О настоящей коммунистической партии. Организационные основы большевизма. ч.8.

Часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7

Глава IV

Класс и партия

Очень важно не смешивать два понятия: поня­тие класса и понятие партии. Чтобы у нас была полная ясность в этом отношении, припомним, каково строго научное определение класса.

«Классами — пишет Ленин — называются боль­шие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе обществен­ного производства, по их отношению («большей частью закрепленному и оформленному в зако­нах) к средствам производства, по их роли в об­щественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественною богатства, которой они распола­гают. Классы — прибавляет дальше Ленин — это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря разли­чию их места в определенном укладе обществен­ного хозяйства». (Великий почин. 1919 г.)

Приведенные нами только что слова взяты из брошюры 1919 года. А вот другое, не менее важ­ное место по тому же вопросу из статьи 1902 года.

«Основной признак различия между клас­сами — их место в общественном производстве, а, следовательно, их отношение к средствам про­изводства. Присвоение той или другой части общественных средств производства и обращение их на частное хозяйство, на хозяйство для про­дажи продукта — вот основное отличие одного класса современного общества (буржуазия) от пролетариата, который лишен средств произ­водства и продает свою рабочую силу». (Вуль­гарный социализм и народничество, воскрешае­мые социал-революционерами. 1902 г.)

В промежутке между буржуазией и пролетариа­том располагается мелкая буржуазия, особенно многолюдная у нас в Советской России (крестьянство): это «класс» мелких хозяев, мелких собствен­ников, мелких товаропроизводителей.

Таковы три основные силы в современном обществе: буржуазия, мелкая буржуазия, пролетариат.

Классы не отре­заны, как ножом, одни от другого и не предста­вляют собою чего-то совершенно однородного. Если провести более дробное, мелкое разделение, допу­стим, внутри крестьянства, то обнаружится, что в нем есть, по крайней мере, три заметных слоя: 1) крестьяне-бедняки, безземельные и малоземель­ные, приближающиеся по своему положению к про­летариям; 2) крестьяне-кулаки, сельская буржуа­зия; 3) наконец, крестьяне-средники. (Удивительно, но факт, многие наши «марксисты» об этом разделении совершенно забывают. — прим. РП)

Внутри городской буржуазии можно провести такое, например, деление: мелкая, средняя и круп­ная буржуазия. Пролетариат, в свою очередь, бы­вает, как известно, «чистый» и «связанный с кре­стьянством». Следовательно, в обществе есть мно­жество различных общественных «групп» и «слоев», но все они покрываются указанным выше разделе­нием на три основные силы: буржуазию, мелкую буржуазию и пролетариат.

В головах передовых представителей класса или группы возникают мысли и идеи, выражающие со­стояние, настроение, интересы, стремления, задачи класса или группы. Образуется «сознание класса», его «идеология».

«Не сознание людей определяет их бытие, но, напротив, общественное бытие определяет их сознание». (Маркс. К критике политической эко­номия. 1859 г.)

Вокруг определенной политической идеологии группируются единомышленники. Из них складывается партия, выражающая интересы данного класса или части его.

«Классами руководят обычно и в большин­стве случаев, по крайней мере, в современных цивилизованных странах, политические пар­тии». (Детская болезнь левизны в коммунизме. 1920 г.)

Партия объединяет меньшинство класса

Коммунистическая партия представляет собой наиболее сознательную, передовую, революционную часть рабочего класса. Она составляет мень­шинство пролетариата и иначе быть не может в капиталистическом обществе, где рабочий класс угнетен; после свержения буржуазии пройдет немало времени, прежде чем пролетариат духовно окрепнет, освободится от наследия капитализма и сможет выделить в партию большинство рабочих. При капитализме не могут быть сознательными все рабочие, но лишь меньшинство их.

«В капиталистическом обществе даже пере­довой класс, пролетариат, не в состояние создать партии, охватывающей весь класс». (Последнее слово «искровской» тактики. 1905 г.)

На втором съезде (конгрессе) Коммунистического Интернационала Ленину особенно подробно при­шлось разъяснять эту мысль иностранным товари­щам. (Ее до сих пор не понимают наши «коммунисты». — прим. РП)

«В эпоху капитализма, когда рабочие массы подвергаются беспрерывной эксплуатации и не могут развивать своих человеческих способно­стей, наиболее характерным для рабочих политических партий является именно то, что они могут охватывать лишь меньшинство своего класса. …Действительно сознательные рабочие во всяком капиталистическом обществе со­ставляют лишь меньшинство всех рабочих… Лишь это сознательное меньшинство может ру­ководить широкими рабочими массами и вести их за собою». (Речь на 2 конгрессе Коминтерна, о роли коммунистической партии. 1920 г.)

