Деньги, бензин и политпросвещение. Часть 2

← Часть 1

С мелкобуржуазной оппозицией дело сложнее. Она многочисленная, как сам класс мелких хозяев. Она неизбежно плетётся в хвосте за «либералами», так же, как массы мелкой буржуазии и омещанившегося пролетариата сегодня плетутся за финансовым капиталом. Мелкий буржуа или обыватель, перепуганный ужасами капитализма, шарахается от бешеной революционности («дайте оружие, пойдём убивать начальство!») до полной поддержки правительства в империалистической войне и фашистском терроре.

Сказывается его двойственное экономическое положение: он и труженик, эксплуатируемый и угнетённый буржуазией, и собственник мелкой частной собственности или личной собственности (отдельная квартирка или домик, гараж, дачка, машина, лодка, кредит, сбережения и т. п., чего не имел и не мог иметь массовый пролетарий царской России), которую он считает своим капиталом. Нынешний пролетариат пока что не имеет миллионов безработных. Ему пока что кое-что платят, так, чтобы он мог удовлетворить свои минимальные нужды. Он пока что рассчитывает выйти на пенсию, погасить кредиты, пристроить детей и т. п. Буржуазия кое-что строит и ремонтирует, убеждая трудящихся, что это «продолжение социализма» и делается для них. Она убеждает массы, что сегодня Россия — это военный лагерь, осаждённый врагами её народа. И поскольку капиталистам удалось одурачить многих рабочих и трудящихся, что и они являются хозяевами частной собственности, постольку «защита отечества» в империалистической войне преподносится массам как защита их собственности.

Страх мелкой буржуазии и большинства современных рабочих перед крутыми поворотами истории — это страх пролетаризации, страх разорительного суда и тюрьмы, страх потерять работу и всё личное имущество в ходе революции и гражданской войны. Отсюда — стремление ждать, мирно «выкручиваться» до упора, всё время искать малейшие лазейки и возможности для того, чтобы приспособиться к буржуазии, обойти всё новые запреты и как-то восполнить лишения, которые раз за разом создаёт фашистское правительство. А правительство наступает на трудящихся не скачкообразно, а ползучим порядком ухудшая условия жизни масс, говоря при этом, что всё делается для блага и безопасности населения, что всё скоро наладится, идя при этом на отдельные мелкие подачки, отступления и послабления. Буржуазия может легко отнять весь капитал и всё личное имущество у мелких хозяйчиков и омещанившихся рабочих, и отнимает, но постепенно и как бы «индивидуально». Эта «индивидуальность» разорения и террора трудящихся — массовая, но миллионы фактов грабежа и угнетения пока что не бросаются в глаза, не обобщены и не поставлены перед рабочим классом, как общий факт его положения. И потому эти миллионы фактов смазаны, принимаются массами не как закон развития империализма и общее наступление на них со стороны капитала, а как отдельные случаи, частности, «личное невезение», а то и вина (лень, авантюризм, недисциплинированность, неспособность вовремя подсуетиться, уйти от конфликта и т. п.) того рабочего, кого «персонально» разоряет и терроризирует государство.

Отсюда уверенность многих рабочих в том, что надо ждать, что, может быть, их лично минует гнёт и террор государства. «Меня не трогают, и ладно. А плохо народу жилось всегда, ничего не поправить». Или ждать, когда грабёж, издевательства и унижения станут совершенно невыносимыми, когда трудящиеся уже исчерпают все лазейки и возможности для того, чтобы «выкрутиться», остаться в живых, сохранить детей, добыть пищу, воду, кров и т. д. Тогда, дескать, сама жизнь заставит взяться за оружие. При этом «скачок в царство свободы» обыватель желает видеть как однократный, быстротечный, безболезненный акт. До определённой черты надо терпеть капитализм, а за этой чертой уже «сам собой» должен быть полнокровный социализм. Вечером восстание, утром — социализм. Гражданская война с буржуазией и период перехода от капитализма к социализму (т. е. упорная и жестокая классовая борьба рабов за свободу и человеческую жизнь) исчезают. А вместе с ним исчезает и сам скачок.

