Какая «картинка в моём букваре…»? (О клерикализации современного образования)

В качестве предисловия – статья одного учителя из Ирландии.

Учителя и религиозные барьеры: «Я не хочу учить детей тому, что они – грешники».

(Многие учителя обязаны навязывать ученикам религию в связи с тем, что 90% государственных школ – католические.)

Учить восьмилетних детишек, что они – грешники, – это не то, на что я бы подписался, когда выбирал профессию учителя. Но, как оказалось, это обязательный момент.

Сертификат по религиозному обучению (CRS) – это свидетельство об окончании дополнительного курса (не требующего отрыва от работы, обычно вечернего – прим. переводчика), который предназначен снабдить учителей «необходимыми знаниями и навыками для преподавания религиозного образования в католических начальных (для детей от 8 до 12 лет – прим. переводчика) школах». В то время как данный курс не является необходимым для получения диплома учителя, управляющие из «школьных комиссий» по школьному образованию (представители хозяев или попросту хозяева конкретных школ или конкретного кластера школ – прим. переводчика) требуют наличие сертификата как необходимое условие при приёме учителя на работу. И поскольку 90% начальных школ – это школы «католической ориентации» (попросту находятся во владении католической церкви и управляются ею – прим. переводчика), не так много свежеиспечённых учителей младших классов могут себе позволить проигнорировать CRS. Без CRS учитель может абсолютно легально подвергнуться дискриминации на базе его религиозности или отсутствия таковой.

Таким образом, во время моего обучения в коллежде Святого Патрика в Драмкондре (район в Дублине – прим. переводчика), когда предоставилась возможность пройти CRS, я ею воспользовался. Как и большинство моих сокурсников. Нам нужна была работа. Мы хотели быть учителями. Мы просто должны были стать учителями определённого типа.

Напряжённая обстановка

Это был один из тех моментов, когда никто не мог придумать, куда бы спрятать глаза. В аудитории застыли в неловком ожидании около сотни студентов, будущих учителей. Прямо посреди лекции по CRS кто-то только что выкрикнул: «Я не хочу учить детей вранью и вещам, в которые я не верю!»

В воздухе зависло напряжённое молчание.

– Но тогда почему вы здесь? – спросил лектор.

– Потому что я вынуждена быть здесь, – ответила студентка.

Уже после того, как я получил диплом, прошёл в общении со священниками через многие интервью по приёму на очередную работу и проработал учителем ряд лет, я понял, что имела в виду та студентка. На каждом таком интервью я объяснял священникам, каким образом я буду отпускать реверансы в адрес католической ориентации, и как буду внедрять аспекты CRS в реалии моей преподавательской практики.

Их совершенно не интересовало, что это всё находится в полном противоречии с моими собственными убеждениями – как учителя, как человека гомосексуальной ориентации, как личности, чьи верования построены на на моих собственных принципах.

А тем не менее, в руководстве школы находится священник. И за свои действия ты отвечаешь перед ним. Это удушающее чувство – быть в противоречии со своим начальством и понимать, что твоя позиция не имеет ни единой юридической опоры.

Первое причастие

На одной из моих первых работ я принял второй класс католической школы, и это был для детей год их первого причастия (ему обычно предшествует первая исповедь ребёнка, к которой готовятся в течение года – прим. переводчика).

Объяснение детям, что такое «грех», и что эти дети, если хорошенько напрячь воображение, являются «плохими», было невыносимым. Это было тем, что я до сих пор не могу себе простить.

Это противоречило всему, чем я представлял себе детство как таковое, школу как таковую, и годичный процесс подготовки к первому причастию в действительности не стоил того «праздника» в мае. Но избежать этого было нельзя в силу количества времени, отданного подготовке.

На религиозное образование выделяется невероятно много времени в неделю. В каждом классе. В рекомендациях Национального комитета по учебному плану и аттестации на религиозное образование отводится 2 часа 30 минут, как в детском саду, так и в школе. Это больше, чем выделено на, скажем, науку, историю, географию, физкультуру, рисование, уроки театрального мастерства или музыки, а посему многие эти предметы приходится интегрировать в другие предметы для того, чтобы уложиться в отведённый регламент. И по апрель 2011 года на обучение религии в детском саду отводилось больше времени, чем на математику.

Я быстро научился приспосабливаться за этот год. Разучивание молитв всем классом наизусть, постановки домашнего задания по религии, завязка таких предметов, как рисование, музыка и драматическое искусство на религии, т.к. на отдельное обучение этим предметам не оставалось времени.