И наша партия составляет пока еще меньшин­ство рабочего класса. Но с каждым годом, по мере укрепления и развития нашего производства, по мере роста и развития рабочего класса, будет расти это меньшинство, становиться все многочисленнее. Еще несколько лет, и партия вырастет до весьма внушительных размеров. А потом составит и боль­шинство пролетариата. (Напомним, писалось это в 1924 году. — прим. РП)

О замене партии другими рабочими организациями

Большевизм признает необходимость для рабо­чего класса организационно обособленной, само­стоятельно политической партии и решительно борется с теми, кто стремится заменить партию ка­кими-либо другими организациями: советами, про­фессиональными союзами, кооперативами и др. под тем предлогом, будто профессиональные союзы, на­пример, сами, без руководства со стороны партия, могут осуществить диктатуру пролетариата, орга­низовать управление и оборону страны и прочее. Признавать только профсоюзы (по-французски «синдикаты»; отсюда и все направление называется синдикализмом), приспособленные главным образом для чисто экономической борьбы, и отри­цать необходимость партии, это значит суживать и урезывать задачи рабочего движения, принижать их, оставлять движение на низшей ступени разви­тия. «Синдикализм» или «анархо-синдикализм» (ибо он почти всегда связывается с отрицанием не­обходимости для пролетариата государственной власти, а это главное в анархизме) представляет собой одно из проявлений мелкобуржуазности в ра­бочем классе. (Сегодня такого рода мелкобуржуазность мы видим сплошь и рядом. Самый наглядный пример тому — идеи, высказываемые М.В.Поповым, главным теоретиком ФРА, РПР, и по совместительству — РКРП. Он все время говорит только о необходимости трудящимся создавать советы, в крайнем случае не возражает и против профсоюзов, но никогда не поднимает вопрос о создании политической партии, считая ее, видимо, несущественным элементом рабочего движения. «Рабочий Путь» вел и ведет непримиримую борьбу против такой позиции, которая не помогает развитию революционного рабочего движения в нашей стране, а гробит его, удерживая в буржуазных рамках. — прим. РП).

Ленинизм учит, что освобождение пролетариата невозможно без коммунистической партии, состоя­щей из наиболее сознательных рабочих и руково­дящей всеми сторонами рабочего движения, в том числе и профессиональными союзами, и советами, и другими, рабочими организациями. Руководство осуществляется через коммунистов, работающих в советах, профсоюзах, кооперативах и прочих вы­борных учреждениях: коммунисты составляют в них коммунистические фракции и в своей дея­тельности проводят директивы партии. Партия бо­рется против тех, кто отрицает необходимость для рабочего класса политической партии (анархосиндикалисты), а также против тех, кто стремится отодвинуть партию от советов или профсоюзов, уменьшить или ослабить влияние партии на эти организации, сделать «фракции коммунистов» в советах, профсоюзах, кооперативах, парламентах (в Западной Европе) «независимыми» от партии. Подобную «независимость» партия отвергает в кор­не. Все коммунисты, где бы они ни находились, целиком подчинены партии, проводят ее линию, отвечают перед партией за свою деятельность. (РКРП воспринимает идеи М.В. Попова немного по-своему — она партии формально не отрицает, но считает, что нашему рабочему классу создавать политическую партию не надо, ибо она уже есть — это РКРП. Насколько эта партия связана с массами, вопроса не ставится, как не ставится и задача укрепления и расширения ее рядов, увеличения ее влияния на рабочих. Последнее особенно ярко проявляется в отношении к профсоюзам, которые фактически выдвигаются на первый план всего рабочего движения, а роль партии в них, ее влияние на профсоюзы, в том числе самой РКРП, сводится к нулю. — прим. РП)

Партия, советы, профсоюзы

Посмотрим теперь, как партия руководит раз­личными рабочими организациями, согласовывает их деятельность и направляет ее к общей цели.

«Партией, собирающей ежегодные съезды, руководит выбранный на съезде Центральный Комитет, причем текущую работу в Москве при­ходится вести еще более узким коллегиям, именно так называемому «Оргбюро» (Организа­ционному Бюро) и «Политбюро» (Политиче­скому Бюро), которые избираются на пленар­ных заседаниях Цека… Ни один важный поли­тический или организационный вопрос не ре­шается ни одним государственным учрежде­нием в нашей республике без руководящих указаний Цека партии». (Детская болезнь ле­визны в коммунизме. 1920 г.)

Партия руководит советским правительством. Партия руководит советами на местах: губерн­скими, уездными. Советы избираются миллионами рабочих и крестьян и являются формально, по за­кону, беспартийными.

«Диктатуру осуществляет, организованный в советы пролетариат, которым руководит ком­мунистическая партия».

Дальше идут профсоюзы, объединяющие рабо­чих и тоже формально беспартийные.

«Фактически все руководящие учреждения громадного большинства союзов и в первую го­лову, конечно, общепрофессионального всероссийского центра или бюро (В. Ц. С. П. С. — Все­российский Центральный Совет Профессиональ­ных Союзов) состоят из коммунистов и прово­дят все директивы партии. Получается, в общем; и целом, формально не коммунистический, гиб­кий и сравнительно широкий, весьма могучий  пролетарский аппарат, посредством которого партия связана тесно с классом и с массой, посредством которого, при руководстве партии, осуществляется диктатура клас­са. Управлять страной и осуществлять дикта­туру без теснейшей связи с профсоюзами, без горячей поддержки их, без самоотверженнейшей работы их не только в хозяйственном, но и в военном строительстве мы, разумеется, не смогли бы. Понятно, что эта теснейшая связь на практике означает очень сложную и разно­образную работу пропаганды, агитации, своевременных и частых совещаний не только с ру­ководящими, но и вообще влиятельными деяте­лями профсоюзов»…

Через советы, профсоюзы, беспартийные конфе­ренции рабочих и крестьян партия  осуществляет связь с массами и проводит среди них свое влияние.

