О выборах на Украине. Ответ читателям.

Недавно РП опубликовал небольшую статью об украинских делах, которая называлась «С ног на голову». Там автор статьи тов. Вуйцык пишет о том, что рабочему классу и остальным угнетённым трудящимся Украины нужно было идти на последние парламентские выборы и голосовать.

Наши товарищи задали вопрос: а почему это, вопреки общей классово-политической линии, которую старается проводить РП, в статье «С ног на голову» мы отступает от этой линии, линии активного бойкота буржуазных выборов, и советуем рабочим принимать в них участие?

Частично ответ на этот вопрос был дан в самой статье тов. Вуйцыка. Во-первых, рабочим не всегда нужно бойкотировать буржуазные выборы. Во-вторых, бойкот бойкоту ― рознь. В своё время большевики не стали тратить время и силы на выборы в совещательную «булыгинскую» думу, лишённую законодательных прав и развалившуюся уже в ходе своего формирования. Это был совершенно оправданный бойкот политической пустышки, организованной царским правительством для «успокоения» восставших масс. Но при этом сама работа партии большевиков по разъяснению рабочим сути «булыгинской» думы даром не прошла: она была частью общей агитационно-пропагандистской работы партии и привела к росту революционных настроений, особенно в рабочем классе.

Далее большевики объявили и провели тактику бойкота I Государственной думы («виттевской»), которая вскоре была разогнана царским правительством, так как оказалась, по выражению синодского обер-прокурора Победоносцева, «недостаточно послушной». Бойкот этой I-й думы был проведён после поражения декабрьского восстания 1905 г., т.е. на этапе революционного спада, и был направлен на то, чтобы сосредоточить и концентрировать в единую силу те разрозненные вооружённые восстания и политические стачки на местах, которые происходили по всей России весной-летом 1906 г.

Был ли бойкот I-й думы ошибочным? Да, сорвать выборы в неё большевикам не удалось, но авторитет этой думы и вера в парламентаризм у части трудящихся были подорваны. Ослабла вера крестьянства в «доброго царя», который с помощью «хорошей думы» наделит крестьян землёй. Пошатнулась и вера части рабочего класса в сказки меньшевиков о том, что улучшение жизни пролетариата может быть достигнуто через представительную думу, т.е. без вооружённой борьбы, революции и взятия народом всей полноты власти в свои руки.

Да, бойкот не достиг своей цели, потому что по времени он совпал с временным упадком революционного движения. Но при всём этом он обогатил широкие массы рабочих политическим опытом, он показал рабочим, что нужно сочетать (и уметь сочетать) легальные и нелегальные формы борьбы, парламентские и внепарламентские, и что при этом бывает полезно иногда отказываться от парламентских форм в пользу стачек, вооружённых выступлений и законотворчества явочным порядком, когда рабочие сами устанавливают свою власть и свои законы на предприятиях, в рабочих районах и т.п. местах.

Иными словами, бойкот I думы большевики считали ошибкой, но ошибкой небольшой и легко поправимой.

Когда царизм объявил о созыве II думы, то большевики решили не отказываться от выборной кампании и от работы внутри этого насквозь реакционного учреждения. Почему так? Потому что политическая обстановка менялась, и при этом признаков нового революционного подъёма не наблюдалось, что означало, что новую думу и выборную кампанию в неё (т.е. формы легальной борьбы) необходимо было использовать «на всю катушку» для ведения революционной пропаганды и агитации, как трибуну для проведения большевистской политики в массы пролетариата и крестьянства.

Эти примеры показывают, что для рабочего класса и его партии неприемлема абсолютизация той или иной формы борьбы, в том чис по отношению к  парламентской демократии. Когда обстановка требует участия в выборах и использования выборной кампании и парламентской трибуны в классовых интересах пролетариата, тогда глупо и даже преступно отказываться от участия в выборах. Когда же парламентская кампания идёт на подъёме революционной борьбы пролетариата, то она может привести, так или иначе, к отвлечению и распылению его сил, к перекосу в сторону легальных форм борьбы в ущерб вооружённым выступлениям и политическим стачкам, т.е. к перекосу от самых сильных и эффективных форм классовой борьбы в сторону наименее опасных и чувствительных для буржуазии средств борьбы, — вот тогда участие партии в выборах нужно или вообще исключить, или сделать третьестепенным участком работы.