Поскольку религия была краеугольным камнем ориентации школы, эта «ориентация» подавляла собственные представления учителя о том, чему надо бы детей учить.

Новая Ирландия

Как учителя мы пытались в своей работе исходить по максимуму из интересов каждого ребёнка. Но религиозные инструкции затрудняли это, не считаясь с нашими убеждениями.  Разделение детей, групп друзей по религиозному признаку шло вразрез всему целостному, к чему мы пытались побуждать.

Приходилось мне работать и на подмене других учителей – я побывал в различных условиях с разными классами. И всякий раз, как только книга Alive-O (это «методическое пособие» по религиозному (католическому) образованию для начальных классов – прим. переводчика) появлялась в моих руках, класс моментально перегруппировывался.

«Нам это не интересно», – говорили одни ученики, без дальнейших комментариев отправляясь в дальний угол класса. Другие погружались в чтение или имитировали ужасную занятость чем-то важным. Третьи просто выходили из класса. Но большинство в силу природной любопытности всё-таки подслушивало, что там читает им вслух учитель. Так или иначе, но на время урока все оставались как бы забытыми. Это происходило настолько часто, что я уже привык не обращать внимания на отстраненность учеников. Тем более, что их ощущения ничем не отличались от моих.

Конфликтная компонента

Дети приходят в ирландские школы из разных семей. Учителя тоже. «Традиционные» семьи, одинокие родители, разведённые родители, гомосексуальные семьи. Религиозные, нерелигиозные и сомневающиеся. Но в данном случае эта «Ирландия» не рассматривается. О ней детей не учат.

И пока мы обсуждаем, кто патронирует школы и формирует педагогический коллектив, давайте не забывать тех «барьеров в убеждениях», с которыми приходится сталкиваться учителям в образовательной системе Ирландии.

Барри О’Рурк, бывший учитель начальных классов.

Источник: https://www.irishtimes.com/news/education/teachers-and-the-belief-barrier-i-don-t-want-to-tell-children-they-are-sinners-1.3689573?mode=amp

***

А вот один из комментариев в подтверждение сказанного в статье:

«В Ирландии неверующие школьные учителя могут подвергаться дискриминации при приёме на работу, а также сталкиваются с конфликтом интересов в связи с профессиональными обязанностями учить религии.

Так уж исторически сложилось, что 90% государственных начальных школ в Ирландии до сих пор имеют католическую ориентацию, даже несмотря на то, что это, вообще говоря, общеобразовательные школы. К слову, этот процент ни в коей мере не отражает демографические данные по религиозности населения в настоящее время.

Налицо колоссальный дефицит многоконфессиональных школ, куда бы родители могли отдать своих детей, а учителя могли бы устроиться на работу, особенно за пределами урбанизированных центров.

Это означает, что учителя-атеисты могут на вполне законных основаниях сталкиваться с проблемами трудоустройства в тех самых 90% начальных школ, которые католические. Те же, кто симулирует религиозность с целью получить работу, сталкиваются с внутриличностным конфликтом интересов, когда по ходу исполнения ими своих служебных обязанностей, они вынуждены учить религии детей.

Я с надеждой ожидаю полного отделения церкви от государства. Я — хороший учитель, но вынуждена была уйти из школы, потому что не хочу поддерживать католичество и, как уже замечено в статье,  не имею никакого желания быть профессионально обязанной убеждать детей в том, что они – грешники.»

Комментарий переводчика:

Отметим, что автор так и не заявил о своём атеизме, что существенно усилило бы его позиции. Зато не постеснялся сделать нелепое и не к месту признание в своей гомосексуальности, что вызывает немедленную реакцию дистанцироваться.

Дистанцируемся и мы, поскольку ничего общего с современными проблемами светского образования, о которых мы собираемся говорить, это не имеет.

На самом деле жалобы на засилье церкви в школе, подобные только что высказанным, нередки. То и дело они выливаются в таких вот незрелых криках непонимания и бессильного отчаяния на страницах мелкобуржуазных левых сайтов и на многочисленных родительских форумах. Гораздо менее политкорректно они звучат на страницах социальных сетей, организованных стихийными атеистами. Ещё более откровенно и раздражённо люди высказываются в беседах «не на камеру».

