отходом мелкой буржуазии после пер­вых военных поражений. Первые военные опе­рации Коммуны были плохо организованы и кончились неудачей. Несмотря на героизм ра­бочих — национальных гвардейцев — и предан­ность военных руководителей [Домбровский, Врублевский (см.), Лa-Сесилиа], версальские войска с боями приближаются к воротам Па­рижа, овладевая с начала мая рядом важных фортов и позиций (Исси, Кламар, Ванв). Еще ра­нее, чем выяснился огромный перевес версальцев под Парижем, были окончательно подавлены революционные восстания в провинции, раз­новременно вспыхивавшие между 1 и 30 ап­реля в Марселе, Лиможе, Гренобле, Лионе, в отдельных пунктах департаментов Сены и Марны, Ньевра и др.

Настроения беднейшего крестьянства были в течение всего времени бла­гоприятны Коммуне, но последняя, находясь в кольце блокады, не имела возможности их использовать. «Помещичьи депутаты знали — и именно этого они опасались больше всего, — что три месяца свободного сообщения комму­нального Парижа с провинциями принесли бы общее восстание крестьян, и отсюда их забо­та о том, чтобы установить вокруг Парижа по­лицейскую блокаду» [Маркс, Гражданская война во Франции, в кн.: Архив Маркса и Энгельса, т. III (VIII), стр. 55].

Коммуна, изолированная от всей Франции, героически защищаясь, все ярче развертывает свою рабочую политику: усиление нажима на предпринимателей в пользу рабочих, рекви­зиция квартир бежавшей буржуазии, а в от­дельных округах — и меблированных комнат для вселения бедноты, фактическая конфиска­ция ряда бездействующих мастерских, продажа церковных имуществ, решение наложить воен­ную контрибуцию на «лавочников», бежавших из Парижа, попытка части членов Коммуны организовать захват Французского банка. Вразрез с принципами буржуазного демократизма Ком­муна назначает мировых судей, притом иногда из рабочих, проводящих в своих решениях чисто классовую линию, составляет обвини­тельные жюри для суда над заложниками из одних нац. гвардейцев, закрывает в три приема все буржуазные газеты.

Ухудшение военного положения Коммуны, усиление активности версальских агентов в Париже (взрыв порохо­вого завода на авеню Рапп, заговор «трехцвет­ных повязок») вызывают Коммуну на ряд мер строгости: введение личных карточек для всех граждан, многочисленные аресты саботажни­ков и вредителей, организация высшего воен­ного суда, срытие особняка Тьера.

Эти меро­приятия однако не превратились в систему террора и даже не всегда доводились до конца, за что упрекал Коммуну уже Энгельс. Их последовательному проведению препятствова­ли довлевшие еще над многими членами Ком­муны предрассудки буржуазного пацифиз­ма, фракционные раздоры в Коммуне и некоординированность в работе различных ее делегаций. Отсюда требование рабочих орга­низаций создать высший руководящий орган диктатуры в виде Комитета общественного спасения, избираемого Коммуной и перед нею ответственного. Это требование было проведено в жизнь с 1/V решением якобинско-бланкист­ского большинства вопреки упорной оппози­ции прудонистского меньшинства, отказав­шегося даже участвовать в выборах в Коми­тет общественной безопасности. Вследствие этого новый орган лишен был достаточного авторитета, и, будучи к тому же неудачно со­ставлен, не справился со своими задачами. 9/V Коммуна его распускает и избирает новый Комитет общественной безопасности в составе 3 бланкистов и 2 якобинцев, причем значи­тельно расширяет его полномочия и ограничи­вает собрания своего пленума 3 разами в не­делю.

