Военно-троцкистский заговор 1937 г. (ч.3)

1 часть, 2 часть

Военный совет, день второй. Приграничные округа[1]

«Ворошилов. Заседание объявляю открытым. Слово предоставляется т. Петровскому.

Петровский. Упрёк народного комиссара в том, что мы не давали ему достаточных сигналов, правильный упрек. Мы имели всё же достаточные данные для того, чтобы твёрдо ставить эти вопросы…

Я приведу некоторые случаи. Вот здесь сидит Тюленев. Мы с ним долгое время тому назад говорили о том, что у нас что-то неладное, что дело упирается не только в кучку каких-то людей, но идёт дальше, что оно упирается в Якира и даже в Гамарника. Мы находили смелость обсуждать эти вопросы между собой, но не ставили их дальше.

С Иваном Беловым мы тоже откровенно говорили о том, что вопрос упирается, очевидно, не только в Туровского, но идёт значительно дальше, потому что мы наблюдали жизнь этих людей, видели, кто с кем связан. Белов даже говорил, что он прямо ненавидит, не может равнодушно смотреть на Уборевича, а я ему говорил, что вопрос на Украине затрагивает и Якира. Но дальше этого дела мы не повели…

Возьмите Украину. Я командовал там 14-й кавалерийской дивизией и поэтому позволю себе сказать о коннице. Конница не объединена на Украине. Есть там “червонцы” (по фамилии бывшего командира Червоненко), вроде как бы своя организация, куда никого не пускают. Есть котовцы (по фамилии Г. Котовского) и были котовцы, и есть будённовцы. Я приехал на Украину в 14-ю дивизию как будённовец и чувствовал себя отвратительно.

Тов. Ворошилов знает мои антикавалерийские настроения, не в смысле того, что я не люблю конницу…  Я пришел к Якиру и сказал ему: “Иона Эммануилович, нельзя так дальше работать, конница разделена на 3 различные группы, которые между собой враждуют и которых натравливают друг на друга”. Через некоторое время мне удалось уйти из конницы в Московскую Пролетарскую дивизию, и я не довёл этого дела до конца. Я в этом виноват.»

Для справки. В Киевском ВО Якир и штаб округа действительно разделили конницу на несколько частей, якобы для лучшего управления. На самом деле замысел врагов был в том, чтобы раздробить единый род войск на несколько слабо связанных частей, а для того, чтобы эта слабая связь усугублялась, конница была не только разбросана географически, что неизбежно, но и в оперативном отношении подчинялась пяти разным командирам, включая самого Якира. Часть конницы размещалась в Ирпенском, Броварском и Белоцерковском районах, т. е. в ближних окрестностях Киева. Это были «придворные» части, т. н. «червонцы», в которых концентрировались военнослужащие, имевшие антисоветские настроения (бывшие кулаки, исключённые из партии, разжалованные из разных частей и т. п.). Якир и вся верхушка военного заговора на Украине собирались использовать эти части, как свою «преторианскую гвардию: и для физической защиты заговора, и для активных боевых действий во время возможного захвата власти в Киеве.

«Сталин. Это самое плохое.

Петровский. Правильно, я в этом виноват. Вот здесь сидит Сергеев, начальник политотдела Пролетарской дивизии. Я хочу сказать о Гамарнике. Московская Пролетарская дивизия должна выходить в лагеря, должна собирать вторую очередную дивизию на сбор, а в это время берут Сергеева и сажают его на 3 месяца председателем аттестационной комиссии командного состава запаса, снимают всех комиссаров полков и почти весь политический состав. Что же это такое? Разве можно в такой момент, когда дивизия выходит в лагеря, обезглавить ее? Наше это дело или нет? Почему в такой момент такое мероприятие проводится? А дальше своих внутренних разговоров мы не пошли. Мы чувствовали, что это дело нехорошее…

И третий вопрос из этой группы вопросов. Я хочу сказать о грызне, которая была между командирами и политработниками. Мы знаем, что кто-то вбивал клин между единоначальниками и помполитами. Мы друг на друга иногда смотреть не хотели.

Голос. А иногда и больше.

Петровский. А иногда и больше — спицы в колеса ставили.

Голос. Особенно вы, по части срыва политработы.

Петровский. Мы — в части срыва политработы, а вы — в части срыва боевой подготовки.

Молотов. Про Петровского такие слухи ходят, что он на политработу не особенно смотрел хорошо.

Петровский. Это правильно. Я скажу почему, т. Молотов. Знаете, почему? Я 8,5 лет командовал дивизией, был единоначальником, а меня, как единоначальника, никто из нач. ПУОКРа не воспитывал, надо мною не работали. Я был командиром, и с меня требовали как с командира, а как с комиссара с меня никто не требовал.

Молотов. Партия требовала.

Петровский. Партия требовала, но у нас партия имела своих уполномоченных в лице соответствующих людей, которые обязаны были над нами работать и нас воспитывать.

Голос. Это значит — отворачиваться от ответственности.

Петровский. И наоборот, я могу сказать, по-моему, проводилась линия на то, чтобы оттягивать, вбивать клин между командирами и помполитами, и мы грызлись…

Я теперь командую 5-м корпусом. Я только недавно был у Уборевича, так сказать, представляться ходил. И он мне вот что сказал — он разъяснял решения Центрального Комитета партии. Это решение (о единоначалии в армии), говорит, хорошее, правильное, но вот чем оно вызвано, — я имею право это разъяснять и разъяснял это на активе: у командиров свои обязанности, своё дело — учить войска; у комиссаров своё дело — ответственность за партийно-политические вопросы. Видите, как он поставил вопрос? Он опять разорвал, разъединил это дело, и в Белорусском округе это разъяснение пошло в массы…

Такое разъяснение было дано в Минске на совещании, которое проводилось. Вредительское разъяснение, которое ведёт не к единству, а к разобщению.

Позвольте перейти к следующему вопросу — о 5-м стрелковом корпусе. Не потому, что я принял его, а потому, что мне кажется, что враг тут приложил руку.

Почему Слуцкое направление остаётся открытым, и путь на Бобруйск и путь в обход Минского укрепрайона остаётся открытым? Амосовское направление, наоборот, закрыто укреплённым районом. Почему Слуцкие ворота, где сосредоточена большая часть конницы, открыты? А они упираются куда? В Барановичский укреплённый район.

От Барановичей дальше никуда не пойдёшь. Что прикрывает Слуцкий плацдарм? Ничего. А он выводит, во-первых, в тыл к Минскому укреплённому району, во-вторых, на Бобруйск и дальше на Оршу – Смоленск. Я удивлялся, когда пришёл и начал спрашивать, кто у вас укреплённые районы строит, чем они заняты, начал знакомиться, принимать дела. Они, эти дела, явились для меня совершенно неожиданным открытием. Четвёртая дивизия, она стоит в Слуцке, чрезвычайно малочисленная дивизия. У них, безусловно, вредительский план. Дивизия, которая выступает двумя эшелонами… Сначала малочисленный первый эшелон, а затем второй. А фактически будут бить её по частям.

И 55-й корпусной артиллерийский полк. Это новое формирование имеет Б-4 и другие орудия. Они сейчас, эти орудия, сняты. Полк фактически небоеспособный, ничего не имеет, без артиллерии, разоружён…

8-я дивизия, я её не понимаю. Это смешанная организация. Часть территориальная, часть кадровая. Эта организация никак себя не оправдывает, ни с какой стороны. Один дивизион — артиллерийский кадровый, а остальные — территориальные или другое что-нибудь. Эта организация, которую нарочно подводили в Бобруйск, чтобы здесь иметь небоеспособную часть…

Бобруйск — чрезвычайно большой, важный оперативный узел, а вместе с тем Бобруйск служит местом, куда высылают из приграничной полосы и других мест всё, что негодное, антисоветское. И Бобруйск фактически превращается в контрреволюционный район, в клоаку.

Теперь относительно того, чем меня сразу порадовали в 5-м корпусе. Если будет мобилизация, корпус не сможет мобилизоваться по конскому составу и не сможет поднять корпуса».

Подробнее о том, как устраивались «коридоры» для прорыва иностранных войск, как умышленно снижалась боеспособность и мобилизационная готовность БелВО, см. в книге А. Яновского «На подступах к большой войне».

«Голос. Это по всей Белоруссии так.

Петровский. Я не знаю, как по всей Белоруссии, но что-то надо делать с конём. Первый вопрос, который был поставлен, это относительно того, что мы не сможем поднять корпус, всех формирований по коню».

Для справки. Невозможность «поднять корпус по коню», о которой говорит Петровский, была, кроме прочего, связана с вредительским сокращением конского поголовья, переделкой конюшен, расформированием шорных мастерских, переводом конюхов и коноводов в рядовые пехотинцы и т. д. – согласно директиве штаба БВО о всеобщем переходе на мехтягу. Сама директива округа базировалась на февральской 1936 г. директиве Управления вооружений и ГАУ НКО СССР о переводе артиллерийских и специальных частей на механическую тягу.

«Петровский. Теперь некоторые тактические вопросы и оперативные. Я задержался в Белоруссии, т. к. предстояло провести корпусной сбор, и поэтому я хотел на корпусном сборе изучить командный состав корпуса. Там был прорыв укреплённой полосы. У т. Меженинова там хранится инструкция. Я эту инструкцию изучал достаточно подробно.

Что я констатирую по тому, как подготовлялся и проводился этот корпусной сбор? Во-первых, то, что есть инструкция, есть какая-то норма Генерального штаба, которую никто не знает. В штабах Белоруссии свои нормы существуют, совершенно отличные от норм Генерального штаба. Я не знаю, почему по подготовке высшего и старшего командного состава нужно проводить такую… линию в Белорусском округе… Но это значит терять конницу в первом же бою. А если Генеральный штаб это прозевал, так разрешите ему в вину поставить.

Но вот норма артиллерийской подготовки: здесь вы предлагаете 60 орудий и 50% большой мощности… и не менее 6 часов артиллерийской подготовки. По Белорусскому округу предлагается максимум 4 часа на артиллерийскую подготовку и может быть прорыв, т. е. первый эшелон, который пойдет брать район, погибнет, войска погибнут, и будет прорыв, конница и мехчасти сядут на этом районе».

О чём тут сбивчиво говорит Петровский? О том, что Полевой устав (редакция ПУ-36) и специальные оперативные директивы Генерального штаба об организации наступления в Белорусском военном округе не выполнялись. Троцкистами занижалась мощность артподготовки при прорыве обороны, а при учебных атаках танки, кавалерия и пехота практически лишались поддержки своей артиллерии и вынуждены были прорывать оборону самостоятельно. Ясно, что в реальных боевых условиях такой прорыв обороны не дал бы результата и принёс бы колоссальные потери. На это и был расчёт право-троцкистов.

«Петровский. …Это подготовлялось из года в год, может быть, потому, что там сидели такие люди. Но люди утверждали, что эта норма принята по Белорусскому округу, и они во всех местах её проводили. Мне пришлось отказаться от этого дела, и я по прорыву УР открывал глаза людям…

Относительно обороны. Это дело серьёзное. Мы строили систему огня перед передним краем на расстоянии 400 метров — винтовки и пулемёты.

В Белоруссии установили не 400 метров, а 800 метров и проводят это».

Для справки. По системе огня на 800 метров, которую внедряли в КВО и БВО, пехота должна была открывать огонь по наступающему противнику едва ли не с километровой дистанции. С 800 метров точно стреляет не всякий снайпер, а применение этой нормы в массе войск приводило к тому, что 90-95% всех выпущенных пуль в цель не попадали. Отсюда – огромный расход патронов впустую (пережог) и, как следствие, исчерпание боекомплекта тогда, когда враг подошёл на 200—400 метров, т. е. на реальную боевую дистанцию.

«Петровский. …Повышение проектируют на дистанции 200 метров, и противник может передохнуть, здесь мёртвое пространство, и он бросается в атаку. Вредительство это или нет? Кто дал право Белорусскому округу пересматривать норму? Причём сюда ещё испанский опыт преподносят, фальсифицируют. Испанский опыт надо использовать. Надо издать книгу, чтобы нельзя было спрятать испанский опыт, надо указать, что мы в испанском опыте можем использовать. А здесь Якир и Уборевич, которые говорят неплохо, они куда можно и куда не можно притыкали этот опыт испанский.

Теперь о Пролетарской дивизии. Меня Горбачёв очень долго уговаривал с первых дней принятия дивизии, чтобы вывести Пролетарскую дивизию из Москвы, построить казармы в 50 километрах за Москвой. В чём дело? Я говорил, что я не согласен с этим делом. Здесь присутствует командир кавалерийской дивизии, он его уговаривал 1,5—2 полка перевести в Подольск. Я не говорю о Сталинской дивизии, может быть, так нужно, а Пролетарскую дивизию можно держать и в Москве. Почему Горбачёв хотел вывести дивизию из Москвы, я не знаю. Я говорил по этому поводу с т. Ворошиловым, доказывал, что это нельзя. Я говорил в частном разговоре с т. Хрущёвым, что есть такие разговоры, чтобы Никита Сергеевич поддержал это. Я не мог понять, почему нужно вывести Пролетарскую дивизию.

Голос. Теперь уже ясно.

Петровский. Да, теперь уже ясно».

Военные заговорщики собирались удалить из Москвы не только Пролетарскую дивизию. Предполагалось провести через Ягоду решение о выведении в подмосковные базы всех крупных частей НКВД, расквартированных в городе, а также тех отдельных батальонов и полков, которые заведомо оставались бы верными правительству. Право-троцкисты «зачищали» столицу, чтобы в момент захвата Кремля поблизости не оказалось бы ни одной серьёзной вооружённой силы, способной противостоять военным отрядам заговора. Роль Хрущёва как секретаря МГК в этом деле неясна, однако документов, подтверждающих то, что он сигнализировал в ЦК о попытках удалить из Москвы Пролетарскую дивизию, пока что не обнаружено.

«Петровский.  …Второй вопрос. Горбачёв отдал приказ аттестационной комиссии. Он говорил, у вас в дивизии низкорослый командный состав, надо заменить его на высокорослый. А где можно взять более рослых? Поэтому отдаётся приказ: впредь Московскую Пролетарскую дивизию комплектовать из командиров, выпускаемых из школы ВЦИК. И такой приказ начал проводиться в жизнь».

Для справки. Школа ВЦИК рассматривалась военным заговором как инкубатор молодых командиров, настроенных право-троцкистски. Школа состояла из нескольких полноценных курсантских рот, имевших полевое пехотное вооружение (винтовки, карабины, пулемёты, 4—5 орудий) и поэтому представляла собой, в общем, полноценную боевую часть, которая и должна была выступить, как основная сила, при захвате Кремля и аресте членов ЦК и правительства.

«Петровский. …Третий вопрос по Пролетарской дивизии. У меня иногда накипало так, что я ходил к Клименту Ефремовичу и Ивану Панфиловичу (Белову)».

Для справки. Петровский противился решению Управления боевой подготовки МВО о разделении дивизии на несколько отдалённых друг от друга полков и отдельных батальонов.

«Петровский. …В раздёргивании дивизии Тухачевский приложил исключительно вредительскую руку. Если вывести Пролетарскую дивизию не удалось, то решили её раздёргать: то надо сводный отряд в составе полка отправить в распоряжение Инно[2], то какой-либо ещё отряд. Случайное совпадение или не случайное, но есть такой приказ в пределах Пролетарской дивизии: составить такую-то часть и отправить в распоряжение Инно.

Распоряжения об отправке отрядов сыпались со всех сторон. И т. Ошлей командировками засыпал…»

В отношении Пролетарской дивизии право-троцкисты применяли тот же вредительский приём, что и в остальных частях БВО, КВО и МВО: если не удавалось обезглавить часть перед важными занятиями или учениями, вызвав командиров на какое-нибудь «срочное» совещание или для работы в какой-нибудь третьестепенной комиссии, то часто отвлекали командный состав ненужными разъездами и мелкими задачами в соседних округах, для решения которых иногда было достаточно местных командиров ротного-батальонного звена.