Причём дело не только в специфике католической церкви. Проблема светского образования вызывает обоснованное беспокойство не только в странах, где церковь не отделена от государства, таких как, например, Ирландия или Канада, но и в таких «продвинутых» в плане буржуазно-демократических свобод странах, как США, где, казалось бы, секулярность является давно решённым делом, фактом, скреплённым семью печатями и не вызывающим никаких сомнений.

Причём сама по себе проблема настолько многопланова и влечёт за собой ряд настолько далеко идущих последствий, что ее рассмотрение требует подхода со многих сторон. В противном случае возмущение тем или иным аспектом текущего состояния вещей не поможет увидеть, что реальное отделение церкви от школы, а значит, и церкви от государства, является в действительности пока ещё несбывшейся мечтой рабочего класса капиталистических стран, а там, где оно прописано в законе, оно носит ДЕКЛАРАТИВНЫЙ характер. Последующий ниже анализ не оставляет никаких сомнений в направленности действий и российского министра Васильевой по клерикализации российской школы.

Итак, по порядку.

1. Школа и церковь при современном капитализме.

Несмотря на совершенно оголтелую религиозную пропаганду в российской буржуазной печати и прочих СМИ, засилье религозных тем в буржуазном искусстве, настырное внедрение разнообразных религиозных «образовательных» программ, развёрнутое в РФ, религиозность населения России не растёт. Какими-то временными «успехами» могут похвастаться лишь «миссионеры» в тех регионах, где религиозные пропагандистские кампании «подкрепляются» совершенно диким ГОСУДАРСТВЕННЫМ террором в адрес «неуверовавших». А при отсутствии такового молодёжь упорно не садится за Кораны и Библии с Талмудами.

Её выталкивает за пределы погружения в религиозность сама окружающая действительность. Уровень материального производства, науки, техники, быта ушёл настолько далеко вперёд по сравнению с феодальным обществом, идеологией которого была религия, что глубокая религиозность требует уже такого отрыва от реальности, который граничит с полной неадекватностью и с патологической деформацией личности, либо колоссального лицемерия, вызывающего серьёзные внутриличностные конфликты, мириться с которыми длительное время невозможно.

Даже в странах, где религия никогда не была отделена от государства, например, в Канаде, церковники, выдавая, как всегда, желаемое за действительное, вынуждены признать, что четверть населения не верит в бога. В реальности эта цифра занижена, как минимум, раза в 3, если учесть, что подавляющее большинство задекларировавших свою религиозность, таковой не обладают и никакую связь с церковью не поддерживают.

И тем не менее, церковь настырно лезет в детские сады и школу (особенно это касается начальных классов), школьные учебники, программу и повестку дня. Как мы видели в переведённой статье, в современной школе 21-го века в европейской стране на религиозную индоктринацию, которую у кого-то хватает наглости назвать «религиозным образованием», отводится больше времени, чем на любой другой предмет. И это ни в коей мере не кореллирует с чаяниями граждан, вызывая серьёзное социальное напряжение, и не в силах на практике сдержать неминуемое уменьшение религиозности населения.

Казалось бы, к чему тогда церковники так из кожи лезут вон? Ведь эффект насильственной религиозной индоктринации не соответствует затраченным на нее усилиям! А усилия на деле означают деньги, вынутые из кармана рабочего класса и других трудящихся. Но ведь они уже вынуты из нашего кармана. Почему бы финансовому капиталу не потратить их на более прибыльные дела? На яхты и острова, наконец? Что же заставляет капиталистов долбиться лбами в непробиваемую бетонную стену? Значит, дело не только и не столько в насаждении религиозности как таковой, раз в реальности оно выражается лишь в сдерживании неизбежного и объективного роста атеистических убеждений.

2. Авторитет к фактору получения знаний, причина демотивации к обучению.

Чтобы понять, что эта кампания имеет и другие цели, необходимо проанализировать, что влечёт за собой внедрение предмета «религия» под тем или иным соусом, отличным от научного, т.е. материалистического.

Итак, дети приходят в школу – слышат религиозную ересь, на полном серьёзе втираемую им со стороны педагогов. И если родители атеисты, то возвращаются дети из школы домой – и нет этой религиозности. Получается немедленный подрыв авторитета школы. А значит, подрыв тяги к получению знаний, апатия. Это у наиболее, казалось бы, перспективных в плане получения материалистического мировоззрения детей.

