РП в своих традиционных статьях к годовщине Октября касался разных сторон этого величайшего события, начала настоящей истории человечества. Однако некоторые наши читатели говорят нам: да, хорошо, но вы больше показываете, так сказать, общие картины, даёте философско-политическую оценку нашей Революции, и при этом мало внимания уделяете тем конкретным событиям, которые происходили в 1917 году не в столицах, а в низах, на местах, в рабочих районах периферийных городов, в деревнях и посёлках сельской местности.
Хотя РП, его редакция и историческая секция и стараются давать самое широкое освещение классовой борьбы и революционных событий в России 1898–1917 гг., всё же упрёк читателей принимается. Ясное дело, что в одной небольшой статье о всех периферийных событиях февраля — декабря 1917 г. рассказать невозможно, в лучшем случае это получилась бы не статья, а длинный список фактов революционной деятельности масс, охватывающий всю географию бывшей Российской империи — от Варшавы и Лодзи до Петропавловска-на-Камчатке. Поэтому есть смысл выбрать для более-менее подробного освещения одну из узловых точек классовой борьбы пролетариата, на примере которой можно будет показать, как развивалась Октябрьская революция в большинстве промышленных районов России. Одним из таких районов был юг страны — Донбасс, один из городов которого мы и рассмотрим.
Речь идет о событиях в Макеевке — городе-спутнике старой Юзовки, ныне — Донецка. В силу ряда объективных причин этот район был «горячей» точкой задолго до событий 1905 и 1917 гг. Однако настоящий разворот революционной борьбы донецкого рабочего класса пришёлся на период первой, второй и третьей русских революций. Больше того: на каждом значительном вираже истории XIX–XXI вв. этот, по выражению Ленина, «неслучайный район», так или иначе, выступает на передний край. События в Донбассе были чрезвычайно важны для всероссийской борьбы с самодержавием, для последующей победы над царизмом и буржуазией в 1905–1917 гг. Донбасс был стратегически важен для укрепления молодой Советской страны. Без него, без этого района строительство социализма было «…простым добрым пожеланием». К богатствам Донбасса отчаянно рвались империалисты в Великую отечественную войну. За них же сцепились между собой западная и российская олигархия в 2014 году.
Тем интереснее нам будет взглянуть на стремительные события 1917 г. живыми глазами макеевских и юзовских большевиков, рядовых рабочих, крестьян, солдат гарнизона, словом, всех тех конкретных людей, которые устанавливали власть рабочих и крестьян в этом важнейшем и «неслучайном» районе.
Февраль-май 1917 г.
В феврале 1917 г. на рудниках (так назывались тогда шахты) в Макеевке было относительно спокойно. Большевистская организация в эти дни отмечает необычный для шахтёров интерес к газете «Русское Слово». Отчасти это объяснялось тем, что никаких других газет на рудники не поступало, за исключением либерально-буржуазного журнала «Прикубанские Степи» с лубочными картинками для идиотов, который правительство в январе забросило в Донбасс в огромном количестве.
Тем не менее, 26 и 27 февраля не вышло и «Русское Слово» — хоть и буржуазный, но единственный официальный источник информации для рабочих о том, что вообще происходит в стране. К 28 февраля в посёлках циркулировало множество самых разных слухов, один невероятнее другого: одни говорили, что царя повесили его же генералы, другие — что царь окончательно даровал всем свободу и отрёкся от трона и т. д. Однако невооруженным глазом было заметно, что полиция и жандармы резко изменили своё обычное поведение и явно не знали, какой тактики по отношению к рабочим им следует держаться. Не определили свою тактику в те дни и шахтёрские массы Макеевки.
Вестей из Питера не было около 5 суток. Наконец, вечером 2 марта на центральную железнодорожную станцию пришла газета «Революционер-социалист» («Р.С.»), которая сообщала о совершившейся революции в Петрограде и свержении монархии Романовых. Правда, эта весть была сильно «подмочена» проститутскими статьями кадетов Милюкова и Алексинского, но всё же это была радостная весть о свержении тирании кровавого палача и его камарильи. Рабочие посёлки торжествовали. Милюков и другие «подстилки» писали о том, что «…божьей милостью Николай отрёкся в пользу своего брата Михаила», рабочие этому не верили, а те, кто верил, говорили, в основном, что и Мишку надо скинуть с шеи и повесить.
