Гаражный кооператив. Небольшой опыт реальной демократии.

«Нету политики»

О том, что рабочим и остальным угнетённым трудящимся нужно лезть в политику ежедневно, ежечасно, повсеместно и в массовом масштабе, большевики говорили и писали всегда. Когда ещё совсем недавно, в период массовых забастовок на Украине 1997-2002 гг., рабочие какого-нибудь завода или шахты говорили на камеру, что их интересует только зарплата (её выплата в срок, повышение, премии и т.п.) и что в «политику они не лезут», они, во-первых, не понимали, что фактически делают первые шаги к начальному, подготовительному этапу политической борьбы, а во-вторых, именно по своей политической безграмотности повторяют ложь продажных профсоюзных боссов, которые, оправдывая своё сытое содержание, изо всех сил прислуживали буржуазии и вели в рабочем коллективе выгодную ей тред-юнионистскую линию.

Суть этой линии в том, что сегодня буржуазия очень боится политической организации рабочих, как, впрочем, боится и других форм самодеятельной организации трудовых коллективов, т.е. и профсоюзной формы, даже если профсоюз организован администрацией и задуман ею, как карманный, но в нём состоят и повседневно давят на него снизу широкие рабочие массы; и легальных касс взаимной помощи, и спортивных объединений, и школ или научных кружков выходного дня, и т.д. Страх буржуазии налицо даже перед теми организациями рабочих, которые начально создавались самой буржуазией, либо с её разрешения рабочими и другими трудящимися.

При этом лучшие умы класса капиталистов понимают, что рано или поздно, здесь или там, но у экономической борьбы рабочих будет политическое большевистское руководство. Они понимают также, что такое руководство не свалится с неба и что постепенно буржуазии придётся сражаться уже не с разрозненными трудовыми коллективами, требующими только денежной прибавки или лучших условий труда, а с классом пролетариев, организованным для достижения своих коренных жизненных, а значит классовых интересов, радикальным, т.е. революционным путём.

Именно в этой связи капиталисты сами используют все мыслимые формы и методы удержания рабочих в рамках только экономической борьбы. Причём, здесь буржуазия сначала старается вообще пресечь попытки рабочих бороться «за пятачок» или против перегрузки, или за обеспечение охраны труда, а затем, когда это у нее не выходит, когда рабочие уже «сбиваются» в кулак (или даже маленький кулачок) для борьбы за всё это и используют в свою пользу, в том числе, законы буржуазного государства, вот тогда буржуазия «мирится» с экономической борьбой пролетариата. Но именно тогда во всю силу начинают работать профсоюзные боссы, попы, и особенно оппортунисты — «теоретики классовой борьбы», «учёные марксисты», которые учат рабочих, что их экономическая борьба – это и есть высшая форма классовой борьбы, т.е. борьба политическая. Мол, дальше профсоюза, как организации, и дальше экономических уступок со стороны хозяев рабочим и идти не надо, поскольку, рабочие, в конечном счёте, борются именно и только за свою сытую жизнь.

Но рост политграмотности рабочих, рост их классовой сознательности, медленно, но верно приводит к пониманию массами того простого, в общем, факта, что бороться за своевременность или повышение зарплаты, за лучшие условия труда, без залезания по уши в политику, нельзя. Нельзя потому, что, во-первых, самые глубокие корни политики лежат в экономике, в материальном производстве и в отношениях людей внутри этого производства (а этот объективный общественный закон оппортунисты механистически выворачивают наизнанку, заявляя рабочим, что коль экономика определяет политику классов, то, значит, экономическая борьба и есть высшая и исчерпывающая форма борьбы, и что «об этом сам Маркс говорил»).

Отношения больших масс людей по поводу собственности и хозяйственной деятельности определяют, как в материальном и культурном отношении живут все эти люди, может ли большая часть из них нормально жить, или нет, может ли одна часть общества присваивать себе труд другой. То есть, действительно, речь в экономической борьбе идёт о самой главной основе жизни людей, — о материальных благах, а политика, в какие бы наряды и покрывала её ни завёртывали капиталисты, это и есть борьба классов друг с другом и внутри себя (для эксплуататорских классов) за выживание и процветание. В этом смысле экономическая борьба рабочих за прибавку к зарплате или за получение своих заработанных денег есть важный элемент классовой борьбы. Но экономическая борьба не является борьбой политической, так как в последней участвует весь организованный класс, как единое целое, и борьба ведётся уже не за прибавку или тёплую раздевалку, а за политическую власть и все основные средства производства, т.е. за радикальную смену производственных отношений, а значит, и всех других общественных отношений.

Участвуя в экономической борьбе, передовые рабочие на собственной шкуре чувствуют и постепенно начинают подозревать, что таковая борьба не является достаточной, исчерпывающей. Повышение зарплаты сегодня уже завтра сводится на-нет повышением цен. Та или иная норма закона, формально гарантирующая право на труд, отдых, социальную защиту, здоровые условия труда и т.д., не только остаётся формальной, но и отменяется всякими поправками буржуазных парламентов и актами других органов государства. Те органы буржуазного государства, которым прямо прописано защищать отдельные интересы рабочих, всё больше становятся в лучшем случае консультационными центрами, а в большинстве случаев разворачивают всю свою деятельность как раз против тех, кого им предписано защищать.

У тех рабочих, кто уже столкнулся с уступками хозяев и с некоторыми «прелестями» буржуазного государства, начинают возникать догадки о том, что без радикальной смены общественных порядков наладить свою материальную жизнь, сделать её на постоянной основе зажиточной, культурной и насыщенной, невозможно. Очень немногие рабочие при этом стихийно приходят к пониманию того, что именно буржуазное государство является главным защитником капиталистов, и прежде всего именно оно мешает рабочим свергнуть их власть и отобрать у них свою собственность (именно — вернуть себе свою кровную собственность, все созданные рабочими руками средства производства, а не «отобрать чужое»),

Поэтому главное дело здесь в том, что само по себе участие рабочих в экономических стычках с хозяевами и администрацией не делает их революционерами, т.е. не объединяет их, как передовой класс, действующий заодно в достижении своих коренных интересов, и не доводит их борьбу до высшей формы – до борьбы за политическую власть. Ясное понимание того, что экономическая борьба есть только «ясли» для революционной подготовки рабочих, понимание того, что социальная революция является средством для достижения конечной и главной цели всей борьбы пролетариата, что только социализм радикально улучшает положение всего рабочего класса, — такое понимание дает не экономическая борьба, а политическая сознательность рабочих, знание и понимание ими научного коммунизма, или, шире сказать, соединение социализма с рабочим движением. Без такого знания, без соединения социализма с практикой текущей борьбы рабочее движение не способно выйти из замкнутого круга экономической борьбы, т.е. за рамки борьбы отдельных групп рабочих за свои узкие и сиюминутные интересы.

Экономическая борьба важна, игнорировать её, как это в своё время делали китайские  горе-коммунисты («нам забастовки не интересны, мы ждём, когда массы пойдут на вооружённое восстание, чтобы их тут же возглавить») нельзя. Но нельзя и замыкаться в ее рамках – буржуазных рамках, полагая, что экономическая борьба сама по себе придет каким-то образом к борьбе политической.