В самом деле, когда на улицах уже идёт настоящая война с буржуазией за власть, какой же большевик будет бросать или останавливать бой и идти в буржуазный парламент, чтобы там бороться с буржуазией парламентскими методами? Во всяком случае, в специфической (как правило, кратковременной, на подъёме революции) ситуации тактика борьбы может состоять в том, что основные силы партии задействованы в стачках и вооружённых выступлениях, и при этом отдельная небольшая группа продолжает работать в буржуазном парламенте или ведёт агитационную предвыборную работу. Такую необычную ситуацию полностью исключать нельзя.

И совсем другое дело, когда партия, называющая себя «рабочей», «трудовой»  или «коммунистической», призывает рабочий класс в условиях подъёма борьбы, в условиях перехода к стычкам и боям с полицией, «остановиться», сосредоточиться на выборной кампании, провести в парламент побольше «своих» депутатов, т.е. руководителей этой партии, а затем разойтись по домам и по цехам и ждать, когда эти депутаты «добьются социализма» мирным парламентско-юридическим путём.

Такая партия (и КПУ― современный пример её), главная цель которой попасть в парламент и заниматься там штатным законотворчеством в интересах буржуазии и её государства, не может быть ни рабочей, ни коммунистической. Она либо выражает интересы узкого слоя рабочей аристократии, добровольных и вынужденных помощников администрации, а также мелкой буржуазии, либо является самым главным агентом монополистической буржуазии в рабочем классе, созданным ею и находящемся на её полном и обильном содержании (пример ― КПРФ).

Что касается бойкота выборов, то его рабочие должны понимать не как простое и пассивное воздержание от выборов, а как активную агитацию и пропаганду, направленную на то, чтобы разоблачить фальшивость выборов, их предопределённость, обусловленную волей ничтожного господствующего слоя ― финансовой олигархии, чтобы показать самым широким массам рабочего класса и всем трудящимся, что буржуазные парламентские, президентские или муниципальные выборы ― это не что иное, как балаган, в ходе которого буржуазия даёт трудовому народу право выбирать, кто именно из представителей господствующего класса будет угнетать и грабить рабочих следующие 4-5 лет, кто будет одурачивать рабочих и лгать, удерживая их от решительной классовой борьбы, или направлять эту борьбу в удобное и безопасное для эксплуататоров русло.

Но сегодня даже этой возможности ― возможности действительно выбирать себе официальных и публичных рабовладельцев ― у трудящихся нет. Таковых буржуазия назначает, а выборы при этом целиком и полностью вырождаются в пустую и бессмысленную процедуру, только лишь унижающую трудовой народ, которому без зазрения совести плюют в лицо, нисколько не считаясь с его мнением и интересами.

Но почему же тогда украинским трудящимся всё-таки нужно было участвовать в выборах в Раду?

Ситуация, которая сложилась в стране к лету 2019 г., показывала, что абсолютное большинство украинского народа устало от войны и той внутренней обстановки, которую война неизбежно вызывает. С середины 2014 г. все «обычные», повседневные тяготы и ужасы капитализма для рабочего класса и других трудящихся усилились и обострились. За прошедшие 5 лет уровень жизни украинского рабочего упал примерно в три раза. Буржуазные права и свободы, которые на Украине до войны были шире и полнее, чем в России, урезаны и частью отменены вовсе.