Пользуясь таким настроением, макеевское ядро большевиков (рабочий А. Батов с шахты «София», Малышенко и Кириненко — с Берестово-Богодуховского рудника) начали работу по вовлечению в организацию наиболее активных рабочих, по разъяснению происшедших событий и по агитации за Советы рабочих и крестьянских депутатов.
3 марта 1917 г. ночью в правлении шахтной больничной кассы из с.-д. партий организовался временный комитет по созыву Совета рабочих и крестьянских депутатов Макеевки. Надо было срочно и самочинным порядком брать всю власть в городе и на рудничных посёлках в вои руки. Совет был созван вечером—ночью 5 марта. На первом собрании шахтёры и крестьяне-депутаты решили немедленно разоружить всю царскую полицию и небольшие воинские команды на местах. Сказано — сделано. На основе шахтных стачечников и дружинников были сформированы боевые отряды, которыми назначили командовать рабочих и крестьян, служивших в царской армии и бывших на империалистической войне. Тут же, ночью, дружинники напали на несколько участков полиции и захватили их. Во время разоружения и обыска у пристава Макеевского района был обнаружен секретный циркуляр департамента полиции, в котором всем жандармам предписывалось «..в случае чего — быть наготове и пуль не жалеть». Рабочие депутаты отлично поняли, против кого правительство приказывало не жалеть пуль.
Под утро к центральному управлению полиции прискакала казачья сотня. Увидев дружинников, стражники остановились неподалёку. Кое-кто из рабочих и крестьян перепугался было казаков, но их более решительные товарищи быстро привели таких в чувство. Дружинники разбились на группы, вполне по-военному окружили казаков и разоружили их. Многие стражники из этой казачьей сотни ранее многократно участвовали в разгоне демонстраций и митингов, в избиении забастовок, в разгроме рабочих жилищ. Теперь они, попав в плен, спешно перевязывали себе горло, руки, ноги и сказывались ранеными и больными. Некоторые стражники начали плакать и жаловаться рабочим, что их якобы самих выгнали из жандармов в простые стражники «за революционность», и что они – тоже «жертвы царского произвола», поэтому их, как жертв, расстреливать нельзя. Куда делась их былая смелость и наглость? Смех и грех.
Почти одновременно с Советом возник кадетский так называемый «Макеевский гражданский комитет», однако, просуществовав неделю и будучи игнорируемым рабочими и крестьянами, этот «комитет» развалился, а его левое крыло вошло в Совет. Сам Совет в тот момент находился под руководством меньшевиков в лице инженера Вознесенского и старого оппортуниста-профсоюзника Соломона Телия.
До поры до времени организация и деятельность Макеевского Совета шла без резких партийных разногласий, так как состав был, в основном, меньшевистский. Однако вскоре в Совет, взамен «холодца» — меньшевистских депутатов-болтунов, — были избраны большевики Вишняков, Заломаев, Лутовинов. Лутовинов сразу же выступил на сессиях, где прочёл несколько докладов. После этого всё дело в Совете изменилось. Большевиками были выдвинуты лозунги: «Долой грабительскую, царём затеянную, войну!», «Да здравствует мир без аннексий и контрибуций», «Долой министров-капиталистов». Все большевистские доклады и эти лозунги быстро разошлись по шахтам и окрестным посёлкам, где были поддержаны рабочими, средним и бедным крестьянством.
Партийная организация макеевских большевиков была немногочисленна и росла медленно, но летучие митинги, которые проходили массово, стали ежедневным явлением. На всех этих митингах обязательно присутствовал большевик-рабочий, который старался отвечать на все задаваемые ему вопросы. Но часто бывало так, что толпа по наущению меньшевиков и контрреволюционеров избивала таких большевиков и тащила их в милицию.
Но такие конфликты на митингах до поры до времени были только «цветочками» со стороны контры. В таком положении большевикам Макеевки удалось организовать и провести два больших десятитысячных митинга с манифестациями, первый — в конце апреля, а второй — 1 Мая. К началу мая в Совете большевиками был поднят вопрос о «займе свободы»: группа большевиков в Совете предложила взять все финансы края в руки трудящихся, не давая ни копейки денег буржуазному правительству, которое собирало их для расстрела рабочих и борьбы с пролетарской революцией.