«Петровский. …Во мне видели, не знаю, какого только врага, говорили, что ты дальше своей дивизии ничего не видишь — это за то, что я отстаивал интересы армии, отстаивая свою дивизию. Раздёргивание Пролетарской дивизии происходило у всех на глазах.

Сталин. А из школы ВЦИК командиров перевели в Пролетарскую дивизию?

Петровский. Сразу нельзя было назначить в Пролетарскую дивизию всех лейтенантов из школы ВЦИК. Но после этого приказа было назначено человек 25—30. Вообще же была составлена программа на несколько лет, по которой предполагалось перевести всех командиров из школы ВЦИК в Пролетарскую дивизию…

Сталин. Надо посмотреть, каких людей перевели. Может быть, перевели хороших.

Петровский. Мы с т. Сергеевым уже говорили. Надо проверить, какие это люди. Среди них есть и хорошие. Одного-двух я знаю по работе, работают неплохо.

Голос. Они и будут работать неплохо. Для маскировки.

Петровский. Надо проверить…

Ворошилов. Школа ВЦИК считалась самой лучшей.

Сталин. Школа ВЦИК считалась у нас самой лучшей. А что за чепуха — возрастной принцип перевода командиров? У нас есть Грязнов — командир низкорослый, так что же, его нужно переводить? Кто у вас даёт такие приказы?

Ворошилов. Кто приказ подписал?

Петровский. Это был узкий приказ начальника военного округа. У них был определённый план…»

Для справки. У заговорщиков был план наводнения наиболее верных и боеспособных частей Московского ВО троцкистски-распропагандированными выпускниками школы ВЦИК.

«Ворошилов. Слово имеет т. Миронов.

Миронов. Товарищи, я хочу доложить руководителям нашей партии и Военному совету о том состоянии, в котором находится Академия им. Фрунзе. О том, как враги нашей партии, враги народа подбирали свои кадры в Академии им. Фрунзе.

Я недавно начал работать с т. Буниным по изгнанию негодных людей, которых подбирали Тухачевский и Корк. Я хочу остановиться на характеристике этих людей. Это бывшие царские полковники, бывшие троцкисты, активно выступавшие против партии: Тимошков — бывший троцкист; Кадышев — бывший троцкист, раньше писал учебник по истории партии, возглавляя троцкистскую группу, а теперь писал историю Гражданской войны, иначе говоря — огромнейший кусок истории нашей большевистской партии. Федосеев — бывший троцкист. Ефимов — активнейший троцкист, выступал в 1927 г. против генеральной линии партии, исключался из партии, а после этого его посылают в Академию Фрунзе. Кузьмин — бывший троцкист, активный участник борьбы против генеральной линии партии в 1923 г.

Голос с места. А вы его пропустили в бюро.

Миронов. Сейчас поставлен вопрос об исключении его из партии и увольнении из рядов РККА. Крымов — бывший троцкист — исключался из партии, отец его расстрелян. Активные троцкисты — Зиберов, Кононенко. Торощанский — бывший троцкист, выгнан из Химической академии, переводится в Академию Фрунзе для того, чтобы учить наши молодые кадры. Панов выгоняется из Разведывательного управления РККА как разоблачённый троцкист, после чего его посылают на специальный факультет разведчиков в нашу Академию. Шафранюк, Админ, полковник Новиков работал долгое время с Путна на Дальнем Востоке…

Это кадры, которые обучают и воспитывают наших людей. Цалкович, исключавшийся из партии, выгнанный из Инженерной академии, попадает в Академию Фрунзе. Павлов — известный приближённый Тухачевского. Ермолин — бывший начальник штаба Тухачевского по Западному фронту. Никонов — троцкист со стажем 4-летнего пребывания в тюрьме по делу Промпартии — также попал в Академию Фрунзе. Гормыченко, жена которого некоторое время тому назад как шпионка посажена в тюрьму органами Наркомвнудела. Его же из мотомехдивизии переводят в Академию Фрунзе. Сын бывшего хана Нахичеванского в Азербайджане арестовывался по контрреволюционным делам, а затем послан в Академию Фрунзе.

Голос с места. Ставили вопрос об этом?

Миронов. Я должен сказать, что эти вопросы ставились. Сейчас они вновь поставлены, и мне рассказывал т. Булин, что народный комиссар принял решение о том, что всех этих людей, которые хоть в малейшей степени вызывают сомнение, нужно гнать. Кроме того, надо сказать, что Якир до последнего времени вёл свою подлую контрреволюционную работу. Бутырского держали начальником штаба Киевского военного округа. Принимались все меры через Тухачевского и Гамарника…

Сталин. Нет, нет. Мы приказали снять этого Бутырского.

Миронов. ЦК приказал этому врагу снять Бутырского, а его назначили зам. начальника Академии Фрунзе. Когда я узнал об этом, я написал докладную записку т. Ворошилову. Тов. Ворошилов, разобравшись в этом материале, сейчас же отменил назначение Бутырского. Это говорит о том, как умело эта банда со всех сторон обходила отдельные наши звенья и подбирала своих людей…»

Для справки. Оба начальника штаба КВО, и Д. Кучинский, возглавлявший штаб округа с февраля 1931 по май 1936 гг., и В. Бутырский, сменивший Кучинского и работавший на этой должности до апреля 1937 г., входили в украинскую часть военно-троцкистского заговора.

«Миронов (продолжает). …Вот ещё пример. Снимается Венцов, несомненно, по политическим соображениям, с должности военного атташе во Франции. И получается так, что он идет не к Блюхеру…

Он идет к Якиру, и Якир его берёт командиром дивизии.

Сталин. Не сам он себя назначал.

Миронов. Я привожу это для характеристики того, чтобы показать, как эти враги подбирали свои кадры и расставляли их на соответствующих участках. Кроме этого, должен доложить, что было в Академии. В Академии программы нет, людей мы лихорадили — слушателей, замечательных людей, которые приходят из строя, мы лихорадили, люди возмущены были. Особенно это возмущение вылилось, когда люди во весь голос заговорили после решений пленума Центрального Комитета[3], после доклада т. Сталина, после заключительного слова т. Сталина, после того как т. Ворошилов рассказал на активе Наркомата обороны полным голосом об этих безобразиях, об этих нетерпимых, недопустимых совершенно явлениях.

Что ещё было, как они вели свою политику? Академия по штату должна иметь тысячу слушателей. На сегодняшнее число у нас всего лишь 540 академиков. Академия рассчитана на тысячу человек, нам нужны высококвалифицированные кадры для нашей… армии, но до сих пор у нас некомплект. Недавно об этом узнал т. Ворошилов и приказал выяснить, почему это, и приказал полностью укомплектовать Академию. Вот та вредительская, враждебная работа, которую вели эти враги».

В округах, особенно в тех, которыми руководили заговорщики, проводилась кадровая практика зажима. Толковых и политически сознательных командиров батальонов и полков, которых надо было в 35—40 лет отправлять на учёбу в академию, задерживали штабы вышестоящих соединений под тем предлогом, что «хорошим строевым командирам учиться некогда, они должны быть в войсках» и т. п. В итоге шли годы, эти командиры упускали возраст, подходящий для поступления в академию и, как следствие, застаивались на своих должностях. А когда, например, у такого застоявшегося командира передового полка возникал вопрос к начальству, почему отклоняют его очередной рапорт в академию, троцкисты отвечали, что этот командир, мол, уже упустил свой возраст и не может быть отправлен на учёбу. Круг кадрового вредительства замыкался.

«Миронов. …Второй вопрос в связи с этим по Академии я хочу поставить. Тов. Сталин, у нас очень много замечательных людей, простых людей, недовольных своим военным званием. Я уверен, что здесь была рука контрреволюционера.

Возгласы. Правильно!

Миронов. Командиры по 15—17 лет (командуют), а им дают звание старшего лейтенанта, люди возмущаются… Я думаю, что нарочно давали. Сейчас я могу большой список зачитать этих прекрасных людей, которых эта контрреволюционная рука загнала.

Голос. Командиров сделали интендантами.

Миронов. Я сейчас говорю о наших боевиках, командирах, которые пришли из строя, участвовали в Гражданской войне, а им дают звание старшего лейтенанта.

Голос. Это комиссия Фельдмана…»

Зажимом военных званий и должностей на самом высоком уровне занималось Управление кадров РККА, которым одно время руководил Б. Фельдман, отвечавший в «штабе» Тухачевского за вредительскую кадровую политику.

«Миронов (продолжает). Я считаю, что у нас очень много было недостатков только потому, что мы по-настоящему, по-большевистски не работали, потому что у нас не было достаточной бдительности и у меня, в частности, и в Наркомате обороны, когда я там работал и по Северо-Кавказскому округу.

Ворошилов. И по Академии.

Миронов. И сейчас добавляю, что и по Академии, там я уже 4 с лишним месяца сижу. Совершенно правильно, я это глубоко, крепко переживаю. Даже недавно я докладывал о целом ряде лиц, которые сейчас посажены… Я докладывал Осепяну и Гамарнику, докладывал о врагах врагам. Я говорил о целом ряде лиц, говорил о том, что слушатели возмущённо заявляют, что этих гадов надо уничтожать как можно скорее, раздавить, расстрелять.

А меня Гамарник спрашивал: “Нет ли у вас такого волнения или что-нибудь в этом роде?” “Нет, — говорю, — волнения не замечал, есть требование раздавить гадов до конца”. И этот изувер, союзник этой банды Якира и Тухачевского, спрашивает о волнении! Мы знаем, что возмущение есть этими гадами, но никакого колебания и волнения о том, что десятки этих сволочей расстреляют, никакого волнения нет…»

Для справки. Гамарник интересовался у Миронова тем, как слушатели Академии им. Фрунзе реагировали на процесс троцкистско-зиновьевского блока, а также на те мероприятия, которые начал проводить НКО в армии после февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б).

«Ворошилов. Слово имеет т. Жильцов.

Жильцов. Товарищи, мне пришлось работать с Уборевичем с 1932 по середину 1935 г., причём я сейчас особенно тяжело и особенно глубоко переживаю то, что, будучи лично партийным товарищем, должен был, как никто, разгадать этого предателя и этого врага нашей революции. Причём я считаю, что, очевидно, тут не только моя вина. Многих здесь присутствующих вина в том, что вокруг личностей Уборевича, Якира, Тухачевского были созданы такие условия, ореол создали люди. Тут прямо должен сказать, что известная обстановка была для того, чтобы люди всячески вредили. Я, в частности, помню по вопросам организационных мероприятий, по тому же Белорусскому округу…

По каким линиям шло вредительство? Моё глубокое убеждение, это вредительство Уборевич и Якир проводили по организационным мероприятиям. Почему товарищи не говорят об этом? Организационные мероприятия принимались, как правило, в тот же год, и в этот же год комплектовались люди. Получалась такая картина: заведомо строительная программа не выполнялась, а уже люди призывались в армию.

В частности, я вспоминаю про 4-ю кавдивизию им. Ворошилова, про 3-ю мехбригаду, которая стоит в Старых Дорогах, про 4-ю бригаду, которая стоит в Бобруйске. Помню случай, это может подтвердить т. Смирнов, когда в 1933 г. была дана директива принять тысячу с лишним лётчиков. Нужно было приготовить квартиры и всякие прочие вещи, а это могло быть готово только в 1934 г. В 1933 г. принимают людей, а обеспечивать их квартирами могут только в 1934 г. К чему было направлено это мероприятие? Я считаю, чтобы скомпрометировать и подорвать веру у людей, скомпрометировать все мероприятия, подорвать авторитет нашей партии и Советской власти… Причем эта работа была направлена и в отношении Генерального штаба. Я помню, что вся линия направлялась к тому, чтобы подорвать авторитет Генерального штаба.

…Я помню одно заседание комиссии под председательством Егорова, командующие об этом должны знать, когда Уборевич и Якир ни с каким мнением т. Егорова не считались, игнорировали мнение начальника Генштаба, проводили всё то, что надо было этим двум людям.

Голоса. Это правильно.

Жильцов. Почему такая поблажка была отсюда? Ведь это был факт, который никто не может отрицать. Я ещё такой пример приведу… Центральный Комитет и правительство, затем народный комиссар утверждают большую программу складского строительства  —  на 30 млн. рублей или на 29. Нужен склад, решение есть. Правительством утверждено, народным комиссаром тоже. Приезжают Якир, Уборевич и снимают 7 млн. рублей со складского строительства по линии продовольственного и фуражного довольствия. Причём т. Ворошилова не было в это время. Снимают, и никто им не перечит.

Голос. А Гамарник утверждает такие решения.

Жильцов. Причём я точно установил, что об этом знал и Гамарник, и Тухачевский. И только по приезде народного комиссара… я пришёл к нему, и это было вновь восстановлено. То есть, получается так, что эти люди — враги народа — и в финансах делали, что хотели…

Второй вопрос, о котором мне хочется здесь рассказать. Я считаю, что в действии по линии Командного управления, по линии присвоения военных званий, проведена определённая, очень тонкая работа по рассеиванию всего начальствующего состава, причём создана такая обстановка, при которой развивалась вражда, глубокая вражда, была ставка на недовольство, глубокое недовольство. Я, например, знаю, что у нас целый ряд кадров интендантов является определённо недовольными. Есть целый ряд фактов, здесь т. Булин должен сказать, есть целый ряд фактов нарушения закона о присвоении званий, когда, для того чтобы послать в войска, снимают интендантское звание, причём обязательно со снижением на 1—2 ранга…

Есть люди, которые в своё время получили специальное снижение. Следовательно, я считаю, что здесь нужна немедленная поправка по линии присвоения званий.

Почему произошло всё это дело? Я считаю, что основная причина — это та, что мы потеряли большевистский компас по распознаванию врагов. В частности, я считаю: то, что ликвидировали в своё время революционные военные советы, это явилось одной из крупнейших ошибок, которая повлекла за собою то, что этим людям создавались права, неограниченные права распоряжаться и властвовать. Причём партийно-политический аппарат был с благословения Гамарника, как здесь правильно выразился вчера т. Смирнов, таким ручным, неострым, что он даже не сигнализировал по целому ряду прямо враждебных вещей. Сейчас в связи с установлением военных советов в округах это явится одной из важнейших мер, которая быстро поправит это дело…

Дальше, товарищи, я хочу остановиться на вопросе о материальном обеспечении по линии продовольствия. Я считаю, что с вопросом обеспечения продовольствием и фуражом на военное время у нас неблагополучно. Причём я считаю, что это опять-таки связано с именами Якира и Уборевича, особенно Якира. Округ — важнейшее оперативное направление. Всего полтора года тому назад округ имел обеспечение мясом на 5—6 дней. Я думаю, этого Якир не мог не знать… Я считаю, что такие люди, как Якир и Уборевич, имели такую большую возможность бесконтрольно распоряжаться ещё и потому, что они имели большие связи с гражданскими организациями, в частности с обкомами, а по Белоруссии — с ЦК Белоруссии.

Голос с места. Неправильно, с Совнаркомом, именно с Голодедом[4].

Жильцов. Я считаю, что по линии обкома, в частности с Румянцевым, Уборевич был связан очень близко, причём всегда и всюду встречался только с ним.

Сталин. С кем?

Жильцов. С Румянцевым… По работе в Белоруссии старые закадычные друзья, если можно так выразиться, Уборевич и Голодед, решали самостоятельно почти все дела…

Ворошилов. Тов. Мезис.

Мезис. Правильно, что мы все несём ответственность перед партией за то, что произошло; и все мы вместе проспали это дело, и крепко проспали, но в то же время нужно сказать, что нас мало учили. Не с точки зрения школы, а мало обобщался опыт для того, чтобы показать, какие явления имеют место, на которые нужно обратить внимание. Сейчас всё понятно, это происходило потому, что Политуправление РККА возглавлялось врагами. За время пребывания Гамарника в ПУ РККА ни одного делового совещания начальников ПУОКРа не было созвано. В ЦК наши работники вызывались для того, чтобы их персонально послушать.

Голоса. И то редко.

Мезис. Теперь всё становится ясным. Возьмём поездку на Дальний Восток. Приезжал человек с таким мандатом, что, кроме “смирно”, ничего не скажешь.

Сталин. Кто приезжал?