Ещё хуже, когда родители поддерживают своей искренней религиозностью усилия школы. Рано или поздно окружающая реальность вызовет у таких детей отторжение к педагогическим усилиям как родителей, так и школы.

В разы хуже, когда родители имитирую свою религиозность. Лицемерие дети не прощают – в этом, к слову, состоит один из корней т.н. конфликта «отцов и детей».

В любом случае, не мытьём, так катаньем клерикализация образования подрывает у детей потребность в активной жизненной позиции. А воспитание апатичных и пассивных рабочих и трудящихся просто жизненно необходимо финансовому капиталу!

На этом пути ключевым является подрыв авторитета учителя. В течение первых 25 лет постперестроечного времени он в РФ подрывался нищенским содержанием и массированным глумлением над учителями в медийном пространстве. Теперь этот авторитет, к тому же, дополнительно подрывается низкими профессиональными качествами учителей (уровень подготовки в педВУЗах упал ниже плинтуса) и тем, что учитель вынужден… обманывать учеников. А кому охота внимать лицемерам? Кто станет им доверять и их уважать?

Перечисленное отягощается регулярным информационным шумом про «быстрый взлёт на вершину и без образования». Здесь необходимо сделать оговорку, что быстрое обогащение и наличие или отсутствие образования – это скорее независимые вещи, если говорить об обогащении вообще, без привязки к масштабам, способу, сопутствующим обстоятельствам и последствиям в долгосрочной перспективе. Тем не менее, опыт позднесоветских и постсоветских нуворишей показал, что при определённых обстоятельствах богатство быстрее плывёт в руки менее образованного человека. Хотя это, конечно, вопрос дискуссионный.

В любом случае, ничто не мешает дельцам пропагандировать «быстрый взлёт» в своих интересах. Не нужно учить логарифмы, котангенсы и знать, что такое диссоциация. Несите Ваши денежки на студии звукозаписи, чтобы стать, как Black Star, или идите к нам в школу блоггеров, чтобы зарабатывать на просмотрах в Ютубе миллионы рублей. Мелкобуржуазные иллюзии быстрого обогащения на волне «препринимательского усердия» и «предпринимательской удачи» подпитываются всеми возможными способами, и это тоже подавляет мотивацию учиться и работать над саморазвитием, особенно у наиболее отсталых слоёв молодёжи.

Но основная причина демотивации учиться – это больше касается старшей школы, высшего и специального образования – не в этом. Она – в безработице, в полной неуверенности, что полученные знания и навыки пригодятся в дальнейшем трудоустройстве. Колоссальный процент выпускников ВУЗов РФ (свыше 75%) никогда не работает по дипломной специальности. Не лучше и ситуация на «Западе». Потому что для успешного трудоустройства при капитализме необходим в первую, вторую и третью очередь «САМЫЙ ГЛАВНЫЙ НАВЫК» наёмного работника с дипломом: умение продать свою рабочую силу плюс возможность её продать. Этому навыку ни в школе, ни в институте не учат. Многие школьники и студенты воспринимают знания и навыки как если не всецело академическое, то второстепенное и наживное. И кстати, любой навык имеет тенденцию к утрате без должного развития и приложения, особенно, если он получен не в комплексе с другими навыками, а отрыве от них – а это характерная черта капиталистического образования.

Всё это не добавляет уважения к учителю и его труду.

3. Учебный процесс, программа, обратная сторона права выбора школьником предметов.

Давайте теперь проследим, используя по ходу рассуждения «опыт и достижения» флагманов зарубежных капиталистов, к чему ведёт российскую школьную систему МинОбр РФ.

В первую очередь – это тотальное упразднение единой школьной программы, стандартных школьных учебников.

Ни в Штатах, ни в Канаде, например, ничего этого и в помине нет — там полная бесконтрольность действий школы по отношению к рабочему классу и трудящимся. Нет там и стандартных ВУЗовских учебников. Каждый университет, колледж, школа учит по своим программам, которые если совпадают, то лишь тезисно и то не полностью…

Учебные «пособия» пекутся, как пирожки, одно «креативнее» другого, стыдно читать иногда – каждый год разные, расход интеллектуальной энергии – в песок, выхлоп – отрицательный. Комиссии по образованию (мы ещё поговорим о них ниже) принимают, конечно, учебные планы, но они рамочные, без конкретики, тезисные. В реальности это профанация и имитация учебно-методической работы.