Это важное предложение через Совет не прошло, так как на 90 депутатов приходилось всего 7 большевиков. По поводу возможного призыва на войну донецких рабочих и крестьян депутаты во главе с вагонщиком с «Софии» Сёминым приняли и распространили резолюцию: «Когда Керенскому хочется воевать, пусть берёт пушку на плечо и идёт воевать».
На одном из больших митингов группа большевиков вышла со знаменем, на котором был лозунг: «Да здравствует 3 интернационал!». Против этого лозунга выступили разом все меньшевики и эсеры, которые были на митинге. Они призвали рабочих к защите отечества и войне с немцами до победного конца. В ответ многие рабочие и крестьяне кричали, чтобы ораторы сами первые шли воевать.
Лето 1917 г.
К июню 1917 г. борьба между донецкими меньшевиками и большевиками обострилась. На одной из манифестаций реакционеры объединились и набросились на красные рабочие знамёна, порвали флаги, а рабочих-знаменосцев едва не утопили в пруду. Тогда же меньшевистско-эсеровское большинство в Юзовском Совете принимает ряд репрессий против большевиков, вплоть до запрета работать на местных предприятиях. Однако в Макеевке, где поддержка большевиков в массах была намного выше, чем в соседней Юзовке, рабочие не позволили Совету ущемлять и преследовать местную большевистскую организацию. Борьба партий, а значит, и классов пока что ограничивалась отдельными эксцессами.
Это объяснялось, в частности, тем, что хотя макеевский Совет имел 90 меньшевиков и эсеров против 7-ми большевиков, тем не менее, основная вооружённая сила Совета, милиция, формировалась на местах в основном из большевистски настроенных рабочих и сочувствующих большевистской партии. Это была важная особенность, при которой, с одной стороны, высшее руководство Совета было против большевиков, а с другой — реальная материальная сила Совета была за них. Это показывало, что вооружённая сила в руках маленькой организации стоит намного больше, чем большая организация, лишённая реальной силы, либо слабо влияющая на неё. Именно милиция мешала контрреволюционерам проводить репрессии против большевиков и при этом благоприятствовала организации новой вооружённой исторической силы — красной гвардии пролетариата.
К июню 1917 г. массам стало ясно, что существующий макеевский Совет работает плохо и рабочих и крестьян не удовлетворяет. Шахты и село выступили за перевыборы. К моменту перевыборов в Макеевку приехали большевики, инженер Бажанов, Гариколь и Пассов, так что силы местной ячейки увеличились. Хотя положение большевиков улучшилось качественно и количественно, всё же на выборах в Совет большинства получить не удалось. Совет остался за меньшевиками, но при этом их перевес уменьшился, к тому же эсеры в новом Совете уже не играли решающей роли, и этой «фракцией», как проституткой, пользовались меньшевики для создания себе решающего перевеса голосов.
В июне, после выборов в местный Совет, все партии начали лихорадочную подготовку к выборам в учредительное собрание — в учредилку. По списку юзовских и макеевских социал-реакционеров проходил Керенский, на которого в тот момент едва не молилась вся местная интеллигенция. Всем казалось тогда, что партия меньшевиков, имея такую «вывеску», безусловно, победит на выборах, но корниловский мятеж мгновенно изменил соотношение классовых сил в пользу большевиков.
Дело было так. В июле по случаю полугодия со дня февральской революции партии подготовили грандиозный митинг-манифестацию, на который собралось свыше 10 000 рабочих и работниц. Со стороны казалось, что для меньшевиков это митинг пройдёт вполне благоприятно: ораторам — большевикам Совет в слове отказал, поэтому «мэкам» (так тогда сокращенно называли меньшевиков) и эсерам оставалось лишний раз восхвалять буржуазное «социалистическое» Временное правительство и призывать рабочих к войне «до победного конца». Митинг проводил меньшевик Вознесенский, но к середине его длинной патриотической речи через юзовских почтальонов и телеграфистов было получено извещение о том, что «…контрреволюционный генерал Корнилов, снявши часть обманутых солдат с фронта, ведёт их на Питерский совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов».