Недовольные сосредоточением всей вла­сти в руках «большинства», 22 члена «меньшин­ства» 16/V объявили о своем выходе из Комму­ны и апеллировали к своим избирателям, которые однако совместно с федеральной палатой Интер­национала заставили их вернуться обратно. Но пленум Коммуны 21/V, на котором единство бы­ло внешне восстановлено, оказался последним. Известие о внезапном проникновении версаль­ских войск в Париж через предательски откры­тые ворота Сен-Клу заставило членов Коммуны разойтись по своим округам для руководства баррикадными боями на улицах. Несколько позже, гл. обр. по вине военного делегата Делеклюза, распадается и единство военного командования.

Несмотря на героизм коммуна­ров, их жен и детей, отстаивавших каждую баррикаду, исход кровавой уличной борьбы был предрешен переходом в руки версальцев (бла­годаря содействию немцев) Монмартрских вы­сот (25/V), господствующих над Парижем. Со­противление коммунаров было окончательно сломлено после взятия 28/V их последнего оплота — кладбища Пер-Лашез.

ПК4Массовые рас­стрелы рабочих независимо от пола и возраста, начатые версальцами с самого вступления их в город, принудили Коммуну прибегнуть к ответным репрессиям в виде казни 70 залож­ников, в том числе архиепископа Дарбуа. Поражение революции и дикая классовая месть победителей обошлись побежденному проле­тариату в 30 тыс. убитых и казненных, 50 тыс. арестованных, 13,5 тыс. присужденных к раз­личным наказаниям. Рабочие организации бы­ли разгромлены.

Историческое значение борьбы коммунаров было понято еще передовыми рабочими — совре­менниками Коммуны в Германии, Англии и Италии. Решающим образом содействовал это­му пониманию К. Маркс, написавший в пользу Коммуны «несколько сот писем во все концы света». В процессе революции и после ее пора­жения Маркс развил гигантскую деятельность, чтобы помочь героическим пролетариям Пари­жа. Социальное и политическое содержание рево­люции 18 марта было гениально вскрыто Марк­сом в «Гражданской войне во Франции», опубликованной в июне 1871 в качестве манифеста 1-го Интерна­ционала. Предвидя с самого начала поражение революции, Маркс тем не менее приветствовал ее как «славнейший подвиг нашей партии».

Для Маркса и Энгельса опыт Коммуны, хотя и несовершенный и ограниченный, был ценен потому, что она была первой попыткой дикта­туры пролетариата, как переходной формы к созданию бесклассового социалистического об­щества. Эти мысли, извращенные и преданные забвению реформистами 2-го Интернационала, были развиты и углублены Лениным, показав­шим тесную преемственную связь между Ком­муной и Октябрьской революцией. Опыт Ком­муны как положительный (слом буржуаз­ной государственной машины, создание госу­дарства нового типа), так и отрицательный (ряд допущенных ею грубых ошибок, главным образом снисходительность к врагу) был ши­роко использован Лениным при разработке учения о революции и диктатуре пролетариата, а также при повседневном руководстве клас­совой борьбой пролетариата и для строитель­ства советского государства. Отсюда понятен исключительный интерес к изучению Комму­ны в Союзе ССР, выразившийся в подборе богатейшей коллекции печатных и письмен­ных источников по истории Коммуны в Ин­ституте Маркса—Энгельса—Ленина, в появле­нии многочисленных специальных и общих тру­дов советских историков о Коммуне, в переводе на русский язык основной мемуарной литера­туры коммунаров и некоторых важнейших ис­точников.

О. Вайнштейн.

пар комм

Из журнала «Смена» № 531, июль 1949 г.:

Знамя парижских коммунаров

Это было четверть века тому назад. 6 июля 1924 года, в 12 часов дня, в Москве, на Ходынке (Октябрьское поле), собрались сотни тысяч трудящихся Москвы. Среди москвичей присутствовали гости — делегаты пятого конгресса Коммунистического Интернационала. В этот день наш народ праздновал первую годовщину образования Союза Советских Социалистических Республик.

Празднество москвичей на Ходынке совпало с другим радостным событием. В этот день состоялась торжественная передача московской организации РКП(б) знамени парижских коммунаров 1871 года. Это знамя было передано на хранение от братской коммунистической партии Франции.