Это наступление фашизма украинский рабочий класс, мелкая буржуазия и мелкие служащие воспринимают болезненно, что, в свою очередь, проявляется, с одной стороны, в росте активности борьбы между партиями, выражающими классовые интересы мелкой буржуазии, и партиями буржуазии крупной, фашистской, а с другой стороны ― в более-менее заметной конкурентной борьбе разных групп крупной и крупнейшей украинской буржуазии между собой за влияние на государственный аппарат, в которой олигархия вынуждена заигрывать с трудящимися массами, то идя на некоторые декоративные «уступки», то меняя одиозные и непопулярные фигуры в госаппарате на более «добрые», лучше подходящие к политическому моменту.

При всём этом украинская Рада до лета 2019 г. представляла собой фактически однородный и однопартийный аппарат наиболее крупной фашисткой буржуазии. Поэтому парламентские выборы 2019 г., с их множеством партий, традиционной избирательной кампанией, либеральной и даже мирной риторикой некоторых кандидатов, были всё же шагом к какой-никакой буржуазной демократии.

Кроме того, факт, что с государственного переворота 2014 г. до 2019 г. выборов исполнительной власти в их традиционном либерально-буржуазном понимании в Украине не было. Было распределение победившей группой монополистической буржуазии высших государственных постов между собой, а также назначение на эти посты «своих», т.е. тех деятелей из верхнего и частью среднего слоя украинской буржуазии, которые выступали в 2013-2014 гг. на стороне той олигархической группы, которая победила «донецких» и оттеснила их от государства и от части собственности.

То, что внешняя форма этого распределения должностей имела ещё парламентский вид, сути дела не меняло: переход буржуазии к фашистским методам управления обществом, быстрое расширение и нарастание этих методов, а также военная обстановка позволили победившей монополистической группе открыто отбросить не только саму парламентскую демократию, но и некоторые её обязательные атрибуты, такие как шумная и длительная избирательная кампания, множественность кандидатов и партий, дебаты и т.п. политические обряды.

Прошло 5 лет, и буржуазия в новой избирательной кампании, сначала по выборам президента, затем парламента, снова внешне возвращается к парламентско-республиканским «ценностям». Это создало в уставших от войны и «закручивания гаек» массах иллюзию о том, что демократия снова возвращается, а, значит, по идее, должны быть и улучшения в материальной жизни трудящихся. Или хотя бы должно остановиться наступление власти на остатки гражданских прав и свобод, что, в свою очередь, позволит рабочим эффективнее бороться за повышение своего уровня жизни, а мелкой буржуазии ― за расширение бизнеса и повышение прибыли.

Весной 2019 г. убедить украинских рабочих в том, что манёвр фашистской диктатуры в виде демократической уступки массам не означает действительного возврата буржуазии к демократической форме своего господства, было некому. Активно бойкотировать и срывать выборы в Раду, чтобы политически просветить трудящихся и объединить революционные силы, было некому: украинский пролетариат не имеет до сих пор своей политической партии, своего авангарда, который бы объединял класс, руководил всей его борьбой и вёл за собой. Говорить о революционных спаде или подъёме в стране также не приходится ― по той причине, что революционные силы сегодня только еще начинают свой рост, и носят пока лишь потенциальный характер.

С другой стороны, сегодня нельзя сказать рабочим, что им не нужна широкая парламентская демократия, т.е. борьба за буржуазно-демократические права и свободы и непосредственное участие в демократических процедурах. Эта борьба как раз-таки очень нужна и важна, поскольку она является условием для дальнейшего развертывания революционной борьбы – уже за пролетарскую демократию, а не буржуазную. Иначе говоря, сейчас нельзя забывать парламентские институты, махать на них рукой, как на полную бессмыслицу и безделушку. Не тот момент. Фашисты только этого и ждут от трудящихся масс, чтобы под крики о бесполезной парламентской говорильне расправляться с буржуазной демократией руками самого украинского рабочего класса и остальных трудящихся.