«Таков — говорит Ленин — общий механизм пролетарской государственной власти, рассмо­тренный «сверху», с точки зрения практики осу­ществления диктатуры».

Связь с массами

Тесная, непрерывная, постоянная связь партии с рабочими массами является одной из основных идей ленинизма. Ленин всю свою жизнь учил чле­нов партии как можно теснее, как можно ближе связываться с массами.

«Чтобы обслуживать массу и выражать ее правильно сознанные интересы, передовой отряд, организация, должна всю свою деятель­ность вести в массе, привлекая в нее все без исключения лучшие силы, проверяя на каждом шагу, тщательно и объективно, поддержи­вается ли связь с массами, жива, ли она. Так, и только так, передовой отряд воспитывает и просвещает массу, выражая ее интересы, уча ее организации, направляя всю деятельность массы по пути сознательной классовой поли­тики». (Как В. Засулич убивает ликвидаторство. 1913 г.)

Коммунист должен быть близок и понятен массе, знать ее нужды, откликаться на запросы массы, уметь подходить к ней. Не должно быть отчужденности партии от рабочей массы и массы от партии. Необходимо постоянное взаимное понима­ние.

Это вовсе не значит, что партия должна всегда разделять настроения массы. Нет, надо уметь и про­тивостоять этим настроениям, если они ошибочны, вредны для рабочего класса, надо уметь бороться с ними и побороть их, но надо всегда быть с массами, следить за тем, чтобы не получилось отрыва, вести массу за партией. (И здесь мы видим систематические ошибки многих наших левых, когда они не идут в авангарде борьбы, не проводят свою политику, а стараются угодить массам, идут у них на поводу (в хвосте). Особенно ярко это проявляется у РКРП, которая из кожи вон лезет, чтобы понравится массам, ради чего даже партию специальную создала — «широкий фронт трудящихся», чтобы попасть в буржуазный парламент. — прим. РП)

Ближе к массам! — это главнейший лозунг большевизма.

Диктатура партии или диктатура класса!

Необходим условием для уничтожения эксплуатации и осуществления коммунизма является завоевание власти рабочим классом, диктатура про­летариата.

Как рабочий класс осуществляет свою власть?

Через посредство коммунистической пар­тии. Дело нe может обстоять так, чтобы, рабочий класс всей своей массой, всей совокупностью мил­лионов людей непосредственно управлял страной, государством. Не только рабочий класс, но и ника­кой другой этого не может. Для управления госу­дарством, для осуществления своей власти ра­бочий класс выделяет людей, которым он доверяет, которых поддерживает, которые представляют его интересы и умеют их отстаивать. Никак иначе дик­татура рабочего класса невозможна.

Диктатура про­летариата есть диктатура нашей партии.

Можно ли противопоставлять одно другому? Можно ли зада­вать такой, например, вопрос: что предпочтитель­нее — диктатура класса или диктатура партии? Ленин писал, что уже одна постановка такого во­проса «свидетельствует о самой невероятной и безысходной путанице мысли». (Но у нас в России такой вопрос не редкость. Некоторые «коммунистические» активисты, например, С.Бобров из Краснодара, примыкающей к троцкистской ОКП, мусолит вопрос «власть партии или власть класса» годами, не удосужившись для начала разобраться в основах марксистской теории и познакомиться с опытом революционного рабочего движения в нашей стране. — прим. РП)

Класс, лишенный коммунистической партии, предоставленный самому себе и потому образующий бесформенную массу, не может ни взять власть, ни удержать ее.

Нельзя противопоставлять диктатуру пролетариата диктатуре партии, нельзя думать, будто его разные вещи. У нас, в Советской России, диктатура пролетариата. Что это значит? Это значит, что непосредственно власть находится в руках коммунистической партии, опирающейся на широчайшие массы рабочих и крестьян, поль­зующейся их полным доверием, втягивающей в дело управления широкие слои беспартийных и совместно со всем работам классом и крестьянством борющейся за коммунизм. Условием прочной и твердой диктатуры является самая тесная связь партии с рабочим классом и их взаимное понимание и до­верие. Чем больше рабочих будет в нашей партии, чем больше выделит рабочий класс культурных, знающих, просвещенных, сознательных людей, чем больше их разойдется по всему нашему государ­ственному аппарату снизу доверху, всюду заменяя собой старых чиновников, тем прочнее и крепче будет и диктатура пролетариата.

Противопоставлять диктатуру партии дикта­туре класса могут только меньшевики, которые кричат, что в России диктатура над пролетариа­том. Делается это, разумеется, для того, чтобы на­вязать рабочему мысль, будто коммунистическая партия есть нечто чуждое и враждебное пролета­риату. (Именно так — это могут делать только классовые враги рабочего класса — меньшевики, троцкисты и иже с ними. Всякий разумный человек, поняв сущность политической партии — то, что она как нервная система биологического  организма (в данном случае — рабочего класса), сразу понимает дикость и глупость противопоставления партии классу, поскольку это то же самое, что противопоставлять  нервную систему организма всему организму, возмущаясь тому, почему нервы командуют организмом. — прим. РП).