В «Правде» было опубликовано письмо Московского комитета партии по поводу принятия знамени. В письме говорилось:

«Сегодня, 6 июля, в присутствии V-гo конгресса Коминтерна, московская организация РКП(б) счастлива принять от братской коммунистической партии Франции славное боевое знамя Парижских коммунаров 1871 года.

Под знаменем Парижских коммунаров боролись и умирали лучшие представители не только парижского, но и всего международного пролетариата…

За свержение капиталистического строя, за установление диктатуры пролетариата — вот за что дрались, как львы, «штурмуя небо», рабочие массы Парижа в 1871 году. Нам, пролетариям Союза Советских Социалистических Республик, идеи Коммуны и память о ней особенно близки к дороги, как первый опыт пролетарского государства, как прообраз советской власти, как исторический урок революционной борьбы, положившей прочное начало освобождению человечества от всякой эксплуатации…»

Письмо заканчивается призывом к рабочим к крестьянам Франции быть верными заветам Коммуны.

Накануне празднеств «Правда» опубликовала письмо старого бойца Коммуны Фуркада, выступившего от имени 20-го района Парижа. Фуркаду было поручено лично

передать знамя коммунаров трудящимся советской столицы, но французское буржуазное правительство не разрешило ему выезд в Москву.

Фуркад сообщил:

«20-й район коммунистической организации Сенского округа Парижа единогласно постановил вручить коммунистам Москвы знамя одного из батальонов Парижской коммуны.

Это знамя, товарищи, — настоящее знамя повстанцев, сделанное из простой красной материи, не носящее никакой надписи, — это знамя побывало в огне баррикад, вокруг него собрались последние защитники Парижской коммуны в кварталах Бель — Виль и Пер — Ляшез».

Далее Фуркад рассказывал историю того, как это знамя стало собственностью всех социалистов 20 — го района Парижа. И в заключение писал:

«20-й район дорожит тем, что Вы, товарищи московские коммунисты, узнали настроение его членов, и уверен, что Вы с радостью примете на себя хранение знамени коммунаров, придавая ему всё его революционное значение.

20-й район доверяет Вам хранение этого символа боёв парижского пролетариата и обещает упорной и методической работой способствовать скорому наступлению того часа, когда московские братья смогут вернуть это знамя в Парижскую коммуну после того, как будут отомщены версальские преступления».

Перед отправлением знамени в Москву жители Сенского округа Парижа организовали демонстрацию. Они гордо продефилировали мимо знамени и поклялись всеми силами защищать русскую революцию.

Московские большевики свято хранят знамя и гордятся доверием французских боевых друзей. Они непоколебимо верят в то, что всё ближе час, когда это знамя будет возвращено законным его хозяевам — французскому народу, возглавляемому славной коммунистической партией Франции.

П Тамилин

Парижская Коммуна 1871 г.: 17 комментариев Вниз

  1. Информация к размышлению,спасибо.
    Осталось теперь только узнать какую ошибку допустили при Сталине, из-за которой грохнул социализм.
    Все таки наверно конституция 1936г когда разрешили всяким проходимцам в партию поступать.

    1. Нет такой ошибки. Все ошибки — в головах рабочих. Учиться надо было. Социализм — это серьезная вещь, неучам там места нет. Неучи всегда все просрут.

      1. Были ошибки во время Сталина, не было б, сейчас был бы социализм а не капитализм. Вопрос в том, что люди воспринимают эти ошибки как ошибки лично Сталина, это да, есть такой ньюанас. И нужно им объяснять, что это ошибки рабочего класса в целом и Сталина в частности, слабое образование входит в это число ошибок.

        1. Вопрос в том, можно ли это назвать ошибками? И чьи конкретно это ошибки? Не все так просто, знаете ли. Тема эта настолько сложна, что какой месяц думаем, как к ней подобраться и изложить то, что нам уже известно. Там ведь все одно за другое крепко цепляется.