Тут нам могут сказать, что в предреволюционный, «мирный» период рабочие для улучшения своего положения часто требуют изменения тех или иных законов, наказания должностных лиц государства, отзыва депутатов, разгона карательных отрядов полиции, изменений в работе государственных органов и т.д. и т.п. Мол, что всё это, если не политика?

Всё это важно и нужно, но это еще не борьба рабочих за политическую власть, это только-только подводит рабочих к политике. Такие действия рабочих не являются в полном смысле политической борьбой потому, что речь в них идёт лишь об отдельных выступлениях отдельных рабочих коллективов и о наказании конкретных лиц во власти, то есть, не об интересах всего класса пролетариев. Что касается изменения тех или иных законов, которого могут потребовать рабочие отдельного предприятия, района или города, то, хотя по видимости такое требование и касается всего рабочего класса, но на практике эти изменения буржуазией либо сделаны не будут — хотя бы потому, что их требует не весь пролетариат, а его крохотная часть, с которой смешно считаться, либо изменения внесут, но не будут исполняться — опять же потому, что за их исполнение не будет бороться весь организованный класс рабочих.

Но это дополнительно означает, что для изменения государственных законов в пользу рабочих нужна массовая политическая борьба и массовая организация пролетариата в свою партию. Это означает также, что в этих условиях само требование изменения законов в своём развитии ведёт к полному отрицанию этих законов, т.е. к свержению того общественного строя, который в таковых законах нуждался.

Да, рабочие начинают осознавать, что класс капиталистов в целом является их самым главным врагом — но только тогда, когда столкнутся с буржуазным государством. При этом такое осознание есть только-только наметившаяся тенденция, которая подталкивает рабочих к политической борьбе, но эта тенденция еще не означает саму политическую борьбу.

Да, рабочие начинают понимать и то, что у этого врага существует единство и общность интересов — как среди капиталистов, так и между капиталистами и их государством. Но такое понимание приходит особенно быстро тогда, когда конфликт с конкретным хозяином завода или фабрики приводит к конфликту с защищающими его конкретными представителями и органами буржуазной государственной власти, и далее, разрастаясь, — со многими капиталистами и всем буржуазным государством в целом.

Могут сказать, что сама организация рабочих для ведения экономической борьбы, особенно в эпоху империализма, содержит в себе политическое начало, поскольку если уж рабочие «дозрели» до открытого выступления против хозяев в организованной форме, то это «автоматически» означает, что они начали осознавать единство и общность своих интересов как класса, и т.д.

Но дело, опять же, в том, что в борьбе рабочих одного отдельного завода за увеличение зарплаты или против сокращений нет никакого политического начала, даже если их борьба неплохо организована. Таковая борьба есть борьба за узкие интересы одной  небольшой и изолированной группы рабочих, которым на деле (а не на словах) безразличен весь рабочий класс в целом. И суть такой борьбы чисто капиталистическая: это та же конкурентная борьба за большую долю в прибылях, в прибавочном продукте.

Хорошо, скажут нам, политика — это концентрат экономики. Но она (политика) для рабочих и остальных угнетённых капиталом трудящихся проявляется только в условиях производства, т.е. там, где существует концентрация производства и большие пролетарские коллективы. Или на революционные даты, 1 Мая и кое-где 7 ноября, т.е. на людных площадях и митингах. А в быту, в повседневной жизни вне предприятия и митинга, когда рабочие распылены и расслаблены, политики нет, и классовая борьба затухает, уступая место обывательским заботам.

Как уже говорилось, когда человек заявляет о том, что он отказывается «лезть в политику» и даже верит в то, что она его не касается и что есть такие стороны общественной жизни, в которых нет и следа политики, — это то же самое, что утверждать, что кровь не касается какого-либо органа человеческого организма. Между тем, организм человека пропитан кровью снизу доверху, можно сказать, связан ею в единое целое, как одной из главных своих систем. Отношения людей в их материальной производственной деятельности определяют политику в обществе, все юридические, культурные, идеологические, научные, семейно-бытовые и т.д. отношения в нём. Поэтому «не лезть в политику» — такое заявление непростительно даже для самого глупого мелкобуржуазного обывателя, который не видит, что он, участвуя в общественном производстве и живя в классовом обществе, уже по уши в политике.

Рабочим в этом смысле нужно помнить, что они окружены политикой буквально на каждом шагу своей жизни — именно потому, что человек вне политики — это человек вне производства, вне класса, вне общества (т.е. робинзон); потому, что рабочий — это главный элемент производства и создатель всех материальных благ, которому сама природа и история велели держать всё производство, а стало быть, и всю политику в своих руках. Но при этом не следует забывать, что быть окружённым политикой — ещё не значит активно, в интересах своего класса, действовать в ней.

Но если это так, то можно ли рабочим разделять свою жизнь на ту часть, где классовая борьба худо-бедно ведётся (на работе, на демонстрациях, если таковые есть), и на ту, где этой борьбы якобы «в принципе» не может быть?

Ясно, что нельзя, поскольку жизнь человека не делится на ту, что связана с общественным производством, и на ту, что не связана с ним. Существование современного человека полностью и целиком, во всём своём богатстве и разнообразии, прямо или косвенно, связано с материальным производством, а значит, и с порождаемой им политикой. Утверждать обратное — значит, утверждать, что все средства для жизни, которые сегодня необходимы человеку и которыми он пользуется (кроме воздуха, солнца и ещё пары-тройки, данных природой в естественном виде), появились не в результате целесообразной переделки природы человеком для получения материальных благ и не в результате коллективного труда миллионов людей по такому преобразованию природного вещества, а упали с неба или изготовлены кем-то в одиночку.

Тут можно сказать и иначе. Политика в повседневной жизни рабочих означает, что не должно быть таких общественных вопросов, в которые рабочие не должны «совать свой нос». Если есть какая-либо форма организации трудящихся, дело рабочих — «влезать» в управление ею, выбирать своих делегатов, организовывать всякого рода собрания членов этой организации (поводов полно!), верховодить на них, забирать себе руководство этой организацией, вести за собой менее сознательную часть трудящихся, не расставшихся еще с мелкобуржуазной обывательщиной.

Есть спорный вопрос, конфликт, затруднение — значит, есть поле организационной и пропагандистской работы, которым нужно пользоваться. Чего бы ни касался вопрос: ремонта песочницы во дворе, борьбы против закрытия детского садика, захвата парка и т.д., — рабочим до всего должно быть дело.

С другой стороны, если есть формальная возможность участвовать в работе парламентских или исполнительных органов буржуазного государства — надо пытаться организовать дело так, чтобы туда попадали рабочие делегаты, и чтобы этих делегатов избирали и выдвигали не разношерстные собрания, организованные представителями буржуазной власти или ангажированных ею структур, а именно трудовые коллективы и всевозможные политические и общественные организации трудящихся, которые продвигали бы своих делегатов во власть не только всей своей массой, но и помощью менее сознательных слоев трудового народа, действуя  через дворовые собрания, кооперативы, родительские комитеты и т.п.