Это известие стало самым сильным и активным большевистским агитатором. Митинг был немедленно закрыт, а вместо него было созвано внеочередное заседание Совета рабочих и крестьянских депутатов, на котором Вознесенский и другие руководители меньшевиков и эсеров настолько растерялись, что вся инициатива перешла в руки фракции большевиков. На этом заседании присутствовал есаул, командир казачьей сотни Чернецов, который на заданный ему вопрос: «кому он в данный момент подчиняется и чьи приказы будет выполнять?», заявил, что он, как офицер, выполняет и будет выполнять приказы и волю генералов. Есаул не был арестован, но из Совета был исключён. Монархист Чернецов был депутатом от казацкой сотни и входил в т. н. «Комитет спасения родины и революции», который был организован параллельно Совету и включал в себя представителей всех партий, до монархистов включительно. Не хватало только представителя кадетов, поэтому меньшевики на первом же собрании «Спаскома» выдвинули требование ввода в его руководство кадета Милюкова (заочно), мотивируя это тем, что «…для спасения овец должны быть приглашены и волки».
С такой постановкой вопроса не согласились макеевские большевики, и решение о вводе кадетов в «Спаском» было перенесено на заседание Совета рабочих и крестьянских депутатов. На Совете большевики доказали реакционность и показали контрреволюционные цели «Спаскома». Это определило его судьбу: комитет умер, толком не родившись. Большевики работали в нём несколько дней, считая, что работать нужно во всех общественных органах, в которых представлены пролетариат и крестьянство.
Осень — зима 1917 г.
После провала корниловского мятежа донбасская контрреволюция повела наступление на макеевский Совет. Войсками, прибывшими из Екатеринослава, была частично разоружена милиция. 14 сентября есаул Чернецов с казачьей сотней окружил здание Совета, в котором шло заседание, и потребовал в 15 минут очистить здание, угрожая в случае неисполнения открыть по зданию стрельбу. Депутаты Совета, уступая силе, согласились на это требование, однако безоружные рабочие, которых было в здании около 1000 человек, никак не хотели примириться с требованием бандитов. С большим трудом депутатам удалось уговорить рабочих покинуть здание, уступая винтовкам и пулемёту.
Здание Совета было опечатано, и исполком Совета стал блуждающим, не имеющим своего помещения. Большевистская ячейка была вынуждена на время уйти в подполье, где сразу же был поставлен вопрос о приобретении оружия для массового вооружения рабочих. Одновременно с этим велась дипломатическая работа по открытию Совета, возле опечатанного здания которого ежедневно собирались рабочие. Рабочие постоянно спрашивали депутатов-большевиков, почему не открывается Совет, и последними словами ругали их за то, что в тот день не призвали всех рабочих на защиту Совета.
После долгих переговоров с меньшевиками, эсерами и командирами казачьих сотен Совет был открыт и работа возобновилась. Большевикам пришлось маневрировать, так как под рукой ещё не было оружия, чтобы пригрозить монархистам и бандитам полным уничтожением их сил.
Ячейкой тут же был послан представитель в Киев, к Пятакову, за оружием. Но в Киевском совете вся власть тогда была в руках социал-предателей и националистов, поэтому Горбачёв, которого посылали в Киев, вернулся ни с чем. Пришлось срочно командировать товарищей в Москву, так как оружие нужно было срочно и любой ценой.
К этому моменту юзовская контрреволюция нанесла ещё один удар. Есаул Чернецов организовал в Макеевке казачий отряд в 1000 человек и фактически захватил город. Чернецов и другие офицеры потребовали роспуска остатков выборной рабочей милиции и полной замены её старыми жандармами, урядниками и полицией. Для этой цели царским генералом Калединым был выслан в Юзовку и Макеевку целый отряд жандармов, чиновников под охраной драгун. Вся эта команда остановилась в Макеевке, на окраинах города. Крестьяне из пригородных слобод, увидев старых «друзей», которых многие помнили ещё по побоищам 1900–1908 гг., быстро организовались, спрятали все продукты, сено и замаскировали колодцы. Поэтому полицейские и драгуны не могли получить не только еды, но и воды для питья и для лошадей.
Такой «тёплый приём» вынудил руководителей калединского отряда обратиться за помощью к Совету, где большинство уже принадлежало большевикам, с просьбой оказать содействие в получении продуктов и воды. В Совет были направлены драгуны. Придя в Совет и изложив свою просьбу, они просили, в случае невозможности получать еду и воду, отправить их обратно.