До 2021 года в одном из районов Тюрингии (юго-восток Германии) у народа был общественный лесок. Там трудящиеся ещё могли свободно отдыхать, гулять, ставить палатки, ловить рыбу, брать грибы и ягоды и т. п. Это лес понадобился капиталистам. Но захватить его сразу они не решались. Они начали метр за метром, постепенно обносить его забором. Люди возмущались, но пока забор не был закончен и оставались лазейки, трудящиеся не ломали забор, не били охранников и местную власть, а приспособлялись ходить в свой лес, хотя доступ становился всё хуже и труднее. Когда же забор был закончен, капиталисты нагнали туда много охранников и поставили народ перед фактом, что он теперь не может войти в лес. Лес был потерян. Тогда многим стало ясно, что надо было сносить ещё первые столбы, бить немногочисленную тогда ещё охрану и выбрасывать из окон отдельных чиновников в самом начале строительства забора. Массовая забастовка рабочих, массовая демонстрация в Зуле, явочным порядком созданные рабочие дружины для охраны леса от фашистов и др. «живое творчество масс» — вот лишь некоторые необходимые меры, что могли бы заставить власти отступить и спасти народный лес от захвата. Ещё раз подтвердилась истина: кто не борется с фашизмом уже на ранних его стадиях, со всеми наскоками и преступлениями буржуазии, сколь бы мелкими они ни казались, — тот помогает ей грабить и угнетать себя, тот выстилает себе дорогу в концлагерь.

А вот массы в Непале не стали ждать, когда их изолируют от мира, закроют пути мелкого бизнеса и заработка с помощью интернета. Почуяв угрозу своим жизненным интересам, народ вышел на улицы и прогнал фашистское правительство. Фактические хозяева Непала — Шанхайский банк, индийские банки и всё та же группа Моргана — были вынуждены на время отступить.

У немецких трудящихся отобрали лес потому, что они постеснялись предъявить свои права на власть. Не смогли в нужный момент показать буржуазии, что действительным хозяином лесов, земли, недр, воды, предприятий и т. д. является трудовой народ — по «естественному» праву абсолютного большинства и как создатель всех общественных благ. Мешает здесь не только страх перед буржуазным государством и неорганизованность пролетариата, но и вековая холопская привычка миллионов считать, что властью они быть никак не могут, что власть — это особое и отдельное меньшинство, освящённое божьей волей стоять над народом.

Массы могли решительно, просто и по-народному безжалостно разобраться с капиталистами и местной властью, установить свой явочный порядок. И не факт, что фашисты рискнули бы стрелять в забастовки и демонстрации, в толпу, выбрасывающую чиновников из окон. Правительство знает, к чему приводит стрельба в народ. Как общее правило, фашисты трусливы, стараются больше запугивать, чем бить и стрелять. Зачем же стрелять, если массы позволяют себя запугать, и без стрельбы достигается именно то, что нужно фашистам. Трудящиеся в нужный момент не решаются показать властям свою огромную силу, а выступают за свои права и свободы одиночки или небольшие группы, с которыми легко справиться. А тысячи, останавливающие производство и выходящие на улицы, как организованная масса, имеющая единую цель, в состоянии снести не только заборы. Они способны — если отбросят страх, хотя бы на время и не везде, — отобрать у буржуазии власть, загнать правительство, как трусливую крысу, в нору, в боях научиться управлять, снести полицию и ударить по всему фашистскому государству. В гражданской войне неизбежны отдельные поражения пролетариата и демократических сил, особенно в начале. Но чем больше будет ударов по правительству, «бунтов», демонстраций, забастовок, если трудящиеся не будут оставлять без отпора (а лучше — атаки, чтобы тут же проучить власти «до крови») ни одной, хоть и мелкой, фашистской выходки, тем скорее на деле пойдёт обучение политике рабочего класса, тем лучше пойдёт организация, тем больше будет боевой опыт пролетариата для войны с буржуазией, тем сильнее зашатается фашистское правительство.

