Как фашизм «обрабатывает» массы?

1 сентября 1939 г. некоторых советских дипломатов и журналистов, работавших в Берлине, пригласили на заседание рейхстага. Там был «день правительства» и должен был выступать Гитлер.

Заседания рейхстага гитлеровцы проводили в здании оперы «Кроль» в Тиргартене, неподалёку от старого рейхстага. Прежнее здание рейхстага после поджога его гестаповцами по приказу Геринга стояло заброшенным, хотя нуждалось всего лишь в косметическом ремонте. С марта 1933 г. фашисты покончили с последними остатками либерально-буржуазного парламентаризма в стране. Споров и проявлений каких-либо мнений депутатов, отличных от гитлеровских, больше в парламентах не было. Фашистское руководство ненавидело избранных в прежний рейхстаг депутатов, среди которых были коммунисты и социал-демократы. Гитлер называл бывших депутатов «парламентскими клопами», «дикой ревущей массой».

Как известно, гитлеровцы были ставленниками хозяев германской тяжёлой промышленности и банков, а также крупнейших помещиков-юнкеров и военщины. Экономический кризис, резко обострившийся общий кризис капитализма 1929–1932 гг. с особой силой ударил по Германии. Трудящиеся массы быстро революционизировались. В этих условиях фашизм перешёл к широкому наступлению. Флики, Тиссены, Круппы и прочие капиталистические воротилы всё больше ищут спасения в фашизме с целью осуществления исключительных грабительских мер против трудящихся, подготовки хищнической империалистической войны, нападения на СССР и решения за его счёт всех проблем капитализма, порабощения Европы, ликвидации диктатуры пролетариата, раздела Советского Союза, и на основе всего этого — предотвращения революции.

Империалисты пытались (и пытаются ныне) переложить всю тяжесть кризиса на плечи трудящихся. Для этого им нужен фашизм. Они старались (и стараются ныне) решить проблему рынков, сырья и вывоза капиталов за счёт порабощения слабых народов, захвата зависимых стран, нового передела мира путём войны. Для этого им нужен фашизм. Империалисты пытались (и пытаются ныне) опередить нарастание сил революции путём разгрома революционного и демократического движения рабочих и непролетарских масс. Для этого им нужен фашизм.

Для Германии же характерным было то, что империалистическим кругам (крупнейшие капиталисты и помещики, генералитет, реакционное офицерство и чиновничество) удалось до решающего поворота масс к революции нанести поражение пролетариату и установить фашистскую диктатуру.

Не следует забывать, что победа фашизма в Германии, с одной стороны, свидетельствовала о слабости пролетариата, который был дезорганизован и парализован предательством социал-демократии, её политикой классового сотрудничества с буржуазией, раскола рабочего класса, что расчистило дорогу фашизму. Но с другой стороны, эта победа выражала слабость самой германской монополистической буржуазии, которая испытывала страх перед единством борьбы рабочего класса, страх перед революцией. Капиталисты были уже не в силах властвовать старыми методами буржуазной демократии. Ввиду этого во внутренней политике германская монополистическая буржуазия перешла к террористическим методам управления, а во внешней политике, будучи не в силах найти выход из кризиса в порядке мирных соглашений, — к политике войны за передел мира.

В деле уничтожения остатков буржуазной демократии гитлеровцы приняли меры, чтобы избавиться от всех коммунистических, социал-демократических и вообще депутатов-не фашистов в рейхстаге и ландтагах (земельных парламентах, что-то вроде областных или краевых дум). 403 депутата «веймарской республики» с течением времени были арестованы, 58 попали на каторжные работы и в тюрьмы, 311 отправлены в концлагеря, 186 депутатов были убиты фашистами, из них 45 повешены по приговорам фашистских судов. 113 депутатам удалось бежать за границу. Большинство ландтагов и муниципальных советов (городские парламенты) было разогнано. В результате двух «выборов», проведённых властями после 1933 г., в рейхстаге сидели только послушные Гитлеру люди. Первые выборы были проведены 5 марта 1933 г. в условиях террора и диких расправ над всеми, кто сочувствовал компартии Германии. Тем не менее, КПГ получила 4,8млн. голосов и 81место в рейхстаге. Это означало, что массы были на стороне коммунистов. Но коммунисты не смогли этим воспользоваться. 14 марта 1933 г. компартия была запрещена, а её вождь Э. Тельман и тысячи лучших людей партии, «золотой фонд», были брошены в тюрьмы и концлагеря.