Мезис. Гамарник. После совещания он удалялся вместе с Путна, и много часов вместе находились. О чём они говорили? Не на деловую тему, потому что это было после заседания, ясно теперь, что дела у них были темные.

Сталин. Отсюда, из Москвы, не всё видно, если вы не поможете на местах, мы не сможем ничего узнать.

Мезис. Правильно, правильно. Доверяли. Нам и в голову не приходило, что это враг; приезжал, распоряжался — мы слушались. В отношении сигналов. Конечно, у нас были сигналы, но мы этих сигналов не обобщали. Взять хотя бы Белорусский военный округ. Я беру период работы тт. Смирнова и Булина. Сколько было фактов в вопросах взаимоотношений политработников с командным составом! Нужно было посмотреть, почему это происходит, почему такая борьба происходила, т. е. не борьба, а нарочно во взаимоотношениях ущемлялись права политработников. Приезжали работники ПУ РККА, но эти явления не обобщались, никому не докладывалось, что произошло.

Почему такое положение в Белорусском военном округе?… Подхалимаж в Белорусском округе был развит очень сильно. Вы не забывайте, что, когда у нас начиналась окружная партийная конференция, выступали командиры и говорили после моего выступления, что это неправильно, того не было, этого не было. Факт это?

Голос. Правильно.

Мезис. Так было дело. Посмотрите практику, которая была: как Уборевич вас, т. Горячев, подкупал материально — на 1 мая выдал вам 700 руб. для выпивки.

Сталин. Откуда эти деньги? Полагается?

Мезис. Здесь выступал Жильцов, прикидывался очень наивным, но Жильцов неправильно выступал. Жильцов — это тот, который помогал Уборевичу незаконно расходовать средства и скрывать эти незаконные расходы от партийной организации, от Политуправления. Уборевич имел N-ную сумму денег, которой он распоряжался, которую он выдавал людям, которые ему нужны.

Сталин. Может быть, нужно помогать, но кому?

Мезис. Деньги есть, только они должны законно даваться.

Ворошилов. Очень небольшая сумма.

Голос. Они от местных властей деньги получают.

Мезис. Нет, от местных властей сейчас не получают.

Голоса. Получают.

Мезис. Я говорю, товарищи, о 1936 г. Может, Жильцов лично получал…

Голос. Голодед давал.

Мезис. Он давал только персонально какому-то определённому кругу лиц для того, чтобы держать близко к себе…

Теперь по разъяснениям. Посмотрите по Белорусскому округу…. Если Петровский получил вредительское разъяснение, почему вы не сказали, что вы получили вредительское разъяснение? А вы могли поехать куда-нибудь в Котлас и дать эти вредительские указания? Почему вы избегаете политуправления округа? Вот Уборевич избегал. Он вызывал к себе в кабинет и там давал разъяснения. Он действовал очень хитро. Он приезжал из Москвы, где был у Микояна, у Сталина, собирал двух-трёх работников и рассказывал: вот такие-то и такие-то новости. Никто больше ничего не знал. Вот говорили про письмо в ЦК. Я ничего не знал. А приезжаю в Белорусский округ, там знают, что было письмо Центральному Комитету. Сталин собирал.

Сталин. Вот такие люди писали в ЦК, а вы нет.

Мезис. Правильно, мы не писали, у нас не хватило того, чтобы ряд вопросов поставить перед ЦК.

Сталин. Перед наркомом поставить.

Мезис. Перед наркомом ставили вопрос. На ряд вопросов, которые мы ставили перед наркомом, мы получили должный ответ. И в 1928 г., когда Климент Ефремович был у нас, мы тогда упрекали его и просили: не отдавайте нас на откуп только ПУРу, собирайте нас, выслушивайте. Он обещал, говорит: “Я буду вас собирать, слушать”. Но за последние годы Климент Ефремович нас оставил и отдал целиком и полностью на откуп ПУРу. Не послушал нас, не собирал, не поругал иногда, как следует, для того, чтобы эти вопросы ставить и решать правильно.

Какие по Белорусскому округу практические предложения напрашиваются? Конкретно скажу по вопросам боевой подготовки. По боевой подготовке вопрос показности, парадной стороны достаточно широко развит для того, чтобы показная сторона была, а по существу боевой подготовки в очень многих дивизиях дело обстоит плохо. Вот вам в части прусского шага, который ряд приближённых людей старался продвигать среди частей. А что по линии оперативной подготовки, особенно с мобилизацией конского состава? По сути дела, все наши предложения по конскому составу срываются, потому что там имело место вредительство и большое уменьшение конского поголовья в 1935—1936 гг.

По строительству было немало сигналов… Взять, например, 11-ю дивизию, можно было бы провести это (расселить дивизию в новые казармы) в 1936 г., а не то чтобы она стояла всю зиму 1936 г. на улице. Из этого видно, что не справились с тем, чтобы эту дивизию поставить. Дивизия была неработоспособна как боевая единица. Во главе военного строительства стоял Козловский, троцкист. Все были против награждения Козловского, а как-то провели так, что он был награждён, а сейчас он арестован. Тов. Жильцов хорошо его знал, при вас работал он, несомненно, сигналы о нём были, но не могли добиться снятия…

Как реагировал командный состав и политический состав, когда узнали об аресте Уборевича? Командный состав и политический состав реагировали спокойно. В Белорусском округе нужно чистку проводить. Засорённость в Белорусском округе большая. В Белорусском округе много сил, молодых командиров, которых можно продвигать и освободить от негодного состава, который имеется в Белорусском округе.

Ворошилов. Слово имеет т. Сталин.

***

Сталин. Товарищи, в том, что военно-политический заговор существовал против Советской власти теперь, я надеюсь, никто не сомневается. Факт, такая уйма показаний самих преступников и наблюдения со стороны товарищей, которые работают на местах, такая масса их, что, несомненно, здесь имеет место военно-политический заговор против Советской власти, стимулировавшийся и финансировавшийся германскими фашистами.

Ругают людей: одних мерзавцами, других — чудаками, третьих — помещиками. Но сама по себе ругань ничего не даёт. Для того чтобы это зло с корнем вырвать и положить ему конец, надо его изучить, спокойно изучить, изучить его корни, вскрыть и наметить средства, чтобы впредь таких безобразий ни в нашей стране, ни вокруг нас не повторялось.

Я и хотел как раз по вопросам такого порядка несколько слов сказать. Прежде всего, обратите внимание, что за люди стояли во главе военно-политического заговора. Я не беру тех, которые уже расстреляны, я беру тех, которые недавно ещё были на воле. Троцкий, Рыков, Бухарин — это так сказать политические руководители. К ним я отношу также Рудзутака, который также стоял во главе и очень хитро работал, путал всё, а всего-навсего оказался немецким шпионом. Карахан, Енукидзе. Дальше идут: Ягода, Тухачевский — по военной линии, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Гамарник — 13 чел.

Что это за люди? Это очень интересно знать. Это — ядро военно-политического заговора, ядро, которое имело систематические сношения с германскими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов. Что это за люди?

Говорят, Тухачевский помещик, кто-то другой — попович. Такой подход, товарищи, ничего не решает, абсолютно не решает. Когда говорят о дворянах как о враждебном классе трудового народа, имеют в виду класс, сословие, прослойку, но это не значит, что некоторые отдельные лица из дворян не могут служить рабочему классу. Ленин был дворянского происхождения — вы это знаете?

Голос. Известно.

Сталин. Энгельс был сын фабриканта — непролетарские элементы, как хотите. Сам Энгельс управлял своей фабрикой и кормил этим Маркса. Чернышевский был сын попа — неплохой был человек. И наоборот. Серебряков был рабочий, а вы знаете, каким мерзавцем он оказался. Лившиц был рабочим, малограмотным рабочим, а оказался шпионом.

Когда говорят о враждебных силах, имеют в виду класс, сословие, прослойку, но не каждое лицо из данного класса может вредить. Отдельные лица из дворян, из буржуазии работали на пользу рабочему классу и работали неплохо. Из такой прослойки, как адвокаты, скажем, было много революционеров. Маркс был сын адвоката, не сын батрака и не сын рабочего. Из этих прослоек всегда могут быть лица, которые могут служить делу рабочего класса не хуже, а лучше, чем чистые кровные пролетарии. Поэтому общая мерка, что это не сын батрака — это старая мерка, к отдельным лицам не применимая. Это не марксистский подход.

Это не марксистский подход. Это, я бы сказал, биологический подход, не марксистский. Мы марксизм считаем не биологической наукой, а социологической наукой. Так что эта общая мерка, совершенно верная в отношении сословий, групп, прослоек, она не применима ко всяким отдельным лицам, имеющим непролетарское или не крестьянское происхождение. Я не с этой стороны буду анализировать этих людей.

Есть у вас ещё другая, тоже неправильная ходячая точка зрения. Часто говорят: в 1922 г. такой-то голосовал за Троцкого. Тоже неправильно. Человек мог быть молодым, просто не разбирался, был задира. Дзержинский голосовал за Троцкого, не только голосовал, а открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина. Вы это знаете? Он не был человеком, который мог бы оставаться пассивным в чём-либо. Это был очень активный троцкист и весь ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. Это ему не удалось. Андреев был очень активным троцкистом в 1921 г.

Голос с места. Какой Андреев?

Сталин. Секретарь ЦК, Андрей Андреевич Андреев. Так что видите, общее мнение о том, что такой-то тогда-то голосовал или такой-то тогда-то колебался, тоже не абсолютно и не всегда правильно.

Так что эта вторая ходячая, имеющая большое распространение среди вас и в партии вообще точка зрения, она тоже неправильна. Я бы сказал, не всегда правильна, и очень часто она подводит. Значит, при характеристике этого ядра и его членов я также эту точку зрения как неправильную не буду применять.

Самое лучшее, судить о людях по их делам, по их работе. Были люди, которые колебались, потом отошли, отошли открыто, честно и в одних рядах с нами очень хорошо дерутся с троцкистами. Дрался очень хорошо Дзержинский, дерётся очень хорошо т. Андреев. Есть и ещё такие люди. Я бы мог сосчитать десятка два—три людей, которые отошли от троцкизма, отошли крепко и дерутся с ним очень хорошо. Иначе и не могло быть, потому что на протяжении истории нашей партии факты показали, что линия Ленина, поскольку с ним начали открытую войну троцкисты, оказалась правильной.

Факты показали, что впоследствии после Ленина линия ЦК нашей партии, линия партии в целом оказалась правильной. Это не могло не повлиять на некоторых бывших троцкистов. И нет ничего удивительного, что такие люди, как Дзержинский, Андреев и десятка два—три бывших троцкистов, разобрались, увидели, что линия партии правильна и перешли на нашу сторону.

Скажу больше. Я знаю некоторых не-троцкистов, они не были троцкистами, но и нам от них большой пользы не было. Они по-казённому голосовали за партию. Большая ли цена такому ленинцу? И наоборот, были люди, которые топорщились, сомневались, не всё признали правильным, и не было у них достаточной доли трусости, чтобы скрыть свои колебания, они голосовали против линии партии, а потом перешли на нашу сторону. Стало быть, и эту вторую точку зрения, ходячую и распространённую среди вас, я отвергаю как абсолютную.

Нужна третья точка зрения при характеристике лидеров этого ядра заговора. Это точка зрения характеристики людей по их делам за ряд лет. Перехожу к этому. Я пересчитал 13 чел. Повторяю: Троцкий, Рыков, Бухарин, Енукидзе, Карахан, Рудзутак, Ягода, Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Гамарник. Из них 10 чел. шпионы.

Троцкий организовал группу, которую прямо натаскивал, поучал: давайте сведения немцам, чтобы они поверили, что у меня, Троцкого, есть люди. Делайте диверсии, крушения, чтобы мне, Троцкому, японцы и немцы поверили, что у меня есть сила. Человек, который проповедовал среди своих людей необходимость заниматься шпионажем, потому что мы, дескать, троцкисты, должны иметь блок с немецкими фашистами, стало быть, у нас должно быть сотрудничество, стало быть, мы должны помогать так же, как они нам помогают в случае нужды.

Сейчас от них требуют помощи по части информации, давайте информацию. Вы помните показания Радека, вы помните показания Лившица, вы помните показания Сокольникова — давали информацию[5]. Это и есть шпионаж. Троцкий — организатор шпионов из людей либо состоявших в нашей партии, либо находящихся вокруг нашей партии — обер-шпион.

Рыков. У нас нет данных, что он сам информировал немцев, но он поощрял эту информацию через своих людей. С ним очень тесно были связаны Енукидзе и Карахан, оба оказались шпионами. Карахан с 1927 г. и с 1927 г. Енукидзе. Мы знаем, через кого они доставляли секретные сведения, через кого доставляли эти сведения — через такого-то человека из германского посольства в Москве[6]. Знаем. Рыков знал всё это. У нас нет данных, что он сам шпион.

Бухарин. У нас нет данных, что он сам информировал, но с ним были связаны очень крепко и Енукидзе, и Карахан, и Рудзутак, он им советовал, информируйте, но сам не доставлял.

Гамарник. У нас нет данных, что он сам информировал, но все его друзья, ближайшие друзья — Уборевич, особенно Якир, Тухачевский занимались систематической информацией немецкого генерального штаба.

Остальные — Енукидзе, Карахан, я уже сказал. Ягода — шпион, и у себя в ГПУ разводил шпионов. Он сообщал немцам, кто из работников ГПУ имеет такие-то пороки. Чекистов таких он посылал за границу для отдыха. За эти пороки хватала этих людей немецкая разведка и завербовывала, возвращались они завербованными.

Тогда Ягода говорил им: я знаю, что вас немцы завербовали, как хотите, либо вы мои люди, личные и работаете так, как я хочу, слепо, либо я передаю в ЦК, что вы — германские шпионы. Те завербовывались и подчинялись Ягоде как его личные люди. Так он поступил с Гаем — немецко-японским шпионом. Он это сам признал. Эти люди признаются. Так он поступил с Воловичем — шпион немецкий, сам признаётся. Так он поступил с Паукером — шпион немецкий, давнишний, с 1923 г…

Дальше, Тухачевский. Вы читали его показания[7].

Голоса. Да, читали.

Сталин.Он оперативный план наш, оперативный план — наше святая-святых, передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион. Для благовидности на Западе этих жуликов из западно-европейских цивилизованных стран называют информаторами, а мы-то по-русски знаем, что это просто шпион.

Якир – систематически информировал немецкий штаб. Он выдумал себе эту болезнь печени. Может быть, он выдумал себе эту болезнь, а может быть, она у него действительно была. Он ездил туда лечиться. Уборевич — не только с друзьями, с товарищами, но он отдельно сам лично информировал. Карахан немецкий шпион. Эйдеман — немецкий шпион. Карахан информировал немецкий штаб, начиная с того времени, когда он был у них военным атташе…

Рудзутак. Я уже говорил о том, что он не признаёт, что он шпион, но у нас есть все данные. Знаем, кому он передавал сведения. Есть одна разведчица опытная в Германии, в Берлине… Жозефина Гензи, может быть, кто-нибудь из вас знает? Она красивая женщина. Разведчица старая. Она завербовала Карахана. Завербовала на базе бабской части. Она завербовала Енукидзе. Она помогла завербовать Тухачевского. Она же держит в руках Рудзутака. Это очень опытная разведчица — Жозефина Гензи. Будто бы она сама датчанка на службе у германского рейхсвера. Красивая, очень охотно на всякие предложения мужчин идёт, а потом гробит.

Вы, может быть, читали статью в «Правде»[8] о некоторых коварных приёмах вербовщиков. Вот она одна из отличившихся на этом поприще разведчиц германского рейхсвера. Вот вам люди. Десять определённых шпионов и трое организаторов и потакателей шпионажа в пользу германского рейхсвера. Вот они, эти люди.

Могут спросить, естественно, такой вопрос — как это так, эти люди, вчера ещё коммунисты, вдруг стали сами оголтелым орудием в руках германского шпионажа?