Надо учитывать, что «постепенность» и непрерывность ухудшения жизни народа может длиться десятилетиями, так как загнивающий капитализм «сам собой», без революционной деятельности пролетариата и трудящихся масс, без специальных организаций пролетариата для уничтожения капитализма может гнить очень долго. Исторические события не наступают сами собой, они есть сознательная деятельность людей — масс, классов, партий и их вождей. Бывают налицо все объективные условия революционной ситуации (кризис верхов, они не могут править по-старому, есть трещина, куда прорывается недовольство угнетённых, низы не хотят жить по-старому, обострение нужды и бедствий народа, рост политической активности масс), а революции не происходит. Нет активной, действенной и сознательной борьбы трудящихся масс, которая одна превращает возможность в историческую действительность. Рост активности масс и политическая борьба этих масс — далеко не одно и то же. Первый лишь подготовляет вторую, но не заменяет её. Революционная ситуация, имеющая все объективные признаки, не может превратиться в победу над капиталистами, если налицо пассивность или отставание субъективных факторов: пролетариат развращён буржуазией, запуган, разобщён и «спит», революционная партия у рабочего класса отсутствует.

Ещё одной господствующей идеей среди трудящихся является то, что «уже один раз, в 1917-м, пробовали — в 1991-м всё развалилось, значит, бесполезно ещё раз начинать». А начинать обязательно придётся, так как у рабочего класса выбор невелик, между жизнью и концлагерем. И потому, что пролетариат силою обстоятельств капиталистического общества будет вынужден делать не то, что хочет или не хочет отдельный рабочий или масса рабочих, не то, что им нравится или не нравится сейчас, а то, что им исторически придётся делать.

Пролетарская революция не может быть «одновременным и однократным актом». Это следует из того, что неравномерность и противоречия развития современного капитализма не убывают, а обостряются. Яркое доказательство на виду у всех: расползание третьей мировой войны, втягивание в её орбиту новых стран и народов. Поскольку речь идёт о переломе во всей истории (конец эпохи классовых обществ, эксплуатации и частной собственности), революционный скачок не может быть ничем иным, как периодом самой ожесточённой и неповторимой по своей напряжённости борьбы между старым и новым, когда все силы старого общества объединяются против революционного пролетариата. Поэтому скачок не может быть быстротечным, мгновенным, немедленно достигающим своего высшего пункта.

Сильное идеологическое проникновение буржуазии в среду рабочего класса, мелкобуржуазное сознание, долго сохраняющееся у миллионов, колоссальность собственных задач пролетариата, порождающая страх, колебания и нерешительность в его слоях, ведут к тому, что пролетарские революции то и дело прерывают свой ход, возвращаются назад и заново начинают то, что уже было сделано. Чтобы не ошибиться вновь, они должны непрерывно критиковать сами себя, чистить ряды, беспощадно и сурово осмеивать половинчатость, слабость, недостатки своих первых попыток, пока, наконец, не будут созданы условия, которые сводят к минимуму возможность всякого отступления и реставрации капитализма.

Третьей господствующей «теорией» в мелкобуржуазной массе является «теория автоматического краха капитализма». Эту теорию поддерживает, в основном, та часть оппозиции, которая знакома с марксизмом, заявляет о поддержке его идей и что стоит на позиции рабочего класса. Суть этой ошибочной теории в том, что противоречие между производительными силами и производственными отношениями понимают как непрерывный кризис и такое положение, в котором для развития производительных сил создаётся абсолютно безвыходный тупик по всем линиям. В силу этого капитализм «автоматически» гибнет. Между тем, загнивание капитализма не исключает его быстрый рост. Отдельные отрасли промышленности, например, военная, отдельные слои буржуазии, например, хозяева военно-промышленных и топливных монополий, отдельные страны, например, нынешний Китай, Южная Корея, Германия и Россия (обе в военном производстве) показывают рост. Факт, что современный империализм растёт намного быстрее, чем 60-70 лет назад, техника производства выше, но этот рост а) становится всё более неравномерным — как раз в силу огромных возможностей производства, и б) неравномерность как раз и проявляется в загнивании самых сильных своим капиталом стран, таких, как США, Китай, Германия, Британия.

Ошибка мелкобуржуазной оппозиции имеет корнями старую теорию автоматического краха капитализма, с которой выступала Р. Люксембург. По этой теории, капиталистическое воспроизводство становится невозможным, так как сужается некапиталистическая среда, некуда вывозить капиталы и товары, все страны вовлечены в капиталистический оборот. Из-за этого та часть прибавочной стоимости, что идёт на расширение производства, не может быть реализована на рынке. Капиталистам некуда девать всё большее количество товаров, и капитализм «сам собой» захлёбывается.