Совет, прежде всего, разъяснил калединским делегатам, что их привезли в Макеевку для того, чтобы убивать рабочих и крестьян. Драгунам предложили присоединиться к рабочим и не слушать офицеров-контрреволюционеров. Драгуны заколебались и не дали определённого ответа, но пригласили депутатов-большевиков к себе в сотню для проведения собрания и для выяснения мнений всех драгун.
Поездка и собрание привели к тому, что драгуны дали слово не стрелять в рабочих, однако оставаться в Макеевке они не хотели, а желали возвратиться в свою часть. Когда о таком настроении драгун узнали крестьяне, то начали кормить и поить солдат, не давая, однако, еды и воды офицерам, жандармам и чиновникам. В итоге произошло братание драгун с крестьянами, и командование было вынуждено быстро убрать драгун из Макеевки, так как опасалось, что ещё день-два, и они перейдут на сторону рабочих и крестьян.
Однако калединские жандармы и казаки Чернецова не унимались. Они решили силой захватить и разоружить милицию Совета.
В ответ в конце сентября в Дмитриевске собралась вся милиция со всех окрестных рудников и рабочих посёлков. Туда же подошли несколько тысяч вооружённых и безоружных рабочих с целью не допустить, чтобы бывшие жандармы и казаки захватили милицию. Настроение массы стало быстро накаляться. Рабочие и милиционеры ловили вооружённых казаков и полицейских, разоружали и били их, а затем отпускали с наказом передать Чернецову и полковнику Балабину, возглавлявшему калединский отряд, что часы всех калединцев и черновцев сочтены. Депутатам стоило большого труда удержать рабочих и милиционеров от уничтожения казаков и всего отряда Балабина. Но при этом полковник, видимо, понял ситуацию, и когда Совет потребовал немедленно покинуть город, калединский отряд собрался и быстро ушёл из Макеевки.
Такое положение в городе вызвало настоящее наводнение всего макеевского района казачьими частями. В ответ рабочие потребовали от казаков убираться и пригрозили им, что в противном случае их решением Совета объявят оккупантами и врагами революции, с которыми будут обращаться по законам военного времени.
На настроение макеевских рабочих сильно повлияло и распоряжение Временного правительства о 100% повышении цен на хлеб с предупреждением, что это повышение не является основанием к повышению зарплаты. В результате создалось предзабастовочное, точнее сказать, предвзрывное положение, с которым казаки бороться не могли: когда казаков посылали разгонять митинги, то рабочие говорили казакам, что им терять уже нечего, что за голодных детей они пойдут против кого угодно даже с голыми руками, и если казаки не уберутся прочь, то их просто разорвут на куски.
В этот период линия большевистской организации Макеевки заключалась в подготовке переворота и полного взятия власти, назначенного на 20-е октября. Отсюда было ясно, что преждевременная всеобщая забастовка была невыгодной, даже вредной. Нужно было сдерживать стачечные порывы, однако обстоятельства сложились так, что макеевские большевики не выдержали и под напором рабочих объявили стачку на 10-е октября, рассчитывая, что она станет общедонецкой. Однако этого не произошло.
Утром 10-го октября забастовали все шахты. К полуночи в Макеевку приехал большевик Горбачёв, который ездил за оружием, и привёз наказ из ЦК в Петрограде. Наказ ленинского ЦК требовал во что бы то ни стало удержать рабочих от забастовки. Однако макеевский комитет уже ничего в этом отношении сделать не мог.
О социалистической революции, которая совершилась в Петрограде, рабочие и Совет узнали уже после окончания забастовки. К этому времени в Макеевку пришло оружие, которое было немедленно роздано рабочим и милиционерам. В этой связи события в городе опять накалились. Контрреволюция в лице есаула Чернецова ультимативно потребовала сдачи всего оружия. Получив в ответ отказ и предупреждение о беспощадном уничтожении казачьей сотни, Чернецов сам предупредил рабочих, что пойдёт на них войной.