Рабочий съезд

Нам нужно ознакомиться с одной из попыток (меньшевиков) растворить партию в классе, заме­нить ее бесформенной, расплывчатой организа­цией. (Собственно, для этой цели и устраиваются сейчас подобные дискуссии «власть партии — власть класса — чтобы растворить партию в классе, распылить ее, сделав тем самым рабочий класс неспособным к борьбе с буржуазией. — прим. РП)

На почве усталости от революции 1905 г. и ра­стерянности перед победой самодержавия в среде меньшевиков возникает идея «рабочего съезда», в туманной форме выдвинутая впервые Аксельро­дом (сентябрь 1906 г.).

Чтобы лучше уяснить себе эту идею, посмотрим как ее представлял тогдаш­ний крайний меньшевик и ярый защитник «рабо­чего съезда» — Ларин, подхвативший и разработав­ший брошенный Аксельродом лозунг. Пo мнению Ларина, вместо прежней социал-демократической рабочей партии нужна новая «всероссийская рабо­чая партия», «широкая» или «беспартийная пар­тия», как он ее называет. (Не является ли ркрпшный «Рот Фронт» реинкарнацией этой аксельродовской идеи? Увы, это так и есть — наши современные меньшевики не придумали ничего нового… — прим. РП) Для создания «беспартийной» партии нужно взять старые партии: со­циал-демократическую, эсеровскую, польскую пар­тию социалистов (вроде русских эсеров), белорус­скую громаду (тоже мелкобуржуазная партия), прибавить сюда профессиональные союзы и из всех этих организаций создать на «рабочем съезде» одну большую «широкую» партию, «бес­партийную партию», в которой будет не 120— 150 тысяч человек, как сейчас в социал-демокра­тии (в партию тогда входила и польская и латышская соц.-демократия), а 900 тысяч — весь пролетарский «аван­гард», куда «было бы собрано все, что может выдвинуть из себя пригодного для активной полити­ческой жизни рабочий класс». Социал-демократи­ческую «вывеску» с этого беспартийного политиче­ского объединения надо, разумеется, снять: социал-демократия должна превратиться в «пропагандист­ское общество внутри широкой партии».

Почему нужно изменить, характер партии? Ларин объяс­няет: раньше, во время революции, партия пред­ставляла собою якобы только «технический аппа­рат для обслуживания стихии», и это было до­статочно, но теперь (конец 1906 г.) обстановка пере­стала быть революционной, и мы должны вместо «партии—аппарата» создать «партию—авангард», вмещающий в себя передовой слой рабочего класса.

За этими рассуждениями Ларина и других меньше­виков пряталось стремление отказаться от тяжелой подпольной революционной борьбы, изменить харак­тер партии, обкарнать ее задачи, сделать партию «легальной», приемлемой для царского правитель­ства. Аксельрод — так тот прямо добивался отказа социал-демократов от наиболее «крайних» требова­ний, чтобы партия могла выйти из подполья и стать легальной.

(Как видим, Рот Фронт просто по рецепту Аксельрода составлен! Так же не пойми какие левые, вплоть до крайних реформистов с ярко националистическим оттенком (мухинцы), которых скорее можно назвать правыми, реформистские профсоюзы и т.п. «С миру по нитке», чтобы лидерам РКРП в итоге получилась «рубашка» — заветные места в Госдуме. — прим.РП)

Расширение партии пролетарскими элементами

Ленин и большевики энергично боролись против идеи рабочего съезда, видя в ней стремление,

«направленное к уничтожению социал-демо­кратической рабочей партии и к замене ее бес­партийной политической организацией пролетариата». (Проекты резолюции к пятому съезду Р. С.-Д. Р. П. 1907 г.)

(Собственно, так оно и получилось. Создав Рот Фронт, РКРП ушла на задний план, и по сути находится сейчас в предсмертном состоянии. — прим. РП)

Разберем доводы Ларина. Ларин предлагал пар­тии пролетариата отказаться от своей политической самостоятельности и слиться с мелкобуржуаз­ной партией эсеров, партией мелких хозяйчиков.

«Большевики отвергают рабочий съезд между прочим, именно потому, что он затемнил бы различие точек зрения пролетария и мелкого хозяйства». (Кризис меньшевизма. 1906 г.)

Точно так же Ленин и большевики не могли со­гласиться на включение в нашу партию профессио­нальных союзов, ибо последние представляют со­бою более простую, более примитивную организа­цию, ставящую перед собой другие задачи (экономические), требующую меньшей сознательности от своих членов, чем политическая партия. Вместо партии Ларин предлагал бесформенное объединение рабочих организаций, которые должны заменить собою партию. Надо не упразднять партию — говорил Ленин — не сливать ее с эсерами, а увеличивать число рабочих в партии.