Здесь современная м.б. оппозиция видит только внешние противоречия капитализма, между капиталистической системой и «некапиталистической средой», хотя сегодня «некапиталистической среды» практически нет, и не видит главного внутреннего противоречия — между общественным характером производства и индивидуальной формой присвоения. Это означает, что вольно или невольно отрывают экономику от политики, отрицают важность политики, вероятность общественно-политических потрясений и их огромное влияние на капиталистическое хозяйство. Сторонники «автоматического краха» ищут «чисто» экономического крушения капитализма, отвлекаясь от всего живого, реального и конкретного многообразия политических, национальных, культурных и т. п. противоречий, в которых и обнаруживается основное противоречие капиталистического способа производства — между его общественным характером производства и частной формой присвоения его результатов.

Такой механический подход приводит к пассивности и разоружению пролетариата. Как в известной песне «Гражданской обороны»: «А при коммунизме всё будет за…сь. Он наступит скоро, нужно только подождать». В своё время у Каутского разоружение шло через его теорию ультраимпериализма, а у Р. Люксембург — через теорию автоматического крушения. Да, можно теоретически предположить, что после нынешнего империализма возможна новая фаза капитализма — ультраимпериализм. Сегодня развитие как раз идёт в направлении к одной единственной всемирной монополии, поглощающей все без исключения предприятия и государства. Но развитие к всемирной монополии идёт при таких обстоятельствах, таким темпом, при таких противоречиях, конфликтах и потрясениях — не только экономических, но и политических, национальных, культурных и т. д., — что прежде чем дело дойдёт до одной всемирной монополии, до «ультраимпериалистического» всемирного объединения национальных финансовых капиталов, империализм должен будет лопнуть, капитализм превратится в свою противоположность.

Почему обязательно лопнет, если загнивание капитализма не исключает его рост? Потому что рост не устраняет, а усиливает его главное и безвыходное, всегда присущее капитализму противоречие, которое непрерывно воспроизводится с ходом развития капитализма и порождает все другие противоречия. Это противоречие может найти своё разрешение только в социальной революции.

Тем не менее, некоторые «левые» стараются разграничить политическую и социальную революцию. Это нужно для того, чтобы доказать, что революция в современном капитализме может и должна совершиться мирно, путём «хозяйственной демократии», без политической революции, т. е. без гражданской войны и диктатуры пролетариата. Рабочих стараются «научно-марксистски» отвратить от всякого революционного движения, утверждая, что не политические изменения, нужные пролетариату, а лишь изменение материальных условий жизни, экономических отношений могут принести пользу рабочему классу. Но под изменением материальных условий жизни «хозяйственные демократы» понимают не уничтожение буржуазных условий производства, возможное только путём революции и взятия власти, а административные улучшения на почве капитализма. А такие улучшения ничего не изменяют в отношениях капитала к наёмному труду, а только уменьшают для буржуазии издержки её господства и упрощают государственное хозяйство.

История никогда не была сплошной линией прогресса, без явлений отката, затишья, регресса, упадка, вырождения и гибели отдельных культур. Но в целом пробивает себе путь та линия развития, для которой характерно насильственное свержение политического господства одних классов, захват (а не мирная передача) политической власти другими классами, подымавшими общество на высшую историческую ступень, что сопровождалось прогрессом производительных сил. Какие же основания думать, что свержение империализма пойдёт другим путём?

Поэтому общий закон социальной революции имеет такое содержание: 1) основным движущим противоречием всякого классового общества является противоречие между производительными силами и производственными отношениями, 2) это противоречие — безысходное, которое нельзя решить в рамках данной социальной формы, и разрешение которого возможно только в социальной революции; реформами старого и отжившего социального строя можно лишь оттянуть, замедлить его гибель, но не отвратить её.

В качестве общего начала всех экономических и политических противоречий капитализма лежит это основное противоречие. Все экономические и политические противоречия есть формы, в которых проявляется основное противоречие, которое составляет их сущность. Это коренное противоречие капиталистического общества сегодня выражается в противоречиях: а) между буржуазией и пролетариатом, б) между главными империалистическими государствами, в) между этими державами и «второстепенными» империалистическими государствами, претендующими на ведущую роль в мире, г) между агрессивными империалистическими государствами и не агрессивными капиталистическими странами, д) между ведущими империалистическими державами и народами полу-колониальных и зависимых стран. Чтобы капиталисты смогли устранить корень всех этих противоречий, т. е. противоречие между производительными силами и производственными отношениями, они должны перестать быть капиталистами. Безысходность основного противоречия в пределах капитализма делает борьбу между классами непримиримой борьбой. В этом вся суть учения марксизма о классовой борьбе.