    2. Вадим, где вы здесь видите что » конституция 1936г когда разрешили всяким проходимцам в партию поступать»?
      «Статья 126. В соответствии с интересами трудящихся и в целях
      развития организационной самодеятельности и политической
      активности народных масс гражданам СССР обеспечивается право
      объединения в общественные организации: профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодежи, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества, а наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса, трудящихся крестьян и трудовой интеллигенции добровольно объединяются в Коммунистическую партию Советского Союза, являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за построение коммунистического общества и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных».
      И потом, вступление в Партию регламентируется не Конституцией, а Уставом Партии!

      1. Хех!… а вот другой вариант этой же статьи «Статья 126. В соответствии с интересами трудящихся и в целях развития организационной самодеятельности и политической активности народных масс гражданам СССР обеспечивается право объединения в общественные организации: профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодежи, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества, а наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса и других слоев трудящихся объединяются во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков), являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных.»
        Где же верную редакцию найти?

        1. Данный, второй вариант из издания 1936 г.
          Источник: публикация в журнале «Борьба классов» 1936 №12

  2. Перед самым появлением этого материала прослушал лекцию на тему Парижской Коммуны с круглого стола, проведённого историческим клубом «Знание» (г. Киров), где некий кандидат исторических наук И.В. Чемоданов освещает ряд вопросов, связанных с ее историей. Но бог с ним, с Чемодановым, выставляющим свои невежество и глупость напоказ. Таких сейчас развелось великое множество. Дело в том, что эти невежество и глупость несутся с так называемого Красного ТВ, т.е. популяризируются и предлагаются читателям коммунистической направленности, как якобы достойные внимания и доверия. Думется уже давно пора ставить на место редакцию и сторонников этого сайта. Фактически «Красное» ТВ всеми возможностями ведет разрушительную работу по дискредитации, извращению и опошлению коммунистического мировоззрения. Чем дальше, тем глубже скатывается в вонючее болото антимарксизма. Начали с мелких глупостей поповщины, докатились до крупных гадостей соловейчиков с кравецкими, а теперь еще и недоразвитые умствования чемодановых. Обратим внимание на форумы по поводу публикуемых материалов — такого набора глупости, невежественности, пошлости, откровенной чуши не найти больше нигде. И все это выдается редакцией за некую дискуссию, а по сути представляет собой целенаправленную работу по развращению и разложению коммунистического мировоззрения. Редакция КТВ фактически уже окончательно порвала с марксизмом духовно и политически, т.е. перешла в лагерь буржуазии. Потому предложенная здесь статья весьма своевременна и полезна, как контроружие в классовой идеологической битве.

    1. Да, истинное лицо КТВ открылось с войной на Донбассе, эти леваки ее приветствовали чуть ли не как войну за социализм!

  3. Вот например выдержки из конституции 1936года:

    Глава 11
    Избирательная система

    Статья 134.Выборы депутатов во все Советы депутатов трудящихся: Верховный Совет СССР,Верховные Советы союзных республик,краевые и областные Советы депутатов трудящихся,Верховные Советы автономных республик,Советы депутатов трудящихся автономных областей,окружные,районные,городские и сельские (станицы,деревни,хутора,кишлака,аула) Советы депутатов трудящихся,- производятся избирателями на основе всеобщего,равного и прямого избирательного права при тайном голосовании.

    От кого тайну то делать, от народа что-ли? Известно,что при капитализме все принадлежит кучке которая и творит свои гнусные делишки тайно.Но при социализме все принадлежит всем,является общественным и поэтому никакой тайны не должно быть.Каждый должен знать за кого проголосовал каждый,все должно быть открыто.
    Еще было бы уместно ввести сюда поправку,что если депутат не оправдает надежду избирателя(ей) то он(они) вправе потом его колотить дубиной,ломать кости и т.д. и вот тогда уже всякий болтун туда не полез бы. Ух… и весело бы было.