Стороны начали готовиться к боям. Но тут в переговоры вмешалась буржуазная социал-предательская городская дума. Кадеты Муромцев, Жаворонков и меньшевик Шелихов предложили своё посредничество и предложили «ради мира и избежания кровопролития», чтобы рабочие в одностороннем порядке сдали оружие – «под гарантии городской думы, каковая будет охранять оружие, предварительно сложенное в склады». Речи о разоружении казаков, ясное дело, не было. Причём по условиям кадетов и меньшевиков охранять склады с оружием должна была стража, «составленная на паритетных началах», а именно: из безоружных большевиков, меньшевиков с револьвером и полностью вооружённых казаков.
На такое предложение Совет не согласился. Тогда по сигналу Чернецова к Макеевке подошёл драгунский полк с артиллерией. Вступать в бой с такими силами рабочая милиция и дружины уже не могли. Но сохранить вооружённую силу было необходимо. Пришлось маневрировать. Из вооружённых рабочих был сформирован отряд в 700 человек, который 7 декабря был выведен на запад, за реку Кальмиус, туда, где заканчивалась «юрисдикция» генерала Каледина. Оставшиеся рабочие и милиционеры спрятали оружие до более подходящего момента. На этом закончился очередной этап борьбы за оружие.
К тому времени, к 9 декабря, дирекция угольного АО «Юнион» объявила локаут, и на улице оказались выброшенными 15 000 рабочих вместе с семьями. Без хлеба разом осталось более 50 000 человек. В ответ на это большевистский Совет призвал рабочих заводов и шахт не покидать и работу ни на день не останавливать. Тут же было организовано рабочее правление макеевского промышленного района, которое должно было перехватить всё руководство предприятиями и продолжать его в интересах рабочих.
Хозяева предприятий, жандармы и офицеры с таким положением мириться не могли. (А как же! Ведь речь шла о самом главном для эксплуататоров – о собственности на средства производства! – прим. ред. РП) Утром 11-го декабря казаки окружили здание Совета и арестовали 26 депутатов. Позже арестованные большевики были частью выпущены, частью отправлены в Новочеркасск, откуда многие бежали в Горловку, где формировались и обучались отряды рабочих-красногвардейцев.
В Макеевке на время воцарилось безвластие. На военную власть, которую представлял есаул Чернецов, рабочие и окрестные крестьяне смотрели, как на палачей и насильников. Городская дума ничего не решала и никаких городских нужд не обслуживала. Предприятия стояли, рабочие голодали и уходили в красную гвардию.
Переворот в Макеевке произошёл 25-го декабря. Ожидая наступления большевиков, бывшие царские генералы сосредоточили большое количество войск в районах Горловки и Никитовки. Но эти войска постепенно были распропагандированы крестьянами и колебались, не желая воевать.
23 декабря в районе Прохоровских шахт отряды Красной гвардии вступили в перестрелку с казаками, которые оставались наиболее боеспособными частями контрреволюции. К этому дню был объявлен призыв рабочих с оружием, которые оставались в Макеевке, и из которых был создан отряд Красной гвардии. 25 вечером сводные рабочие отряды начали наступление на Грузскую экономию и казачьи казармы, где стояло более 1000 казаков. Позиционный бой с ними продолжался 6 суток.
1918 год
В ночь на 1 января была дана команда отступить. После пополнения людьми и припасами макеевская Красная гвардия пошла в наступление и освободила город и его окрестные посёлки от калединцев и казаков.
Когда белогвардейцы были выбиты, перед рабочими открылась картина белого зверства: на пригородной станции Ханжонково в кучах навоза лежали зверски изрубленные трупы рабочих. Возле казачьих казарм было то же самое. Массовые казни шахтёров прошли и на Ясиновских рудниках, где было заколото и зарублено 120 рабочих, в большинстве бывших милиционеров и дружинников. По свидетельствам очевидцев эта экзекуция проводилась таким образом: рабочих ставили в ряды, заставляли рыть для себя ямы и потом расстреливали. Зверства в Макеевке дошли до того, что казаки и жандармы врывались в квартиры и дома рабочих и в присутствии жён и детей кололи штыками и расстреливали всех мужчин.
После таких картин Красная гвардия шла вперёд без остановок, уничтожая всех попавшихся белогвардейцев, жандармов и их отряды. В плен не брали. Вчерашние рабочие на глазах превращались в опытных бойцов, которые ловко окружали и ликвидировали казачьи и полицейские части.