Выборная агитация в этом случае имеет для обывателей вполне логический вид: зачем нам предлагают власти неизвестно кого якобы для представительства наших интересов, если у нас есть свои готовые люди, нами же выдвинутые и предложенные, которых мы знаем и видим их дела, и считаем, что они будут представлять наши жизненные интересы гораздо лучше и надёжнее, чем все эти очередные начальники и богатеи.

При этом трудовые коллективы должны требовать не только своего «наблюдательного», т.е. формального представительства в государственных органах, но именно представительства реально действующего, т.е. принимающего участие в принятии решений и в повседневной хозяйственной и политической деятельности данного органа государственной власти.

Пойдёт на это буржуазия, или нет, позволит ли она рабочим представителям что-то решать вместо себя  или хотя бы участвовать в решении (ясно, что не позволит!), — это вопросы важные, но второстепенные. Для роста политической зрелости рабочего класса и его подготовки к борьбе за власть важен сам опыт такой общественно-организаторской работы, важны наглядные доказательства той простой, но крайне важной истины, что буржуазные государственные органы фактически закрыты для рабочих, что эти органы рабочий класс, даже если в них имеются его делегированные представители, устроить никак не могут, потому что они не отражают интересов рабочих и трудящихся масс, что все эти органы либо прямо реакционны и действуют против рабочих, либо совершенно бесполезны и существуют лишь для отвода глаз народа. Следовательно, рабочие на практике убедятся в том, что им, кроме своих депутатов во власть, нужна и своя власть, своё собственное пролетарское государство, своя пролетарская диктатура, которая одна только и способна реализовать их кровные, жизненные интересы.

Здесь же важно показать всем рабочим, что даже в тех условиях, когда рабочих депутатов «пустят» в существующие органы буржуазного государства, всё одно, работать на пользу трудящихся им не дадут: или выгонят, или отодвинут на декоративное положение. Ни то, ни другое рабочих устроить не может. Отсюда — тот же «простой» вывод о необходимости рабочим брать политическую власть в свои руки.

 Борьба за гаражный кооператив

Но какая тут связь между политикой, о которой мы вели речь выше, и гаражным кооперативом? Надо думать, об этой связи кое-кто из наших читателей уже догадался. Речь идёт о некотором опыте борьбы за реальную демократию, взятом из повседневной обывательской жизни, в которой якобы «политики нет». Этот опыт борьбы вроде бы никак не касается политики – речь в дальнейшем рассказе идет о событиях, произошедших в рядовой общественной организации – гаражном кооперативе. Однако то, что там произошло — это и есть пример демократии для трудящихся, реализованный ими на практике, в рамках своей небольшой организации. Это то, что получилось из общественного неравнодушия трудящихся и их активного участия в ее управлении.

Такой опыт, которому необходимо учиться и следует получать везде, где есть общественные организации трудящихся (в том числе и прежде всего – в профсоюзах!), распространенный на область политики — есть необходимый и важнейший задел для становления будущей пролетарской демократии. Без него невозможно будет осуществление политической власти рабочего класса и ее защита от контрреволюции.

***

Есть в одном украинском городе гаражный кооператив «Фара». В кооперативе состоит примерно 300 членов, у них есть общее собрание, выборный исполнительный орган, т.е. правление, сторожа, собаки, прожекторы, шлагбаумы и т.п. гаражные атрибуты. В коллективной собственности членов кооператива находится всё имущество «Фары» — 310 боксов, дороги, забор, ворота, электрическая система, внутренний водопровод, сторожка, будки и прочее. На балансе «Фары» «висит» земля, на которой стоит кооператив, прилегающая территория вокруг него, участки внешних инженерных сетей и кусок асфальтированной дороги, ведущей с городской улицы к гаражам.

Поскольку «Фара» — не АО и не ООО, постольку всё имущество кооператива фактически  и юридически принадлежит всем членам кооператива. Но при этом каждый отдельный член «Фары» имеет право пользования и распоряжения своей долей общего имущества, т.е. своим автобоксом, но не имеет права владения им. Права пользования и распоряжения автобоксом за каждым конкретным членом закреплены бессрочно, то есть, до фактического выбывания человека из членов кооператива (умер, передал свои права другому лицу, исключён общим собранием за злостное и систематическое невыполнение обязанностей члена кооператива).

Из сказанного ясно, что высшей властью в кооперативе официально является общее собрание его членов. В перерывах между собраниями для решения текущих вопросов (опять же, официально — в интересах всех членов кооператива) действует выборное правление с председателем во главе. Правление действует на основании кооперативного устава, в основу которого положены а) действующие государственные законы и б) решения общего собрания. Причём полнота и область действия решений общего собрания в уставе отражены намного больше, так как, во-первых, коллектив не имеет в отношении своего имущества намерений, которые противоречили бы закону; во-вторых, он имеет довольно широкие права для самостоятельной организации и регулирования деятельности кооператива; в-третьих, коллектив кооператива лучше знает конкретику своего положения, чем любой государственный орган.

Правление является исполнительным органом коллектива, т.е. его выборной и оплачиваемой прислугой, которой поручено выполнять определённые функции в интересах кооператива «Фара». У правления нет никаких прав на владение имуществом «Фары». У правления нет прав самостоятельно распоряжаться имуществом «Фары», т.е. без указаний на этот счёт или по согласию общего собрания. Это не значит, что председатель не может дать кому-либо постороннему лопату на время, но он отвечает за то, чтобы эту часть общего имущества вернули в кооператив, а в случае порчи или износа — заменили бы или отремонтировали. Но что касается всех операций с основными фондами кооператива, т.е. с автобоксами, территорией, забором, вспомогательными постройками, столбами и т.п., то здесь (и по решениям общих собраний, и по уставу) самовольные действия правления, без решения или разрешения общего собрания, юридически исключены.

Но в «Фаре» постепенно сложилась такая ситуация, которая возникает в семье, где наняли на работу домашнюю прислугу, а эта прислуга со временем начала не только грабить семью, но и диктовать этой семье свои правила и законы. Или как в профсоюзе, где общая, ежедневная и обязательная профсоюзная работа всех его членов или не начиналась вовсе, или, получив всплеск активности на учредительном собрании, велась 2-3 месяца, а затем постепенно стухла и сошла на нет, оставив профкому широкое и бесконтрольное поле для злоупотреблений.

Как в первом, так и во втором случае, прислуга, увидев, что хозяин самоустранился от управления своим имуществом и своими делами, пустил дела на самотёк и отдал их на откуп прислуге, т.е. правлению, начинает вредить и воровать. В чём это выразилось в «Фаре»?