«В противовес авантюре «рабочего съезда» и «беспартийной партии» мы выдвигаем ло­зунг: расширение впятеро и вдесятеро на­шей социал-демократической партии, но только преимущественно и почти исключительно чисто-пролетарскими эле­ментами и исключительно под идейным знаме­нем революционного марксизма… Мы добьемся ларинского «идеала» (900 тысяч членов партии) — мы даже перегоним этот идеал посред­ством упорной работы на том же пути, а не по­средством авантюр. Расширять партию пролетарским элементом теперь действительно надо».

Указав на малолюдность партийных организа­ций в Питере и Москве, Ленин прибавляет:

«Рабочих надо уметь включать в партию в таких центрах впятеро и вдесятеро больше». И дальше: «Наш лозунг: расширение социал-демократической рабочей партии против беспартийного рабочего съезда и беспартийной партии».

Ленин всегда стремился к усилению пролетарского элемента в нашей партия, но только сейчас (1924 год, напоминаем. — прим. РП) мы можем надеяться, что выдвинутый недавно ло­зунг «миллион членов партии, из них девять-десятых рабочие» осуществятся в ближайшие годы. Под ударами царизма объем партии сузился до нескольких десятков тысяч человек, в годы империалистической войны и того меньше; в эпоху военного коммунизма партия разрослась до 700 тысяч, к кон­цу 1923 года сузилась до 400 тысяч (из них рабочих — 150 тысяч), в начале 1924 года снова пополнилась 100 и 150 тысячами рабочих. Наверное, ленинский призыв явится поворотным пунктом к постепенному и неуклонному расширению нашей партии проле­тарскими элементами. Мы осуществим тот «идеал», о котором Ленин говорил в 1906 году.

Либералы и рабочий съезд

Грубейшая ошибка думать, будто ленинизм вообще отрицательно, относится к беспартийным рабочим организациям, недооценивает их значе­ния, пренебрежительно относится к ним. Не в этом совсем дело. Больше, чем кто-либо другой, больше­вики понимают роль и значение беспартийных орга­низаций, объединяющих массы рабочих: профессиональные союзы, советы рабочих депутатов и др. Партия понимает, что без нашего влияния в этих организациях, без подчинения их нашему идейному руководству победа невозможна. Но в то же время партия решительно отрицает мысль, будто какая-бы то ни было беспартийная организация может заменить собой партию и руководить всеми сторонами рабочего движения. Мы про­тив анархо-синдикалистов, которые говорят: пар­тия не нужна, все, что необходимо для победы про­летариата, сделают профессиональные союзы (син­дикаты); мы против тех немецких «левых комму­нистов», которые в 1920 году думали, что партия есть подсобное учреждение для советов, и советы могут заменить партию (Как думают сейчас М.В.Попов и иже с ним, уподобляясь эти «левым коммунистам» Германии 20-х гг. — прим. РП); по этой же причине мы в 1906—07 годах были против идеи рабочего с-езда, который должен был растворить в себе партию и заменить ее собою. Партия превыше всего — вот наш лозунг.

Либералы прекрасно понимали суть аксельродовской идеи, упраздняющей партию пролетариата, они поддерживали Аксельрода и спрашивали с важ­ным видом: класс для партии или партия для класса (Бобровский вопрос. Вот кто его учителя, как выясняется. — прим. РП)?

«Мы ответим на этот мудрый вопрос тоже вопросом по адресу буржуазных писателей: голова для брюха или брюхо для головы?» (Обы­вательщина в революционной среде. 1906 г.)

Ленин, как видит читатель, не очень вежливо разговаривал с теми либералами, которые пытались противопоставить партию — классу. («Либералами», заметьте! Их даже левыми в то время не считали. А теперь принимают аж за коммунистов, выразителей интересов рабочего класса! — прим. РП)

Почему возникла идея рабочего съезда

Как Ленин объяснял возникновение в нашей партии «рабочесъездовских идей» (и не только в на­шей: у эсэров тоже были родственные настроения) и как оценивал их?

«Контрреволюционные периоды» — а к та­кому периоду может быть отнесена вторая половина 1906 года — «знаменуются, между прочим, распространением контр-революционных идей не только в грубой и прямой форме, но так же более тонкой, именно виде роста обыва­тельского настроения среди револю­ционных партий». (Обывательщина в револю­ционной среде. 1906 г.)

(Вот так, идеи создания Рот Фронта, «широкой партии трудящихся» и вопросы «диктатура партии или диктатура класса»» — контрреволюционные! Это отражение реакции, господствующей в нашем обществе сегодня. И никакого отношения к коммунизму такие идеи не имеют. — прим. РП)

Оппортунисты начинают ругать революцию, осуждать вооруженное восстание, бранить все революционные идеи, мечтать о мирной, легальной работе. (И это у нас сегодня есть, особо ярко проявляется все вышесказанное в среде пожилого поколения «коммунистов», например, членов КПРФ, РКРП, всех видов ВКПб и пр. — прим. РП)

«Люди обывательского, мелкобуржуазного типа утомлены революцией. Лучше маленькая, серая, убогая, но спокойная законность, чем бурная смена революционных порывов и контр­революционного бешенства, извнутри револю­ционных партий это стремление выражается в желания преобразовать эти партии. Пусть основным ядром партии станет обыватель: «пар­тия должна быть массовой» — (свое стре­мление растворить партию в бесформенной орга­низации меньшевики прикрывали тем предлогом, что партия слишком узка, ее нужно сде­лать массовой. — Вл. С.). — «Долой нелегальщину, долой… конспирацию! Надо легализировать ста­рые революционные партии».