В ночь на 9 января 1918 г. была взята станция Харцызск (пригород Макеевки), где большевики сразу же приступили к пуску завода. Завод должен был дать работу и хлеб 15 000 безработных рабочих. Но при отсутствии нормального управления, средств и материалов сразу же наладить всё дело было невозможно. Рабочие требовали от большевистских комитетов продовольствия, работы или отправки на родину тех, кому было куда ехать.
11 января был создан Революционный комитет и рабочее правление завода. Совет наложил на местную буржуазию контрибуцию, давшую единовременно 35 000 рублей. На эти деньги, а также на 20 000 рублей, полученных от Харьковского Совета, были организованы бесплатные столовые, которые ежедневно кормили 5500 человек рабочих и членов их семей.
Ясно, что этими мерами нельзя было радикально исправить всю хозяйственную жизнь в Макеевском районе. В тяжёлое положение попали несколько окрестных фабрик — из-за отсутствия бензина, смазки и сырья, за которыми было невозможно выехать в Царицын или Грозный. Но дело было не только в войне. Инженеры бывшего АО «Юнион», перешедшие на сторону рабочих, рассказали, что отсутствие материалов на предприятиях искусственно вызвано дирекцией «Юниона», так как она специально не закупала потребные материалы с середины 1917 г., хотя такая возможность была. При всех этих условиях, помноженных на саботаж буржуазных инженеров и техников, быстро запустить все макеевские предприятия было очень тяжело. Однако благодаря усилиям местного Совета большевиков под руководством Бажанова и Рябцева к середине февраля заводы, шахты и фабрики бывшего «Юниона» понемногу заработали.
В начале апреля 1918 г. к Макеевке подошли части рейхсвера, который позвали на помощь себе Каледин, Краснов и Скропадский. Вся работа по восстановлению макеевско-юзовского промышленного района была сорвана. Красная гвардия, столкнувшись с регулярными германскими частями, была сильно побита и потрёпана. Большевики были вынуждены готовиться к отступлению.
В этот момент, в ожидании прихода немцев, своё истинное лицо ещё раз показали донецкие меньшевики. Они ставили рогатки в эвакуации станков и машин, специально «зашивали» железнодорожные станции, всячески препятствовали вывозу на северо-восток ценного сырья, угля и прочих материалов. В Макеевке началась травля рабочих-большевиков: нанятые меньшевиками бандиты подкарауливали рабочих по вечерам и ночам, били и убивали их. После первых же нападений Совет запустил по всему городу патрули Красной гвардии, которым было приказано пойманных громил, бандитов и уголовников расстреливать на месте, предварительно узнав, кто их подослал.
Несмотря на меньшевистский саботаж, диверсии и вредительство, Макеевскому большевистскому Совету удалось организовать и вывезти готовое литьё, медь, алюминий, станки и другие ценные грузы. Всей работой руководил объединённый штаб Красной гвардии в Юзовке, во главе которого стоял большевик Харечко.
23 апреля 1918 г. советская власть из Макеевки эвакуировалась. Для оставшихся в городе рабочих настали чёрные дни: жандармы и офицеры при содействии меньшевиков – бывших депутатов макеевского Совета отлавливали рабочих и буквально набивали ими тюрьмы и концлагерь, специально построенный на месте нынешнего посёлка Спартак. Многие рабочие, которые хоть как-то проявляли себя во время классовых боёв 1917 г., расстреливались без суда и следствия, а если случалось так, что кто-нибудь из них, будучи тяжело ранен, оставался жив и попадал в больницу, то его снова мучили каратели, а затем приканчивали прямо в палате револьверным выстрелом.
Таких макеевских рабочих, замученных, расстрелянных и умерших в тюрьмах, было около 3000. Так рабовладельцы мстили «чёрной кости» за то, что посмела восстать против «вечного порядка», за то, что люди посмели осознать себя людьми. Эти рабочие пали в борьбе за коммунизм — за будущее всего человечества. Их жертва не напрасна.
Так, в самых общих штрихах, сложно и противоречиво протекал в центральном Донбассе 1917 год — поворотный момент мировой истории, в который макеевские рабочие, крестьяне и красногвардейцы внесли свою революционную лепту.
Подготовил М. Иванов