    И потом,что значит производятся избирателями на основе…? Избиратель избирателю рознь.Учитывая что еще социализм,а не коммунизм,когда еще на дворе присутствуют остатки недобитых элементов.Всех сливать в одну кучу -избиратели.

    Статья 135.Выборы депутатов являются всеобщими: все граждане СССР,достигшие 18 лет,независимо от рассовой и национальной принадлежности,вероисповедания,образовательного ценза,оседлости,социального происхождения,имущественного положения и прошлой деятельности,имеют право учавствовать в выборах депутатов и быть избранными,за исключением умалишенных и лиц,осужденных судом с лишением избирательных прав.

    а вот эта статья,благодоря ей кого угодно можно туда затащить.Того же верующего чтобы он прогонял всякую ерунду или же по имущественному положению тут уже с самого начала расхождения начнут идти.Как известно чтобы увидеть истинное лицо человека -дать ему должность или деньги и сразу проявится.Или например прошлая деятельность,т.е если он был белогрвардейцем или каким-то отщепенцем то он может депутатом стать.

    Статья 140.Голосование при выборах депутатов является тайным.

    Опять тайна,от кого?

    А вообще конституция то отличная,»как по маслу идет»,я бы сам захотел жить при такой конституции.Только вот попадаются хреновые моменты их мало,но они увы есть.

    1. Вы как ребенок, право слово. Так и не поняли, что пока существует на земле капитализм, нет единого народа, а есть классы и есть классовая борьба. И СССР 1936 года не был бесклассовым обществом — там имелись разные классы, хотя буржуазия как класс и была к тому времени уничтожена, но ее бывшие представители с соответствующим сознанием в стране-то остались.
      За тайное голосование миллионы боролись веками! Ибо тайно проголосовать — это значит голосовать так, как действительно хочешь, как считаешь правильным. А не как тебе указывают, не как приказывает начальство. Это же и есть демократия! Настоящая, а не филькина, что сейчас, когда галочки в бюллетенях на предприятиях под контролем начальника проставляют.

  4. К тому же,кто ее сочинял эту конституцию? Явно что не рабочие,понятно что многое там было в интересах рабочих.Но были моменты не в интересах

    1. А вот это уже раздражает откровенно. Вы, прежде чем писать такие глупости, сначала бы историю СССР как следует изучили. А то в силу своего элементарного невежества только буржуазии своими комментариями помогаете.
      В том-то и суть, что эту конституцию целый год всенародно обсуждали!!!! Десятки тысяч предложений от простых рабочих, колхозников и пр. выслушивали, обдумывали и весь народ решал — принять или не принять. В газетах и журналах эти предложения печатались. Сталин на часть из них даже отвечал. Эту конституцию вся страна Советов обсуждала и принимала, миллионы рабочих и колхозников. Это они так решили, что им нужна именно такая конституция.

  5. С каждым прочтением материала на сайте РП я всё решительней становлюсь на точку зрения основного в марксизме, а именно на позицию диктатуры пролетариата.
    Рабочий класс — это и есть те люди, которые являются сутью человека в настоящее время. Кто против рабочего класса, тот против человечества. И если хочешь быть с людьми, то будь с рабочим классом.Однако я не идеализирую рабочий класс, но быть с ним — это значит быть настоящим человеком, верно понимать жизнь.
    Но что это? 18 марта День Парижской коммуны и день выборов в капиталистической России? Думаю, это пустое совпадений чисел. Но как это контрастно выглядит!!! Если парижская коммуна существовала 73 дня, то Советская республика 73 года. Однако не допускаю никакой мистики, просто это проявление количественных закономерностей действительности. Вот такие они бывают!

Наверх

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован.

С правилами комментирования на сайте можно ознакомиться здесь. Если вы собрались написать комментарий, не связанный с темой материала, то пожалуйста, начните с курилки.

*

code