Наш товарищ, состоящий в кооперативе и сообщивший сюжет этой статьи, узнал от нескольких членов кооператива о том, что они не смогли «нормально» сдать или продать свои гаражи из-за того, что это не разрешил сделать председатель. Больше того, председатель требовал, чтобы все сделки по сдаче в аренду или по отчуждению прав на гараж шли только через него, т.е. не в смысле документального оформления этих сделок между двумя сторонами — членом кооператива и другим лицом, не входящим в кооператив, или же между двумя членами кооператива, — а в том смысле, чтобы председатель был обязательным посредником при каждой такой сделке, получающим от неё свой %.

Проще говоря, этот тип требовал от членов кооператива, которые желали сдать или «продать» свой гараж, чтобы они передали лично ему свои права пользования и распоряжения гаражом, назвали сумму, которую они желали бы получить за аренду или за отчуждение своих прав, получили бы от председателя эту сумму (если, конечно, он соглашался с ней) и больше бы этого вопроса не касались. Так, сосед нашего корреспондента, собирался «продать» свой гараж своему родственнику, ясное дело, по родственной невысокой цене, например, за 1200 долларов США. Об этом он заранее сообщил правлению, и вскоре к нему подошёл председатель с вопросом о сумме и предложением передать ему все права на автобокс. Сосед отказался, заявив, что он вправе продавать свой гараж кому угодно по собственному предпочтению и что в круг этих предпочтений председатель не входит.

Через несколько дней при смотринах гаража прибежал председатель и вмешался в разговор между двумя родственниками. Он заявил, что «без председателя вы гараж всё равно не продадите», что «сделка незаконная и оформлена быть не может», так как за гараж якобы не до конца уплачены членские взносы, во-первых, а во-вторых, если этот долг не будет погашен в течение 10-ти дней, то гараж «будет отчуждён и перейдёт кооперативу».

Другой знакомый нашего корреспондента, тоже член этого кооператива, рассказал, что ему в силу ряда причин пришлось уступить свои права на гараж председателю за 1000 долларов (были срочно нужны деньги), но через пару месяцев он узнал, что председатель «продал» его гараж (без дополнительных затрат труда на ремонт и т.п.) какому-то своему дружбану за 1600 долларов. Разницу в 600 долларов председатель положил себе в карман.

Выходит что:

• председатель решал вместо того или иного члена кооператива, может ли тот использовать свои права пользования и распоряжения своей долей имущества;
• председатель фактически решал вместо члена кооператива, кому можно, а кому нельзя сдавать или «продавать» автобокс;
• председатель ограбил члена кооператива с помощью «тихого» шантажа и угроз затяжкой и всякими препятствиями для сделки;
• председатель вытер ноги об интересы конкретных членов кооператива и об устав «Фары», когда вместо общего собрания решил, что сделка не может быть оформлена — на основании якобы существующего долга по членским взносам;
• председатель присвоил себе полномочия общего собрания коллектива, а также право толковать на свой лад устав и государственный административный кодекс, когда заявил члену кооператива, что его автобокс «будет отчуждён и передан кооперативу».

Перед членами «Фары» встал вопрос: что делать дальше? Можно ли дальше терпеть грабёж, самоуправство и произвол со стороны председателя? Все автолюбители, с которыми удалось поговорить нашему корреспонденту, в один голос сказали, что такое дальше терпеть нельзя, но что они сами не знают, что делать. Несколько человек высказались за переизбрание председателя, для чего было нужно решение общего собрания, т.е., как минимум, само общее собрание.

Как его собрать в условиях кооператива? Наш корреспондент и двое его товарищей, которым уже надоели ситуации, когда беда ломится в дом, а все вокруг только охают, ахают и ругаются, но дальше разговоров дело не идёт, взяли инициативу собрания в свои руки. Они обошли гаражи, объяснили людям кроткую суть вопроса, и сказали, что нужно собрать инициативную группу, которая и потребует чрезвычайного общего собрания.

Такая группа была образована довольно быстро, так как большинство из тех 12-ти человек, которые в неё вошли, были наслышаны о шкурных проделках председателя. После образования инициативной группы её члены снова обошли все автобоксы и оповестили всех членов кооператива, которых нашли на местах, о том, что через неделю состоится чрезвычайное общее собрание. Кроме этого, дома у нашего товарища были отпечатаны объявления о собрании (штук 20), которые расклеили на щитах объявлений возле сторожек, на видных местах центрального проезда и на всех отходящих «улицах» кооператива.

Но поскольку не все члены кооператива часто приходят в свои гаражи, но при этом большинство членов живёт в радиусе километра от «Фары», т.е. в микрорайоне, для подстраховки объявления были развешены и по всему микрорайону. Этот шаг был правильным, так как на следующее утро обнаружилось, что объявления о собрании, расклеенные внутри территории «Фары», были кем-то сорваны. Тогда наш товарищ и ещё несколько членов инициативной группы повесили объявления заново, а потом в голову пришла ещё одна мысль. Наш товарищ дома напечатал 20 табличек размером в половину листа А4, на которых было написано крупным шрифтом:

Эти таблички были приклеены к объявлениям о собрании, на всю ширину их нижнего поля, и представляли уже единое целое с самими объявлениями. Этот ход дал результаты: в течение всех дней, оставшихся до собрания, объявления никто не трогал, а внимание к ним в «Фаре», а главное, во всём микрорайоне, выросло. Председатель, который сам живёт неподалёку от «Фары», как-то притих, съёжился, стал меньше ходить пешком по району, стал больше ездить на своей машине, чтобы меньше встречаться с людьми.

Что касается самого объявления о собрании. Практика показала, что на собрания такого рода ходит очень мало людей, хотя на них решаются вопросы, прямо касающиеся кооперативного имущества, т.е. самого дорогого, что есть у данного коллектива, того, за что люди в иных условиях готовы идти на смерть и рвать глотки врагу. Это же касается и профсоюзных собраний.

Вторым слабым моментом, следующим из первого, было то, что на собраниях, как правило, заправлял председатель и 2-3 его подголоска, которые и разворачивали собрание в нужном направлении — нужном не столько кооперативу, сколько председателю и его банде. Они делали это весьма ловко, пользуясь тем, что, во-первых, собрание малочисленно, но на нём всегда присутствует председательское «лобби», во-вторых, тем, что в дела кооператива, в устав и смету вникают считанные единицы членов «Фары», в-третьих, тем, что среди членов высшего органа кооператива почти поголовно царствует апатия, лень, бессознательность, политэкономическая и юридическая темень.

Что касается лени и апатии, то они, конечно, появились у трудящихся ― членов кооператива не от дурного воспитания и не с луны. На то есть конкретные материальные причины, как и у самого дурного воспитания. Земля, на которой стоит кооператив, принадлежит буржуазному государству, т.е. является коллективной частной собственностью капиталистов. Само это государство, поскольку служит не рабочим, а их врагам, может в любой момент сделать с кооперативом всё, что захочет: согнать с земли, продать эту землю, например, ростовским или берлинским капиталистам, закрыть «Фару» по надуманному поводу ― в результате всякого рода «проверок», перекрыть воду, электроэнергию, взвинтить арендную плату за землю, ввести налог на воздух выше метра над землёй и т.д., т.е. создать такие условия, при которых «Фара» будет обречена, а имущество членов кооператива на всех буржуазно-законных основаниях перейдёт капиталистам.