А для легализации надо отказаться от револю­ционной программы, сделать партию ручной. Рабо­чий съезд, говорил Ленин, это хлороформ, при по­мощи которого меньшевики хотят проделать операцию над партией, чтобы изменить ее характер.

«Рабочий съезд… есть мелкая оппортунисти­ческая авантюра. Мелкая, ибо никакой широкой идеи тут нет в подкладке, а только усталость интеллигента от упорной борьбы за марксизм. Оппортунистическая — по той еще причине и по­тому, что в рабочую партию впускают тысячи далеко не определившихся еще окончательно мелких буржуа. Авантюра, ибо при современных условиях такая попытка принесла бы не мир, не положительную работу, не сотрудни­чество эсэров и эсдеков, которым Ларин отво­дит любезно роль «пропагандистских обществ внутри широкой партии», а безграничное увели­чение борьбы, раздоров, расколов, спутанности идейной, дезорганизации практической». (Кри­зис меньшевизма. 1908 г.)

Интеллигентская причуда — вот что такое ра­бочий съезд — говорил Ленин, а возникла эта при­чуда в силу интеллигентского малодушия и не­верия в партию.

Меньшевик Хрусталев представлял рабочий съезд в несколько ином виде, чем Ларин. По мнению Хрусталева, рабочий съезд должен составиться из депутатов от всех рабочих организаций: профессио­нальных союзов, потребительских обществ, рабо­чих касс, обществ взаимопомощи и др. Эта бес­партийная организация, а не партия, должна была руководить борьбой пролетариата. Партия оттесня­лась на задний план. Иначе, чем Ларин, но Хру­сталев тоже стремился к замене партии непартий­ной организацией.

Большевики вели борьбу против рабочего съезда, но если бы агитация меньшевиков имела успех_, мы приняли бы в нем участие.

«Мы принимали участие в зубатовском и гапоновском рабочем движении для борьбы за социал-демократию. Примем участие и в тру­довом рабочем съезде для борьбы против трудо­вых и трудовическо-беспартийных идей за социал-демократию». (Ларин и Хрусталев. 1907 г.)

В основе своей идея рабочего съезда была близка анархо-синдикализму и содержала в себе в заро­дыше мысль об упразднении («ликвидации») партии. Благодаря большевикам, V съезд (1907 г.) отверг эту идею, но она все же развернулась позд­нее у меньшевиков в ликвидаторство, стремив­шееся уничтожить революционную партию.

Партия и вожди

«Политические партии, в виде общего правила, управляются более или менее устойчивыми группами наиболее авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные должности лиц, называемых вождями». (Дет­ская болезнь «левизны» в коммунизме. 1920 г.)

Партия в целом, партия, как таковая, руково­дит рабочим классом; партией управляют вожди. Если мы говорим, что партия — авангард рабочего класса, то вожди — головной отряд авангарда. Чем умнее, опытнее, преданнее, дальновиднее вожди, тем выгоднее для рабочего класса. Значение вождей особенно сказалось на примере Ленина, который имеет совершенно исключительный, ни с чем несравнимый авторитет среди широчайших рабо­чих и крестьянских масс всего мира. Великий гений Ленина наложил отпечаток не только на всю деятельность русской партии большевиков, но и на все международное революционное движение в целом.

Каждый хороший вождь, лидер, руководитель позволяет рабочему классу сэкономить массу энергии, сил и крови в классовой борьбе. Чем опытнее, авторитетнее и дальновиднее вожди, тем увереннее движется партия, тем скорее и лучше находит она выход из всякого положения, спо­койно и твердо, без излишних препирательств, пре­реканий и суетни, маневрирует, меняет позиции, дает лозунги рабочему классу, определяет очеред­ные задачи и т. д.

Партия, должна беречь своих вождей, как бере­гут мозг от поранения. Немецкие рабочие не сумели сберечь Либкнехта и Люксембург от руки бело­гвардейских офицеров, и эта утрата тяжело отразилась на развитии немецкой коммунистической партии. (Автор, когда писал, еще даже предвидеть не мог, чем это обойдется немецкому рабочему классу. Но мы-то теперь знаем, что если бы не господство оппортунизма в немецком рабочем движении, в этой стране вряд ли могли прийти к власти гитлеровские нацисты. — прим. РП) Западно-европейское коммунистическое движение вообще пока еще не выдвинуло особо крупных, влиятельных, авторитетных вождей, и это обстоятельство весьма ощутительно сказывается на развитии коммунистических партий в Западной Европе: они совершили бы вдесятеро меньше оши­бок, имей таких вождей, какие есть у русских большевиков. (Увы, не выдвинуло оно их до сих пор, хотя прошло почти 100 лет, после того, как это было написано. — прим. РП)