Что касалось социал-демократической партии Германии, за которой ещё шли миллионы рабочих, то при первых же ударах по ней со стороны гитлеровцев, ещё до её запрета, она фактически развалилась. Вожди партии не только четыре раза подряд отвергали предложения КПГ о едином антифашистском фронте, но и отказались переводить органы партии на нелегальное положение, а затем и вовсе сбежали в Прагу, бросив свою партию на произвол. Так, в Берлине чётко организованной с.-д. партии с центральным руководством и дисциплиной более не существовало. Остались несколько слабых групп, которые не имели связи друг с другом и почти не вели организованной политической работы. В крупном округе «Большого Берлина» — Панкове не было даже социал-демократических групп. Большинство с.-д. функционеров и после установления в Германии террористической диктатуры занимало противоречивую позицию. На словах они признавали необходимость совместной борьбы против фашизма, а на деле готовности к борьбе не проявляли. Борьба в условиях подполья требовала больших жертв и лишений. Поэтому многие вожди и лидеры социал-демократии считали, что нужно подождать, пока фашистский режим развалится сам собой. Этот отказ от активной борьбы обернулся в конечном итоге миллионами жертв.

Результаты не заставили себя ждать. Ввиду отсутствия единого фронта против фашизма уже на первом заседании «нового» рейхстага гитлеровцы чувствовали себя хозяевами положения. Гитлер официально получил от рейхстага неограниченные полномочия.

После того как фашисты укрепили свою власть на местах путём разгрома всех антифашистских и оппозиционных сил, гитлеровское правительство решило провести в марте 1936 г. новые выборы в рейхстаг. Германскому империализму перед подготовкой к европейской войне нужно было заручиться поддержкой своей политики у широких масс населения, сделать трудящихся Германии заложниками фашистской агрессии и грабежа чужих стран. Для этого понадобились «выборы» в рейхстаг. Гитлеровцам даже не пришлось принимать особых мер для того, чтобы обеспечить в рейхстаге места для тех, кто был готов поддержать любое решение «фюрера». Политических противников и соперников к этому времени у НСДАП [1] уже не было. В период выборов шла лишь мелкая эгоистическая грызня за «теплые места» среди национал-социалистов. В результате в рейхстаг прошли главным образом руководители партийных и других фашистских организаций, много генералов и промышленников.

1 сентября 1939 г. перед началом заседания рейхстага весь район Тиргартен был оцеплен «трёхслойной» охраной — полиция, СА и СС в три ряда. Внутри этой охраны из рейхсканцелярии в рейхстаг должен был ехать Гитлер.

Все заседания фашистского рейхстага были похожи на театральные представления. Всё разыгрывалось, как по сценарию. Одно заседание рейхстага было похоже на другое, как две капли воды. Типичная картина была такой. За полчаса до открытия рейхстага зал заполнялся публикой. На бывшей сцене театра располагались члены гитлеровского правительства. Тут же на сцене возвышалась трибуна для выступлений, а над ней несколькими рядами выше торчало кресло президента рейхстага Геринга. В партере места занимали крупные фашистские руководители, промышленники, видные чиновники. Правое крыло занимали военные. Из 740 депутатов рейхстага более 500 носили различного вида униформы, от эсэсовской до почтовой службы.

Если намечалось выступление «фюрера», то в зале с напряжением ждали появления Гитлера и его свиты из двери амфитеатра. Когда дверь открывалась, по залу проносился визгливый крик: «Фюрер!». Все присутствующие в зале, как по команде, вскакивали, надрывалась музыка, а по залу нёсся всё нарастающий рёв: «Хайль! Хайль!». Со всех сторон к Гитлеру протягивали правые руки — знак фашистского приветствия.

«Фюрер» обычно появлялся в сопровождении Гесса и Геринга. Он проходил молча на сцену, приветствовал зал поднятием руки, кое-кому пожимал руку и садился в первом ряду. Геринг забирался в своё кресло, а через несколько минут спускался к трибуне, подобострастно приветствовал Гитлера и «от имени германского народа» предоставлял ему слово.

Гитлер говорил с «приливами» и «отливами». В момент высшего подъёма, когда он «выходил из себя», депутаты вскакивали и прерывали его речь мощным воплем «Хайль!». Гитлер использовал это время, чтобы перевести дух. Так могло повторяться несколько раз на протяжении речи. Конец речи Гитлера заглушался аплодисментами, криками «Хайль!» и пением гимна «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес» с припевом «Хорст Вессель» [2]. Затем Геринг объявлял о закрытии рейхстага.

Так обычно проводились заседания верховного органа «Третьей империи» — германского рейхстага. Депутатам оставалось лишь «одобрить» все те решения, которые им выдавались «для узаконивания» гитлеровским правительством. Никаких прений или обсуждений этих решений не было.