Эта рабская придавленность и подвешенность, положение бессильной букашки, страх перед фашистским государством заставляют большинство членов кооператива заранее опускать руки и махать ими на дела «Фары», мол, как-то идут дела без меня  ― ну и пусть себе идут. Если «они» захотят отобрать гаражи, то всё равно отберут, и никакие суды-муды и прокуроры не помогут. А влезу куда-нибудь, так тогда точно отсудят гараж или посадят, и не столько потому, что я буду неправ, сколько потому, что против шайки председателя или государства я буду один на один, без помощи и поддержки со стороны членов кооператива. А раз каждый за себя, то придётся и дальше терпеть и молчать.

С другой стороны, правление взяло моду всячески тормозить и рубить на корню все невыгодные для себя требования членов кооператива — опять же пользуясь малочисленностью и несознательностью своего хозяина, т.е. общего собрания. Так, недавно на собрании наш товарищ потребовал финансовой ревизии правления. Но это предложение не прошло по формальным поводам: двое из ревизионной комиссии куда-то уехали в отпуск и, кроме того, для проведения внеплановой ревизии нужно решение большинства членов кооператива, т.е. 50 % + 1 голос. А на собрании по факту было всего 20-25 % состава кооператива, стало быть, как заявил председатель, собрание не полномочно ни избрать двух временных членов в ревизионную комиссию, ни принять решение о ревизии правления. И формально он был прав, так как такое положение записано в уставе «Фары».

Послать председательскую формальность подальше и поступить так, как того требовали интересы всего кооператива, и не молиться при этом на устав, хотя бы эти интересы и выражало на собрании всего 15-20 % членов кооператива, было некому. Все «остановились в нерешительности» перед буквой устава.

Формально вроде всё было правильно, а по существу — капитуляция общего собрания из-за неорганизованности и отсутствия «правильных» вожаков, преступление и издевательство над коллективом. Вот и получалось, что не хозяин решал, быть ревизии или нет, а слуга, которого надо было проверить на предмет воровства и как следует высечь.

Поэтому инициативная группа, в которой двое имели опыт работы в профсоюзной первичке, решила изменить объявление о собрании и провести предварительную агитационную работу. Раньше объявления выглядели так: шапка, в которой объявлялось о событии, времени и дате проведения, ниже — краткое изложение вопросов, по поводу которых собирается народ.

Краткость — это, конечно, здорово, но не всегда. Например, вопрос первый часто звучал так: «Отчёт правления о своей работе», и всё. Вторым пунктом было: «Перепланировка второй проходной», а третьим — «Разное». Большинство членов «Фары» читало эти пресные пустые строки и не понимало толком ни спрятанной в них сути, ни их исключительной важности, зато видело в этих пунктах говорильню и напрасно потраченное время. На это и был расчёт авторов таких объявлений — членов правления; они решали, когда проводить собрание, они же его и готовили «по своим нотам»; они же писали объявление о собрании именно так, чтобы оно, по возможности, отпугивало людей и, значит, чтобы собрание было заведомо малочисленным, т.е. так или иначе в пользу правления и председателя.

В ходе предварительной агитации людям разъясняли, что на самом деле пункт первый в повестке дня собрания означал фактически суд над правлением и его полную ревизию. Общее собрание, которое избрало председателя и членов правления, включая и ревизионную комиссию, могло в первые же 10 минут первого пункта повестки отстранить председателя и всё правление, назначить новую комиссию для доскональной проверки и назначить временное управление — до следующего собрания, которое рассмотрело бы результаты проверки и по ним вынесло бы своё окончательное решение по председателю и всему старому правлению.

Причём таким решением кооператива могло быть не только изгнание председателя с выборной должности пинком под зад, но и исключение его из членов кооператива. А это значит, что он терял бы свои права пользования и распоряжения на гаражи (а он их нахапал себе уже три штуки), и эти права на время возвращаются к владельцу всего имущества «Фары», т.е. ко всем членам кооператива, — до той поры пока они не будут переданы новым членам, принятым в «Фару», или же тем старым членам, которые захотят эти права приобрести.

За вторым пунктом, указанным в объявлении, скрывалась не просто какая-то безобидная «перепланировка второй сторожки», а попытка председателя и ещё двоих членов кооператива из числа прихвостней построить за счёт кооператива пристройку к сторожке и открыть там небольшую частную СТО. Причём планировалось прихватить себе и общую эстакаду, которая принадлежала кооперативу и которой все могли бесплатно пользоваться. Расходы по строительству и эксплуатации этой СТО должны были также лечь на членские взносы кооператива, для чего председателем и его шайкой заблаговременно распускались слухи о предстоящем повышении членских взносов в связи с якобы каким-то новым государственным налогом.

Тогда этот номер не прошёл только благодаря трём наиболее сознательным и грамотным членам кооператива, которые докопались до того, что никакого нового налога пока не вводили, что шайка председателя планировала отхватить у кооператива более 60 м. кв. внутренней территории, заузить общий проезд, так, что в нём не смогли бы разминуться две машины, что доступ к своей же эстакаде постепенно стал бы платным и что, судя по подготовленной кабельной проводке и линии водопровода, платить за воду и электроэнергию, которую потребляло бы председательское частное производство, пришлось бы всем членам «Фары».

Что касается пункта «Разное», то там как раз и должен был рассматриваться вопрос об узурпации председателем прав общего собрания и о его «посреднической» деятельности, т.е. как раз политический вопрос ― о том, почему общее собрание отдаёт свои неотъемлемые права фашистам, проходимцам и жуликам.

Исходя из всего этого, наш товарищ и его коллеги написали объявление более конкретно. Выглядело оно так:

В установленное время общее собрание состоялось. Явка оказалась не стопроцентной, но большой, во всяком случае, больше 2/3 постоянного состава «Фары». Для того чтобы не переписывать здесь обширный протокол собрания, приведём его краткое содержание и резюмирующую часть.

Перед собранием двоим из членов инициативной группы было поручено вести строгий и по возможности подробный протокол — для того, чтобы потом был документ, подтверждающий и сам факт собрания, и его содержание.

К протоколу были заранее отпечатаны списки членов кооператива в виде таблицы, в которой были указаны их фамилии и инициалы, номера автобоксов, закреплённые за ними, а также столбцы, в которых каждый напротив своей фамилии указал свой № телефона и расписался. Эти списки были пущены по рукам в самом начале собрания — чтобы в дальнейшем исключить среди собравшихся членов «Фары» попытки отрицать факт своего присутствия на нём.

В протокол сразу же было внесено общее число присутствующих, для чего на двоих членов инициативной группы были заранее возложены функции счёта людей и голосов при голосовании.

В-третьих, пять членов инициативной группы должны были равномерно распределиться среди собравшихся, так, чтобы на каждую стихийно сложившуюся группу собрания приходилось по одному активисту, которые могли бы, с одной стороны, нейтрализовать прихвостней и провокаторов, а с другой — чтобы могли высказываться по сути вопросов и разъяснять позицию инициативной группы на месте, тому ближнему кругу членов кооператива, который так или иначе образуется вокруг активиста.