Да, Рада и все прочие рады при капитализме не являются органами диктатуры пролетариата. Но рабочим важен буржуазный парламентаризм как школа политической борьбы, как своего рода начальные классы политики, где хорошо усваивается как политический, так и «технический» опыт перехвата и захвата власти. В ходе обучения в этой «школе» рабочие не только учатся, т.е. пассивно усваивают горькие уроки и разочарования, но и приобретают умение добиваться от буржуазии реальных демократических уступок, учатся воевать с фашизмом, окончательно убеждаются на собственном опыте в том, что буржуазная демократия, конечно, лучше фашисткой диктатуры, но для рабочих и трудящихся она совершенно недостаточна, трудящимся массам нужна своя демократия, социалистическая, рабочая, которая на много порядков шире и лучше всего того, что может предложить народу эксплуататорский класс буржуазии.

В этих условиях нужно было, чтобы украинские трудящиеся, обрадованные «возвратом демократии», сами убедились в том, что выборы на самом деле не принесли ни мира, ни демократии, ни улучшений в материальной жизни. Выбрали нового президента, который обещал «достойный мир в Донбассе» и благополучие; выбрали новую Раду, которая должна была отменить «плохие» законы военного времени и принять законы «хорошие», т.е. демократические и гуманные, ― и что? Война в Донбассе не только не сворачивает размах и накал, но, наоборот, бои время от времени усиливаются, попытки обеих сторон к захвату новых прифронтовых территорий не прекращаются.

В СМИ идут постоянные разговоры о демократии, о «восстановлении всех попранных свобод человека и гражданина», а на деле фашистский государственный террор не ослабевает, а усиливается, и «новые» буржуазные партии, за которые большинство трудящихся голосовало именно как за противоположность «ястребам-порошенковцам», продолжают фашистскую политику, но с той разницей, что не говорят открыто, что у них на уме, а прикрывают свою политику умеренной или даже либеральной демагогией.

Уровень жизни трудящихся не растёт, а постоянно падает, как и должно быть на закате империалистической эпохи. Уже нет благоприятной рыночной конъюнктуры: спад общественного производства сменяется не стабилизацией с последующим подъёмом, а следующим спадом. (Скорее всего, ее вообще уже больше не будет.) Всё это многим рабочим очевидно, но эта стихийная очевидность ещё не даёт ясного понимания всей картины и самого главного — что делать.

С другой стороны, когда задолго до выборов обо всём этом говорили и писали марксисты и большевизирующиеся левые, им украинские трудящиеся не верили, считали, что к ним обращается старая обанкротившаяся оппортунистическая КПУ, верхушке которой были нужны места в новой Раде, и больше ничего. Поэтому мы и говорили, что одной только большевистской агитации и пропаганды на Украине мало, недостаточно. Там трудящиеся должны были ещё раз попробовать выборы «на зубок» и далее крепко (а война и фашизм объективно способствуют выработке прочной классовой позиции у многих рабочих) убедиться в том, что, во-первых, буржуазия всё решила и подсчитала вместо избирателей, во-вторых, во власть не пришли представители рабочего класса и остальных трудящихся, как таковые, в-третьих, хотя бы мизерных перемен к лучшему не произошло ни на одном из участков внутренней жизни страны, что говорит о том, что во власти и в стране нет политической силы, выражающей и защищающей классовые интересы рабочих, силы, опирающейся на эти массы, знающей, что делать, как и куда вести массы и потому заставляющей буржуазию считаться с этими массами.

Призывать в тех конкретных условиях, которые сложились на Украине в 2019 г., к бойкоту выборов означало бы, что РП перешёл на сторону социал-фашистов. Знать цену буржуазного парламентаризма и правильно понимать его роль в классовой борьбе пролетариата против фашистской буржуазии ― это одно, а полностью отвергать буржуазную демократию, говорить о её полной бесполезности для рабочего класса в эпоху империализма ― это совсем другое, это значит, выбивать из рук пролетариата одно из средств борьбы за социализм, значит, вести одураченных рабочих прямиком в охранные отряды и карательные батальоны международного фашизма.

М. Иванов