О пьянстве

На днях российская буржуазия открыто заявила, что будет увольнять трудящихся по подозрению в пьянстве на работе или в опьянении. Теперь не требуется доказательств того, что работник пьян. Для расправы с ним администрации достаточно просто заявить, что по её мнению он пьян или пил на работе. Есть товарищи, которые имеют опыт стычек с хозяевами и фашистскими чиновниками. Обычно они требуют от фашистов, чтобы те юридически обосновали свои наскоки и требования: чем руководствуетесь? какой закон, какая статья? соответствует ли конституции? и т.п. Теперь увольнение сознательных и «неудобных» трудящихся упростилось, так как свой произвол буржуазия оформила и юридически. Если передовому рабочему заявят, что он пьян и поэтому увольняется, то скажут ему и норму закона, по которой доказательства пьянства не нужны, достаточно «мнения» администрации.

Террор такого рода – дело не новое. Его буржуазия широко применяла ещё при царе. Мастер или бригадир получал задание от администрации «выявлять пьянство» сознательных рабочих, которые организовывали других на борьбу за лучшие условия найма и труда, вели революционную работу. Мастер писал докладную начальнику цеха, что такие-то рабочие тогда-то «были нетрезвы». И рабочих немедленно увольняли, без всяких доказательств их вины, с «волчьим билетом», т.е. с записью в рабочей книжке, что уволен за пьянство на работе. Устроиться с таким «билетом» на другое предприятие было очень тяжело. Но по мере роста и организованности рабочего движения капиталистам становилось труднее увольнять рабочих по произволу. В ответ на произвольное увольнение товарищей «за пьянство» цех или всё предприятие объявляли забастовку, которую могли поддержать рабочие других предприятий. И не раз было так, что капиталист был вынужден отступить, приняв уволенных рабочих обратно. Чиновников и служащих, которых заподозрили в поддержке или сочувствии к рабочему движению, обычно увольняли «по причине утраты доверия», т.е. по такому же произволу, без доказательств конкретной вины. 

Фашизм отбирает лишь те права и свободы, какие трудящиеся готовы отдать. Это объективный закон. Фашизм наступает, если против него сопротивляются разрозненные одиночки. Фашизм отступает, если против него встаёт организованная масса, которая не намерена ничего отдавать. Буржуазия рассчитывает запугать трудящихся тем, что теперь юридически имеет право выгонять с работы неугодных по своему произволу, что теперь даже формально на стороне трудящихся закона нет. Она, конечно, обставила свой произвол отсыланием трудящихся в суд, если они не согласны с увольнением. Но кому неизвестно, что фашистский суд есть часть государственного аппарата, задача которого — защита интересов капиталистов и расправа с рабочими. Такой суд всегда лишь терроризирует и грабит трудящихся.

Но есть и другая сторона дела. Сами капиталисты невольно подталкивают рабочих к классовой дисциплине и организации. Известно, что пьяный рабочий играет на руку капиталисту, сам отказывается от борьбы за свои интересы, ибо когда недовольство рабов глушится водкой, оно не переходит в революционные формы, что чрезвычайно выгодно буржуазии. Пить на производстве или приходить пьяным означает для рабочих самим одевать себе петлю на шею, попадать на крючок администрации, становиться уязвимыми для расправы и предательства. В острый момент борьбы рабочие – любители выпить, как правило, прячутся, уклоняются от участия в стачке, митинге, бое с охранниками. Администрация всегда может предъявить таким рабочим счёт: или уволим за пьянство (а тот уже писал заявление «по собственному», но без даты, и ему «не дали ход»), или не поддерживай забастовщиков, будь нашим агентом среди «смутьянов», доноси нам их планы. Как общее правило, такие любители выпить – это самые отсталые, реакционные рабочие, которые легко идут на всякие подлости против товарищей. Они становятся подлецами и иудами не только, чтобы не уволили, а ещё чтобы не потерять своей «привилегии» пить, когда захочется, чтобы всеми путями избежать участия в рабочем движении, чтобы их не коснулась дисциплина и обязанности рабочей борьбы.

Со своей стороны администрация часто способствует пьянству рабочих, даже иногда и подпаивает их за свой счёт, чтобы иметь свою агентуру среди них, чтобы было меньше сознательных элементов, способных к борьбе за свои права и интересы, чтобы как можно больше рабочих были одурманены и «повязаны» пьянством и сидели на крючке у хозяев. В 1913 г. на подольском заводе «Зингер» пошёл резкий рост забастовочного движения, усилилось влияние большевиков, революционная агитация и пропаганда рабочих. Среди прочих средств против революционного подъёма хозяева завода стали накрывать для рабочих «столы» с вёдрами водки по субботам, к праздникам и в моменты обострения забастовочной борьбы. Но основная масса рабочих быстро раскусила планы хозяев и решила, что эта еда и выпивка – «бл*дские», и что кто из рабочих притронется к хозяйской водке – тот иуда, и сами рабочие выгонят такого с завода. Они правильно считали, что чем больше пьяных рабочих, тем меньше способных к борьбе с хозяевами и полицией, тем слабее силы заводского пролетариата.