А так, что они завербованы. Сегодня от них требуют — дай информацию. Не дашь, у нас есть уже твоя расписка, что ты завербован, опубликуем. Под страхом разоблачения они дают информацию. Завтра требуют: нет, этого мало, давай больше и получи деньги, дай расписку. После этого требуют — начинайте заговор, вредительство. Сначала вредительство, диверсии, покажите, что вы действуете на нашу сторону. Не покажете — разоблачим, завтра же передаём агентам советской власти, и у вас головы летят.

Начинают они диверсии. После этого говорят — нет, вы как-нибудь в Кремле попытайтесь что-нибудь устроить или в Московском гарнизоне и вообще займите командные посты. И эти начинают стараться, как только могут.

Дальше и этого мало. Дайте реальные факты, чего-нибудь стоящие. И они убивают Кирова. Вот, получайте, говорят. А им говорят: идите дальше, нельзя ли всё правительство снять? И они организуют через Енукидзе, через Горбачёва, Егорова, который был тогда начальником школы ВЦИК, а школа стояла в Кремле, и Петерсона.

Им говорят, организуйте группу, которая должна арестовать правительство. Летят донесения, что есть группа, всё сделаем, арестуем и прочее.

Но этого мало, арестовать, перебить несколько человек, а народ, а армия? Ну, значит, они сообщают, что у нас такие-то командные посты заняты, мы сами занимаем большие командные посты, я, Тухачевский, а вот Уборевич, а здесь Якир. Требуют — а вот насчёт Японии, Дальнего Востока как? И вот начинается кампания, очень серьезная кампания. Хотят Блюхера снять. И там же есть кандидатура. Ну уж, конечно, Тухачевский. Если не он, так кого же.

Почему снять? Агитацию ведёт Гамарник, ведёт Аронштам. Так они ловко ведут, что подняли почти всё окружение Блюхера против него. Более того, они убедили руководящий состав военного центра, что надо снять. Почему спрашивается, объясните, в чём дело? Вот он выпивает. Ну, хорошо. Ну, ещё что? Вот он рано утром не встаёт, не ходит по войскам. Ещё что? Устарел, новых методов работы не понимает. Ну, сегодня не понимает, завтра поймет, опыт старого бойца не пропадает.

Посмотрите, ЦК встает перед фактом всякой гадости, которую говорят о Блюхере. Путна бомбардирует, Аронштам бомбардирует нас в Москве, бомбардирует Гамарник. Наконец, созываем совещание. Когда он приезжает, видимся с ним. Мужик как мужик, неплохой… Даём ему произнести речь — великолепно. Проверяем его и таким порядком. Люди с мест сигнализировали, созываем совещание в зале ЦК.

Он, конечно, разумнее, опытнее, чем любой Тухачевский, чем любой Уборевич, который является паникёром, и чем любой Якир, который в военном деле ничем не отличается. Была маленькая группа. Возьмём Котовского, он никогда ни армией, ни фронтом не командовал. Если люди не знают своего дела, мы их обругаем — подите к чёрту, у нас не монастырь. Поставьте людей на командную должность, которые не пьют, но и воевать не умеют — нехорошо. И есть люди с 10-летним командующим опытом, действительно из них сыпется песок, но их не снимают, наоборот, держат…

Вот ядро, состоящее из 10 патентованных шпионов и 3 патентованных подстрекателей шпионов. Ясно, что сама логика этих людей зависит от германского рейхсвера. Если они будут выполнять приказания германского рейхсвера, ясно, что рейхсвер будет толкать этих людей сюда. Вот подоплека заговора. Это военно-политический заговор. Это собственноручное сочинение германского рейхсвера. Я думаю, эти люди являются марионетками и куклами в руках рейхсвера. Рейхсвер хочет, чтобы у нас был заговор, и эти господа взялись за заговор. Рейхсвер хочет, чтобы эти господа систематически доставляли им военные секреты, и эти господа сообщали им военные секреты. Рейхсвер хочет, чтобы существующее правительство было снято, перебито, и они взялись за это дело, но не удалось.

Рейхсвер хотел, чтобы в случае войны было всё готово, чтобы перешли к вредительству с тем, чтобы армия не была готова к обороне, этого хотел рейхсвер, и они это дело готовили. Это агентура, руководящее ядро военно-политического заговора в СССР, состоящее из 10 патентованных шпиков и 3 патентованных подстрекателей шпионов. Это агентура германского рейхсвера.

Вот основное. Заговор этот имеет, стало быть, не только внутреннюю почву, но и внешние условия, не только политику по внутренней линии в нашей стране, но и политику германского рейхсвера. Хотели в СССР сделать вторую Испанию, и нашли себе, и завербовали шпиков, орудовавших в этом деле. Вот обстановка.

Тухачевский особенно, который играл благородного человека, на мелкие пакости неспособного, воспитанного человека. Мы его считали неплохим военным, я его считал не плохим военным. Я его спрашивал, как вы могли в течение 3 месяцев довести численность дивизии до 7 тыс. чел. Что это? Профан, не военный человек. Что за дивизия в 7 тыс. чел. Это либо дивизия без артиллерии, либо это дивизия с артиллерией без прикрытия. Вообще это не дивизия, это срам. Как может быть такая дивизия?

Я у Тухачевского спрашивал, как вы, человек, называющий себя знатоком этого дела, как вы можете настаивать, чтобы численность дивизии довести до 7 тыс. чел. и вместе с тем требовать, чтобы у нас в дивизии было 60… 40 гаубиц и 20 пушек, чтобы мы имели столько-то танкового вооружения, такую-то артиллерию, столько-то миномётов? Здесь одно из двух, либо вы должны всю эту технику к чёрту убрать и одних стрелков поставить, либо вы должны только технику поставить. Он мне говорит: “Тов. Сталин, это увлечение”. Это не увлечение, это вредительство, проводимое по заказам германского рейхсвера.

Вот ядро, и что оно собой представляет? Голосовали ли они за Троцкого? Рудзутак никогда не голосовал за Троцкого, а шпиком оказался. Енукидзе никогда не голосовал за Троцкого, а шпиком оказался. Вот ваша точка зрения — кто за кого голосовал.

Помещичье происхождение. Я не знаю, кто там ещё есть из помещичьей семьи, кажется, только один Тухачевский. Классовое происхождение не меняет дела. В каждом отдельном случае нужно судить по делам. Целый ряд лет люди имели связь с германским рейхсвером, ходили в шпионах. Должно быть, они часто колебались и не всегда вели свою работу. Я думаю, мало кто из них вёл своё дело от начала до конца. Я вижу, как они плачут, когда их привели в тюрьму.

Вот тот же Гамарник. Видите ли, если бы он был контрреволюционером от начала до конца, то он не поступил бы так, потому что я бы на его месте, будучи последовательным контрреволюционером, попросил бы сначала свидания со Сталиным, сначала уложил бы его, а потом бы убил себя. Так контрреволюционеры поступают.

Эти же люди были не что иное, как невольники германского рейхсвера, завербованные шпионы, и эти невольники должны были катиться по пути заговора, по пути шпионажа, по пути отдачи Ленинграда, Украины и т. д. Рейхсвер, как могучая сила, берёт себе в невольники, в рабы слабых людей, а слабые люди должны действовать, как им прикажут. Невольник есть невольник. Вот что значит попасть в орбиту шпионажа. Попал ты в это колесо, хочешь ты или не хочешь, оно тебя завернёт, и будешь катиться по наклонной плоскости. Вот основа. Не в том, что у них политика и прочее, никто их не спрашивал о политике…

Колхозы. Да какое им дело до колхозов? Видите, им стало жалко крестьян. Вот этому мерзавцу Енукидзе, который в 1918 г. согнал крестьян и восстановил помещичье хозяйство, ему теперь стало жалко крестьян. Но т. к. он мог прикидываться простачком и заплакать… то ему поверили.

Второй раз, в Крыму, когда пришли к нему какие-то бабёнки, жёны, так же как и в Белоруссии, пришли и поплакали, то он согнал мужиков, вот этот мерзавец согнал крестьян и восстановил какого-то дворянина. Я его ещё тогда представлял к исключению из партии, мне не верили, считали, что я как грузин очень строго отношусь к грузинам. А русские, видите ли, поставили перед собой задачу защищать “этого грузина”. Какое ему дело, вот этому мерзавцу, который восстанавливал помещиков, какое ему дело до крестьян?

Тут дело не в политике, никто его о политике не спрашивал. Они были невольниками в руках германского рейхсвера. Те командовали, давали приказы, а эти в поте лица выполняли. Этим дуракам казалось, что мы такие слепые, что ничего не видим. Они, видите ли, хотят арестовать правительство в Кремле. Оказалось, что мы кое-что видели.

Они хотят в Московском гарнизоне иметь своих людей и вообще поднять войска. Они полагали, что никто ничего не заметит, что у нас пустыня Сахара, а не страна, где есть население, где есть рабочие, крестьяне, интеллигенция, где есть правительство и партия. Оказалось, что мы кое-что видели. И вот эти невольники германского рейхсвера сидят теперь в тюрьме и плачут. Политики! Руководители!

Второй вопрос — почему этим господам так легко удавалось завербовать людей. Вот мы, человек 300—400 по военной линии арестовали. Среди них есть хорошие люди. Как их завербовали? Сказать, что это способные, талантливые люди, я не могу. Сколько раз они поднимали открытую борьбу против Ленина, против партии при Ленине и после Ленина и каждый раз были биты. И теперь подняли большую кампанию и тоже провалились. Не очень уж талантливые люди, которые то и дело проваливались, начиная с 1921 г. и кончая 1937-м. Не очень талантливые, не очень гениальные.

Как это им удалось так легко вербовать людей? Это очень серьёзный вопрос. Я думаю, что они тут действовали таким путём. Недоволен человек чем-либо, например, недоволен тем, что он бывший троцкист или зиновьевец, и его не так свободно выдвигают, либо недоволен тем, что он человек неспособный, не управляется с делами, и его за это снижают, а он себя считает очень способным. Очень трудно иногда человеку понять меру своих сил, меру своих плюсов и минусов. Иногда человек думает, что он гениален и поэтому обижен, когда его не выдвигают.

Начинали с малого — с идеологической группки, а потом шли дальше. Вели разговоры такие: вот ребята, дело какое. ГПУ у нас в руках, Ягода в руках, Кремль у нас в руках, т. к. Петерсон с нами, Московский округ, Корк и Горбачёв тоже у нас. Всё у нас. Либо сейчас выдвинуться, либо завтра, когда придём к власти, остаться на бобах. И многие слабые, нестойкие люди думали, что это дело реальное, чёрт побери, оно будто бы даже выгодное. Этак прозеваешь, за это время арестуют правительство, захватят Московский гарнизон и всякая такая штука, а ты останешься на мели.

Точно так рассуждает в своих показаниях Петерсон. Он разводит руками и говорит — дело это реальное, как тут не завербоваться?  Оказалось дело не такое уж реальное. Но эти слабые люди рассуждали именно так — как бы, чёрт побери, не остаться позади всех. Давай-ка скорей прикладываться к этому делу, а то останешься на мели.

Конечно, так можно завербовать только нескольких людей. Конечно, стойкость тоже дело наживное, от характера кое-что зависит, но и от самого воспитания. Вот эти малостойкие, я бы сказал, товарищи, они и послужили материалом для вербовки. Вот почему этим мерзавцам так легко удавалось малостойких людей вовлекать. На них гипнозом действовали — завтра все будут у нас в руках, немцы с нами, Кремль с нами, мы изнутри будем действовать, они извне. Вербовали таким образом этих людей.

Третий вопрос — почему мы так странно прошляпили это дело? Сигналы были. В феврале был Пленум ЦК. Всё-таки как-никак дело это наворачивалось, а вот всё-таки прошляпили, мало кого мы сами открыли из военных. В чём тут дело? Может быть, мы малоспособные люди, или совсем уже ослепли?

Тут причина общая. Конечно, армия не оторвана от страны, от партии, а в партии вам известно, что эти успехи несколько вскружили голову, когда каждый день успехи, планы перевыполняются, жизнь улучшается, политика будто бы неплохая, международный вес нашей страны растёт, бесспорно. Армия сама внизу и в средних звеньях, отчасти в верхних звеньях, очень здоровая и колоссальная сила, всё это дело идёт вперёд, — поневоле развинчивается, острота зрения пропадает, начинают люди думать, какого рожна еще нужно? Чего не хватает? Политика неплохая, Рабоче-крестьянская Красная Армия за нас, международный вес нашей страны растёт, всякому из нас открыт путь для того, чтобы двигаться вперёд, неужели же ещё при этих условиях кто-нибудь будет думать о контрреволюции?

Но есть такие мыслишки в головах. Мы-то не знали, что это ядро уже завербовано германцами, и они даже при желании отойти от пути контрреволюции не могут, потому что живут под страхом того, что их разоблачат, и они головы сложат. Но общая обстановка, рост наших сил, поступательный рост и в армии, и в стране, и в партии, — вот они у нас притупили чувство политической бдительности и несколько ослабили остроту нашего зрения. И вот в этой-то как раз области мы и оказались разбитыми.

Нужно проверять людей, и чужих, которые приезжают, и своих. Это значит, надо иметь широко разветвлённую разведку, чтобы каждый партиец и каждый непартийный большевик, особенно органы ОГПУ, рядом с органами разведки, чтобы они свою сеть расширяли и бдительнее смотрели.

Во всех областях разбили мы буржуазию, только в области разведки оказались битыми как мальчишки, как ребята. Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это слово в широком смысле слова, в смысле бдительности, и в узком смысле слова также, в смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем. Наша разведка по линии ГПУ возглавлялась шпионом Гаем, и внутри чекистской разведки у нас нашлась целая группа хозяев этого дела, работавшая на Германию, на Японию, на Польшу сколько угодно, только не для нас. Разведка — это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза, это наши уши.

Слишком большие победы одержали, товарищи, слишком лакомым куском стал СССР для всех хищников. Громадная страна, великолепные железные дороги, флот растёт, производство хлеба растёт, сельское хозяйство процветает и будет процветать, промышленность идёт в гору. Это такой лакомый кусок для империалистических хищников, что он, этот кусок, обязывает нас быть бдительными. Судьба, история доверили этакое богатство, эту великолепную и великую страну, а мы оказались спящими, забыли, что этакое богатство, как наша страна, не может не вызывать жадности, алчности, зависти и желания захватить эту страну. Вот Германия первая серьёзно протягивает руку. Япония вторая, заводит своих разведчиков, имеет своё повстанческое ядро. Те хотят получить Приморье, эти хотят получить Ленинград.

Мы это прозевали, не понимали. Имея эти успехи, мы превратили СССР в богатейшую страну и вместе с тем в лакомый кусок для всех хищников, которые не успокоятся до тех пор, пока не испробуют всех мер к тому, чтобы отхватить от этого куска кое-что. Мы эту сторону прозевали. Вот почему у нас разведка плоха, и в этой области мы оказались битыми, как ребятишки, как мальчишки.

Но это не всё, не только разведка плохая. Очень хорошо. Ну, успокоение пошло. Факт. Успехи одни. Это очень большое дело — успехи, и мы все стремимся к ним. Но у этих успехов есть своя теневая сторона — самодовольство ослепляет.

Но есть у нас и другие такие недостатки, которые, помимо всяких успехов или неуспехов, существуют и с которыми надо распроститься. Вот тут говорили о сигнализации, сигнализировали. Я должен сказать, что сигнализировали очень плохо с мест. Плохо. Если бы сигнализировали больше, если бы у нас было поставлено дело так, как этого хотел Ленин, то каждый коммунист, каждый беспартийный считал бы себя обязанным о недостатках, которые замечает, написать своё личное мнение. Он так хотел. Ильич к этому стремился, ни ему, ни его птенцам не удалось это дело наладить. Нужно, чтобы не только мы смотрели, наблюдали, замечали недостатки и прорывы, замечали врага, но и все остальные товарищи, чтобы смотрели на это дело. Нам отсюда не всё видно.

Думают, что центр должен всё знать, всё видеть. Нет, центр не всё видит, ничего подобного. Центр видит только часть, остальное видят на местах. Он посылает людей, но он не знает этих людей на 100%, вы должны их проверять. Есть одно средство настоящей проверки — это проверка людей на работе, по результатам их работы. А это только местные люди могут видеть.