Всё это означало, что для подготовки такого собрания действительно нужна была инициативная группа в составе не менее 12-ти человек, из которых трое наиболее способных к спору и публичному выступлению должны были вести собрание и отстаивать линию коллектива, а оставшиеся девять — работать «в поле» и в секретариате. Таким распределением сил создавалась возможность перехвата инициативы и всей технической работы у правления и его «лобби».

По первому пункту выступил наш корреспондент и ещё один член инициативной группы. Собранию напомнили, что именно оно является высшей и единственной властью в кооперативе. Не прислуга, т.е. председатель с правлением, определяют всю жизнь «Фары», а коллектив определяет основные и наиболее существенные направления своей хозяйственной жизни. Что касается массы текущих вопросов, для решения которых кооператив избрал председателя и членов правления, нанял бухгалтера, электрика и сторожей, то ни одно решение по мелочи и по текучке не должно противоречить главным и основным интересам всех членов кооператива. В противном случае, когда масса самоустраняется от повседневной работы и контроля, закрывает глаза на мелочи, считает их неважными и неопасными для себя, эти мелочи, решённые правлением ошибочно или, хуже того, в свою пользу, постепенно и незаметно накапливаются и приводят к тому, что уже не председатель с бухгалтером служат кооперативу, а кооператив начинает служить частным интересам этих лиц и оплачивать эти интересы.

Можно не успеть оглянуться, как без всякого шума, шаг за шагом, кооператив потеряет часть своего имущества, а может быть, и всё имущество. Для этого достаточно внести в устав несколько юридически мутных пунктов, предварительно протолкнув их на общем собрании. И собрание в силу своей безграмотности — политической, экономической и юридической, а также из-за своей обычной малочисленности и формального отношения к собраниям, эти поправки «проглотит». «Проглотит», а когда кооператив столкнётся с реальными  следствиями этих поправок, то начнётся вой и слёзы: как же так, меня грабят и т.п., но будет поздно.

В этом отношении нужно быть особенно настороже и считать, что если возникнет спор кооператива с каким-нибудь капиталистом (из-за земли, коммуникаций, проезда и т.д.), то государство будет всегда на стороне такого капиталиста, что бы при этом ни было написано в действующих законах. Поэтому каждое наплевательство коллектива на текущие дела, на недостатки и лазейки в уставе, на недочёты в работе правления, которые, кстати, у всех на виду, — всё это прямо или косвенно облегчает грабёж и захват кооператива правлением, капиталистами или государством.

Также можно малыми шагами и под всякими благовидными предлогами увеличивать членские взносы, оплату за коммуналку, за ремонты и т.п., например, на 20-30 гривен в год, а в итоге в карманах председателя и его шайки будет оседать до 10 000 гривен, вынутых из карманов коллектива. А это деньги не лишние ни для семейного бюджета, ни для бюджета кооператива.

Поэтому управление «Фарой» должно идти как сверху вниз, т.е. по решениям общего собрания, которые обязано выполнять правление, так и (и это главная часть управления) снизу вверх, когда каждый член кооператива считает своей прямой обязанностью постоянно следить за состоянием основных и оборотных фондов «Фары» — в том смысле, что, заметив непорядок или что-либо подозрительное, или узнав о злоупотреблениях и самоуправстве председателя, никто не имеет права молчать об этом. Каждый обязан как можно скорее рассказывать о замеченных странностях и своих подозрениях как можно большему числу своих товарищей, знакомых и коллег по кооперативу.

Но тут есть организационные моменты. Всё же человек чувствует себя намного увереннее, если есть конкретный орган, куда ему можно и нужно идти со своим делом или жалобой. С другой стороны, многие подозрения или каждая жалоба членов кооператива не могут рассматриваться на общем собрании, так как для этого нужно будет собираться едва ли не каждую неделю. Это нереально. И хотя общее собрание должно отныне собираться чаще, точнее сказать, по каждому серьёзному поводу, всё же оно будет собираться не само по себе, а кто-то должен его подготовить и собрать, предварительно получив информацию от людей, оценив её, опросив членов кооператива по тем или иным вопросам и т.д.

Т.е. у нас должен быть своего рода «президиум верховного совета», или «ЦК», который работает между «съездами партии», т.е. между общими собраниями «Фары».

Этот «ЦК», или ячейка, или ревизионная комиссия (не формальная, идущая на поводу у правления, а самая настоящая), является высшим коллективным органом после общего собрания. У нас уже есть человек 10-15, которые понимают, что, не защищая наши общие интересы в кооперативе, мы никогда не защитим свои личные интересы в нём, да и вообще где бы то ни было. В этой связи собранию предлагается:

• сформировать комиссию общего собрания как высший контролирующий орган, подчиняющийся только собранию и имеющий право собирать таковое собрание по своей инициативе;
• рассмотреть предложенные кандидатуры и избрать их в Контрольную Комиссию, дополнив её с таким расчётом, чтобы один делегат представлял бы 20-25 членов кооператива;
• согласиться с тем, что каждый делегат должен быть известен своим избирателям, которые могут на ближайшем собрании потребовать его отзыва в случае его плохой работы в Комиссии;
• обязать всех делегатов принимать жалобы и сигналы от любого члена кооператива и незамедлительно сообщать их остальным членам Комиссии для принятия конкретного решения;
• обязать Комиссию для проведения тех или иных наиболее важных решений готовить и проводить общие собрания кооператива;
• постановить, что по текущим делам Комиссия постоянно контролирует правление, которое является исполнительным органом общего собрания; при возникновении конфликтной или спорной ситуации Комиссия тут же оповещает о ней всех членов кооператива с помощью объявлений и всех доступных средств связи и, если это требуется, отменяет или приостанавливает то или иное решение правления — вплоть до решения коллектива по этому поводу;
• решить, что для оперативного сбора информации от членов кооператива Комиссия устанавливает два почтовых ящика; ящики опломбируются и могут быть вскрыты только уполномоченными членами Комиссии; все сигналы, поступившие в ящики в виде записок, рассматриваются Комиссией еженедельно; по результатам рассмотрения Комиссия готовит соответствующие пункты в план очередного общего собрания;
• решить, что, поскольку устав так или иначе требует поправок или даже полной переработки, постольку туда нужно будет отдельной главой внести Комиссию — со всеми её правами и обязанностями; при этом само собой просится, чтобы Комиссии были переданы все полномочия ревизионной комиссии, так как до сих пор все внутренние ревизии проходили формально, так, как это было нужно председателю.

Иначе говоря, Комиссия на первом, опытном этапе своего существования должна объединить в себе некоторые «законодательные» и контрольные функции, а затем, если опыт окажется удачным, то и функции правления, т.е. исполнительные. Мы можем получить своего рода Совет кооператива, который будет опираться не на узкое правление, а на весь коллектив, и объединит в себе всю власть, без фальшивого деления её на всякие там «независимые ветви», которые действительно независимы только от общих интересов нашего коллектива.