Беда и ошибка сторонников мирной «хозяйственной революции» состоит в следующем. Революция призвана устранить конфликт между производительными силами и производственными отношениями, сломать производственные отношения, ставшие негодными, оковами для развития производительных сил. В этом состоят экономические задачи революции. Это признают все левые. Но старая система производственных отношений не висит в воздухе. Она охраняется политической силой господствующего класса — его государством. Отсюда задача завоевания (а не «обретения в дар») политической власти классом, представляющим будущий, более прогрессивный способ производства. Социальная революция не может остановиться на выполнении экономической задачи, она должна быть одновременно политической революцией. В таких условиях политика как концентрат экономики имеет первенство над экономикой. Политические задачи революции являются решающими во всём развитии социальной революции. Они являются определяющими для экономических, идеологических, культурных и др. задач революции. Экономическое развитие «само по себе» не решает ни одной из задач социальной революции. Ведь господствующий класс обладает государством и средствами материального производства и поэтому он располагает и средствами духовного производства. Поэтому он и господствует над массами тех, у кого нет таких средств. Поэтому «хозяйственная революция» без взятия политической власти есть абсурд. А взятие политической власти в классовом обществе без насилия к отжившему классу невозможно.

Революция — как высшее проявление классовой борьбы — есть единство всех трёх форм этой борьбы: экономической, политической и идеологической. Она есть единство экономической, политической и идеологической революции, но такое единство, в котором решающая роль принадлежит политической борьбе и политическим задачам революционного класса. Правда, на разных этапах революции та или другая сторона выступает в качестве очередной задачи на первый план. Но при этом неизменно фундаментом и руководством к действию является политика класса. Первая задача всякой партии будущего — это убедить большинство народа в правильности её программы и тактики. Второй задачей партии является завоевание политической власти и подавление сопротивления бывшего господствующего класса. Третья задача партии — организовать управление страной.

Коммунистам, прежде всего, в России, надо решить первую задачу. Для этого заблаговременно нужна организация революционеров, ясная и понятная массам программа и тактика, подходящая для условий фашизма и империалистической войны. Для подготовки завоевания политической власти одним из условий служит то, чтобы «низы не хотели» больше жить по-старому. Сегодня таких людей в низах становится больше, о чём, в основном, заботятся не революционеры, а правительство. Но этого уже мало. Заблаговременно нужно убедить массы, чтобы «низы» захотели жить по-новому, конкретно: без капитализма, против него, борясь за коммунизм. Убедить массы в этом — целиком задача пролетарских революционеров, их организации.

Итог. Все, кто не слепой и честный, видят вокруг себя, что в обществе, разделённом на классы, движение от одной социальной формы к другой, более высокой, идёт на основе внутреннего развития этого общества и невозможно иначе, чем через революцию. Капиталисты никогда сами не отдадут трудящимся власть, орудия и средства производства. Всё это трудящиеся могут только отобрать силой. Никакие реформы, выжидания конца капитализма и самотёк не дадут пролетариату и трудящимся массам свободы, хлеба, мира, воды, человеческой жизни, не спасут от вырождения главную производительную силу. Следовательно, революция есть историческая необходимость в развитии всякого общества, основанного на антагонизме, эксплуатации и частной собственности. Она требует, чтобы угнетённый класс заранее готовил силы и средства для её осуществления, а не ждал, когда наступит удобная ситуация, ибо это то же самое, что готовить армию к войне после начала войны. Такую армию разобьют. Исходным пунктом революции является конфликт между производительными силами и производственными отношениями. Задачей революции является уничтожение существующей системы производственных отношений и водворение нового способа производства. Её средства — овладение политической властью со стороны того класса, который представляет этот будущий способ производства.

Таковы самые общие черты, присущие всякой революции в развитии классового общества.

Подготовили: И. Белый, М. Иванов.