1 сентября Гитлер произнёс в рейхстаге речь в обычном для него стиле, хотя несколько сдержаннее, чем обычно. Но в одном «фюрер» остался верен себе — в использовании самой грязной лжи и демагогии. Его речь была заполнена клеветой на Польшу, циничными выдумками о его «мирных стараниях» решить польско-германские споры, как это он якобы сделал в случаях с Австрией и Чехословакией. Гитлер использовал для обвинения Польши в агрессии подготовленную Гиммлером и Гейдрихом провокацию [3] с переодетыми в польскую форму эсэсовцами и уголовниками.

В своей речи Гитлер говорил: «Вы знаете о бесконечных попытках, которые я предпринимал для мирной договорённости по проблемам Судетов, Богемии и Моравии. Это было всё напрасно. Я и моё правительство полных два дня сидели и ждали, не согласится ли наконец польское правительство прислать полномочных представителей… Моя любовь к миру и моя беспредельная терпеливость не должны смешиваться со слабостью и трусостью… Я поэтому решил разговаривать с Польшей тем же языком, который Польша применяет в отношении нас уже несколько месяцев. Польша первой обстреляла нашу территорию, использовав для этого солдат регулярных частей».

Этот подлейший демагог щедро применял своё «искусство позы», просторечие, одевал маску «отца народа», чтобы предстать перед немецкими трудящимися в роли выразителя их интересов. «Я не хочу ничего другого, — говорил Гитлер, смиренно опуская голову, — как быть первым солдатом германского рейха. Поэтому я снова надел тот мундир, который является самым священным и дорогим [4]. Я сниму его только после победы, или я не переживу иного конца!.. Я никогда не знал одного слова — капитуляция».

Затем с отрепетированной дрожью в голосе этот лицемер и лжец сообщил, что он сам отправляется на фронт как солдат, и при гробовой тишине назвал имена своих преемников на случай, если его убьют: Геринга и Гесса. Если же и их убьют, то пусть соберётся рейхстаг и изберёт самого достойного из своей среды руководителя Германии. Затем Гитлер обратился к богу за помощью в начавшейся войне и тихо сошёл с трибуны. Геринг закрыл заседание рейхстага. Так было «оформлено» начало агрессии против Польши.

Надо признать, что к этому времени в Германии ничто не говорило о том, что военным авантюрам Гитлера может быть оказано серьёзное сопротивление. Отсутствие единства в рядах германского пролетариата в своё время явилось роковым для трудящихся Германии, так как оно создало условия для захвата власти гитлеровцами. И к 1939 г. они уже шесть лет пользовались этой властью, чтобы ещё больше разъединить трудящихся и лишить их возможности бороться за свои классовые интересы, против государственного террора и войны. Потерявший в жестокой борьбе сотни тысяч активных антифашистов, запуганный террором и постоянными репрессиями, народ Германии в массе своей безмолвствовал, никак открыто не выступая против очередного преступления гитлеровской клики. Только небольшое число храбрых и честных немецких патриотов, находившихся в глубоком подполье и в силу гестаповского преследования почти не связанных с пролетарской массой, вело борьбу — в меру всех своих слабых сил.

В подполье выходила газета КПГ «Роте фане» — маленькая, на двух страничках, отпечатанная не гектографе, и листовки. Подпольщики, рискуя жизнью, распространяли их через почтовые ящики, в вагонах метро, в трамваях, проносили на заводы и фабрики. Газета и листовки раскрывали истинные причины нападения Германии на Польшу — ненасытные грабительские аппетиты германских монополий, очередной передел мира между империалистической буржуазией Германии, Англии, Франции. «Роте фане» клеймила гитлеровских захватчиков и призывала германских трудящихся противиться фашистскому террору и очередной разбойничьей войне гитлеровцев. Но народные массы Германии оставались глухими к этим призывам, последовав которым они могли бы спасти себя от позора, а всё человечество — от невиданных в истории бед и жертв.

Когда Гитлер возвращался из рейхстага, где было объявлено о начале войны против Польши, по пути его следования стояли сотни берлинцев. Они, как обычно, приветствовали «фюрера», но энтузиазма уже не было. Была скованность и инертность: ни возгласов восторга, ни звука протеста. Вроде бы не произошло ничего нового. Даже к распространявшимся здесь же экстренным выпускам газет население не проявляло особого интереса. Обыватели как бы хотели остаться в стороне, спрятаться от грозных событий, выжидая, что же будет дальше.