Насколько гибкой и эффективной окажется Комиссия — покажет опыт. Она не должна быть громоздкой и медленной: если в её работу, организацию или структуру нужно будет вносить полезные изменения — они должны вноситься не месяцами, а оперативно, причём ситуация вполне может потребовать такой оперативности, при  которой решение внутри Комиссии нужно будет принимать на ходу, а уж затем утверждать или не утверждать его на общем собрании. При этом за вредные и неправильные решения возникает персональная ответственность членов Комиссии в виде исключения из кооператива и т.п.

Главным залогом нормальной работы Комиссии является общая текущая работа всех членов кооператива, а именно: немедленно сигнализировать всем и всеми способами обо всех замеченных вредительствах, недостатках, фактах самоуправства, шантажа, воровства и т.д.; если объявляется собрание — обязательно присутствовать и работать на нём; если собрание даёт посильное общественное поручение, в составе выборных органов или индивидуально, — решение надо выполнять.

В любом случае больше невозможно сидеть в своих гаражах и пить пиво с дружками, когда дела кооператива могут резко ухудшиться, когда несколько частных лиц шаг за шагом прибирают к рукам общественное имущество «Фары».

По второму вопросу собрания выступал председатель Шульга, который доложил о том, что «Фара» работает, в целом, нормально, денег в бюджете хватает только на самые необходимые нужды, пожарные проверки кооператив прошёл, меры приняты, зарплату сторожа получили, дрова заготавливаются, собаки накормлены и т.д.

Шульга категорически отверг все обвинения в вымогательстве и посредничестве при аренде и передаче прав пользования и распоряжения боксами. В ответ выступило трое членов кооператива, которые обвинили Шульгу в том, что он всячески препятствовал им в этом вопросе. На это Шульга заявил, что все препятствия сводились к тому, что за теми членами кооператива, которые собирались сдать или «продать» свои гаражи, числилась задолженность по членским взносам, а без её погашения гараж не может быть сдан или «продан».

По этому заявлению Шульги выступили двое членов инициативной группы. Они сказали, что да, действительно, взносы надо платить, эти долги ложатся на «Фару» тяжёлым грузом. Но при этом председателю никто не давал права решать за собрание, может быть передана в пользование и распоряжение та или иная часть имущества «Фары» или нет. Это исключительное право владельца «Фары» — кооператива. Это во-первых.

Во-вторых, заявления председателя о том, что если тот или иной член кооператива не погасит задолженность по членским взносам, и его автобокс будет отчуждён правлением в пользу кооператива, есть полная чушь. Решать, что делать с конкретными должниками, должно собрание, разбираясь в каждом отдельном случае. Если человек попал в тяжёлые обстоятельства и просит отсрочки или возможности погашать долг частями, то почему бы не пойти ему навстречу? Если тот или иной член кооператива действительно злостный неплательщик, но аккуратный потребитель всех услуг кооператива, то в этом случае только общее собрание может лишить его прав пользования и распоряжения автобоксом.

Далее, кооператив как владелец своего имущества не может «отчуждать автобокс в свою пользу», так как ему и так принадлежит всё имущество, часть которого дана в пользование и распоряжение конкретному члену кооператива, а не передана ему во владение. При этом кооператив может лишить своего члена таких прав, т.е. исключить его из своих рядов, без всякой компенсации расходов этого члена на строительство, ремонт и уход за гаражом. А то, о чём говорил председатель, есть узурпация правлением исключительных прав владельца кооператива.

Во-третьих, есть в кооперативе категория лиц, которые считают, что кооператив — это гаражи, забор, сторожа, правление, собаки и всё остальное имущество. Это вреднейшая и опаснейшая ошибка. «Фара» — это, прежде всего и в первую очередь, все члены кооператива, это общее собрание, его интересы и воля, выраженные в решениях коллектива, а уж потом всё остальное. Ставить имущество или правление выше всех членов кооператива — значит подчинить людей вещам, подчинить хозяина прислуге, коллектив — частному лицу. Это больше недопустимо.

В-четвёртых, все факты вымогательства, самоуправства, узурпации прав, шантажа и т.д. со стороны председателя и его прихвостней стали возможны, в общем, только по одной причине: мы как кооператив, как формально объединённые и плохо организованные трудящиеся, сами позволили всё это председателю и правлению, отстранившись от управления своим имуществом, от управления делами, от контроля за собственным выборным исполнительным органом. Будь у нас постоянный контроль и надзор со стороны большинства членов кооператива, будь у нас сознательное отношение к общественным делам, а не разлагающий мещанский эгоизм, лень и пьянство, вряд ли Шульге и всем прочим шульгам удалось бы стать местными царьками, вряд ли им удалось бы проворачивать в кооперативе свои шкурные делишки. Так что пенять надо на себя.

В-пятых, собрание не могло не замечать, что фашисты, жулики и проходимцы, когда их берут за хвост или уличают в преступлениях, часто прячутся за те или иные пункты законов, положений, уставов и прочих документов. Мол, там написано так, что мои действия нельзя рассматривать, как проступок или как преступление.

Действительно, во всяких нынешних законах есть масса недоговорок, увёрток, неопределённостей и прочих лазеек для фашистов и негодяев. Они используют всё это, в конечном счёте, против нас, простых трудящихся, каких бы вопросов ни касалось дело. Есть такие лазейки, дыры и недоговорённости и в нашем уставе.

Но тут вопрос: а почему наш устав позволял председателю прятаться за него? Потому, очевидно, что мало кто из присутствующих принимал участие в его разработке. Потому, очевидно, что мало кто читал его проект, да и сам готовый устав. Три года назад за него проголосовали вслепую, не читая предварительно и не разбираясь в нём. А теперь пошли слёзы и жалобы на то, что устав плохой.

Но если в уставе есть дыры и лазейки, они должны быть устранены. Не надо молиться на всякие уставы: если они не соответствуют реальной жизни, если они требуют отмены или радикальной переделки в интересах большинства, их надо переделывать или писать заново. Не бумага определяет материальные отношения людей, а эти отношения определяют то, что будет написано и закреплено в той или иной бумаге. И если бумага соответствует интересам нашего коллектива, она должна быть принята и утверждена, как наш внутренний закон. Если она заведомо служит против наших интересов, её нужно сжечь в печке и написать новую, которая будет служить кооперативу и влиять на его дела, но не будет служить кучке проходимцев и фашистов.

В этой связи Комиссии нужно поручить работу по поправкам в устав или же по написанию нового устава. Когда поправки будут сделаны или же будет написан новый проект устава, тогда надо будет не пожалеть двух-трёх пачек бумаги, напечатать штук 50 копий старого устава, чтобы большинство членов «Фары» наконец-то получило возможность изучить этот «секретный документ», затем напечатать штук 60 проектов нового устава или штук 100 поправок в старый устав. Все эти бумаги скрепить в  комплекты и раздать по гаражным «улицам» так, чтобы один комплект пришёлся бы на 4-5 человек, а если позволят средства, то вручить такой комплект каждому члену кооператива.