ЕГЭ в США и Канаде нет. Стандарты среднего 12-летнего образования варируют даже не от провинции к провинции, а от городского района к району, а то и от школы к школе. Так что «аттестатам зрелости» невозможно доверять от слова совсем.

В связи с этим чья-то родительская гордость за хорошие отметки своего чада у понимающего человека порою вызывает грусть и тоску…

Большинство ключевых предметов в старших классах отданы на выбор школьника. Кстати, ювенальная юстиция зорко следит, чтобы при этом на школьника не давили своим авторитетом родители, т. е. чтобы этот выбор был как можно менее зрелым. Школьников регулярно инструктируют на этот счёт, этому уделяют учебное время в ущерб предметам, обсуждения «домашнего насилия» вносят в школьную повестку дня и в программу общественных наук. Детям обещают «поддержку» в случае их «конфликта» с родителями или даже конфликтов между родителями, и если родители не смогли объяснить ребёнку, что их ожидает, если ребенок по глупости или на сиюминутных эмоциях попросит эту «поддержку», то жди беды. Семью просто разорвут.

Для получения аттестата нужно набрать определённое количество «кредитов», а как их наберёт школьник – его проблема. Школьник, декларируя свою склонность к гуманитарным предметам, вообще может отказаться от наук физики, химии, биологии сложнее уровня 6–7 класса советской школы, а то и уровня природоведения 4 класса с очень пунктирным экскурсом в темы 8–10 классов; взять минимум математики, приблизительно уровень 4–5 класса советской школы с фрагментарным знакомством с началами алгебры и геометрии. Но зато взять «повышенной сложности» языки, историю, литературу, географию, физкультуру. И получит аттестат зрелости, с которым может поступить в какой-нибудь колледж.

Теоретически всё можно получить бесплатно. На практике – нет.

Рассмотрим несколько экземляров домашних работ по математике:

Нет, это не работы нерадивых школьников. Эти совершенно нелепые, как может нам показаться, но, увы, типичные ошибки были сделаны студентами одного из северо-американских провинциальных университетов, которые были обязаны пройти ликбез по математике. Понятно, что эти студенты не планировали получать высшее образование по техническим специальностиям. И скорей всего, данные студенты провалили этот курс ликбеза с первого раза…

Эти студенты в старшей школе не выбрали математику «повышенной» сложности, хотя аттестат зрелости, т. н. «средний балл», подошёл под требования университета.

И вот тут важно подчеркнуть ещё один момент. Математику или физику школьник может выбрать и посложнее, но с 9 или 10 класса – в разных школах по-разному – за сложность придётся доплачивать.

Образование бесплатное только начальное плюс т. н. «базовые» уровни среднего. Т. е. «повышенный» уровень есть и бесплатный, но к 15 годам «среднестатистический» школьник уже не слушает учителей. Он устал от их вранья. Он уже задумывается о взрослой жизни и не видит в ней приложения знаниям. А учебный план «повышенного» уровня составлен так, что освоить его сможет только высоко мотивированный ученик. Тем временем школьная система не в состоянии замотивировать массы школьников, как мы разбирали выше, в рамках капитализма, сколь благородны ни были бы порывы отдельных учителей. Это просто не входит в её задачу.

Но сказать это на публику нельзя, поэтому вину в отстутствии прилежания школьников сваливают на «недогляд» родителей. А школьник – что ж, не усвоил – получи низкую оценку, низкий «средний балл» – неважно, что скрывается под этим. Отсюда – бегство ничего не понимающих родителей к репетиторам.

Родители могут отдать ребёнка в «частную», в смысле платную, школу. Там такой же учебный план, то же расслоение учеников по «профилям», но учителя, как наивно полагают родители, не успели растерять авторитет у школьника, плюс к тому, в частных школах создаётся иллюзия «более внимательного отношения» к школьникам. По цене – это приблизительно одно и то же, что нанимать репетитора по одному-двум «профильным» предметам.

По сути, плата за образование – это единственная оставшаяся попытка вызвать мотивацию у школьника, сфокусировать его внимание на «профильных» дисциплинах. Иногда это имеет какой-то успех, но чаще всё оканчивается погоней за «ушедшим поездом» – сказывается полная разбалансировка, которой подвергался школьник в начальной школе.