Вот т. Горячев рассказывал о делах головокружительной практики. Если бы мы это дело знали, конечно, приняли бы меры. Разговаривали о том, о сём, что у нас дело с винтовкой плохое, что наша боевая винтовка имеет тенденцию превратиться в спортивную…

Голос. Махновский обрез.

Сталин. Не только обрез, ослабляли пружину, чтобы напряжения не требовалось. Один из рядовых красноармейцев сказал мне, что плохо дело, поручили, кому следует, рассмотреть. Один защищает Василенко, другой не защищает. В конце концов, выяснилось, что он действительно грешен. Мы не могли знать, что это вредительство. А кто же он оказывается? Оказывается, он шпион. Он сам рассказал. С какого года, т. Ежов?

Ежов. С 1926 г.

Сталин. Конечно, он себя троцкистом называет, куда лучше ходить в троцкистах, чем просто в шпионах.

Плохо сигнализируете, а без ваших сигналов ни военком, ни ЦК ничего не могут знать. Людей посылают не на 100% обсосанных, в центре таких людей мало. Посылают людей, которые могут пригодиться. Ваша обязанность проверять людей на деле, на работе, и, если неувязки будут, вы сообщайте. Каждый член партии, честный беспартийный гражданин СССР не только имеет право, но обязан (выделение — А. Я.) о недостатках, которые он замечает, сообщать. Если будет правда, хотя бы на 5%, то и это хлеб. Обязаны посылать письма своему наркому, копию в ЦК. Как хотите. Кто сказал, что обязывают только наркому писать? Неправильно.

Я расскажу один инцидент, который был у Ильича с Троцким. Это было, когда Совет Обороны организовывался. Это было, кажется, в конце 1918-го или 1919 г. Троцкий пришёл жаловаться — получаются в ЦК письма от коммунистов, иногда в копии посылаются ему как наркому, а иногда даже и копии не посылается, и письма посылаются в ЦК через его голову. «Это не годится». Ленин спрашивает: почему? «Как же так, я нарком, я тогда не могу отвечать». Ленин его отбрил, как мальчишку, и сказал: «Вы не думайте, что вы один имеете заботу о военном деле. Война — это дело всей страны, дело партии».

Если коммунист по забывчивости или почему-либо прямо в ЦК напишет, то ничего особенного в этом нет. Он должен жаловаться в ЦК. Что же вы думаете, что ЦК уступит вам своё дело? Нет. А вы потрудитесь разобрать по существу эту жалобу. Вы думаете, вам ЦК не расскажет? Расскажет. Вас должно интересовать существо этого письма — правильно оно или нет. Даже и в копии можно наркому не посылать.

Разве вам когда Ворошилов запрещал письма писать в ЦК? (Голоса. Нет, никогда). Кто из вас может сказать, что вам запрещали писать письма в ЦК? (Голоса. Нет, никто). Поскольку вы отказываетесь писать в ЦК и даже наркому не пишете о делах, которые оказываются плохими, то вы продолжаете старую троцкистскую линию. Борьба с пережитками троцкизма в головах должна вестись и ныне, надо отказаться от этой троцкистской практики.

Член партии, повторяю, беспартийный, у которого болит сердце о непорядках, а некоторые беспартийные лучше пишут, честнее, чем другие коммунисты, обязаны писать своим наркомам, писать заместителям наркомов, писать в ЦК о делах, которые им кажутся угрожающими. Вот если бы это правило выполнялось, а это ленинское правило, — вы не найдёте в Политбюро ни одного человека, который бы что-нибудь против этого сказал, — если бы вы это правило проводили, мы гораздо раньше разоблачили бы это дело. Вот это насчёт сигналов.

Ещё недостаток, в отношении проверки людей сверху. Не проверяют. Мы для чего организовали Генеральный штаб? Для того чтобы он проверял командующих округами. А чем он занимается? Я не слыхал, чтобы Генеральный штаб проверял людей, чтобы Генеральный штаб нашёл у Уборевича что-нибудь и раскрыл все его махинации. Вот тут выступал один товарищ и рассказывал насчёт кавалерии, как тут дело ставили, — где же был Генеральный штаб? Вы что думаете, что Генеральный штаб для украшения существует? Нет, он должен проверять людей на работе сверху. Командующие округами не Чжан Цзолин, которому отдали округ на откуп…»

Для справки. Чжан Цзолин (1876—1928) — китайский генерал, глава фынтянского (мукденского) крыла китайских милитаристов, ориентировавшихся на Японию. Во время русско-японской войны 1904—1905 гг. возглавлял вооружённый отряд, действовавший против русских войск в Манчьжурии. В 1906 г. при содействии японцев добился включения своего отряда в состав китайской императорской армии и получил офицерский чин. В 1916 г. был назначен губернатором провинции Фыньтянь, а в 1918 г. — полномочным генерал-губернатором трёх Восточных провинций в Манчьжурии. Опирался на поддержку высших военных кругов Японии, представителям которых были предоставлены самые широкие хозяйственные права и привилегии в генерал-губернаторстве Чжан Цзолиня. В 1920—1921, 1924—1925, 1926—1928 гг. совместно с чжилийским крылом китайского генералитета держал под контролем центральное правительство в Пекине. В 1926—1927 гг. был главнокомандующим т. н. «армии умиротворения страны», которая боролась против революционной армии Гуанчжоусского, а затем Уханьского правительства. В апреле 1927 г. по приказу Чжан Цзолиня был совершён полицейский налёт на советское полпредство в Пекине. По его же распоряжению в начале мая того же года были арестованы и казнены 20 китайских коммунистов, обвинённых в шпионаже в пользу СССР. В 1928 г. пытался изменить свою японскую ориентацию и вступить с связь с Гоминьданом. За это был убит японской диверсионной группой, устроившей железнодорожную катастрофу поезду, в котором ехал этот китайский генерал.

«Голоса. А это так и было.

Сталин. Такая практика не годится. Конечно, не любят иногда, когда против шерсти гладят, но это не большевизм. Конечно, бывает иногда, что идут люди против течения и против шерсти гладят. Но бывает и так, что не хотят обидеть командующего округом. Это неправильно, это гибельное дело. Генеральный штаб существует для того, чтобы он изо дня в день проверял людей, давал бы советы, поправлял. Может, какой командующий округом имеет мало опыта, просто сам сочинил что-нибудь, его надо поправить и прийти ему на помощь. Проверить, как следует.

Так могли происходить все эти художества, на Украине — Якир, здесь в Белоруссии — Уборевич. И вообще нам не все их художества известны, потому что люди эти были предоставлены сами себе, и что они там вытворяли, бог их знает!

Генштаб должен знать всё это, если он хочет действительно практически руководить делом. Я не вижу признаков того, чтобы Генштаб стоял на высоте с точки зрения подбора людей.

Дальше. Не обращали достаточного внимания, по-моему, на дело назначения на посты начальствующего состава. Вы смотрите, что получается. Ведь очень важным вопросом является, как расставить кадры. В военном деле принято так — есть приказ, должен подчиниться. Но если во главе этого дела стоит мерзавец, он может всё запутать. Он может хороших солдат, хороших красноармейцев, великолепных бойцов направить не туда, куда нужно, не в обход, а навстречу врагу. Военная дисциплина строже, чем дисциплина в партии. Человека назначили на пост, он командует, он главная сила, его должны слушаться все. Тут надо проявлять особую осторожность при назначении людей.

Я сторонний человек, и то заметил недавно. Каким-то образом дело обернулось так, что в механизированных бригадах, чуть ли не везде, стоят люди непроверенные, нестойкие. Почему это, в чём дело? Взять хотя бы Абашидзе: забулдыга, мерзавец большой — я слышал краем уха об этом. Почему-то обязательно надо дать ему механизированную бригаду. Правильно я говорю, т. Ворошилов?

Ворошилов. Он начальник АБТ войск корпуса.

Сталин. Я не знаю, что такое АБТ.

Голос с места. Начальник автобронетанковых войск корпуса.

Сталин. Поздравляю! Поздравляю! Очень хорошо! Почему он должен быть там? Какие у него достоинства? Стали проверять. Оказалось, несколько раз его исключали из партии, но потом восстановили, потому что кто-то ему помогал. На Кавказ послали телеграмму, проверили. Оказывается, бывший каратель в Грузии, пьяница, бьёт красноармейцев. Но с выправкой!

Стали копаться дальше. Кто же его рекомендовал, чёрт побери! И, представьте себе, оказалось рекомендовали его Элиава, товарищи Будённый и Егоров. И Будённый, и Егоров его не знают. Человек, как видно, не дурак выпить, умеет быть тамадой, но с выправкой! Сегодня он произнесёт декларацию за советскую власть, завтра против советской власти, какую угодно! Разве можно такого непроверенного человека рекомендовать. Ну, вышибли его, конечно. Стали смотреть дальше. Оказалось, везде такое положение. В Москве, например, Ольшанский.

Голос с места. Проходимец!

Голоса с мест. Ольшанский или Ольшевский?

Сталин. Есть Ольшанский и есть Ольшевский. Я говорю об Ольшанском…

Поймали за хвост бывшего начальника бронетанкового управления Халепского. Не знаю, как он попал, он, пьяница, нехороший человек… как он попал? Потом докопались до тт. Егорова, Будённого, Элиава. Они говорят — Серго рекомендовал…

Голос. Он только просил.

Сталин. У меня нет рекомендации, чтобы вам прочитать.

Егоров.В этот период я в Академии находился.

Сталин. Рекомендуется он (Абашидзе), как человек с ясным умом, выправкой, волевой. Вот и всё, а кто он в политике — не знали, а ему доверяют танковые части. Спустя рукава на это дело смотрели. Также не обращали должного внимания на то, что на посту начальника Командного управления подряд за ряд лет сидели: Гарькавый, Савицкий, Фельдман, Ефимов. Ну, уж конечно, они старались, но многое не от них всё-таки зависит, нарком должен подписать.

Но у них какая уловка практиковалась? Требуется военный атташе, представляют семь кандидатур, шесть дураков и один свой, он среди дураков выглядит умницей.

Возвращают бумаги на этих шесть человек — не годятся, а седьмого посылают. У них было много возможностей. Когда представляют кандидатуры 16 дураков и одного умного, поневоле его подпишешь. На это дело нужно обратить особое внимание.

Затем не обращали должного внимания на военные школы, по-моему, на воспитание хорошее, валили туда всех. Это надо исправить, вычистить.

Голос. Десять раз ставили вопрос, т. Сталин.

Сталин. Ставить вопросы мало, надо решать.

Голос. Я не имею права.

Сталин. Ставят вопросы не для постановки, а для того, чтобы их решать. Не обращалось также должного внимания на органы печати Военведа. Я кое-какие журналы читаю, появляются иногда очень сомнительные такие штуки. Имейте в виду, что молодежь наша военная читает журналы и по-серьёзному понимает. Для нас, может быть, это не совсем серьёзная вещь — журналы, а молодежь смотрит на это дело свято, она читает и хочет учиться, и, если дрянь пропускают в печать, это не годится…

Теперь ещё один вопрос…  В чём основная слабость заговорщиков и в чём наша основная сила? Вот эти господа нанялись в невольники германского вредительства. Хотят они или не хотят, они катятся по пути заговора, размена СССР. Их не спрашивают, а заказывают, и они должны выполнять. В чём их слабость? В том, что нет связи с народом. Боялись они народа, старались сверху проводить — там одну точку установить, здесь один командный пост захватить, там другой, там какого-либо застрявшего прицепить, недовольного прицепить. Они на свои силы не рассчитывали, а рассчитывали на силы германцев, полагали, что германцы их поддержат, а германцы не хотели поддерживать. Они думали — ну-ка заваривай кашу, а мы поглядим. Здесь дело трудное, они хотели, чтобы им показали успехи, говорили… вот если бы на север, в Ленинграде переворот, там дело хорошее. Причём знали, что на севере, в Ленинграде, они не так сильны. Они рассчитывали на германцев, не понимали, что германцы играют с ними, заигрывают с ними. Они боялись народа. Если бы вы прочитали план, как они хотели захватить Кремль, как они хотели обмануть школу ВЦИК. Одних они хотели обмануть, сунуть одних в одно место, других в другое, третьих — в третье и сказать, чтобы охраняли Кремль, что надо защищать Кремль, а внутри они должны арестовать правительство.

Днём, конечно, лучше, когда собираются арестовывать, но как это сделать днём? “Вы знаете, Сталин какой! Люди начнут стрелять, а это опасно”. Поэтому решили лучше ночью. Но ночью тоже опасно, опять начнут стрелять.

Слабенькие, несчастные люди, оторванные от народных масс, не рассчитывающие на поддержку народа, на поддержку армии, боящиеся армии и прятавшиеся от армии и от народа. Они рассчитывали на германцев и на всякие свои махинации — как бы школу ВЦИК в Кремле надуть, как бы охрану надуть, шум в гарнизоне произвести. На армию они не рассчитывали, вот в чём их слабость. В этом же и наша сила.

Говорят, как же такая масса командного состава выбывает из строя. Я вижу кое у кого смущение, как их заменить.

Голоса. Чепуха, чудесные люди есть.

Сталин. В нашей армии непочатый край талантов. В нашей стране, в нашей партии, в нашей армии непочатый край талантов. Не надо бояться выдвигать людей, смелее выдвигайте снизу. Вот вам испанский пример.

Тухачевский и Уборевич просили отпустить их в Испанию. Мы говорим: “Нет, нам имён не надо. В Испанию мы пошлём людей малоизвестных”. Посмотрите, что из этого вышло? Мы им говорили, если вас послать, все заметят, не стоит. И послали людей малозаметных, они же там чудеса творят. Кто такой был Павлов? Разве он был известен.

Голос. Командир полка.

Голос. Командир мехбригады.

Будённый. Командир 6-й дивизии мехполка.

Сталин. Павлов отличился особенно…»

Для справки. Речь шла о будущем командующем Западным особым военным округом Д. Павлове, который в 1939—1941 гг. вредительски готовил свой округ к войне, а в первые дни войны полностью развалил управление войсками на важнейших стратегических направлениях в Белоруссии. Но в Испании Павлов воевал хорошо, не раз отличался в боях, грамотно организовывал оборону и наступление, не раз применял танковые засады, ловушки и другие военные хитрости.

«Сталин.  Никто не думал, и я не слыхал о способностях командующего у Берзина. А посмотрите, как он дело наладил? Замечательно вёл дело. Штерна вы знаете? Всего-навсего был секретарем у т. Ворошилова. Я думаю, что Штерн не намного хуже, чем Берзин, может быть, не только не хуже, а лучше. Вот где наша сила — люди без имён…

Вот сила, она и связана с армией, она будет творить чудеса, уверяю вас. Вот из этих людей смелее выдвигайте, всё перекроят, камня на камне не оставят. Выдвигайте людей смелее снизу. Смелее — не бойтесь…

***

Ворошилов. Слово имеет т. Апанасенко.

Апанасенко. Нелегко выступать с этой трибуны, особенно нам, работникам, которые, как я, например, полтора года работали с этим германским шпионом, с Уборевичем. Нелегко выступать особенно тогда, когда близко работаешь с таким врагом. Я прямо скажу, т. Сталин, я дрался с открытым врагом и был очень храбрым человеком…

Сталин. С открытым врагом драться легче.

Апанасенко. Но с таким врагом, как Уборевич, мне страшно тяжело было жить и драться. Откровенно сказать, я наделал много глупостей. Умел этот враг страшно колотить и близко приближать. Все мы люди, все человеки, и подчас делаешь не то, что нужно. Теперь, конечно, нам всем очень хорошо видна их работа.

О сигналах. Год тому назад (т. Будённый может подтвердить) я написал письмо т. Будённому такого содержания: поработал я — прямо так и написал — с этой сволочью, и хватит.

Будённый. Правильно…

Апанасенко. Второй сигнал. Я написал лично т. Сталину письмо. Правда, это было недавно — в марте месяце. Я написал т. Сталину о том, что в Белоруссии буквально уничтожили лошадей.

Сталин. Получил.