Геббельсовская пропаганда заметила это массовое настроение «самоустранения» и, используя его, принялась за «настройку» масс в нужном гитлеровцам духе. Газеты и журналы заполнились статьями, в которых обосновывалось германское право на польские земли, в частности, на Верхнюю Силезию, Познань, на земли долины реки Варта. Статьи утверждали, что поляки — это варвары, которые не могут правильно распоряжаться собственным богатством, что они хищнически обращаются с землёй, и поэтому «германский крестьянин» (читай, юнкер и кулак) должен стать хозяином плодородных польских земель. Журналы «Остланд», «Ди дойче фольксвиртшафт», газета «Ланд пост» и др. печатали «научные» материалы, в которых населению разъяснялось, что Германия может получить из Польши и насколько от этого может повыситься материальный уровень жизни каждого немца в связи с завоеванием Польши.

Вследствие такой пропаганды миллионы немецких обывателей свыкались с мыслью о полезности захвата Польши. Война против Польши объявлялась гитлеровцами как «блицкриг» (молниеносная война). А это внушало трудящимся мысль, что никаких дополнительных тягот она им не принесёт. Чтобы разжечь ненависть у немцев к полякам, министерство пропаганды Геббельса подняло шумную кампанию вокруг выдуманных гитлеровцами «массовых убийств» поляками немецкого населения, проживавшего в Польше.

Всё это, вместе взятое, выводило немецких обывателей из состояния оцепенения. И когда через неделю после нападения на Польшу в берлинских мясных лавках появилась относительно дешёвая, но добротная польская свинина, многие обыватели начали склоняться к тому, что война пока не требует от них никаких особых «накладных расходов», идёт где-то далеко, жить не мешает и даже приносит некоторую «коммерческую выгоду». На этой почве фашистская пропаганда подогревала и растравляла самые низменные чувства обывателей, возбуждая страсть к захвату чужого богатства. Она старалась погасить у немецкого населения чувство сострадания к другим народам, отвращение к награбленному добру, презрение к убийцам невинных женщин и детей, гнев по поводу уничтожения мирных городов и сёл, культурных ценностей и т. д. Можно было сказать, что яд шовинизма, звериного национализма, воспевания варварства, убийств и грабежа, бивший в это время фонтаном из всех органов фашистской пропаганды, отравил и искалечил психику сотен тысяч, если не миллионов, людей в Германии.

Так, у витрин универмагов в центре Берлина вывешивались в те дни карты Польши. Многие берлинцы следили по ним за продвижением немецких войск по польской территории. В толпе людей никто не высказывал слова осуждения гитлеровского разбоя на польской земле, в защиту польских женщин и детей, умиравших в осаждённой Варшаве. Это невольно заставляло задуматься, на какой опасный путь толкают гитлеровцы весь немецкий народ.

Как известно, история не повторяется. Но чем дальше развивается новая империалистическая война, чем глубже капитализм увязает в своих противоречиях, тем больше общего видно между делами «старых» и «новых» гитлеров. Иначе и быть не может, ибо классовая сущность империализма и его боевого отряда остаётся прежней — меняются лишь формы, приёмы и маски фашизма. Бухенвальдский набат громко пробил в 2020 г., требуя от народов самой решительной борьбы с фашистской чумой, которая становится всё опаснее для человечества. Уроки прошлого не могут пропасть даром. Это значит, что в тысячах голов должны зреть и действительно зреют идеи штурма капитализма. Из этих идей должны вырастать и практические лозунги дня: борьба за рабочую партию, объединение вокруг неё всех антифашистских и антивоенных сил, всех недовольных режимом элементов общества, движение Сопротивления, единый антифашистский фронт, общее вооружение народа, гражданская война правительству.

Подготовили: И.Белый, М.Иванов.

Аудиоверсия статьи

[1] НСДАП — т. н. «Национал-социалистская рабочая партия Германии». В 1933 — 1945 гг. правящая партия гитлеровской Германии. Была партией террористической диктатуры наиболее реакционных, наиболее империалистических, наиболее агрессивных и шовинистических элементов финансового капитала. Вела политику исключительных грабительских мер против трудящихся, подготовки империалистической войны, нападения на СССР, порабощения Европы и на основе всего этого предотвращения революции и обеспечения господства германских трестов и банков в Европе и Азии. Эта партия не имела в себе «ни атома социализма».

[2] Хорст Вессель — фашистский бандит и убийца рабочих, командир штурмового отряда. Убит в пьяной драке в 1931 г. Одноимённая песня — неофициальный гимн штурмовиков СА.

[3] Провокация гитлеровцев на радиостанции в приграничном с Польшей городе Гляйвице.

[4] 01.09.1939 г. Гитлер приехал в рейхстаг в солдатском мундире, рассчитывая произвести на присутствующих, особенно на иностранных дипломатов и корреспондентов, наибольший эффект.