Доплату за «повышенный» уровень преподавания запрашивают и в ряде бесплатных школ, предлагая платные «факультативы» на базе школы. Ценник не зашкальный, если у родителей есть постоянная работа. А если нет? Так или иначе, но то, что должна по идее делать бесплатно школа, выдавливается в сектор платных услуг. Похожий имущественный ценз навязывается сейчас и в буржуазной РФ…

Некоторые подумают, что «повышенный» уровень – это что-то вроде советской физматшколы. Нет. Это не только никак не соответствует советским спецшколам с физико-математическим уклоном, но даже близко не приближается к обыкновенной советской средней школе, особенно если учесть, что все предметы там подавались в комплексе – знания, даваемые по одним учебным дисциплинам, дополнялись знаниями, даваемыми по другим учебным дисциплинам.

Конечно, можно не брать «повышенный» уровень или выбрать «гуманитарную стезю». Результат такого выбора перед вами на фото выше по тексту – незнание элементарных вещей.

Настаивая на «свободе выбора ребёнком своего будущего», на самом деле его лишают этого выбора… И грабят, к тому же. К примеру, провалившие «ликбез», а таких обычно около половины берущих курс, будут обязаны взять его ещё раз. Небесплатно, разумеется. Провалившим вторично придётся покинуть университет, потеряв время и деньги на обучение (многие берут студенческие кредиты), какие-то свои надежды, связанные с будущим, приобретя заниженную самооценку и пополнив, наконец, многочисленную армию безработных. Либо, если повезёт, получить хотя бы частичную занятость – в самой низкоквалифицированной области по минимальной ставке заработной платы.

К этому «рифу» по логике вещей направляет корабль российского среднего образования министр Васильева, выражающая, разумеется, политику всего российского правительства. На этом пути МинОбр РФ, возможно, в скором времени «услышит» протест граждан против ЕГЭ и «отменит» его, не отменив при этом принцип подхода буржуазной власти к образованию. То, что не такой «отмены ЕГЭ» ждут некоторые наивные граждане от российских буржуев, последних абсолютно не волнует. Хотели отмены ЕГЭ – получите, и не говорите потом, что власть не прислушивается к вашим чаяниям.

Как видите, у российского министерства образования ещё «непаханное поле» деятельности. Есть куда развернуться и кого копировать…

4. Кому на самом деле принадлежат школы.

Этот анализ был бы неполным, если не задаться вопросом, а что на самом деле представляет из себя школа при капитализме. Ответ очевиден для понимающих политэкономическую суть капитализма, который характеризуется всеобщим товарным производством. Школы – это коммерческие предприятия. Они производят товар, называемый «образовательные услуги». Если с этим более-менее ясно, то кому же принадлежат школы в буржуазном государстве?

Давайте вернёмся снова к переводу статьи Барри О’Рурка, с которого начиналась наша статья и рассмотрим, кому принадлежат ирландские школы. Далеко ходить не надо. Трудно поверить, что учитель О’Рурк не в курсе.

Вот вполне себе официальный источник чёрным по белому сообщает:

«Кто владеет начальными школами (в Ирландии – прим. переводчика).

Большинство начальных школ в Ирландии принадлежат частным лицам и поддерживаются различными церквями. Государство оплачивает большую часть (какую? – прим. переводчика) стоимости зданий и трат на текущее обслуживание и функционирование. Последние также поддерживаются из местного бюджета. Католическими школами, а также школами ирландской церкви управляют, как правило, доверенные лица епископа (владелец – церковь – прим. переводчика). Другие религиозные школы, как правило, управляются комиссиями из доверенных лиц, назначаемых соответствующими религиозными организациями. Многоконфессиональными школами, как правило, владеют компании с ограниченной ответственностью, и управляют комиссии доверенных лиц (собственника – прим. переводчика). Школы с обучением на ирландском языке могут быть религиозными и находиться под таким же патронажем, что и католические школы, но некоторые могут принадлежать своим собственным компаниям. (Не составляет никаких сомнений, что эти «свои» компании связаны неразрывной пуповиной с той или иной церковью. – прим. переводчика)»

Особенно занятно это «как правило» выше по тексту перевода. Значит, церковники боятся сообщать прямым текстом о несветскости всего среднего образования в Ирландии без исключения. Ловят многочисленных стихийных атеистов, не вставших в своих убеждениях на материалистическую базу, на удочку «многоконфессиональности», которая якобы является альтернативой религиозной школы и способна удовлетворить запросы всего «мультикультурного» населения все сразу.

Что же такое многоконфессиональная школа? Это школа, где (на первый взгляд) нет доминирующей религии. Все конфессии приветствуются, все равны, приветствуется любая глупость и заблуждение.