Буржуазия прекрасно знает то, чего еще не по­нимают некоторые отсталые рабочие в Западной Европе и Америке, а именно, что «вожди» составляют один из важнейших и существеннейших элементов в развитии революционного движения. Поэтому буржуазия совершенно сознательно и обдуманно стремится лишить рабочий класс его руководите­лей: убийство «по плану» немецкими белогвардей­цами Карла Либкнехта, Розы Люксембург и Тышко-Иохигеса; розыски русскими белогвардейцами Ленина после «июльских дней» (1917 г.) с целью убить его, и позднее (1918 г.) тяжелое ранение Ленина эсеркой — политическим агентом буржуа­зия; убийство буржуазией разных стран многих сотен и тысяч руководителей рабочего движения в эпоху «наступления капитала» (с 1920 года).

Чтобы ослабить, расстроить, дезорганизовать рабочее движение, нужно размозжить голову рабо­чего класса, истребить его вождей — эту «мудрость» буржуазия прекрасно понимает. Если нельзя, неудобно, рискованно убить вождя, то нужно подорвать его авторитет в рабочих массах, опоро­чить его имя, оклеветать: для дезорганизации рабо­чего движения в июльские дни буржуазия фабри­кует и опубликовывает фальшивые документы о том, что Ленин якобы немецкий шпион; бездон­ное количество лжи и клеветы, ежедневно возводи­мой заграничной белогвардейской печатью на всех руководителей советской власти, и т. д.

Никакого мало-мальски серьезного движения без вождей вообще не бывает. Даже маленькая стачка и та выдвигает каких-нибудь вожаков. (Которых надо беречь, а значит никогда не вестись на предложения провокаторов, вольных или невольных, организовывать т.н. «разрешенные» протестные акции. Они как раз и устроены буржуазией для того, чтобы сразу и легко вычислять, а затем устранять вождей — организаторов протеста, чтобы и далее рабочий класс был безвольной в ее руках. Жизненно необходимо всеми силами бороться против проведения этих «разрешенных» мероприятий, разоблачая их повсюду и везде, ибо в этом залог будущих побед рабочего класса. — прим. РП) Даже какое-нибудь «стихийное» движение, бунт имеет каких-нибудь вожаков, случайно вынырнувших на поверхность и также быстро и бесследно исче­зающих. Буржуазия тоже имеет своих вождей. Она прекрасно оценивает их значение в классовой борьбе. Такие люди, как Ллойд-Джордж или Пу­анкаре, как бы воплощают в себе весь опыт, весь разум, все политическое искусство своего класса. Вожди — крупные, опытные, авторитетные (рабочих или буржуазии) не вдруг рождаются. Они выраба­тываются в ходе самой борьбы, растут и крепнут вместе с нею, проверяются массами в течение мно­гих лет и десятилетий, как бы процеживаются и просеиваются.

Вождя не «герои», которые сами от себя могут делать чудеса, масса не «толпа», которую «герой» может повести, куда ему заблагорассудится. Вожди не «дух», который оживляет и оплодотво­ряет мертвую «материю» (массу). Кто так себе представляет взаимоотношение между вождями и партией, тот мистик и суеверный человек, кото­рому лучше в церковь ходить и петь на клиросе, чем состоять членом коммунистической партии. Наше понимание роли вождей ни капельки мистицизма в себе не заключает.

Маркс и Ленин

Всякий понимает, что армия, имеющая, пре­красный, хорошо обученный, закаленный команд­ный состав и опытных военачальников, находится в лучшем положении, чем та армия, которая, при прочих равных условиях, этими качествами не об­ладает. То же приблизительно применимо и к поли­тическим партиям.

Наблюдение над жизнью и де­ятельностью тех больших общественных организ­мов, которые называются партиями, показывает, что наряду с инициативой, активностью, созна­тельностью, готовностью к борьбе и самопожертво­ванию масс, наряду с их героизмом, энтузиазмом, твердостью и порывом, громадное значение имеют вожди, которые в силу ума, опыта, дальновидности дают возможность рабочему классу скорее ориенти­роваться и нащупать правильный путь. С потерею вождей, даже крупных, движение не может пре­кратиться, ибо оно вызывается объективными при­чинами, а не волею отдельных лиц, но тогда бо­роться труднее, больше ошибок, некому вовремя предостеречь, дать правильные указания.

Когда умер Маркс, Энгельс писал о его смерти следующее:

«Человечество сделалось ниже на целую голову, причем на самую гениальную из всех тех, какими оно располагало в последнее время. Движение пролетариата пойдет своим путем, но не будет уже центра, к ко­торому в критические минуты спешили за помощью французы, русские, американцы и нем­цы, получавшие от него всегда ясные  верные советы, такие советы, которые мог дать только гений и человек, в совершенстве владеющий предметом», (Энгельс. Письмо к Зорге о смерти Маркса. 1883 г.)