Апанасенко. Писал я в этом письме, что там самое настоящее вредительство. Стыдно, но я — небольшой человек, и невмоготу мне было с ними справляться. Причём я написал это письмо сначала в Совнарком, в ЦК и в суд. Думал, может быть, у кого-нибудь найдётся справедливость, займутся этим делом. Потом написал письмо т. Сталину. Пишу: “Невмоготу, прошу вмешаться лично вас, т. Сталин”.

Не знаю, какой результат этого письма, но факт. Оказывается, что в Наркомзёме Белоруссии сидели абсолютно чужие люди: Бенек противником оказался, и все его соратники — самые настоящие польские шпионы[9].

Ежов. И сам он — польский шпион.

Апанасенко. На пленуме ЦК Белоруссии, кто был там, тот подтвердит…

Голос. Правильно.

Апанасенко. …Подошел я к Бенеку и хотел его избить там же, на пленуме. Раскрыл я всю картину, что полмиллиона лошадей погубили. Этот сукин сын Уборевич потом обратился ко мне: “Ты чего так набросился?” Опять я тут не распознал врага. Он мне говорил: “Ты хотя бы культурнее говори”.

Сталин. Стал бить вас культурою.

Апанасенко. Да, я некультурный за то, что я его разоблачал. Дальше он мне говорит: “Ты зачем написал письмо без моего разрешения Сталину?” Буквально так мне и говорит: “Зачем ты написал? Имей в виду, что только с моего разрешения можно посылать письма, после того как я их прочитаю”. Я сказал, что письма т. Сталину писал и буду писать без вашего разрешения. “Как так?” — “Да вот так. Как хотите, а писать буду”…

Теперь об оперативной подготовке. Я предназначен для крупного соединения конницы. Разрабатываю оперативный план. Что является главным для конной армии? Икс выступает, а я должен подойти к соответствующему укреплённому району с одной третью, остальное должно будет наслаиваться. Подойдёт одна часть — должен расколотить, подойдет другая — должен расколотить, подойдет третья — то же самое.

Чем обеспечивает конную армию авиация? Имеется одна истребительная эскадрилья, причём характерно, что эта эскадрилья имеет только три самолета. Я вызываю командира эскадрильи и говорю: “Поднимайтесь в воздух, садитесь на такой-то аэродром и обеспечьте оперативную игру”. Он спрашивает: “Как, выступать сейчас?” “Да, через три часа поднимайтесь и летите на такой-то аэродром”. А у него только три самолета.

…Я докладывал Уборевичу о таком положении, а он говорит: “Не ваше дело, чего вы привязываетесь ко мне?”.

Или взять игру Генштаба. В 1936 г. в первый раз Генштаб решил привлечь этих “героев”, чтобы они были в роли играющих, и в первую очередь Уборевича. Наверно, органы Наркомвнудела это тоже знают. Получилось так, что эти “герои” звонили из Киева и Смоленска и всячески сопротивлялись, чтобы только не поехать. Кто нас, мол, будет учить там? Мы поехали. Готовились как? Он буквально дрожал всеми поджилками.

Будённый. На военной игре Уборевич упал в обморок.

Ворошилов. А во время игры заболел.

Апанасенко. Когда т. Егоров его взял в эту самую игру, он ввязался прямо в драку. Командиры возмущались, что начальник Генерального штаба не возьмёт его в работу. Он дрался с вами, т. Егоров. Когда у него не выходит, как ему хочется, у него припадок, он остаётся дома. Заявил, что не выйдет, и не вышел. Это второй сигнал.

После этого мы на даче у Семёна Михайловича вместе с т. Егоровым остались втроём. Я докладываю. Тов. Егоров, вы помните? Доложите народному комиссару, что это за командующий фронтом! Истерик, трус и т. д. Надо такого командующего фронтом, который бы стоял как скала. Помните, Семён Михайлович? Доложите наркому, что это не командующий, это же чепуха…

Дальше по оперативному плану. Не выходит у меня с ним… Я иду в Генеральный штаб. Это в январе 1937 г. Иду прямо к т. Егорову и говорю: “Разрешите с вами поговорить по оперативному плану”. “Чего по оперативному плану? Иди к Уборевичу, к командующему своему”. И не принял меня, не стал говорить. Я, буквально убитый, ушел от т. Егорова.

Говорю т. Будённому: “Семён Михайлович, как вы принимаете нас в Генеральном штабе?” Я не успокоился, написал документ, он совершенно секретный, его везли под конвоем. Жду, но и до сегодняшнего дня ответа нет. Сигнал это или не сигнал? Что можно было дальше делать?..

О Якире… Как могло быть так, что Якир сидел? Все буквально говорили, что на Украине абсолютная батьковщина, что туда никому не позволено, кроме якировцев ехать, что Якир не даёт отозвать ни одного человека с Украины? Меня назначали на Первый конный корпус. Как только Якир узнал, — как это Апанасенко? — там такой хай устроил.

Демичева назначили на Ленинград — на 4-ю кавдивизию; но вещи приехали, кони приехали, а Демичев не приехал, Якир не отпустил своего человека…

Якир — это же была икона. На днях объявили, что в Ленинграде и большой портрет Якира поместили как нового командующего войсками.

Голос. А он не доехал.

Ворошилов. В какой газете?

Голос. В «Ленинградской правде»…

Апанасенко.  Дальше. Объезд конницы был только в 1937 г. Никогда не было объезда конницы.  Вдруг собирается Уборевич и в Лепеле и Слуцке марширует. Причём что делает? Сотни тысяч рублей раздаёт, буквально так.

Ворошилов. Что же вы не написали, вы, любитель писать всем?

Апанасенко. Я вам много писал.

Голос. Он не сумел деньги выдать. Он обещал, но потом признали решение незаконным, поэтому деньги кавалерийские части не получили.

Апанасенко. Факт остаётся фактом, он раздавал деньги.

Ворошилов. Фактически или на словах?

Апанасенко. Часть роздал.

Голос. Только двум полкам дал деньги, а все награды по 10 тыс. руб. не сумел выдать.

Апанасенко. Часть роздал этих денег. Был такой Лавров в нашем штабе. Пришёл Лавров с Сев. Кавказа. Я его спрашиваю: “Кто вы, что вы?” — “Офицер, уроженец Кубани, ротмистр” — “Где был?” — “Нигде не был”. Я говорю: “Вы были у белых”.

Звоню Жукову, начальнику ОПК: “Вы будете выдавать Лаврову партбилет, не выдавайте — у него сомнительная физиономия»” Звоню секретарю парторганизации, говорю с ним. И что же вы думаете? Выдали партбилет этому Лаврову.

Ворошилов. У вас сведения о нём были?

Апанасенко. Нет, не было.

Ворошилов. А почему же не выдавать ему партбилет?

Апанасенко. Он — кубанец. Когда Красная Армия дралась, он был у себя дома, на Кубани. Он — ротмистр… Я сам дрался на Кубани. Какой ротмистр будет сидеть дома в то время?

Сталин. Правильно.

Апанасенко. Я в это время дрался, а тут вдруг ротмистр, и сидит дома. Пускай меня зарежут, чтобы я поверил. Однако мне не поверили и выдали ему партийный билет…

Последнее, о кадрах. Когда мы стали разбираться с т. Писмаником в кадрах, то, оказывается, такая засорённость, какую и представить себе нельзя… И 81-я дивизия, и 4-я дивизия в Слуцке — сильно засорённые и партийными, и беспартийными командирами. Все обиженные… И в это же время командиров разделяли на культурных и некультурных — чтобы столкнуть между собой…

Ворошилов. Слово имеет т. Дубовой.

Дубовой. Товарищи, многие из выступавших здесь говорили о том, что стыдно нам, что мы так позорно просмотрели врагов. Здесь я должен сказать о себе. Я работаю на Украине давно, с 1919 г., после Царицына. Я пять лет командовал корпусом, когда Якир командовал округом, и пять лет был у него заместителем. Замечал ли я что-нибудь? Я должен откровенно сказать, ничего абсолютно не замечал. Мы все считали его, и в том числе я, лучшим представителем партии, партийным командующим…

Сталин. Он умел здорово в кишки залезть.

Дубовой. Ведь факт, что на целом ряде совещаний, на любых разборах мы в рот Якиру смотрели, когда он говорил…

Сталин. Он считался одним из лучших командующих…

Дубовой. Вот, Якир приезжает из Москвы, Якир в курсе всех организационных вопросов, он докладывает… Говорит, что с ним советуется т. Сталин, что с ним советуется т. Молотов, что с ним советуется т. Ворошилов. А мы не могли этого проверить. А теперь понятно, для чего он это говорил. Здесь украинские командиры сидят, они могут подтвердить, что Якир рассказывал, что в любой приезд в Москву он бывает у т. Сталина два-три раза, разговаривает с ним.

Сталин. Неверно. Я могу один факт рассказать. Это было, кажется, в 1933-м или 1932 г. Он был там, в 1932 г., на Украине, Якир?

Голос. Был, он 12 лет там.

Сталин. Он просил Серго Орджоникидзе, чтобы он устроил ему свидание со мной, т. к. Якир имеет сообщить мне очень интересное дело, но так, чтобы Ворошилов этого не знал. Я Серго Орджоникидзе обложил, как следует за маклерство; сказал, что он маклерские штуки должен бросить. Он и раньше всякое сомнительное пособничество на себя брал. Я ему сказал: “Передайте Якиру, что, если он что-нибудь хочет мне сказать, он может прийти, но всё, что он мне скажет, я в тот же день доложу наркому и Политбюро, ничего скрытого от ЦК и от наркома обороны не должно быть. Так, мол, ему и скажите”. Он смылся, не захотел этого, и с тех пор я его не видел, вот с какого времени.

Петровский. Тов. Сталин, Якир нам всем говорил об этом.

Сталин. Врал. Он так испугался, что я не хочу с ним иметь секретов от ЦК и от наркома по оборонным делам, что он больше не сунулся ко мне. Бывало такое дело, что либо Гамарнику, либо Орджоникидзе (он бывал часто у него) он что-нибудь расскажет, надеясь, что те мне расскажут. Ну, скажут, а я плюю, ну, бог с ним, кто хочет говорить, должен честно прийти, поговорить. Это не секрет, это должны знать члены ЦК, а если дело военное — нарком должен знать. Ни разу больше Якир ко мне не пытался прийти. Дважды мы на совещаниях встречались. Он имеет право сказать, что он у меня был на совещании. Единственный раз после того он был у меня, пришёл в кабинет после ареста Гарькавого — это было в 1937 г. — и сказал: “Я виноват, т. Сталин. У нас, мол, жёны — сёстры. Я с ним близок был, я не ожидал, что он такой человек. Это моя вина”. Ну, что же. С 1932 до 1937 г. он не бывал у меня.

Голос. Значит, все врал.

Петровский. Товарищ Сталин, я утверждаю, когда я был на Украине, с Якиром я частенько виделся. Я заходил к нему, он тогда при приезде говорил, что он у вас в доме чуть ли не желанный гость, каждый раз у вас бывал. То же самое и у т. Молотова, и у Кагановича. Рассказывал всякие разговоры с вами.

Сталин. Раз был он… кажется, в прошлом году.

Голоса. То же и Уборевич говорил. Это тактика, всё ясно.

Дубовой. Товарищи, и поэтому у нас не было не только каких-либо подозрений, но даже, я за других не отвечаю, но у меня не было ни малейшего сомнения в этом человеке, который оказался шпионом.

Сталин. У нас тоже не было сомнений.

Дубовой. И почему ещё присматривались к нему? Он был против деления Украинского военного округа[10]. Заставили его, поделил. Назначат или не назначат его начальником Генерального штаба, — считали, что Якир может отказаться, если не захочет этой должности. Якир не желает ехать — не едет. В 1935 г. вы с Климентом Ефремовичем в Политбюро решаете на авиацию Якира послать… А некоторые командиры говорят: «Якир не захотел — Якир не идёт». Он какую-то силу имел, т. Сталин.

Ворошилов. А вы перед силой дрожите.

Дубовой. Но позвольте, есть решение Политбюро, есть высший орган, а этот человек не подчиняется решению Политбюро. Ходатайствует, заявил, что не пойду. И Туровский первый сказал, что это ещё посмотрим: если Якир не захочет, он никуда из своего Киева не пойдёт.

Голос. Правильно, и Уборевич также говорил.

Сталин. Я просьбу Якира уважил и просьбу Уборевича тоже уважил. Раз не хотят — ничего не выйдет. И Уборевич, и Якир — они посылали телеграммы в ЦК, просили после этого решения: “Примите”. Я говорю: “Не приму, у вас есть нарком”. Я знаю, для чего хотят прийти: просить, нельзя ли перерешить. Я был в Сочи тогда и указал им: “Не приму”. Потому что я хотел знать, как военные думают. Если военные согласны, чтобы перерешён был вопрос, тогда другое дело. Но чтобы я с ними переговорил, чтобы отменили решение Политбюро. А их не отменили.

Дубовой. Но у нас, т. Сталин, какое складывалось впечатление? Якир захотел — и решение Политбюро для него меняется. Значит, власть, значит, сила, с которой считаются. Все считаются с Якиром, а мы тоже ему в рот смотрим.

Сталин. У нас бывает так: не Якир, а пониже человек назначается, и он имеет право прийти и сказать: “Я не могу или не хочу”. И мы отменяем.

Дубовой. Имеет право. Но Якир несколько раз так делал, он систематически не хотел уйти с Украины. Теперь понятно, почему он не хотел.

Ворошилов. Тов. Сталин сказал, что тут что-то серьёзное есть, раз он не хочет ехать с Украины. Теперь многое можно говорить. Но я не хотел этих людей иметь здесь на авиации.

Сталин. Здесь мы бы их разоблачили. Мы бы не стали смотреть в рот, как т. Дубовой.

Дубовой. Я уже сказал о подсадке Туровского, который считал меня недалёким человеком. Подсаживают Зюка. И теперь мне ясно, почему об этом говорил Гамарник и Аронштам, что там Фельдман с Блюхером дерутся, и выпадает Зюк. Если помните, Климент Ефремович, вы сказали, чтобы я взял его на последнее испытание.

Ворошилов. Я говорил с вами: “Возьмите этого мерзавца (Зюка), полутроцкиста в последний раз, следите лично за ним; если он в чём-либо проштрафится — гоните его в три шеи”.

Дубовой.Так точно. И через 2 месяца я сказал, что он дивизию разлагает и его выгнать надо немедленно… Назначают ко мне начальником политического управления округа Щаденко. Я сказал, что беру его. Я знаю, что Афанасий[11] будет работать.

И вот меня встречает Тухачевский и говорит: “Он тебя заест, он такого агнца, как Корк, заел. Почему ты не откажешься?”

Я сказал, что я начальника политуправления округа не подбираю, а его назначает народный комиссар. Это дело не моего ума — подбирать себе начальника политуправления….

Молотов. А как работал Якир — хорошо, средне или плохо? Вот здесь говорили, что у него очковтирательство было.

Дубовой. Хорошо работал. В 1935 г. манёвры проводил, когда все командиры, все посредники поездили по местности, посмотрели. Манёвры были слаженные.

Ворошилов. В 1935 г. манёвры были проведены хорошо.

Дубовой. Сказать, что там была плохая подготовка, несмотря на то, что он — враг, предатель, я не могу сказать.

Молотов. А как насчёт лиц, которых он подбирал, они не вызывали сомнения?

Дубовой. Это было.

Будённый. Подозрения были?

Дубовой. Насчет Губенко и Примакова… Вот тут говорили о 5-километровом наступлении. В частности, на Украине этого дела не было. По 4—5 километров мы людей не гоняли. Мы считали 2—3 километра максимально можно идти на укреплённую полосу. И когда во время Белорусских манёвров[12] Климент Ефремович спросил меня: “А у тебя также гоняют людей?” — я ему ответил: “Вот свидетель, т. Егоров, что у меня этого нет”. А Уборевич доложил тогда, что этому так учат у нас…»

Вот выписка из Приказа НКО СССР № 0182 от 22.09.1935 г. «О результатах общевойсковых манёвров Киевского военного округа»[13]:

«…Проведенные манёвры показывают, по сравнению с манёврами 1934 г., значительный рост боевой подготовки войск КВО.

