Сжечь – не значит победить

В своё время светские и церковные феодалы жгли на кострах тех, кто угрожал их безраздельному классовому господству. Так, в 1598 году в одну из летних ночей на площади перед мадридским Эскуриалом было сожжено сразу 300 человек — крестьян, посмевших ослушаться или поднять руку на своих сеньоров, бродячих учителей-просветителей, молодых женщин, давших отпор насильникам, учёных монахов, усомнившихся в церковных догматах и т.д.

Или вот другой, более известный пример огненной расправы. В феврале 1600 года суд губернатора Рима согласился с «просьбой»  папы Климента VIII и приговорил «брата Д. Бруно к самому милосердному наказанию и без пролития крови», что означало сжечь астронома и философа живьём.

Выслушав приговор, Бруно заявил судьям и папским легатам: «Вероятно, вы с большим страхом выносите мне приговор, чем я его выслушиваю». Один из легатов предложил Бруно отказаться от гелиоцентрической системы мироустройства, упомянув о том, что все книги Коперника, найденные в Риме, сожжены.

На это Бруно ответил словами, вошедшими в мировую историю: «Сжечь – не значит опровергнуть!».

К чему всё это сказано? К тому, что в конце августа текущего года в Красноармейском районе Донецкой области погиб рабочий – электрик. Он заживо сгорел, попав под действие высокого напряжения.

Бригаде «Красноармейскэнерго» было поручено спилить дерево, которое выросло внутри пирамидальной опоры ЛЭП-35 (35 киловольт), которая шла на Красноармейск от одной из трансформаторных подстанций. Дерево было довольно высокое, отдельные ветви доходили почти до нижних консолей с изоляторами и проводами.

По правилам безопасной эксплуатации электроустановок эта высоковольтная линия перед началом работ должна быть обесточена, на распределительных устройствах с обоих её концов должны быть приняты меры, не допускающие случайной подачи напряжения. Так же правилами предусматривается ещё целый ряд мер безопасности организационного и административного характера. Только после выполнения всех этих мер и проверки отсутствия напряжения на ЛЭП или вблизи её допускаются какие-либо работы.

Но не тут-то было. Отключение ЛЭП-35 приводило к временной остановке нескольких шахт, небольших заводов и торговых сетей. Хозяева всех этих средств производства на это время лишались прибыли – своего единственного и драгоценного смысла жизни. Поэтому ни местные власти, которые не имеют на самом деле никакой реальной власти (лудят умывальники, по ленинскому выражению), ни областные власти в Краматорске разрешения на отключение ВЛ-35 не дали, так как в противном случае хозяева остановившихся шахт, заводов, торговых сетей, а значит, и всего областного госаппарата, попросту вышвырнут на улицу тех своих чиновных служанок, которые посмели бы дать добро на безопасное выполнение работ.

Тем самым, капитал фактически вынес рабочему смертный приговор. В тот день бригаде был выдан наряд-допуск на безопасное производство работ, а руководителю работ энергетическим начальством было заявлено, что напряжения на линии нет, мол, смело пилите и вытаскивайте дерево из опоры.

Дерево спилили, и оно, падая, зацепило одной из верхних тонких веток за нижний провод ЛЭП. Ток высокого напряжения потёк по сырому стволу, а со ствола – в землю, но через тело несчастного рабочего, который держал обеими руками ствол около места спила, направляя его в нужную сторону.

В итоге прохождения тока человек сгорел, как будто побывал в огромной и мощной микроволновой печи. Ненасытному Молоху — прибылям кучки капиталистов была принесена ещё одна рабочая жертва.

Безнаказанно убив нашего брата по классу, капитал как бы показывает нам всем, что он был, есть и будет полным хозяином жизни своих наёмных рабов. Он заявляет нам, что мы – вещь, одушевлённое орудие труда, которое можно сжечь в электрической дуге, сварить в смоле, уронить с высоты на торчащую арматуру, отравить газом и т.д. Тратить свои капиталы на охрану нашего труда – для капиталиста означает терпеть убыток. Создавать нормальные условия для работы – это значит, совершать преступление против самого себя, отрывать и выбрасывать на ветер свою бесценную прибыль. Классовый интерес буржуя требует от него беспощадного и варварского обращения с рабочими: износятся или погибнут одни – рабыни ещё родят, и поэтому придёт на производство новый человеческий «материал», и далее цикл повторится.

Сегодня буржуазией ведётся тихая, но кровавая война против нас – война, где оружием являются опасные условия производства, которые капиталистам крайне невыгодно устранять. Заживо сжигая и травя рабочих, капитал отвергает не только наше право на человеческие условия жизни, но и само право на жизнь. Но сжечь одного, двух, тысячу – не значит убить рабочий класс, не значит победить его.

Однако кровь рабочих льётся сегодня не только потому, что нет охраны труда и техники безопасности. Кровь и «бескровные» трупы рабов буржуазии нужны и как средство устрашения пролетариата. Подчёркнутая безнаказанность хозяев производств за убийства рабочих должна, по их мнению, вселить ужас в трудящиеся массы и воспрепятствовать объединению и борьбе рабов с современными рабовладельцами.

Но это устрашение говорит не о победе капитала в классовой борьбе, а о страхе самих капиталистов. Они, жертвуя очередным рабочим, вынося ему и его товарищам «тихие» смертные приговоры, чувствуют, что расплата за эти массовые убийства уже близка. И потому хватаются за своё последнее средство против рабочего класса – за фашистскую государственную дубинку. Капиталисты с её помощью пытаются «опровергнуть» растущую революцию.

Что ж, как тут не вспомнить слова мужественного Бруно, брошенные им 400 лет назад в жирные морды своих палачей: «Сжечь – не значит опровергнуть!». Применительно ко дню сегодняшнему эти слова означают, что нынешних убийц-эксплуататоров ждёт не только суд истории, но и самый           реальный пролетарский трибунал.

И время уже близко.

Рабочий корреспондент, Донецк