Читатель видит, что оценка Энгельсом значения Маркса вполне применима и к Ленину. (И к Сталину тоже. — прим. РП) Со смертью Ленина человечество в самом деле стало ниже на целую голову. Но, как и Энгельс, мы можем ска­зать: движение пролетариата пойдет своим путем. Своим, то есть тем, которым шел Ленин. Рабочие всего мира не будут иметь такого центра, каким являлся Владимир Ильич, но все же у них есть с кем советоваться, у кого получать указания и ру­ководство: это партия Ленина, его единомышленники, его ученики. Такие люди, как Маркс и Ленин, рождаются раз в сто лет. Ленин имел громадное значение для партии. Раз Ленина нет, Ленин ушел, нам всем нужно удесятерить свои силы, чтобы возместить потерю, нанесенную рабочему классу кончиной Ленина.

О лозунге: долой вождей!

Мы уже сказали, что рабочие вожди составляют один из важнейших и существеннейших элементов в рабочем движения. Отрицание роли и значения вождей и их безусловной необходимости основано на упрощенном, вульгарном понимании демокра­тизма, на анархо-бунтарских настроениях, на непо­нимании самого существа борьбы, которая требует, чтобы класс имел своего руководителя в лице ком­мунистической партии, а последняя — руководите­лей в лице вождей, как имеет этих руководите­лей в виде штаба и командного состава армия. Это только по внешности выходит очень радикально, что «мы, мол, без всяких вождей отстоим свое рабо­чее дело», одними «мускулистыми кулаками» или «мозолистыми руками» добьемся социализма. Ни­какое серьезное движение без кадра испытанных вождей невозможно, и возгласы вроде вышеуказан­ных исходят либо от тех, кто на беду свою действи­тельно не понимает, каковы условия организован­ности, либо от тех, кто сам претендует на руковод­ство движением: в этом случае лозунг «долой во­ждей!» есть демагогическая уловка, для того, чтобы свалить «старых» вождей и заменить их «новыми».

В самом намерении поставить одних вождей и руководителей на место других —ничего «принци­пиально» недопустимого, разумеется, нет: вожди не суть священные лица, особы которых неприкос­новенны, и замена одного руководителя другим не представляет собою святотатства. Партия выби­рает себе руководителей, партия вольна их и пере­избрать, это ясно без дальнейших пояснений. Но с точки зрения большевизма недопустимы две вощи:

во-первых, «принципиальное» отрицание не­обходимости для партии кадра испытанных вождей: нам не нужны никакие руководители! обойдемся без «опекунов» над партией и пр. Это анархизм.

Недопустимо, во-вторых, стремление заменить хо­роших руководителей, твердых, закаленных боль­шевиков — плохими руководителями, неустойчи­выми, колеблющимися, легко подпадающими под мелкобуржуазное влияние. Это оппортунизм. (Который и стал доминировать в КПСС с 1953 года. — прим. РП)

Ленин всегда доказывал рабочим необходи­мость для движения вождей и боролся с теми, кто «отрицал» роль руководителей и «признавал» только массу. Мы уже приводили слова Ленина о вождях, сказанные им в 1920 году. В 1902 году Ленин, оспаривая взгляды «отрицателей», приво­дил в пример немецкую социал-демократическую партию, сотни тысяч членов которой умели ценить своих вождей (Бебеля, Либкнехта) и крепко от­стаивать их.

«У немцев — писал Ленин — достаточно уже развита политическая мысль, достаточно нако­плено политического опыта, чтобы понимать, что без «десятка» талантливых (а таланты не рождаются сотнями), испытанных, профессио­нально подготовленных и долгой школой обу­ченных вождей, превосходно спевшихся друг с другом, невозможна в современном обществе стойкая борьба ни одного класса». (Что де­лать? 1902 г.)

В 1920 году немецкие «левые» коммунисты горячо возражали против необходимости вождей для революционного рабочего движения. Зачем нам вожди — говорили они. — вся сила в массах! Нельзя противопоставлять одно другому, — отвечал им Ле­нин. — Класс руководится партией, партия — вождя­ми. Тут ничего нельзя разделять. А ваши возгласы против вождей происходят лишь от вашей неопыт­ности и незрелости. Вы — члены еще молодой партии, повоюете, поборетесь с капитализмом, и тогда сами увидите, что вожди нужны для движения. Для при­мера Ленин ссылался на опыт нашей партии.

«Нападки на «диктатуру вождей» в нашей партии были всегда: первый раз я вспоми­наю такие нападки в 1895 году, когда формально еще не было партии, но центральная группа в Питере начала складываться и должна была брать на себя руководство районными группами. На IX съезде нашей партии (IV.1920) была небольшая оппозиция, тоже говорившая против «диктатуры вождей», «олигархии» (олигархия здесь означает господство немногих лиц — прим. РП) и т. п. Ни­чего удивительного поэтому, ничего нового, ничего страшного в «детской болезни» «левого коммунизма» у немцев нет. Это болезнь проходит безопасно, и организм после нее становится даже крепче». (Детская болезнь левизны в ком­мунизме. 1920 г.)

«Небольшая оппозиция», о которой говорит Ле­нин, состояла из тт. Сапронова, Максимов­ского и др. (представители оппозиционной фракции с названием «демократический централизм», разгромленной X съездом партии в 1921 году — прим. РП).

Продолжение.