Стрелковые войска. Тактическая подготовка пехоты хорошая. Достигнуто твёрдое и чёткое управление движением боевых порядков и огнём, особенно пулемётных подразделений. Пехота в целом продемонстрировала хорошую маршевую втянутость: делала отличные броски к полю боя, показала высокие темпы наступления и умение упорно обороняться… Отмечаю хорошие успехи по оборудованию накоротке полевых оборонительных сооружений для пехоты, пулемётов и орудий и их удачную, часто превосходную маскировку…

Конница. Имеет значительные успехи в выполнении главнейших задач, поставленных мною в приказах № 0101 и 0102.

Повысилась гибкость и непрерывность управления и взаимодействия с другими родами войск и своими техническими средствами в подвижных формах боя и быстро меняющейся обстановке. Бой проводился с большим напряжением, высокой маневренностью, умением применяться к местности и выявил хорошую тактическую подготовку и натренированность кавалеристов, а также хорошую втянутость конского состава. Заметна полная сработанность со своими мотомеханизированными полками, органически уже с нею спаянными. Конница умело выполняла марши как днём, так и в ночных условиях; дисциплина марша стояла на высоком уровне.

Мотомеханизированные войска. Выросла по сравнению с прошлым годом техническая, маршевая и тактическая подготовка механизированных частей. Из 1040 боевых машин, принимавших участие в манёврах, не было ни одного серьёзного аварийного случая до конца манёвров. Отдельные танковые части… прошли за время манёвров в общей сложности от 600 до 650 км. Мехкорпус в целом и отдельные мехбригады при движении в боевой обстановке днём давали в среднем скорости до 20 км в час, сохраняя маршевую дисциплину и безотказность управления. Безотказным и умелым было управление мехчастями и соединениями в бою. 45-й мехкорпус продемонстрировал не только хорошую техническую слаженность и организованность, но также и свою мощную убойную силу. Механизированные полки конницы и танковые батальоны стрелковых дивизий хорошо сработались и умело взаимодействовали с конницей и пехотой, являясь для последних мощным средством усиления.

Авиация. На протяжении всех манёвров и во всех видах столкновений части авиации работали очень хорошо.

Легкобомбардировочная авиация, помимо хорошего выполнения своих основных задач, что было показано 14 сентября, обучена и штурмовым действиям. Истребительная авиация обучена действиям по наземным и живым целям. Штурмовая авиация умело выбирала боевые курсы и маскировано подходила к целям атаки. В большинстве случаев атаки авиацией наземных целей были своевременны и часто внезапны и увязаны с действиями наземных войск. Действия авиации ночью при атаке второго конного корпуса в ночь с 12 на 13 сентября были удачны и нанесли чувствительный урон кав.частям корпуса. Авиация, несмотря на максимальные напряжения в своей работе, действуя, как правило, с боевых высот и невзирая на то, что в манёврах участвовало свыше 500 самолётов, налетавших в общей сложности днём и ночью 5560 часов, сумела добиться безаварийности. Необходимо отметить хорошую работу самолётов связи.

Авиадесант… как с организационной, так и технической стороны — выполнен отлично. Тактические действия авиадесанта по темпу движения, маневренности и взаимодействию высаженных частей между собой и со своей авиацией соответствовали поставленным задачам и выполнены отлично. Исключительно хорошей, организованной и чёткой была работа авиации, производившей высадку десанта… личный состав этих частей работал безукоризненно.

Артиллерия всех назначений действовала хорошо. Артиллерия в полном взаимодействии с пехотой, конницей и мехчастями обеспечивала их своим огнём на марше, в наступлении и обороне. Корректировочная авиация, арт.разведка и взводы связи обеспечивали бесперебойную работу артиллерии.

Остальные рода войск: инженерные, химические войска общевойсковыми начальниками использовались правильно, и сами войска умело действовали на всех этапах манёвров. Не в пример учениям прошлых лет и даже 1934 г., хорошо действовала связь как нейтральная, так и маневрирующих войск. Особенно заметные успехи достигнуты в использовании и работе радиосвязи, что является наиболее ценным достижением КВО.

Работа посреднического аппарата, по сравнению с 1934 г., резко улучшилась, что отношу как к общему росту подготовки командного состава за истекший год, умело и хорошо продуманной, предварительной отработке с посредниками задач.

Посредники проявили много энергии и инициативы в деле выполнения поставленных учебных целей. Посреднический аппарат своей работой умело воспитывал и учил войска правильным боевым действиям на протяжении всего хода учений, отличавшихся большой сложностью боевых положений и высокой маневренностью.

Хорошо и тактически правильно применялась имитация огня.

Отдельными недочётами явились:

1) В ряде случаев продолжает иметь место слабость организации разведки. Постановка задач на разведку не всегда была чёткой и конкретной. Недостаточно отработана служба боевой разведки, требующая от командиров и бойцов в современном бою особой сноровки и смелости, быстроты ориентирования и информации своих начальников. В наступающем учебном году нужно обратить особое внимание на обучение и тренировку в боевой разведке.

2) Разведывательные передовые части мотомехвойск иногда развёртывали свои боевые порядки перед незначительными частями противника, чем преждевременно себя обнаруживали, а иногда открывали огонь всеми своими огневыми средствами после того, как по ним был открыт огонь артиллерии, не учитывая того, что противник нередко находился в этот период на расстоянии 2—3 км.

3) Противотанковый ров — перед передним краем обороны… своей конфигурацией на отдельных участках мешал огневой защите переднего края (закрывал обзор и обстрел со стороны обороняющегося), позволяя противнику безнаказанно подходить вплотную к проволочным заграждениям и уничтожать их.

4) Не все скрывающиеся пулемёты (вообще отлично замаскированные) понимали свое назначение в обороне и в некоторых случаях открывали огонь по разведке противника, чем преждевременно обнаруживали себя. Основная задача скрывающихся пулемётов в обороне — внезапно открывать огонь в момент атаки оборонительной полосы главными силами наступающего.

5) Отсутствие на отдельных участках «огневых секретов» для защиты проволочных заграждений в ночное время позволяло наступающим подходить к проволоке вплотную и безнаказанно делать в ней проходы.

6) Переправа танков через р. Ирпень на участке 131 сп была плохо организована, благодаря чему переправившаяся пехота не была своевременно поддержана танками. Вообще переправа этого полка и особенно маскировка была организована неудачно, в результате чего в действительном бою полк должен был бы понести тяжёлые потери от авиации, пулемётов и особенно от артиллерии противника.

7) В ряде случаев при отходе противника станковые пулеметы наступающего вместо того, чтобы двигаться перекатами с первыми эшелонами и своим огнём с рубежей не давать отступающему противнику зацепиться за местность, отставали и применяли стрельбу через головы своих войск в условиях, исключающих возможность ведения такого вида огня.

8) В некоторых эпизодах недостаточно было применения к местности боевых порядков пехоты при наступлении. Имело место скопление значительных пехотных групп, хорошо наблюдаемых обороняющимися за 1,5—2 км. Не полностью отработана ещё тактика применения дымов, между тем неправильная постановка дымовых завес не маскирует, а демаскирует части.

9) Действия «выпадовых отрядов»[14]… считаю целесообразными, однако необходимо основательно проработать тактику этих отрядов в ночных условиях. То, что я наблюдал ночью 12.09, носило на себе ещё следы неполного освоения действий наскоро сколоченных отрядов, не умеющих сочетать своего огня и движения, не умеющих действовать внезапно.

10) В отдельных столкновениях боевые порядки конницы всё ещё были скучены, даже при атаке нерасстроенной пехоты.

11) В частях конницы не отработана с достаточной чёткостью служба ВНОС, что приводило к запаздыванию оповещения о воздушной опасности. Расчленение конницы при появлении авиации, как правило, применялось, но приёмы расчленения (поэскадронно) не обеспечивают в достаточной мере кавалерийские части от поражения с воздуха.

12) Отмечаю плохую переправу конницы вброд через р. Ирпень, результатом чего были случаи падения лошадей в воду и угроза калечения и гибели их. Этим вопросам на будущее время должно быть уделено серьёзное внимание.

13) Отмечаю отсутствие единого метода обучения верховой езде артиллерийского начсостава (за исключением, разумеется, конной артиллерии). На Киевском параде громадное количество арт.начальников и рядового состава, помимо разнообразия посадки, просто не умело держаться в седле. Командующему войсками КВО т. Якиру, инспектору кавалерии РККА т. Будённому и инспектору артиллерии РККА т. Роговскому к концу 1935 г. ликвидировать недочёты строевой и конной подготовки артиллерии.

14) Ставлю Инспекции кавалерии, командующим войсками и кавалерийским начальникам как важнейшие задачи нового учебного года — добиться возможно меньшей скученности и густоты боевых порядков конницы, отработать (используя опыт авиационных начальников) более действенные приёмы расчленения при воздушной опасности и обеспечить бесперебойную службу ВНОС.

15) Авиационные штабы не имеют достаточной тренировки в быстрой обработке добытых разведывательных данных и своевременном доставлении их войсковым штабам.

16) Мало уделяется внимания вопросам маскировки аэродромов и их ПВО.

Указанные выше отдельные недочёты не умаляют общей отличной оценки и больших в целом успехов в боевой подготовке войск КВО за истекший год.

Манёвры КВО текущего года носили характер действительно современной операции, боя, строящихся на принципе большой маневренности, неизбежной при массовом применении таких подвижных средств, как авиация, мотомехчасти, конница и авиадесанты.

Боевая обстановка этих манёвров ставила все роды войск в самое сложное положение, требовавшее от них не только стойкости, дисциплины, инициативы и большой выносливости, но и наличия твёрдого, организованного и бесперебойного управления войсками.

Войска, командиры и штабы, участвовавшие на манёврах, показали, что они достигли уже в главном уровня подготовки, требуемого современным боем и операцией.

Боевая работа отдельных родов войск и их взаимодействие, в частности, взаимодействие авиации, мотомехвойск и конницы, осуществлялись успешно благодаря хорошо организованному управлению и безотказной работе всех видов связи.

Положения о новых формах боя, изложенные в Инструкции по глубокому бою, на этих манёврах основательно были проработаны и в основном себя оправдали.

Как отдельный важнейший вывод манёвров нужно подчеркнуть большой успех действительно массового авиадесанта, доказывающий полную возможность применения этого нового боевого средства для решения серьёзных тактических и оперативных задач в будущей войне.

Парад войск, участвовавших на манёврах, был чётко организован, показал хорошую слаженность и строевую подготовку пехоты, конницы, авиации, мотомехвойск, артиллерии (за исключением верховой езды артиллеристов), войск связи и понтонных частей. Парад прошёл в целом отлично.

Политико-моральное состояние бойцов и начальствующего состава на протяжении всех манёвров было очень высокое.

Войска и начсостав вкладывали всю свою волю, инициативу и знания для наилучшего выполнения поставленных перед ними задач. Была проявлена выдающаяся выносливость и неизменно сохранялась бодрость при самой напряжённой работе.

Общая подтянутость и воинская дисциплина были также на высоком уровне.

Весьма существенным фактором успеха манёвров явилась исключительная забота и любовь к Красной Армии, проявленные пролетариями, колхозниками и всеми трудящимися Киевщины, а также большая помощь и внимание делу боевой подготовки войск со стороны Центрального Комитета КП(б)У и правительства УССР.

В настоящем приказе указываю только общую оценку войск и организации манёвров и некоторые мои выводы по ходу боевых действий.

Начальнику Генерального штаба РККА и начальнику ПУ РККА организовать, с привлечением штаба и политуправления Киевского военного округа, составление к 15 октября с.г. подробного описания и критического анализа работ войск, аппарата руководства и посредников на манёврах КВО с целью наиболее полного изучения и использования опыта манёвров начальствующим составом всей армии.

Киевские манёвры текущего года, проведённые в большом масштабе, явились фокусом, наиболее полно сосредоточившим сумму вопросов боевой подготовки, над которыми работает в настоящее время Красная Армия.

Помимо этих больших манёвров КВО осенью текущего года были проведены крупные учения и в других округах, опыт которых также должен стать достоянием всей армии.

Начальнику Генерального штаба РККА и начальнику ПУ РККА обеспечить, с привлечением необходимых командиров из войск, составление к 15 ноября с.г. критического обзора учений, проведённых во всех округах, и краткого описания наиболее интересных из этих учений.

Народный комиссар обороны СССР К. Ворошилов».

Как видим, осенью 1935 г. НКО и Генштаб довольно высоко оценивали подготовку войск КВО  и его руководство.

Но так ли благополучно всё было?

Существенные претензии к округу возникли в 1936 г., когда ревизоры НКО и комиссии партийного контроля при ЦК проверяли хозяйственную деятельность КВО, в частности, положение в строительстве складов и работе окружного тыла.

В ходе проверки ревизоры потянули за несколько ниточек, и перед ними открылась интересная картина, которая касалась не только хозяйственных, но, в первую очередь, военных и политических вопросов. Один из лучших, как считалось, военных округов оказался не так хорош, как заключал в своём приказе Ворошилов.

Для примера приведём выдержки из докладов[15] нового командующего и нового комиссара КВО Федько и Щаденко, составленных, в том числе, на основе результатов комплексной хозяйственной проверки 1936 г. Могут сказать, что новое начальство любит ругать старое, и поэтому Федько и Щаденко необъективны. Однако конкретные цифры вредительства и растрат, положение в строительстве, боевой подготовке, а также рапорты командиров с потолка взять было нельзя. Кроме того, основные положения докладов сверялись с данными комиссии партийного контроля, которая уж никак не была заинтересована в приписках или замазывании результатов вредительства в КВО.

Слушаем Федько:

«Федько. …Несколько слов, прежде чем перейти к вопросу о состоянии боевой и политической подготовки, надо сказать о хозяйственно-материальной обстановке в округе. Враги проделали довольно значительную работу в области срыва строительства. Мероприятиями Военного совета удалось в значительной степени ликвидировать последствия вредительства в строительстве.

Мы выкроили около 20 млн. руб. на ликвидацию последствий вредительства, главным образом, на складское строительство, на доделочные работы. Таким образом, на сегодняшний день мы имеем выполнение годового плана строительства на 85%. Но, что особенно тяжело и что может сорвать 100% выполнение плана строительства, — это наличие большой задолженности, которая осталась нам в наследство от врагов в количестве 24 млн. рублей убытков, накопившихся за ряд лет. Для того чтобы… мы могли окончить полностью план строительства этого года, нам необходимо будет разрешить финансовый вопрос, ликвидировать тяжёлое наследство, которое мы получили в виде 24 млн. руб. убытков.

…Вопросу приведения в порядок артиллерийского, обозно-вещевого имущества, продовольственных запасов Военный совет уделил особое внимание. В соответствии с указаниями народного комиссара мы закончили переучёт всего этого имущества, и в данное время войсковой и окружной аппарат заняты приведением в порядок имущества. Надо вкратце отметить, что в состоянии и сбережении имущества НЗ обнаружено очень много всяких беспорядков. В некоторых частях оказались поражёнными молью потники сёдел. Это мелочь, но эта мелочь может вывести из строя целые кавалерийские дивизии, превратив их плохие пехотные, лишив скорости и манёвра…

Надо доложить… что директива Центрального Комитета партии, подписанная т. Сталиным, о приведении в порядок обозно-вещевого и боевого имущества, оказалась подшитой к делу, и только с прибытием нового руководства в округ мы эту директиву разыскали и приступили к выполнению.

Перейду к состоянию боевой и политической подготовки войск округа. Состояние боевой и политической подготовки войск округа в начале работы Военного совета характеризовалось наличием в работе начальствующего состава элементов очковтирательства, которое приняло в округе очень широкий масштаб. Надо прямо сказать, что привычка врать, привычка говорить неправду, стремление втереть очки, докатилась до звена младших командиров. Во всех показаниях врагов народа основным методом вредительства в области боевой подготовки являлось очковтирательство.