Примечание РП. Данный нецензурный эпитет в адрес хозяйских еды и выпивки — это цитата из воспоминаний рабочих. И всё-таки большевики были против мата, особенно если он употреблялся праздно. Мы тоже осуждаем на местах рабочих и особенно мелких пособников жаргона и площадную нецензурщину не используем и не принимаем. Конечно, рабочим просто так не запретишь использовать матерщину — здесь приходится действовать личным примером и авторитетом, хотя в отношении распоясовшихся хулиганов — не грех и силой. Между тем в настоящее время развелось множество лжемарксистких ресурсов, где матерятся на чём свет стоит — и админы, и тем более читатели. Уши вянут! При этом трясут статьями Сталина о языкознании: мол, хотим материться и будем, так как мат — часть единого языка, общего всем классам общества. Эти горе-лингвисты ошибаются. Из того, что одним и тем же языком с успехом пользуются все общественные классы, ни в коем случае нельзя делать вывод о том, что он не несёт на себе отпечаток классового общества. Такие вещи, как рабство, эксплуатация, угнетение одних классов другими, оказывало и оказывает влияние на развитие языка. Поэтому вопреки утверждению фашистских лингвистов и их подпевал из числа наиболее отсталых «левых», мат не является органической и неотъемлемой частью языка! Это порождение классового общества, вещь преходящая. Это язык рабства, рабов и барчуков, способ унизить человеческое достоинство. Площадная ругань служит сигналом к снятию контроля с самых низменных и звериных побуждений и поступков. По мере строительства коммунизма мат исчезает из речи. В СССР до 1953 года этот процесс имел место. После буржуазной контрреволюции 1953 года матерщина, как, кстати, и пьянство, постепенно, но неуклонно возвращала себе прежние позиции, и в Перестройку вообще вылилась вонючим потоком в публицистику, искусство, в газеты и на экраны ТВ.

Так и есть. В том же Донецке, например, есть предприятия «Водоканал» и ДЭАТ (трамвайно-троллейбусное и автобусное управление). Как сообщали товарищи, там администрация специально держит некоторый контингент рабочих-пьяниц. Им прощаются запои и прогулы, пьянство на работе, опоздания, словом, то, за что сознательного рабочего немедленно вышвырнули бы вон. Эти рабочие содержатся для штейкбрехерства, шпионажа, развала изнутри самочинных рабочих организаций, которые стихийно пытаются возникать как реакция рабочих на ухудшение своего положения и притеснения администрации. Через них администрация часто навязывает религиозное мировоззрение трудящимся, ведёт террор против материалистов. Этих пьяниц натравливают на передовых рабочих, когда профсоюзная, агитационная или организаторская деятельность последних становится опасной для хозяев. Так, чтобы развалить попытку создать боевой рабочий профсоюз, в ДЭАТе даже собирали собрания, где расправу с передовиками оформили как «голос рабочих». На этих собраниях отсталые рабочие по бумажке администрации выступали против передовых, обвиняя их в развале работы, в срыве производства, в склоках, заявляли, что не желают более работать с ними в одном коллективе. И если остальная масса рабочих молчала, то выходило, что увольнения передового рабочего действительно требуют «голоса из низов», т.е. сам трудовой коллектив.

С другой стороны, пьяницы часто не работают по основной работе, а трудятся на администрацию: строят ей дачи, мастерят мангалы, печи, делают ремонты квартир, машин и т.п. Они и политически, и экономически отрываются от рабочего коллектива, становятся реакционной обслугой буржуазии, получая от неё льготы, подачки, вольности. Часть этого низшего слоя рабочих использует орудия и материалы производства для кустарного изготовления товаров на рынок, превращаясь в полурабочего — полуремесленника, мелкого хозяйчика. Чтобы иметь возможность пить и производить на рынок, эти рабочие вдвойне в зависимости от администрации и являются её самой верной и преданной агентурой среди коллектива. 

Что всё это значит?

1. Все сколько-нибудь сознательные рабочие обязаны прекратить любую выпивку на производстве, не идти на провокации начальства, не пить с ним, требовать строжайшей трезвости от себя и от товарищей. Не давать администрации ни малейшего действительного повода обвинить рабочих в пьянстве.

2. Пьющий рабочий не способен к организации и классовой борьбе. Это худший тип раба, который защищает и охраняет своё рабское положение, одурманивает себя, чтобы спрятаться, уйти от борьбы за человеческую жизнь, предать и бросить своих товарищей. Это трус и добровольный помощник своих рабовладельцев. Он не заслуживает ничего, кроме презрения и ненависти рабочих.

3. Фашистский произвол действует тогда, когда не видит себе сопротивления. Если организованное и массовое сопротивление есть, если массы не намерены ничего уступать, фашисты могут издавать какие угодно гестаповские законы, они имеют мало цены, так как массы готовы и намерены вести свою явочную, самочинную власть, силой навязать свою волю. Это означает, что защититься от произвола и увольнения «по подозрению в пьянстве» в одиночку рабочие не могут. Нужна организованная сила, которая способна выступить против фашистских «подозрений» в защиту рабочего, способная силой забастовки, срыва заказов, поднятия на протест широких масс и т.д. заставить администрацию убрать руки от рабочих. Хотят рабочие или нет, им придётся создавать свои боевые органы, если они рассчитывают сохранить хотя бы работу и хлеб.    

  Д. Куснутдинов