Зачем комплект из старого устава и нового, или поправок к старому? Для того чтобы каждый читал, сравнивал и видел, где прорехи и лазейки, где слабые места, которые нужно исправить. Комиссия наверняка не увидит всех лазеек и слабых мест, поэтому члены кооператива будут обязаны внести свои замечания и предложения в проект или в поправки, оформить их в виде записок или заметок на полях и отдать в руки членам Комиссии или направить им через почтовые ящики.

Все поправки нужно будет осмыслить, а необходимые и правильные — учесть в будущем уставе. После того, как поправки и замечания будут сделаны, готовый проект нового устава или все поправки к старому должны быть снова распечатаны и розданы всем членам кооператива для окончательной вычитки. Если большинство не сделает принципиальных и существенных замечаний к проекту, он выносится на общее собрание и утверждается там. После утверждения устав регистрируется и вступает в действие.

Работа большая, слов нет, но без неё мы никогда не наладим дела в кооперативе, а главное, не научимся сами управлять этими делами и своим имуществом. А без такого управления, вы сами это видите, вместо нас управлять будут жулики и проходимцы, а мы будем вечно ограбленными и обманутыми.

Поскольку обвинения, выдвинутые собранием против правления, достаточно серьёзные, поскольку Комиссия только должна быть выбрана и ещё не приступила к работе и поскольку устав, по всей видимости, надо будет переработать, постольку собрание должно принять решение по следующим пунктам:

1. О создании временной рабочей группы по организации Контрольной Комиссии и разработке Положения об этой Комиссии.
2. Утверждение персонального состава и полномочий временной рабочей группы.
3. Перевод всех членов правления кооператива «Фара» в статус временно исполняющих обязанности — вплоть до новых выборов правления.
4. Принятие решения о том, чтобы считать устав кооператива временно действующим документом.
5. Создание рабочей группы по выработке проекта нового устава или поправок к временно действующему уставу. Сроки выработки нового устава или поправок.
6. Утверждение порядка постоянной связи между временной рабочей группой по организации Контрольной Комиссии и рабочей группой по выработке нового устава (поправок), с одной стороны, и всеми членами кооператива, с другой.
7. Изготовление и установка почтовых ящиков и дополнительных информационных стендов.

Каждый из этих вопросов был поставлен на голосование и проголосован.

По первому вопросу 221 человек — за; 23 — против. Те, кто голосовал против, мотивировали своё решение тем, что собрание пытается создать ещё один мёртворождённый орган, который просуществует месяц-два, а затем всё снова вернётся на старые места, а также тем, что Комиссия, «подмяв под себя правление», очень скоро выродится в банду жуликов.

Этим членам кооператива ещё раз разъяснили, что всё будет зависеть от коллектива и его общего собрания. Преступления и нарушения от людей не скрыть. В новом уставе будет написано, что инициировать собрание сможет не только Комиссия, но и группа из любых десяти членов кооператива. И если собрания будут проходить достаточно часто, а информация внутри кооператива будет распространяться достаточно быстро, т.е. если не будет больше изолированных кучек любителей пива по углам, а будет коллектив, действующий организованно и всем своим составом, то Комиссию всегда можно будет поправить или наказать. Не собрание будет органом Комиссии, а Комиссия, как и правление, будет органом собрания.

По второму вопросу: в рабочую группу после долгих дебатов избрали 12 человек. Если эта группа покажет себя с лучшей стороны  в период организации Комиссии, то, надо полагать, на её основе и будет избрана сама Комиссия.

По третьему и четвёртому вопросам: за перевод правления в статус временно исполняющих обязанности проголосовало 240 человек, против — 4; за то, чтобы считать действующий устав «Фары» временным документом, действующим до принятия нового устава или  поправок, проголосовало 240 человек, против — 4.

По пятому пункту: в рабочую группу по выработке проекта нового устава или поправок к временно действующему уставу было избрано трое из тех, кто уже был избран во временную рабочую группу по организации Комиссии, а также ещё два человека из состава собрания, которые сами вызвались помогать. Срок выработки нового устава или поправок был установлен в 2 месяца.

По шестому вопросу: порядок постоянной связи между временной рабочей группой по организации Контрольной Комиссии и рабочей группой по выработке нового устава (поправок) и всеми остальными членами кооператива был установлен такой, о каком говорилось по ходу собрания. Оперативная связь между всеми частями кооператива должна идти через телефоны. Для этого листы протокола были размножены по числу людей в обеих группах и розданы каждому члену группы.

С другой стороны, после собрания все члены кооператива, не входящие в рабочие группы, получили бумажки с №№ телефонов всех членов рабочих групп — для того, чтобы каждый автолюбитель мог звонить каждому активисту.

Заочная связь рабочих групп, а затем и Комиссии, с остальными членами кооператива пойдёт через почтовые ящики и информационные стенды. Выемку «почты» будут производить по субботам перед еженедельным совещанием рабочих групп.

По седьмому вопросу: изготовление и установка почтовых ящиков и дополнительных информационных стендов была поручена временно действующему правлению «Фары», в распоряжении которого есть и рабочая сила, и материалы. В таком решении была своя логика: если это «временное правительство» не выполнит задание в срок или выполнит его неточно или некачественно, то его наверняка освободят от должностей, а кое-кого и исключат из кооператива. Настроения общего собрания как раз склонились в этом направлении.

Выводы

Трудно сказать, как сложится дальнейшая судьба «Фары». Но уже сейчас ясно, что таких событий, как прошедшее собрание, в его новой истории ещё не было. Конечно, члены кооператива не стали в одночасье и «вдруг» сознательными и политически грамотными, но всё же в количественном (массовость, большое число выступавших, принятие решений по всем вопросам) и качественном (накал споров, много здравой политэкономической аргументации, взвешенный подход к решениям) отношении это собрание было выходящим из ряда вон.

Несомненным плюсом собрания было то, что часть его всё-таки поняла, что никто вместо коллектива не решит его общие дела, что никто не решит эти дела лучше людей, организованных хотя бы в форме кооператива, что истинно демократическая организация — это намного лучше и сильнее, чем вся индивидуальная забота члена кооператива о своём гараже. «Попробовав» на вкус зачаток такой организации на собрании, кое-кто перенесёт этот подход и в свою повседневную жизнь, особенно в том случае, если рабочие группы и Комиссия поведут коллектив за собой, и тот на практике убедится, что дела «Фары» пошли лучше.

На общем собрании члены кооператива убедились, что у них появился актив. Но отношение к этому факту двоякое. С одной стороны, это организационный центр всего кооператива, за которым люди намерены идти. С другой стороны, было видно, что люди сразу же расслабились, так как по старой пагубной привычке решили, что теперь есть орган, который будет правильно решать все дела «Фары» вместо коллектива, но в его интересах. И теперь уже от этого актива зависит, по какому из этих путей пойдёт работа: то ли организованная масса будет вести свой кооператив с помощью своих центральных органов, то ли эти центральные органы выродятся и будут вести кооператив вместо массы и против её интересов.

Подготовил П. Вуйцык