В наиболее «продвинутых» школах тех же США даже не возбраняется стихийный атеизм. Такой атеизм считается разновидностью веры. Принято следующее определение атеизма: атеизм – это вера в отсутствие бога или богов. Ключевое здесь – ВЕРА. А вот попытки дать материалистическое обоснование атеизма в силу логического аппарата ребёнка и его жизненного опыта и естественнонаучного багажа знаний воспринимаются как навязывание «своей веры» и богохульство в адрес других вер и заблуждений.

На уроках физики, химии, биологии вопросы, связанные с материалистическим пониманием атеизма и религии, просто не поднимаются. Атеистических школ, т. е. школ, где можно смело прямо перед классом сказать, что религия представляет из себя связанное с отправлением определённого культа фантастическое отображение реального мира в сознании людей, нет.

Все комиссии, управляющие делами школ и утверждающие учебные планы, представляют из себя клуб хозяев школ или их доверенных лиц. Даже государственные школы на самом деле все частные. В случае с Ирландией и с Канадой, как правило, школами владеют религиозные организации. В Штатах связь с религиозными организациями в т. н. государственных школах завуалирована, но обязательно есть. Без исключений.

А почему, откуда такая уверенность? Дело в том, что коммерческая деятельность религиозных организаций имеет серьёзные налоговые льготы и пользуется поддержкой государства, т. е. капиталисты через церковников попросту запускают руку в бюджет на абсолютно легальных основаниях!

В реальности религия доминирующей в регионе церкви, так или иначе, проникает в школьную программу и повестку дня многоконфессиональных школ в США. Религиозные аспекты доминирующей религии доводятся до школьников на протяжении всего времени обучения. А значит, нет и фактического разделения школы и церкви. Если же вспомнить о том, что все школы в США — это коммерческие предприятия по высасываванию денег из карманов родителей напрямую (частные школы) или окольно, из бюджета (государственные школы), а также, что буржуазное государство предоставляет прекрасную лазейку не платить налоги, то не аффилированные с культовыми учреждениями школы просто вылетят в трубу.

Теперь нет ничего удивительного в том, что верующие или симулирующие религиозность в США учителя получают преимущества при приёме на работу, а учителя-атеисты предпочитают помалкивать о своих убеждениях, либо принимать унизительную точку зрения, приравнивающую атеизм к виду религии. Вот вам и дутое отделение церкви от государства!

5. Что делать?

Высказанные выше рассуждения обрисовали довольно мрачное положение дел. Налицо полное слияние или процесс слияния, как в случае с РФ, государства с церковью и школы с церковью. Вопреки чаянием подавляющего большинства, финансовый капитал отыгрывает назад одну за другой буржуазно-демократические свободы, завоёванные рабочим классом в предыдущие 100-150 лет, превращая их в декларативные вывески.

Казалось бы, упразднение светского образования должно всколыхнуть бурю родительского и учительского негодования. Но родительские организации – это ничто, если они без пролетарской классовой составляющей… Они легко разбиваются в пух и прах, а симбиоз государства и церкви проводит превентивные меры, предупреждающие даже их создание.

Родительских собраний в западных странах нет, с каждым родителем встречаются по отдельности – нужно заранее назначать встречу с классным руководителем или руководством школы. То же самое насаждается и в РФ.

Поэтому элемент борьбы за реальное, а не декларативное светское образование детей просто необходимо включать в классовую борьбу. Т. к. дети есть у всех, проблема присутствует везде, вне зависимости от текущего положения на производстве, которое может показаться кому-то в моменте «не таким уж и неблагополучным».

Никто, кроме сознательного пролетариата не сможет остановить клерикализацию школы. Это ещё один очевидный и серьёзный фактор, консолидирующий пролетариат с самими широкими массами трудящихся, вовсе не заинтересованными в дебилизации своих детей.

5. Заключение

В 1968 году в СССР впервые прозвучала песня «С чего начинается Родина?». На следующий год школьники всего Союза писали на одноимённую тему сочинение. Проникновенная милая песня. Только ответа в ней не даётся. Одни предположения.

А начиналась Родина для советского рабочего класса с проходных СВОИХ заводов и фабрик.

От этого, оказывается, обретала смысл клятва, которую рабочий приносил Родине в юности, и от этого зависел текст песни, которую в детстве пела ему мать. И картинка в его букваре…

Тов. Олег