Бывший врид[16] начальника штаба Киевского военного округа, ныне арестованный Подчуфаров в своих показаниях говорит: “Основная установка Якира и Амелина[17] в области боевой подготовки сводилась к тому, чтобы меньше обращать внимания на содержание, а главным образом на внешность… Для того чтобы показать прекрасную подготовку округа, было введено соревнование батальонов. Таким образом, в дивизиях из 9-ти по-настоящему учится только один батальон… и по нему оценивается состояние дивизий и округа”. Эти отборные батальоны и делали почти всю “картину” на прошлых учениях…

Мы вместе с Щаденко обследовали части и были свидетелями такого положения, когда батальоны, которые включились во Всеармейское соревнование, были укомплектованы лучшим командным и красноармейским составом, обеспечены всеми необходимыми пособиями даже лучше, чем полковые школы. Эти подтасованные батальоны нам пришлось раскассировать, чтобы ликвидировать очковтирательство…

В командирской и штабной подготовке вредительская работа заключалась в том, что, во-первых, систематическая подготовка начсостава срывалась под всякими предлогами, ход и качество учёбы не контролировались. Во-вторых, внедрялась на практике недооценка техники, вследствие чего взаимодействие родов войск отработано на сегодняшний день слабо. И, в-третьих, технические средства применялись в упрощённой обстановке. Авиация обучалась в простейшей обстановке. Огневая и штурмовая подготовка были в загоне.

О состоянии подготовки авиации говорит один из врагов — бывший командир авиационной бригады (Тимофеев). Он показывает: “Я получил задание от Якира идти на срыв огневой, штурмовой подготовки и подрывать мобилизационную готовность бригады”.

Подготовка танковых частей. Здесь тоже враги очень крепко поработали. Вот что говорит враг Фесенко в отношении подготовки танковых частей: “Танковые части совершенно не подготовлены (но это он перегибает палку), плохо стреляют… танки ходят только по ровному месту, а если местность чуть усложняется, препятствия берут с большим трудом”. Это последнее совершенно верно.

…Мы очень крепко ознакомились с состоянием мехчастей… Факт остаётся фактом, что танки неплохо ходят по ровной местности, а вот брать небольшие препятствия, небольшие рвы в массе наши танкисты не были достаточно натренированы, не могли смело… брать препятствия.

Подготовка артиллерии. Тут я должен прямо заявить, что мы недооцениваем того положения, что у нас с артиллерией очень плохо. Плохо в том смысле, что здесь враги, по-моему, больше всего навредили. Требуется пересмотреть… систему стрельб. Нужно ввести инспекторские стрельбы для артиллерии.

А самое главное — вопрос взаимодействия артиллерии с пехотой и танками не отработан. Это является самым слабым вопросом. Приведу пример: на ряде дивизионных учений, когда перед артиллеристами ставилась задача быть к такому-то часу готовыми для открытия огня, то ни один артиллерист не докладывал, что недостаточно времени, что он не уложится, что у него имеются какие-то трудности. Всегда следует ответ: есть открыть огонь к такому-то часу. Перед началом учения спрашивал: “Готова артиллерия?” Отвечают: “Готова”. Даю распоряжение не начинать учения впредь до особого указания. Проверяю, как артиллерия подготовилась к поддержке пехоты, танков, и обнаруживаю сплошь и рядом, что пушки смотрят не в ту сторону, куда нужно, что артиллеристы не могут ориентироваться на местности по тем схемам разведданных, которые получены от разведывательных батальонов, наблюдательные пункты выбраны так, что они прекрасно видны со стороны противника. Все необходимые артданные для поддержки пехоты и танков оказываются очковтирательными, показаны лишь на бумаге и не соответствуют действительной обстановке, поставленным задачам и местности.

Это явилось результатом отсутствия в прошлом системы контроля и проверки того, как артиллеристы фактически готовились к поддержке пехоты и танков. Я вынужден был показать командирам корпусов и дивизий на специальном артучении, на что способна артиллерия при соответствующей постановке задач и организации учения, при правильном применении методов использования артиллерии.

На Житомирский полигон было выведено 6 артиллерийских дивизионов, танковый батальон Т-28. Обороняющийся противник был обозначен окопами. Все мишени были замаскированы. Артиллерия вышла на незнакомую для себя местность. С утра артиллерии было приказано занять огневые позиции, и через 5 часов с начала боя авангарда артиллерия должна была изготовиться для сопровождения огневым валом танковой и пехотной атаки. Артиллерия эту задачу выполнила.

При организации этого учения, я особенно хочу подчеркнуть, пришлось сломать существующий схематизм и шаблон, которые царят в мышлении наших артиллеристов и общевойсковых командиров. Этот схематизм и шаблон прививается артиллерийским уставом, который надо исправить и переработать.

Наконец, необходимо научить нашу артиллерию умению развернуться на огневых позициях ночью, вести ночную разведку и наблюдение, уметь готовить артданные в ночных условиях.

Последний вопрос, очень важный в отношении подготовки артиллерии. Мы приучили артиллерию стрелять по прекрасно видимым мишеням, чего в боевой обстановке не будет. Противник будет прятаться и маскироваться.

Артиллерию нужно поставить в такие условия наблюдения при проведении стрельб, как это будет в действительной боевой обстановке. Тогда артиллерия будет подготовлена для ведения настоящего боя.

О подготовке конницы. Я зачитаю вам оценку подготовки конницы, как она велась врагами. Бывший начальник штаба 2-го кавалерийского корпуса враг Байло говорит: “Конницу я не видел почти в течение 8 лет, и вот, когда в 1936 году я попал на манёвры в районе Шепетовки, я был поражён увиденным. Это был не 1936 год, а прямо-таки Полтавский бой, когда Пётр Первый во главе кавполка скачет на шведов”.

Дальше он говорит, что в деле подготовки конницы сознательно прививались командному составу явно несуразные тактические доктрины и прочее.

Я должен сказать, что он в оценке подготовки конницы, к сожалению, прав. Конница действовала так, как она действовать в боевой обстановке не может и будет нести огромнейшие потери.

В чём причина такого состояния подготовки конницы? Дело заключалось в том, что конницу учили ходить глубокими компактными колоннами по дорогам и открытой местности. Считали, что конница в лесу двигаться не может.

Походным расчленённым порядком ходить конницу не учили, мотивируя тем, что она не сможет в нужный момент сосредоточиться для нанесения удара.

Велась определенная линия на то, чтобы решать боевые задачи клинком. В теории враги кричали о необходимости взаимодействия с техникой. А что получалось на практике? А на практике вырывались конники с клинками, а вся техника оставалась позади. При этом на поле боя культивировались сгущённые боевые порядки и строи… которые легко расстреливались артиллерией и пулемётами.

О химической подготовке войск. Нужно прямо сказать, что химическая подготовка стоит на очень низком уровне. Она почти отсутствует в том смысле, в каком мы понимаем. Почему? Потому что оснащённость учебными противогазами и необходимыми учебными средствами очень низка, и говорить при этом о серьезной подготовке не приходится.

На будущий учебный год надо дать войскам людские и конские противогазы. Наша конница на сегодняшний день не умеет защищаться от химического поражения.

Штабная подготовка. В штабах существовал большой некомплект. Мы приняли меры, чтобы укомплектовать штабы необходимым количеством штабных командиров к началу нового учебного года. Состояние штабной подготовки на сегодняшний день неудовлетворительное.

Огневая подготовка. Врагами проводилось натаскивание в стрельбе за счёт пережога патронов. Надо сказать, что в стрелковой подготовке самым наглым образом применялись всякие способы очковтирательства: сыпали песок перед мишенями, красили мишени в чёрный цвет, и всё это проводилось под лозунгом борьбы за культуру на стрельбище. Части Киевского военного округа из года в год в результате массового очковтирательства занимали «первое» место, являлись «ведущими».

В соответствии с требованиями наркома обороны все части Киевского военного округа были проверены на инспекторских смотрах и дали неудовлетворительные результаты после того, как от них потребовали стрелять без очковтирательства. И главное, я хочу здесь особо подчеркнуть, неудовлетворительный результат по боевой стрельбе. Каждый из нас знает, что по боевой стрельбе войска всегда дают хорошие и отличные результаты, благодаря неправильной организации стрельб, которую надо изменить. Мы потребовали стрелять по противнику так, как он будет расположен в боевой обстановке. В связи с этим все блиндажи и мишени должны быть замаскированы, должно быть хорошо организовано наблюдение за полем боя стреляющими частями.

При такой организации боевой стрельбы получилось, что многие части дали неудовлетворительный результат и как высшую оценку — удовлетворительно. Я снова подчеркиваю — для нас особенно важна боевая стрельба, венчающая всю боевую подготовку. Но она должна быть так организована, чтобы создавала обстановку настоящего боя, а не была очковтирательством, когда все мишени прекрасно наблюдаются и большого труда не стоит даже плохо подготовленным стрелкам поразить все мишени… подойдя к ним вплотную.

Кратко о тех мероприятиях, которые провел Военный совет. В начале июня мы провели сбор командиров и комиссаров корпусов и дивизий. На этом сборе мы поставили задачу показать, как надо учить взвод, роту, батальон, полк.

Второе. Как правильно организовать взаимодействие войск.

Третье. Как должны действовать войска в условиях ночи, леса, пересечённой местности.

Этот сбор имел то значение, что мы добились среди начсостава единства понимания в вопросах организации общевойскового боя. В августе мы провели подвижные 10—15-дневные сборы рот, батальонов в условиях незнакомой местности, в сентябре — дивизионные и корпусные учения, которые показали недостаточное умение вести общевойсковой бой. Вопросы разведки, организации тыла, взаимодействия с пехотой и танками остались слабо отработанными. За короткий срок Военный совет не имел возможности добиться решения этих вопросов. Положение усугублялось ещё и тем, что значительное количество врагов — командиров корпусов и дивизий были изъяты из армии в сентябре месяце. Эти враги стремились сорвать мероприятия и требования Военного совета.

Для подготовки к новому учебному году в конце октября проведён десятидневный сбор командиров и комиссаров корпусов и дивизий, на котором были поставлены две учебные задачи. Первая задача: овладение командирами корпусов и комиссарами винтовкой, ручным и станковым пулемётами, гранатомётами.

Почему была поставлена эта задача? Потому, что было обнаружено в частях, что командиры отделений, взводов и рот не умеют заряжать винтовки. Когда был проверен старший командный состав, то получили такую же картину. Отсюда — комсостав учит не показом, а рассказом.

В настоящее время командиры корпусов и дивизий проводят сборы всего командного состава с основной целью овладеть образцово техникой, уметь учить не рассказом, а показом.

И вторая задача, которую мы поставили — показать методику обучения молодого бойца. Я могу привести живой факт, говорящий об огромнейших внутренних резервах, которые таятся в хорошей системе обучения. Я дал 20-ти молодым бойцам, только вчера пришедшим в часть, задачу — в 8 учебных дней освоить основные дисциплины первой ступени обучения по овладению винтовкой, ручным и станковым пулемётами.

И что же оказалось? Эти бойцы добились за это время следующих результатов: по винтовке — 8 секунд, изготовка и заряжание из всех положений ручного пулемёта — 12 секунд, по станковому пулемёту — 50 секунд, разборка и сборка станкового пулемёта —1,5 минуты. По стрельбе первая задача: из винтовки — 4,5 секунд, из ручного пулемета — 3,6, из станкового пулемета — 4,4. Такова оценка, и это за 8 учебных дней! Молодые бойцы показали лучшие результаты, чем старослужащие красноармейцы… которых обучали по «методикам» Якира.

Каким образом удалось добиться таких результатов? Методика обучения заключалась в том, что каждый приём командир образцово показывал и предоставлял возможность бойцу самостоятельно тренироваться в усвоении показанного приёма.

Во-вторых, развитием соцсоревнования среди бойцов. Его в округе не было. На основе этих двух положений в практической работе по обучению этих бойцов и получены все результаты…»

А вот что докладывал по поводу положения дел в Киевском ВО комиссар Щаденко:

«Щаденко. …Наш округ находился немного в особом положении, чем другие округа. Если в других округах можно сказать, что политический аппарат всё-таки находился в руках преданных большевиков, то о Киевском военном округе это сказать нельзя. Политический аппарат округа, как и высшие звенья — корпусные, дивизионные политотделы, — оказались в очень сильной степени заражёнными врагами и шпионами. И в большинстве своём в этих именно высших звеньях политический аппарат являлся придатком вредительской деятельности командиров-врагов…

У нас корпусное звено поражено на 92% и т. д. Политический аппарат подвергся значительному поражению. Среди высшего состава политических работников было исключено из партии 39 человек, из них арестовано 19 человек, уволено 32 человека[18].

Среди старшего звена исключено из партии 76 человек, уволено 49 человек, и 42 человека арестовано. В среднем звене исключено из партии 66 человек, уволено 79 человек, арестовано 22 человека.

На сегодняшний день мы не можем сказать, что очистка произведена во всех звеньях политического аппарата частей округа. В округе мы очистились почти на 100%, а в частях еще остаются люди, которые вызывают сомнение и являются по показаниям уже арестованных врагов их приятелями.

У нас был большой некомплект. Высшее и старшее звено значительно поражено, а младшее звено — политруки — умышленно держались в некомплекте. Некомплект составлял 700 с лишним единиц. У нас неоткуда было взять людей для политической подготовки политруков. Мы вошли с просьбой к Центральному Комитету Украины, который разрешил из бывших младших командиров, из бывших красноармейцев, ныне секретарей комсомольских организаций, секретарей заводских организаций, мобилизовать людей. Мы мобилизовали 650 человек, и в общей системе подготовили и уже выпускаем около 400 человек политруков, секретарей и остальных. Так что около 1000 человек мы будем иметь в январе месяце, и тот недостаток, который у нас имеется, будет восполнен, но с высшим звеном нам самим не справиться, нужна помощь ПУРа…»

А. Яновский

Продолжение.

[1] РГАСПИ, ф. 17, оп. 165, д. 59, л. 1-76. АП РФ, ф. 45, оп. 1, д. 1120, л. 48-81.

[2] А. А. Инно – в то время командир и комиссар офицерских курсов «Выстрел», располагавшихся в Подольске.

[3] Февральско-мартовский Пленум ЦК. Проходил с 23.02 по 05.03.1937 г.

[4] Председатель СНК БССР.

[5] См. Дело «параллельного» антисоветского троцкистского центра: АП РФ, ф. 3, оп. 24, д. 269, л. 38-58, 80. «Приговор…». «Правда» от 02.02.1937 г., стр. 5.

[6] Через военного атташе полковника рейхсвера Э. Кёстринга.

[7] ЦА ФСБ РФ, АСД № Р-9000, т.1, с. 277—316. Полностью приводятся в кн. «На подступах к большой войне».

[8] С. Уранов. «О некоторых коварных приёмах вербовочной работы иностранных разведок. «Правда» от 04.05.1937г., стр. 7.

[9] См.: «Шифротелеграмма В. Шарагновича И. Сталину о Н. Голодеде и А. Червякове № 1016 от 14.06.1937 г.» РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 56, л. 114.

[10] Приказом НКО СССР № 079 от 17.05.1935 г. Украинский военный округ (командующий – И. Якир) был разделён на два военных округа: Киевский (командующий – И. Якир) и Харьковский (командующий – И. Дубовой).

[11] Прозвище Ефима Афанасьевича Щаденко.

[12] Манёвры Белорусского военного округа 1936 г. — двухстороннее оперативно-тактическое учение войск БВО, проведённое в сентябре 1936 г. на территории Белорусской ССР. Манёврами, на которых присутствовали руководство НКО СССР, руководил командующий войсками КВО Уборевич. На манёврах отрабатывались вопросы: встречное сражение на фоне армейской операции; атака и прорыв оборонительной полосы с последующим вводом подвижных резервов; воздушная операция по уничтожению авиации противника на аэродромах; высадка воздушного десанта; контрудар армейской ударной группы по прорвавшемуся противнику. Эти учения также получили высокую оценку НКО Ворошилова.

[13] РГВА, ф. 4, оп. 15а, д. 406, л. 146-149.

[14] Штурмовых групп.

[15] РГВА. ф. 4, оп. 18, д. 54, л. 45—61.

[16] Временно исполняющий должность.

[17] Начальник управления боевой подготовки штаба КВО в 1934–1936 гг.

[18] РГВА. ф. 4,  оп. 18, д. 54, л. 62-68.